Бегство в чистый мир. полная версия

                Глава 1. Под давлением обстоятельств

          Настроение было не просто плохим или паршивым, оно просто отсутствовало. Хотя по возрасту Михаил ( в миру и среди друзей просто Майкл) был человеком достаточно молодым, учащимся на 2 курсе московского ВУЗа. Зачислен в ВУЗ Майкл был без проблем, так как результаты ЕГЭ были у него намного выше среднего. Поэтому он выбрал ВУЗ по вкусу, а именно факультет журналистики столичного университета. Первый семестр был закончен им удачно, а вот на втором с учебой начались уже всякие фокусы, напрямую связанные с обрушением привычной жизни всего мира, который начал изучать и употреблять совершенно новое и ранее знакомое только специалистам слово «Пандемия», которое отражало новый жизненный уклад. Сначала это Майкла забавляло, исчезла необходимость каждый день ездить в институт. Все общение с преподавателями теперь было только по интернету через компьютер, да и то если преподаватель был здоров. К весне и лету жизнь, правда, вроде бы вернулась на прежние рельсы. Микроскопическая угроза, пройдясь заразной волной по всему земному шару из  породившего ее Китая, казалось, утихла. Страны, захлопнувшие поначалу свои границы, пережидая вирусную атаку, понемногу открывались и радостно через разнообразные СМИ сообщали в информационное пространство, как они постепенно налаживают прежнюю жизнь. И лето того года, несмотря на закрытие многих еще границ прошло уже веселее, поскольку никто всерьез не воспринимал предостережения ученых голов о том, что скорее всего к осени зараза вернется, причем будет еще злее и смертоноснее. Может быть,  эти летние беззаботные поездки, может поспешное стремление выйти из изоляции, а скорее всего эти и еще многие факторы в совокупности спровоцировали так  называемую «вторую» и «третью» волны вирусных атак, причем каждая отличалась от другой видоизменением вирусного врага, который становился все опаснее для человека, мутируя и приобретая все новые названия уже по географическому признаку, которые привязывались к месту Планеты, где выявляли новые виды микроскопического убийцы. И вот сейчас было уже второе лето, когда человечество и население родного города Майкла – Москвы, в который раз предпринимали хаотично и в основном наугад меры для борьбы с этим неожиданным и грозным явлением. Хотя назвать явление новым вроде было неправильным. Не в первый раз человечество сталкивалось с микромиром, который пытался сильно уменьшить его, человечества, численность, но такая всеобщность, помноженная на удивительную приспособляемость к факторам его уничтожения, постоянно прогрессирующая изменяемость структуры, заставляли признать, что по масштабам это явление в прошедшей истории не возникало. По всей видимости, это было вызвано искусственным его происхождением, сформированным неразумными исследователями опасных патогенов, с несвойственной Природе убийственной программой уничтожения организма человеческого, который раньше был нужен той же Природе  для размножения сей популяции.  Поэтому она постоянно всегда искала ранее с последним компромисс между причиняемым им вредом и стремлением найти нормальное симбиозное существование. С учетом двух лет взаимного уничтожения какого-то стремления к симбиозу новая неклеточная структура не проявила, становясь все опаснее. Правительства всех стран пришли к необходимости введения подавляющему большинству населения лекарственных препаратов или убивающих попавшую в организм заразу, или  хоть как-то ослабляющих ее действие. Но оставалось еще достаточно большая группа населения, которой были запрещены к приему данные препараты ввиду индивидуальных особенностей их организмов, либо непереносимости ими таковых лекарств. К этой группе несчастных был отнесен и Майкл. И если, после того как практически все его друзья приняли положенный препарат, и им было официально дозволено, поскольку они находились уже под его «защитой», вернуться почти в полном объеме к прошлой жизни, по крайней мере до того момента, пока препараты не дадут основания сомневаться в их эффективности, то  Майкл постепенно стал превращаться не то, чтобы в полного изгоя, но как-то оставался все время один, вне группы привычного социума.  Сначала кончились совместные вечерники. Хотя эти вечеринки (если они не проходили в общественных местах) не контролировали службы санитарного контроля, просто, это уже не было прежнее общение равных между собой. Постепенно реже стали и телефонные звонки и переписка в различных интернет-болталках.
    Вот и сегодня Майкл, разослав более десятка сообщений людям, которых ранее он считал чуть ли не своими друзьями, в ответ получил лишь несколько сухих ответов, в которых собеседники стандартно, как впрочем, и всегда в последнее время, ссылались на вымышленные «дела». Это и погрузило Майкла в очередное, ежедневное уныние, но сегодня оно прошлось по его душе уж слишком выжигающе, введя его в смертельную тоску какой-то безнадеги. Этому способствовала и выпитая накануне бутылка виски, за которой пришлось идти в магазин в ненавидимом Майклом шлеме антивирусной защиты, поскольку он не мог предъявить охране  документ о положенном нынче лекарственном ресурсе своего организма. Вот и сегодня сидение дома становилось невыносимым, неосознанно возникло желание снова напиться, чтобы потом включить что-нибудь на плазменном экране из той, прошлой жизни, чтобы ни один кадр не напоминал о сегодняшнем положении вещей. Решительно засунув прямоугольник телефона в задний карман джинсов, Майкл вышел в прихожую, где его дожидался обязательный для посещения общественных мест шлем, который хоть и был легок, и дышалось в нем вполне свободно, но эта была «черная метка» одиночки, вынужденного ходить в таком облачении, пока не будет изобретено что-нибудь менее заметное.
    До магазина Майкл дошел спокойно, в будний день ни в подъезде, ни во дворе дома ему повезло не встретиться с соседями, которые в последнее время, здороваясь с ним, стыдливо прятали глаза. Ближайший магазин был маленький, расположенный в подвальном помещении и надеяться на  присутствие среди покупателей «шлемных» братьев не приходилось. Все внимание немногочисленных посетителей, таращившихся на него, как на прокаженного, досталось Майклу. Как он не спешил, быстро пройдя до винного отдела и взяв фляжку с недорогим виски, удалиться из торгового зала, прикоснувшись картой к терминалу  кассового узла,  ему пришлось задержаться из-за бабки, разложившей на движущейся ленте свои многочисленные покупки. Привычно отметив про себя, что подошедшие за ним покупатели старательно заняли более чем метровую дистанцию от него, Майкл, стиснул зубы и, чувствуя как закипает в нем ненависть ко всем окружающим, еле дождался пока неторопливая бабка достанет из-под своих юбок видавший виды кошелек,  а потом долго будет искать свою карту, а потом еще и несколько минут допытываться у кассирши, отчего такая большая сумма получается по итогу. Наконец-то бабка неторопливо потрусила на выход, и Майкл, расплатившись, скорым шагом покинул подвальчик.
     На улице он свернул в большой сквер недалеко от своего дома, где в густых кустах находилась «его» укромная скамейка. Наконец-то можно снять ненавистный шлем, не опасаясь, что любой охранник или постовой бесконтактно своим сканером на телефоне определит его даже на расстоянии как лицо, могущее пострадать  в общественных местах, для чего и обязанное носить спецсредства своей защиты. Свернув металлическую пробку с фляжки дешевого виски, Майкл выхлебал «на нерве» добрую половину ее, а потом долго кривился, запоздало сетуя, что не купил еще пачку чипсов или хотя бы какую-нибудь запивку.
-  Привет, можно? – голос прозвучал негромко, из-за спины, но был настолько неожиданным, что Майкл, чуть было не поперхнулся второй порцией алкоголя, которую он приноровился было отправить в организм.
-  Можно, - не оборачиваясь, ответил он, - если смелый такой и не побоишься безимунного случайно не прикончить.
     Сбоку скамейки появился высокий парень, черные волосы его длиной были ему чуть ли не до плеч. Он свободно присел на другой конец скамьи и сказал:
-    Нет, не боюсь, - и положил на скамейку аналогичный шлем рядом со шлемом Майкла.
-   Что-то раньше я тебя тут не видел,- внимательно оглядев незнакомца, сказал Майкл,- местных «мотоциклистов» вроде всех знаю.
-    Мы переехали в этот дом, - парень кивнул в сторону соседнего дома, - два месяца тому назад, да в тот же день меня прихватили у магазина без шлема и впаяли полтора месяца изоляционки.
-   Вот оно что, - сочувствующее поглядел на него Майкл и, назвавшись, выжидательно посмотрел на собеседника.
-  Женька,  -  представился парень, - здесь у Вас в Москве менты совсем зверствуют, мы в области до переезда жили, там всегда с местными договориться можно было, да и заразы там поменьше.
-    А сюда чего? – спросил Майкл, протягивая Евгению ополовиненную фляжку.
-  Родителей понесло, - ответил тот и, выцедив половину от оставшегося в бутылке напитка, вернул ее Майклу, - работы в нашем Задроченске совсем не стало, вот они и встали на лыжи. Но только мне эти ваши ментовские порядки не по душе, скоро свалю отсюда.
-  Опять в область? Или куда еще подальше, где «шапочного» режима нет? - немного с завистью спросил Майкл, привязанный материально к родителям, с которыми жил.
-  Нет. – закурив, через паузу ответил Евгений, - есть еще места, где можно и работку найти и на «шапки» эти дурацкие забить. Это вы здесь в Москве боитесь за кольцевую отойти да социальную карточку потерять. Здесь, дружище, лучше не будет, скоро к шлему еще и одежку приметную выдадут, чтобы ловчее нас отслеживать, а то и шлемы придумают, которые только дома сниматься будут, чтобы совсем уж «заботу» о нас проявить. Я еще пару дней оргвопросы порешаю и в путь.  А ты до конца жизни собрался здоровых пугать своим видом? Сам ведь понимаешь, не нужны мы такие в этом мире ни кому.
-  Да я бы с радостью, - ответил Майкл и отхлебнул из бутылки, - только ведь так или иначе это везде сейчас, рано или поздно суровые порядки и в Задроченсках будут, никуда местные менты не денутся.
-  Я и не собираюсь по тайге или в полях от ментов прятаться, - Евгений принял от Майкла бутылку и в один глоток вытянул остатки, после чего закинул пустую тару вглубь кустов, - если не меньжуешься могу и тебя с собой взять.
    Майкл заинтересованно посмотрел на своего  необычного знакомого и попросил:
-  Расскажи, а?

                Глава 2. Билет в одну сторону

    Женька никогда не понимал стремления родителей перебраться в «белокаменную», ему хорошо жилось и в их захолустном городке, который как ему казалось со своими развалинами прошлых эпох и недостроями эпох настоящих был создан для ребячьих игр и забав.  Но жизнь в городке, вяло бившая провинциальным ручейком, к настоящему времени совсем затихла, а рабочие профессии в той же столице всегда были востребованы, поскольку «настоящие» москвичи  в эту нишу повседневной жизни редко спускались и тем более не делали ее смыслом своей столичной жизни. Поэтому мать с отцом, продав все свое нехитрое имущество, набрав  банковских  долгов, купили однокомнатную квартиру в одном из окраинных московских «человейников» и, прихватив с собой Женьку, который к этому времени окончил уже среднюю школу, переехали в Москву для  начала новой, «столичной» жизни. Жизнь эта сразу же показала свою строгость к приезжим, когда Женька выбежал из дома за сигаретами, к которым пристрастился еще с восьмого класса школы. Но уже на входе в магазин он был задержан охранником, сканировавшим его индивидуальный код, выданный Женьке после обязательного медицинского осмотра по приезде. Поскольку восемнадцатилетие у него наступало только еще через неделю, то наказания в виде обязательного административного ареста к Женьке применить не могли и назначили ему у мирового судьи полтора месяца медицинской изоляции, что было более мягким наказанием. За эти полтора месяца воспитатели медицинского изоляционного центра постарались вбить Женьке в голову правила санитарного поведения в городе Москве. Во время медицинской «отсидки» Женька познакомился с Аббасом, с которым делил двухместную палату. Аббас заскочил на какую-то вечеринку к землякам поблизости от своего дома и был остановлен уже на обратном пути патрулем за аналогичное нарушение.
-  Понимаешь, как я в этом шлеме к землякам мог пойти, они сразу бы сказали, что я их не уважаю, что я не мужчина, если ментов боюсь и шапку эту ношу. - практически без восточного акцента рассказывал Аббас свою историю Женьке, - Как раз в тот  день и договорился у земляков, что они меня заберут с собой в горы, там свобода и если кто потребует от тебя, что-то оскорбляющее твою честь, имеешь право защищаться как мужчина! А ты сам сюда приехал, зачем будешь как баран жить?
-  Да я бы тоже свалил отсюда, только куда? За границей может быть порядки и другие, но такая ерунда везде уже применяется, там вместо шлема дадут какую-нибудь электронную затычку в рот и такую же мини прищепку на нос, разница небольшая, там и тут на пособие жить, с моим диагнозом на работу нигде не возьмут. По закону, конечно, они обязаны брать и нас на работу. Но отец рассказывал, как только в отделе кадров «мотоциклиста» увидят, сразу тысячу причин найдут для отказа, - печалился в ответ Женька.
-  Я тебе телефон Эдика, земляка дам, выйдешь, позвонишь ему, скажешь, что от Аббаса, он постарается тебе помочь. Он в фирме работает, и они всем работу находят, - обнадежил Женьку случайный знакомый.
    После «выписки» из центра, когда ему вернули изъятый при водворении телефон, Женька сразу набрал этого Эдика и договорился с ним о встрече. Контора, в которой Эдик трудился, находилась на другом конце города и Женьке пришлось добираться руководствуясь маршрутом подсказываемым телефоном, так как на вопросы о том, как лучше проехать до места  граждане старались задерживать дыхание и, отрицательно мотая головой, пытались скорее пройти мимо. Это Женьку, который после отсидки, был уже теоретически подкован в области распространения убийственного вируса, удивляло. Ведь, по словам воспитателей центра, угроза исходила не от него, переносчиками заразы были именно окружающие, которые успешно «переваривали» вирус в своих организмах с помощью введенных им лекарств. Отторжение Женьки от спешащей вокруг него по своим делам толпы происходило вследствие его непохожести на общую их массу, одетую хоть и разнообразно, но биологически единую. Женька же как «мотоциклист» биологически к ним не относился, биологически он был различен с толпой. А всякая непохожесть на биомассу, вызывает отторжение инородного организма. Это Женька чувствовал на  своем  подсознательном уровне как негр в классе «только для белых». Потратив на поиски конторы Эдика около полутора часов, Женька отыскал-таки неприметную вывеску с надписью «Чистый мир»  нажал кнопку звонка.
   Внутри помещения Женьку встретил Эдик, высокий молодой мужчина с еле уловимыми восточными чертами лица.
-  Здравствуй, как там Аббас? – спросил Эдик про земляка, продолжавшего еще отбывать изоляционный срок.
- Держится, мы с ним одногодки, вот поэтому и сошлись, - отвечал Женька, - а Вы действительно можете мне помочь с работой?
-  Попытаемся, ты проходи, - пригласил Эдик Женьку вглубь помещения.
   За последующие полчаса беседы Эдик рассказал, что участок работы, куда они набирают людей, а в основной своей массе они работают именно с теми, кто вынужденно оказался вне общей напичканной лекарствами массы, расположен чуть ли не на краю света, практически в стерильных условиях. Работа будет неквалифицированной, потому что и квалификации у Женьки, кроме школьного образования никакой нет. Озвученный Эдиком заработок приятно порадовал слух и, поскольку из медицинского центра он вышел уже совершеннолетним, то Женька практически не глядя  подписал трудовой контракт и, узнав, что для отправки  на работу он должен явиться сюда через двое суток готовым к длительной командировке, сердечно поблагодарив Эдика, ушел. Всю дорогу до дома Женька чувствовал себя гордым за то, что сам решил проблему своего трудоустройства, беспокоило его только, как объясниться с родителями, но должны же они его понять. Как ему жить в этом, враждебном для него мире? С такими мыслями Женька и забрался покурить в укромный уголок сквера недалеко от дома, где и познакомился с парнем по имени Майкл, который оказался после общенациональных медицинских мероприятий в таком же положении, как и Женька, несмотря на то, что продолжал учиться в институте. После знакомства и по просьбе нового приятеля Женька вновь позвонил Эдику и, узнав, что рабочие им еще нужны, снабдил Майкла нужным адресом. Вечером  они созвонились, и Майкл сообщил, что тоже подписал контракт и что дату для отправки ему назначили ту же. Женька образовался, поскольку самостоятельный отъезд на первую в его жизни работу его страшил. Но теперь у него будет приятель и тревога, поселившая в душе после посещения офиса Эдика, стала Женьку понемногу отпускать.

                Глава 3. Граничье

      Тиберий не  долго на новом месте привыкал к своему новому имени, скорее всего из-за того, что прежнее имя хоть и соседствовало с ним всю жизнь, но удачи своему владельцу не приносило. Хотя  отсутствие жизненной удачи Тиберий не увязывал именно со своим прошлым именем. Нелюбовь к себе фортуны  он относил к своему физическому уродству, которое также сопровождало его всю жизнь. Уродство его не выражалось в отсутствии каких-либо органов, тогда бы это  называли уже инвалидностью. Дело было в чертах лица, которые удивительно напоминали увиденного им в детстве в фильме героя «Собора Парижской богоматери» Квазимодо, к которому он после просмотра, да и всю последующую жизнь стал питать симпатию как к родственной душе. Описывать детство и юношеские года Тиберия, наверное, нет смысла. Наверняка описание это будет схожим с описанием детства  и юношества любого ребенка, которому выпало несчастье родиться не то, чтобы красивым, а не родиться даже просто обыкновенным. В силу отторжения его сызмальства социумом, несмотря на рождение в одной из очень демократических и толерантных стран, он был всегда плебеем и одиночкой. Из-за этого  Тиберий ненавидел окружающих, для которых он был просто уродом, над ним можно было издеваться в детстве, дразнить и подвергать всем остальным жестоким детским уничижениям. А потом его можно было не принимать в институт под всякими «благовидными» предлогами. А когда в дополнение ко всем неприятностям физического изъяна прибавилась еще и непереносимость новых лекарственных препаратов, вынуждающая неопределенное время быть в индивидуальном пространстве средств иммунной защиты, Тиберий возненавидел человечество так, как может ненавидеть только самый лютый враг, с которым идет борьба за существование. Старые и новые комплексы слились у него в одно большое и жгучее чувство, выхода для которого не было. И вполне могло статься так, что оно привело бы его в места заключения или в нирвану алкогольного либо наркотического забвения, перешедшего  в скором времени и в забвение  самой этой никчемной жизни. И шел Тиберий по этой ведущей в никуда дороге, одурманивая себя  новыми и более сильными препаратами , пока случай не свел его с представителем одной неприметной конторы, где Тиберия не только внимательно выслушали, когда он, находясь еще под воздействием алкалоидов в крови, высказывал все свои обиды на человечество, но потом привели в порядок его пошатнувшееся употреблением различной дряни здоровье и предложили работать на новых хозяев в их фирме, месторасположения  которой Тиберий не знал и до сих пор. Однако помимо всяких забот о пропитании новая должность его в этом месте дала ему то, что  он никогда бы  не получил с учетом образа его жизни раньше – власть над обычными людьми. Тиберий подозревал, что новые хозяева, которые столь чутко отнеслись к нему как изгою, выбрали его из множества других именно за его неудовлетворенную с детства ненависть к окружающим. Изначально он  был допущен только к учету рабочей силы, которую регулярно привозили в место его службы. Потом постепенно он поднялся до роли надсмотрщика, во власти которого уже было наказание нерадивых новичков. Сейчас его величали Главным надсмотрщиком Тиберием, и подчинялся он уже напрямую Главе производственного сектора Ливию. Кроме того, уже сейчас Тиберий владел  на новом месте хорошим и большим домом с садом и бассейном, в его распоряжении была прислуга, над которой власть его была безгранична. Обязанности его были не обременительны, они заключались в полном выжимании у трудового ресурса  физических сил, которые они оставляли в шахтах по добыче теллурия -  основой экономики нового мира. А то, что это не просто новое место, где ему дали работу, но и новый мир Тиберий заподозрил сразу, как только стал обживаться здесь после приезда. Но, что из себя представлял этот новый мир за границами производства, Тиберий не знал и предпочитал этим даже не интересоваться, хотя в силу своего служебного положения не единожды мог спросить об этом как у своего непосредственного руководителя Ливия, так и у самого хозяина шахт – Лукреция, который достаточно часто прибывал сюда извне и инспектировал свою собственность. Тиберий посчитал, что таковое любопытство  будет его новыми хозяевами неверно истолковано и верно нес свою службу. Находящиеся в его доме телевидение, гаджеты, газеты – все было настроено на земные волны и даже на СМИ его бывшей страны. Заработок он получал в американской валюте. Поэтому Тиберий  справедливо полагал, что когда надобность в его услугах отпадет, нынешние хозяева вернут его назад в привычную среду обитания, а с заработанным капиталом можно и внешность поменять и жить беспроблемно даже при имеющейся медицинской проблеме. Поэтому все свои догадки Тиберий держал при себе, полностью отдаваясь службе, на которой он получал и еще одного удовлетворение, помимо материального. Здесь все эти  обычные люди с рядовой или даже красивой внешностью были полностью в его власти, и эта  «обычность» не являлась в этом мире достоинством или заурядностью, она не влияла вообще ни на что, а может даже и становилась для его обладателя проклятьем, в зависимости от настроения Тиберия.
    Замигал сигналом вызова телефон и Тиберий, увидев на дисплее, что звонит ему его помощник Гай, выдержав соответствующую паузу, мазнул по экрану большим пальцем и стал слушать, даже не удостоив собеседника обычным «Алло» или «Да». Гай, однако ж, знал привычки своего начальства и сразу стал докладывать:
- Господин Главный надсмотрщик Тиберий,  прибыл транспорт с новой партией работников. Сейчас он возле Граничной проходной.
-   Буду, - сухо ответил Тиберий и отключился.
    Новичков он всегда встречал сам, ему доставляло большое удовольствие сбивать с них спесь, разъясняя, что они одно большое ничто в этом новом мире, что все  права, свободы и даже их имена остались там, в той стране Земли, где они имели неосторожность завербоваться в поисках лучшей доли. Как правило, основной контингент составляли такие же, как и он, не могущие работать в новых условиях лекарственной борьбы, идущей на Земле с новым микробным явлением, о происхождении которой Тиберий имел уже свое мнение, отличное от всех слышанных им ранее, но предпочитал  держать его при себе.
    Выйдя из дома, и презрительно указав прислуге время готовности своего ужина, Тиберий важно кивнул головой Гаю, который раболепно распахнул перед ним дверцу автомашины. После того как Гай тронул автомашину с места, Тиберий спросил, не глядя на него:
-  Большая партия?
-  Нет. Всего пятнадцать человек, в последнее время присылают все меньше и меньше, - с готовностью отрапортовал Гай.
-  Все «безиммунники»?
-  Да, все.
-  Откуда?
-  Русские, Москва.
-  Что-то много оттуда в последнее время привозят, толку от них мало, одно дерьмо лезет, сюда лучше бы немцев или япошек. Те к работе с детства приучены. - посетовал Тиберий, - Если объем добычи на следующий цикл опять увеличат, при таких поставках рабочей силы мы с ним не справимся.
-  Да, с учетом того, что глубина залежей увеличивается, убыль работников тоже растет кратно, - угодливо поддержал начальство Гай.
-  Не твоя забота, - буркнул Тиберий, - постараюсь договориться об увеличении объема поставок людей.
    Машина остановилась недалеко от КПП, где стоял большой автобус с наглухо закрытыми пассажирскими окнами.
-  Выводи! - скомандовал Тиберий и стал ждать.
   Не спеша из автобуса вышли пятнадцать молодых людей, которые с любопытством оглядывались вокруг, держа в руках немудреные свои пожитки. Тиберий ждал, пока еще не пришло его время. Гай с трудом выстроил приехавших в одну шеренгу. На его команды «построиться», «равняйся» и «смирно» русские не реагировали, весело переговариваясь между собой, хотя команды отдавались на их языке. С учетом интернационального контингента Тиберий и его подчиненные могли общаться на многих языках, в том числе и на русском. Тиберий подошел к новоприбывшим и вкрадчиво спросил:
-  Что-то непонятно, молодые люди?
- Здрассьте, - развязано поздоровался один черноволосый с волосами почти до плеч паренек.
- Привет, с приездом,- ласково ответил ему Тиберий, - может быть, какие-нибудь вопросы есть?
- Послушай, «красавчик», -  к Тиберию обратился самый старший из приехавших, возраста примерно лет около тридцати пяти,- Ты бы, паренек, пригласил кого-нибудь из начальства. Нам нужно характер работы узнать и с жильем обустроиться.
-   Надо говорить Главный надсмотрщик Тиберий, - накинулся на него Гай.
-  Подожди ты, паря, - отодвинул его рукой мужчина и посмотрел на Тиберия - Ну так что?
-  Зря ты не слушаешься советов надсмотрщика Гая, - вмиг изменившимся тоном ответил ему Тиберий. – Встань, дерьмо, в строй и захлопни пасть! Будешь говорить, когда я разрешу!
-  Да ты, что …!? – выругался на своем языке мужчина и угрожающе двинулся к Тиберию.
    Тиберий выхватил пистолет, который стрелял электрическими иголками, и натренированным движением, не глядя, выкинул руку в сторону бунтаря и выстрелил. Иголка бесшумно вошла через одежду в тело мужчины, а Тиберий одновременно крутанул в сторону увеличения электрического напряжения колесико на пистолете. Не глядя на корчащегося и мычащего от боли на земле человека, Тиберий подошел к изумленным парням, которые практически были его одногодками, и начал свою речь:
-  Слушать всем! Вы здесь никто, вы получите новые имена. Я Главный надсмотрщик шахт господина Лукреция Тиберий, обращаться ко мне только так. Это мой помощник Гай. Вы будете делать все, что вам скажут, за непослушание - сразу наказание. Советую слушаться. Сейчас вас проводят в место, где вы будете спать. Как, где и когда вы будете работать  объяснит надсмотрщик Гай.
-  Послушайте, вот контракт и там прописано…, - один из стоящих достал лист бумаги с намерением показать его Тиберию.
   Тот, также не глядя, выстрелил в него, не забыв увеличить напряжение. Теперь на земле стонали  и корчились уже два человека. Тиберий, сузив глаза, посмотрел на шеренгу:
-  Кто еще не понял, что я сказал?
   Стоящие перед ним ошарашенно молчали, и Тиберий сказал Гаю:
-  Они твои. Завтра, чтобы все были в шахте! – и, повернувшись, пошел в сторону машины.
   Какой-то шум заставил его обернуться. К лежащему на земле парню, который хотел показать  липовый контракт, бросился тот с длинными волосами и стал что-то причитать по-русски:
-   Майкл, Майкл! Что с тобой, ты меня слышишь!?
    Тиберий презрительно сплюнул себе под ноги, пробормотал:
-   Дерьмо,-  и открыл дверцу авто.

                Глава 4. Выход через вход

      Борис, проснувшись от мелодии телефонного будильника, отработанным движением, не открывая еще глаз, взял телефон у изголовья кровати и погасил мелодию. После он еще полежал как обычно, нежась, минут пять и только потом, не спеша, открыл глаза и посмотрел на дисплей, проверяя, что за период сна пришло по его душу. Экран изобиловал значками сообщений из социальных сетей, мэссенджеров и остальной интернет-чепухи. Зевнув, Борис открыл мэссенждер. Уже ближе к полуночи, когда телефон находился в беззвучном режиме, пришло сообщение от Майкла, с которым Борис дружил с первого курса. Но в последнее время в связи с необходимой иммунной изоляцией Майкла, перешедшего в связи с этим вновь на дистанционное обучение, дружба не то, чтобы окончилась, но общение «вживую» сошло на нет. Майкл пребывал в домашнем одиночестве, приходить к нему в гости на дом, вынуждая друга одевать ненавистный ему шлем защиты, Борис стеснялся. По этой же причине Майкл перестал появляться и в их студенческой компании. Общение свелось к телефонным звонкам и телефонной же переписке, да и таковое становилось все реже и реже. Открыв сообщение, Борис прочел:
«  Пока, Боб, уезжаю, при возможности буду писать с нового места, ну и фото само собой, нашел работу, здесь не могу уже больше, а заявление  на «академку» онлайн в Универ закинул, зайди пож., забери документы, родителям отдай». Под текстом стоял обычный улыбающийся с грустинкой смайлик.
«  Вот же тихушник, - подумал Борис,- даже не намекнул, что собрался куда-то, да может для него это и лучше. У меня давно уже колпак бы съехал от затворничества и клятого шлема вирусной защиты!».
    Однако надо было окончательно просыпаться, сделать обыденные утренние дела и отправляться на учебу, поскольку сегодня был не только  ранний семинар, но и очередной медицинский осмотр, который стал вроде бы и обыденностью, но неявка на него грозила большими неприятностями. Все, принявшие в период пика заболеваний необходимые препараты, подписали кучу документов в виде обязательств прохождения медицинских мероприятий. Борис встал и уже в вертикальном положении ощутил явное недомогание, голова неприятно кружилась, к горлу подступил комок тошноты.
«  Черт! Надо было поменьше вчера налегать на пиво». - посетовал Борис, отнеся свое неважное самочувствие к последствиям вчерашней студенческой посиделки, - « Хотя, что я там выпил-то пару пива, я ж помнил о сегодняшнем осмотре, видимо, разбавили пиво чем-то, уроды!».
    После душа стало немного полегче, но завтракать он не стал, поскольку неприятная тошнота не проходила. Стиснув зубы и постоянно сглатывая подступающий к горлу ком, Борис кое-как добрался до Универа, где у входа увидел Юрика, который был неестественно бледен. Вчера Юрик тоже присутствовал на посиделках в кафе.
-  Привет, Юрик, что тоже не по себе? – подойдя, поздоровался Борис.
-  Привет. Ага,  мутит и башка такая, как будто поезд по ней проехал, - жалобно простонал тот в ответ.
-  Ох, у меня такая же ерунда, вроде бы и посидели-то скромно вчера, - сглатывая и пытаясь унять очередной приступ тошноты, сказал Борис, - пойдем, отпросимся что ли?
    Приятели, доковыляв до аудитории и присев на стулья, вяло поздоровались с присутствующими, большая часть из которых тоже веселилась вчера вместе с ними. Борис, оглядев их, понял, что все чувствуют себя примерно так же, как и он с Юриком.
-  Что всем хреново? – послал он вопрос в пространство аудитории.
   В ответ посыпались жалобы с симптоматикой как похожую на его и Юрика, так и  отягощенную более неприятными ощущениями. Причем жаловались абсолютно все, даже те, кто вчера не был в кафе и занимался своими делами, не употребляя спиртного.
«  Что ж это такое?» - недоумевал Борис. Он пытался как-то свести всеобщее недомогание одногруппников к одной причине, но сделать это было трудно, поскольку к тошноте добавилась и еще дикая головная боль.
    Вошедший преподаватель, оглядев группу и выслушав жалобы на отвратительное самочувствие поголовно всех студентов, быстро набрал кого-то по телефону и попросил всех немедленно пройти в медицинский пункт.
-  Когда наступило ухудшение? – спросил Бориса врач, краем глаза глянув на него и что-то быстро записывая в карточку.
-  Да вот с утра, - ответил Борис, морщась от головной боли, - ума не приложу, что со мной, да и ребята…
-  Сейчас принесут результаты анализов, - перебил его врач, - посидите пока и вот, выпейте.
   Он протянул Борису одноразовый стаканчик, в котором шипела мутноватая жидкость. Вошла медсестра и молча подала врачу листок. Он глянул в него, что-то яростно застрочил в карточке и велел Борису ждать в коридоре. Потом всю их группу срочно на вызванных машинах «Скорой помощи» отвезли в районный инфекционный центр, где всех осмотрели, опять заполнили кучу как бумажных, так и электронных документов и разместили по палатам большого зала, в котором находилось много медицинских коек, и они не пустовали. Рядом на расстоянии чуть больше двух метров расположили Юрика, с которым Борис, которого после принятия лекарств немного отпустила головная боль и тошнота, стал обсуждать возможные причины этого массового недуга их группы.

    Борис вышел из медицинского центра, по привычке потянул руку к лицу, но она уткнулась в пластик шлема.
«  Вот, блин!» - подумал Борис, - « Теперь к этой гадости привыкать придется!».
   Целый месяц он, другие ребята и девушки из его группы провели в стационаре. По словам врачей,  вся группа ранее организованно и одновременно  произвела прием противовирусной комбинации препаратов, а теперь по неясной пока причине одновременно кончилось  действие этих лекарств. Данное явление отмечено было и у других людей, с тревогой отмечались равные промежутки между приемом и окончанием действия медицинских препаратов. Вся их группа попала в результате этого под вирусную атаку, как и где, этого никто не знал, это могло произойти и в кафе, и на улице, и в любом другом месте. Самое неприятное было то, что повторно вводить ту же комбинацию препаратов запрещалось, поэтому выход теперь для них был только в индивидуальных  средствах защиты и максимальной изоляции от остальных людей, которые  безболезненно могли контактировать с вирусом. Но теперь после случившегося исчезновения   лекарственной защиты, никто не мог быть уверен в своей безопасности, несмотря на то, что при усиленном лечении недуг удалось в этот раз победить. Получается  вопрос жизни это только вопрос времени, объема и степени вирусной атаки. Хотя данную информацию, как понял Борис, не распространяют. Он сам смог выйти «на свободу» из центра только подписав обязательства о неразглашении «медицинской тайны» причины своего пребывания там. Еще находясь непосредственно в центре, Борис и Юрик пытались бунтовать из-за отсутствия интернета и постоянно пропадающей мобильной связи, которая сразу начинала барахлить, стоило только  заговорить на «отвлеченные темы». Тогда им достаточно сурово разъяснили, что телефоны могут быть  вообще изъяты вплоть до выписки и рекомендовали смотреть телевизор, по которому транслировали обыденную жизнь и информацию ни об их случае, ни о похожих случаях не сообщали.
   Борис увидел отца и мать, которые приехали встречать его на своей автомашине, о чем он их настоятельно просил, так как ему еще только предстояло осваивать свою новую изоляционную жизнь в старом мире.
   Зайдя в свою комнату, оборудованную теперь уже в соответствии с требованиями дезактивации и максимальной изоляции от остальных помещений квартиры, Борис снял шлем, постоял под кварцевой лампой, а потом упал на свой диван, уперся взглядом в потолок и предался невеселым размышлениям:
«  В тот чертов день, когда я заболел, что-то же было с утра? Какое-то мелкое событие, затерявшееся в памяти после последовавших за этим неприятностей. А вот что, сейчас и не припомню. Теперь вся группа переведена на удаленное обучение, по крайней мере, как они сказали, первый месяц-то точно, потом, может, разрешат ходить в Универ в этих чертовых шлемах. Ну, когда вся группа будет в таком виде приходить, вместе можно будет как-то пережить эту непохожесть на остальных. А, кроме того, что я сейчас знаю? Может половина Универа сейчас уже заболела и тоже готовится залезть головами в шлемы. Да мы в своем время сочувствовали Майклу, а теперь… Да, вспомнил! Я же читал в тот день утром сообщение от него,  он еще сообщал об отдъезде!».
   Борис схватил телефон, нашел последнее сообщение от Майкла и, памятуя свои страшные обязательства, отбил ему «нейтральное» сообщение:
«   Привет, как у тебя дела? Я немного приболел, пришлось пропустить занятия».
    Он немного подумал и добавил:
«  Теперь я очень понимаю тебя и причины твоего отъезда». Потом Борис прикрепил к сообщению смайлик, который должен был натолкнуть Майкла на понимание иносказания и нажал значок отправки. Сообщение ушло, правда, индикатор показывал, что Майкла в Сети нет, но прочитает же он это послание со временем и выйдет на связь. А может, и нет, что ему вспоминать былое, за целый месяц ни одного сообщения не прислал. Хотя может из-за этого непонятного «больничного» интернета вести не доходили.
«  Да я-то и сам хорош, ему тоже ничего не писал все это время!» - озлобленно выругался на себя Борис.

     Через пару дней Борис, «отсидев» свои положенные учебные часы у вэб камеры компьютера, включил звук на телефоне и увидел значок входящего сообщения. Сообщение было от Майкла:
« Привет, я понял, держись, у меня все ок, работа нормальная, платят много, кроме того еще и курс лечения бесплатно. Так что когда вернусь, смогу по-прежнему общаться со всеми. Если будет желание тоже заработать и лечение заодно пройти, обратись по этому телефону. Мне не звони, не положено. Удачи!».
   Борис задумался. Его предположения о том, что после истечения месяца они со своей группой встретятся, начали таять уже в эти дни, поскольку многие, испытав на себе «прелести» появления на людях в своих обязательных теперь шлемах противовирусной защиты, начали уже сомневаться в нужности прохождения «очного» обучения, так как добираться до места учебы многим придется в общественном транспорте, и к повышенному вниманию к теперешней своей необычности они еще не готовы и вряд ли окажутся готовыми по истечении  месяца. Борис вздохнул,  понимая, что и сам не готов к перемещению до Универа через толпы людей в метро и другом общественном транспорте, а просить каждый день отца подвозить  к месту учебы с учетом графика его работы и московских пробок нереально. Борис полистал ленту сообщений и остановил ее на последнем  письме от Майкла…

                Глава 5. Цель всегда оправдывает средства

    Владелец производственного комплекса по добыче теллурия Лукреций беседовал на открытой веранде своего дома с представителем Высшего Совета Управления  Сервием, с которым его связывали не только деловые отношения, но и давняя дружба.
- Как с поставками новых партий работников? – осведомился Сервий у собеседника, выпив предложенный бокал местного напитка, названного «Телли» во имя главного ресурса этого мира, хранящегося в рудных породах шахт, принадлежащих хозяину дома.
-  В последнее время поставки стабилизировались, не скрою, что хотел бы тебя просить о разрешении увеличения и сегодняшнего объема поставок рабочих. Ты ведь сам мне намекал, что Совет готов предоставить мне лицензию на разработку и добычу новых месторождений, так что если данное решение у вас будет утверждено, то я хочу быть готовым сразу приступить к освоению.
-  Да, передача тебе нового сектора разведки и добычи уже не вызывает сомнений, правда, придется кое-кого утихомирить в Совете из этой группы поборников гуманного союза по сотрудничеству между мирами. Они что-то подозревают, но прямых доказательств у них нет.
-  А что такое? – встрепенулся Лукреций.
- Пока ничего особенного, кроме предположений о нашей «помощи» земному сектору в их испытаниях вирусных патогенов и «утечке» последних. Видишь ли, после того как с помощью Совета было налажено снабжение земного мира комбинацией препаратов для борьбы с патогеном, и когда первый препарат прекратил «внезапно» свое действие, оказавшись бесполезным перед структурными изменениями патогена, они стали подозревать, что это произошло не без умысла представителей промышленного сектора. Сейчас пока оснований для серьезной тревоги нет. Но прошу тебя максимально конспирировать как вербовку соответствующих категорий землян, так и их переброску сюда и, конечно же, особое внимание удели сокрытию работников от различных проверок. Если Совет даст разрешение на инспекцию шахт, я тебя поставлю в известность загодя. Но сектор сотрудничества миров понемногу все больше влияет на политику Совета и позиции сектора промышленного слабеют. Поэтому сейчас для увеличения объема поставок работников не лучший момент. Но если в результате инспекции каких-либо компрометирующих доказательств против промышленного сектора добыто не будет, вот тогда мы уже смелее сможем активировать дальнейшие отключения лекарственных препаратов в организмах землян для их вербовки, работы и «лечения» в «чистом мире».
-  Хорошо, я подготовлюсь тщательно к инспекции, уверен, что как бы они не досматривали мои шахты, к моменту проверки они не смогут найти даже молекулы от землянина. - Лукреций поднял свой бокал, -  За «Чистый мир» и дальнейшее сотрудничество!