Умопомрачение, Гл. 27 Что здесь не понятно?

 — А этих-то что замкнуло, — спросил Шацкий у Эрики Карловны после того, как судьи покинули кабинеты следователей. — Совсем совесть потеряли.
 — Вседозволенность. Что же еще.
 — Вы так думаете? Суд и вседозволенность — несовместимые понятия.
 — Другое в голову не приходит, ибо исполнение закона органами власти по ремонту и энергообеспечению квартир в многоквартирном доме контролируют органы надзора, прокуратура и суд. А где обязателен закон? - Там, где идут работы с государственной недвижимостью и текут деньги. Без защиты материальных ценностей здесь не обойтись. И людям, невольно попавшим в круговорот административно-уголовных событий, нужна помощь. Организационный аспект таких дел нигде не прописан, кроме как в технических документах, упрятанных в стол чиновника.
 — Я полагал, что такие дела относятся к особым, и их решение в компетенции специального суда, — заметил Шацкий.
 — Создание специального суда в ЖКХ было предпринято в виде Межведомственной комиссии при Правительстве мегаполиса. Но ее место и состав сразу определили неверно — в составе и подчинении Жилищной инспекции — выдавив всех иных специалистов из ведомств, ведущих ЖКХ, на обочину жилищного права. Жилищная инспекция, оставшись монополистом в защите общей недвижимости дома, весь свой пыл направила на поддержку действий власти муниципальных образований, в которых при переходе на рыночные отношения ведущие роли заняли далеко не благородные люди.
 Объективный специальный суд, регулирующий отношения граждан с представителями власти, не получился. Заложниками времени перемен стали собственники квартир, терпящие беды от умельцев по самовольному переустройству конструкций и от аварий в коммунальных сетях, а также от потакающим им чиновников — тоже умельцев извлекать выгоды из неправовых ситуаций. Чтобы отмежеваться от ответственности за порчу общих коммуникаций дома, высокопоставленные чиновники сдвинули Межведомственную комиссию к управе и настояли на вовлечении в орбиту регулирования отношений по жилым помещениям судов общей юрисдикции, которым, по большому счету, здесь делать нечего, кроме вынесения вердикта на исполнение закона. Вот здесь-то все и пошло наперекосяк. Суды откровенно показали народу, что законы пишут не для власти.
 — Какие мысли появляются в извилинах служанки Фемиды, чтобы не следовать своему назначению? — «Залез» в психологию вопроса Шацкий. — Страх за кресло?
 — И это тоже. Добро на назначение судьи на должность дают органы власти, одним эти показывая, что жить с ними надо в дружбе. Должность высокооплачиваемая, и опять же — льготы. Не надо стоять в очереди на квартиру, в городскую столовую, клянчить путевку, ломать голову, куда устроить ребенка после школы. Все это подается на блюдечке, если судья послушна. Старо, как мир.
 
   — Теория перерождения человечества — не наше дело. Давайте перейдем к конкретным нарушениям в работе судей.
 — Согласна. И с вашего позволения приглашу следователей Соколова и Казакова. Они основательно изучили этот вопрос по документам еще до того, как судей пригласили в Следственный Комитет.
 — Действуйте, — согласился Шацкий.
     Эрика Карловна встретила следователей вопросом:
 — Вы ведь закончили систематизацию доказательств о превышении судьями служебных полномочий? — После утвердительно ответа, предложила: — Пожалуйста, доложите, что у нас в активе.
     Первым высказался Марк.
 — Превышение начинается с неисполнения процессуального кодекса при приеме в суд заявлений от граждан и организаций и неверной их классификации.
 — Так, — насторожился Шацкий. — Что же здесь сложного?
 — Для судьи сложности нет, если он принципиальный и грамотный в правовом отношении.
 — Разве может быть по-другому?
 — К несчастью — да. Многие судьи не следят за развитием теории права и рекомендациями Верховного и Конституционного Судов. Есть и другие причины. Так вот. Прием заявлений в районных судах идет в трех вариантах. Через Председателя суда, через канцелярию и через судью. Шкурные, простите, заявления со скрытой мотивацией подаются через Председателя суда. Есть свои резоны, основанные на доверии и не только, и у граждан. Тогда, они напрямую подают заявление судье. Остальные заявления поступают через канцелярию. Во всех трех случаях подателю заявления должны быть предъявлены требования статьи 131 Процессуального Кодекса, если по содержанию заявление не является публичным. Вот эта сторона вопроса сразу может быть «смазана». Публичное заявление относиться к особому производству и не подпадает под исковое производство. Характер правоотношений по таким случаям в Кодексе четко не прописан и у судей есть лазейка на обман и принятие решения не по закону, а по праву сильной стороны. Если судья беспринципный, он развивает эту линию.
 — Каким образом?
 — Квалифицирует публичное дело как спорное-исковое. Не дает оценку стороне подателя заявления. Не определяет его правовой статус по существу и основанию дела, а исходит из факта поступления заявления. Кто его подал — тот и истец, даже если по техническому регламенту события, требующего правового разрешения, исковое производство исключено. В процесс вовлекает лиц, не имеющих к нему отношения, отказывает в вызове нужных свидетелей. Не учитывает, что правоотношения между гражданами и властью в многоквартирном доме по обеспечению помещений надлежащими условиями жизни первоначально определены техническими условиями застройки, правилами управления коммунальным хозяйством и только потом — формой собственности на квартиру.

    Шацкий застыл на середине ковра.
 — Так при таких обстоятельствах, — после паузы медленно заговорил он, — привлекать суды общей юрисдикции к урегулированию отношений граждан с представителями власти нельзя. Открыв органайзер, генерал стал быстро записывал бегущие мысли, проговаривая их: «Сложные зависимости технического и организационного порядка требуют специального суда».
 — В наше продвинутое время решение по таким делам вообще может выдавать автоматическое правосудие. Что сложно человеку, то просто для электронной техники, — бросил реплику Евгений Федорович.
 — Об этом можно только мечтать, — заметила на это Эрика Карловна.
 — Разве система правосудия и стоящие за ее спиной функционеры позволят это сделать. Им чем сложнее, тем вольготней, — усмехнулся Соколов.
 — Но если специального суда нет, а прокуратура бездействует, куда гражданам пойти за справедливостью? — задалась вопросом Эрика Карловна.
 — Так. Мы отвлеклись, — заявил генерал, закрывая органайзер. — Вернемся к началу темы. Марк, продолжайте.
 — Следующим шагом беспринципной Фемиды становится наполнение дела неофициальной и ложной информацией и дается отказ давать оценку изложенным в них фактам и сведениям. Факты правонарушений из дела исчезают. Технические документы тоже. Норма Процессуального Кодекса о допустимости доказательств — отдыхает. Запросы граждан на затребование доказательств суд встречает «в штыки» и отвергает одним словом — «не положено». Определение по основанию отказа суд не выносит. Финальный ход — изменение предмета требований к органам власти и применение закона, не подлежащего применению. Как правило, это истечение срока давности, к которому суд сам приложил руку, затягивая движение дела вынесением судебных определений: «Дело отложено по просьбе, по уходу в отпуск, по болезни» и т.п.
 — Но это же личные обстоятельства, — вопросительно поднял глаза на говорящего генерал.
 — Ну да. А других и быть не может. Ведь суд идет по программе судьи и сильной стороны в искусственном споре о праве.
 — А какая мотивация к применению ненадлежащего закона?
 — Мотивацию судье предоставляет сильная сторона. В ее основе лежит фальсификация обстоятельств дела и замена общедомовой недвижимости дома на личные предметы граждан.
 — А вторая и, наконец, третья инстанция? Они-то где в таком случае?
 — Вторая инстанция фактически отключена от вмешательства в дело. Она автоматически утверждает «решение» первой инстанции без проверки его адекватности содержанию заявления в суд и возвращает судебное определение по кассационной жалобе по месту его «закваски» без надлежащего оформления государственной печатью, прерывая, таким образом, последующее обжалование.
 — У вас все?
 - Этого достаточно для организационно-правовых выводов, — твердо сказал Марк.
 — Евгений Федорович, что вы можете добавить?
 — У меня только одно слово — мошенничество.
 — Раскройте, — попросил Шацкий.

   — А здесь факты. Начало — в изготовлении актов по квартире третьего лица с набором обстоятельств, искажающих реальную картину дела. В одном акте представлены сведения по двум квартирам, обеляющие виновника порчи дома и ответчика и обременяющие потерпевших! - Проверять их на законность некому — хоть кричи, хоть плачь. Суд не тот!
 — Обязать третье лицо нести бремя истца при отсутствии от него подтверждения на участие в судебном процессе — превышение полномочий! - Реакция третьего лица на оказываемое судом давление при отсутствии спора о праве на благоприятное жилище — нормальная и никаким особым правом судьи объяснить обратное невозможно, — раскладывал по полочкам аргументы Соколов.
 — А как относиться к инициативе суда ставить впереди причины следствие?!- Это же надо додуматься поставить впереди паровоза последний вагон и устроить по этому поводу спор между сторонами по месту его парковки. Перестановка событий для монтажа искусственного спора — доказательство мошенничества!
   Суд вправе спросить у Жилищной Инспекции, осуществляющей мониторинг состояния жилищного фонда, почему та факт порчи дома не провела через Межведомственную комиссию? Не потребовала от обслуживающей компании и управы, ответственной за переустройство общего имущества дома, акт аварии в сети, осмотра состояния поврежденных конструкций, расчет ущерба дому? - Но суд — не спросил. Приняв к разрешению заявление публичного характера, требующее особого производства, суд не пошел по пути определения причинно-следственных связей между фигурантами дела, а сразу вывел из дела сторону, ответственную за его решение! -  Зачем? С какой целью?
   Догадка подсказывает только одну причину: кому-то очень надо скрыть порчу дома. Немоту, слепоту и несообразительность Главного Жилищного Инспектора можно объяснить только одним словом — коррупция, ибо от нормативного акта осмотра повреждений коммуникаций в доме тянутся нити к бюджету города! Допустить огласку этого факта в суде сторона власти не хочет. Суд подыгрывает органу надзора, управе и разваливает дело.
  При изменении «правосудием» приоритетов ответственности, идущей вразрез с жилищным и судебным законодательством, восстановить нарушенные жилищные права граждан невозможно.
 — А как прикажете понимать, — продолжил Евгений Федорович, — вынесение судебных актов без документов!? Манипуляции судей с их оформлением? Акты судей, не отвечающие статусу судебного решения, выдаются за полноценное решение! По нерешенным делам суды вместо определений выдают решения! При отсутствии подлинника Определения по утверждению принятого решения судом второй инстанции, суд присваивает себе ее полномочия, используя для этого свою печать на копии иллюзорного решения!- Таким путем, далеким от правового, муниципальные чиновники получают из рук судей «законное право» на преступное отчуждение неотчуждаемого общего имущества дома, невзирая на протесты третьих лиц.
 — Попытка подвести дело уголовной юрисдикции к гражданским отношениям, — сделала вывод Эрика Карловна, — закончилась расширением круга преступных деяний.
 — Этого следовало ожидать — резюмировал Марк. — Для граждан, рассчитывающих на справедливость правосудия, плохо то, и на это сделан расчет, что суды никто проверять не будет.
 — А вы предложили правовой механизм, исключающие повторение нарушений? — спросил Валерий Дмитриевич у следователей.
    Марк открыл свою папку и подал генералу печатный лист.
 — Здесь все изложено. Далее нужна воля законодателей.
 — Спасибо всем. Можете быть свободны.

    Молодые следователи с нетерпением ждали возвращения Соколова и Марка от Шацкого. Еще бы. Столько сил они вложили в коллективный труд!
Саня прошел в смежное помещение и включил кофе-машину. Положил в вазочку сахар и печенье. Он периодически проверял готовность напитка и, когда коллеги появились в отделе, без вопросов поставил перед каждым чашку с кофе.
 — Мы ждали вас.
   Сане всегда нравилось общаться с Соколовым. Евгений Федорович имеет двадцатилетний опыт работы, немногословен, выдержан и хорошо относится к молодым. Он подскажет, направит, посоветует и делает это всегда деликатно. Открытый Саня охотно шел с ним на контакт, получая массу полезных знаний. Сейчас его, так же как Дениса и Риту, одолевал вопрос — дадут ли ход проведенному расследованию.
 — Евгений Федорович, — выразил словами общий интерес Саня. — Вы, вероятно, знаете, как будут развиваться события по результатам нашей работы?
 — Только приблизительно. Это зависит от многих факторов. Полный успех может быть только после проведения финансовых расследований, и то без гарантии. А мы пока что закончили первую часть работы — обработку заявлений и допросы фигурантов дел. Так что основная работа впереди. Второй момент — в событиях замешаны люди с высоким статусом, и для изменения ситуации их нужно подвести к пониманию служебной ошибки. Если это превышение полномочий по незнанию законодательства — один расклад. А если набор деяний в целях хищения денежных средств — другой.
 — Но количество деяний и их почерк указывает на сознательную мотивацию по второму варианту, — возник Денис.
 — Молодой человек. В любом случае наш инструмент — закон! - А у коррупции инструментов гораздо больше. И один из них, не поддающийся закону, — связи, часто дружеские, на самом высоком уровне, следствием которых являются «сомнения» и уход от решения по справедливости.
 — Не следует сбрасывать со счета и организационную структуру ЖКХ, — не удержалась Ирина Аркадьевна. — В управлении задействована целая серия федеральных органов и аффилированных с ними структур. Руководители сплошь и рядом в ранге министров. Чтобы к ним подступиться, сначала надо снять с должности. Необходимость такого шага надо доказать мэру, правительству большим числом отягчающих фактов.
 — Вот, вот — отозвался Соколов. — А вы, ребята — молодцы. Ситуацию понимаете правильно. У чиновников, курирующих обслуживающие компании, есть много мыслей по поводу развития бизнес-деятельности в ЖКХ. С их подачи периодически меняется структура управления, лоббируются законы с плешами для коррупции. По их воле постоянно открывают и без того тощие кошельки населения.
   Незаметно вокруг Соколова собрались все следователи. Делали вид, что пьют кофе. На самом деле, всех привлекала непринужденная атмосфера и откровенный разговор, который случается не часто.
 — Надзорная деятельность за работой чиновников в ЖКХ неэффективна. В ней много зависимых фигур, технически малограмотных и беспринципных работников. В рыночной экономике послушные исполнители предпочтительней думающих специалистов. Документы, с которыми мы работаем, сплошь и рядом готовят юристы. Казалось бы, на первом месте должен быть закон. А что на практике?
 — На практике на первом месте безопасность чиновника и отсутствие его ответственности за правонарушения и хищение денежных средств! -  Его защищают юристы, используя в качестве ширмы закон о рассмотрении обращений граждан, — съязвила Рита.
 — Такая уж у юристов должность — защищать организацию, в которой они работают, и аргументированно объяснять просчеты руководства, — шутливо возразил ей Соколов.
 — И никто не наказуем за ложь, — в сердцах произнес Саня.
 — Но ведь ты, как никто другой, представляешь зависимость цепей вторичного порядка от основного силового провода, — улыбнулся Соколов на реакцию Сани. — Если поврежден основной провод — наступает короткое замыкание! - Электрического импульса нет и энергосистема система перестает работать. Так и в системе ЖКХ. Достаточно на каком-то участке исполнительной вертикали проделать кадровую брешь — рабочий механизм будет сбоить. Логика мышления чиновника подобна электрическому импульсу. Она тоже может дать сбой и перестать работать на позитивный результат.
 — Но это уже короткое замыкание в административной цепи управления, в головах ведущих ее менеджеров! - И надо наказывать не юриста, а менять систему управления.
 — Это долгий процесс. А как же, те люди, что к нам обратились? Они ведь в беде. Фактически их обобрали, не оставив надежды на справедливое разрешение, — возмутился Саня.
— Наши расследования должны им помочь. То, что их обобрали, — очевидно. Но данный факт доказывается только нормативно-правовыми актами, точнее — их неисполнением во время ремонта дома. Эта тропинка в прокуратуре не проторена. Будем работать.
 
    — А какие есть варианты? — спросила Рита.
 — Их несколько. Руководители, допустившие правонарушение, могут унять амбиции и исправить ошибки после беседы в Следственном Комитете. Если до этого не дойдет, потребуется наше ходатайство на вынесение Постановления мэра или Правительства. Тогда, помощь людям пойдет одновременно с пакетом мер, направленных на пресечение правонарушений и хищений. Заниматься вопросом в рамках Уголовного Кодекса будет прокуратура.
 — И как долго? — поинтересовался Денис.
 — Процесс не быстрый. Разве легко рубить сук, на котором сидишь, или отдавать тучное поле соседу. А из документов следует, во всяком случае, я так понимаю, что перекрытие многоквартирного дома — привлекательная «поляна» для теневого бизнеса.
 — Ты, кстати, — обратился Соколов к Ирине Аркадьевне, — можешь назвать цену его заделки.
 — Только рыночную. По оценке адвокатов — до двух миллионов рублей! Точными суммами занимается Денис.
 — Но это только госбюджет, — отозвался тот. — А начинается «свара» со сговора чиновника с виновником порчи дома. Здесь суммы договорные и почти не доказуемые, если, конечно, что маловероятно, один из участников сделки не сознается сам.
 — Но есть еще суммы за отмазку от уголовного преследования, а также конверты в суды и надзорные органы, — подсказала Рита.
 — Посему проверка сложная и длительная, — резюмировал Евгений Федорович. — Доказательства приходится искать в имущественном положении правонарушителя и его семьи, в перемещении денежных средств по городам и весям.
 — А мне видится, что этот путь растянут сознательно, — серьезно отреагировал Саня.— Факт порчи дома налицо. На его восстановление нужны средства. Суммы известны, как известны и люди, которые около них крутятся. Расхитители средств — среди них! - Ведь не дядя Вася с улицы. По мне, так практика доказывания должна опираться на математическую формулу доказательств, а не надуманные штампы функционеров из юстиции.
 — Сразу видно, молодо — зелено. Кто же без «боя» сдает доходный бизнес? В нашем деле на первом месте не математическая модель и логика, а связи и познания в дипломатии, — рассмеялся Владимир Аркадьевич. — Кофе, как я вижу, увело нас в сторону.
   Последние слова Соколова к Сане не ускользнули от внимания острого на язык Дениса.
 — И в какую, позвольте спросить?
 — От работы, — рассмеялся Соколов.
   Продолжение следует.  https://e-shirokova.ru/