Друг из Зазеркалья

    - Ненавижу ... - пыльный разбитый тротуар послушно, шаг за шагом ложился под ноги. Олег, насупившись, шел вдоль вереницы полуразрушенных фасадов старинной Кузнечной улицы.
    - Не.. На.. Ви.. Жу ! - его губы беззвучно произносили это слово снова и снова.
    Это был один из тех дней, когда прекрасное солнечное майское утро в единый момент перестало радовать глаз сочной палитрой зелени, а вместо запаха едва успевшей расцвести сирени в сознание то и дело врывался зловонный дух мелкой людской подлости. Удивительно, как одна ничтожная мелочь смогла превратить идеальное начало дня в маленький кипящий котел, наполненный одним единственным чувством. Ненависть. Он ненавидел маршрутки. Ненавидел хитрожопых водил, забивших на график движения и подающих свои ржавые корыта на посадку лишь тогда, когда их светлости это покажется уместным. Ненавидел натужное нытье видавшего виды движка и скрип разболтанной коробки передач. Ненавидел извечную грязь и антисанитарию маршруточных салонов. Однако была вещь, которая бесила его более всего остального. Пассажиры. Люди, в повседневной суете своей, забывшие об элементарных правилах приличия. Растерявшие всяческое достоинство. Обратившиеся в сгустки желчи и отравляющие все, к чему они прикасались. И сегодня, этим живописным весенним утром, он был отравлен. Яд проник в его организм после соприкосновения с желчным сгустком, принявшим форму безразмерной престарелой бабы, упрямо навязавшей свое общество пассажирам маршрутного такси на одной из промежуточных остановок. Невзирая на то, что транспортное средство было набито под завязку, это крупногабаритное существо не угомонилось до тех пор, пока не протолкнуло свое тело в салон, попутно изрядно примяв телесами нескольких пассажиров. Оказавшись внутри, тетка принялась устраивать свою тушу в наиболее удобным для нее положении, периодически придавливая то одного то другого из стоящих рядом граждан. Увы, не минула сия чаша и Олега. И вот, почувствовав на себе вес чужих жировых отложений, он поступил так, как нашептала ему совесть. А именно, брезгливо стряхнул с себя безразмерное паразитное тело. Далее Олегу пришлось выслушать порцию отборной брани, перемежаемой увесистыми толчками в спину. Он терпеливо молчал, хоть и подмывало развернуться да вмазать по жирной уродливой морде кулаком что было духу. Однако же, менее всего молодому человеку хотелось впоследствии объясняться с работниками правоохранительных органов посему учить тетку напрямую он не решился. Вместо этого Олег, затаив в душе недоброе, дождался ближайшей остановки. И как только двери маршрутки открылись, он что было сил ткнул локтем свою обидчицу в жирный бок, заставив ее охнуть и отшатнуться, после чего пулей выскочил на улицу. Мотор взревел и автобус увез прочь истошно матерящуюся тетку. Олег же сделал глубокий вдох, пытаясь выровнять сбившееся от избытка эмоций дыхание, и зашагал в направлении центрального рынка — учреждения, служившего ему основным рабочим местом и единственным постоянным источником дохода. Настроение было окончательно и бесповоротно испорчено. И хоть воспоминание о прощальном тычке, отпущенном наглой тетке, и грело душу, Олег все еще ощущал много невысказанного гнева, без преувеличения, распиравшего его изнутри. Стараясь отвлечься от неприятных мыслей, он принялся рассматривать обветшалые фасады встречавшихся ему по пути домов. Большинство из них были еще дореволюционной постройки, некоторые находились в откровенно полуразрушенном состоянии. И все-таки, даже обветшав и ссутулившись, эти строения хранили на себе печать былого величия и благородства. Остатки вычурной лепнины все еще угадывались на выщербленных стенах, а рамы в оконных проемах еще не до конца рассохлись и далеко не везде уступили место пластиковому новоделу. Олег всегда с большим удовольствием бродил по старым кварталам, знакомясь с архитектурой прежних лет, хранившей в себе отпечаток былого величия купеческого города. Такие прогулки имели свойство заметно успокаивать его нервную систему, а также вполне могли зарядить положительными эмоциями на целый день вперед. Вот и сейчас он решил пройтись по старой Кузнечной улице дабы развеять охвативший его праведный гнев и вернуть доброе расположение духа в преддверии нелегкого рабочего дня.
    Олег зарабатывал на жизнь, реализуя товар сразу в нескольких контейнерах на рядах «крытого» рынка. Его рабочий день состоял из беспрестанного движения от одной торговой точки к другой в старании угодить очередному клиенту и, тем самым, максимально повысить свой дневной выторг. Олег не был алчен до денег, но именно в них крылся выход из сложившейся в его молодой жизни непростой ситуации. Он вырос с матерью и жил с ней в одной квартире по сей день. Отца своего Олег не помнил, но мама рассказывала, что он был добрым и душевным человеком аккурат до тех пор пока его жизнь не оборвал нелепый несчастный случай на одной из больших городских строек. Папа работал прорабом на строительстве одного из местных заводов. Однажды кто-то из его подчиненных недостаточно надежно закрепил подъемный трос на бетонном блоке и тот сорвался в самый неподходящий момент. Так Олег остался наполовину сиротой. Мама его работала учителем младших классов, так что их маленькую семью едва ли можно было причислить даже к тем, что имели средний достаток. По этой причине детство Олега хоть и не было беспросветным и безрадостным, но все же оставило после себя отчетливый след чувства неполноценности и несостоятельности. Он не мог себе позволить многое из того, что для его сверстников было жизненной нормой. Сходить с девчонкой в кафе — ни в коем случае, каждая копейка на счету. Кино — непозволительная роскошь. Покупка новых кроссовок или пары джинсов — большой семейный праздник. Впрочем, Олег не жаловался. Он вообще не был склонен жалеть себя сверх меры. Все то, что он недополучил в детстве, Олег намеревался с лихвою нагнать в будущем. Пережитое в ранние годы чувство неполноценности стало для него своеобразным стимулом. Некой силой, толкающей вперед, заставляющей сцепить зубы и пахать до упаду каждый божий день. Все ради нее, ради заветной цели. Он поднимется. Он возвысится над всеми, над примажоренными бывшими одноклассниками, над местечковыми барыгами, над быдлом, толкающимся в грязных салонах маршруток. Он будет смотреть на них свысока, из окна какого-нибудь запредельно дорогого майбаха или спорткара, стоящего больше суммарной месячной зарплаты всего района. Ему будут завидовать....
    Окончательно утонуть в приятных грезах Олегу помешал сигнал, посланный в мозг его выделительной системой. Говоря проще, парню совершенно неожиданно приспичило отлить. Он оглянулся по сторонам в поисках укромного места ибо не приучен был справлять нужды на людях. Метрах в ста позади него виднелся полуразрушенный забор старого заброшенного особняка. Олег скорым шагом направился к нему. Перемахнув через осыпавшиеся останки кирпичной ограды, он оказался в заросшем бурьяном и дикой яблоней дворике усадьбы. Окна дома, пустыми глазницами неприветливо уставились на чужака, потревожившего их многолетний покой. Олег не был большим знатоком архитектуры, однако к старым усадьбам относился с особым уважением. Его неравнодушный взгляд часто останавливался на фасадах старых доходных домов и в особенности дворянских особняков. Фантазия рисовала картины нескромного бытия царской аристократии. Обильная роскошь, утонченные манеры, балы, сигары, партии в вист. В общем, все то, что осталось в памяти после прочтения школьного курса русской литературы 19 столетия. Не чуждый фантазиям, Олег примерялся к аристократическому бытию и со своей стороны. Выбившись в люди, он в обязательном порядке выкупит себе один из таких вот особнячков и устроит в нем самое настоящее родовое поместье со слугами и дорогими интерьерами. Фасад же поместья укажет всякому на то, кто является истинным хозяином городской жизни. Правда, каким именно образом это будет воплощено в архитектуре, Олег в точности представить в себе не мог. Видимо, сказывалось отсутствие у него глубоких познаний в этой непростой дисциплине. Впрочем, отсутствие знаний никогда не мешало молодому человеку утопать в сладостных грезах. Скорее наоборот — именно незнание реальной картины мира во всей ее сложности и было основным источником его жизненного оптимизма и приятных иллюзий.
    Обозрев дворик заброшенного особняка, Олег приметил уголок полуразрушенного крыльца и примыкавшей к нему стены. Добравшись до него, молодой человек повернулся к стенке и расстегнул молнию на джинсах. Прикрыв от удовольствия глаза и подняв лицо к небу, он принялся справлять нужду. Увлеченный этим процессом, Олег не сразу почувствовал как на лицо ему что-то капнуло. Капля была небольшой и теплой и возможно поэтому Олег сразу не почувствовал ее. Следом прилетела еще одна капля, потом еще и еще. Капли падали ему на лицо  и едва заметно стучали по ткани мастерки. Открыв глаза, Олег тряхнул головой и отпрянул от стены, уворачиваясь от самой настоящей струи. Последняя изливалась из окна второго этажа, которое располагалось аккурат над уголком, выбранным Олегом для отправления нужд. Принюхавшись к жидкости, попавшей на лицо, парень осознал, что на него банально помочились сверху. Поначалу оторопевший, Олег постепенно начал закипать. Несмотря на то, что автор столь скверной шалости так и остался вне поле его зрения, скрываясь в темном провале оконного створа, Олег все равно погрозил ему кулаком. Парнем вновь овладел гнев и он бросился вверх по разрушенным остаткам крыльца дабы отыскать и наказать обидчика. Трухлявая дверь оглушительно скрипнула ржавой петлей и Олег оказался в густом полумраке заброшенного холла — просторного помещения со следами некогда роскошной отделки. В дальнем конце холла виднелась широкая парадная лестница, разделяющаяся чуть выше на марши, ведущие, очевидно, в правое и левое крылья особняка. Олег легко взлетел по скрипучим ступеням и свернул налево. Не прошло и пяти секунд, как он оказался в той самой комнате, из окна которой было совершено хулиганское действие в отношении его особы. Кроме него в комнате не было больше никого. Внутренняя обстановка здесь, как и в холле, хранила следы былого лоска, хоть и была порядком потрепана. Выгодно контрастируя с поблекшим великолепием интерьера, у самого окна на лакированном дубовом пьедестале устроилось массивное старое полноростовое зеркало. Его резная оправа удивительным образом сохранила блеск дорогого лакирования и выделялась на общем фоне насыщенной древесной текстурой. Оглядываясь по сторонам, Олег невольно встретился взглядом со своим отражением в зеркале. Встретился, и не смог отвести глаз. Внезапно, глядя на своего двойника по ту сторону зазеркалья, он почувствовал, как его нутро пронизало чувство глубокой обеспокоенности и тревоги. Как будто в глаза ему смотрело не его собственное отражение, а кто-то другой. Какое-то странное существо, внешне похожее на него, но, при этом, абсолютное чужое и потустороннее. Олег не мог четко определиться что именно в этом незнакомце по ту сторону так пугает и отталкивает его. Вопреки, обуревавшему его страху, он сделал шаг вперед, в направлении зеркала — не шаг, но небольшой робкий шажок. Присущее каждому живому и разумному существу природное любопытство пересиливало страх перед неведомым. Олег пристально всматривался в «другого себя», тщась все же понять в чем конкретно состояло их различие с зеркальным двойником. И тут его осенило. Глаза ! Глаза того другого «Олега» были холодного серого цвета и этот факт откровенно противоречил реалиям той жизни, которой привык жить Олег настоящий. Каждый божий день, проснувшись под противный трезвон старого заводного будильника, он шествовал в ванную. И там, умываясь, бреясь и пристально разглядывая себя в зеркало, он видел в нем смугловатого, крепко сбитого скуластого парня с красивыми, как он считал, светло-карими глазами. Да-да, именно светло-карими и никакими больше. Не зелеными, не голубыми, не черными и уж точно не серыми, черт его дери ! Что это было ? Дурной розыгрыш ? Скрытая камера со спецэффектами? Двойник из зазеркалья в точности копировал все его движения и мимику без малейшей задержки. Так, словно у них был один мозг на двоих и все-таки это был не он. Не он, не Олег, кто-то другой, кто-то чужой. Черт, да разве бывают такие спецэффекты ? Если и бывают, то стоят они бешеные деньги и никто не станет тратить такие суммы на то, чтобы разыграть никому не известного паренька из заштатного городишки едва сводящего концы с концами. Возможно это какое-то дикое реалити-шоу. Может такое быть, что сбрендившие вконец телевизионщики не нашли ничего лучшего, как ездить по провинции и пугать простых людей, записывая их реакцию на камеру и транслируя смеха ради в зомбоящики по всей стране ? Вполне себе может. От этих отморозков можно и не такого ждать. Впрочем, если дело обстоит именно так, то из этой ситуации можно извлечь свои выгоды. Да, он стал жертвой скверного, весьма скверного розыгрыша, но, вместе с тем, он также получил шанс прославиться на всю страну. Получил свою минуту славы — шанс выбраться из безвестности и нищеты, из серого болота трудовых будней. Воспрянув духом, он подобрался и уже хотел было снова оглядеться в поисках места, где возможно притаилась телекамера, как вдруг произошло нечто совсем странное и пугающее. Его двойник по ту сторону зеркала неожиданно подмигнул ему. Олег отчетливо осознавал, что сам он не мигал и даже не дергал глазом, однако его так называемое отражение сделало это причем на лице двойника в этот момент промелькнуло вполне различимое выражение ехидства и недоброго озорства. Не до конца доверяя своим глазам, Олег протянул вперед заметно подрагивающую руку и несмело коснулся поверхности зеркала — она была гладкой, прохладной и твердой. Никакого намека на встроенный плоский экран. Отражение в зеркале без единой погрешности и задержки повторило его движение и их руки словно соприкоснулись. Олег несколько осмелел и вновь взглянул в глаза своему «зеркальному» визави, который в тот самый момент, глядя Олегу в глаза, вдруг расплылся в глумливой и хищной улыбке, не предвещавшей ничего хорошего.
    - Сссука ! - сдавленно выдохнул Олег, отдергивая руку от зеркала. Он отпрянул назад и попятился к выходу на лестницу. Упершись спиной в косяк дверного проема, он на долю секунды оглянулся, ища глазами лестничный марш, и когда вновь взглянул в сторону зеркала, то едва не превратился в недвижимую статую от охватившего его ужаса. Двойник Олега, еще несколько секунд назад кривлявшийся из зазеркалья, теперь стоял лицом к нему по эту сторону зеркала. Стоял как две капли воды похожий на самого Олега и лишь глаза выдавали в нем пришельца с той стороны. Двойник неспешно, словно проверяя на прочность старый деревянный пол, сделал шаг в направлении Олега. В тот же момент сам Олег, не отрывая взгляда от искривленного в недоброй ухмылке лица пришельца, нащупал ногой первую из ступеней лестницы. Ступень отозвалась глухим скрипом, а чертов двойник сделал еще один шаг — на этот раз гораздо увереннее. Скрип — Олег опустился еще на одну ступень, он шел по лестнице спиной вперед, опасаясь выпустить из вида страшного незнакомца. Тот же, в свою очередь, неспешно и уверенно шаг за шагом приближался к лестнице. Шаг ... скрип, еще одна ступень пройдена, еще на один шаг меньше осталось двойнику, чтобы ступить на лестницу. Интересно, если он так неуверенно делал первые шаги по относительно ровному полу, то как быстро он сможет преодолеть лестницу и сможет ли вообще. Возможно эта тварь не так уж страшна на самом деле. Тварь ? Отчего то у Олега более не вызывал сомнений тот факт, что повстречавшийся ему гость из зазеркалья имеет мало общего с человеком. Исключение составлял, разве что, внешний вид. Тем не менее, наблюдая за первыми неуклюжими шагами двойника по эту сторону зеркала он осознал, что имеет некое преимущество перед незваным гостем, по крайней мере, пока тот не адаптируется к здешним условиям. Отчасти поэтому Олег не спешил ретироваться. Незнакомец откровенно пугал его, однако перспектива того, что некто, пускай и пришедший из другого мира, будет ходить по городу в его личине пугала не меньше. Бог его знает, что может натворить этот гад, прикрывшись его, Олега, лицом, пускай и с серыми глазами. Натворит и смоется обратно в свое зазеркалье, а отдуваться за последствия придется кому ? Олег понимал, что разбираться с двойником нужно здесь и сейчас, пока тот не понял что к чему в этом мире, пока не адаптировался и не обрел должной координации в движениях. Однако, начинать драку на лестнице, да еще и находясь на несколько ступеней ниже, было откровенно не с руки. Нужно было заставить двойника спуститься на первый этаж, а уж потом просветить гостя и о цене фунта лиха и о стоимости рубероида в городе-герое Одессе. Шаг … скрип — ну давай, иди сюда, подонок. Двойник застыл, застыл на расстоянии шага перед лестничным маршем. Глядя на Олега, спустившегося уже чуть более чем на половину марша, он вдруг поменялся в лице. Улыбка ушла, а на ее место пришло непроницаемое каменное выражение. Двойник хмуро, исподлобья смотрел на Олега и в серых его глазах читался то ли страх, то ли дикая безумная тоска.
    - Что, обгадился ? Ну, иди же сюда. - Олег с явной издевкой сделал приглашающий жест и опустился на еще одну ступеньку вниз. И вот тут случилось непредвиденное. Вместо ожидаемого скрипа, ступень издала пронзительный треск. Одновременно Олег ощутил, что под ногами его словно разверзлась пропасть. Он неуклюже взмахнул руками, пытаясь схватиться ими за воздух, завалился на спину и полетел кубарем вниз по лестнице. Мир вокруг него сделал несколько оборотов, отмечая болезненными тычками по спине, копчику и затылку оставшиеся ступеньки марша, и вдруг резко остановился, взорвавшись невыносимо острой болью в правом плече. Олег никогда еще в жизни не чувствовал такой боли. Казалось она заполнила собой все его сознание, не давая не то что трезво мыслить, но и даже отчетливо почувствовать свое тело. В какой-то момент он удивился тому, что смог все это время оставаться в сознании. И где-то даже пожалел об этом. Едва сфокусировав взгляд, он понял, что лежит на ступенях другого лестничного марша, ведущего в противоположное крыло дома. Вернее — не столько на самих ступенях, сколько на жалких их остатках. Видимо эту часть лестницы время пощадило меньше и  от ступеней марша остались лишь торчащие в разные стороны деревянные обломки. Олег же, судя по нынешнему его положению, умудрился скатиться вниз по противоположному маршу, пролететь неширокую лестничную площадку и врезаться в эту самую груду обломков. Его преследователь все так же стоял наверху не ступив и шагу на опасную лестницу. Олег хотел бы порадоваться этой приятной нерешительности своего оппонента, однако неослабевающая боль в плече не давала ему не то что радоваться, но и нормально думать. Собравшись с силами, повернул голову набок и посмотрел направо. И в тот же самый момент он самым банальным образом заорал в голос. Заорал от боли, от страха, от досады в конце концов. Из плеча торчал окровавленный острый обломок то ли доски, то ли перила. Тонкий и острый скол его пронизал тело Олега насквозь со спины и теперь выглядывал из-под ключицы. Олег инстинктивно дернулся пытаясь избавиться от инородного предмета в своем теле после чего от боли у него потемнело в глазах. Пульс ритмично и учащенно сдавливал виски, кровь, заливала торчащее из плеча острие. Олег кричал, кричал снова и снова, окончательно теряя остатки самообладания. Боль и безысходность настолько овладели его сознанием, что он не сразу заметил, что торчащий из его тела обломок пришел в движение. Вернее даже не столько пришел в движение, ибо в таком случае боль усилилась бы многократно. Скорее он начал видоизменяться. Каким -то совершенно непостижимым образом, он начал расти вперед, становясь одновременно длиннее и шире. Прежде однородный скол начал делиться на части-отростки, коих впоследствии оказалось ровно пять. В считанные секунды обломок превратился в некое подобие деревянной руки, снабженное, как и человеческая рука, пятью обособленными пальцами. И, черт возьми, рука эта шевелилась. Пальцы сгибались и разгибались в суставах словно разминаясь после длительного простоя. Увидев это, Олег на какой-то момент перестал кричать и просто застыл, глядя сначала на них, а потом и на своего потустороннего преследователя. Его зеркальный двойник стоял все на том же месте, не приблизившись ни на шаг. В позе его изменилось лишь положение левой руки. Теперь она была отведена в сторону и упиралась в пошарпанную, ощетинившуюся деревянный обрешеткой стену лестничного проема. Хотя нет, присмотревшись, Олег понял, что рука не упиралась, рука словно вошла, провалилась в стену где-то по локоть. Сам двойник стоял с полуприкрытыми глазами, на лице его читалось напряжение. Было похоже, что он пытается что-то нащупать там — внутри стены. В полумраке лестничного пролета, Олегу показалось, что гримасы напряжения сменявшие друг друга на лице двойника каким-то странным образом совпадают с прерывистыми движениями пальцев, торчащей из его плеча деревянной руки. Развить эту мысль он уже не успел. Его двойник вдруг резко подался влево, проваливаясь в стену по самое плечо. И в тот момент, пропоровшая тело Олега деревянная «рука» заметно удлинилась и расширилась, формируя локтевой сустав и попутно причиняя ему невыносимую боль. Олег заорал, широко раскрыв рот и в тот же миг «рука» с проворством змеи совершила едва заметный человеческому глазу бросок, вцепившись пальцами ему в язык. Олег схватил деревянную конечность левой рукой, пытаясь разжать ее пальцы, однако хватка была каменной. Он также успел несколько раз укусить деревянное «запястье», но и это без особенного успеха. Тем временем деревянные пальцы все глубже и глубже проникали ему в ротовую полость, вызывая рвотные позывы и мешая дышать. Хватка кисти усиливалась, но чувство боли притупилось видимо из-за нехватки кислорода. Олег больше не пытался бороться, его левая рука ослабила хватку. Силы покидали тело, а жалкий их остаток уходил на то, чтобы продолжать вдыхать воздух сквозь забитую глотку. Сознание плыло, однако картинка перед глазами была все еще отчетливой. Пришелец стоял все там же только лицо его теперь выражало спокойствие и умиротворение. Глаза его наконец открылись и Олег не увидел в них ничего... Ничего кроме своего собственного отражения. Сознание угасло, дыхание пресеклось. Торчащая из бездыханного тела деревянная «рука» натужно заскрипела и не без труда извлекла изо рта покойного продолговатый кусок окровавленной плоти. Пальцы-отростки сжимали то, что было когда-то языком Олега.
    Солнце поднялось уже достаточно высоко. Город окончательно проснулся и сходу нырнул в шум и суету буднего дня. Зашумела потоком автомобилей и старая Кузнечная улица. Во дворах редких хрущевок молодые декретные мамочки выкатили на детские площадки коляски с капризными малышами. Где-то внизу по улице заухала и затрещала отбойными молотками стройка.
    Пронзительный скрип входной двери старого заброшенного особняка остался незамеченным во всей этой какофонии городских улиц. На крыльце показался молодой человек, одетый в темную мастерку и светлые джинсы. Его скуластое лицо застыло в благостной улыбке. Оглядев залитый солнечным светом пустырь, пара задорных серых глаз блаженно зажмурилась  и когда веки вновь поднялись, глаза под ними уже имели светло-карий цвет. Парень спустился по остаткам крыльца и бодрой походкой двинулся прочь в сторону улицы. Рабочий день был в самом разгаре и, видит Бог, ему так много еще нужно было успеть...