Почему коммунизм есть капитализм

Коммунизм, коль скоро, при нем, капитал сохраняет себя и однако становится коллективной, всем членам общества принадлежащим продуктом, собственностью, разумеется есть капитализм. Но подобное обобщение остаётся крайне абстрактным и не марксист, ни философ не могут удовлетвориться простым отвлечением этой формулировки. Необходимо конкретизировать и дать определённую феноменологию соотношения коммунизма и капитализма.

Проблема, которая возникает однако в этой связи заключается в том, что и сам «коммунизм» является только абстракцией. Прежде всего, под коммунизмом предполагается истинное социальное отношение, истинность общества. Но для обыденного представления коммунизм есть коллективизм. И односторонность, которую мы здесь имеем, заключается в том, что коллективизм сам по себе не может быть истинным. Истинное состоит в единстве противоположностей и нет никакого истинного коллективизма без индивидуализма; коллективизм, в котором индивидуальное лишь растворяется не является истинным. Кроме того коллектив есть общее, а индивид есть единичное, что бы одно и другое объединились необходимо то нечто среднее что называют особенным. В истинном коллективе тем самым, всегда, есть авангард некое коллективное заострение и наиболее энергичные представители коллектива, это и есть особенное. Но коллектив сам по себе также является индивидуумом и единство его не должно оставаться в себе, неким лишь внутренним и гипотетичным единством. Оно должно выражаться как определенное эмпирическое единство, как единичность, которая есть результат примирения и опосредствования всеобщего и особенного: суперпозиция всеобщей и особенной воли; некая абсолютная единичность, которая есть и заострение и сердцевина и погруженность в основу всеобщего. Именно единичность поскольку в ней сняты моменты всеобщего и особенного есть выражение истинного коллектива: «диалектический момент, - говорит Гегель,- появляется в троичности определений, так как третье есть единство двух первых определений, а они, будучи разными могут находиться в единстве только как снятые.» (Г. Гегель «Наука Логики»)

Первые два определения можно тем самым выразить со стороны совокупной всеобщности коллектива как демократическое устремление, а со стороны авангарда, особенности- как момент необходимости «аристократического признания» коллективом собственного авангарда, лучших внутри коллектива и, наконец, третее  заключается в снятии раздвоения общего и особенного (ибо оно как раздвоение может в какой то момент стать даже смертельным для коллектива), в снятии демократии и аристократии в третьем моменте истинной индивидуалности коллектива, в суперпозиции демократии и аристократии, то есть в монархии.

Истинный коллектив потому, не является столь аморфным и единородным что в нем нет различения лучших; подобное представление о коллективе есть представление не живого, бессодержательного единства, это пустое рассудочное представление. Истинный коллективизм заключается, таким образом, в постижении раздвоения коллектива и снятии раздвоения в суперпозиции индивидуальной воли. Только в понятии, таким образом, примиряются коммунизм (как коллективизм) и индивидуализм и, говоря об истинном индивидуализме мы говорим о коллективизме и наоборот: коммунизм это и есть истинный индивидуализм с точки зрения разума.

II. Далее перейдем к рассмотрению термина капитал, который, по сути, является миром всеобщей произведенной продукции.

И так, капитал как всеобщий принадлежит всеобщему то есть всему обществу. Однако как выше мы выяснили всеобщего нет без особенного и внутри коллектива есть авангард  (если мы говорим о живом коллективе). Коль скоро всеобщее и особенное разделяются то и капитал, как всеобщая собственность устремляется к раздвоению. Но истина капитала, о чем, сразу же нужно заметить, также как истина коллектива есть единичное: есть единичный, снимающий две стороны капитал продукт. Всеобщая собственность и особенная опосредствуясь в среднем моменте становятся истиной всякой собственности, всякого капитала, тем самым лишь данное опосредствование всеобщей собственности и особенной делает капитал истинно бесконечным, истинным и расширяющим сам себя. Лишь в опосредствовании двух капиталов, всеобщего и особенного, в снятии двух капиталов, в единстве их среднего термина, в суперпозиции стоимости и в единичном продукте, лишь в этом единстве: истина капитала.

Представление о том, что капитал должен, всегда, оставаться только всеобщим (неразличенным) также является только рассудочным и бессодержательным представлением. Жизнь капитала заключается в том, что бы становиться особенным капиталом, принадлежащим особенной части общества. И тем не менее, если теряется средний термин и прекращается снятие этой особенности в среднем моменте, в новом продукте, прекращается опосредствование капитала, то умирая (или раздваиваясь) капитал умерщвляет и общество. Надлежит правильно понимать это снятие капиталов в новом продукте. Особенный капитал принадлежащий особенной части общества должен снимать себя, то есть по сути он сохраняется как особенный и тем не менее он служит к тому что бы оживотворять или обогащать всеобщее,- весь коллектив, через продукт и наоборот: всеобщее, коллектив оживотворяет и признает этот особенный коллектив органичным себе (наиболее лучшей своей составляющей), органом через который особенный капитал возвращается вновь ко всеобщему и создается новый продукт. И один и другой капитал созерцают тем самым в противоположном самих себя.

Но эта жизнь носит в себе зародыш смерти и бесконечное определение, истина капитала может распасться; демократический элемент вырождается в охлократию, а аристократический в олигархию (монархия в деспотию и пр.). В этой связи существует огромное множество соотношений всеобщего и особенного и сама по себе абстракция и противопоставление коммунизма и капитализма является зачастую всего лишь рассудочным и бессодержательным, но хуже всего, - лишённым понятия, упрощением.

III.

Даже продукт, которым именуется капитал, ставший всеобщей собственностью в идеальном обществе, как «продукт» и только как он, вообще, не является истинным. Продукт как всеобщий должен иметь характер универсального и всеобщего; дом или станок (или их множество) не является универсальным, всеобщим продуктом. Истинно универсальным, текучим, на все применимым, живым, всеобщим продуктом являются "деньги". Дом или станок, поскольку они есть единичное могут существовать в единстве с деньгами, которые есть всеобщее только через определенное множество других домов и станков тем самым через особенное, и таким образом через товары. Дома и деньги тем самым одновременно являются и продуктами и товарами. Лишь в этом единстве противоположностей; в знании суперпозиции продукта и товара в деньгах или в доме, в снятии двух «категорий» («продукт» и «товар», взятых и мыслимых односторонне), в третьем, мы достигаем понятия истинного продукта и истинного товара.

IV.

Капитал вообще есть определенный предмет и как предмет вообще, будь то продукт, товар или деньги он должен быть снят как предмет, он должен стать «я» определенным в себе и для себя. Если кто либо; особенный коллектив, капиталист, предприниматель рассматривает большой коллектив, как предмет, то есть как капитал или товар, если он смотрит на «основной капитал» лишь как на предмет, в котором нет «я», то этот предмет, в котором нет «я» не есть его собственность, он не обладает им. Истинное обладание начинается с постижения внутренней силы предмета, сущности и наконец «я», то есть с самосознания, с отождествления с этим предметом себя и c обладания в нём собой (самообладание). «Капиталист», таким образом, не обладает своим капиталом, он (капитал) как  предмет и лишь как «этот предмет» отчужден от него также как и «капитал вообще», отчужден от всеобщего коллектива. Это взаимное отчуждение от предмета, происходящее с двух сторон. То есть не только рабочие отчуждены от своей сущности и не находят её в особенном капитале, который для них помрачен, но помрачен также и общий и «основный капитал», в котором капиталист не видит никакой сущности и никакого «я». И те и другие видят лишь этот предмет и не имеют в предмете самосознания.

Свобода поэтому заключается в том, что бы с развитием самосознания и рассмотрением капитала этот последний был снят не только как мир товаров и превращён якобы лишь в «мир продуктов» (то есть таких же предметов), но так что бы предмет был снят как таковой и рассмотрен как абсолютное самообладание, развитый как в себе и для себя; дух. Здесь, таким образом, выступают в единстве, с одной стороны особенный капитал и особенный коллектив, а с другой стороны всеобщий или большой коллектив и капитал. Это суперпозиция коллектива и капитала, как суперпозиция «я» и предмета. Каждому коллективу будь-то особенный или всеобщий противостоит капитал или предметность как таковая и каждый рассматривает свою противоположность как процесс снятия окосневения или предметности коллективом, как процесс снятия противоположности вообще или наоборот как процесс помрачения и поглощения и исключения «я» из предметности.

Преодоление противоположности во всеобщем есть, таким образом, преодоление противоположности в особенном, и абсолютное самообладание, которое как абсолютная цель достигается благодаря этому окончательному снятию (см. Г. Гегель «Феноменология духа») предметности как таковой, есть абсолютная «пневмополития»; коллектив как свободный в себе и для себя или единый сам себя знающий, самосознательный дух, самоосвобождение. Тенденция сохранила себя и капитал, таким образом, как предмет не уничтожен, но снят. Поскольку он как предмет не уничтожен но снят, то исходя из тенденции этот коллективизм есть капитализм, но исходя из единства тенденции и результата, в духе, он снят и не является капитализмом, в нем не осталось чего того косного и помраченного.

Истинный коллективизм же, как мы сказали есть индивидуализм и предметность как капитал не может быть снятой без созерцания этой предметности как исключающей и исключаемой «я» в этом предмете. Нужно сказать что «марксизм», потому, не достигает необходимости этого бесконечного различения общего и особенного, без которого нет свободы. Сущность, которая как отчужденная в мире продуктов или в капиталистических отношениях не является «я» в марксизме. То есть она не заявлена как необходимость феноменологического рассмотрения («я») в особенном коллективе или в особенном капитале, не заявлена как динамика освобождения и противостояния «я» предмету то есть как необходимость снятия «капиталистом» или предпринимателем собственной несвободы от отчужденного от него предмета. В марксизме нет снятия инобытия по отношению к пролетариату.

В марксизме, субстанция как у Спинозы лишь поглощает предмет, всеобщее поглощает особенное, пролетариат буржуазию либо искореняет особенное, уничтожает его. Самосознание, таким образом, невозможно, ибо последнее есть созерцание «я» в определенном особенном капитале (то есть предмете) или в особенном коллективе. «Марксизм», таким образом, не имеет всей истины. Он, разумеется, прав в той своей части, что раздвоение общества аморально, что противоположность должна быть преодолена, что отношения капиталиста к рабочим носит порой характер их ограбления или уничтожения и, тем не менее, то единство, которое полагает марксизм в качестве цели, бессодержательно, есть неживое единство. Так как оно лишено различения на всеобщее и особенное, оно есть только конечное определение и единство.

V.

Преодоление отчуждения потому также нельзя рассматривать односторонне. Отчуждение есть лишь одна сторона понятия. Противоположностью отчуждения является обретение: нет никакого истинного обретения без отчуждения. Но одностороннее отчуждение как таковое само по себе лишь отрицательно. В нем, таким образом, как в отчуждении есть противоречие и отрицание отрицания, стало быть, собственная борьба и превращение отчуждения в обретение как в возвращение; снятие отчуждения. Стало быть, отчуждение как процесс если оно лишь уничтожено, то вместе с ним уничтожается и обретение; нет обретения без отчуждения. Истинное обретение есть, таким образом, отчуждение и превращение продукта в товар, который становится возвращением и только в единстве двух этих моментов или в прогрессии бесконечного отчуждения и возвращения в снятии двух этих противоположностей истина. Капитализм, таким образом, как преимущественно отчуждение должен быть снят, но как отчуждение вообще он должен быть сохранён.

Мы, таким образом, больше уже не фиксируем противоположности в их разграничении, но познаем их как чреватые собственным переворотом, собственной диалектикой, собственным отрицанием и борьбой. Поэтому коллективизм для нас становится различением целого и особенного коллектива, где этот последний, будучи признан как необходимый, может быть признан особенным только постольку, поскольку он сам признает и имеет способность признания, то есть поскольку он сам становится признающим и различающим общее и особенное; плененное и свободное, то есть становится освобождающим коллективом. Коллективизм и индивидуализм тем самым взаимоснимают друг друга. После чего мы рассматриваем капитал, как предмет и особенный капитал получив определенную власть над всеобщим становится по преимуществу лишь отчуждением от всеобщего. Но преодоление этого раздвоения (между особенным и всеобщим) не будет являться истинным если различие потеряет себя. Особенный капитал должен быть обретен для всеобщего и отчуждение стать возвращением так что оно как отчуждение сохраняет себя и тем не менее есть отчуждение лишь для того что быть обретением. Истинный коллективизм и истинный капитализм снимают друг друга (то есть одно и тоже), поскольку они с точки зрения философии и в своей истине, сохраняя себя как коллективизм и капитализм есть в тоже самое время индивидуализм и, с точки зрения переворота капитализма как одностороннего отчуждения: истинный альтруизм.