Гостевой домик

Гостевой домик
Эта история, кардинально изменившая мою жизнь, произошла пять лет назад. До сих пор я помню всё до мельчайших подробностей. И дело вовсе не в хорошей тренированной чтением памяти, а в том, насколько глубокий след она оставила в моём сердце…
Моя книга о пресловутой на первый взгляд любви – чувстве, которое воспето, наверное, уже всеми. Художники изображают любовь через палитру цветов на холсте, поэты – через хитросплетение слов, писатели – через живописные описания и метафоры, музыканты – через замысловатую последовательность нот.
Возможно, после этого небольшого предисловия многие из вас разочарованно скажут «скукотень», не получив ожидаемого экшена, брызг крови или ожесточённых драк, и нажмут на крестик в правом верхнем углу экрана. Я этого не боюсь, потому что знаю – среди вас найдутся и те, кто искал чего-то подобного – красивой, местами грустной, но по большей части доброй и легкой истории о двух юных сердцах, которые совершенно неожиданно для себя самих обрели друг друга. Именно для вас я и решила оформить часть своей жизни в слова.
Моя история ничему не учит и не преследует других серьезных целей. Это  просто память, перенесённая сюда, в цифровое пространство интернета.
Сейчас я заканчиваю предисловие к книге, которую уже написала, и размышляю над тем, какой стала бы моя жизнь, не отправься я тем летом в гостевой домик незнакомых мне людей…
Ну, об этом вы ещё прочтете ниже, поэтому устраивайтесь удобнее, налейте горячего кофе, подумайте о чем-то очень хорошем, светлом, приятном и окунитесь в историю, которая могла бы случиться с каждым из вас.
P.S.
В книгу включены отрывки из дневника человека, который теперь находится рядом со мной каждый день моей новой жизни. Было бы нечестно не показать их вам, ведь это его чувства, мысли, эмоции, благодаря которым сейчас мы вместе.
Я дарю вам самое сокровенное, что у нас есть – память о знакомстве, изменившем не только нашу жизнь, но и нас самих.









I
- А что, если нас на самом деле не существует?
Если все, что нас окружает, лишь фантазия?
-Фантазия – это тоже правда.
Мы делаем её таковой своими поступками.
Можно нафантазировать себе любовь, счастье, удачу.
Можно даже уродливое сделать прекрасным.
Было бы желание…
           Пламя свечи, дрогнув, вспыхнуло, скривилось, недовольно потрескивая, сжалось в тонкую длинную горячую нить, потянулось к окну и потухло, оставив после себя только призрачную сероватую дымку, смутно напоминающую прежний силуэт. Порыв легкого ветра задул все свечи, и небольшая комната погрузилась в таинственный мрак.
-Вот блин, - я вытащила наушники и повесила их на шею, недовольная тем, что придётся отвлечься от работы.
Подсветив экраном смартфона, я закрыла окно, перекрыв путь ветру, и снова зажгла по очереди толстые свечи цвета слоновой кости, наполняя комнату приятным запахом воска, смешанного с ароматическими маслами. В углу снова появились высокие стопки пёстрых книг разного размера и толщины, у стены – холсты в подрамниках, а в центре комнаты – деревянный мольберт, который мне подарили родители на 15-летие. Он уже повидал многое, и на дереве не осталось свободного от масляных красок места. Яркие кляксы то тут, то там украшали деревянные детали.
-Так-то лучше, - я улыбнулась сама себе и вернулась к картине, которую писала вот уже третью ночь подряд.
На холсте был изображён лес: густые тёмные ветви елей-великанов, похожие на лапы сказочных животных, нависали над извилистой тропинкой, ведущей вглубь окутанного легкой ночной прохладой и синеватым туманом леса. Яркие апельсиновые огоньки светлячков рассыпались по тёмному чистому спокойному небу, сплетаясь в причудливом танце на фоне круглой луны цвета топлёного молока. Маленькие узорчатые ушки зверьков с мохнатыми кисточками на кончиках осторожно выглядывали из густой травы.
Я любила фантазировать, придумывать волшебные миры, населённые незнакомыми природе существами. Взяв кисть, я макнула её в палитру, на которой были замешаны оттенки зелёного, и сделала несколько аккуратных штрихов.
-Ты сегодня собираешься ложиться спать, или как вчера, будешь до утра рисовать?
Прямо за дверью послышался сонный голос мамы, через пару коротких секунд дверь приоткрылась, и в комнату просунулась лохматая голова. Мама внимательно осмотрелась, мысленно оценила беспорядок, и перевела недовольный взгляд своих зелёных заспанных глаз на меня. На её лице застыл вопрос.
Пришлось снова вытащить наушники. Я вздохнула и посмотрела на маму.
-Я не хочу спать.
Мне не нужно было слышать, что она сказала мне, потому что я уже точно знала это по выражению её лица. Тем более ее ночные визиты были не редкостью, когда муза спускалась ко мне на плечи и заставляла буквально ночевать у холста.
Мама скрестила руки на груди. Это означало, что она недовольна и собирается гнуть свою линию. Это также значило, что спустя некоторое время она уйдёт ни с чем, потому что спорить со мной в делах художественных было совершенно бессмысленно.
-Конечно, как и предыдущие три ночи. Это обязательно скажется на твоём здоровье, вот увидишь.
-Про лицо не забудь сказать, - я улыбнулась.
-И на лице скажется,- мама сделала вид, что пропустила мимо ушей мой шутливый тон.
- Знаешь, что такое синие круги под глазами? Это ужасное зрелище! Особенно, когда они у молодой девочки.
-Мам, мне без разницы. На меня муза с неба свалилась, я хочу сегодня закончить. Лучше подойди и посмотри.
Я кивнула в сторону своей работы. Мама закуталась в лёгкий шёлковый халат, скользнув придирчивым взглядом по окну.
-Я всё равно ничего в такой кромешной тьме не увижу. И почему в твоей комнате так холодно?
-Окно было открыто. И не холодно у меня. На дворе май, а не декабрь. Я проветривала.
-Само собой, ты проветривала. Здесь же всё провоняло масляными красками.
Приложив указательный палец к губам, я шикнула и опасливо огляделась по сторонам.
-Тише, ты их обидишь?
-Кого?
-Масляные краски.
-Алиса! – воскликнула мама.
Я тихо рассмеялась, но заметив, что мама даже не улыбнулась в ответ, серьёзно проговорила:
-Обещаю. Завтра я высплюсь. Вот прямо вернусь из академии и свалюсь мёртвым сном.
-Мёртвым не надо. Просто сном. Не говори мне тут ерунды, - мама вздохнула, ещё раз обвела мою комнату взглядом и вышла, на мгновение задержавшись в дверном проёме.
-И наведи здесь порядок.
-У меня и так порядок.
-А это что тогда? – мама указала на стопки книг, занимающих добрую половину небольшой комнаты.
-Книги.
Что здесь непонятного вообще?
-Я вижу, что книги, но почему они валяются по всему полу.
-Они лежат как раз так, как нужно. Я же не виновата, что у меня самая маленькая комната в квартире. Может, мне переехать в вашу с папой?
-Размечталась, - фыркнула мама и закрыла за собой дверь.
-Что и требовалось доказать, - я улыбнулась, снова включила музыку в телефоне и вернулась к картине.
Утро.
Когда в огромную бесформенную сумку-мешок были скиданы карандаши, ластики и точилки, я перекинула лямку через плечо и задержалась перед зеркалом.  Несмотря на потрёпанный вид и огромное количество совместно прожитых лет, я обожала свою сумку и всегда отвергала многочисленные попытки родителей купить мне новую. Это было равносильно предательству лучшего друга, который сделал для меня много хорошего. Сумку я уже несколько раз подшивала в местах, которые чаще всего контактировали с моей одеждой или сиденьями автобуса, но это никак не отражалось на её функциональности.
Убедившись в тысячный раз, что ничего лучше я уже себе не найду, я вышла из комнаты. В тот день был урок зарисовки с натуры. Я безумно любила рисовать людей, хотя пейзажи давались мне лучше всего.
-Уже уходишь?
Мама встретила меня в прихожей. На ней был современный стильный брючный костюм, который мне очень нравился своим глубоким синим цветом и отлично подобранным силуэтом.
Моя мама всегда выглядела бесподобно, словно продумывала до мелочей каждый свой образ. Конечно, она только отнекивалась и смущалась, когда я говорила ей комплименты, ссылаясь на хорошую генетику, но я прекрасно знала, что каждый сантиметр её упругого тела – это результат многочасовых тренировок в зале и правильного сбалансированного питания. Да, возможно, что-то с генетикой и было связано, однако в этом я сильно сомневалась, потому что на мне, видимо, гены красоты закончились.
Я всегда смотрела на маму с восторгом и завистью. Профессия парикмахера – стилиста накладывала на нее определённые обязательства в плане собственной внешности. Мама всегда аккуратно и замысловато укладывала густые каштановые волосы, подчёркивала правильную форму губ и лёгким движением наносила тушь на глаза. Этого было достаточно, чтобы я в очередной раз с гордостью подумала о том, в какой красивой семье мне посчастливилось появиться на свет. Но единственное, что передалось мне по наследству – это гордая поступь папы и стройная фигура мамы. Хотя о стройности в моём случае можно было долго и много размышлять и спорить, потому что я считала себя скорее костлявой и незрелой, чем стройной.  В некоторых местах меня могло быть и чуточку больше, но… мечтать, как говорится, не вредно.
- Да, сегодня у нас рисунок с натуры, нужно подготовиться,- я как всегда с опозданием ответила на вопрос мамы.
Наспех пробежавшись расчёской по гриве кудрявых пышных каштановых (в маму) волос, я постаралась придать хоть какое-то подобие порядка своей буйной прическе.
-Давай сделаю хвостик.
- Нет!
Мой ответ прозвучал слишком резко и громко, отчего мама сделала шаг назад, но уже через пару мгновений её взгляд наполнился знакомой теплотой и нежностью.
-Почему ты никогда не позволяешь мне себя заплести? – тихо и спокойно спросила она. Я чувствовала кожей, что она хочет протянуть руку и коснуться моих волос, но сдерживается, зная, как я этого не люблю.
-Потому что мне нравится, когда волосы лежат на спине. Всё просто. И хватит доставать меня этим.
Я быстро спрятала кудри под капюшон толстовки, продела через шею наушники и ещё раз оценила своё отражение в зеркале.
- Ты такая красивая, хоть и вредная, - улыбнулась мама, заметив мой недовольный взгляд, отчего стала похожа на добрую волшебницу из сказки. Ей не хватало лишь волшебной палочки, с помощью которой она могла бы вершить свои чудеса.
Я вздохнула и закатила глаза.
-Да-да, как та девочка из страны чудес.
- Только ты гораздо красивее.
-Всё, - я чмокнула маму в щёку, - Пока. Некогда мне твои распинания по поводу моей чрезвычайной внешности слушать. Я уже и так опоздываю.
- Ты деньги на обед взяла?
-Взяла, - ответила я, надевая любимые красные кеды.
-А за семестр заплатила?
-Заплатила.
-Ты не забыла, что…
-Нет, мама, не забыла.
Последние слова я уже прокричала, сбегая по лестничному маршу вниз.
***
Как назло, на улице сплошной стеной лил дождь, и любимые красные кеды превратились с грязные мокрые гири на ногах, утяжеляющие каждый шаг. Небо стало неприветливо серым и грузным, обещая опрокинуться на землю и придавить своим огромным весом всех людей на планете. Его тяжесть ощущалась на физическом уровне, но я предпочла не думать об этом.
На самом деле, я любила дождь, приносящий свежесть не только пыльным улицам, прибивая к асфальту тополиный пух, грязь и выхлопные газы машин, но и мыслям в голове, от которых иногда становилось тесно, как в переполненной общаге. С некоторыми я никак не могла справиться, договориться и жить дружно. Они накатывали по вечерам и не давали сосредоточиться на какой-нибудь интересной книге или картине. Это были мысли об одиночестве, которое я с каждым новым днём ощущала всё более отчётливо. Одиночество подкрадывалось незаметно, вылезая из-под кровати, словно чудище из страшных историй, скребя кривыми грязными когтями по паркету, садилось рядом на кровать и начинало нашёптывать на ухо, что я вовсе не такая, как все, и мне никогда не стать абсолютно счастливой. Ведь счастья без друзей не бывает. А раз у меня совсем не осталось друзей, то ничего хорошего в жизни я не увижу.
С возрастом это ощущение только усиливалось, всё чаще нагоняя тоску.
Взрослея, сокурсники сбивались в кучки по интересам, собирались на выходных, и всё сильнее отдалялись от меня. Мне становилось не интересно слушать сплетни и разговоры подруг о мальчиках, танцах и новых модных трендах, поэтому в какой-то момент я просто перестала гулять с ними, встречаться на переменах и садиться за один столик в столовой. Незамеченным мое поведение, конечно, не осталось, и после некоторого недопонимания и смущения, подруги перестали пытаться вернуть меня в свои ряды, а я перестала стараться быть на них похожей.
Включив музыку в наушниках на полную громкость, я смело зашагала по лужам. До остановки оставалось метров тридцать, когда к ней подъехал сине-белый автобус с номером 35.
-Вот блин, - я выругалась и прибавила шаг.
В итоге все джинсы были беспощадно забрызганы сзади, но я все же успела запрыгнуть в салон, пусть и в самую последнюю секунду. Водитель как-то зло посмотрел в зеркало заднего вида, и я одними губами прошептала ему «спасибо».
В коридорах академии, как всегда, царил полный хаос. Сразу у входа вдоль правой стены репетировали танцоры. Их музыку я слушала каждый день, а движения давно выучила наизусть. Я всегда останавливалась рядом на пару минут и любовалась плавными движениями их тел. Суматоха, царящая в академии ежедневно, меня не злила, несмотря на то, что я предпочитала ей спокойствие и тишину. В окружении этих людей я могла иногда чувствовать себя хоть немного социальной личностью, а не психом одиночкой.
-Давай с нами, - предложил, улыбнувшись, парень с дредами. Он нравился мне с первого курса, приворожив своей безукоризненной кривоватой улыбкой, от которой сердце начинало кричать в груди о безграничной любви сквозь время и пространство. Я знала о парне только то, что его зовут Артём, и то, что он встречается с красивой блондинкой курсом старше, поэтому мечты о сладких поцелуях, от которых щёки тут же начинали пылать адским пламенем, так и оставались мечтами, смирившись с тем, что им никогда не суждено превратиться в реальность.
Множество романов, прочитанных за последние годы, познакомили меня с прекрасным тёплым чувством, которое возникает между понравившимися друг другу людьми, но в реальности я ни к кому ничего подобного не испытывала и даже боялась подумать о том, что какой-нибудь парень может вызвать трепет в животе и замирание сердца. Красиво сказано, но как-то совсем не правдоподобно.
-Нет, что ты. Я сломаю себе обе ноги, если попробую повторить, - я истерично усмехнулась, для убедительности махнув рукой. Тогда мы заговорили впервые, отчего тело стало двигаться не естественно и само по себе, поскольку разум тут же впал в глубокую спячку.
-Да брось ты. У тебя получится,- парень не отставал, взял меня за руки и потянул в центр танцующих.  Я уже была близка к сердечному приступу, но меня спас звонок, оповещающий о начале занятия.
Мы оба уставились на настенные часы, будто видели их первый раз и не понимали, что значит расположение стрелок на циферблате.
-Тебе повезло, малышка. Фортуна сегодня на твоей стороне, - улыбнулся Артем, внимательно посмотрев в мои глаза, - но так не будет продолжаться вечно.
Ммм… звучит многообещающе и слишком заманчиво.
Вслух же я не нашлась, что ответить, поэтому просто развернулась в противоположную сторону и побежала по коридору к своему классу.
Идиотка!
Позже я, конечно, занялась самоуничижением по поводу своего глупого детского поведения, но в тот момент мне нужно было собраться с мыслями и отправляться на занятия.
Учебный класс встретил, как обычно, портретами обнажённых людей на стенах, гипсовыми головами на подоконниках и стройными рядами мольбертов. Высокие полукруглые окна пропускали тусклый свет серого дождливого дня, поэтому преподаватель решил включить электрическую лампу на потолке, от неприятного грязно-желтоватого света которой мне хотелось выколоть себе глаза. Я ненавидела искусственное освещение, предпочитая ему дневной свет или свечи. Первый не искажает цвета и образы, а второй – наполняет окружающее пространство таинственностью и смыслом. Но какую функцию выполняют электрические лампы?
Я заняла своё место и наспех вытащила из сумки карандаши. Рядом, на старом скрипучем табурете, одна ножка которого была заметно короче остальных трёх, лежала палитра с множеством засохшей краски, тюбики с акрилом и маслом, банки с разбавителями. Руки так и тянулись взять кисть, но в тот день мне нужен был только карандаш.
-Эй, Алиса, ты сегодня не из сказки, а из ада выбралась? – я вдруг услышала хихиканье Полины, своей одногруппницы и по совместительству своей бывшей лучшей подруги. Подняв глаза в её сторону, я заметила, что она с насмешкой рассматривает мои заляпанные грязью джинсы и кеды. Пусть её глаза были практически полностью спрятаны за густой челкой, я чувствовала, как они буквально искрятся от желания в очередной раз унизить меня перед сокурсниками.  Наши пути разошлись, когда мы обе начали взрослеть, и я всё сильнее отдалялась, свернув с общего пути. В скором времени Полина сдружилась с другими девочками, которые также, как и она, любили смаковать истории с вечеринок и социальные сети сексуальных актеров противоположного пола. Полностью попав в плен интернета, лайков, сторис и репостов, бывшие подруги искренне не понимали, как всё это великолепие современной молодёжной жизни могло пройти мимо меня. Вместе они образовали своего рода кружок по интересам, и поняли, что кудрявой чудачке в нём совершенно нет места.
Да, кстати, я вовсе не злилась на них.
Просто не обращала внимания на замечания или шутки с их стороны в свой адрес, ведь было понятно, что таким образом они самоутверждаются друг перед другом, не более. Непонятным осталось только то, почему бывшие подружки вдруг стали считать себя выше меня по социальной лестнице… или лучше по внешним данным… В общем, я не понимала причины их пренебрежения, но спрашивать об этом, само собой, не собиралась. На самом деле, всё встало на свои места, сделав мою жизнь гораздо проще, ведь после занятий я могла заняться чем угодно, а не собираться с ними, разговаривая на темы, которые были мне совсем не интересны.
Заметив, наконец, что снова витаю в облака, я вернулась в реальность и поняла, что практически весь класс смотрит на меня, ожидая ответа. Кто-то откровенно смеялся, кто-то перешёптывался, но глаза абсолютно всех светились злорадством.
Детским сад, ей Богу!
-А ты, я смотрю, сегодня с правильной ноги встала. В хорошем настроении пришла. Ну, это и понятно, такая погода отвратная за окном. Самое то для злобной ведьмы.
Я поняла, что сказала всё это только после того, как последнее слово вылетело из моих уст. Я давно так не острила в ответ, предпочитая отвернуться и забыть о том, каким взглядом на меня смотрела бывшая подруга. Обычно в её глазах читалось такое превосходство, что просто не хотелось давать ей почву для дальнейших умозаключений и высказываний. Но в тот день я почему-то не стала молчать, хотя он ничем не отличался от всех предыдущих.
В классе послышались улюлюканья и смешки. Одногруппники стали подстёгивать Полину, а та лишь бросила на меня полный ненависти взгляд и отвернулась к своему мольберту, громко хмыкнув от недовольства.
Приятное чувство удовлетворения и справедливости растеклось по моим жилам. Я даже почти снова поверила в то, что смогу вполне себе нормально общаться с людьми, не стараясь отгородиться от них капюшоном толстовки или опущенными на лицо волосами.
Дверь в кабинет распахнулась.
-Итак, студенты, поздоровайтесь с нашей сегодняшней натурщицей. Её зовут Азия.
Наш преподаватель, Александр Валентинович, никогда не тратил время на прелюдию и начинал урок сразу и по существу. Он давно получил у студентов прозвище Цербер благодаря своему строгому характеру и совершенному отрицанию любых человеческих грехов. Сам по себе он был законченным перфекционистом во всём, и того же требовал от своих студентов. Я дважды наблюдала, как перед занятием он методично обходил каждое рабочее место в классе и расставлял по цветам баночки с красками на табуретах студентов, поправлял расположение кистей и измерял линейкой расстояние между мольбертами. Это было очень странно, но я никому не рассказывала об увиденном, считая, что каждый человек имеет право на странности, ведь меня саму считали такой же.
От мыслей, в которые, как в глубокий омут, я снова провалилась, отвлекли вопли парней. В класс вошла девушка восточной внешности с длинными чёрными волосами, красивыми глазами цвета горького шоколада и в одном полотенце. Она была похожа на коллекционную фарфоровую куколку, очень хрупкую и, несомненно, дорогую. Когда полотенце упало на пол, сердца мужской половины студентов разбились вдребезги, что не могло не вызвать ревность со стороны девушек. Мне стало так хорошо на душе от этой ситуации, что я не смогла сдержать улыбку.
Азия заняла своё место на подиуме, приняв позу смущённой русалки, на которую позарились сразу все рыбаки мира. Она томно прикрыла глаза и немного склонила набок голову, обхватив себя за плечи тонкими руками. Я глаз не могла отвести от изгибов её кистей, от густых локонов волос, от правильно очерченных губ. Следующие три часа, отведённые на урок, мне посчастливилось наблюдать всю эту красоту, но как бы я ни старалась, передать её в точности на бумаге не смогла, потому что такое невозможно воспроизвести без искажений.
***
-Алиса, как хорошо, что я застал тебя! Мне нужно с тобой поговорить.
Это был Цербер, точнее, Александр Валентинович, и он вырос прямо передо мной, как гора посреди пустыни.
«Мне некогда», «Я спешу», «Нам не о чем говорить!» - подумала я в панике. Но вслух  спросила:
-О чём? – во рту тут же пересохло.
Разговоры вообще были не самой моей сильной стороной, а уж с преподавателями тем более.
-Идём в кабинет, здесь слишком шумно,- мужчина положил свою огромную ладонь на мое плечо и чуть сжал, придавая мне нужное направление. Я побрела вслед за ним, обречённо понурив голову. Не было ни единого шанса отказаться.
Когда дверь в кабинет закрылась, и преподаватель сел на своё место, я подняла на него взгляд. Нас разделял широкий деревянный стол, и от этого становилось немного легче. Я не любила, когда люди находились слишком близко, и старалась по возможности держать комфортную для себя дистанцию.
Мужчина сплёл пальцы огромных рук на столе, пару долгих мгновений изучал что-то в окне, и, наконец, одарил меня пристальным взглядом чёрных глаз, испещрённых мелкими мимическими морщинами, которые появились от постоянного прищура. Только так он всегда смотрел на студентов.
Преподаватель откашлялся.
-Я хочу тебе кое-что предложить.
Я молчала.
-Как ты, наверное, уже знаешь, в конце каждого года я выбираю несколько перспективных студентов и предлагаю им участие в конкурсе.
Поёрзав на неудобном скрипучем стуле, я повернулась всем корпусом к Церберу.
-Да, я это знаю.
-Мне нравятся твои работы. Портрет Азии, который ты делала сегодня, превзошёл все мои ожидания. У меня возникло такое ощущение, что ты полностью погрузилась в работу, с потрясающей точностью передала взгляд, мимику, весь образ в целом. Если долго смотреть на твой рисунок, он начинает оживать и двигаться. Это потрясающе!
Сначала я подумала, что снова впала в забытие, где начала фантазировать и придумывать такой диалог с Цербером, от которого бы не бросало в жар и холод одновременно. Но мужчина напротив оказался реальным и действительно говорил мне все те слова.  Дальше я решила, что он просто шутит и скоро рассмеётся своим зычным басом, добавив, что всё это выдумал, чтобы поиздеваться надо мной.
Но Александр Валентинович продолжил.
-В общем, я хочу предложить тебе участвовать в конкурсе этого года. Ты будешь последней из десяти человек, которых я выбрал.
-Вы серьёзно, что ли?
-Я, что, похож на шутника, по-твоему? – удивился Цербер и прищурился, придвинувшись ближе. Этот взгляд я прекрасно знала. Он поражал соперников насмерть, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Теперь я поняла, что он не шутит, и непроизвольно отпрянула назад, уперевшись в деревянную спинку стула.
-Эм, нет, простите. Просто…это очень неожиданно.
-Понимаю, такое не каждому предлагают.
-Что я должна буду сделать?
-В среду, на большой перемене я жду тебя в танцевальном классе. И не опаздывай.
-Простите, Александр Валентинович, но я не умею танцевать, поэтому вынуждена отказаться.
Смеха Цербера до того момента я никогда не слышала, но, как оказалось на деле, он был гораздо страшнее его крика. Мужчина смеялся так, будто грозовые облака дрались на небе в смертельной битве.
-Я не прошу тебя танцевать, просто класс будет свободен в это время.
Ну, конечно!
Как можно было самой не догадаться?
Я нервно хихикнула.
-Ясно, я приду. Спасибо. Можно мне идти?
-Да, ты свободна. Увидимся в среду. И без опозданий!
Напомнил он, подняв вверх кривоватый указательный палец.
***
Я решила ничего не рассказывать родителям о разговоре с преподавателем, чтобы не обнадёживать их. Я понимала, что папа отнесётся к новости о моем участии в таком важном мероприятии более или менее спокойно и адекватно, а вот неугомонная мама точно сойдёт с ума от радости раньше времени. Это с одной стороны было приятно, ведь мои родители были уверены в моем непревзойдённом художественном таланте, чего нельзя было сказать обо мне самой. Мягко говоря, я не слишком высоко оценивала свои шансы в конкурсе. Да что уж там греха таить – моя самоуверенность была на уровне «чуть ниже плинтуса», потому что постоянные сравнения с работами Великих каждый раз заставляли меня проваливаться в пучину собственных терзаний и сомнений. Возможно, мне стоило реже смотреть на работы непревзойдённых мастеров мастихина и кисти, но… ни один вечер не обходился без их созерцания и самобичевания по поводу того, что мои собственные картины вооооот столько не дотягивают до такого уровня.
До самой среды я пребывала в подвешенном состоянии и многие тысячи раз прокручивала в голове всевозможные варианты развития дальнейших событий и предстоящего разговора с преподавателем по художественному мастерству. В голове крутились в бешеном потоке самые разные вопросы и мысли. Кого ещё пригласил на разговор Цербер? Как все они рисуют? Намного ли они лучше меня? Каким будет главное условие участия в конкурсе? Сколько дадут времени на работу? И, в конце концов, что мне нарисовать?
Завтракая, обедая, ужиная, делая домашние задания и даже принимая душ перед сном, я не переставала мысленно отвечать себе на эти вопросы, рассматривая сразу несколько возможных вариантов ответов. Это изматывало и начинало злить, но света в конце тоннеля я не видела. Оставалось лишь одно – дождаться заветной среды. И, слава Богу, что Цербер назначил встречу на среду, а не позже. Так я бы точно сошла с ума.
-Дочка, ты в последние дни какая-то напряжённая, - заметил папа во вторник за ужином.
Как обычно мы ужинали вместе, обсуждая прошедший день и последние мировые новости. Я и в обычные дни не особенно участвовала в семейных беседах о том, о сём, но в последние два дня вообще плохо улавливала логические связи между происходящим вокруг.
Когда в очередной раз я ничего не ответила, полностью погружённая в созерцание румяной и наверняка вкусной котлеты, родители переглянулись между собой. Для них такое поведение не было чем-то удивительным. Я часто проваливалась в глубины своего подсознания и в таком состоянии зависала на некоторое время, вообще отказываясь реагировать на события извне. Сначала это их пугало, особенно маму, но позже они поняли – всему виной слишком бурная фантазия дочери.
Я была человеком творческим, постоянно что-то выдумывала и тут же старалась воплотить свои идеи в реальность. Интроверт по натуре, я редко делилась тем, что придумывала с кем-либо, поэтому всю информацию переваривала и раскладывала по полочкам исключительно наедине с самой собой, в собственной голове. Родители видели лишь результат моей мозговой активности, выраженный позже в работах. Со временем и мама, и папа, как бы тяжело это не было, привыкли к моему странноватому поведению, приняли его и лишь поглядывали друг на друга, молчаливо посылая сообщения типа «Она опять нас не слышит» или «Ну, вот, снова».
Во вторник, за ужином, была одна из таких ситуаций, поэтому папа, лишь коротко вздохнув, вернулся к приёму пищи и отстал от меня со своими вопросами.
Мама решила сменить тему в надежде, что дочь всё же соизволит вернуться к земной жизни и к ужину в частности.
-Представляете, сегодня у меня была такая наглая клиентка. Она проснулась утром и вдруг, видите ли, захотела стать похожей на Аллу Пугачёву. Но я вам так скажу – никакой Аллой Пугачёвой там и не пахло! Максимум Галкин, и тот в реальной жизни красивее, чем эта дама.
Папа прыснул в кружку с чаем.
-Дорогая, тебе стоит быть чуточку добрее к своим клиентам.
-Она не моя клиентка. Первый раз ко мне пришла. И в последний! – мама подняла вверх вилку, - Устроила мне настоящий скандал, когда я сказала ей правду по поводу её внешности.
-И какую же ты правду ей сказала? – улыбаясь, спросил папа.
-Правдивую правду, Толя, - обиженно ответила мама, - Я сказала как есть, что она со своими тремя скудными волосинками никогда не станет похожей на королеву нашей эстрады. Где это видано, чтобы проснуться и вдруг решить, что ты Пугачёва! Бред!
-Мне однажды приснилось, что я русалка, - проговорила задумчиво я. Оба родителя тут же перевели на меня взгляд.
-Вернулась, смотрите-ка, - ухмыльнулся папа. Он посмотрел на маму с доброй улыбкой, - Отлично, Настя, твоя занимательная история вернула к жизни нашу замечтавшуюся дочь.
Улыбнувшись, я спросила:
-Я что, опять ушла в себя?
-Ага, - ответили в унисон взрослые.
-Как раз в тот момент, когда папа спросил тебя, почему ты такая напряжённая в последнее время.
-Эм…Да ничего особенного, просто по учёбе загрузили нас. Всё-таки конец учебного года, закрываем хвосты, сами понимаете.
-У тебя? Хвосты? Не смеши, родная, - посмотрел на меня папа, - Ты же всегда в первых рядах.
-Пап, всё хорошо. Переходный возраст. Я подросток и могу позволить себе странное поведение.
Папа поднял руки в знак того, что капитулирует, не совсем понимая, как нужно общаться с девочкой моего возраста.
-Я ничего не имею против переходного возраста, солнышко. Можешь даже попробовать покурить.
-Толя!
-Фу!
В голос отозвались мы с мамой.
-А чего? Чего это вы на меня тут раскричались, собственно говоря? Это такой способ воспитания, между прочим, - бросился оправдываться папа, обращаясь в первую очередь к жене, - Если что-то запрещать подростку, он сделает это назло где-нибудь за гаражами и в компании сомнительных друзей. А так…ну, Алиса покурит при нас. Дочка, ты как на это смотришь?
Встретив недоумение на моем лице, папа ещё больше растерялся.
-Ты уже куришь?
-Так лет пять уже, пап,- ответила я как можно серьёзнее.
Актёрский талант никто не отменял.
 - А на прошлых выходных мы с девчонками раздавили по бутылке водки в подвальном помещении заброшенной мебельной фабрики.
Сначала повисла напряжённая тишина. Оба родителя так и застыли с раскрытыми ртами. На их лицах можно было прочесть сразу множество самых разных эмоций – от банального и такого ожидаемого удивления до отвержения всего происходящего.
-Ну же, - взмолилась я, разочарованная в том, что мне так легко поверили, - Я пошутила! Вы что, серьёзно поверили в то, что я сказала? Как всё, оказывается, запущено!
Сначала истерически хихикнула мама. Могу поклясться, что у неё даже пару раз дёрнулся левый глаз. Видимо, сильно впечатлили её мои слова. Смех подхватил и папа. А через минуту хохотали уже все.
-Пойду, пожалуй, накапаю себе пару капель валерианки, - папа скрипнул стулом о паркетный пол, выходя из-за стола.
-Вот и нечего со мной подобные разговоры заводить, - предупредила я поучительным тоном, - Я, конечно, тихоня у вас, но предпочитаю жить своей жизнью, не вмешиваясь с советами и предостережениям в вашу. Того же прошу в ответ. Всем ясно?
-Напомни, сколько тебе лет? – мама улыбнулась.
-Достаточно, чтобы основательно взвешивать свои решения, мам. И, между прочим, ты это упорно отказываешься замечать. Каждый день ты задаешь мне одни и те же вопросы, когда я ухожу на учёбу. Я давно повзрослела, и многое могу решить сама, а ты только мешаешь дальнейшему становлению моей личности.
-Нет, валерианка здесь не поможет. Нужно что-то покрепче,- резюмировал где-то у холодильника папа. Он хлопнул дверкой и достал бутылку виски.
-Толя! – возмутилась мама, однако через пару мгновений уже совсем другим тоном добавила, - И мне налей рюмку.
-Отлично, - я вышла из-за стола, так и не притронувшись к ужину, - Вот мы и поговорили. Надеюсь, теперь моя жизнь станет легче.
-Приятного вечера вам. Я вас люблю, - я по очереди поцеловала родителей и оставила их наедине друг с другом и окончательно запутавшимися мыслями.
Среда.
Утром прошло как в тумане. Такой же сумбурной и быстрой оказалась и поездка до академии. Собственно говоря, и на парах я ощущала себя скорее бесплотным духом, чем вполне себе нормальным человеком из плоти и крови. Дождавшись, наконец, заветной большой перемены, я отправилась прямиком в танцевальный класс, где и должна была состояться встреча Цербера с «избранными». Да, именно избранной я тогда себя и чувствовала, потому что считала возможность, которую мне подарил преподаватель, самым настоящим чудом.
Погружённая в свои рассеянные мысли, я не заметила, как навстречу вынырнула моя заклятая подруга.
-Ты что, снова в своих облаках шизофренических витаешь? – усмехнулась Полина, больно толкнув меня плечом. В её взгляде было столько самодовольства и уничижения, что стало максимально противно смотреть в её когда-то простое улыбчивое лицо, которое теперь сложно было узнать под килограммом косметики и фальши.
-Я тороплюсь, - я вздохнула, закатив глаза и совершенно не желая вступать в бесполезную перепалку.
-Ну, естественно! Ты же у нас такая занятая! Небось, к парню бежишь? – почему-то после этих слов Полина пискнула. На самом деле она сама считала, что её смех очень сексуальный и прямо магнитом притягивает парней. Однако кроме как пищанием я его назвать никак не могла. Этот звук был чем-то средним между жалобным визгом хомяка и истеричным писком волнистого попугая.
При этом стало очень обидно от того, как Полина относится к самой мысли о том, что у бывшей подруги может быть парень. Чем же, интересно, я отличалась от других девчонок? Вроде, и на лицо ничего такая получилась, и фигура какая-никакая, но есть. Однако никто и никогда меня не спрашивал, удивляясь: «Почему у тебя до сих пор нет парня?».
А всё почему?
Да потому что аура у меня такая – буквально отталкивает всех, как приближается на расстояние вытянутой руки.
Ну не умела я флиртовать, знакомиться, вести непринуждённую беседу с молодыми людьми. Не найден в моем организме ген, отвечающий за эти функции, к чему я уже давно привыкла. Я не умела врать или приукрашивать, поэтому часто отпугивала потенциальных ухажёров излишней прямолинейностью.
К слову, по этому поводу я нисколько не расстраивалась, потому что ни в одном из знакомых ребят не видела того, с кем мне было бы комфортно или как минимум интересно.
Современная молодёжь казалась мне недалёкой, приземлённой и слишком простой. Мама не раз говорила, что с настолько задранной планкой в выборе спутника жизни я останусь «в девках»,  так и не познав великолепное чувство, которое в романах именуют любовью.
А вот папа был полностью на моей стороне и всегда заступался, отстаивая перед женой неприступный характер подростка. Он считал завышенную планку необходимой в современном мире и абсолютно не был против того, что дочь останется в лоне семьи до самой старости.
Перед лицом чем-то пощёлкали. Это оказались пальцы Полины, которая до сих пор маячила рядом, преграждая своим фигуристым телом дорогу в танцевальный класс.
Вот же заноза!
-Ты здесь еще? Почему я должна разговаривать со стеной?
В голосе одногруппницы звучало неподдельное раздражение. Её пухлые не от природы губы, обильно покрытые каким-то на вид очень липким блеском, скривились в презрительной усмешке, а карие глаза подозрительно сузились.
- Напомни мне, почему я должна вообще тебе отвечать? Ты выросла передо мной, откуда ни возьмись и пристала с непонятным допросом. Мне кажется, ты и сама не до конца понимаешь, зачем снова достаёшь меня. Это просто уже вошло у тебя в привычку. Вредную, между прочим. У тебя наверно лампочка в голове загорается, когда видишь меня. «Эй, это же Алиса! Нужно срочно сделать вид, что я лучше её, красивее, успешнее, богаче и так далее!». Только вот мне до тебя дела нет совсем, Полина. И в этом между нами большая разница. А теперь отойди от меня и продолжай выплёскивать свою мерзкую желчь на отражение в зеркале.
Я не обратила внимания на ошарашенный взгляд бывшей подруги, просто прошла мимо, задев ту плечом.
Очень хотелось обернуться и взглянуть на её лицо, когда сразу несколько человек стали свидетелями нашей перепалки, в которой она не оказалась победителем. Но я сдержалась, убедив себя в том, что из-за такой мелочи не должна задерживаться и опаздывать на судьбоносную встречу.
В танцевальный класс я вошла последней. Все остальные участники тайного собрания уже заняли свои места на стульях, предусмотрительно расставленных преподавателем – педантом в форме полукруга. Свободным оставался всего один стул, с самого края, ближе к двери. И он предназначался именно для меня. Как только я, облегчённо выдохнув, села, дверь с грохотом хлопнула, тела студентов напряглись, и перед нами предстал Цербер – человек, который, несмотря на свой сложный характер и придирчивое отношение абсолютно ко всему, что его окружало, нашёл что-то интересное в работах собравшихся.
Я смотрела на преподавателя с огромной надеждой и верой в то, что этот день станет отправной точкой в непростом, но очень занимательном пути к реализации моих жизненных целей.
Однако, с другой стороны, было немного страшно перед сложностями, которые на этом пути обязательно будут ждать. Не то, чтобы я каждый раз сдавалась, опускала руки и причитала «Это невозможно, я не справлюсь, это не для меня». Просто каждый раз, когда на горизонте начинала маячить трудность, я останавливалась на время, набиралась храбрости, много размышляла, взвешивая все «за» и «против», и только после всех этих манипуляций, шла на штурм.
-…поэтому и только поэтому вы все здесь сейчас сидите!
Вот блин! Опять все пропустила!
Я мысленно отругала себя за неуместную задумчивость и рассеянность, которые чуть было не отвлекли от более насущных дел. Цербер уже что-то громко говорил студентам, которые, раскрыв рты, слушали, боясь моргнуть и пропустить хоть слово. Я тряхнула головой, чтобы развеять последние обрывки мыслей, и постаралась как можно быстрее сконцентрироваться на монологе преподавателя.
- Сейчас вам лучше достать блокноты и карандаши, потому что та информация, которую я озвучу, будет очень для вас полезной. Вам же будет потом обидно, если вы что-то забудете. Меня вы знаете хорошо, я не повторяю!
В аудитории зашуршали молнии рюкзаков и страницы блокнотов. Я уже была готова, когда Цербер продолжил.
-В этом году, как и в предыдущие, главным призом станет возможность лицезреть свою работу на стене Третьяковской галереи. Однако я решил усложнить вам задачу и не давать какую-то конкретную тему. Включите фантазию, товарищи художники, будьте смелыми и неудержимыми, снимите со своих талантливых пальцев оковы, сдерживающие их на наших с вами занятиях, и отправляйтесь в долгий двухмесячный путь вглубь своих необъятных возможностей.
Вот это задвинул!
-Можно помедленнее, Александр Валентинович, я не успеваю, - испуганно попросила девушка в очках с забавными кучеряшками на голове и вздёрнутым слишком крупным для её лица носом. Рядом послышались смешки, отчего девушка обиженно покосилась вокруг, не зная, кого именно позабавила её просьба.
-Любочка, милая, - снисходительно проговорил Цербер, подойдя на пару шагов ближе к студентке, - Это не нужно записывать. Ты не на лекции.
Тот факт, что тучное тело преподавателя оказалось настолько близко, совершенно уничтожил Любочку в своих собственных глазах. Она буквально вжалась в спинку стула и, я была уверена, мечтала провалиться сквозь землю, лишь бы отмотать время на минуту назад и ни за что на свете не задавать свой идиотский вопрос. Ей стало понятно, почему остальные прыснули от смеха.
-Простите, Александр Валентинович, я неправильно вас поняла, - слишком тихо произнесла девушка.
-Ничего, я сегодня добрый. К тому же недалёкость твоих рассуждений не умоляет того факта, что рисуешь ты очень хорошо.
-Спасибо, Александр Валентинович, - широкая счастливая  улыбка на лице Любочки говорила о том, что оскорбительные слова в свой адрес она пропустила мимо ушей.
Меня бы это задело даже больше, чем все выпады Полины за последние годы, а Любочка из всего, что сказал ей Цербер, зацепилась только за сомнительный комплимент. Хотя нужно отдать ему должное, в комплиментах он не был силён и в тот день превзошёл сам себя.
-У тебя есть вопрос, Кирилл?
Я тут же повернула голову в сторону смельчака, который, зная ненависть Цербера к вопросам от студентов, всё же решился сделать это.
-Мы можем работать над картиной целых два месяца?
-Да. В середине августа мы соберём комиссию из нескольких преподавателей, сотрудников Третьяковки и экспертов в области изобразительного искусства. Все они оценят ваши работы и примут единогласное решение насчёт победителя.
В классе послышался шёпот. Студентов заинтересовала последняя новость, поскольку все предыдущие годы в комиссии присутствовали исключительно преподаватели академии. Возможность представить свои картины настолько влиятельным людям и пугала и вдохновляла одновременно.
Я не стала исключением. Мне показалось, что сердце пропустило пару ударов, но я постаралась взять себя в руки как можно быстрее. Не время раскисать и впадать в своё обычное состояние анабиоза. Я уже знала, чем займусь, закрыв за собой дверь в свою комнату – размышлениями о том, что будет изображено на моей картине.
Дорога домой прошла в том же тумане, что и дорога в академию. Кто-то проходил мимо, кто-то толкнул в автобусе, вероятно, на улице снова шёл дождь, потому что ногам было мокро и некомфортно, однако все эти события шли ненавязчивым фоном в сравнении с тем, что происходило в моей голове. Иногда я ненавидела себя за слишком цепкий разум. Я впивалась в любую интересующую меня новость и отдавала все свои умственные усилия на её обдумывание. Это могло занять мой мозг на несколько часов, а то и на всю ночь, откладывая на самую дальнюю полку желание спать. Обычно после таких ночей я не просыпалась утром, а воскресала, буквально заставляя себя встать с постели и прожить новый день более или менее похожей на человека. По правде говоря, получалось это не всегда. В такие дни радости Полины не было предела, потому что можно было вдоль и поперёк пройтись по внешнему виду своей закадычной подруги.
Итак!
С чего начать?
С похода в магазин для творчества!
Нужен холст! А лучше два! Или даже три… новые краски.
Точно!
Некоторые цвета на исходе, и пора обновить палитру.
Кисти! Их много не бывает, поэтому десяток новых кистей не помешает, тем более ещё не понятно, что нарисовать, и в процессе может понадобиться кисть, которой нет в наличии.
Как подготовить комнату к зимней…нет, летней спячке, чтобы по возможности как можно реже её покидать, дабы не спугнуть товарища музу, которая жаркими летними днями может устроить себе незапланированный отпуск.
Как подготовить родителей к тому же самому? Они не должны слишком часто отвлекать от работы своими мелочами вроде обеда или сна. Не до этого будет.
Нужна основательность, ответственность и полная вовлечённость в процесс. Это же Третьяковка! Туда просто так не попадают!
Я выскользнула из нескончаемого потока своих мыслей только когда повернула ключ в замочной скважине входной двери в квартиру. Дома никого не оказалось, и это было хорошо, потому что к таким же нескончаемым, как мои мысли, вопросам от мамы я еще не была готова. Окончательно  истощив энергетические ресурсы организма переживаниями и размышлениями о предстоящем лете, я включила резервный генератор и налила себе крепкого свежезаваренного кофе.
На кухне из-за пасмурной погоды и приближающегося вечера было серо и уныло, но я не стала включать свет. Я поставила чайник и, пока он с шумом не засвистел, так и осталась стоять рядом, совершенно забыв, что хотела сделать.
Вечером, за ужином состоялся важный семейный разговор, после которого пошла череда нервных суматошных дней. Суматошных потому что нужно было много чего купить, а нервных потому, что родители постоянно восторгались моему таланту и  возможности проявить его таким потрясающим способом.  Мама каждое утро влетала в мою комнату с возгласом «Вставая, моя знаменитая художница!», а папа улыбался так часто, что иногда я начинала переживать, как бы мышцы на его лице не свело.
В один из таких дней, точнее – вечеров, и состоялся очень важный семейный разговор.
-Дочка, это прекраснейшая возможность! Только представь – твоя картина в самой Третьяковской галерее!
Мама внезапно замерла с мечтательным выражением на лице и взмахнула рукой, представляя себе стену, на которой будет красоваться работа дочери.
Я лишь устало вздохнула.
-Мам, я ещё не победила в конкурсе.
Я в сотый раз убедилась в том, что рассказать было не самой лучшей идеей.
-  Хватит мечтать раньше времени. Много талантливых ребят участвуют.
-Мало ли, кто ещё участвует. Я лично уверен, что именно твою работу выберут на этом вашем конкурсе. Ты же великолепно рисуешь!
Я не настолько была уверена в собственных силах и пожала плечами. Папа всегда был на моей стороне, как и полагается любящему папочке. Но это не значило, что впереди меня ждала стопроцентная победа.
-Тем более у нас с твоим папой для тебя есть замечательная новость! – родители загадочно переглянулись между собой.
Слова мамы возымели прямо противоположный эффект и отозвались в моей груди тяжёлым подозрительным эхом.
-Что за новость?
Я напряглась, не люблю сюрпризы, потому что мне очень сложно угодить.
Папа откашлялся и принял свой самый серьёзный вид.
 Он взглянул на маму, ища в её глазах поддержку и, получив одобрительный кивок головой, ответил:
- Мы с мамой решили, что это лето ты должна провести особенным образом.
-Каким таким образом?
Эти слова заставили напрячься все мышцы моего тела. Родители, мягко говоря, не сильно преуспели в своей способности делать мне приятные сюрпризы. Я не думала, что и на этот раз что-то изменилось. Сами же они явно считали иначе, потому как сильно нервничали перед тем, чтобы озвучить мне свою сногсшибательную новость. Им казалось, что я с ума сойду от радости.
- Мы всего лишь хотим, чтобы ты больше времени проводила на свежем воздухе, среди природы. Это же у вас, людей творческих, так принято. Муза там, все дела… В общем, все лето ты будешь не дома.
Было заметно, как плечи папы облегчённо опустились. Он, словно, выполнил долг перед отечеством.
-Что значит «не дома»?
Подумать только! Это как надо было постараться, чтобы перевернуть жизнь единственной дочери с ног на голову всего лишь за пару коротких минут!
-Твой папа договорился с одним очень… скажем так, состоятельным семейством о том, что ты поживёшь у них, - мама, чувствуя моё нарастающее волнение, поспешила вступиться за мужа. Она говорила нарочито бодро и воодушевлённо, но я пропускала мимо ушей её прелюдию. Фильтровала в уме слова и отбрасывала ненужные. В голове стучали молотком по наковальне, выбивая одну и ту же фразу «не дома», «не дома», «не дома».
-А чем вас не устраивает моё присутствие здесь? Почему я, как бродяжка, должна скитаться по неизвестным людям?
Больше всего меня пугал не тот факт, что лето придётся провести вдали от родителей, а необходимость знакомиться и (о, ужас!) общаться с людьми. Ещё и с чужими!
С моей маниакальной неприязнью к какому-либо общению с окружающими отправиться к какой-то состоятельной семье на лето казалось самой страшной пыткой в жизни.
-Признайтесь, чем я так вам насолила, а? За что вы так со мной?
Нужно было давить на жалость.
-Милая, в этом нет ничего страшного, - папа положил свою широкую шероховатую ладонь на мою руку, но я выдернула её, давая понять, что не пойду на капитуляцию.
-Ничего страшного? Как вам вообще такое могло в голову прийти? Вы же знаете, как мне сложно даётся общение с окружающими! Любящие родители не могут вот так просто взять и отправить дочь интроверта к незнакомым людям на всё лето!
Аппетиту конец!
-Мы будем каждый день созваниваться. Можем даже приезжать каждые выходные.
-О, мне стало гораздо легче! Спасибо! – воскликнула я. Глаза защипало, но я изо всех сил старалась сдержать слёзы от чувства предательства, которым меня окатили родители.
- Ну, продолжайте вбивать гвозди в крышку моего гроба! Расскажите, кто эти состоятельные люди и куда вы отправляете меня в ссылку?
-Дочка, - уже менее бодро ответила мама, - Там прекрасная природа, тишина, чистый свежий воздух. Там ты и напишешь свой шедевр.
Она совсем не такой реакции ждала от меня. Хотя, чего ещё можно было от меня ждать, зная, как я «люблю» людей?
-Мама, я с таким же успехом могу закрыться в своей комнате и написать шедевр, никуда при этом не уезжая. Я боюсь, в конце концов,- я всхлипнула для большей убедительности.
-Чего? – спросил папа. Его густые чёрные брови взметнулись вверх, а  глубоко посаженные большие красивые глаза медового цвета остановились на моем измученном лице.
- Не знаю… - я безнадёжно взглянула в свою кружку с остывшим кофе.
Мама ласково улыбнулась и взяла меня за руку.
-Детка, твоей самостоятельности может любой взрослый позавидовать. Думаешь, я не замечаю, как много ты делаешь за меня по дому? Все счета оплачиваешь ты. За покупками ходишь тоже ты. Ты прекрасно готовишь ужин, в конце концов. Тем более ты любишь одиночество, а там как раз никого не будет рядом.
Видимо, наш прошлый разговор показал ей, что я вполне способна на большее, чем запираться в собственной комнате рисовать. Но если бы я тогда знала, что после того, как докажу свою самостоятельность, меня тут же отправят к чёрту на куличики, то притворилась бы круглой дурой, которая шнурки на кроссовках и те с трудом завязывает без помощи родителей.
-Между прочим, это старинный графский род, - добавил папа, - Их фамилия Адлерберг. Милые и очень воспитанные люди. У них там что-то вроде родового поместья. Живут в уединении. Тоже любят тишину и природу.
Мои глаза округлились от ужаса.
-Я буду жить в поместье?
-Не совсем. Я недавно ездил к ним. Недалеко от основного дома, который, к слову, больше похож на огромный особняк, есть симпатичный домик для гостей. Там ты и останешься на лето. О тебе позаботятся, дорогая.
- Домик для гостей?  Ну, ничего себе. Вот это жизнь!
-Они не зациклены на своём положении. Абсолютно простые душевные люди.
Родители даже улыбнулись.
-Да-да, - с сарказмом пробубнила я, - Этакие графья простачки.
-Алиса!
-У меня есть хоть малейший шанс как-то уговорить вас отказаться от этой бредовой идеи?
-Нет.
-Шантаж?
-Не прокатит.
-Слёзы и мольба?
-Снова мимо.
Я опять вздохнула. Больше мне, к сожалению, ничего другого не оставалось. Мои плечи совсем сникли, а предвкушение от ожидающего меня творческого лета сменилось мурашками по коже от одной только мысли, что лето будет совсем не таким, каким я его себе представляла ещё полчаса назад.
-Я просто спросить хочу. Так, на всякий случай… Если я вдруг ногу сломаю… случайно совершенно…вы меня дома оставите?
-Алиса! – застонала мама, - Перестань.
-Всё, ладно. Я поняла, - я подняла руки в знак того, что больше спорить не стану. Не было смысла. Я прекрасно знала своих родителей и всегда угадывала, смогу переспорить их или нет. Тот случай был как раз из тех, когда удача предательски повернулась ко мне своей самой неприглядной стороной. Ещё и ухмылялась, зараза.
         - Я пойду вам навстречу только по одной единственной причине – из-за любви к вам. Но это в последний раз. Вам ясно?
Родители, улыбаясь, переглянулись. Тяжёлый разговор к их радости закончился вполне себе мирно.
-Конечно, родная. Ты такая умница. Мы тебя очень любим, - мама широко улыбнулась и распахнула свои объятия, - Иди же ко мне. Давайте обнимемся все вместе.
-Ну, уж нет! На телячьи нежности я не подписывалась! – воскликнула я, скорчив брезгливую рожицу, - Тем более после такого!  Я пока пойду собирать свои скромные пожитки. А у вас ещё есть время передумать. Кстати, когда вступает в силу мой приговор?
-Через две недели. Ты окончишь год в академии, и я лично провезу тебя по всем магазинам для творчества за необходимыми покупками, - пообещал папа.
-А в «Галерею» завезёшь? – улыбнулась я.
«Галерея» самый большой художественный гипермаркет в округе, где можно было найти абсолютно всё, что душа пожелает. Однако я заглядывала туда исключительно ради эстетического наслаждения. Цены кусались, а жирная мерзкая жаба каждый раз, когда я сомневалась, громко квакала внутри, отговаривая от приобретения той или иной вещицы и заставляя тащиться в более бюджетный магазинчик. С тех пор, как «Галерея» три года назад распахнула свои широкие двустворчатые стеклянные двери для покупателей, я мечтала выйти оттуда с огромным  пакетом дорогостоящих покупок, но до сих пор совладать с квакающей внутри жабой мне так и не удавалось.
Теперь же в конце тоннеля забрезжил лучик надежды, поэтому свой единственный и, возможно, последний шанс осуществить давнюю мечту я упускать не собиралась.
Папа вздохнул и замешкался, явно не ожидая такого хитроумного шага от дочери. Однако сомнение на его лице быстро сменилось согласием. В конце концов, это не большая жертва с его стороны. Я жертвовала гораздо большим - своим летом, например.
-Ладно, - пообещал он, - в «Галерею» я тебя тоже свожу.
-Отлично, - запрыгала я, с трудом подавив желание захлопать в ладоши от радости, - Я злюсь на вас уже чуточку меньше.
***
Я закрыла дверь в своей комнате, открыла окно, залезла на подоконник и выглянула на улицу. Внизу неторопливой речушкой из людей струилась жизнь, и она была такой разнообразной. Мне нравилось выдумывать для каждого человека свою историю, характер, поведение, образ жизни. По походке, одежде, жестам я пыталась представить, кем он может работать, есть ли у него семья. И зачастую могла несколько часов просидеть на подоконнике за своим увлекательным занятием.
У родителей никогда не было со мной проблем.
По большей части. 
Я хорошо окончила школу и поступила в академию искусств. С детства я любила рисовать. Это было моей маниакальной потребностью. Я могла рисовать везде – в машине, на уроках, в гостях, за ужином, на экскурсиях, на отдыхе. Блокнот с эскизами всегда был со мной. Даже мои детские рисунки заставляли родителей восхищаться. Куда поступать после школы, было решено сразу.
Преподаватели отмечали меня как очень способную  и имеющую большие перспективы. Они продвигали меня и мотивировали  участвовать во всевозможных художественных конкурсах. Я рисовала карандашами, углём, пастелью, но особенно хорошо у меня получалось писать маслом. В своих картинах я чаще изображала вымышленные миры в самых разнообразных красках. Я любила экспериментировать в смешивании цветов, и от этого у меня получались прекрасные фантазийные картины.
Моё сердце замирало от одной только мысли о том, что мое творение будет висеть рядом с шедеврами Репина, Ге или Шишкина. И я действительно очень хотела победить, однако и в мыслях представить не могла, что родители пожелают этого так же сильно, и отправят за много километров от столицы в поисках вдохновения и тишины.
Будучи закоренелым интровертом, я предпочитала уединение, большую часть времени проводила в своей комнате. Не гуляла с друзьями, не ходила на свидания, не зависала ночи напролёт в социальных сетях. У меня были настоящие друзья – мольберт, холст и краски.
И ещё я просто обожала читать!
Это было ещё одной моей страстью. Я легко могла прочесть книгу за день, и мне было этого мало. В комнате не осталось свободного места, однако я прекрасно чувствовала себя среди стопок книг и тюбиков с краской. Это был мой хаос, собственный, идеальный. Я точно знала, где что лежит. Днём после учёбы я любила читать. При этом необходимым дополнением всегда были финики и киви. Я могла питаться только ими, если бы родители позволили. С головой окунувшись в очередную картину или книгу, я забывала о еде и сне.
Ночи были временем для рисования. Мне казалось, что так мои картины приобретают своеобразную таинственность, а цвета ночью становились иными – загадочными, полными сюрпризов.

В то лето я должна была столкнуться с серьёзным испытанием – уехать от родителей, из своей комнаты, стены которой защищали меня от окружающего мира и давали вдохновение творить. В то лето я должна была жить совсем одна.
После некоторого времени раздумий я вдруг осознала, что эта новость мне начала нравиться, несмотря на пугающую перспективу. В самой ситуации меня напрягала неизвестность – незнакомые люди, местность. Я даже с одногруппниками общалась без особого энтузиазма, и мне  не хотелось заводить новые знакомства.
Слова папы немного успокоили. Если я буду жить отдельно, то всё может сложиться вполне сносно. Это можно считать проверкой, экзаменом перед предстоящим взрослым, самостоятельным существованием.
Что ж, я должна была эту проверку пройти. Оставалось ещё много вопросов, ответы на которые я могла получить, только приехав на место.
***
- Замечательно! Туда даже самолёты не летают! – я ворчала, волоча кожаную сумку с холстами по платформе железнодорожного вокзала.
Настроение было на нуле, несмотря на то, что последние несколько дней я старалась сама себя подбодрить. И это иногда даже получалось. С  переменным успехом, но я успокаивала себя, говоря, что всё  к лучшему – я буду наедине с природой, и тот незначительный факт, что порой мне придётся общаться с хозяевами гостевого домика, не должен испортить положение дел.
Однако в последнюю перед летними каникулами ночь дома я так и не смогла сомкнуть глаз и погрузиться в безмятежную негу сна. Мне мерещились кошмары, будто меня отправляют не в графское имение, а в логово чудовищ. Неприятное сосущее чувство не покидало меня до самого рассвета, поэтому ожидание поезда стало настолько мучительным и изматывающим, что я больше не могла держать эмоции в себе.
Родители храбрились, как могли, но я видела, что мой панический настрой передался и им тоже.
- Всё будет хорошо, - успокаивал меня папа, сам не веря в свои слова на сто процентов. Он нёс остальные мои вещи и свободной рукой обнимал меня за плечи.
С папой мы были очень близки. Он понимал меня лучше, чем мама. В детстве именно к нему я бежала, разбив коленку или испугавшись соседского пса. Я и теперь могла рассказать ему обо всем, что меня тревожило, но не делала этого. Я нашла для себя другой способ излить душу и освободить голову от нескончаемого потока собственных мыслей. Я закрывалась в комнате и рисовала. Рисовала всё, что меня мучило, что мне нравилось. И мне становилось легче. Холсты были для меня своеобразными страницами личного дневника, которым я доверяла все самое сокровенное.
Вещей я взяла немного, и львиную долю содержимого моего чемодана составляли художественные принадлежности и книги.
- Ненавижу поезда! Слишком много людей на квадратный метр.
- Поэтому мы и купили все четыре места в купе. Ты будешь совершенно одна и сможешь закрыться изнутри.
-Что ж, это меняет дело.
Мы, наконец, добрались до нужного вагона. Грузная женщина у двери в вагон взяла билеты и с удивлением подняла на нас свои узкие усталые глаза.
- Не люблю, знаете ли, людей, - пожала я плечами, видя немой вопрос на её сером лице - Это ведь не запрещается?
На хитрую ухмылку женщина ответила не сразу и слегка заторможено:
- В общем-то, нет, - она провела по мне своим оценивающим, отчего-то неприятным взглядом и добавила, возвращая билеты, - Купе номер четыре.

Я закинула сумку на одну из нижних полок и обессиленно села напротив.
- Здесь же дышать нечем!
Папа молча открыл окно.
-Вот и всё. Здесь нет никаких проблем, родная.
-Только подумай, - мама присела рядом и обняла меня за плечи, - Ты сможешь читать всю дорогу. Я положила тебе твои любимые киви и финики. Вот деньги. Там ты сможешь купить себе всё необходимое и ни в чём не нуждаться.
- Там даже магазины есть? – я постаралась пошутить, но смешно мне не было.
-Там всё так же, как здесь. Не паникуй.
- Внимание! Поезд отправляется через пять минут. Просьба провожающим покинуть вагоны.
Родители посмотрели на меня. Я не поднимала головы, боясь увидеть то, что отражали их лица
-Ну, всё. С Богом! Позвони, как только приедешь.
Они крепко обняли меня и покинули купе, оставив совершенно одну.
II
Поезд уже замедлил ход, прибыв в пункт назначения, когда я поняла, что невольно задремала с книгой в руках под размеренный стук колёс. Я поспешно сложила свои вещи и села, неестественно для себя выпрямив спину и пытаясь успокоиться. Итак, я была далеко от Москвы, от родителей и осталась совсем одна.
Вдох.
Выдох.
Не помогает.
Ещё один вдох и выдох…
Женщина проводник помогла мне вынести из поезда багаж.
- Тебя встретят, бедняжка?
- Не знаю, - честно ответила я, стоя на платформе и тщетно пытаясь узнать в плотной толпе незнакомых людей того незнакомого человека, который должен был отвезти меня в поместье потомков графского рода.
От сочувствующего взгляда проводницы захотелось отмахнуться. Ни к чему мне её жалость, и без этого тошно.
- Удачи.
-Спасибо.
Удача повернулась своим вредным задом в тот момент, когда в голову моему папе пришла мысль отправить меня на поезде в другой конец страны. Что уж теперь на неё рассчитывать?
Окончательно впасть в панику я не успела, потому что почти сразу ко мне не спеша подошёл пожилой мужчина в чёрном костюме.
- Вы Алиса? – спросил он осторожно и очень вежливо.
- Да.
- Я Вас ждал. Мне Вас так и описали, - он радостно улыбнулся,-  Давайте помогу.
Странный незнакомец уже было взялся за мою сумку, но я крепко вцепилась в неё руками.
Никто не смеет трогать мои драгоценности, пусть они почти ничего и не стоят для других людей.
- А Вы кто?
- Ох, прости, дорогая, - растерялся мужчина и смутился, - Я ведь даже не представился. Я Антон Николаевич – водитель. Я доставлю Вас к Адлербергам.
-Хорошо. Только это я понесу сама.
Мне было всё равно на свою одежду, главным моим багажом были холсты и краски.
- Понял. Ещё раз прости.

Через некоторое время жуткой толкучки, от которой у меня обострилась клаустрофобия, мы,  наконец, добрались до блестящего черного автомобиля представительского класса.  Мужчина положил чемодан в просторный багажник и хотел уже открыть переднюю пассажирскую дверь, как обнаружил, что я уже села назад.
Странно, что он вообще мог подумать о том, что я сяду рядом!
Хм…а картина-то вырисовывалась не очень. Я действительно садилась в машину к незнакомому мужчине в неизвестном месте, где совершенно никого не знаю. Там и на помощь-то звать было бесполезно – толпа народа, все шумят, кричат, куда-то торопятся. Я и пикнуть бы не успела, оказавшись в багажнике дорогого авто.
Пришлось взять себя в руки в сотый раз за день, глубоко вдохнуть и всё же усесться на заднее сидение.
- Ну, в путь, - слишком бодро произнёс водитель по имени Антон Николаевич, пристегнувшись.
- Как настрой? – он старался завести непринуждённый разговор, и всё время поглядывал в зеркало заднего вида, надеясь поймать мой воодушевлённый предстоящей поездкой взгляд.
- Можно открыть окно? – лишь спросила я, не разделяя его приподнятого настроения. Вести легкую веселую беседу я не собиралась, и казаться ему приветливой и милой тоже не горела желанием. Пусть знает, что мне идея приехать к этим самым Адлербергам никакого счастья не приносит.
- Я могу включить кондиционер, если тебе душно.
- Нет. Можно мне окно?
- Конечно.
Когда в лицо хлынул свежий воздух, я немного расслабилась. В моей комнате окно было открыто практически всегда и закрывалось лишь тогда, когда дождь попадал внутрь. Я любила свежесть и ненавидела духоту и спёртый воздух. Так мне было легче справиться с приступами клаустрофобии.
- Спасибо.
Водитель хотел ещё что-нибудь сказать, наверняка чувствуя неловкость от затянувшегося молчания и моей заметной нервозности, но я поспешила надеть наушники, чтобы не дать ему такой возможности.
Всю дорогу я молчала, устремив взгляд в окно, за которым мелькали деревья и кустарники. Дорога была практически пустой. Лишь в первое время пути навстречу попадались проезжающие автомобили, но вскоре и они исчезли. Казалось, мы совершенно одни мчимся в это неизвестное место. Мои волнистые волосы устремлялись за потоками приятного свежего ветра и кружили над головой, но я совсем не замечала их, погрузившись то ли в полудрёму, то ли в забытие, чем занималась каждую свободную от метающихся в голове мыслей минуту.
Мама в детстве всегда любила плести мне сложные причёски. Ещё в начале своей карьеры парикмахера она часто тренировалась на мне. Когда же я выросла, то перестала что-либо делать со своими волосами. Днём я предпочитала, чтобы они оставались распущенными и покрывали спину лёгкими воздушными завитками. Может быть, вам это покажется смешным, но так я чувствовала себя менее уязвимой перед людьми. Я, словно, закрывалась от посторонних глаз своими густыми волосами. Но, когда я рисовала, то закалывала их на затылке обычной кистью или карандашом, чтобы не мешали.
Тем утром мама снова хотела что-нибудь заплести, дескать,  дорога долгая – так удобнее. Но, раз уж решили, что я стала совсем взрослой, отправив в такой дальний путь совсем одну, то моим законным правом было решать, как мои волосы будут уложены.
Я все гадала, что же меня ждёт впереди? Какими окажутся эти потомки графского рода? Тогда я была полностью уверена, что это зазнавшиеся, зажиточные богачи, не жалующие посторонних в своём особняке. Это и пугало больше всего. Как мне общаться с ними? Как вести себя? Ведь к ним приедет совершенно чужой человек. Они просто сдали в аренду летний домик. И вообще… вдруг в нём нет никаких удобств? У меня, конечно, были совсем невеликие запросы в плане обстановки и всего такого, но хотя бы на душ я рассчитывала.

Напряжённые мысли не покидали меня всю дорогу, поэтому я даже не заметила, как пролетело время, и машина уже сворачивала на огороженную территорию. Я машинально достала из кармана штанов телефон и взглянула на дисплей. С экрана смартфона на меня смотрели улыбающиеся родители. Оказалось, что прошло уже два часа с момента моей высадки с поезда. Значит, я настолько глубоко погрузилась в свои переживания, что дорога показалась совсем не долгой.
Мы медленно въехали на территорию Адлербергов через высокие кованые ворота, и тут я встретилась глазами с ним… с прекрасным исполином из камня. Моему восхищению не было предела, и я высунулась в окно, чтобы лучше разглядеть все детали. Мрачные мысли сразу улетучились из головы, а все внимание приковал к себе особняк.
Огромная зелёная территория, местами в ровной геометрии пересекаемая мощеными дорожками. Вокруг возвышались пышные вековые деревья, приводящие в восторг своими гигантскими размерами и величественным видом. Прямо по центру этого великолепия, перед зданием внушительных размеров круглой формы красовалась огромная клумба, засаженная самыми разнообразными цветами. Казалось, все они высажены в определённом рисунке. Я решила для себя, что обязательно рассмотрю его поближе. Клумба ярким акцентом выделялась среди сочного зелёного газона, за которым явно ухаживали. Недалеко я увидела сад, где пестрили яблони своей сочной зелёной листвой. Само здание было бело-розовым с резными барельефами, винтажными колоннами и широким крыльцом. Перила крыльца из камня нежно персикового цвета. Высокие окна и арки. Два этажа, увенчанные высокой крышей с мезонином, перила которого были в тон крыльца. Белые, причудливой формы, барельефы делали это здание ещё интереснее и прекраснее. Казалось, я попала в сказку с принцами и каретами, приехав на королевский бал, где принц обязательно выберет именно меня.
Наверняка, в тот момент я выглядела как минимум забавно со своей довольной улыбкой чеширского кота, который только что до отвала объелся любимых вкусностей. Но тогда меня это совершенно не волновало. Все мои сказочные фантазийные сны превратились в реальность, в эпицентре которой я и оказалась, сама того не ожидая.
-Вот мы и на месте.
Голос водителя вернул мой непрекращающийся мысленный поток на заднее сидение автомобиля. Я даже немного разозлилась, но потом вспомнила, что живу среди людей, с которыми мне приходится иногда общаться. Социальные нормы поведения и всё такое, чтоб их.
-Они, что, и правда, здесь живут?
-Да. И весьма неплохо живут, дорогая.
-Это я уже поняла.
На широкое крыльцо вышли мужчина и женщина. Я не могла не заметить их красоту и статность. О такой осанке можно только мечтать. Женщина была одета в брючный костюм глубокого бардового цвета. Светлые волосы аккуратно уложены и убраны назад, открывая доброе красивое лицо. Женщина искренне улыбалась. Мужчина стоял рядом, приобняв жену. Резко очерченные скулы, прямой нос – все черты лица были настолько идеальные, правильной формы, что я невольно вспомнила книжные описания прекрасных героев-вампиров, отличительной особенностью которых была неземная красота.
Пара спустилась с крыльца, когда я вышла из машины.
-Какая ты красивая! – воскликнула женщина и с чувством сжала меня в удивительно крепких объятиях.
Так обнимают ребёнка, который вернулся после домой долгого отсутствия, подумала я.
- Я Алиса,  - стало настолько неловко, что я готова была провалиться сквозь землю, однако было жаль шикарное крыльцо.
-Родная, ты напугала бедняжку своим напором, - улыбнулся мужчина.
-Прости! Просто это для нас в новинку! Я хочу, чтобы ты чувствовала себя, как дома! Меня зовут Ольга! Ольга Ивановна. А это мой супруг Степан Николаевич. Они работают над общим проектом с твоим папой и прекрасно поладили. А когда Анатолий рассказал нам, какая ты талантливая, то мы сразу же решили, что у нас тебе будет лучше всего! Посмотри, какая здесь замечательная природа, тишина! Насколько я знаю, художники любят тишину. Ведь правда? – женщина смущённо взглянула на меня в надежде услышать утвердительный ответ. Я не менее смущённо кивнула в ответ.
-Любимая, может, проводим нашу гостью в дом? Она, наверняка, устала и проголодалась с дороги.
-Ох, и правда. Прости, Алиса! Я совсем не подумала об этом! Ну что же я за хозяйка такая! – женщина взяла меня за руку и повела в дом.
-Вы располагайтесь, а я пока распоряжусь вещами.
-Хорошо, дорогой.
-Моими вещами?
Нет, это, конечно, было ожидаемо, но в тот момент я растерялась и испугалась. Все случилось слишком быстро.
-Да, Антон отнесёт их в гостевой домик, где ты будешь жить, - мягко ответил потомственный граф, заметив мое смятение.
-Хорошо, - ответила я и покорно последовала за женщиной.
-Проходи, милая.
Поместье выглядело снаружи просто нереально, но внутреннее убранство превзошло все мои ожидания. Я никогда в жизни не видела ничего подобного и, несмотря на то, что не привыкла открыто выражать свои чувства, не могла сдержать восторг.
-Ничего себе!
-Тебе нравится? – довольно улыбнулась хозяйка дома. Она не отходила от меня ни на шаг и была очень добра. Мне показалось, что она с интересом рассматривает меня, словно ожидала увидеть кого-то другого. Может быть, она думала, что к ним приедет девчонка-подросток с жирной черной подводкой вокруг глаз и татуировками по всему телу?
Огромная гостиная была со вкусом обставлена старинной мебелью. Высокие стулья, дубовый стол, каменный камин, фамильные картины на стенах, шикарная люстра на потолке, высокие окна, на которых подрагивали от свежего воздуха с улицы прозрачные шторки мягких пастельных оттенков. Резная лестница, ведущая на второй этаж, тоже впечатляла размерами и искусной отделкой.
Старинная мебель уместно сочеталась с предметами современного интерьера – мягкими креслами, дорогой музыкальной системой, широким плазменным телевизором.
На камине и на столе я увидела золотые канделябры, на которых были установлены белые толстые свечи. По тому, что они наполовину были расплавлены, я догадалась, что ими довольно часто пользуются. Это, конечно, был большой плюс хозяевам.
В углах просторной гостиной красовались пышные цветы в высоких напольных глиняных вазонах. Они придавали помещению приятную свежесть. Больше всего меня привлёк книжный шкаф, снизу доверху набитый толстыми, видавшими виды томами. Я очень любила старые книги, их особый, чуть затхлый запах, пожелтевшие потрёпанные страницы. Это придавало им значимость. Я часто представляла, как их читают люди прошлых эпох, сидя перед камином тихим вечером. В тот момент я даже расстроилась, что останусь в этом месте лишь на лето, потому что хотела прочесть их все.
-Ты любишь читать? – за спиной послышался тихий голос хозяйки дома.
-Здесь даже Алигьери есть! Божественная комедия! – я с трудом сдерживала порыв взять книгу с полки.
-Не стесняйся.
Удивительно, но мне нравилась эта женщина. С первых минут знакомства от нее веяло теплом, которое было настолько гостеприимным, что я была готова даже поболтать с ней по душам, если представится такая возможность.
Я, не медля ни секунды,  бережно взяла увесистый том и с трепетом вдохнула аромат его страниц, стараясь не делать лишних резких движений, словно они могут спугнуть книжную магию былых времен.
-Такое старое издание. Она прекрасна.
-Здесь много хороших книг. Дюма, Гюго, Шекспир, Оруэлл, Конан Доил, Брэдбери, Толстой, Пушкин, Чехов… да их все и не перечислить.
-Вы такие счастливые люди! У Вас замечательная коллекция, - я так же бережено вернула книгу на прежнее место.
-Ты можешь взять что-нибудь почитать.
-Спасибо. Я взяла с собой несколько книг. Но обязательно возьму что-нибудь, когда их прочту.
Женщина не сдержала улыбку. Её глаза светились, глядя на меня, будто она окончательно в чём-то убедилась, и это её искренне порадовало.
-Когда же ты всё успеваешь?
-В сутках 24 часа. Многое можно успеть за это время.
Я кротко улыбнулась и отметила, что моя улыбка была такой же искренней, как и улыбка хозяйки дома.
-Уверена, что ты очень способная девочка. Ты не против, если я буду приходить и смотреть, как продвигается твоя работа?
Не против? Само собой, я была против, потому что не любила, когда смотрят на незаконченные картины и начинают комментировать. У всех людей разные взгляды на то, как картина должна выглядеть в своём конечном варианте. Это жутко сбивало.
Но вслух я произнесла:
-Нет. Не против. Это же Ваш дом. Как я могу что-либо Вам запретить?
-На самом деле, гостевой домик на всё лето полностью в твоём распоряжении. Ты можешь считать себя его полноправной хозяйкой, дорогая, - Ольга Ивановна взяла меня за руку, - Не волнуйся, я не стану слишком часто докучать тебе своим присутствием. Твой папа предупредил, что ты любишь уединение.
«Хоть за это спасибо, папочка», - подумала я.
-Да, так лучше…для меня.
Страх показаться неблагодарной или даже грубой был не таким сильным, как страх перед необходимостью слишком часто видеться с этими пусть и довольно милыми людьми.
-Не терпится увидеть своё временное жилище, - я выдавила из себя самую широкую улыбку, на которую только была способна.
-Я обязательно провожу тебя туда, но чуть позже. Ты, наверняка, очень проголодалась.
И тут я, действительно, почувствовала, что дико голодна, потому что не смогла позавтракать из-за тревоги перед долгой дорогой.
-Валя!
Из боковой двери, которую совсем не было видно, показалась пожилая высокая женщина.  На голове повязана косынка, видимо, чтобы не мешали волосы.
-Да, Ольга Ивановна.
-Валенька, можешь подавать ужин. У нас сегодня долгожданная гостья.
-Значит, на троих?
Ольга Ивановна растерянно откашлялась.
- Да. Всё верно, - и она снова улыбнулась, обернувшись ко мне, - Ну, что ж, идём, я покажу тебе ванную. Ты сможешь умыться с дороги.
По пути я безостановочно вертела головой. В коридоре все стены были увешаны портретами красивых людей. Мастерски исполненные картины притягивали взгляд. Окон в коридоре не было, а освещением служили не электрические лампочки, а настенные светильники из обычных восковых свечей.
-Вы любите свечи?
-Они придают шарм этому месту. Ты не находишь?
-Да, это точно. Я тоже пользуюсь только свечами по ночам. Не люблю электрическое освещение. Оно всё упрощает.
-Мы с тобой очень похожи, детка. В гостевом домике есть канделябры. Ты можешь зажечь там свечи.
-Замечательно! Спасибо.
Мы остановились перед одной из многочисленных дверей.
-Здесь ты можешь освежиться.
-Ольга Ивановна! – в панике окликнула я.
-Да?
-Не уходите, пожалуйста! Боюсь, я заблужусь по пути назад.
Женщина звонко, но по-доброму рассмеялась.
-Всё очень просто. Всегда поворачивай направо. И ты обязательно попадёшь в гостиную. Сегодня отужинаем там. А мне ещё нужно проследить, чтобы всё было на высшем уровне. Не каждый день у нас такие гости.
-Что Вы…я самая обычная, - смутилась я.
-Уверена, что нет, - и женщина с загадочным видом скрылась за поворотом.
Я постояла пару мгновений, забыв, что вообще собиралась делать, но потом всё же открыла дверь, у которой меня оставили, и вошла в просторную светлую комнату, где в центре, на невысоком пьедестале возвышалась гигантских размеров мраморная ванна. Я осторожно дотронулась до блестящего гладкого камня, провела рукой по округлой поверхности и бесстыже представила, как лежу в ней, покрытая густой пышной пеной. Отбросив наглые мысли, я взглянула на себя в зеркало, включила воду и тщательно умыла лицо и руки. Ну, вот! Блаженство после долгого пути в душном поезде и пыльной дороги в машине. Я сразу почувствовала себя намного лучше. Скорее бы уединиться в своём домике  и подумать о прожитом дне.

Чуть позже я насытилась прекрасным ужином. Супруги пытались разговорить меня, но я отвечала односложно, либо кивком головы, поэтому они быстро сообразили, что мне нужно отдохнуть и прийти в себя.
Женщина Валентина, по всей видимости, выполняла по дому очень много функций – готовила, убирала, обходительно прислуживала хозяевам и мне – подливала сок, уточняла, нужно ли что-то ещё.  Я лишь неловко отказывалась. Было дико неудобно из-за того, что мне кто-то прислуживает.
-Что ж, дорогая, думаю, ты устала, и мы утомили тебя своими попытками познакомиться поближе, - проговорила хозяйка дома, аккуратно промокнув губы тряпичной белоснежной  салфеткой, при этом её алая помада даже не смазалась и не потускнела.
Я к тому времени уже откинулась на спинку стула, сомневаясь, что после такого количества еды вообще смогу встать.
-Жена, мне кажется, это ты могла утомить нашу гостью своей болтовнёй. Я здесь совершенно не причём, - по-доброму улыбнулся Степан Николаевич.
-Мог бы и поддержать, - поддела его супруга, - Не вижу ничего плохого в том, что хочу узнать Алису лучше, - Ольга Ивановна притворилась обиженной, а затем перевела взгляд на меня, - Если честно, я жутко нервничала перед твоим приездом. Современная молодежь меня нередко пугает своим крутым нравом и совершенно дикими вкусами в одежде. В общем, я ожидала увидеть девушку в татуировках, рваных джинсах и с кислотно салатовыми волосами.
Моя бурная фантазия тут же нарисовала описанный образ. На лице непроизвольно расплылась улыбка. Я оказалась права, когда подумала о том же самом.
-Нет, это не про меня.
-И я этому несказанно рада, дорогая! Ты себе не представляешь.
Мы дружно рассмеялись, и часть напряжения от молчаливого ужина растаяла в воздухе.
-Стёпа проводит тебя в домик. Твои вещи уже там. Я воздержусь от соблазна задать тебе еще миллион вопросов и останусь здесь.

В домике тоже был камин! Не такой большой, но очень милый.
И вообще, там мне понравилось намного больше, чем в самом поместье. Может, я чувствовала, что буду здесь хозяйкой. Пусть только на лето, но всё же. И от этой мысли всё казалось удобным, своим.
Вся постройка в два этажа состояла из стекла и темно-коричневого кирпича. На первом этаже, где уже заботливо оставили мои вещи, стояло два мягких кресла, журнальный столик, диван. За невысокой перегородкой я обнаружила небольшую, но вполне функциональную кухоньку со всем необходимым. На полу, между диваном и креслами, была кинута шкура белого медведя. Вот прямо с лапами и головой.
Окно, за которым я увидела красивое голубое озеро, было размером во всю стену и, когда приветливый хозяин показал, что это раздвижные стеклянные двери, моему счастью не было предела. Я оказалась так близко к природе! И тот потрясающий вид: лес, поляна, озеро, деревянный мостик - мечта любого художника.
Я заметила лестницу на второй этаж, но подниматься не захотела. Очень уж мне понравилось именно там, где я находилась.
«Оставим впечатления на завтра», - подумала я.
-Ну, что скажешь? – поинтересовался мужчина, - Тебе нравится здесь?
- Здесь просто рай! Меня устраивает абсолютно всё! – искренне воскликнула я,- Кто занимался дизайном?
Хозяин дома поменялся в лице, но быстро взял себя в руки.
-Один хороший парень. Он проектировал это место так, как если бы сам захотел здесь жить.
Я не поняла причину смены его настроения, но уточнять, само собой, не стала, лишь улыбнулась, давно усвоив одно правило – нужно уходить от темы, неприятной собеседнику. Кто знает, что тут у них произошло. Может, тот хороший парень погиб, и поэтому хозяин дома так заметно погрустнел, вспомнив об этом.
-Я отлично здесь устроюсь.
-Вот и ладненько, - Степан Николаевич хлопнул в ладоши, - Ты можешь устроиться здесь или наверху. Как тебе будет удобнее. Утром Валентина принесёт тебе завтрак. Она будет убираться здесь несколько раз в неделю. Ей ты можешь сказать обо всём, что тебе понадобится. Не стесняйся.
-Спасибо.
-Отдыхай и обустраивайся  так, как хочешь.
С этими словами граф оставил меня одну.

Солнце давно уже скрылось за горизонтом. Настенные часы показывали одиннадцать вечера. Это было моим самым любимым временем. Когда начинается ночь, и суматоха дня уходит в прошлое, на смену ей приходит ночное спокойствие и тишина.
-Телефон! – я порылась в рюкзаке и нашла свой мобильник. Так и есть – 15 пропущенных звонков от родителей и в два раза больше сообщений.
«Дочка, как дорога?»
«Дорогая, ты уже приехала?»
«Алиса! Перезвони!»
«Алиса! Мы очень переживаем, как ты там?»
…и ещё много подобных сообщений.
Я набрала номер мамы и под звук гудков подошла к окну. Вид оказался просто потрясающим. Окрашенное закатом небо накрыло алым пуховым одеялом густой тёмный лес.  Я, не задумываясь, настежь распахнула стеклянные двери и вдохнула вечернюю прохладу. Кругом было слышно переливчатое пение птиц, словно они желали друг другу спокойной ночи, и стрекот кузнечиков. Где-то недалеко отсчитывала кукушка, и всё это сопровождалось плеском рыбёшки в озере. Была бы моя воля, я бы осталась в этом раю навсегда.
-Алиса! Дочка! Ты почему молчишь? Или там связь плохая?
Я так залюбовалась открывшимся пейзажем, что не сразу услышала голос мамы на другом конце провода.
-Мам, привет. Извини, я просто задумалась.
Там хмыкнули.
-Я не удивлена. Это твоё обычное состояние.
-Да, - я невольно улыбнулась.
-Мы с папой тут себе места не находим. Ты долго не отвечала.
-Это получилось случайно. Телефон был в рюкзаке, а рюкзак унесли в домик. А я была у самих Адлербергов. Мама, папа, вы себе не представляете, как здесь здорово! Мне всё нравится! Я вышлю фото своего гостевого домика, сами увидите. Всё так, как я люблю!
-Как замечательно, дорогая, - это был папа, - Мы рады, что тебе там нравится. Как они тебя приняли?
-Очень радушно. Меня накормили так, что я думала - лопну. Они милые, добрые люди. Думаю, мои страхи были напрасны.
-Твои страхи почти всегда напрасны, - добродушно улыбнулась в трубку мама.
Я закатила глаза.
-Нееет.
-Сейчас ты снова будешь спорить. Я знаю.
-Ладно, молчу. В общем, всё хорошо. Не переживайте, и не заваливайте меня звонками, я не маленькая.
-Надо же, буквально сегодня утром ты не хотела уезжать и говорила обратное.
-Это было кучу времени назад. Я выросла, - я рассмеялась.
-Ну, ладно, отдыхай. Но не забывай писать и звонить.
-Хорошо. Люблю вас.
-А мы тебя.

Кинув телефон на небольшой диванчик цвета крепкого свежезаваренного кофе, я устроилась на невысоком порожке, сняла кроссовки, вытянула босые ноги на прохладной пушистой траве и глубоко, полной грудью вдохнула вечерний воздух.
Почувствовав, наконец, блаженное одиночество и отпустив нервозность прошедшего дня, я на мгновение закрыла глаза и улыбнулась. Ко мне вернулось любимое спокойствие и уверенность. Вокруг стояла тишина. Даже ночью в городе её нельзя было почувствовать. Там и в ночное время довольно шумно. Не многие могли понять мою тягу к одиночеству, к тишине. Этим я заметно отличалась от сверстников. Некоторые откровенно считали меня зашуганной нелюдимкой. А мне просто было с ними не интересно.
Я с лёгкостью могла поддержать разговор о музыке, книгах, искусстве. Но всё, что касалось чего-то личного, было для меня тяжелым испытанием. Я не любила говорить о себе. Да и что интересного я могла рассказать людям, зависимым от социальных сетей и вечеринок? Сама я была далека от подобного.
Обернувшись, я не спеша осмотрела комнату. Пламя свечей, расставленных на камине, столике и даже на полу, создавало причудливые тени вокруг. Я несколько минут стояла и наблюдала за танцем теней на стенах и пушистой белой шкуре на полу. Потом снова взглянула на лестницу, ведущую на второй этаж, и точно решила, что останусь здесь. В конце концов, мне не нужно много места. Всё, что необходимо, есть и на первом этаже. Я расстелила диван, задула свечи и легла. Усталость долгого дня навалилась на всё тело, и я почти сразу уснула.
III
Меня разбудили необычайно яркие и теплые солнечные лучи, бессовестно и нагло облизнувшие лицо. Всё тело наполнилось приятным умиротворяющим теплом. Я сладко потянулась и посмотрела в окно. День уже набирал силу, пели птицы, и пахло росой. Взглянув на часы в телефоне, я обнаружила, что проснулась раньше обычного. Цифры показывали 6:15 утра, но казалось, что уже ближе к полудню. От ночной прохлады не осталось и  следа, а в воздухе стояла духота.
«К дождю» - подумала я машинально. Но даже эти мысли не могли испортить настроение, я любила дождь, любила грозу, яркие всполохи молний, прорезающие чёрные плотные тучи. Все это не вызывало во мне страх. Наоборот. Они завораживали своей красотой. А босые ноги, ступающие под дождём по мокрой траве, испытывали истинное удовольствие. Мокрая мягкая трава мгновенно снимала тяжёлую усталость и боль, наполняя тело  энергией.
Я давно не чувствовала себя такой отдохнувшей, даже не смотря на то, что встала рано. Быстро прибралась, умылась, установила чистый холст на треногу и молча посмотрела на него.
Что же написать?
Что изобразить, чтобы победить в конкурсе?
В дверь постучали.
-Входите.
В первое мгновение, как только я услышала стук, почувствовала сильное волнение. Прекрасное спокойное утро заставило меня совершенно забыть о том, что я живу на территории незнакомых мне людей, которые вольны заходить, когда пожелают. Я постаралась натянуть на лицо довольную мину, чтобы не показаться грубиянкой.
Высокая женщина, Валентина, показалась в дверях с подносом, на котором принесла завтрак.
Волнение тут же сменилось чувством стыда из-за того, что мне прислуживает взрослый человек. Я вполне могла сама позаботиться о себе, приготовить завтрак и сделать уборку, однако сказать об этом хозяевам живописных гектаров далеко от Москвы не успела.
-Доброе утро, красавица, - улыбнулась женщина. Она поставила поднос на столик и взглянула на холст.
- Уже начала?
-Нет ещё, - кротко ответила я, не зная, куда деть руки, в которых нервно теребила кисти.
-Как спалось? Тебя ничто не беспокоило? Иногда сюда забегают белки. Очень уж любопытные существа.
-Всё прекрасно. И я не боюсь белок.
Валентина добродушно улыбнулась, от чего её глаза заблестели, а вокруг заплясали в веселом задорном танце тонкие веточки морщинок.
-Я принесла тебе завтрак. Чуть позже заберу посуду. Подкрепись. Я слышала, что творческие люди частенько забывают питаться. Учти, у меня тебе это не удастся, - она снова улыбнулась.
- Такое бывает, когда погружаешься в картину или книгу. Но, спасибо большое… - я помедлила, но всё же решила спросить, - Расскажите мне об Адлербергах…какие они? – я тут же залилась краской, почувствовав себя вором, проникнувшим ночью в чужую комнату с целью раскрыть семейные тайны.
-Ох, они замечательные люди. Я работаю у них уже двадцать пять лет. Они мне, как родные.
-Одни живут один? У них есть дети?
Тут Валентина впервые напряглась и отвела взгляд, сделав вид, что поправляет подол платья.
-Простите, я не хотела вмешиваться. Вы можете не отвечать. Это вообще некрасиво с моей стороны – расспрашивать о людях, так тепло встретивших меня.
Женщина сделала шаг вперёд, и её лицо прониклось добротой.
-Что ты, милая! Не извиняйся. Ты ещё всё узнаешь о них. Ты же здесь на всё лето.  А теперь завтракай и чувствуй себя, как дома. Тебе что-нибудь ещё нужно?
-Если возможно, можно мне раздобыть киви и фиников? Я…как бы…очень их люблю.
-Конечно, нет проблем. Антон почти каждый день ездит на рынок за продуктами. Я передам ему твою просьбу.
-Возьмите деньги, - я кинулась было к рюкзаку, чтобы достать кошелёк, но Валентина мягко взяла меня за руку.
-Не выдумывай, милая. В этом совершенно нет необходимости. Адлерберги могут себе позволить финики.
-Вы уверены? Неудобно как-то. Может, лучше уточнить у них?
Женщина рассмеялась.
-Ты – милейшее дитя. Это я им передам обязательно. Наслаждайся завтраком. Навещу тебя позже.
До полудня я провела время за книгой. Я любила Бредбери и давно хотела прочесть его «451 градус по Фаренгейту». Теперь же представилась отличная возможность. Горячий кофе и любимые финики… а вокруг природа.
Всё портила духота. Она буквально сдавила лёгкие. Я была вынуждена закрыть стеклянные двери и включить кондиционер. Всё тело стало противно липким, и я почувствовала острое желание встать под холодный освежающий душ. Но тут в голову пришла идея лучше.
Я взглянула на манящую гладь озера и улыбнулась. Уже через несколько минут стояла на деревянном мостике и всматривалась в своё отражение – красный купальник, волосы уложены в тугой пучок. Я не стеснялась своего тела, но обычно предпочитала места для плавания, где меньше всего народа. На людях мне было сложно решиться раздеться и остаться в одном купальнике.
Вдохнув душный воздух, я нырнула. Вода оказалась тёплой и прозрачной, дно было покрыто мхом, и по нему плавали мелкие рыбёшки, которые время от времени приятно щекотали ноги.
Следующие полчаса я наслаждалась водой, то погружалась на самое дно в поисках выдуманных сокровищ, то замерев на поверхности в форме звезды на спине. Я смотрела в небо и представляла себя русалкой, которой принадлежат все моря и океаны, и она в любой миг может оказаться где угодно, проплыть тысячи миль, улыбаясь встретившимся морским обитателям. Я так размечталась, что потеряла счёт времени и совершенно забыла, где нахожусь.
Когда выбралась из воды и накинула на себя полотенце, заметила вдруг приближающуюся девушку. Незнакомка оказалась очень симпатичной. Пышногрудая, крепко сложенная, длинные чёрные волосы убраны в высокий конский хвост.
- Ты кто? – грубо спросила она и слишком уж  ревностно осмотрела меня с ног до головы. От острого оценивающего взгляда стало не по себе и очень захотелось провалиться сквозь землю.
- Я живу здесь, - я указала на гостевой домик.
- Здесь никто не живёт.
- Теперь живёт. Я приехала из Москвы на лето.
- Зачем?
- Послушай, я что, на допросе? – оцепенение от неожиданного визита прошло от столь явной грубости со стороны незнакомки.
-Где Макс?
Девица, казалось, не заметила моего возмущения и продолжала нападать.
- Не знаю никакого Макса.
-Это его дом.
- Мне сказали, что в нём никто не живёт.
- Не живёт. Но это его дом. Почему тебя туда пустили?
Терпение лопнуло, и я разозлилась. Брюнетка напомнила мне Полину, от которой я с таким рвением хотела отдохнуть этим летом.
- Слушай, у меня идея – давай ты задашь свой миллион вопросов самим Адлербергам. Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. Почему ты решила, что можешь вот так просто на меня нападать?
- Смотрите-ка! Думаешь, раз из Москвы приехала, значит, всё можно?
-Да ничего я не думаю! – усмехнулась я. Чисто деревенский стереотип! Как она глупа и наивна! Я просто развернулась и направилась в дом.
-Если я тебя хоть раз увижу с Максом, я тебя прибью! – крикнула за спиной неприятная незнакомка, но я не стала отвечать. Да и что можно на такое ответить? Я понятия не имела, о чём идёт речь! Кто такой Макс? И причём тут я?
Мама всегда учила не обращать внимания на грубых недалёких людей, но девица основательно испортила настроение, поэтому я уселась на своё любимое место и набрала маме сообщение, написав, что у меня всё отлично, что я устроила себе выходной, а завтра обязательно начну работу. Мама отправила в ответ смайлик. Разговаривать не хотелось, потому что по голосу родители точно поймут, что что-то случилось, а этого я не хотела. Вечером я собиралась снова написать или позвонить.
Духота после прохладной воды оказалась ещё нестерпимее, чем до купания. Всё тело снова стало липким, поэтому я отправилась в душ. Нужно было собраться и начать картину.
Освежившись, я почувствовала себя немного лучше, надела наушники, включила музыку и подошла к холсту. Закрыв глаза, я попыталась представить себе то, что хотела бы изобразить. В голове все мысли в один миг куда-то исчезли, и осталась лишь пустота.
«Ну же! Хоть что-то!».
За окном что-то пролетело. Это отвлекло внимание. Я выглянула в окно и заметила крупную птицу. Та прыгала около домика, опасливо поглядывая в мою сторону. Она что-то чирикнула на своём птичьем языке и взмахнула широкими крыльями.
Я выскочила вслед за ней. Птица была уже в небе и целенаправленно летела в лес неподалёку.
Не раздумывая, я бросилась за ней. Хоть какое-то маленькое весёлое приключение. Я представила себя исследователем диких джунглей, преследовавшим неизвестную науке птицу. Я часто представляла себя в экзотических местах, где ещё не бывала, но очень хотела бы побывать. Это добавляло немного интереса в скучную обыденную жизнь.
Приблизившись к лесу, я остановилась и глубоко вдохнула запах сосен, мха, влажной земли и сырого дерева. Здесь была абсолютно другая жизнь. Здесь пение птиц звучало гораздо отчётливее и, казалось, что они всюду: над головой, в небе, на каждой веточке каждого дерева, под ногами, в траве. Это было похоже на сказку. По стволу дерева рядом проскочила белка, махнув пушистым хвостом. Неподалёку из кучки сочного зеленого мха неторопливо пыхтя, выполз ёж, где-то наверху дятел усердно выстукивал себе еду. Всё вокруг жило собственной жизнью, неведомой человеку. И я была её частью.
Я бродила минут десять, стараясь запоминать дорогу по меткам – сломанная ветка, пень, цветы интересной формы, пока не вышла на залитую заходящим солнцем поляну, в центре которой возвышалось огромное дерево.  Казалось, это был столетний дуб. Я будто ощутила его дыхание и мудрый взгляд, невидимо обращённый на меня из-под густых ветвей.
- Вот это да! – я подошла к дереву вплотную. Пришлось сильно поднять взгляд вверх, чтобы увидеть макушку. Мне бы пришлось оббежать великана вокруг, чтобы обхватить ствол.  И понадобилось бы человек десять, чтобы обнять его полностью. Он точно живой! И каждую ночь к нему сбегаются все лесные жители, чтобы спрятаться от темноты и холода в его тёплых объятиях. А он рассказывает им фантастические сказки и истории, которые слышал от пролетающих птиц.
- Какой ты красивый! – благоговейно прошептала я, боясь слишком громко говорить, чтобы не нарушить загадочную тишину и молчание мудреца.
Недолго думая, я взобралась наверх и расположилась на одной из массивных веток. Отсюда было видно весь лес, озеро, огромный особняк Адлербергов, гостевой домик. Я могла просидеть так весь день, наблюдая за жизнью вокруг. И ничто не смогло бы скрыться от моего пытливого взгляда, и никто бы не знал, где я и что вижу.
Я провела ладонью по ветке в надежде, что дуб оживёт и заговорит со мной. Кожей я чувствовала структуру коры, ощущала каждый изгиб. Мои пальцы погладили ямочки. И тут я поняла, что трогаю буквы, вырезанные прямо на ветке. Я присмотрелась. Это было слово. Смахнув мусор, я прочла «Макс».
Снова это имя. Я уже слышала его от незваной гостьи. Но кто он, этот Макс? И неужели я не первая, кто приблизился к тайнам леса, к его жизни, к мудрости старого дуба? Неужели я не первая, кто раскрыл ему свои мысли, взобравшись наверх и став с ним одни целым?
Яркая вспышка над головой и страшный раскат грома вернули меня в реальный мир, тисками вытащили из прекрасных фантазий.  Вокруг стало темно. И уже знакомый, казалось бы, лес, за которым я так долго наблюдала, стал совершенно незнакомым, полным опасностей и жутких монстров местом.
Я быстро спустилась и побежала к домику. Дорога обратно заняла больше времени, потому что ориентиры стали почти незаметными в кромешной тьме. Сколько сейчас времени? Уже вечер? Или даже ночь? Этого нельзя было точно определить из-за грязно-серых туч, плотно закрывших небо над головой.
Окончательно запыхавшись, я вбежала в домик и закрыла окно. Небо освещали яркие молнии, и всё это сопровождалось приближающимися раскатами грома. Буквально через несколько минут полил дождь, да с такой силой, что в окно ничего не стало видно. На какой-то момент я испугалась, что стекло не выдержит и разлетится на мелкие острые осколки от барабанящих по нему капель. Словно, там, наверху, просто взяли самое пухлое грозовое облако и со всей силой выжали его на землю.
Я опасливо отошла от окна и зашторила его. Мама с детства пугала байками о шаровых молниях, которые залетают в окошко во время грозы, если его не закрыть и не отойти. Грозы я не боялась, но у окна в это время всё же старалась не находиться. Я зажгла все свечи в комнате, достала финики и уселась на диванчик, улыбнувшись. Самым любимым моим занятием во время грозы было чтение хороших книг.
Входная дверь резко распахнулась, впустив внутрь потоки дождя и сильный ветер, который задул почти все свечи, погрузив всё вокруг в полумрак. Книга выпала из рук, а я чуть не закричала от неожиданности. Сначала решила, что шаровая молния всё-таки меня настигла, но потом увидела силуэты людей.
-Алиса! Скорей! Закрой дверь! – это была Валентина. Она буквально тащила на себе парня, который согнулся пополам и громко стонал… или рычал… или то и другое вместе.
Я машинально захлопнула дверь и даже закрыла её на ключ, боясь, что сильные порывы ветра могут снова её открыть.
Женщина повела парня наверх. Она, конечно, была высокой и крепкой, но я никогда бы не подумала, что в ней столько силы. Парень буквально повис на ней.
- Давай, милый. Мы почти пришли, - говорила она ему, - Держись!
- Вам помочь? – спросила я.
В душе я молилась, чтобы Валентина ответила отрицательно, потому что была совершенно сбита с толку.
Что происходит?
Кто этот человек?
Почему он стонет?
Почему его привели именно сюда, а не в больницу или в хозяйский дом, в конце концов?
Мне стало по-настоящему страшно.
Лица я не разглядела в темноте, поэтому поторопилась вновь зажечь все свечи.
- Воды! Принеси холодной воды! – ответила уже сверху женщина.
Я так и сделала. Набрала в чашку воды и на всякий случай взяла вафельное полотенце, а потом нерешительно поднялась на второй этаж, куда так до сих пор и не решилась сходить. 
Дверь оказалась запертой, а оттуда доносились сдавленные крики и стоны.
Ему больно!
Очень больно!
Что же с ним?
Хотелось вломиться со слезами на глазах и прокричать: «Что я могу сделать для тебя?».
Я прекрасно понимала, что даже не знаю его, но меня сжигало заживо чувство печали и жалости к незнакомому человеку. Я всегда хотела иметь способность забирать боль других людей.
Осторожно постучала. Через пару секунд выглянула голова Валентины. Полностью дверь она не открыла, и мне не удалось оценить ситуацию и состояние ночного гостя.
- Спасибо, - проговорила женщина и взяла воду с полотенцем.
-Может, я могу…
- Нет, милая. Ты помочь не можешь. Я справлюсь. Скоро всё закончится, - и она снова скрылась за дверью.
Следующие полтора часа я с разрывающимся от жалости сердцем слушала крики. Они то стихали, превращаясь в тягучие стоны, то вновь прорезали тишину, словно гром за окном. И в эти страшные моменты я обязательно вздрагивала.
Устроившись у окна, я подтянула колени к подбородку и обхватила их, пытаясь тем самым закрыться от всего того ужаса, который творился снаружи и внутри.
В какой-то момент наступила тишина, отчего даже в ушах зазвенело. Крики прекратились, гром смолк, дождь утих. Вокруг будто всё исчезло. Лишь я осталась во всём огромном мире.
Через некоторое время послышались тихие шаги по лестнице, а затем спустилась Валентина. На ней лица не было от усталости.
-Что с ним? Он жив? – я тут же подскочила к ней.
- Он спит.
Я облегчённо выдохнула.
- Кто он?
- Милая, я так устала. Потерпи до завтра. И я тебе всё-всё расскажу, - женщина уже почти вышла, как услышала мою отчаянную просьбу:
- Скажите хотя бы, как его зовут?
- Макс.
IV
Уснув практически под самое утро, я вздрогнула и проснулась от жуткого кошмара. Мне приснились душераздирающие крики незнакомца. Во сне я увидела его, и он оказался чудовищем, покрытым густой колючей шерстью, с рогами и копытами.
Я чувствовала себя отвратительно, убрала волосы в высокий хвост, умылась и вышла на улицу. Ничего на несколько метров вокруг не было видно из-за густого, практически осязаемого  тумана, который плотным одеялом навис над мокрой после дождя травой. Я могла видеть, как движется серая дымка, едва взмахнув руками. Это было завораживающее зрелище. Мягкая трава приятно щекотала босые пятки.
- Гав! -  послышалось сквозь туман.
- Гав! – звук приближался. Я пыталась разглядеть хозяина голоса. Вскоре показалась собачья фигура, а чуть позже я увидела огромную чёрную псину, стремительно несущуюся в мою сторону.
- Ну, здорово, - я приготовилась к самому худшему.
 Собака остановилась, оскалив слюнявую страшную пасть с острыми зубами. Пёс явно готовился к атаке. Его передние лапы согнулись для прыжка, а из пасти вырвалось зловещее рычание.
Я внимательно наблюдала за ним, но не смотрела прямо в глаза. Пёс был таким большим, что, встав на задние лапы, оказался бы выше меня на целую голову.
- Ну, что дальше? Набросишься на меня?  - спросила я. Это сбило собаку с толку. Тот замолк, но лишь на мгновение.
- Давай. Я тебя не боюсь. Но учти, на мне не так уж и много мяса, как тебе хотелось бы.
Пёс окончательно растерялся и наклонил голову набок, словно старался понять, о чём я говорю.
- Да, я слишком тощая и костлявая для тебя, пёсик.
Псина, не чувствуя страха, подошла ближе и принялась обнюхивать, поглядывая в мое лицо.
Я решилась погладить собаку. Чувство самосохранения? Нет, не слышали…
Шерсть пса оказалась мягкой и влажной из-за тумана.
- Вот так, хороший мальчик, - я присела и улыбнулась, продолжая гладить нового знакомого. Больше всего ему понравилось, когда его чесали за ушами, от чего он даже фырчал.
- А ты милаш. Ты совсем не страшный. Дай лапу.
Пёс неуклюже вручил мне переднюю лапу и радостно завилял хвостом, высунув наружу розовый язык.
- Умничка! Тебя этому научили. Молодец! Хороший пёсик.
Мы ещё немного поиграли, потом пёс резко навострил уши, уставившись куда-то в сторону, лизнул на прощание мою щёку и исчез в тумане.
Я даже немного расстроилась такому скорому расставанию.
- Малыш! Пёсик!
Но никто не вернулся. Я развела руками и решила вернуться в домик, чтобы позавтракать.
Как только я вошла, то услышала незнакомый мужской голос.
- Он не тронул тебя…
От неожиданности я буквально вросла ногами в пол, но спустя несколько мгновений заставила себя взглянуть наверх. На самом верху лестницы, в темноте, сидел парень, из-за криков которого я не могла уснуть всю ночь. Мне тут же вспомнился кошмар – копыта, шерсть… но любопытство взяло верх.
- Что?
Я оставалась на месте.
- Принц. Он набрасывается на незнакомцев. Наверно, опять вырвался из вольера, когда его кормили.
Мне не было видно говорящего, я слышала лишь его голос. Приятный мужской голос, совсем не похожий на голос чудовища.
- Почему ты кричал? – осторожно поинтересовалась я и сделала шаг вперёд.
Фигура на лестнице напряжённо выпрямилась. После паузы голос произнёс:
- Кто ты и что делаешь в моём доме?
Ледяной тон, которым были сказаны эти слова, заставил меня отступить назад.
-Я…я… меня зовут Алиса. Адлерберги поселили меня сюда на лето, чтобы я … рисовал. Слушай, я не помешаю тебе! Я могу жить на первом этаже. И я обещаю, что не стану подниматься. В конце концов, я не знала, что ты здесь живёшь. Что вообще здесь кто-то живёт.
Фигура бесшумно поднялась и исчезла, я услышала, как захлопнулась дверь наверху. Я хотела остановить его, но не стала.  Ситуация вышла очень неудобной. И неудобно было в первую очередь то, что я, словно незаконная приживалка, заняла чужие квадраты.
Кто он? 
Кто этот Макс?
И та девчонка тоже спрашивала о нём. Она сказала, что это его дом.
Тогда почему меня сюда поселили?
Почему не сказали, что я будет жить не одна?
Почему он, в конце концов, кричал?
От миллиона вопросов меня отвлекла Валентина, которая принесла завтрак.
- Не буду спрашивать, как тебе спалось. Знаю, что ужасно. И прошу за это прощения. Очень всё неловко вышло. Ты, должно быть, сильно испугалась. Но сейчас тебе нужно хорошо подкрепиться.
- А ему? – я кивнула в сторону лестницы.
-После таких ночей он не ест. Позже я принесу ему ужин, - после долгой паузы ответила женщина. Она была расстроена.
- Вы обещали мне всё рассказать.
Валентина тяжело вздохнула, поняв, что разговора не избежать. Она опустилась на одно из кресел, я расположилась на соседнем и вся обратилась в слух, забыв о еде.
- Максим – очень хороший мальчик. Но его жизнь лишена радости. У него не было детства. Он очень одинок. И тебе нужно понять и принять это. Этот гостевой домик – его убежище ото всех. Он любит бывать здесь. Здесь он может побыть один. Здесь его не потревожат.
- Кто? – одними губами прошептала я.
- Его родители. Адлерберги.
- Он их сын?
Женщина молча кивнула.
- Почему они не сказали, что у них есть сын?
- Потому что он не хотел этого.
- Почему?
- Видишь ли…- на несколько безумно долгих секунд Валентина замолчала, и я нервно заёрзала в кресле, - Макс не любит находиться среди людей.  Он ненавидит знакомиться с кем-либо. Он не умеет общаться с людьми, предпочитает одиночество.
- И почему же? – сколько можно ходить вокруг да около? Где суть?
Валентина опустила взгляд вниз. Было видно, какого труда ей стоит всё это рассказывать, но я должна была узнать.
- Он разозлится на меня.
- Пожалуйста! Мне нужно знать!
- Из-за жестокости.
- Что вы имеете в виду?
- Ему многое пришлось пережить. Я расскажу тебе, но обещай, что не выдашь мальчика. Не скажешь его родителям, где он находится ночами. Не расскажешь о его криках.
Я сглотнула, но утвердительно кивнула.
Женщина снова вздохнула. Она безостановочно теребила салфетку в руках.
- Когда мальчику было всего три года, он опрокинул на себя ведро с кипятком. Родители в это время в очередной раз ссорились и не заметили, что малыш схватился за ведро, играя рядом с ним, - Валентина говорила с долгими паузами, словно перед её глазами снова всплывали картины прошлого, - шестьдесят процентов тела Максима в ожогах. Вся правая часть его тела пострадала и теперь в страшных шрамах, включая его миленькое личико.
Теперь Валентина замолчала надолго, видимо, вспоминая прежнего мальчика. Того, каким он был до этого ужасного случая.
- Макс всегда был таким улыбчивым, жизнерадостным ребёнком. Его любили все, кто был знаком с ним хотя бы несколько минут. Он легко покорял сердца своей детской непосредственностью. Но эта трагедия разрушила его жизнь. Сначала долгие недели в больнице, многочисленные операции, тяжёлая реабилитация. Но самое страшное ожидало Максима после возвращения домой. Он не мог ходить в садик и в школу. Дети издевались над бедняжкой, травили его, обзывали калекой и уродом. Чудовищем.
Я мгновенно покраснела, вспомнив свой сон, каким представляла себе незнакомца. Мне стало стыдно за то, что я в итоге ничем не отличалась от тех, кто издевался над ним, совсем не зная, какой он на самом деле.
- Родители Максима долго убивались горем и винили во всём себя. В тот злополучный день они поклялись, что больше никогда не поссорятся и посвятят  жизнь своему искалеченному сыну.  Вскоре они приняли решение о домашнем обучении мальчика. До сих пор к нему приезжают лучшие педагоги города. И Максим преуспевает в учёбе.
- Сколько ему лет?
- 21 год.
- И чему он учится?
- Он мечтает стать юристом. Любит законы и лазейки, чтобы их обойти. Максим по-прежнему очень любознательный, он многими интересуется. Но у него никогда не было настоящих друзей. Когда впервые он столкнулся с жестокостью окружающих его людей, он долго страдал. Но со временем это чувство притупилось. Мальчик стал спокойным и, я бы даже сказала, циничным. Его мало что трогает.  Но одно остаётся и по сей день – он не показывается на глаза посторонним людям. Единственные, с кем он общается, это домашние и преподаватели. Большинство свободного времени он проводит в одиночестве, здесь.
- А почему он кричал вчера?
- Он меня точно убьёт!
- Пожалуйста! Я никому не скажу!
- Его повреждённая кожа, его зарубцевавшиеся шрамы реагируют на ухудшение погоды. Когда начинается дождь, гроза, его шрамы ужасно болят. Это похоже на то, словно ты заживо горишь в огне. Кожа натягивается, и его начинает лихорадить. Он мучается целыми ночами, прячась здесь.
- Зачем он прячется?
- Чтобы родители не слышали его криков?
- Родители? Почему?
- Он не хочет, чтобы они знали о его периодических страданиях. Не хочет, чтобы снова почувствовали свою вину. Максим не считает их виноватыми в своём горе. Он их очень любит. И  ему было больно видеть, как они переживают за него каждый раз, когда кто-то косо на него посмотрит.

Ещё долго после разговора с Валентиной я не могла прийти в себя, думая о том, что случилось с мальчиком по имени Максим. О том, что он не возненавидел родителей. О том, что оберегает их от того, что с ним сейчас происходит. Нет! Он не чудовище! Он самый добрый и заботливый человек! Сын. Он заслуживает уважения.
Ближе к вечеру я, наконец, начала рисовать: сделала набросок неба, наметила будущий сюжет. Но ощущение того, что я была не одна, не покидало. То и дело я поглядывала наверх, почувствовав там присутствие. Но каждый раз там никого не оказывалось. Пару раз хотела подняться, но боялась. Боялась за его реакцию. Боялась и за свою реакцию тоже.  Как сильно он тогда пострадал? Насколько он изуродован? Испугаюсь ли его внешнего вида?
Если испугаюсь – это ранит его снова. Это причинит ему боль, равную той боли, что он ощущает во время грозы.
Решила не подниматься. Это его жизнь. Я не должна была вмешиваться в неё. Пройдёт лето, и я вернусь домой, никому не доставив неудобств. К тому же я сама пообещала ему не подниматься, и должна была сдержать слово.
Стук в дверь.
- Алиса! Милая, мы тебя не побеспокоили?
Это были Адлерберги. Я почувствовала, как начинают потеть ладошки. Я отложила кисти и вытерла руки о тряпку.
- Нет, всё хорошо. Я тут…рисую.
- Как у тебя дела? – спросил мужчина.
- Отлично.
- Уже придумала, что будешь рисовать? – с улыбкой поинтересовалась Ольга Ивановна, взглянув на холст.
- Да, эм… мне нравится вид из окна. Этот берег, мост. Здесь так красиво и спокойно, что проблем с выбором пейзажа не возникло.
- Это замечательно. Вчера мы не хотели мешать тебе. Думали, что ты осваиваешься. Но теперь, я вижу, у тебя всё хорошо.
- Вы правы, - неловко ответила я.
- Ну, что ж… - проговорил Степан Николаевич, - Если тебе ничего не нужно, мы не будем тебя отвлекать. Твори.
- А если что-то понадобится, - добавила его супруга, - Ты можешь сказать об этом Валентине или нам.
- Хорошо. Спасибо большое.
Они попрощались, и я облегчённо выдохнула, буквально каждой клеточкой своей кожи чувствуя тишину наверху. Он выжидал. Он проверял – выдам я его или нет. Но я никогда бы так не поступила. Я не раскрою его секрет.

Вечер выдался тихим и тёплым. Закат сочного алого цвета украсил небо. Я сидела на мостике, опустив ноги в тёплую воду. В наушниках играл Бетховен, и я чувствовала себя расслабленной и отстранённой от всех тяжёлых мыслей. Вообще думать ни о чём не хотелось. Ни о Максе, ни о предстоящей ночи в одном с ним доме. Я была уверена, что не усну.
Макс.
Отсюда девушка казалась видением. Её тонкий силуэт, прямая спина, хрупкие плечи. А волосы… её огненные кудри в тон неба завершали завораживающий, даже немного фантастичный образ. Она была самым прекрасным созданием, встречавшимся в моей жизни. Она появилась здесь, словно, из  сказки. И всё изменила. И не потому, что поселилась в моем убежище - она изменила меня самого, мои мысли, мое отношение к собственной жизни. Я любил наблюдать за ней. Она казалась такой… настоящей! Такой искренней и живой. Родители немного рассказывали  о ней: любит рисовать и читать книги. Любит одиночество. Как и я. Но,  если со мной всё понятно, то почему она предпочитает быть одна? Она же само совершенство. Её огромные зелёные глаза! Я вспомнил, как она смотрела на меня в ту ночь. Точнее, меня самого она не видела, но я видел её!  И даже боль не смогла стереть воспоминания о её прекрасных глазах и чуть приоткрытых в ужасе пухлых губах. Да! Именно! Она была напугана. Возможно, в комнате было не так темно, и она разглядела меня? Я слышал, что она не спала в ту ночь почти до самого рассвета. Вдруг она, действительно, увидела меня, и этот образ не дал ей уснуть?
Я урод!
Этого не изменить. Я никогда не покажусь ей. Я смогу прятаться всё лето, а потом… а потом всё станет по-прежнему. Нужно быть просто осторожнее, и эта девушка уедет домой, не повстречавшись с чудовищем.
Я сидел у окна на втором этаже и наблюдал за Алисой. Не сводил с неё взгляда, а рука тем временем углём выписывала её силуэт на небольшом листике блокнота, который я использовал для своих зарисовок. О моем пристрастии к рисованию знали только два человека – водитель Антон и Валентина. Даже родителям я стеснялся говорить об этом, потому что на самом деле не верил, что у меня получается. Я просто рисовал для себя. Это успокаивало и отвлекало от постоянной ноющей боли в самых толстых и глубоких рубцах.  О боли я тоже не распространялся. Родители и так натерпелись. Я испортил их жизнь. Я сломал их жизнь. Они могли быть счастливы, если я в тот день не потянулся к яркому ведёрку. Родителям не пришлось бы прятать родного сына от людей. Им не пришлось бы выслушивать грубости и видеть отвращение в глазах других.  Многие друзья отвернулись от них, не желая сталкиваться с уродом. И я их понимал.
В моей комнате не было зеркал. Я ненавидел своё отражение. Я не хотел видеть себя таким. Ведь если не видеть, то можно и вовсе забыть, насколько ты отвратителен.  А боли… они могут быть по какой-то другой причине. 
Я никогда не представлял себя прекрасным принцем. Нет! Я давно свыкся со своей судьбой. Но мне нравилось иногда в своём воображении представлять, будто я самый обычный парень с самой обычной внешностью.
А теперь здесь она! И как раньше уже больше не будет! И как, чёрт возьми, страшно от этого!
Алиса.
Я рисовала всю ночь. В бликах свечей тени замысловато плясали по всей комнате. Спать я не хотела, да и не могла. Валентина приносила ему ужин, но он совершенно не притронулся к еде.  И это сбивало с толку, ему до сих пор больно? Что он там делает один? Я поймала себя на неожиданной мысли, что переживаю за него. Переживаю за незнакомого человека. Но, нет! Я его знала! После рассказа Валентины Макс перестал быть незнакомцем. Он стал мне близок. Я его понимала. Мы просто пока не виделись, но разве это мешает переживать? Нет!
- Я хочу увидеть его, - сказала я женщине.
- Мой тебе совет, милая – не лезь. Он всё равно не покажется тебе.
V
Следующий день выдался поистине жарким, и я решила искупаться и позагорать. В Москве я никогда не загорала. В большом городе это было сложно. А сейчас я могла увидеть, как моя бледно-розовая кожа будет выглядеть с загаром. С настоящим загаром, а не с тем, с которым круглый год ходят сокурсницы. После практически бессонной ночи я задремала и уже сквозь сон услышала неприятный голос.
- Снова ты?!! Начинаешь уже раздражать! Перед кем ты тут красуешься в своём купальнике? Перед Максом?
Это была та самая девчонка. И она снова покушалась на мое блаженное одиночество! Я с неудовольствием открыла глаза.
- Слушай, отстань ты от меня уже со своим Максом.
- Во-от, - воскликнула незнакомка, взмахнув руками, - Ты правильно сейчас сказала! Он – мой! Вы уже познакомились?
- Если ты его так хорошо знаешь, то сама должна догадаться, что нет, - я устало вздохнула.
Девчонка тут же немного успокоилась и довольно ухмыльнулась.
- Он тебе не показался, - это был не вопрос, а догадка. И этот факт явно забавлял незнакомку.
Я уже собиралась вернуться к тому, чем занималась, то есть закрыть глаза и подставить тело лучам солнца, как  ненавистная гостья восторженно воскликнула:
- Само собой! Он ни за что тебе не покажется! Ты же здесь чужая и никому не нужна!
- Видимо, я нужна тебе, раз ты мне проходу не даёшь, - снова вздохнула я.
Девчонка разозлилась и на сам ответ и на то, что с ней разговаривают, даже не соизволив открыть глаза и посмотреть.
- Ты слишком высокого о себе мнения!
- Пусть будет по-твоему, а теперь оставь меня в покое, пожалуйста. Нечего на меня слюной брызгать каждый день, если ты так уверена в том, что этот твой Макс мне не покажется.
На это незнакомка не нашлась что ответить, она лишь психанула, что-то прорычала себе под нос и ушла.
Чуть позже я решила обойти окрестности вокруг особняка. Мне безумно захотелось познакомиться с территорией, на которой живут Адлерберги – потомки настоящего графа.  Вокруг действительно было очень красиво – озеро, поле, лес.
Я всегда мечтала жить в подобном месте. Но венцом всего великолепия оказался сад, который был безукоризненно ухожен.
Да! Здесь трудятся поистине умелые руки!
Вокруг было множество разнообразных по размерам, окраске, запаху цветов, кустарников, деревьев, пруд с настоящими водяными лилиями, кованые скамейки, фонари. Дорожки, выложенные из брусчатки, переплетались между собой в замысловатых узорах, превращая сад в подобие лабиринта. От прекрасных ароматов даже закружилась голова. Мне казалось, что не хватит и целого дня, чтобы обойти весь сад, ведь, даже встав на цыпочки, я не видела его края.
- Здравствуй, дитя,  - услышала я незнакомый мужской голос позади.
Это был маленький, худенький старичок, и он так добродушно улыбался, что я после секундного замешательства быстро расслабилась.
- Добрый день. Простите, я думала, здесь никого нет. Хотела взглянуть поближе на всю это красоту.
Старичок улыбнулся.
- Тебе нравится?
- Очень! Это место похоже на рай!
- Спасибо за комплимент. К раю я, конечно, не стремился. И мечтать о таком не мог, но очень старался. Признаться, мне нравится здесь гораздо больше, чем в собственном доме, - старик рассмеялся.
Я тоже улыбнулась.
-  Значит, это всё вы создали?
- Вот этими руками, - он показал худощавые руки с длинными пальцами, и протянул одну для рукопожатия, - Я Георгий, садовник Адлербергов.
-Очень приятно, а я Алиса.
Кожа старичка была сухой и грубой от постоянной работы в земле.
-Да, я наслышан о тебе. Ты художница!
Я смутилась.
- Нет вовсе, я только учусь.
- Что ж, раз ты способна оценить красоту природы, значит, у тебя, на самом деле талант к рисованию. Ведь ты бы не была сейчас здесь, если бы в тебе сомневались. Уже приступила к работе?
-Да, здесь отличное место, чтобы творить.
- Полностью с тобой согласен. Именно вся окружающая красота здесь вдохновила меня на создание сада, по которому ты гуляешь. И люди! Здесь все люди замечательные. И если твои труды ценятся – это самое главное.
Он был настолько простым и приятным в общении человеком, что я не чувствовала привычного смущения.  Мне было легко и комфортно разговаривать с садовником. Тем более, он тоже, своего рода, художник. Только творит не кистью, а лопаткой и садовыми ножницами.
-А что там, на огороженной территории? – поинтересовалась я, заметив вдали деревянное ограждение.
И тут, словно ответ на мой вопрос, в поле зрения появился черный конь. Его густая блестящая грива взмывала в воздухе, когда он вставал на дыбы. Его ржание, наверно, было слышно на многие мили вокруг. Он весь был покрыт мышцами. Его горделивая поступь говорила о сильном волевом характере жеребца.
Я открыла рот от изумления. Я боялась лошадей и никогда не сидела верхом, но каждый раз испытывала восторженный трепет перед этими величественными животными.
-Какой красивый!
- Это Ветер – жеребец Максима. Они - неразлучные друзья, - улыбнулся во весь рот Георгий, - Если одному из них плохо, второй это обязательно почувствует. Это удивительно. Я никогда ничего подобного в своей жизни не видел. Хочешь подойти ближе?
Я живо представила, как Ветер, обезумевши, бьётся в своём стойле, чувствуя дикие боли хозяина. Как разрывается горечью его лошадиное сердце от тоски и желания быть рядом. По щеке незаметно скользнула слеза. Я быстро смахнула её.
-Нет. В другой раз. Спасибо. Мне пора возвращаться к себе. Кажется, муза пришла ко мне от всего увиденного.
Садовник рассмеялся.
- Ну, тогда беги скорее. Нужно успеть ухватить её за хвост.

Вернувшись в домик, я осторожно поднялась по ступенькам и после долгого настроя всё же постучала в запертую дверь. Тишина. Я прислушалась и, так ничего не услышав, дёрнула за ручку. Заперто. Никого. Его нет! Он ушёл!
С одной стороны я даже обрадовалась, что вновь осталась одна, но с другой - снова одна. Таинственный сосед ушёл,  жизнь снова стала скучной и пресной, и я больше не чувствовала чего-то будоражащего, волнующего внутри. Ведь причина волнений исчезла.
Чтобы отвлечься от разочарования, я начала писать. С новыми силами и чувствами взялась за работу, но в одно мгновение замерла, глядя в окно. Там был он! На мостике! У воды.
Он стоял ко мне спиной и бросал камни в воду. Я подошла ближе к окошку, пытаясь разглядеть его хотя бы сзади.
Светлые волнистые волосы, закрывающие уши. Он достаточно хорошо сложен, даже можно сказать спортивен. Среднего роста, но, определённо, выше меня. Хотя это не удивительно при моих  160 сантиметрах.  Тёмные джинсы и белая свободная рубаха с засученными по локти рукавами. Действительно, потомок старинного рода! Так ходили раньше, много лет назад.
Но одно смутило меня – даже стоя так далеко, я ощущала ту злость, с которой парень бросал в воду камни.
Открывшаяся дверь напугала меня. Но это была всего лишь Валентина.
- Я приберусь. И здесь, и наверху, - сообщила она.
- Зачем он это делает?
Женщина подошла ближе и тоже всмотрелась в знакомый силуэт. Она печально улыбнулась.
- Каждый камень – это его боль. Когда ему становится слишком плохо от того, как он живёт и кем является, он бросает камни. Он верит, что с каждым из них он выбрасывает из себя всё плохое. Он выбрасывает ненависть, злость и боль. Он очищается. Я его научила этому. Он сходил с ума, и я не знала, как помочь. Я придумала всё это, но он поверил. И до сих пор верит. Видимо, это помогает ему. Потом он немного успокаивается и продолжает жить дальше. Смирение берёт верх над ненависть к себе. По крайней мере, на время.
-Меня он тоже ненавидит, - почти сквозь слёзы тихо проговорила я.
Валентина испуганно взглянула на меня. На её лице отразилась глубокая печаль. Она нежно и осторожно коснулась моего плеча.
-Ну что ты, милая.  Просто… просто он привык быть один, а ты нарушила его одиночество.
-Но и он тоже нарушил моё.
-Знаешь, вы намного больше похожи друг на друга, чем думаете.
-Тук-тук, - в дверях показался Антон – водитель, - Девочки, я вам не помешал?
-Нет, - в голос ответили мы.
-Я тут кое-что Максиму привёз, - мужчина передал пакет Валентине, - Я ушёл, - и он снова скрылся за дверью.
-Что там? – я не могла не спросить, любопытство победило стыд.
-Ох, - лишь вздохнула Валентина, - Тебе не дано это узнать, девочка. Ты здесь только на лето, а он останется тут навсегда.

Остаток дня прошёл как в тумане. Позже я заметила незнакомых людей у особняка. Валентина пояснила, что это преподаватели Максима. Именно с ними он занимается три дня в неделю. И они в голос сулят ему большое будущее, ведь он преуспевает по всем предметам. Сам Максим в их громкие слова, конечно, не верит, но охотно улыбается и делает вид, что имеет грандиозные планы на свою долгую счастливую жизнь.
После того, как женщина закончила с уборкой, я, наконец, осталась одна.
Настроение совсем упало, и я решила предаться своим фантазиям, легла на диванчик и закрыла глаза, пытаясь представить себе, как он выглядит. Видит ли его повреждённый глаз? Есть ли со стороны ожога волосы на голове?
Я уже видела, что обе руки у Макса прекрасно работают.  Да и ходит он как любой другой человек. Наверняка, самое страшное досталось верхней части его тела. И лицу…
Именно из-за лица он чувствует себя уродом.
Я пыталась привыкнуть к разным его образам, всплывающим в сознании, чтобы, в случае встречи не закричать или, чего хуже, не упасть в обморок.
В конце концов, я взяла свой блокнот и сделала набросок – его тень наверху лестницы.
Вот глаза, нос… нет. Стёрла. Не стану фантазировать! Это унижает его! Он имеет право на свою внешность. На ту внешность, с которой он жил всё это время, и с которой ему ещё жить.
Макса не было до самой ночи в тот день, и я могла заняться картиной, но даже в эти моменты мысли были далеко, где-то рядом с Максом.
Он молча вошёл и поднялся наверх, даже не взглянув в мою сторону. Даже «привет» не сказал. Просто ушёл к себе. А я вся сжалась в предвкушении возможного разговора.
Возможно ли, что мне удастся сделать так, чтобы он перестал меня ненавидеть?
Может, мы просто сможем держать нейтралитет по отношению друг к другу?
Но он, видимо, так не считает, ведь и шанса не дал даже рот раскрыть. Просто ушёл.
Просто ушёл…
Эти слова я повторяла долго, чтобы привыкнуть к ним, смириться с ними и прочувствовать тихую, но острую боль, которую они вызывали.
На его голову и лицо был накинут капюшон толстовки, и я снова не смогла что-либо разглядеть.
Я поймала себя на мысли, что о его внешности думаю меньше всего. Видимо, всё же привыкла думать, что он страшен. И это уже само по себе нисколько не пугало. Однако пугала неизвестность.
Как быть дальше?
Я не смогу жить с ним под одной крышей. По крайней мере, пока он даже разговаривать не хочет.
***
На следующий день я попросила водителя  отвезти меня в художественный магазин в город. Отчасти мне, конечно, было необходимо пополнить свои запасы. Но в большей степени я желала вырваться на волю, в тот мир, к которому привыкла. Хотя бы ненадолго.
Мужчина вызвался сопровождать меня, что немного расстроило, но я не подала вида. Я любила блуждать по рядам с тюбиками красок и карандашами в полном одиночестве.
Когда я остановилась, чтобы выбрать себе пару запасных холстов, Антон Николаевич тут же вытянул один из общей массы.
-Берите этой фирмы. Они хорошо грунтуют. Остальные здесь приходится грунтовать ещё на раз, чтобы масло не тянули.
Я изумлённо уставилась на проводника.
-Вы рисуете?
-Нет, - то ли посмеялся, то ли закашлялся водитель. Но по характерным морщинкам вокруг глаз я всё же поняла, что мой вопрос развеселил мужчину.
-Сам я не рисую, но один мой очень хороший знакомый прекрасно рисует. Я знаю его с детства. У него талант. Он научил меня разбираться во всём этом, - Антон Николаевич обвёл рукой ряды с художественными принадлежностями.
-А вы сами? Не пробовали?
- Он однажды пытался меня научить. Но на деле оказалось, что я способен лишь на покупки. Так сказать – в теории я ас, но вот для практики руки растут не из того места, - он снова посмеялся.
-Нет же. Вы не правы. Всему можно научиться при желании.
Я взяла выбранный мужчиной холст.

Мы заехали ещё в пару мест, и домой я вернулась уже вечером с большими пакетами нужных вещей.
Настроение было прекрасное.
Наложив себе в чашку фиников и киви, я с энтузиазмом после небольшого развлечения взялась за картину. Мелкие детали деревьев, травинки, тихие волнения на поверхности воды.
Это была моя ночь. Я, наконец, творила, не думая ни о чём.
-Что ты видишь в такой темноте?
От звука знакомого голоса я вздрогнула. Осторожно обернулась, боясь спугнуть парня, словно тот был диким животным, на чью территорию я случайно забрела. Он снова сидел наверху лестницы. Его совсем не было видно, но я буквально каждой клеткой кожи чувствовала, как он смотрит на меня.
-Я смотрю, ты тоже не слишком-то жалуешь свет. Может быть, ты вампир?
Сдавленный смешок, затем грустный голос.
- Нет. Я другого рода чудовище.
-Ты льстишь себе. Чтобы быть чудовищем, нужно вселять людям страх. А ты только прячешься.
-Тогда считай, что тебе повезло.
Больше всего в тот момент я хотела продолжить разговор. Его голос…Он был таким спокойным, таким приятным. Но тень встала и ушла.
***
Весь следующий день лил дождь.
Это был не ливень, словно из ведра поливающий землю. Это был просто летний дождь. И я долго гуляла босиком, наслаждаясь каплями, струящимися по волосам и лицу. Я поднимала голову к небу и в блаженстве закрывала глаза, отчего крупные капельки воды танцевали на ресницах, а потом скатывались по щекам к влажным губам, а с них – по шее вниз. Словно дождь ласкал, целовал. Это было непередаваемое ощущение.
Но через некоторое время налетели тучи, и дождь превратился в сплошной поток воды, которая обрушилась сверху, не щадя ничего и никого на своём пути. Однако, не смотря на это, я совсем не хотела возвращаться в домик. Хотела остаться под этим небесным душем, чтобы смыть с себя тяжёлые мысли. Я подняла вверх руки, словно отдавая себя полностью водной стихии.
-Безумная! – крикнула подбежавшая Валентина. Она торопилась в домик.
-Что случилось? – я не сразу сообразила, почему женщина так беспокойна.
-Это всё дождь!
Меня, словно, по голове обухом ударили. Я поспешила за Валентиной.
На улице всего за несколько минут стало совершенно темно, как поздним вечером, а тучи, сталкиваясь в небесных просторах друг с другом, издавали страшный гром.
Как только я оказалась внутри, тот тут же услышала крики.
Ему снова больно! Какая же я дура, что так радуюсь дождю теперь, когда знаю, что есть человек, который боится его больше всего в жизни и с ужасом смотрит в окно, ожидая очередных приступов невыносимой боли.
В этот раз я уже знала, что делать. Быстро набрала ледяной воды и, поднявшись, постучала.  Я готова была и сама помочь, сделать всё необходимое, но Валентина и теперь заперла дверь изнутри.
Я беспомощно опустилась по стене на пол, прижала колени к подбородку, зажмурила со всей силы глаза и закрыла уши ладонями, пытаясь спрятаться от криков. Но это не помогало.
И тогда я запела. Я часто напевала себе любимые мелодии, когда рисовала. Родители в детстве даже хотели меня отдать в вокальную студию, но я отказалась.
Я вспомнила о Колыбельной, которую мама пела в детстве в те моменты, когда я не могла уснуть. Слова песни крепко засели в памяти.
Я отращу себе крылья,
Чтобы укрыть тебя ими.
Я вознесусь в небо пылью,
Над всеми снами твоими.
Я стану вьюгой и ветром,
Что дует в пол силы.
Я буду шепотом, пеплом,
Только усни, мой милый.
Рядом с тобой будут звезды,
Черное небо и птицы.
Пусть будут сладкими грезы,
Что станут нам сниться.
Буквально минут через десять дверь тихо отворилась. Валентина, казалось, была в полном смятении.
-Как ты это сделала? – одними губами спросила она.
-Что я сделала?- я поднялась.
-Ты прекратила боли.
-Что, простите?
-Твоё пение. Твой голос успокоил его. Он уснул.
Я не поверила своим ушам.
И тут меня осенило. Это же шанс!
-Я хочу к нему!
Да, я естественно ждала категорического отказа. Но женщина лишь тоскливо вздохнула.
-Хорошо. Только тихо.
-Поняла.
Я уже было рванула в дверь, но меня удержала крепкая рука.
-Нет. Постой. Ты его увидишь.
-И?
-Не кричи.
-И не думала.
В комнате царил полумрак. Шторы были плотно задёрнуты, а за окном бушевала гроза. Единственным освещением служили несколько свечей.
Я боялась посмотреть сразу на него, словно он мог почувствовать на себе мой пытливый взгляд и проснуться.
Цепкий взгляд, как хищник, высматривающий в поле свою жертву, сразу же скользнул по комнате: старые постеры моих любимых групп – Linkin Park, Him, Enigma и других. Моё детство. Неужели он их когда-то тоже слушал? Может, и до сих пор слушает. Наброски гоночных болидов во всю стену. Довольно точные, скрупулёзные. Это он рисовал? Вокруг типичный мальчишеский беспорядок – одежда на полу, на спинке стула. Много исписанных листков на компьютерном столике. Подождите, или это рисунки?
Но вот он! Спит, укутанный после ледяной воды тёплым одеялом. Светлые волнистые волосы в беспорядке разбросаны по подушке, губы что-то шепчут во сне. Я готова была поклясться, что у него карие глаза. Они просто обязаны быть карими! Ведь они так подошли бы к его чертам лица. Вся правая его часть, плечо, грудь и правая рука были испещрены грубыми рубцами, рваными толстыми полосами, где раньше зияли открытые раны от ожогов. Кожа в этих местах срослась и загрубела. Кое-где были заметны следы пересадки. Видимо, там было совсем плохо. От шрамов уголки губ и глаза немного опушены вниз с правой стороны. Но он вовсе не был уродом! Он был прекрасен! Он был самым совершенным человеком из всех, кого я встречала ранее.
-Идём, милая, - послышался тихий шёпот сзади.
Всё это время Валентина с настороженностью наблюдала, готовая в любое мгновение защитить своего подопечного. Но она ждала другой реакции. Однако ни страха, ни отвращения она не увидела. Я смотрела на её Максима совсем иначе, нежели все, с кем он до этого встречался в жизни. Я помогу ему. Обязательно!
VI
-Ну, пожалуйста! Позвольте мне отнести ему сок! Я туда и обратно! Я не стану заваливать его глупыми вопросами или пялиться. Просто разрешите сделать хоть что-нибудь для Макса.
Валентина не знала, что сказать на это. Она раздумывала и долго не решалась, потом все же молча кивнула, и я от радости даже чмокнула её в щёку, схватила поднос с напитками и поднялась.
Подождала у двери, пока перестанут нервно трястись коленки, а потом тихо постучала.
-Входи, Валя.
Он сидел на кровати с блокнотом в руках и что-то сосредоточенно рисовал, не обращая на меня внимания. При свете дня он был ещё красивее. Длинная волнистая чёлка упала на глаза, на голове полный беспорядок после тяжёлой ночи, а длинные красивые тонкие пальцы умело водят угольком по листку бумаги.
-Доброе утро, - произнесла я.
Макс поднял глаза. Они карие! Почти черные. Огромные прекрасные глаза с длинными густыми ресницами! Он замер, не веря тому, что видит. Блокнот выпал из его рук и рухнул на пол.
Я нацепила на себя самое равнодушное выражение лица и поставила поднос на стол, стараясь не реагировать на свою кожу, которая словно горела под его пристальным удивлённым взглядом. Я медленно подняла блокнот. Он рисовал девушку, точнее фрагмент, изгиб женской шеи. Вот выбившийся из причёски непослушный локон волос, ключица…
-Немного жёсткие линии изгиба. Растушуй вот здесь и будет прекрасно.
Макс выхватил свой рисунок и грубо прорычал в ответ сквозь зубы:
- Что ты, чёрт возьми, здесь делаешь? Я тебя не приглашал!
- Ты сказал «входи».
-Я ждал другого человека.
-А пришла я, - пожала я плечами, - Уж прости, - на этот раз я не собиралась сдаваться. Я ожидала такой реакции и была к ней готова.
-Просто, видишь ли, мне совершенно не нравится жить в одном доме с незнакомым человеком. Я не могу спать по ночам.
Он вдруг рассмеялся. Но смех отчего-то получился странным, то ли сдавленным, то ли наигранным.
-Не волнуйся, я к тебе не притронусь.
-Откуда мне знать?
-Ты абсолютно точно не в моём вкусе.
Макс пристально посмотрел в мои глаза. На моем лице, наверняка, отразилось великое множество самых разных чувств. Глаза защипало, словно в них брызнули кислотой.
Я вспыхнула, как огонёк. Вдруг показалось, что вся моя рыжая копна на голове в один миг загорелась. Такого я точно не ожидала! Ведь я просто хотела познакомиться, а получила в ответ пощёчину в виде оскорбления.
Немного придя в себя и прочистив онемевшее горло, я резко ответила:
-Тогда в следующий раз скажи своим родителям, чтобы искали нового жильца исходя из твоих вкусов. Но в это лето, уж прости, тебе придётся часто видеть именно тебя. Надеюсь, ты сможешь с достоинством пережить такое ужасное испытание!- я намеренно выделила последние слова и с гордо поднятой головой вышла из комнаты, громко хлопнув дверью до того, как предательские слёзы обожгли глаза.
Макс.
Я снова остался наедине с своей ненавистью. С силой швырнул блокнот в закрывшуюся дверь. Ну, почему я такой дурак? Зачем обидел её? Она ведь просто принесла сок. Она позаботилась обо мне, хотя не обязана была этого делать. Она не испугалась, в конце концов! 
Вот.
Именно это и взбесило.
Почему она не закричала, не отвела глаза? Почему не выбежала из комнаты с воплями «Чудовище»? Почему она так смело смотрела?
Да потому что она другая! Не такая, как остальные. Она не испугалась, не побрезговала. Она смелая. И добрая. А я… я дурак! Мне суждено до конца жизни общаться только с Иркой и всё. Ни с какой другой девушкой я не смогу подружиться. А с такой милой и доброй, как Алиса, тем более.
Алиса.
-Ну, как всё прошло? – потирая ладони о фартук, спросила Валентина. Было видно, что она с нетерпением ждала моего возвращения.
-Я не рухнула в обморок от его вида, и это его взбесило.
Женщина понимающе кивнула.
- Прости его, милая. Не злись. Он привык к другой реакции. Он просто не знает, как себя вести.
-А мне как себя вести? Я не люблю находиться среди людей. Я люблю быть одна. А теперь мне придётся жить с ним, - я со злостью ткнула пальцем в сторону лестницы, - А я ещё, видите ли, не в его вкусе!
Валентина от души рассмеялась.
-Уверена, вы подружитесь.  Я вернусь за посудой через час. Проследи, чтобы он всё выпил.
-И не подумаю! – намеренно громко ответила я.

Позже я вновь встретила своего нового друга – пса по кличке Принц. Мы устроили игру в догонялки прямо возле гостевого домика. Катались по траве, когда один догонял другого, в шутку кусались и рычали. Принц, несмотря на свою бойцовскую породу и устрашающий внешний вид, оказался очень весёлым и игривым.
-Принц! Ах ты, негодник! Опять сбежал!
Садовник еле отдышался, когда подбежал к нам.
-Он тебя не покусал?
-Нет. А должен был? – я взглянула на пса, который в это время усердно жевал мои волосы.
-Он не игривый вовсе. Не понимаю, чем ты его задобрила. Каждый день ищу его.
-А он приходит ко мне. И, между прочим, он очень любит играть. Только с ним никто не играет, - я почесала пса за ухом, отчего тот довольный вывалил розовый шершавый язык на бок и увалился на спину.
Уже к вечеру я почувствовала сильную слабость и головокружение. Температура поднялась, отчего меня бросило в жар, а в глазах потемнело. Всю ночь я провела как в тумане, не понимала, что происходит вокруг, не осознавала, где нахожусь и только отголосками сознания слышала свой собственный стон.
Перед глазами начали оживать предметы – само по себе открылось окно, подушка под головой приняла удобное положение. Я могла поклясться, что даже шаги слышу. Потом голову аккуратно приподняли и вылили в рот приторно-сладкую жидкость, от которой через некоторое время стало немного легче.
Я чувствовала рядом с собой чьё-то присутствие, и от этого становилось спокойнее.  Попыталась открыть глаза, но веки, словно, были залиты свинцом и плохо поддавались моей воле.  Разглядела лишь мутную тень рядом. Потом на лоб положили что-то мокрое и холодное. Боже! Как же хорошо! Можно меня всю в это закутать?
Это Макс! Это точно он. Его тёплые пальцы движутся по моей щеке, поправляют липкие от пота пряди волос, гладят по руке. Он рядом. Он беспокоится. Он заботится обо мне. Как хорошо! Хорошо, что ты здесь. Я хотела сказать спасибо, но на это не хватило сил. Ещё через некоторое время я провалилась в глубокий сон и больше уже ничего не чувствовала.
Макс
Боже, как же сильно я испугался, когда она перестала подавать признаки жизни, но, прислушавшись, всё же услышал биение её сердца.  Алиса уснула. Лекарство помогло, сняло жар, и она больше не такая горячая. Боже! Она ещё прекраснее, когда спит! И как приятно о ней заботиться.
Когда вечером я вернулся в гостевой домик, то увидел её лежащей на диване, рука безжизненно была опущена вниз. Я сразу понял, что что-то не так. Алиса была бледная и мокрая, а её тело периодически сотрясалось от спазмов. Она заболела, и я обязан был помочь. Теперь она поспит, а утром я вызову врача. Лекарство с антибиотиком отлично помогло снизить температуру.
Ещё в одном я был абсолютно уверен – я буду рядом!  Всю ночь! Я позабочусь об Алисе. Я буду с ней.
Алиса
Я проснулась уже ближе к обеду. Чувствовала себя так плохо, словно всю ночь по мне бегало стадо слонов. Ломило всё тело, внутренности будто горели, глаза с трудом открывались, губы пересохли.
Где Макс?
Эта мысль возникла в голове первой. Он ведь был рядом? Мне это не могло показаться. Я чувствовала его присутствие ночью. Но сейчас его нет. И как-то больнее стало в груди.
Дверь открылась, и в комнату вошла Валентина, за ней следовал врач в белом халате и с чемоданчиком в руке.
-Слава Богам! Проснулась! – женщина присела рядом на стул и взяла меня за руку, - Горячая, - взглянув на доктора, сообщила Валентина, потом снова перевела обеспокоенный взгляд на меня, - Милая, ты как?
-Как огурчик, - голос, оказывается, пропал, и изо рта вырвался лишь тихий хрип, а грудь и горло сдавила адская боль, отчего потекли слёзы.
-Где болит? – доктор принялся меня слушать, заботливо прислонив тыльную сторону ладони к горячему лбу.
-Думаю, ей больно дышать, - вздохнула женщина.
Я кивнула. Да! Очень больно! Можно вообще не дышать, а? Было бы здорово.
-Алиса, тебе нужно в больницу, - доктор взглянул в мои глаза, - есть риск осложнений.
-Я не поеду в больницу, - категорически отказалась я, помотав головой, насколько это позволила боль, - Я могу остаться здесь? Пожалуйста.
Доктор и Валентина переглянулись.
-Игорь Михайлович, может, вы здесь будете её наблюдать? Обязательно ей в больницу?
-Что ж, думаю, разница будет исключительно в окружающей обстановке и присмотре. Если вы берёте на себя ответственность за своевременный приём лекарств и соблюдение строгого пастельного режима, то я смогу приезжать каждый день и наблюдать Алису здесь.
Валентина быстро закивала головой.
-Берём ответственность, Игорь Михайлович, миленький. Вы же меня знаете. Я и Максима на ноги сколько раз поднимала, а он всегда норовил меня обмануть, что всё выпил и чувствует себя хорошо.
Мужчина даже улыбнулся, видимо, воспоминаниям. Он кивнул.
-Я уверен в вас, Валентина Александровна.
Доктор выписал рецепт и оставил некоторые лекарства сразу, за остальными отправили водителя.
Чуть позже заглянули в гости и сами Адлерберги. Они были сильно встревожены моим состоянием и пытались убедить в необходимости позвонить родителям. Но я попросила этого не делать, чтобы лишний раз не беспокоить их. Они бы тут же приехали и забрали меня, а это лишнее, ведь лекарства, что назначил доктор, мне обязательно помогут.
Адлерберги ещё посетовали на моё самочувствие, подумали, но решили согласиться со мной. В опытности лечащего врача своей семьи они были уверены на сто процентов.
Наконец, я осталась в одиночестве и могла отдохнуть от навязчивых посетителей. Я ненавидела болеть только потому, что это привлекает слишком много внимания.
Весь оставшийся день я пыталась почитать «Грозовой перевал», но то засыпала, то отвлекалась на мысли о том, был в комнате Макс этой ночью, или это стало плодом моего больного воображения? Но ведь я отчётливо чувствовала его осторожные прикосновения, ровное дыхание, пристальный взгляд. Он поправлял мою подушку, проверял температуру, даже прикладывал ко лбу мокрое холодное полотенце, которое я обнаружила рядом утром. Это ведь было на самом деле, ведь так?
Надо признать, Валентина ничуть не преувеличила, говоря доктору о своей гипер - ответственности по отношению к больным. Словно по графику она приходила и вливала мне против воли куриный бульон и какие-то приторные сиропы, потом мерила температуру и обтирала прохладной водой.
-Таблетки помогли бы намного быстрее, - ворчала женщина, в очередной раз прибирая посуду.
-Я не могу их пить.
-Почему?
-Обратный рефлекс. С раннего детства.
- Мда, напоминаешь ты мне кое-кого. Сильно напоминаешь.
-Кого?
-Максима. Вот он такой же. Он лучше позволит себе руку отпились, чем выпьет одну крохотную таблетку.
Я не смогла сдержать улыбки. Макс…
-Он был здесь. Ночью. Я его чувствовала. Он заботился обо мне, - мне казалось, что если я произнесу это вслух, то и сама окончательно поверю.
- Он не мог поступить иначе, милая,- с нежностью улыбнулась Валентина.
Позже я вновь провалилась в сладкую дрёму, то ли от усталости, то ли от лекарств, но весь день чувствовала дикое желание спать. Видимо, правду люди говорят, организм во сне восстанавливается, поэтому и просит спать.
В какой-то момент я сквозь сон почувствовала на себе чей-то взгляд, медленно с трудом разлепила веки. Сначала вся комната плыла перед глазами, но вскоре фокус настроился. Я увидела Макса. Он сидел на самой верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж.
Может, опять мерещится? Или я до сих пор сплю? Что бы это ни было, видение или нет, но я решила не рисковать и просто молча смотрела на него некоторое время.
- Как ты себя чувствуешь? – заговорил всё-таки. Значит, настоящий.
-Нормально. Спасибо.
-Прости.
-За что?
-Вчера я нагрубил тебе. На самом деле я не хотел…точнее, хотел. Ты ведь ворвалась в мою комнату. Я был в бешенстве.
-Слушай, если ты опять будешь нападать на меня, то я не настроена. Давай я немного окрепну и смогу дать сдачи.
Я вдруг почувствовала, что он улыбнулся.
-Я не нападал на тебя.
-Нападал. И если тебе так неприятно моё скромное общество, то можешь снова закрыться в своей волшебной секретной комнате или идти в шикарный дом, где живёшь.
Тут же навалилась дикая усталость, словно меня отжали через соковыжималку до последней капли. Видимо, я отдала скромные остатки сил на слова. Я отвернулась от Макса и закрыла глаза, прекрасно понимая, что он сейчас встанет и уйдёт. Не будет выслушивать мою грубость. Кто я такая, чтобы так с ним разговаривать?
Но парень вдруг спустился вниз и сел в кресло напротив. Я от удивления  уставилась на него, перестав дышать. Пыталась понять, что он будет делать дальше. Как ни странно он не выглядел враждебно. Наоборот, смотрел с интересом.
-Я не люблю тот дом, - тихо произнёс Макс после долгой паузы, опустив голову. Его чёлка упала на глаза. Мне нравились его волнистые светлые волосы, их  сочетание с большими карими глазами, грустным взглядом. Он был очень красив, даже не смотря на изуродованную шрамами часть лица. Было видно, что он сильно стесняется своего изъяна и постоянно прячет его то  волосами, то руками. Теперь он сел боком так, чтобы была видна только нормальная половина.
-Почему? – наконец, спросила я.
- Там слишком много людей. А я привык к одиночеству.
- Поэтому ты меня возненавидел? Я нарушила твоё личное пространство?
Мне не хотелось слышать ответ, но и не спросить я тоже не могла. Пусть уж лучше он всё скажет прямо сейчас, в лицо. Я уже устала теряться в догадках.
Макс вдруг резко поднял голову и взглянул прямо мне в глаза.
-Что? Я не возненавидел тебя! С чего ты это взяла?
Я усмехнулась.
-Ну, это было не сложно. Ты же почти прямо мне сказал убираться отсюда.
-Да пойми же ты! – воскликнул парень, вскочив со своего места. В ту же секунду он замолчал и устремил взгляд в окно. Я не могла разобрать, о чём он думает или что хочет сказать, просто наблюдала за ним.
-Тебе не нравится, когда на тебя смотрят. Ты всегда видишь лишь  жалость в глазах людей. Ты ненавидишь свою жизнь и осознанно прячешься. Тебя окружают только родные, которым нет разницы, как ты выглядишь. Остальных ты не подпускаешь.
Я не видела его лица, но заметила, как напряглись его плечи и сжались кулаки. Значит, попала в точку, в самое больное.
Он обернулся и без страха посмотрел на меня.
-Почему ты говоришь всё это? Откуда ты это можешь знать? Ты же не испытывала ничего подобного.
-Ты прав. Не испытывала. Но я точно знаю, каково это – чувствовать себя чужой среди людей, среди сверстников. Чувствовать, что ты другая, что тебе среди них нет места, потому что они не понимают тебя. Я тоже предпочитаю быть в одиночестве и избегаю новых знакомств. Мой язык разбухает во рту и мешает произносить более или менее связанные фразы.  Я чувствую себя комфортно, только когда рядом никого нет. И многие мои сверстники сторонятся меня и шепчутся за моей спиной, называя чокнутой или психопаткой. И да! Мне тебя совсем не жалко. Не потому что я такая жуткая эгоистка, а потому что сама ненавижу это чувство. И я бы не хотела, чтобы ко мне испытывали жалость. Поэтому и других не жалею.
Как же легко стало! Я всё сказала. Освободилась от того, что долгие годы тяжёлым грузом лежало на сердце. Часто я задавалась вопросом – а чем же всё-таки таким кардинальным отличаюсь от одногруппников? Ведь я такая же, ну, почти.
А вот и нет!
Теперь даже мысли в голове по полочкам разложились и выдохнули. Может быть, надо было раньше к психотерапевту сходить? Глядишь, и жизнь изменилась бы.
Макс часто моргал, не сводя с меня своих карих глаз. Его плечи опустились. Он расслабился и снова сел, теперь уже не скрывая своих шрамов. Широкая белая рубаха скрывала их почти полностью. Видимыми оставались лишь рубцы на лице и правой кисти руки.
-Почему ты стала такой?
-Чокнутой?
-Да, - просто ответил парень, и мы оба улыбнулись.
Я даже вздрогнула от того, как отреагировало сердце на его улыбку, но собралась с духом, глубоко и медленно вздохнула. Не упасть же в обморок. Это было бы верхом самоуничтожения.
- Не знаю, - наконец, выдавила я, сделав вид, что просто долго думала, а не сходила с ума от его ямочек на щеках.
-Я с детства играла одна, была сама по себе. Я сама себе придумывала интересные занятия. Родителям почти всегда было как-то не до меня, и я начинала фантазировать. Я придумывала себе другие жизни, миры, и жила там. Я была настолько увлечена книгами, что не замечала отсутствия мамы и папы. В вымышленных историях я находила что-то новое для себя, питала свою буйную фантазию. Прочитав книгу, я тут же бралась за её визуализацию в реальности, рисовала героев, продумывала до мелочей их одежду, голос, манеры, ну… и всё в таком духе. И в какой-то момент поняла, что мне не интересно общаться с другими детьми. Это меня напрягало, отвлекало от моих параллельных жизней. Дети интересовались новыми куклами, разными бесполезными побрякушками, а я читала тонны литературы и погружалась всё глубже в необъятное пространство своей фантазии. Однажды родители разглядели мой талант и отдали меня в художественную школу. В  этом они меня всегда поддерживали, и я им безумно благодарна.
-В картинах ты изображаешь свои фантазии?
Я подняла брови.
-Тебе правда хочется это знать?
-Почему нет?
Я недолго поразмыслила. Это была наша первая удачная беседа, и мне совсем не хотелось её заканчивать, но перед глазами опять поплыло, и я поняла, что снова усну. В комнате было душно. А на том диване оказалось не так удобно спать, если делать это целый день. Тело затекло.
-Я могу показать тебе парочку своих работ.
-Было бы здорово, - искренне ответил Макс.
-Но у меня есть одно условие.
Он мгновенно откликнулся на мой заговорщический взгляд улыбкой.
-Какое?
-Я тут немного затекла. Вся. Не мог бы ты открыть окна и посадить меня туда, - я пальцем указала на небольшой порожек, где заканчивался пол, и начиналась зелёная трава.
Макс поднял одну бровь.
-Валя меня прибьёт, и ты это знаешь.
-Что ж, - театрально вздохнула я,- эта мелочь и была моим условием, но раз так…
-Ладно-ладно, - парень поднял вверх руки, - Я согласен. Но это будет нашей тайной.
-Без проблем.
Я скинула с себя одеяло. Макс аккуратно приподнял меня, помогая встать на ноги. Мы встретились глазами  и на несколько долгих мгновений замерли, продолжая смотреть друг на друга. Но Макс первый отвёл взгляд и, встряхнув головой, закрыл часть шрамов волосами.
Он помог мне сесть на пол, и я поставила ноги в траву. Проследив за моими действиями, Макс сделал то же самое. Он разулся и осторожно опустил босые ноги во влажную зелень газона.
От наслаждения парень закрыл глаза, подставив лицо солнечным лучам. Ничего не нужно было говорить, все эмоции были написаны на его лице. Я воспользовалась возможностью разглядеть его. В тот момент он казался действительно счастливым, и это очень радовало.
-Ты никогда не ходил босиком по траве?
Он отрицательно кивнул.
-Ты многое потерял. Ну, ничего, теперь у тебя есть я.
Когда Макс перевёл свой взгляд на меня, я поняла, насколько странно прозвучали эти слова.
-Прости! Я не так хотела сказать! Я хотела…О, Господи! Это мой язык! Он снова меня подвёл. Странно, что я вообще так долго продержалась.
-Идём, - просто сказал парень. Он поднялся, а потом неожиданно взял меня на руки, как маленького ребёнка. Казалось, ему было совсем не тяжело.
Он молчал, а я проклинала себя самыми плохими словами, на какие только была способна. Вот подойдем мы сейчас к озеру, и он скинет меня в воду, от греха подальше. Такое сморозить! Где мои мозги вообще были в тот момент? Разве такое можно говорить парню при первой встрече? Ладно, пусть не совсем первой, но всё равно. Ещё вчера он сказал, что я не в его вкусе, а сегодня «у тебя есть я». Чёрт! Точно утопит. Идёт к озеру.
-Твои джинсы намокли.
-Плевать. Я счастлив.
От этого откровенного признания остальные слова застряли в горле, так и оставшись невысказанными. Он, правда, это сказал? Вот так взял и признался в том, что он счастлив?
Что это может значить? Ему хорошо со мной? Он не разозлился на мои слова? Может, он меня и не утопит? По крайне мере сегодня.
-Тогда ты должен попробовать ещё кое-что.
-Что?
-Погулять под дождём. Это незабываемо!
Шаг сбился, руки напряглись, и я в очередной раз поняла, какую глупость сказала. Крепче вцепилась пальцами в его шею. То ли от того, что хотела извиниться, то ли из-за страха, что теперь-то он точно бросит меня в воду.
-Макс, прости, - тихо пробормотала я.
-Забудь. Это не твоя проблема.
-Да, но…
Он остановился и внимательно посмотрел на меня.
-Я бы с удовольствием погулял под дождём, - он не отводил своих карих глаз пару мгновений, а потом опять продолжил путь.
-Почему тебе становится больно? На что это похоже?
-Мне больше нравилось, когда мы разговаривали о тебе.
Мы пришли на мостик, Максим бережно усадил меня на крепкие доски и сам сел рядом, опустив ноги в воду.
-А теперь покажи мне свои работы.
-Вот ты зануда, - обиделась я и услышала в ответ тихий смех.
-Ладно, мой язык вроде снова стал прежних размеров, и у меня есть все шансы больше не ляпнуть какую-нибудь глупость, поэтому давай поиграем в одну игру.
-Как интересно, - оживился Макс, - И что это за игра?
- Мы по очереди будем рассказывать друг другу о себе. А то как-то не честно получается, я тут перед тобой душу наизнанку вывернула, а ты сидишь такой весь таинственный под грифом «Секретно».
-Ты так о себе ничего и не рассказала.
-Рассказала.
-Тогда почему я не знаю, какой твой любимый цвет?
- Чёрный и зелёный.
-А еда?
- Финики и киви, и…эй! – я злобно стукнула Максима по плечу,- Ты жульничаешь!
Мы рассмеялись.
-С этого момента я больше ни слова о себе не скажу.
-То есть мы будем сидеть молча? – снова его улыбка. Поразительно, насколько может меняться лицо человека в тот момент, когда он искренне улыбается, словно лучик солнца светит откуда-то изнутри. Мне вдруг сильно захотелось сделать так, чтобы он как можно чаще улыбался. Я чувствовала острую потребность в его улыбке, в его голосе.  Как можно привязаться к человеку за такой короткий промежуток времени? Может, думать о нём надо меньше? А то в голове-то мы были уже вечность как будто знакомы. Никого не волнует, что счёт идёт на дни.
-Теперь твоя очередь.
Макс отрицательно покачал головой.
-Мы пришли сюда с другой целью.
-Мои картины, - вздохнула я.
Не в этот раз. Ладно. Придётся подождать.
-Ага, - кивнул парень.
Мы одновременно водили ногами по воде, наблюдая, как поднимается кривая рябь по её гладкой поверхности. Вокруг было тихо и спокойно. Слышно только пение птиц и тихий шелест воды.
Ещё пару дней назад я и подумать не могла, что вот так буду сидеть и болтать с парнем. Это было из области фантастики. Даже в своих выдуманных мирах я почти всегда была одна, потому что даже нафантазировать себе не могла человека, с которым было бы интересно.
-Ты опять в облаках витаешь, - откуда-то издалека послышался голос Максима, - Я настолько скучен, что ты ушла в свой мир фантазий?
Не казалось, что он шутит. Наоборот, он выглядел серьёзным и даже немного грустным.
-Прости! Нет. Просто… ладно, проехали. Давай я покажу тебе свои картины, - я достала телефон из кармана брюк.
-Алиса.
Вздрогнула. Как прекрасно прозвучало мое имя в его устах. Он впервые его произнес. И настолько это показалось личным, будто невидимый барьер между нами надулся до невообразимых размеров и лопнул, не выдержав давления.
Я посмотрела на Максима.
-О чём ты только что думала? – он действительно хотел знать. Его глаза внимательно смотрели в мои, стараясь найти там ответ.
-О том, что никто раньше никогда меня не спрашивал, о чём я думаю, - слова сплошным потоком вырвались изо рта. Я даже обдумать их толком не успела, и остановить тоже.
-Никто не проводил вот так со мной время, не интересовался, какой у меня любимый цвет. Такие мелочи, казалось бы, но поэтому и удивительно, что кого-то это может вообще интересовать. Понимаешь?
А чего уже скрывать? Мне хотелось поделиться своими мыслями. Пускай он прямо сейчас засмеётся мне в лицо и назовёт глупой наивной девчонкой, пусть даже чокнутой назовёт. Было уже всё равно.
Казалось, Макс смотрит на меня целую вечность. Внимательно.
Это безумно смущало.
Макс
Я не знал, что ответить на неожиданное признание, ведь сам чувствовал то же самое. Я сам ни с кем так не общался. И никогда ещё мне не хотелось так сильно узнать человека. Я хотел знать каждую мелочь: как она спит, с каким настроением просыпается по утрам, о чём думает, когда слушает свою музыку в наушниках, о чём мечтает. Каждой клеткой тела, частицей души я хотел, чтобы Алиса поняла меня, приняла меня. Я хотел такого друга. Да, друга. Девушкой она мне точно не пожелает стать. Об этом и мечтать нет смысла. Но друг! Это было бы прекрасно. И катастрофически мало! Я хотел большего. Идиот! Наивный дурак! Как об этом вообще можно думать?  Такая девушка достойна принца, или даже короля, но никак не искалеченного жизнью грубого урода, как я. Но как, как прогнать эти настырные мысли о мягкости её розовой кожи и запахе её шикарных волос, отливающих медью в лучах полуденного солнца? Иногда мне приходилось бороться с диким желанием впиться в её губы, попробовать их на вкус, почувствовать теплоту её дыхания. Я сходил с ума!
Откашлялся.
-Я сегодня увижу твои работы или нет?- улыбка получилась неловкой и нерешительной. Не это хотелось сказать. Показалось, что она всё поняла и не станет продолжать эту тему. Алиса опустила свои зелёные глаза в экран телефона, медленно вдохнула воздух и стала листать.
Алиса
-Это одна из моих любимых работ. Сказочный лес, полный светлячков. Но светлячки они только для людей, а на самом деле это лесные феи, которые охраняют его от зла.
Макс внимательно и с неподдельным интересом посмотрел на фото. Я так сильно не нервничала, даже когда сдавала вступительную работу в художественную школу.
-Это потрясающе! Хотелось бы вживую посмотреть. Можно? – он попросил мой телефон, - Удивительно. Столько деталей. Ты так замысловато кладёшь мазки, чётко чувствуешь светотень. Это одна из твоих фантазий?
Я кивнула.
-Ты ведь тоже рисуешь, - это было скорее утверждение, чем вопрос.
-Немного, - отмахнулся Максим, вернув телефон.
Было видно, что он закрылся, резко напрягся и отвёл взгляд.
-Я видела набросок. Ты отлично разбираешься в анатомии. Почему ты не стал учиться?
-Мне это не нужно. Я рисую очень редко. Для себя. Необязательно кому-то ещё об этом знать.
Я почувствовала, что он намеренно слишком небрежно сказал это, стараясь не выдать своего напряжения от того, что я могу проболтаться о тайне, о которой вообще не должна была узнать.
-Я никому не скажу.
-Вот и отлично. Как ты себя чувствуешь?
-Если честно, я готова свалиться прямо в воду от усталости. Только не понимаю, почему.
-Ты болеешь. Организм активно борется с вирусами. Идём. Выпьешь лекарства и поспишь.
Он снова бережно меня поднял. Уходить совсем не хотелось. Я хотела просидеть так всю ночь…всю оставшуюся жизнь.
Как только я оказалась на ногах, то почувствовала такое сильное головокружение, что в глазах расплылось большое белое пятно. Ноги стали ватными и я обязательно упала бы, если бы Макс не подхватил меня. Он ласково поднял меня на руки и прижал к себе.
-Тише. Всё в порядке.
-Прости. Не знаю, как это случилось. Снова.
-Зря я тебя сюда привёл.
-Нет. Мне было хорошо, - я обвила его шею слабыми руками и незаметно вдохнула его запах. Как же вкусно он пахнет!
-Я не буду спать, - протестовала я, когда Максим уложил меня на ненавистный диван и укрыл лёгким одеялом.
-Почему? – усмехнулся он и сел в кресло.
-Я так давно хотела познакомиться с тобой. Вдруг завтра ты будешь в своём обычном мерзко - отвратительном настроении и пошлёшь меня?
-Ты хотела со мной познакомиться? – замер парень.
Я почувствовала, как заливаются румянцем щёки, от этих странных лекарств я стала чересчур откровенной.
-Ну, сложно, знаешь ли, жить в одном доме с незнакомым человеком.
-Только поэтому?
Я улыбнулась, а он впился взглядом в мою улыбку, словно не поверил своим ушам.
Ресницы медленно моргнули. Ещё раз. И ещё. Я засыпала.
-Я буду рядом, Алиса, - тихо прошептал Макс.
Я слабо  улыбнулась, на душе стало тепло и уютно.
-Почитай мне.
-Что?
-Немного почитай. Не хочу так просто заснуть, - я показала на книгу.
-Конечно, - Макс как-то странно улыбнулся, несколько мгновений не сводил с меня взгляд, затем медленно открыл книгу на закладке и стал читать.
«Он сел прямо напротив Кэтрин, которая глядела на него неотрывно, как будто боялась, что он исчезнет, если она отведёт глаза. Он же не часто поднимал на неё свои: только кинет время от времени быстрый взгляд, но с каждым разом его глаза всё доверчивей отражали то откровенное счастье, которое он пил из её взора». (Эмили Бронте. «Грозовой перевал»).
Макс
Какие понятные слова. Я ощущал то же самое. Боялся, что она может исчезнуть в любой момент и оставить меня в прежней одинокой жизни. Одного, ненавидевшего весь мир и себя самого. Я боялся, что она вдруг прозреет, посмотрит на меня и, наконец, увидит, насколько я страшен, закричит от ужаса и убежит. И я больше никогда её не увижу.
Казалось, сердце не выдержит, если она возьмет и исчезнет. Это будет невосполнимая утрата единственного человека, с которым я чувствовал себя счастливым, забыл о своих уродливых шрамах, с которым хотел жить.
Я не заметил, как прочёл две страницы. История поглотила меня. Я взглянул на Алису. Она мирно спала, повернувшись ко мне лицом и сложив ладошки под голову, как маленький ребёнок. Тихо отложил книгу и поправил ей одеяло, не в силах отвести глаз от её красивого лица. Что ей сейчас  снится? Может быть, я? Может, она придумывает себе мир, в котором только мы вдвоём, в том сказочном лесу? И больше никого вокруг нет, кроме лесных фей, что освещают нам тёплую летнюю ночь.
Дверь открылась и вошла Валя с подносом в руках. От увиденного она растерялась и на мгновение замерла на месте. Алиса спала, а я сидел в кресле и в свете свечей увлечённо читал книгу.
-Давно она уснула?
-Около часа назад.
-Хорошо. Хотя бы тогда сам поужинай и ложись отдыхать.
-Я останусь с ней, как и она была со мной.
-Откуда ты знаешь?
-Я слышал её пение.


VII
Когда я открыла глаза, то первое, что увидела - спящего в кресле Макса. Перевёрнутая обложкой вверх книга лежала на его груди. Я улыбнулась. Он так мило смотрелся, так спокойно спал, веки чуть подрагивали. Видимо, ему что-то снилось.
Он пробыл здесь всю ночь? Был рядом и, наверняка, дико устал!
Я медленно приподнялась с дивана, чтобы сделать живительный глоток воды. Сдвинула стакан на столике, отчего он противно скрипнул, и Максим открыл покрасневшие глаза.
-Доброе утро, - неловко улыбнулась я, - Прости, что разбудила.
- Как ты себя чувствуешь? – парень тут же помог мне взять, наконец, заклятый стакан и поднести ко рту, потому что руки все еще предательски дрожали от слабости.
Сделав пару глотков, я тут же почувствовала, как вода приятной прохладой стекает в желудок. Сразу стало намного легче.
- Лучше, чем вчера. Спасибо.
- Это хорошо, скоро Валя принесёт завтрак. Эта неугомонная женщина сильно переживала за то, что ты не смогла поужинать.
-О, я представляю, - улыбнулась я. Максим тоже улыбался, от чего на его щеках появлялись симпатичные ямочки. Он вернулся в кресло, но продолжал внимательно и как-то иначе смотреть на меня. От его пристального взгляда стало не по себе, и я отвела глаза так же, как каждый раз отводила, чувствуя себя не в своей тарелке. Как теперь будут развиваться наши отношения? Возможно, нам удастся подружиться и не перекидываться колкими обидными фразами при каждой встрече? Это было бы чудесно.
-Ты что, «Грозовой перевал» читал?
Макс перевёл взгляд на книгу и несколько мгновений молчал, соображая, что ответить. Мне показалось, что он хотел сказать очень много, но не был уверен в том, нужно ли это делать. Может быть, он считал, что мне будет не интересно.
Когда Максим все же медленно заговорил, то тщательно выбирал слова.
-Хитклиф  чем-то похож на меня.
-С тобой плохо обращались родители?
-Нет. Его история детства. Я тоже пытался ходить в сад, и в школу, ну, сама понимаешь… - парень прикоснулся к изуродованной половине лица и поморщился от неприятных воспоминаний. Хотелось содрать его шрамы, чтобы навсегда избавить от прошлой жизни.
Максим выглядел настолько опустошённым, что я с трудом сдерживала порыв, чтобы не соскочить и не обнять его, показать тем самым, что он не один, и я совсем его не боюсь, ведь мне не важно, как он выглядит.
-Почему ты так прямо смотришь на меня?
Совсем рядом прозвучал голос парня. Снова задумалась, как обычно, в самый неподходящий момент.
-Ну, я, вообще-то, косоглазием не страдаю, знаешь ли.
-Я не об этом. Я не вижу отвращения в твоих глазах.
-А почему оно должно там быть?
-Потому что я урод.
Я чуть было не задохнулась от избытка чувств, когда услышала это ужасное слово. Нет! Дело не в слове совсем! Я чётко осознала, что Макс действительно так считает. Он смотрит на себя в зеркало и на самом деле видит только урода, на которого косятся незнакомые люди и тычут пальцем дети.
-С сегодняшнего дня будь добр не произносить при мне это слово. Понял? С чего ты вообще взял, что ты урод? Твои шрамы – это не уродство, Макс! Это часть тебя. И ты не должен их стыдиться, - слова просто пулемётной очередью вылетали из губ, но я не хотела задумываться о том, что говорю. Мне нужно было как можно быстрее высказать всё, что я думала, потому что если хоть на мгновение замешкаюсь, то замолчу насовсем, считая всё сказанное великой наглостью и хамством.
-Но это правда.
-Боже! Да замолчи ты!  - я сжала одеяло в кулаках, - Если бы ты знал, насколько красив, то никогда больше не сказал про себя такое!
Осознание того, что вырвалось из моего рта, пришло не сразу. Я встретилась взглядом с изумлёнными карими глазами.
Макс соскочил с кресла, бросился ко мне, упал на колени, и я, не раздумывая, раскрыла свои объятия, приняв его.
Парень зарылся в мои волосы, глубоко вдыхая их аромат, и крепко обнял, пряча горячие слёзы. А я гладила его шрамы под тканью чёрной рубашки, изучая их плавные изгибы.
Больше тема уродства не поднималась.
-Тебе нельзя вставать, я запрещаю выходить на улицу! – обессиленно вопила Валя, понимая, что её слова ударятся об стену и вернутся обратно. Мы с Максимом уже собрались идти в лес, чтобы подышать свежим воздухом. А она сильно переживала за мой ослабленный организм.
-Валь, я с Алисой. Рядом, - Макс улыбнулся и поцеловал женщину в лоб. Видимо, так он поступал раньше, когда будучи совсем мальчишкой, совершал какую-нибудь шалость. За жалостливые огромные карие глазёнки и широкую улыбку можно было простить все на свете.
Валентина мельком взглянула в бесстыжие карие глаза манипулятора, и ее плотно сжатые губы расплылись в улыбке.
-Вот ведь, засранец, - выругалась она по-доброму.
-Ты самая лучшая, - крикнул Макс, уже утащив меня за собой.
-Подлиза! – получил он в ответ.

С Максом в лесу всё было иначе. Всё казалось другим, цвета  - более яркими, запахи – более острыми. Лес словно преобразился, когда парень вошёл в его владения, и зашумел пышными ветвями, встречая хозяина.
-В детстве я представлял себя властелином этих земель, каждое утро совершал обход своих владений. Каждая норка, каждое гнездо было мне известно.
Максим не отпускал моей руки, и я была рада этому. Казалось, что если он уберёт свою ладонь, я тут же насмерть замёрзну, несмотря на то, что было лето.
-Смотри, эту белку я назвал Тирле, как в Нильсоне. Она каждый год рожает бельчат и носится по лесу в поисках пропитания. Видела бы ты, какой круглой она становится, когда беременеет, - Макс усмехнулся, указывая на одну из ветвей большой старой сосны. Там действительно сидел оранжево – красный зверёк с пышным хвостиком. Белка усиленно грызла орех, держа его своими маленькими лапками.
-Иди сюда, - Максим протянул зверьку раскрытую ладонь, и белка тут же прыгнула в неё, как в собственное дупло, нисколько не испугавшись.
Я удивлённо посмотрела на неё.
-Ты приручил белку?
-Да, было дело. Пару лет назад её потомство выпало из гнезда. Я вернул их домой, и с тех пор Тирле мне благодарна. Если хорошо попросить, она и орех принесёт, - в этот момент белка, словно подтверждая его слова, прыгнула на плечо и потёрлась мордочкой об щёку. Максим чмокнул её в нос, и зверек радостно ускакал обратно на дерево.
-Первый раз такое вижу, - улыбнулась я.
-Я провожу здесь очень много времени, когда хочу подумать.
-И о чём обычно ты думаешь, находясь здесь?
Мы медленно продвигались вглубь леса, продолжая держаться за руки. Максим заботливо придерживал ветви деревьев, чтобы они не ударили меня по лицу.
-О том, что здесь каждое дерево, каждый куст отличается от всех остальных. И их это совершенно не заботит. Они все по-своему красивы. И чем дольше я здесь нахожусь, тем больше хочу остаться в этом лесу навсегда.
Максим заметил мой вопросительный взгляд.
-Ну, знаешь, домик смастерить из брёвен и веток на вершине какого-нибудь дерева, и прожить там в полном одиночестве свой короткий век.
-Почему короткий?
-Мне не нравится перспектива дожить до сотни.
-По-моему, это довольно неплохо.
-Да? – Макс улыбнулся, посмотрев на меня.
-Мне кажется, будет весело, когда внукам придётся одевать на меня памперсы, чтобы я не писалась в кровать.
Мы рассмеялись.
-Ты удивительная.
Карие глаза снова вцепились в мои - зелёные, но через одно долгое мгновение Макс лишь откашлялся и двинулся вперёд.
Я снова подавила в себе дикое желание развернуть его к себе лицом и спросить, глядя прямо в глаза: «О чём ты думаешь?». Однако постоянное стремление не выделяться и не казаться ещё более странной, чем я и так казалась окружающим, остановило меня и на этот раз.
Практически сразу мы вышли на ту поляну, которую я недавно обнаружила. Дуб стоял на том самом месте, где я в последний раз его видела. Такой же величественный и таинственный, знающий все тайны мира, но никому не выдающий его секретов.
Не сговариваясь, мы остановились в нескольких метрах от великана.
- Ты ведь был там, наверху.
- Откуда ты знаешь?
- Я видела твоё имя.
Парень улыбнулся своим воспоминаниям. Казалось, его секреты дуб тоже оставит где-то глубоко внутри трещин своей вековой коры.
- Я вырезал его в 6 лет, когда впервые покорил это прекрасное дерево. Если ты там была, то понимаешь меня. Там, наверху, - Макс показал пальцем на самую макушку дуба, - всё кажется другим, неважным, мелким, далёким. Там осознаёшь, насколько ты слаб по сравнению с природой, с мирозданием. И сидя там, я почувствовал себя частью всего этого, словно через кору впитывал смысл вселенной…
Вдруг Максим резко замолк и повернулся ко мне лицом.
- Что-то я увлёкся. Ты, наверно, думаешь, что я полный придурок.
-Нет! Я думаю о том, что чувствовала то же самое.
Макс
Её слова в тот момент тут же отозвались в моем сердце. Мы были так похожи внутренне, несмотря на разительную внешнюю противоположность. Эта девочка понимала мои чувства, мысли, ощущения, словно мы были знакомы тысячу лет или тысячу жизней.  Я думал, что есть шанс, что со временем и слов не потребуется, чтобы сказать ей что-то. Всё будет понятно по взгляду.
Только времени у нас было не так много…
Несмотря на резкую боль от этих мыслей, я постарался как можно более непринуждённо улыбнуться:
-Готова повторить?
-Спрашиваешь! – воодушевлённо воскликнула Алиса.
Алиса
Мы забрались наверх, на ту самую ветку, куда я залезала в прошлый раз. Усевшись удобнее, оба облегчённо выдохнули.
-Знаешь, когда я увидела твоё имя, так тебя возненавидела.
- Почему?
- Это было моим открытием! Моим деревом! Я чувствовала себя с ним одним целым. Мне казалось, дуб рассказывает мне свои самые сокровенные тайны. Воздух вокруг стал другим, я ощущала каждую его микрочастичку всеми клетками своего тела. Я ждала, что вот-вот произойдёт что-то сказочное, волшебное. Ветки зашевелятся и погладят меня по голове, и я услышу глухой нечеловеческий голос…  - на несколько секунд я закрыла глаза, прислушиваясь к происходящему вокруг, - А потому я заметила имя и поняла, что кто-то уже был здесь до меня, нарушил неприкосновенность этого необыкновенного места, и оно перестало быть только моим. А делить я его ни с кем не хотела.
Максим внимательно взглянул в мои глаза. От его пытливого взгляда и совсем небольшого расстояния, что разделяло нас в тот момент, я снова почувствовала, как по телу побежали мурашки.
- Ты до сих пор ненавидишь меня за это?
-Нет, - я пожала плечами и улыбнулась, - Больше нет. Ты достоин того, чтобы с тобой делиться.
-Даже так? – мы оба рассмеялись, но тихо, чтобы не нарушить бесшумное равновесие природы.
Несколько мгновений Максим смотрел на меня. От его улыбки не осталось и следа, а пальцы рук крепче обхватили ветку, на которой мы сидели.
-Ты так похожа на героиню сказки.
Удар сердца.
Ещё один…
-На Алису?
-Да. И это твоя страна чудес. Мне кажется, если бы тебе предложили съесть… что там было? Пусть будет пряник, после которого ты уменьшишься и сможешь попасть в неизведанные до этого места, ты бы, не раздумывая, сделала это.
-А ты бы нет?
- Да легко!
-Значит, ты тоже Алиса.
-Ни за что!
-Да-да!
Двое молодых людей, ещё совсем недавно и не подозревающих о существовании друг друга, долго сидели наверху, разглядывая всё вокруг. Макс рассказывал, как проводил здесь время, когда был маленьким, облазил каждый куст, изучил каждый пень. Он знал этот лес, как свои пять пальцев. Я слушала его с таким живым неподдельным интересом, которого никогда ещё не испытывала, даже в те частые моменты, когда открывала новую, нечитанную книгу. Слова парня тут же обретали совершенные и красочные образы в моем воображении. Герой рассказа был маленьким непоседой, открывающим для себя новые тайны. Всё было настолько правдивым, что я и сама начинала верить в том, что так оно и было на самом деле.
Спустились мы, когда уже стемнело.
-Идём, хочу тебе кое-что показать, - Макс снова взял меня за руку и смело двинулся вглубь леса.
А там, в гуще деревьев, стало темнее, однако парень двигался уверенно вперёд, по-прежнему не выпуская моей руки.
-Ты что-нибудь видишь? Неужели уже ночь?
- Здесь гораздо темнее, чем на самом деле. Но это нам даже на руку, - не оборачиваясь, ответил Макс.
-Учти, я знаю пару приёмов самообороны.
Парень резко остановился и серьёзно посмотрел на меня.
Всё! Это конец! Что я вообще сейчас сказанула??? Это было на самом деле? Но ведь я не хотела обидеть, только пошутить. Да, с юмором серьёзные проблемы, стоит задуматься над этим в самом ближайшем будущем.
-Надеюсь, ты сейчас пошутила?
Конечно, я пошутила, но взгляд Макса выражал совершенно противоположное мнение.
- Насчёт приёмов? – робко улыбнулась я.
Давай, копай себе могилу дальше. Лучше просто молчать. Всё было так хорошо, идеально, это ведь не могло продолжаться дольше. Всё хорошее имеет свойство быстро кончаться.
- Алиса, посмотри на меня, - Максим нежно взял мой дрожащий подбородок и заставил взглянуть себе в глаза, - Как такой уро…человек, как я, может вообще на что-то подобное рассчитывать?
На лице отразилась такая боль от сказанных слов, что я испугалась, что разревусь. Я обидела единственного парня, который принял меня такой, какая я есть.
-Ты не прав сейчас.
- Разве?
Он отступил на шаг назад, отчего практически полностью исчез в тени деревьев.
- Веди меня. Я пойду за тобой в любом направлении.
-То есть ты не боишься меня?
-Нет.
Рядом снова выросла высокая фигура, и я кожей почувствовала горячее дыхание в нескольких сантиметрах от лица.
- Обещай, что никогда не испугаешься меня.
Сглотнула.
-Обещаю.
Когда Максим снова взял мою руку, я почувствовала такое облегчение, что готова была взлететь над макушками деревьев.
Дальше было ещё темнее, я ничего не видела, и полностью доверилась уверенной поступи Макса, который точно знал, где пень, где ямка, а где ветка грозящая ударить в глаз.
В какой-то момент мой спутник остановился.
-Мы на месте.
Я слышала только его голос.
-И чем это место отличается от всех остальных в кромешной тьме?
Голос рядом тихо засмеялся.
- Подожди минутку.
-Макс! – я попыталась схватить его за руку, но парня поблизости уже не было, - Не оставляй меня. Мне страшно!
Секунда, две, три… тёплое дыхание совсем рядом и крепкие руки накрыли мои трясущиеся плечи.
-Алиса, не бойся. Я с тобой. Просто доверься мне.
Стало спокойнее, и я перестала дрожать, медленно выдохнув в вечерний воздух.
Через пару мгновений я увидела свет. Мы стояли на небольшой аккуратной полянке, со всех сторон окружённой соснами. Прямо в центре находилось сооружение, напоминающее деревянный низенький столик. Поверхность оказалась стеклянной, а под стеклом светил большой мощный фонарь.
-Что это? – с интересом спросила я. Подошла ближе и заметила песок в отдельном лотке на поверхности стола.
-Мой небольшой талант, - не без гордости сказал Макс. Он с нетерпением ждал реакции и страшился непонимания в моем взгляде.
- Садись.
Я взглянула на него и села прямо на траву, скрестив ноги.
-Я рисую песком. Это моё личное успокоительное. Бывает такое, что я целыми ночами провожу здесь время. Видишь, я сам смастерил этот столик, - Макс аккуратно и заботливо протёр стеклянную поверхность тряпочкой, потом отошёл к одному из деревьев и прямо из невидимого на первый взгляд отверстия в его коре достал баллончик, который оказался самым обычным антистатиком.
Пока Максим обрабатывал поверхность, я как завороженная следила за его движениями.
-Ты хранишь всё это прямо в дереве?
- Самый лучший тайник, знаешь ли.
Закончив с подготовкой, парень посмотрел на меня и улыбнулся, потом взял горсть песка и стал простыми движениями рассыпать его по стеклу. Я понятия не имела, что песком можно творить такие чудеса.
-Это я. Я люблю гулять в лесу. Могу бродить здесь дни напролёт.
Слова сопровождались быстрыми, но плавными движениями пальцев и ладоней по песчинкам, отчего вырисовывалась целая картина, кадры которой тут же сменяли друг друга: вот он – маленький мальчик, там деревья, облака, солнце, птицы, даже белки на ветвях.
Макс продолжал, полностью погрузившись в процесс. Казалось, он отключился от реальности.
-Я люблю бывать один и упиваться ненавистью к самому себе. А это ты. Ты появилась здесь и перевернула мою жизнь вверх ногами, - Макс изобразил меня так похоже, что я придвинулась ближе, чтобы лучше рассмотреть: кудрявые волосы, немного вздёрнутый упрямый нос, - Ты совершенно не похожа на других. Ты другая, и не боишься меня. Теперь мы вместе проводим время в этом лесу, рисуем, читаем.
Макс всё смёл и изобразил новую картинку – гостевой домик, я перед холстом.
- Я часто наблюдал из тёмного угла наверху лестницы за тобой. За тем, как ты рисуешь, напевая тихо песню. Ты меня не слышала, потому что всё время была в наушниках, и я мог долго любоваться движениями твоих рук. Ты создаёшь шедевры, сама того не понимая, - песок превратился в свечи на полу, - Я часто видел, как ты сидишь босыми ногами на траве, грустно смотря в ночное небо, а по твоим щеками бегут молчаливые слёзы. Ты тоже одинока, но не ненавидишь себя за это. Ты любишь это чувство в себе, наслаждаешься одиночеством и берёшь из него всё. Ты заставила меня измениться за это короткое время, пока находишься здесь.
Пальцы остановились на несколько долгих мучительных мгновений, а потом резко смели песок в лоток сбоку. Макс не поднимал головы, не решаясь поднять взгляд на меня. А я рыдала. Тихо. Неслышно. Глотала слёзы, которые никак не могла остановить.
Новая горсть песка и снова быстрые движения пальцев по стеклу.
- Раньше я никогда не подумал бы, что кому-то раскроюсь. Но тебе не пришлось ничего рассказывать. Ты, словно, видишь меня насквозь. Ты поняла меня, приняла меня настоящего. Ты не оттолкнула меня в тот момент, когда я оттолкнул тебя, опасаясь потерять своё одиночество и свободу. Маленькая хрупкая девушка оказалась самым смелым человеком на всём белом свете.
Помню, как боялась моргать, потому что не до конца верила в реальность происходящего. Максим не просто рисовал песком в свете фонаря, он открывался мне, распахнул свою душу, обнажил самые страшные раны, которые, возможно, не показывал ни кому до меня. Я не могла поверить, что так сильно повлияла на него, но точно знала, что он повлиял на меня гораздо сильнее.
Макс замолчал.
-Хочется сказать какую-нибудь колкую шутку, - я швыркнула носом, стирая с лица последние слёзы, - Но юмор мне не особо удаётся. Да и не хочется шутить. Ты меня удивил.
-Песком? – скромная улыбка, но крепко сжатые от волнения кулаки выдавали истинные чувства.
- Словами. Я такого не ожидала.
Говорить было трудно. Всё казалось таким несерьёзным и слишком простым в сравнении с тем, что только что рассказал Максим.
- Я многого от себя не ожидал… до твоего появления, Алиса. Ты дрожишь. Тебе холодно? – он заботливо обхватил меня за плечи.
-Нет. Это не от холода.
Вернулись в дом мы уже глубокой ночью. На диване ждала рассерженная Валентина. Для полного образа злой домоправительницы ей только огромной деревянной скалки не хватало.
Женщина встала, скрестив мощные руки на груди.
- И где вас черти носят, скажите мне на милость?
Мы не удержались и рассмеялись. Так мило она смотрелась в тот момент.
-Мам, мы честно – причестно не пили и не курили, - Макс игриво потупил взгляд в пол.
- И вели себя хорошо, - добавила я.
Валентина вздохнула, но её лицо смягчилось, а морщины разгладились.
-Ужин остыл, - поразмыслив, проговорила она, - Разогреете сами! В наказание!
- Здорово! Я голоден, как волк, - Макс тут же схватил с подноса ароматную пышную булочку, но получил шлепок по руке.
- Куда? А руки кто мыть будет?
- Справедливо.
Когда мы вернулись из ванной, нас ждал уже разогретый ужин и любопытная женщина в переднике, на котором остались следы трудового дня. Она пытливо разглядывала нас и пыталась разгадать, отчего же мы пребывали в таком приподнятом настроении.
Мы уплетали за обе щёки, а Валентина с довольной улыбкой наблюдала за нами.
-Чем это вы весь день занимались? Давненько я такого аппетита не видела.
- Макс показывал мне лес, - проглотив кусок мяса, ответила я.
-Да, - добавил парень, - Ничего такого, о чём ты, разумеется, подумала, мы не делали.
- А я чего?.. – смутилась тут же Валентина,- Я ничего и не подумала.
Однако по ярко красным пятнам на щеках было понятно, что как раз о том самом она и думала.

Всю ночь мы рисовали вместе. Я писала свою картину, а Макс рисовал мой профиль в своём блокноте. Временами мы переглядывались и улыбались друг другу, а потом делали перерыв за ароматным кофе. Никто не хотел спать, не хотел терять драгоценные минуты общения.
Иногда я звала Максима подсказать что-нибудь, и мы вместе размышляли, где что добавить, что изменить. Я внимательно слушала советы и каждый раз оставалась довольна. Макс показывал свои зарисовки, от которых хотелось его обнять.
Той ночью нам обоим было хорошо в тихой компании друг друга.
VIII
Следующую неделю мы провели вместе: гуляли, плавали, ездили в магазин за покупками (правда, Максим оставался в машине с водителем из-за страха перед напуганными взглядами окружающих). А самое главное - он помогал с картиной, и дела у меня с экзаменационным проектом шли отлично. Я стала догадываться, откуда водитель знает всё о художественных принадлежностях.
-Ты ведь тоже пишешь маслом, - сказала однажды я, прибирая со стола. Максим в это время читал книгу, закинув ноги на спинку дивана. Он больше не скрывал своих шрамов на теле и носил самые обычные футболки и майки. Я не могла не радоваться этому, потому что понимала – он мне доверяет. Он привык.
Макс некоторое время молчал, напряжённо сжав обложку книги.
-Думаю, пора показать тебе мою секретную волшебную комнату, - наконец заговорщически ответил он, улыбнувшись.
Я усмехнулась.
-Да ну? Не может этого быть. Я думала, ты никогда на это не решишься.
Макс подошёл, и выражение его лица стало таким серьёзным и непроницаемым, что я невольно задумалась о раздвоении личности: только пару мгновений назад он вальяжно лежал и улыбался, а теперь был похож на каменное изваяние.
-Видишь ли, это слишком личное. Но я хочу показать тебе то место, куда почти всем вход заказан.
-Я была там. Помнишь?
-Это не в счёт.
- Идём. А то есть у меня подозрения, что ты можешь передумать, - я взяла инициативу в свои руки и потащила парня наверх.
- Учти, я нервничаю.
-Не смеши меня.
Комната заметно преобразилась с того раза, когда я была там. Теперь внутри царил порядок, из окна светило яркое летнее солнце.
-Ммм, ты прибрался.
- Ну, знаешь ли, не каждый день приводишь девушку в свои палаты.
Макс попытался улыбнуться как можно непринуждённее, но напряжённые мышцы шеи и плеч говорили о том, насколько действительно для него важен настоящий момент.
Я улыбнулась.
-Палаты, значит? – я медленно подошла к рисункам автомобилей, развешанным по всей противоположной от кровати стене.
- Я смотрю, ты не только в человеческой анатомии разбираешься.
-Раньше я хотел стать гонщиком. Они в шлемах, которые скрывают лица от посторонних.
Вздохнула, снова обернулась к другу.
-Я когда-нибудь смогу убедить тебя в том, что ты не уродлив?
-Не знаю. Вряд ли, - Макс нервно сглотнул и отвёл взгляд. Слишком прямо и настойчиво смотрела я ему в глаза.
-Ты упрям, как маленький ребёнок.
- Странно, что ты не сравнила меня с упёртым бараном. Это больше похоже на тебя.
-Я собиралась, но в последний момент передумала.
Макс
Как легко она может заставить улыбнуться, почувствовать себя своим, родным и таким знакомым. Ещё ни одному человеку этого не удавалось. С Алисой я мог быть самим собой, не нужно было притворяться и надевать одну из тех масок, которые я использовал в общении с окружающими людьми. Да, их было совсем немного, но каждый раз приходилось изображать из себя кого угодно, только не себя настоящего.
-Где твои картины? – нежный голосок вернул в реальность.
Я открыл почти незаметную дверцу в стене у кровати, отодвинув перед этим свои десятикилограммовые гантели. Там у меня была небольшая комнатка, в которой стоял мольберт и стул. На стенках висели полки, до отказа набитые полупустыми бутылками разбавителей и красок, банки с кистями разной формы и толщины, мастихинами. На полу, стопкой уютно пристроились холсты в подрамниках.
-Потрясающе! У тебя большая коллекция. Долго ты всё это собирал?
Алиса оттолкнула меня и буквально ворвалась в святые святых, но я не рассердился, не напрягся и даже не разволновался. Мне было очень приятно впустить её в своё тайное место, о котором знали только Антон и Валя. Я был рад тому, что Алиса увидит всё это, станет частью ещё одной моей тайны, моей жизни.
Кто, если не она?
- Ну, да. Когда Антон едет в город, я обязательно прошу его что-нибудь привезти.
- Ты неплохо обучил его теории.
-Правда?
Алиса кивнула, рассматривая тюбики с краской.
-К моему сожалению, в практике он не так силён. Мы много занимались одно время. Не вышло. Он не художник.  Вот если бы я попросил его собрать гоночный болид, он с лёгкостью бы справился.
- Вот почему никто не знает. Ты прячешь всё это здесь, - догадалась Алиса, взяв, наконец, в руки один из холстов.
- Это моя последняя, - отозвался я, не сводя с красивого лица глаз. Её мнение, действительно, было очень важным.

На картине был изображён ночной город. Вымышленный город будущего с причудливыми формами многоэтажных зданий, яркими вывесками витрин и реклам, летающими автомобилями.
Казалось, Алиса целую вечность рассматривала каждую деталь. Только художник может понять, на что именно стоит обратить своё внимание. Её тонкие пальчики летали по мазкам, пытаясь ощутить весь спектр эмоций, с которыми были положены на холст.
-Что скажешь?
- Я, правда, не понимаю, почему ты никому их не показываешься, - девушка посмотрела в мои глаза, - Они прекрасны, Макс. Неужели ты сам этого не видишь?
-Перестань.
Улыбнулся. Засмущался. Слишком громкие слова. Это разве может быть правдой? Может, по всей видимости. Алиса не солжёт. Если бы картина не понравилась, она бы в пух и прах раскритиковала её. Но глаза не лгут. Ей нравилось то, что я делаю. Это самая высшая награда.
-У меня к тебе просьба.
-Всё, что угодно.
- Я хочу написать твой портрет.
Я решил признаться в том, о чем молчал долгое время, не решаясь сказать.
Алиса растерялась и несколько мгновений просто быстро моргала, пытаясь понять, шучу я или говорю серьёзно.
-Макс, я даже не знаю. Ты уверен? Я не тот человек…
- Ты тот самый человек! – перебил я. Подошёл вплотную, отчего воздух между нами посыпался невидимыми искрами, поставил картину обратно на пол и нежно взял ее за плечи.
- Прошу тебя. Не отказывай мне в этом.
Алиса
Конечно, я не могла отказать, просто не могла найти в себе сил на это. Я даже представить не могла, что стану моделью для художника, и не каждому бы доверила это. Но рядом стоял настолько родной человек, которому я готова была довериться без остатка. Он чувствовал мое настроение, чувства. Безошибочно мог определить, когда я проснулась, тут же спуститься и пожелать доброго утра.
-Когда начнём? – улыбаясь, спросила я.
Было видно, как Макс расслабился. Он выдохнул.
-Сегодня! Я хочу написать тебя во время твоей работы над картиной. Ты в эти минуты такая… такая…
-Лохматая?
-Нет, потрясающая.
- Это как? – рассмеялась я.
- Так, что от тебя просто невозможно отвести глаз.
-Макс…
- Прости, больше ни слова.
Я поймала себя на безумной мысли, что хочу поцеловать его. От своего желания буквально сходила с ума, но боялась сделать этот шаг, опасаясь того, что он оттолкнёт меня. Снова. Я бы не пережила этого.
Неловкую паузу нарушил гудок за окном. Несколько долгих мгновений мы продолжали смотреть друг на друга.
-Это, наверно, к тебе, - прошептала я.
Макс
Господи, как не хотелось отпускать ее, хотелось и дальше тонуть в глубине её зелёных глаз, молчать и наслаждаться ровным дыханием. Но я выглянул в окно.
- Мне пора.
-Куда? – встревожилась Алиса.
Я улыбнулся её реакции.
- Я же учусь. Но через пару часов вернусь, и мы продолжим.
Я хотел было выйти,  потом остановился и подошёл к Алисе.
- Хочу, чтобы ты знала, как важно для меня то, что ты согласилась на портрет. Я думал об этом с самого первого дня, как увидел тебя. И пока ты здесь, рядом, я хочу сделать это.

Алиса
Ох уж эти предательские слёзы. Я всеми силами пыталась сдержать их до того момента, пока Макс не закроет за собой дверь.
В одно мгновение вокруг стало тихо и болезненно пусто, словно меня лишили чего-то жизненно важного. Ноги вдруг отяжелели, и пришлось сесть на край кровати, чтобы не упасть. Удивительно, насколько близким может стать человек за такое короткое время, но это было так. Целыми днями мы не отходили друг от друга, пытаясь каждую минуту проводить рядом. Возможно, посторонним это показалось бы по-детски наивным, но нам было плевать. Иногда казалось, что мы знаем друг друга целую вечность, но каждый раз Макс удивлял чем-то, и я открывала его с новой стороны. Это было так необычно и порой пугающе, потому что я никогда так сильно не привязывалась к человеку, постоянно ожидая подвоха. С Максом всё было иначе. Я была уверена, что он не предаст, не станет смеяться надо мной просто потому, что он другой.
Макс
Я шёл к особняку с тяжёлым сердцем. Меньше всего в тот момент я хотел оставлять Алису одну, расставаться с ней, пусть и ненадолго. Было такое ощущение, будто я бросил её, предал, не остался. Но в то же время я не знал наверняка, что она испытывает ко мне. Не хотел быть просто другом. Но не был уверен в том, что ей нужно что-то большее. Да и куда я со своим-то лицом? Зачем портить жизнь дорогому человеку? Она найдёт себе красивого парня, какого только захочет. Поэтому нужно держать себя в руках. Но! Чёрт возьми! Как же тогда хотелось поцеловать её в губы! Послать к черту свои мысли, перепрыгнуть через пропасть, которую собирался воздвигнуть между нами, прижать её к себе и высказать все, что так давило на сердце, выплеснуть неугомонные чувства. Как эгоистично! Что ей со всем этим делать? Если она хотя бы на сотую долю не испытывает чего-то подобного по отношению ко мне, то как поступит? С жалостью улыбнётся и скажет что-то типа: «Дело не в тебе, а во мне»? Отстой! Это бы меня убило. Уничтожило. Я не мог просто взять и признаться. Не тогда.
Дикое желание обернуться взяло верх и, когда я сделал это, то увидел силуэт в окне домика для гостей. На мгновение показалось, что Алиса выглядит грустной, но я списал это на игру воображения. Ведь я хотел, чтобы она тоже тосковала в разлуке.
Алиса
Я решила, что сойду с ума от нахлынувшего так внезапно одиночества, поэтому отправилась в особняк. Меня встретила мама Максима. Она как всегда выглядела потрясающе: брючный комбинезон глубокого бардового цвета, шпильки и аккуратно уложенная причёска. Я всегда завидовала людям, которые умеют профессионально укладывать волосы. Сама же максимум была способна на хвост или растрепанную гульку.
Ольга Ивановна тепло встретила и предложила выпить с ней чаю. Главы семейства не оказалось дома, уехал по делам, поэтому мы сели в гостиной вдвоём.
- Я, на самом деле, не чай попить пришла, - смущённо проговорила я.
-Слушаю, - улыбнулась хозяйка дома.
Я нервно перебирала пальцами, но поговорить было необходимо. Наверняка, Адлерберги видели, что их сын проводит со мной время, но сами не решались первыми заговорить об этом. Поэтому я собиралась раскрыть карты и понять, как они относятся к нашей дружбе с Максом.
-Я хочу сказать, что мы с Максимом подружились и… -  проглотила слова, которые никак не хотели выходить наружу и быть произнесёнными.
Ольга Ивановна понимающе улыбнулась и взяла меня за руку.
-Дорогая, ты не представляешь, насколько велико наше со Стёпой счастье по этому поводу.
-Вы знали, – убедилась я.
-Конечно, мы знали, это же наш дом, - рассмеялась по-доброму женщина,- Но мы не хотели спугнуть вашу дружбу своим назойливым присутствием, поэтому ждали, когда вы сами нам об этом сообщите. Надо отметить, что я искренне переживаю за Макса. Ему сложно будет признаться в том, что он завёл дружбу с девочкой. Да ещё и с такой милой. Наш сын очень замкнут и никогда не делится с нами чем-то подобным.
Я чувствовала, что маме Макса тяжело об этом говорить. Она хотела бы, чтобы её единственный и бесконечно любимый ребёнок мог во всём довериться им, но он лишь уходил в гостевой домик и проводил там время в одиночестве.
-Можно задать личный вопрос?
-Конечно дорогая. Спрашивай о чём угодно. Я не собираюсь от тебя что-то скрывать.
-А почему вы сразу не рассказали мне о том, что у вас есть сын? – я постаралась, чтобы вопрос не прозвучал слишком грубо, но как только задала его, то поняла, каким бы тоном он не был произнесён, это в любом случае расстроило бы хозяйку дома.
Я практически пожалела о своих словах и хотела уйти, тысячу раз извинившись, но женщина вдруг заговорила.
Она откашлялась не спеша, ещё пару мгновений молчала, но всё же решила довериться мне. Уже потом, множество раз прокручивая в голове её слова, я поняла, насколько сильной ей пришлось стать за все то время, что любимый сын провел с жуткими шрамами на теле. Каждый день, каждую минуту его жизни она винила себя в произошедшем, так и не найдя успокоения. Рассказать мне о случившемся для неё было подобно исповеди.
- Понимаешь, мы многое пережили. Максим многое пережил. Он столько раз ловил на себе испуганные, полные презрения и брезгливости взгляды, слышал крики ужаса и оскорбления. Некоторые мамочки отталкивали его на игровой площадке, чтобы он не подходил к их детям. Это было ужасно. Бедный ребёнок не мог понять, почему окружающие его люди настолько жестоки, ведь не в шрамах дело, не во внешности, а в душе. Вот за что нужно любить или ненавидеть. С возрастом он сам отдалился от людей. Стал спокойнее, равнодушнее. Но частые приступы агрессии в отношении самого себя не раз доводили его до… - женщина не смогла сдержать слёз. Я крепко сжала её ладонь, не в силах даже представить весь тот ужас, который пришлось пережить этой семье.
- Однажды мы со Стёпой зашли в его комнату после того, как он не спустился к ужину, а там… Максим лежал без сознания поперёк своей кровати, а рядом валялся пустой пузырёк из-под снотворного. В тот раз его с трудом удалось откачать, но врач предупредил нас, что подобное может повториться. Психика моего мальчика была слишком неустойчива. Ему было тринадцать, переходный возраст. Он ненавидел себя, резал себя, калечил. Максим всегда говорил одно и то же «Я и так урод. Хуже уже не станет».  С ним работали многие психологи, но он так и не перестал ненавидеть себя, а стал просто прятаться ото всех… от нас. В гостевом домике. Там он чувствует себя спокойнее, потому что его никто не видит. На самом деле, мы до последнего и представить не могли, что он покажется тебе, поэтому и не рассказали о нём, когда ты приехала.
Возникла неловкая пауза. Я пребывала в шоке от услышанного, и заботливая внимательная хозяйка, заметив это, поспешила исправить ситуацию. Она улыбнулась.
-Расскажи, как вы познакомились?
Это был тот вопрос, на который я не могла правдиво ответить, ведь мы познакомились, когда я принесла ему покушать после очередного приступа. А об этом родители не знали.
- Он выгнал меня из своей комнаты и сказал, что я не в его вкусе.
Я выпалила эту фразу так быстро, как могла. Отчасти я не соврала, потому что не любила врать, но и главного секрета не выдала.
-Выгнал? – глаза женщины округлились от удивления, - Ох, бедняжка, прости его за это.
-Нет – нет, - перебила я, - всё в порядке. Потом мы всё уладили. Я тоже сказала в ответ пару ласковых. Мы долго разговаривали, и со временем я поняла, что Максим просто не хотел, чтобы кто-то нарушал границы его одиночества. Я не сдалась, не оттолкнула его, потому что… потому что он особенный! Ваш сын замечательный человек, Ольга Ивановна.
Женщина расплакалась и с чувством обняла меня.
- Ты не представляешь, как я рада, что вы поладили. Ты нужна ему! Он сильно изменился  с тех пор, как ты поселилась в гостевом домике. Стал веселее, общительнее. Я давно не видела, как он улыбается. Но теперь часто замечаю мечтательный взгляд и улыбку на его лице. Ты изменила его! Ты прекрасная девочка!
После того, как я вернулась в свой домик, то долго не могла прийти в себя. Сидела на берегу озера и думала о словах женщины. Максим изменился благодаря мне. Неужели это может быть правдой? Я делала его счастливым! И это изменило меня саму. Больше я не чувствовала себя изгоем общества, одиночкой, которую не принимали сверстники. Я стала другой. И в этом заслуга нового друга, человека, который был теперь рядом.
Вечером мы, как обычно, ужинали вместе. Я не стала рассказывать Максу о своём разговоре с его мамой, потому что не до конца понимала, как он на это отреагирует. Возможно, Ольга Ивановна права в отношении того, каково будет её сыну раскрыться перед родителями. Вдруг он разозлится или того хуже – снова замкнётся в себе. Нельзя так рисковать. Я чувствовала, что делаю правильно. Желание поговорить о нашей дружбе должно исходить от самого Максима.
Парень много шутил и рассказывал, как напугал преподавателя, спрятавшись за дверью.
-У него даже книжки выпали из рук, когда он обернулся и увидел прямо за своей спиной меня,- смеялся Макс, - Ты бы видела выражение его лица! Это было потрясающе! Давно мне не было так весело. Они, конечно, привыкли к моим шрамам, но когда я появляюсь неожиданно, это не может не напугать.
Я не верила своим ушам. Макс шутил над своими ожогами, не задумываясь больше о том, насколько они ужасны. Было такое ощущение, что он, наконец, принял их как часть самого себя.
-Молодой человек, спешу напомнить, что вам уже не десять лет. И так жестоко шутить над взрослыми людьми не серьёзно, - поучительным тоном произнесла я.
Мы рассмеялись, и Макс на мгновение замер и посмотрел на меня.
-Сегодня что-то изменилось, Алиса. Понимаешь? – от шутливого тона не осталось ни следа.
-О чём ты?
Максим подошёл к окну, я проследила за ним взглядом. Сердце колотилось в груди, как молот по наковальне, но я не понимала, почему. Возможно, меня пугали ещё не произнесённые другом слова? Или это незнание того, что он скажет?
Максим не оборачивался.
- Сегодня я, словно, стал кем-то другим, новой версией себя. Мне больше не хочется прятаться. По крайней мере,  от тех, кто меня окружает. Я больше не могу скрывать свою боль, потому что её не осталось.
- Алиса, - он в два шага пересёк комнату и оказался у моих ног, сев на колени. Максим положил голову на мои раскрытые ладони, и я погладила его блестящие густые локоны, - Ты понимаешь, что сломала во мне что-то?
- Если ты рассчитываешь на компенсацию….
- Нет, - засмеялся тихо парень, - Я рассчитываю на то, что ты будешь рядом. Ты мне нужна.
Руки были заняты волосами Максима, поэтому я не могла стереть слёзы, которые тут же потекли по щекам от его слов. Это было очень откровенно и неожиданно. И мне, черт возьми, ещё никто никогда не говорил ничего подобного. Что же произошло на самом деле? И когда Макс понял, что я нужна ему? Захотелось отследить в его голове цепочку мыслей от самого начала до того момента, когда он это решил.
-Почему ты молчишь? – он поднял голову и вздрогнул, заметив мокрые следы на моих щеках. Тут же нежно провёл по ним своими пальцами. В его глазах была печаль.
-Я тебя чем-то обидел? Прости. Я, наверно, сказал лишнее, - он грустно усмехнулся, - Ты считаешь меня полным придурком?
Как он смотрел! Господи! Его взгляд! Эти огромные карие глаза просто сводили с ума и не позволяли отвернуться, словно, гипнотизировали и цепями сковывали. Но это было так приятно, что если бы даже я была способна не смотреть, то всё равно не смогла бы.
Я улыбнулась, вытерла глаза и взяла его лицо в свои ладони. Как мать бережно смотрит на дитя, так и я взглянула в его лицо.
- Ты не придурок. И я так никогда не думала. Просто мне ещё никто не говорил, что я нужна. Я просто не знаю, как на это реагировать. Ты меня не обидел, я счастлива, Макс.
Макс
Её объятия оказались слишком родными, слишком горячими, чтобы возникла хотя бы мизерная мысль отстраниться. Я вдыхал пряный запах распущенных волос и представлял, как они окутывают меня, словно в кокон, оберегая от внешнего мира. Алиса стала всем для меня, и сегодня я, наконец, дал ей понять, насколько она важна. После того, какую боль я почувствовал, уходя днём на занятия, твёрдо решил открыть своё сердце, рассказать хотя бы малую часть того, что чувствовал, надеясь, что от этого станет легче, потому что нести в одиночку эту ношу я больше не мог.
Алиса
Мы снова рисовали всю ночь. Макс сидел в кресле перед холстом, из-за которого его практически не было видно. Но мне и не нужно было смотреть. Я по памяти могла воспроизвести  каждую линию, каждый изгиб его лица и тела, взгляд его глаз, вечно нахмуренные брови, непослушную прядь, закрывающую часть скулы, кривоватую ухмылку, длинные пальцы. Я так часто украдкой смотрела за ним, что никогда уже не смогла бы выбросить из головы его образ.
Макс
Я время от времени отвлекался от холста и наблюдал за Алисой, за движениями её тонких ручек, за её тихим ровным дыханием, и сосредоточенным взглядом. Я точно знал, что она прорисовывает мелкие детали, поэтому практически не двигается, и старается реже дышать. Сам того не замечая, я изучил её поведение, её интонации, и знал, когда она напряжена, зла или волнуется. Алиса по-особенному дышала, когда что-то хотела сказать, но не решалась. И она по-особенному двигалась, когда рисовала, будто вкладывала в картину частицу своей души, стараясь оживить её, вдохнуть жизнь в свою работу. Она сама не догадывалась, что её картина уже живая. Алиса была похожа на одну из фей, которых изображала, и когда она над чем-то смеялась, то буквально светилась изнутри. Разве такое возможно?
- Перестань пялиться на меня, - услышал я.
Проморгавшись, я понял, что Алиса не рисует, а, подбоченившись, смотрит на меня. Её волосы снова были забраны в пучок сзади и заколоты длинной беличьей кистью. На правой руке след от коричневой краски, а не левой щеке, похоже, зелёный отпечаток пальца. Если присмотреться, то можно было и узор срисовать. Это показалось настолько милым, что я не сдержал улыбку.
- Я не могу. Я же тебя рисую.
- Нет. Ты пялишься.
- Ты очень красивая, Алиса.
Алиса
Ну, зачем он снова заставляет краснеть? Как теперь сосредоточиться на картине, если в голове будут повторяться его слова? А они будут, потому что их нужно осмыслить и понять, что Макс действительно это сказал.
- Не отвлекайся, - единственное, что пришло в голову после нескольких мгновений ступора. Я собрала все силы в кулак, чтобы отвернуться от взявших в плен карих глаз к холсту.
-Знаешь, - услышала тихий голос, - Мы с тобой как красавица и чудовище. Я озлобленный и нелюдимый, а ты… ты добрая, красивая и упрямая. Разница только в том, что в сказке чудовище превратилось в прекрасного принца, которого она полюбила. А я останусь таким навсегда.
Максим внимательно посмотрел на правую ладонь, проведя взглядом по каждому шраму. Как же он завидовал чудовищу из сказки, ведь там было всего лишь проклятие, которое можно снять. Но здесь жестокая реальность, и её, увы, уже ничто не изменит.
-Она полюбила его задолго до превращения в прекрасного принца, - тихо произнесла я, заставив Максима взглянуть в мои глаза.
***
Устроившись ясным днём в саду в небольшой резной беседке, мы наслаждались погодой. Её стены, выполненные из тонких брусков, переплетенных между собой в незамысловатом узоре,  практически сплошь обвили густые лохматые ветви винограда. Создавалось такое ощущение, что беседка буквально выросла из земли и была её частью. Птицы облюбовали это место и гнездились прямо под деревянной крышей. Они звонко пели в унисон, как будто хотели рассказать нам какую-то свою историю, интересную, необычную, может быть, даже смешную.
Рядом стояла полная фруктов ваза и графин ледяного морса. Я читала вслух книгу, а Макс внимательно слушал, положив голову на мои колени, часто перебивая и вставляя эмоциональные комментарии. За это он обязательно получал виноградиной прямо в лоб и улыбался каждый раз, когда я ворчала на него за невнимательность.
В какой-то момент я подняла взгляд и заметила неподалеку Валентину и садовника Георгия. Они сидели на лавочке и смотрели в нашу сторону. Женщина помахала мне, когда наши глаза встретились. Я знала точно, что именно они обсуждают, но не осуждала за это. Они были счастливы, видя Максима улыбающимся, не напряжённым, не сердитым.
***
-Ни за что на свете ты меня не заставишь!
-Не бойся, он тебя не обидит.
-Как это не бойся? Я даже представить не могу, как на него забраться.
-А для чего тебе я?
Мы с Максимом стояли перед массивным чёрным конём. Тот довольно фыркал и бил копытом в землю. Казалось, он глумится над моим страхом и гордится тем, что может внушать этот страх. Его огромные чёрные глаза смотрели прямо на меня, с интересом разглядывая.
Я панически боялась лошадей с самого детства, поэтому никогда не подходила к ним близко. Страх вселяло не статное животное, а боль, которую можно испытать, упав с приличной высоты. Вдруг Ветер скинет меня, решив, что я ему не по нраву? Ладошки предательски намокли от переживания, а ноги тряслись и словно вонзились в землю, не желая подойти ещё ближе.
Максим сказал, что хочет подружить своих лучших друзей и заставить меня  перестать бояться Ветра. Он хотел, чтобы я ощутила силу ветра, мощь скорости и восторг от того, как быстро мы можем мчаться верхом на жеребце.
Но я не разделяла его желаний. И вообще считала это отвратительной идеей. Однако меньше всего на свете я хотела разочаровать друга. Хотелось, чтобы он гордился мной и моей смелостью.
-Посмотри на него, - Максим взял мою дрожащую ладонь. От этого стало намного спокойнее. Я посмотрела на него с благодарностью, а потом перевела взгляд на коня.
- Ветер – самый добрый жеребец на всём белом свете. Он не причинит тебе боль. Он знает, как ты дорога мне.
Макс погладил животное по морде, и Ветер в ответ закивал гривой.
-Просто я очень боюсь.
-Подожди, - Максим что-то прошептал коню в ухо, и тот, к моему огромному удивлению, опустился на землю передними лапами.
-Садись, - улыбнулся Макс.
Поездки нельзя было избежать. Я оценила мощную спину коня, совершенно неудобное на вид седло и высоту, на которую поднимусь, когда Ветер поднимется обратно.
-Если я упаду и сломаю себе ноги, ты будешь виноват, - предупредила я как можно строже, ткнув указательным пальцем в грудь другу.
-Я не позволю тебе упасть, - ответил Макс.
В этих словах я почувствовала полную уверенность.
И поверила, всем сердцем.
Максим помог мне забраться в седло, а сам устроился сзади. Обняв сзади, парень взял в руки вожжи и негромко цокнул. Конь тут же поднялся на все четыре копыта, отчего я непроизвольно вскрикнула и вжалась в грудь Максу. Там, наверху, было слишком высоко от земли, намного выше, чем я предполагала, отчего чувство уверенности сразу испарилось.
-Я с тобой, - прошептал на ухо Макс, словно почувствовав мой страх.
Мурашки побежали от того места, где моей кожи коснулись горячие губы, и по всему телу. Он был так близко. Больше всего на свете в тот момент я хотела, чтобы он поцеловал меня, но сомневалась, что Макс хочет того же самого.
Отогнав непрошеные мысли, я собралась с духом и посмотрела вперёд. Крепкие руки сжимали меня, не позволяя наклониться в стороны, а негромкое дыхание успокаивало.
-Готова? – спросил Максим. Я кивнула.
Макс улыбнулся и легко дёрнул руками. Ветер тронулся с места. Медленно, осторожно, словно пытался доказать неопытной наезднице, что ничего страшного не случится.
Пару ударов сердце пропустило, но вскоре я поняла, насколько приятно  ощущать себя свободной, несущейся на скорости по широким полям, навстречу ветру, обгоняя его, смеяться и парить высоко над землёй, когда конь одним махом перепрыгивает через ямы и овраги.
Ощущение лёгкости настолько заполнило меня изнутри, что я раскинула руки в стороны и закрыла глаза, полностью доверяясь Максиму.
Макс
Ни о чём большем я и мечтать не мог. Любимая девушка скачет со мной на Ветре, прижимается всем телом, доверяет мне, наслаждается временем, проведённым вместе. Я видел её восторг, её умиротворение и чувствовал, как страх, сковывающий поначалу её тело, исчез бесследно. Осталась лишь эйфория. Лучшая награда!
Минут через 40 быстрого галопа я помог Алисе спуститься на землю и отпустил Ветра пастись в поле. Мы расположились на зелёном пригорке, наблюдая за животным со стороны. Оттуда открывался незабываемый вид: холмы, покрытые яркими пёстрыми цветами, далёкий сосновый бор, откуда доносились крики кукушки и пение других птиц. Солнце ласкало обнажённые плечи тёплыми лучами, даруя своё тепло, а трава под ладонями была настолько мягкой, что казалась периной. Вокруг стояло звонкое жужжание пчёл, опыляющих прекрасные цветы и стрекот перламутровых стрекоз, разрезающих своими прозрачными крыльями воздух.
Настоящий рай для человека, предпочитающего тишину и уединение. Там я хотел бы остаться на веки, построить небольшой деревянный домик, в котором по вечерам горел бы камин, а рядом, в кресле-качалке, покрытом мягким пледом, ждала бы любимая девушка. Как гармонично смотрелся бы тонкой струйкой поднимающийся в ночное небо дым из печной трубы, а на свет из единственного окошка слетались бы все ночные мотыльки.
Я молча сидел рядом с травинкой в зубах, завернул рукава свободной белой рубахи, чтобы дать коже напитаться щедрыми солнечными лучами и наблюдал за Алисой. Видя её восторг, я сам ощущал то же самое.
О чём она думает, созерцая всё это? О чём мечтает?
Я молчал до тех пор, пока Алиса сама не повернула ко мне голову. С широкой улыбкой на губах она сказала тихо, стараясь не нарушить тишину:
- Спасибо, что показал, насколько красивой может быть природа. Я никогда не забуду этого дня, - она благодарно склонила голову на мое плечо, и это движение показалось мне настолько родным и нужным, что сердце больно защемило от мысли, как я жил без этой девушки все эти годы. Ведь она, как часть моего сердца, так гармонично вписалась в мою жизнь, что та уже не станет прежней. Никогда.
-Если хочешь, мы можем каждый день приезжать сюда и читать. Или просто лежать и молчать.
-Хочу! – не поднимая головы, мечтательно ответила девушка.
Она посмотрела на коня, который резвился неподалёку. Он совершенно по-детски гонялся за яркой бабочкой, которая то и дело норовила сесть ему на нос. Ветер тряс гривой и ржал, закидывая вверх передние копыта.
Алиса
- Долгие годы я хотел коня, рисовал его себе в фантазиях, потом переносил их на бумагу, исписывал сотни мелков, пытаясь оживить желанное изображение. Родители долго отказывались пойти на такой ответственный шаг, убеждая меня, что я не потяну все трудности, связанные с уходом и воспитанием такого крупного животного. Я стоял на своём и победил. Однажды меня привезли на частную ферму, хозяин которой занимался разведением лошадей. Несколько часов я стоял у ограждения, просто наблюдая за тем, как резвятся кони. Но не мог определиться и был сильно расстроен, пока не увидел его. Худой черный жеребёнок проковылял из сарая к поилке и лишь на секунду остановил взгляд своих угольных глаз на мне, потому что не видел меня раньше. «Хочу его!» - крикнул я. Моего решения нельзя было изменить, потому что всем своим нутром я почувствовал, что это мой конь. Но хозяин фермы отказался мне его продавать.
-Почему? – тихо спросила я. Рассказ Максима захватил всё мое внимание.
-Он был калекой от рождения. Слабым на передним копыта, с трудом передвигался и мало ел. Но видела бы ты его взгляд! Он хотел жить! Он знал, что уродлив, но отчаянно пытался вести себя, как здоровый жеребёнок, бегать с остальными. Но постоянно падал.
Заставив себя продолжить, Макс тихо проговорил:
- Когда я подошёл к нему и сел рядом, он посмотрел на меня с такой осознанностью, с таким чувством собственного достоинства, что я заплакал. И мне не было стыдно за свои слёзы. Мы были похожи. Он и я. Два калеки, желающие быть обычными и каждый день испытывающие на себе чувство жалости и презрения. Разница была лишь в том, что его через неделю собирались убить, избавить от мучений.
Я вздрогнула и почувствовала, как бежит по щеке слеза.
-Он знал об этом, - продолжил Макс, - Он понимал, что ему осталось совсем немного времени, и что скоро он простится со свежим воздухом, с голубым небом и друзьями, к которым привык. Но он по-прежнему пытался быть, как все… хотя бы отведённое ему время.
-Что было дальше?
-Родители всё поняли. Без слов. Они только переглянулись между собой и отвели хозяина фермы в сторону. Когда он подошёл ко мне через несколько минут, то положил свою тяжёлую руку на моё детское плечо и сказал, что Ветер теперь мой. Он ждал, что через пару дней я вернусь за нормальным жеребёнком, не желая смотреть на искалеченное животное. Но я не вернулся. Я сутками был рядом с ним. С Антоном мы смастерили что-то вроде ходунков, в которых дети учатся стоять на ногах, и закрепили в них передние копытца Ветра. Со временем они выправились и окрепли. Ты видишь, каким он стал? Он больше не уродлив. Его мечта сбылась.
Последние слова дались Максиму с трудом. Произнося их, мыслями он был где-то далеко. Я посмотрела ему в глаза.
-А о чём мечтаешь ты?
-Я? – удивился Макс, - Ни о чём особенном.
-Ну же. Скажи мне.
Максим опустил взгляд в траву и некоторое время молчал.
-Я мечтаю стать обычным человеком. Мечтаю о том, что шрамы исчезнут, мечтаю о семье, Алиса.
***
Этим же вечером состоялся ужин с родителями Максима, в их фамильном поместье. Ольга Ивановна встретила нас в приподнятом настроении, обоих горячо обняла и поцеловала, отчего Макс заподозрил неладное.
-Ты чего, ма?
-Я так рада, что вы пришли, - воскликнула почти нараспев женщина.
-Так вы же позвали, вот мы и пришли, - парень искреннее не понимал радости и трепета своей матери.
Сев за длинный стол, полный самых разных блюд, дружное семейство принялось за вечернюю трапезу. Степан Николаевич сидел во главе стола с совершенно прямой напряжённой от чего-то спиной. Он часто отпивал из бокала с вином, и я поняла, что он нервничает. Но из-за чего?
От этих волнующих мыслей я совсем не хотела есть, но под пристальным взглядом Макса пришлось съесть почти всё, что положила в тарелку заботливая Валентина.
-Как продвигается работа над картиной? – поинтересовался Адлерберг старший, стараясь нарушить неловкую паузу.
-Я почти закончила, - ответил я, - Остались последние штрихи.
- Замечательно. Хочется поскорее взглянуть на результат.
-А твоя картина, сынок? – совершенно неожиданно спросила Ольга Ивановна, устремив взгляд своих таких же карих глаз на Максима. Вот на кого он похож как две капли воды, на маму. Только в тот момент я обратила внимание на фамильное сходство.
Максим выронил вилку из рук и посмотрел на меня, прежде чем ответить.
-Не понимаю, о чём ты, - усмехнулся как можно небрежнее парень, - Мои зарисовки в блокноте совсем не похожи на настоящие картины.
Теперь переглянулись старшие.
-Видишь ли, сынок, - попытался объяснить глава семьи, - Утром мы с твоей мамой заходили к вам в домик. Вы спали и… в общем, мы видели твой портрет.
-Пап…
-Секунду, сын. Позволь сказать. У тебя талант. А мы даже не знали. И, поверь, нам с мамой очень стыдно за это. Мы были слишком невнимательны к тебе и не заметили, как ты увлёкся живописью. Это позором ляжет на наши плечи. Ты всегда был одарённым ребёнком, но мы были настолько поглощены переживаниями за тебя, что даже не подумали развивать в тебе эти способности. Но сейчас не об этом, - он вздохнул, - Мы просим у тебя прощения и обещаем, что отныне ты можешь поделиться с нами всем, о чём думаешь, мечтаешь. Мы во всём тебя поддержим.
-Мы очень любим тебя, милый, - добавила женщина с самой доброй на свете улыбкой. Она взяла руку Макса и сжала, - Мы рады, что ты нашёл себя в живописи. Я хочу, чтобы стены нашего дома были украшены твоими картинами.
Максим не двигался. Он всегда боялся того, что занятие рисованием покажется его родителям слабостью, поэтому ничего об этом не говорил. А теперь они всё знали и были рады за него.
Максим встал из-за стола и обнял родных. Сначала маму, нежно, потом отца – крепко и с чувством. Это был самый великий дар, который они могли вручить ему.
Я незаметно промокнула салфеткой глаза и взглянула в сторону, туда, где стояла Валентина. Та, не пряча слёз, рыдала в свой фартук, охая и ахая от счастья.
Остаток ужина прошёл уже в расслабленной дружественной атмосфере.
- Алиса, мы так рады, что вы с Максимом подружились. У него до тебя совсем не было друзей.
-Пап, не начинай, - вздохнул парень.
-Папа прав, - вступилась за мужа Ольга Ивановна, - Мы видим, как вам хорошо вместе. И если вы и дальше захотите продолжать общение, то нужно подумать о том, как часто Алиса сможет приезжать к нам, когда начнётся новый учебный год.
-Приезжать? – ошарашенно переспросил Максим.
Макс
Это слово и его смысл были чем-то инородным в моей голове. Что оно может значить? В смысле приезжать? О чём говорит мама?
Я посмотрел на Алису, в надежде на то, что она поняла и подскажет мне. Но Алиса испуганно смотрела в стакан с соком. Мы оба замолчали на некоторое время. Ведь ни один из нас не задумывался о том, что лето скоро закончится, и Алиса уедет обратно в Москву, а я останусь здесь. Один. Как прежде. Только теперь нам обоим будет намного тяжелее жить своей прежней жизни. Ведь у Алисы появился я. А у меня – прекрасная девушка из сказки. А может, тяжело будет только мне? Откуда мне знать, что на этот счёт думает Алиса? Ниоткуда.
Одно я знал точно – каждый день я буду вспоминать время, которое мы провели вместе. Эти воспоминания тугим канатом будут тянуть меня к ней, к прекрасной красавице с нежной кожей и сладким мелодичным голосом. Боль от мысли о скором расставании отразилась в моих глазах, и я снова в надежде на ответ или подсказку посмотрел на Алису. Она смотрела на меня. И я почему – то вдруг убедился в том, что она испытывает то же самое.
Алиса
Я видела, что Максим не в силах что-либо сказать, потому что его повергли в ступор слова мамы.
- Если честно, мы об этом даже не думали. В конце концов, я уезжаю только через месяц.
Я попыталась улыбнуться, но губы словно онемели и застыли в противоположном положении.
-Как это через месяц? – горько усмехнулся Максим, - Ты разве не до самого конца лета будешь жить у нас?
Сложно было ответить, ведь в глазах друга читалась неприкрытая надежда на положительный ответ, и мне было очень больно разбивать её. Но врать казалось бессмысленным.
- Нет, Макс, - как можно спокойнее ответила я, - Работу нужно сдать в середине августа.
Я отвела взгляд, пряча лицо за копной ставших огненно  рыжими от летнего солнца волос. Тот спектр эмоций, который отразился на лице Максима, мне было сложно видеть.
-В середине августа, - отрешённо повторил Макс, не сводя с меня глаз. Но смотрел он мимо, сквозь.
- В любом случае, Алиса, мы хотим, чтобы ты знала – мы всегда будем рады тебе. В любое время, - казалось, родители не заметили того, что только что произошло между нами. Мама парня довольно и доброжелательно улыбалась, - Кончено, мы понимаем, что каждые выходные ты не сможешь приезжать. Да и у тебя свои дела есть: учёба, друзья, мальчики…
Ольга Ивановна загадочно улыбнулась мне.
-Но хотя бы раз в месяц мы тебя ждём в гости.
-Спасибо, - с трудом выдавила из себя улыбку я, а внутри поднималось пламя из осколков боли.
Раз в месяц! Я буду видеть Макса раз в месяц! Нужно было что-то придумать! Я не могла расстаться с ним! Только не это! Не существовало ни одной причины, по которой я бы решилась на это, потому что Макс стал частью моей жизни, частью меня самой. А если оторвать часть от себя – можно умереть.
***
Я боялась выходить из ванной и встретиться с Максимом, увидеть его тоску от осознания всей ситуации. Мы действительно привыкли друг к другу, и каждому из нас будет тяжело. Я лежала в горячей воде с закрытыми глазами и пыталась решить, как поступить в тот злополучный день, когда родители приедут за мной. Толковые мысли как назло ускользали, смеясь мне в глаза и обрекая на мучительные терзания.  Поэтому я решила не тратить времени впустую, а быть каждую свободную минуту рядом с другом.
Скоро мы снова начнем рисовать и сможем забыть о плохом.
Так я думала.
Накинув короткий шёлковый халат чёрного цвета, я промокнула волосы полотенцем и вышла из ванной в полной решимости пока об отъезде не думать. Максима в комнате не оказалось. Он был наверху, я чувствовала его присутствие. Это немного успокоило, значит, он не сбежал в поисках одиночества, которым спасался все эти годы.
Играла тихая музыка из сотового, горели свечи и вся обстановка казалась такой спокойной, что совершенно не хотелось тревожить её лишними телодвижениями.
-Макс, ты кофе будешь? – громко спросила я, нажав на кнопку чайника. Тот тут же недовольно зашипел, нагреваясь изнутри.
-Да, - Уже что-то. Он не игнорировал меня, не злился. Хотя по одному единственному слову сложно было об этом говорить уверенно.
Я достала из настенного шкафчика две кружки, насыпала сахар и кофе и вдруг вздрогнула от неожиданности, когда в домик вломилась неприятная девица с берега, которая уже несколько раз портила настроение своим хамством и грубостью.
Незваная гостья была растрёпана, пьяна и явно настроена агрессивно. Она с силой захлопнула за собой дверь и горящими глазами уставилась на меня. Я замерла на месте, не понимая, происходит ли это наяву, или в моих фантазиях.
-Где он? – проорала девица. В её пылал горел звериный огонь, а положение тела было похоже на стойку хищника, готового наброситься на добычу.
- Кто тебя сюда звал? – ледяным тоном спросила я, не отводя глаз. Сдаваться и трусить я не собиралась. Эта неряха не посмеет мной командовать и угрожать.
- Мне от тебя приглашения не нужно. Где Макс?
-А тебе какое дело?
Девица усмехнулась, а её глаза заблестели. Она неустойчиво стояла на ногах, но львиная доза алкоголя явно прибавила ей храбрости.
-Так вы вместе теперь? Ты типа добилась своего? Решила, что всё здесь для тебя? – девица сделала шаг вперёд. Я не сдвинулась с места и лишь выше подняла подбородок, готовясь держать оборону.
- Он мой, ясно? Только мой! Тебе здесь нечего делать! Убирайся, столичная шлюха!
-Ты не в себе. Посмотри на себя. Уходи и протрезвей для начала.
Сложно было не вцепиться хамке в растрёпанные волосы после этих слов, но я сдержала себя, не желая уподобляться ей.
- Да я тебя сейчас придушу! – пьяная гостья накинулась было на меня, но я со всего маху влепила ей звонкую пощёчину, отчего она налетела на входную дверь и больно ударилась головой. Я поняла это по искажённой гримасе.
К полной неожиданности девица вдруг расхохоталась, не по-доброму, с какой-то демонической страстью.
-Разве он не говорил тебе обо мне? Мы любовники! Мы спим вместе.
Лишь на долю секунды в глазах отразилась острая боль, но я сжала до крови кулаки, прорезав кожу обгрызенными ногтями, и смело посмотрела на гостью.
-Что-то я до этого момента тебя здесь не видела.
Ревность горячей ядовитой волной поднималась внутри, сжирая всё на своём пути. Во рту я ощутила такую сильную горечь, что с трудом подавила желание сплюнуть прямо на пол. Нельзя показывать свою слабость. Только не сейчас! Она того не стоит.
-Всё из-за тебя, дрянь! – прорычала девица, - Ты вскружила ему голову! А я осталась не у дел. А он! Тоже мне! Ноль благодарности в ответ на мою доброту! Да он просто не понимает, что ты уедешь, и он снова останется один. А я приду и утешу его! Как обычно, - гостья усмехнулась, явно наслаждаясь моей реакцией на свои слова.
Я поморщилась от неприятной картинки, тут же всплывшей перед глазами настолько отчётливо, словно это происходило прямо передо мной.
Не плачь! Держи себя в руках! Ты сильная!
- Убирайся отсюда, - проговорила я одними губами. Я знала, что если дам волю эмоциям, то вырву у непрошенной гостьи все волосы, как бы противно не было касаться их.
А та праздновала победу и улыбалась.
-Ты уже видела его шрамы? Мерзость, правда? Я когда впервые их увидела, чуть в обморок не упала. А потом ничего, привыкла. Он ведь настоящий урод.  Но и ему тоже хочется ласки, как и любому здоровому парню. А я даю ему эту ласку.
Я не слышала шагов по лестнице, но уже ощущала присутствие Максима. Он спустился с абсолютно непроницаемым выражением лица. Зато незнакомка заметно побледнела.
-Макс! – воскликнула она заискивающим голоском, - Любимый! Ты здесь? Ты всё слышал? Я ведь совсем не то хотела сказать.
-Уходи, - тихо, но твёрдо ответил парень. Я не видела его лица, потому что старалась не сводить глаз с пьяной девицы, но видела настолько сжатые кулаки, что кожа на костяшках побелела.
-Макс! Умоляю, не совершай ошибку! Она бросит тебя, а я – нет. Я ведь тоже не красавица. Я хотела сказать, что кроме тебя на меня никто не посмотрит. Мы созданы друг для друга. Макс!
Удивительно, насколько жалкой она стала, когда всего несколько минут назад строила из себя дикую львицу, готовую бороться до последнего вздоха за внимание своего вожака.
Девица кинулась в последней надежде к Максу, но тот с силой оттолкнул ей к двери.
-Я сказал пошла вон! – заорал он. Жилка на его шее вздулась.
Незнакомка смотрела на него сквозь застилающие глаза слёзы.
-Ты слышала его. Убирайся, - я открыла дверь и вытолкнула пьяную гостью на улицу. Та барабанила в закрытую дверь и кричала о своей любви и преданности.
Я стояла напротив Максима и смотрела ему в глаза. Но он смотрел сквозь меня и молчал. Это было больнее всяких слов.
Когда всё стихло, и за дверью послышались удаляющие шаги, я подошла к другу и, подняв его лицо, заставила посмотреть на себя.
-Ты в порядке?
Карие глаза заглянули в мою душу.
-Прости за это, Алиса, - он просто стоял, бессильно опустив руки.
-Она твоя любовница? Ты влюблён в неё? – ужасно, сколько боли могут принести обычные слова. Особенно, если их говоришь любимому человеку.
Макс лишь горько усмехнулся.
-Алиса… - он посмотрел на меня, ища понимания, - Ты можешь представить, как я живу? Как тяжело мне приходится каждый день? Мне 21 год. Она права. Даже такому, как я, хочется ласки и нежности, хочется внимания и заботы. Но ни одна уважающая себя девушка не посмотрит на меня. Ирка просто удовлетворяла мои примитивные потребности.
Я отошла на шаг назад, просто отшатнулась. Макс с ужасом посмотрел на меня и попытался ухватить за ускользающую ладонь, но я вовремя отдёрнула её, представив их в его кровати, в обнимку. Он смотрит на эту Ирку, улыбается ей, гладит по лицу, медленно спускаясь ниже, к плечу, талии…
-Вы, - с трудом мысли формировались в слова, - Вы встречались здесь?
-Нет. Она никогда не была в этом доме. До сегодняшнего дня. Это место не для неё.
Я прошла мимо Максима, открыла настежь окно и шагнула на улицу.
Макс
Я больше всего на свете хотел подойти, прижать её к себе и прошептать, вдыхая запах её тела, о том, как сильно люблю. Но продолжал стоять на своём месте, боясь спугнуть свою милую, нежную Алису. Я думал только об одном - она ненавидит меня. Презирает! Она больше никогда не станет говорить со мной после этого позора.
-Алиса, прошу тебя, скажи, о чём ты думаешь?
-Я хочу побыть одна.
-Нет, - слишком быстро ответил я.
Я не оставлю её! Никогда! Я подошёл, обнял её за плечи и развернул к себе. По щекам Алисы текли слёзы, и она отводила глаза. Неужели ненавидит? Никогда я бы не простил себе этого!
Я смахнул большими пальцами рук влагу с красивого лица.
-В одном Ирка права. Я урод. И я никогда не мог представить рядом с собой красивую девушку, которая бы не кричала от страха каждый раз при виде меня. Я никогда и ни к кому не испытывал ничего подобного, что чувствую, когда вижу тебя. Ты появилась в моей жизни и стала ангелом, который спасёт мою душу из ада.
Алиса долго молчала.
-А как же твоя Ирка?
-Ты, - я нежно сжал её лицо в своих ладонях, - Ты мне нужна!
Алиса
Это был мой первый поцелуй. Макс жадно впился в мои солёные от слёз губы, и я тут же ответила. Друг крепко сжал меня в объятиях и зарылся пятернёй в мои ещё влажные после ванной волосы. Он словно вдыхал меня всю, силясь насытиться. Но было мало. Всё ещё мало.
-Боже, как ты прекрасна, - Макс выдохнул эти слова в мои опухшие полуоткрытые губы.
IX
Я проснулась одна на своём диванчике. Снова откинулась на подушку, поняв, что Макса рядом нет. От ощущения собственного одиночества защемило в груди. Но воспоминания о вечернем поцелуе и жарких объятиях заставили вспыхнуть румянцем щёки. Еще никогда раньше я не испытывала подобных эмоций. По всему телу разливалось приятное согревающее тепло, стоило вспомнить губы Макса, его нежные прикосновения и взгляд карих глаз. Он возбуждал меня. Я хотела его! И он хотел меня с такой же силой. Я убедилась в этом. Сомнений в его чувствах больше не осталось.
Но почему же сразу после поцелуя Макс ушёл? Почему не остался? Что его остановило? Я не имела опыта в отношениях с мальчиками, поэтому не могла наверняка знать смысл его действий. Макс мог думать о чём угодно, потому что привык скрывать свои чувства от людей. Но я хотела, чтобы мне он открылся полностью, без остатка. Только как ему об этом сказать? Как подобрать нужные слова, чтобы не обидеть и не напугать своим напором?
Неприятный осадок вмиг улетучился, когда я повернула голову и обнаружила на столике рядом тарелку с фруктами и ягодами. Улыбка тут же расплылась по лицу, и я почувствовала волну тепла и благодарности. Он позаботился о том, чтобы я проснулась в хорошем настроении.
Но где сам Макс? Почему не разбудил… поцелуем, например? Боже, насколько испорченные мысли! Я удивилась и смутилась своему откровенному желанию, но ничего не могла с этим поделать. Мысли о страстном поцелуе не давали покоя.
Взяв с тарелки самую крупную клубнику, я от удовольствия прикрыла глаза. Ягода оказалась очень сочной и сладкой…как губы Максима.
Так! Нужно было срочно прийти в себя. Так и маньячкой недолго стать! Нельзя раскисать.
Выглянув в окно, я обнаружила друга у озера, на самом краю мостика. Он стоял ко мне спиной и бросал в воду камешки. Это плохо. Значит, он чем-то расстроен. Я помнила слова Валентины. Так он выплёскивает гнев, агрессию и разочарование. Но что могло его так разозлить и стоило ли мне нарушать столь странный обряд?
Я всё же решила рискнуть и вышла в солнечное утро, как была, босиком, по влажной от росы траве.
-Что ты делаешь?
Макс
Я обернулся. Алиса стояла позади. Было заметно, что она только что проснулась – взъерошенные рыжие волны блестящих волос почти до пояса, сонные зелёные глаза, пухлые алые губы… Вновь в памяти всплыли воспоминания о ночном поцелуе и я почувствовал, как жар поднимается по всему телу. Её неровное дыхание на коже и волнующий взгляд. Она была самой прекрасной девушкой на свете. И никого я так не желал, как милую добрую Алису. Она была одета в спальные шортики и топ, отчего казалась ещё восхитительнее и сексуальнее, хотя сама не подозревала этого. Алиса вообще никогда не думала о своей внешности и не понимала, насколько красива. В этом и был весь её шарм. Своей наивностью она притягивала меня как магнитом, и с каждым днём хотелось всё больше доказать ей, что она прекрасна.
Но противная мысль о том, что я не могу обладать этой красотой, снова вонзилась металлическим штырем в голову. Алиса создана не для меня. Короткое летнее знакомство скоро закончится, и она вернётся в Москву. Я был уверен, что там она найдёт себе хорошего красивого парня, который полюбит её почти так же, как я сам. Да, почти. Потому что настолько сильно ни один человек больше не в состоянии любить.
-Просто. Коротаю время, – я не смотрел ей в глаза, потому что давно понял – она всё видит и понимает без слов.
-Ты расстроен, - Алиса сделала осторожный шаг в мою сторону.
-С чего ты взяла?
-Из-за чего, Макс? – настойчивее повторила вопрос Алиса и снова шагнула вперед.
Она была опасно близка, и я больше не мог себя сдерживать. Схватил её в охапку и вместе с ней прыгнул в воду. Тут же по прохладной поверхности расплылись ровные круги, а птицы, сидевшие на деревьях, с криком взмыли в воздух, напуганные всплеском и криком.
Алиса
Я даже опомниться не успела, как оказалась в озере. Вынырнула на поверхность через пару мгновений и увидела улыбающуюся светлую голову совсем рядом с собой.
-Зачем ты это сделал? – разозлилась я и со всей силы ударила кулаками по воде, обрызгав друга поднявшимися в воздух каплями.
Тот лишь ещё больше рассмеялся, но ничего не ответил.
- Хватит! Слышишь? Мне не нравится, когда ты так странно себя ведёшь! Макс! – я в гневе снова обрызгала парня, и он нырнул под воду, оставив после себя только ровные круги на поверхности. Вздохнула.
Что он ещё задумал?
Я осмотрелась по сторонам и тоже нырнула, подумав, что лучше видеть, что происходит под водой, чем ожидать и мучиться от неизвестности.
Под водой было тепло, солнечные лучи освещались всё дно, а вокруг мирно проплывали небольшие скопления мелких рыбёшек. Если опуститься ещё ниже, то можно почувствовать, как ноги приятно щекочут водоросли, плавно покачивающиеся в такт движениям воды. Неподалёку я заметила самое настоящее дерево, корни которого начинались в самом водоёме, а густые ветви украшали немалую поверхность. У основания мощного ствола копошилась водная живность, поднимая песок. Видимо, кто-то строит себе норку, - подумала я.
Там, под водой была своя, особенная жизнь, о которой можно долгими часами фантазировать.
Но Макса видно не было.
Я развернулась и беззвучно вскрикнула, выпустив вверх струйку пузырьков воздуха. Макс резко оказался прямо передо мной. Волнистые светлые волосы лёгким ореолом обрамляли красивое лицо, на губах светилась та самая искренняя улыбка, от которой каждый раз замирало сердце. Он протянул ко мне руки, и я вложила в них свои ладони. Мы оказались совсем рядом, а наши тела переплелись под водой в замысловатый узор. Рыжие локоны, наполненные солнечным светом, пробивающимся сквозь толщу воды, окутали нас, образуя кокон. Я почувствовала, как перехватило дыхание от переполнивших чувств. Там, в прозрачной воде всё казалось волшебным, и мы вдвоём стали единым целым, соединив руки и ноги в плавном танце.
Макс смотрел слишком внимательно, словно пытался прочесть мысли и понять, какие эмоции отражаются во взгляде моих глаз.
Когда я лишь на короткое мгновение взглянула наверх, он понял, что кислород у меня на исходе, поэтому притянул к себе ещё ближе и одним движением поднял обоих на поверхность.
Я тут же вдохнула глубже и прикрыла глаза.
-Доброе утро, - улыбнулся Максим.

Жара опустилась на землю с самого раннего утра, и мы грелись на солнце, сидя на мостике и свесив босые ноги в воду. Я умиротворённо положила голову на плечо другу, и он тут же поцеловал меня в макушку. Одежда практически высохла после водных процедур, а волосы я медленно расчёсывала пальцами, отчего те стали волнистыми.
-Я не хочу уезжать, - тихо проговорила я, наблюдая, как на поверхность озера поднимаются пузырьки воздуха. Где-то там, в глубине, плавают разноцветные рыбки, о чём-то общаясь между собой.
-Ты должна, - без каких-либо эмоций ответил Макс, - У тебя целая жизнь впереди.
Этот разговор нельзя было оттягивать и дальше, потому что становилось только тяжелее, в голову начинали закрадываться самые разные мысли, от которых тоскливо щемило сердце. Я не могла понять, что чувствует Макс. Почему он так спокоен? Неужели ему всё равно на то, что скоро я уеду? О какой жизни он говорит? Я же кроме него ничего больше не хотела. Или хотела, но только с ним вместе. Он не понимал этого.
-А у тебя?- я подняла голову и посмотрела на половину лица, которая не была покрыта шрамами. Макс сидел с закрытыми глазами, подставив лицо солнечным лучам. Его взъерошенные кудри совсем высохли и стали такими пышными, что на солнце казались практически прозрачными.
«Ангел», подумала я, но ничего не сказала.
Макс открыл глаза и тоже посмотрел на меня.
Макс
-А у меня останутся лишь воспоминания, - честно признался я тогда. Казалось бы, простые слова, но так больно стало, когда я произнёс их, словно они до этого могли не сбыться, живя просто в мыслях. Теперь же, когда они превратились в звуки, вырвались в реальность, то стали самым настоящим оружием. Может, мне стоило испытывать ту боль, чтобы забыть обо всех желаниях и мечтах, в которых я жил те недели? Это пошло бы на пользу и отрезвило влюблённый ум. Алиса всё равно должна была уехать, тут и гадать не нужно. Зачем обрекать себя на лживые фантазии?
-Это неправильно! – разозлилась Алиса. Она обхватила мое лицо ладонями и заставила смотреть себе в глаза.
-Прошу тебя, поехали со мной! Мы покажем твои картины. Макс, с таким талантом ты станешь знаменитым!
Алиса
Это был крик души! Никак иначе. Я практически кричала ему в лицо то, чего так сильно желала, и надеялась, что мои слова долетят до его души и закрепятся там, обживутся и пустят корни. Пусть не сразу, но хотя бы к моменту моего отъезда он задумается. Ведь шанс всегда должен быть, даже самый крохотный.
Макс горько усмехнулся.
-Взгляни на меня, Алиса. Зная, как я выгляжу, никто и на мои картины смотреть не пожелает. Знаменитыми могут стать только красивые люди. Такие, как ты. А я обречён всю свою оставшуюся жизнь скрываться здесь от посторонних глаз и сплетен.
-Я понимаю, что ты встречал жестоких людей, но не все такие. Возможно, стоит попытаться? Ты так не читаешь? Мы будем вместе, каждый день. И я помогу пройти через всё, чего ты так боишься.
-А твои родители? Как они отреагируют на такого парня как я? Я не выдержу, если они ужаснутся при виде меня. Не выдержу, Алиса. Для меня слишком важно, как ко мне отнесутся самые близкие тебе люди. Их презрение станет последней каплей.
-Мои родители самые понимающие в мире люди, - в сердцах воскликнула я, готовая разрыдаться, - Они будут рады, если я полюблю.
-Даже такого урода?
-Я тебя сейчас ударю.
-Я тебя не остановлю.
Макс бросил в воду камень с такой злостью, что мне стало страшно.
- Кого я обманываю, Алиса?! Кого пытаешься обмануть ты? Себя? И gерестань запрещать мне называть себя уродом. Это факт.
Я вскочила на ноги.
-Я поняла тебя! Ты просто опускаешь руки, Макс! Ты готов отпустить меня и с головой окунуться в отвращение к самому себе. Ты привык жить этим. И только! Но я предлагаю тебе другую жизнь. И она вполне реальна. Только ты боишься этого! Просто пойми, чёртов придурок, что я тебя отпустить не могу! Просто не могу!
Последние слова вырвались из груди криком и слезами. Осознание ситуации, которая сложилась за последние дни, тяжёлым грузом легло на плечи, не оставляя сил мечтать. Макс не готов был бороться за наши отношения, в отличие от меня. Это была игра в одни ворота.
Максим резко встал и прижал меня к себе настолько крепко, насколько мог. Отчасти, чтобы успокоить, отчасти – чтобы я не заметила его слёз. Но я знала, что они стекают по его щекам. Он гладил меня по спине, по голове, а я безудержно рыдала, уткнувшись в его грудь и даже не пытаясь остановиться.

Вечером мы снова рисовали. Я позировала для Макса, а тот обратил всё своё внимание на холст. Свою картину я закончила, но никому об этом не стала говорить, потому что давно бы уже ухала домой. Родители каждый день справлялись о моих успехах, и каждый раз получали ответ – я работаю. Осталось немного.
 Картина была готова, но это был совершенно другой сюжет, и мама узнает об этом только на сдаче. Пресловутый пейзаж останется на память, но эта работа украсит Третьяковскую галерею! Я должна была приложить все усилия, чтобы рассказать миру о неизвестном художнике и его таланте, который покорит сердца миллионов людей.
Ближе к ночи разразилась самая настоящая гроза. Грязно-чёрное небо извергалось потоками ледяного дождя. Огромные тяжёлые капли ударялись в стекло окон и стекали вниз. Электричество вырубилось, и комнату освещали только десятки свечей.
 Макс всем телом сжимался в тугой узел от боли  в своей кровати, и я была рядом. В этот раз я наотрез отказалась от помощи Валентины.
-Теперь у него есть я, и я справлюсь.
Влажная тряпка, пропитанная ледяной водой, в очередной раз прошлась по горячим шрамам. Вода буквально закипала от соприкосновения с кожей и тут же испарялась. Макс не выпускал моей руки и сжимал её с каждым новым приступом.
Это было ужасно. Я не знала, как облегчить его боль. Ни одно лекарство не справлялось. За долгие годы постоянных мучений Макс перепробовал сотни обезболивающих, раздумывал даже о наркотиках, но получил категорический отказ консервативной Валентины. Поэтому единственное, что помогало пережить весь этот ужас – время. Когда заканчивалась гроза, утихала и боль.
Я не могла переносить его взгляд. Он смотрел с такой благодарностью и надеждой, что хотелось реветь и выть от безысходности.
-Пожалуйста… спой мне, - попросил он в короткое мгновение между спазмами.
Я с неприкрытым удивлением посмотрела на него. Даже прекратила обтирать шрамы. Настолько неуместной казалась просьба друга.
-Макс.
-Спой мне, - прошептал он и снова скривился от резкой пронзающей боли, -  Пожалуйста.
Огромная тяжесть навалившейся ответственности придавила меня к кровати. Я не могла пошевелиться.  Вдруг пение ничем не способно ему помочь? А Макс так на это рассчитывает. Я не смогла бы себе простить этого, но ничего другого не оставалось, поэтому легла рядом, обняла его и, положив голову на горячую грудь, тихо запела «Колыбельную».
Гром мощным раскатом прокатился совсем рядом, стёкла задребезжали, а капли стали барабанить ещё сильнее, но Максим, обняв меня одной рукой, больше не кричал.
Мы так и уснули, в обнимку, и никто на всём белом свете в тот момент не был нам нужен.

Его карие глаза получились настолько реалистичными, что мне иногда казалось – они вот - вот моргнут. Опущенные веки, волнистая чёлка, упавшая непослушными прядями на лоб, изгибы шрамов. Я начала портрет ещё до восхода солнца, когда вся природа спала умиротворённо и устало после бушевавшей ночью грозы. От открытого настежь окна веяло утренней прохладой. Спустя три часа я уже прорисовала прекрасное лицо во всех деталях. Этот портрет давался мне легко, я вкладывала душу в него, все свои чувства к человеку, которого изображала. Вот мольберт, палитра в худых жилистых руках с длинными тонкими пальцами. Он сосредоточенно смотрит на холст, чуть наклонив вбок голову и нахмурившись. Даже здесь, на незаконченной картине Макс вызывал бурю эмоций.
Наверху послышалось движение. Я поспешно отодвинула мольберт в дальний угол комнаты, повернув картину к стене. Через несколько мгновений по лестнице сбежал Максим. Его лицо было искажено гримасой ужаса. Когда он увидел меня, то вмиг оказался рядом и прижал к себе.
-Слава Богу, ты здесь!
-А где я должна быть? – робко улыбнулась я.
- Мне приснился кошмар. Ты уехала, и я снова остался один, - Максим взглянул в мои глаза и поцеловал.
-Я не оставлю тебя.

После завтрака мы отправились в лес. Вокруг проснулись птицы. Их пение разносилось по всему лесу, голоса сплетались в замысловатые мелодии. Трава была покрыта крупными каплями воды. Макс был в хорошем настроении и постоянно брызгался в меня водой, тряся передо мной мокрыми ветвями деревьев. Я визжала от неожиданности, а потом гонялась за ним, чтобы отомстить.
Подойдя к своему любимому дереву, мы, не раздумывая, влезли наверх.
-Теперь у нас обоих мокрый зад, - усмехнулся Макс.
-Тебя это беспокоит?
-Да нисколько.
Я наблюдала, как Макс глубоко вдыхает лесные запахи, наполненные свежестью после грозы. Он прикрыл глаза и наслаждался спокойствием. Удивительно, мне было хорошо просто находиться с ним рядом, ни о чём не говорить, молчать и чувствовать его присутствие.
-Перестань пялиться на меня, - не открывая глаз, повторил мои недавние слова парень. Я рассмеялась от того, что друг в точности изобразил и тон моего голоса.
-Как ты узнал?
-Твой пристальный взгляд обжигает кожу,- Максим, наконец, посмотрел на меня, - Разве я тебя не пугаю?
Я нежно провела пальцами по шрамам на его лице и коснулась их губами. Осторожно, чтобы не вызвать боль. Макс шумно втянул носом воздух и замер.
-Ты сводишь меня с ума, - прошептал он в ответ на мои нежные прикосновения, а потом поцеловал.
-Я ответила на твой вопрос?
Игривая улыбка блеснула на моем лице.
-Более чем, - серьёзно произнёс Макс. Он молчал несколько секунд, вглядываясь в мое лицо, - Нет, ты не девочка из сказки. Ты намного лучше.
Мы ещё немного посидели, прислушиваясь к пению птиц и пытаясь угадать, откуда оно доносится. Максу нужно было идти на занятия, поэтому мы стали неспешно спускаться на землю.
Максим спустился первым и протянул вверх руки, чтобы помочь  мне.
-Осторожно, ствол ещё мокрый.
-Я не кривоногая, слезу.
Я хотела уже обидеться и доказать другу, что могу почти профессионально лазать по деревьям, но ствол действительно оказался мокрым и слишком гладким, поэтому секунду спустя я оступилась и с криком полетела вниз. Макс был готов к этому. Он легко поймал меня, но не удержал равновесие, поэтому мы оба повалились на мокрую траву и листья.
Пару раз кувыркнувшись, мы застыли на месте, Макс оказался сверху. Его чёлка почти касалась моего лица, а глаза горели огнём.
-Что ты там говорила? – спросил с улыбкой парень через несколько долгих мгновений.
-Перестань надо мной подшучивать и слезь с меня, - я колотила его кулаками в твёрдую грудь, злясь за смех, причиной которого была моя неуклюжесть.
- Только после того, как ты признаешься, что кривоногая.
-Ни за что в жизни! Нам придётся умереть здесь.
-Отлично! Я как раз удобно устроился. Здесь сухо и тепло.
-Ладно, ладно! Я кривоногая. А теперь  ещё и мокрая. Доволен?
-Вполне, - Макс чмокнул меня в кончик носа и помог подняться, продолжая смеяться над моей мокрой одеждой.
- Злобный суслик, вот ты кто!
-Я хотя бы по деревьям лазить умею. Ведь я не кри-во-но-гий.
-А ну иди сюда! – и я помчалась за парнем по лесу в сторону дома.

Пока Макс был с преподавателями, я решила сама приготовить ужин, сделала незамысловатый салат из овощей и мясо под шубой. Валентина снабдила всеми необходимыми продуктами, упорно предлагая свою помощь. Но я твёрдо решила сделать всё сама.
-О, чёрт! Чем это так вкусно пахнет?
Макс замер в дверях.
Я улыбнулась, снова смутившись и покраснев.
-Я приготовила нам вкусняшку.
-Отлично. Значит, вино будет очень даже кстати, - парень протянул бутылку красного полусладкого.
-Мы будем это пить?
-Ну, да, - усмехнулся по-доброму Максим, - Обычно вино пьют.
Он заметил смятение на моем лице.
-Только не говори, что ты никогда не употребляла алкоголь.
-Вообще-то нет, никогда.
-Да ты просто необработанный бриллиант! – Макс отобрал бутылку, поставил её на столешницу и поцеловал меня, прижав к себе.
- Это хорошо или плохо? Я что-то не поняла по твоему голосу.
-Это замечательно, - Макс нежно взял в руки мой подбородок и повернул лицом к себе, - Мне безумно нравится твоя неопытность.
Он начал целовать сначала в губы, потом медленно спустился к шее, отчего сердце замерло в груди. Его губы были горячими и влажными. Я запрокинула голову назад и закрыла глаза от наслаждения. Пальцы Макса проникли под майку, лаская спину, а поцелуи стали жарче. У меня вырвался вздох восторга, от чего парень чуть слышно зарычал и поднял меня на руки, обхватив за бёдра.
-Макс, - прошептала я, но он, казалось, меня не услышал, - Макс, - повторила я и осторожно отстранилась, всем своим естеством желая вернуться обратно, в объятия любимого мужчины. Максим опомнился и опустил меня на пол. Он взволнованно смотрел мне в глаза, не решаясь коснуться.
-Что-то не так? Алиса, я что-то не то сделал?
Я тут же обняла его лицо ладошками, пытаясь успокоить.
-Нет-нет, всё так, Макс… но, видишь ли, я не опытная не только в плане алкоголя.
Краска залила лицо, и я смущённо опустила взгляд вниз, ожидая любой реакции.
Почувствовав тёплые пальцы на подбородке, я подняла глаза и в то же мгновение оказалась в плену карих глаз Максима. Столько нежности я ещё никогда не видела в его взгляде.
-Прости меня, принцесса, - он осторожно коснулся губами уголка моего рта, а потом крепко прижал к себе. Мне сразу стало легче. Я переживала, что отпугну его своими словами или вовсе оттолкну от себя, но он всё ещё был рядом и обнимал меня.
-Ты самая лучшая, - прошептал Максим.

Мы перебрались на мостик, постелили покрывало, зажгли свечи и принесли туда еду и вино. На улице уже стемнело, и было безумно романтично сидеть у воды при свечах.
-Это похоже на настоящее свидание, - восхищённо сказала я. Максим открыл бутылку и налил бардовую жидкость в бокалы.
-Это и есть настоящее свидание. Видишь ли, я решил, что сделал огромную ошибку, не пригласив тебя раньше. Ведь парень должен приглашать свою девушку на свидания. Так, вроде, заведено у людей.
Я рассмеялась, а Максим выглядел немного смущённым.
-Ты уже ходил на свидания?
-Нет. Кого здесь приглашать?
-Ну, не знаю, как минимум одну…
-Не начинай, пожалуйста, - попросил Макс.
-Прости, я никогда не ходила на свидания, поэтому сильно волнуюсь.
-Я рядом, принцесса, - Макс взял в ладонь мою руку и легко сжал, - Нам хорошо вместе, это главное. Давай выпьем, это поможет тебе расслабиться.
-А вдруг я стану буйной?
-Думаю, я смогу тебя усмирить, - усмехнулся парень.
Мы стукнулись бокалами и сделали первый глоток.
-М…жжёт, - сказала я, изучая новые ощущения.
-Не жжёт, а греет, - улыбнулся Максим,- Ну, что, моя хозяюшка, накорми меня.
Я с огромным удовольствием и долей волнения положила ему на тарелку мясо и салат, а Максим с лицом искушённого гурмана отправил в рот немалый кусок, долго пережёвывал и молчал, чем почти довел меня до нервного срыва.
-Ну, как? Почему ты молчишь? Хоть какой-нибудь звук издай, - не выдержала я.
Макс не сказал ни слова до тех пор, пока тщательно не прожевал еду и не запил всё это большим глотком вина.
-Вполне себе сойдёт, - проговорил он размеренно и тут же получил в плечо жгутом из полотенца.
-Вполне себе сойдёт? – возмутилась я, - То есть это всё, что ты хочешь мне сказать?
Я не смогла договорить, потому что была повалена на покрывало. Максим накрыл мой рот поцелуем, и руки безвольным грузом упали ему на плечи.
-Очень вкусно, принцесса, - прошептал он, немного отстранившись.
-А зачем молчал? – уже совсем без злости спросила обмякшая я.
-Позлить тебя решил.
-Как обычно?
-Как обычно.
Вдоволь насытившись и опустошив две трети бутылки, мы легли на покрывало, глядя в ночное небо. Где-то совсем недалеко стрекотал кузнечик, а чуть дальше, в лесу, охала возмущенно сова.
-Как же хорошо, - выдохнула я, - Спасибо тебе за это прекрасное свидание.
-Нет, это тебе спасибо. За последний месяц ты многому меня научила.
Я приподнялась на одном локте и посмотрела на Максима.
-И чему же я тебя научила?
-Любить жизнь. Наслаждаться каждым днём. Ценить разные мелочи, о которых раньше я не задумывался. Я прожил 21 год с закрытыми глазами, не замечая многих вещей, поглощённый лишь собственной ненавистью к себе. Благодаря тебе я, наконец, прозрел. И я хочу, чтобы так было всегда.
Макс
Это было лишь мечтой, но я верил, что произнесённое вслух желание обязательно должно сбыться. Я больше не представлял свои дни без Алисы, её улыбки, без её безумно красивых зелёных глаз  и буйных огненных кудряшек. Она стала неотъемлемой частью моей жизни. Ни одна другая девушка не сможет её заменить, ни одну другую я не мог и не хотел представлять рядом с собой.  Я влюбился, и это было прекрасно. Теперь я с полной уверенностью мог сказать, что ощутил внутри это чудесное чувство.
На щеку капнула слеза, и я притянул Алису к себе.

Я уже лежал в кровати и дочитывал, наконец, «Грозовой перевал», как в дверь один раз стукнули, она отворилась, и в комнату вошла Алиса. Мы уже давно спали вместе, не желая расставаться даже на ночь. Мне нравилось, как она сопит во сне, изредка подёргиваясь, и безумно нравилось, когда я начинал шевелиться, а она крепче обнимала, боясь, что я уйду. Даже сквозь сон.
-Я почти дочитал, - не без гордости сказал я, улыбнувшись.
-Хватит на сегодня, - Алиса вела себя немного странно и не была похожа на себя. Казалось, она что-то задумала и полностью была сосредоточена на своей идее.
-Ты устала? – я послушно отложил книгу на пол и удобнее сел на подушки.
Девушка медлила, но потом вдруг развязался пояс на шёлковом халате, и тот неспешно соскользнул с тела на пол. Я проследил за ним взглядом, а когда поднял глаза на подругу, то замер. Алиса была обнажена. Впервые она стояла передо мной без одежды, потому что до этого мы спали в пижамах и не затрагивали тему секса. Каждый боялся быть отвергнутым или обсмеянным. Я искренне не понимал, почему этого опасалась Алиса, ведь она была самим совершенством, в отличие от меня. Мне – то было что скрывать. Даже после того, как Алиса помогала справиться с приступами во время грозы, обтирая горячие шрамы холодной водой, я бы ни за что не рискнул вот так просто раздеться перед ней.
Дыхание перехватило, я сжал в кулаках белую ткань простыни и почувствовал, как возбуждаюсь. Алиса была восхитительна: стройное подтянутое юное тело, красивая упругая грудь, длинные ноги и нежная бархатистая кожа.
-О, Боже…
Я видел, как сильно смущается Алиса, но она продолжала стоять, борясь с диким желанием прикрыться.  Она робко заправила за ухо выбившуюся прядь рыжих волос. Как же я любил это её движение – знак смущения  и симпатии. Сердце тут же начинало биться сильнее, а душа тянулась к ней.
Алиса улыбнулась, стараясь расслабиться, и забралась сверху, отчего сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
-Ты сводишь меня с ума, ты в курсе?
-Я чувствую, - улыбнулась снова Алиса и, склонившись ниже, нежно коснулась губами моих губ.
Я больше был не в силах терпеть, быстро перевернул ее на спину и оказался сверху, держась на локтях. Я серьёзно всматривался в её красивое лицо, пытаясь найти в глубине глаз хотя бы мельчайший намёк на страх или неприязнь. Но в них лишь разгорался огонёк страсти и желания, которое тут же откликнулось в моем сердце.
-Ты такая красивая, Алиса! И дико сексуальная.
-Правда? – всё ещё смущаясь, спросила шёпотом Алиса.
-Я тебе никогда не врал и не собираюсь.
-Я хочу тебя, Максим Адлерберг, - и Алиса притянула меня к себе, чтобы поцеловать.
-Тише – тише, девочка моя, - я с трудом отстранился, но лишь на несколько сантиметров.
-Ты меня не хочешь? – Алиса приподнялась на локтях вслед за мной.
-Ты же чувствуешь, как сильно я тебя хочу.
-Тогда в чём проблема? Макс!
-Я…я не уверен. Что могу быть нежен. А ты достойна только лучшего.
Алиса улыбнулась и, дотянувшись до моих губ, поцеловала, а потом откинулась назад на кровать, отчего мне пришлось навалиться сверху.
-Я тебе полностью доверяю. Я хочу стать твоей.
От этих слов я почувствовал жгучую боль в области сердца, от которой хотелось провалиться в пропасть. Нет, это не было кошмаром, это было мечтой, которая сбывалась, лопнула прямо передо мной, как воздушный шар, осыпая сверху яркими блёстками. Да, как же долго я хотел, чтобы Алиса стала моей, а я стал её.
Я не стал ничего говорить, просто опустился к набухшим соскам Алисы. А дальше взорвались все фейерверки в мире, земля разверзлась под ногами, солнце вспыхнуло над головой, а радуга накрыла нас всеми своими цветами. Мы оба провалились в бездну наслаждения и полностью отдались этому чувству.
X
Алиса
Я проснулась, сладко потянулась и почувствовала запах цветов. Открыла глаза и увидела вокруг лепестки роз. На кровати, на полу – везде. На столе в вазе стоял огромный букет алых роз. Я улыбнулась. Рядом с букетом, на тумбочке лежала записка.
«Моя принцесса, сложно найти подходящие слова к тем чувствам, которые я испытал сегодня ночью и испытываю до сих пор. Ты делаешь меня счастливым. Ты стала моим счастьем. Целую, Макс. Не теряй меня. Буду после обеда и всё тебе расскажу».
Ты стала моим счастьем…
Я не переставала улыбаться даже в душе. Как же хорошо было ночью. Этого я точно никогда не забуду. Макс стал моим первым мужчиной, и я была несказанно рада этому. Даже если бы могла, всё равно не стала представлять рядом с собой кого-то ещё, потому что это невозможно. Только Макс должен быть со мной, а я – только с ним. Другого не дано. Максим сделал так, чтобы я почувствовала себя самой красивой и желанной. Он был нежен и внимателен, а я каждую секунду находилась на грани безумия.
После душа и лёгкого завтрака я порисовала и решила сходить к Адлербергам. Не могла дожидаться Макса в одиночестве.
В особняке оказался только папа Макса.
-Входи, дорогая, - встретил он меня.
-Здравствуйте, Степан Николаевич, я не помешала?
-Нет, конечно. Присаживайся. Кофе будешь или чай?
-Нет, я только что позавтракала, спасибо. Я просто немного волнуюсь. Макс уехал с самого утра и не сказал куда. А я даже не знаю номера его телефона. Да и телефона у него я никогда не видела, - я замялась, - Странно, и почему я раньше об этом не задумывалась.
Мужчина понимающе и грустно улыбнулся.
-У Максима нет телефона.
-В смысле нет? Как такое может быть? У всех есть телефон, даже у детей.
-Наш ребёнок особенный.
Мужчина замолчал, и я не решалась прерывать его молчание, зная, что дальше он расскажет мне историю. Поэтому терпеливо ждала.
-За последние годы Максим сменил порядка десяти телефонов. Но все ломал. Просто разбивал об стену.
-Почему?
- Он ненавидел фотографии счастливых улыбающихся красивых людей. Ему никто не звонил, потому что некому. Мы здесь, всегда рядом, а учителя звонят на домашний в крайних случаях, если нужно сменить расписание. В приступах ярости он разбивал телефоны один за другим, но вот уже полгода как он не покупает их больше.
-А социальные сети? – с надеждой поинтересовалась я, - Я видела в его комнате ноутбук.
-А ты видела, чтобы он за ним сидел?
Я отрицательно покачала головой.
-Вот и я тоже. Мы купили его с Ольгой около года назад в надежде, что там он сможет найти друзей по переписке. Хотя бы. Но ему это не интересно. Свободное время он проводит с Ветром или с Принцем, целыми днями может пропадать в лесу. Даже виртуальные игры по сетке его не волнуют.
Такого я точно не ожидала. Мы всегда были вместе, и я совсем не задумывалась о том, как с ним связаться. Но в тот момент была сбита с толку. Сама я часто созванивалась с родителями, а Макс, действительно никогда никому не звонил. Конечно, понятно, что у него ни души, но жить без сотового телефона и социальных сетей – какой-то нонсенс в современном мире процветающих технологий.
-А где он сейчас?
Мужчина загадочно улыбнулся.
- Я обещал не говорить тебе. Максим хочет сделать сюрприз.
-Степан Николаевич, пожалуйста! Я ему ничего не скажу.
-Хорошо, но я тебе ни слова не говорил, стерпел все страшные пытки.
-Обещаю, - улыбнулась я и даже скрестила пальцы на руке.
-Примерно неделю назад Максим заговорил о лазере.
-О лазере? – не совсем поняла я.
-Он серьёзно собрался сводить шрамы. Это болезненная и долгая процедура, и она не даёт стопроцентного эффекта, но позволит значительно их разгладить. Он сказал, что хочет быть с тобой и готов на всё ради этого.
Слёзы зажгли глаза, и я расплакалась. Граф бережно обнял меня, позволив проплакаться.
-Знаю, милая, мы с его мамой тоже выплакали все глаза от радости. Разговоры о лазере мы заводили очень много раз, но Максим только уходил в бешенстве, потому что не видел смысла и реального шанса что-то исправить. Теперь, благодаря тебе, в его глазах разгорелся огонь. Сегодня он поехал на первую консультацию в очень хорошую клинику. Врачи посмотрят на состояние его кожи и скажут, как долго продлится восстановительный период.
-Я так рада за него! Это же просто…
-Невероятно?
-Да. Но он делает это в первую очередь ради своего будущего, но не ради меня.
-Он любит тебя, Алиса. Ты значишь для него намного больше, чем думаешь.
-Вы, наверно, шутите, Степан Николаевич, - горько усмехнулась я.
-Нисколько, милая. Поверь мне. Мы с его мамой видим, как он относится к тебе, как смотрит на тебя, как ведёт себя, когда ты рядом. Это любовь. И пусть он сам пока этого не осознаёт… да и вы оба вряд ли знаете, что такое любовь. Но мы-то знаем. Мы сами прошли через это чувство и понимаем, как меняются люди ради любимых. Для любимых.
Я отправилась в лес, чтобы в одиночестве осмыслить всё, что сказал папа Максима. Может ли он ошибаться насчёт любви? Ведь сам Максим никогда об этом не говорил. Хотя, скажет ли он о том, что любит, если это действительно так? Всю свою жизнь он привык глушить в себе все чувства, кроме злости и ненависти. С ними он не мог справиться. Или не хотел. Теперь ему должно быть очень сложно, потому что любви он не испытывал никогда и не знал, как относиться к ней. Его папа прав в том, что Макс и сам не осознавал, что чувствует. Возможно, он не понимал, что это.
Нужно ли было мне его признание? Конечно, нет. Я сама прекрасно знала, что дорога ему, что нужна ему. Это было больше, чем я могла ожидать.
Любила ли я на тот момент?
Но что такое любовь?
Я не могла без него. Хотела быть с ним рядом всё время, заботиться о нем, радовать и удивлять. Хотела нравиться ему, смешить, злить, шутить над ним. Если это и есть любовь, то да, я любила!
-Ну, надо же, кто у нас тут! И совсем-совсем одна.
Я даже вздрогнула от такой неприятной неожиданности. Эта девчонка была рождена портить настроение в самый неподходящий момент, когда все мысли крутились вокруг любви.
-Что сейчас-то тебе нужно? Мне кажется, мы всё обсудили в прошлый раз, или ты ничего не помнишь, потому что была пьяна?
Я собиралась пройти мимо, но Ирка с силой оттолкнула меня назад, давая понять, что разговор ещё не закончен. Она была растрёпана и зла. Глаза горели, а рот превратился в звериный оскал.
-Ты, что, сдурела? – опомнилась я.
-Мы с тобой не закончили, малышка.
-Я не собираюсь с тобой разговаривать, ты разве не поняла? Мне не интересно.
-У тебя нет выбора, - засмеялась Ирка, - Попытаешься убежать, и я тебя поймаю. Я быстрее и сильнее тебя. Вы там в своей Москве совсем не приспособлены к жизни. Рождаетесь уже слабыми.
-С чего ты взяла?
-Посмотри на себя! Ты больше похожа на ребёнка, чем на женщину.
-Тебе сказать, на кого похожа ты? – спросила я.
-Дрянь! – рявкнула Ирка и влепила мне пощёчину.
Тут наступил предел, и я со всей силы ударила соперницу кулаком в челюсть. Такое обычно показывают в боевиках. Боль оказалась нестерпимо сильной, но я не стала обращать на неё внимания и, чтобы не терять времени, вцепилась сопернице в грязные спутанные волосы.
-Меня ещё никто никогда не бил. Я тебе этого не прощу!
-Ты увела у меня парня, московская шлюха! Я тебя ненавижу,- Ирка и правда оказалась сильнее. Она повалила меня на землю и стала душить. Не в шутку, а по-настоящему.
Приступ клаустрофобии резко отозвался во всех частях тела, и я стала задыхаться. Но я не могла позволить Ирке победить, поэтому собрала оставшиеся силы и пнула её ногами. Ирка отлетела назад и рухнула на камень, разбудив лес истошным криком. С деревьев стаями вспорхнули птицы, разнося по лесу страшную весть о драке.
Я с трудом поднялась, жадно хватая ртом воздух, но соперница, движимая бешеной ненавистью, оказалась на ногах гораздо быстрее.
-Ты пожалеешь, что перешла мне дорогу.
-Макс тебя убьёт, - выдохнула я, смахивая распустившиеся пряди с лица испачканной в земле и пыли рукой.
-Он будет благодарить меня за то, что избавила его от тебя.
-Ты психопатка.
Ирка шагнула вперёд и почти вплотную подошла ко мне, смело глядя в глаза.
-Ты больше не попадёшься мне на глаза.
В следующее мгновение я вздрогнула и почувствовала, как холодное гладкое лезвие ножа воткнулось в бок, под рёбра. Это не было ни на что похоже. Сначала был шок. Я округлила глаза, уставившись на Ирку, а потом на рукоять ножа, которую та крепко сжимала в руке. Дальше острая боль, и горячая кровь потекла по пальцам, которыми я пыталась зажать рану. Ирка злостно ухмыляясь, медленно вытащила нож и вытерла его лезвие об мою же одежду.
-Ты сдохнешь в этом лесу ещё до наступления темноты. Советую много не двигаться, так кровь вытечет быстрее. Надеюсь, ты даже мне благодарна, ведь скоро твоя никчёмная жизнь оборвётся.
Я почти не слышала её. Медленно осела на землю, крепко прижав обе ладони к ране. Голова сильно кружилась. Боль прошла, на смену ей пришла странная слабость, которой почти невозможно было сопротивляться. Сильно захотелось спать, а чуть примятая трава вокруг отлично подходила для этого.
Я молчала и только наблюдала, как Ирка удаляется в сторону, противоположную дому Адлербергов. Её смех еще долго доносился до меня. Она пару раз обернулась, явно наслаждаясь зрелищем.
Упав на спину, я продолжала держаться за рану. Устремила взгляд в голубое небо, понимая, что ни в коем случае не должна засыпать. Всё казалось мутным и серым. Силуэты деревьев – неразборчивыми, крики птиц – едва слышными.
Помню, что думала лишь об одном -  во сне мне конец. Нужно было добраться до края леса, там мне помогут. Наверняка Макс уже вернулся и ищет меня. Он обязательно найдёт, но вовремя ли? Сколько у меня в запасе времени до того, как потеряю сознание от потери крови?
Хватаясь за землю, я перевернулась на живот и стала ползти, стараясь не обращать внимания на боль и кровавую полосу, которую оставляла после себя на траве. Я не понимала, где нахожусь, куда дошла, пока не встретила Ирку.
Куда ползти?
Не сделаю ли я хуже?
Доползла до ближайшего дерева и спиной откинулась на его ствол. Рану обжигало, одежда противно прилипла к телу, насквозь пропитанная остывшей кровью. От этого бросило в холод, зубы стучали, а пальцы рук тряслись, но дело было не в холоде, и я это понимала.
Сколько уже прошло времени? Минута? Час?
Всё кружилось перед глазами, но я отчаянно боролась с диким желанием закрыть их и погрузиться в сладкий последний сон. Это будет прекрасная смерть – уснуть и не проснуться. Я о такой и мечтала.
Но не так рано. Не в 19 лет.
Мама с папой сошли бы с ума от горя. О Боже, нет! Они бы этого не пережили. Я не могла умереть! Макс! Где ты? Ты уже ищешь меня? Я здесь. Я здесь, слышишь? Я рядом, совсем близко, только найди меня…пожалуйста.
И тут на лицо упала капля.
Боже! Это дождь! Нет!
Только не сейчас.
Я подняла голову и увидела тёмно-серое небо, плотно затянутое тяжёлыми тучами, и где-то совсем недалеко раздался первый раскат грома.
Это конец…
XI
Макс
Антон остановил автомобиль прямо у крыльца особняка. Я буквально вывалился из салона и поспешил внутрь, где уже ждали взволнованные родители. Они не знали о приступах боли, поэтому я хотел как можно быстрее рассказать о консультации и скрыться в гостевом домике, где Алиса сможет помочь. Но у родителей были другие планы, они собирались задать миллион вопросов за чашкой горячего чая.
Я уже чувствовал жжение травмированной кожи, но оно было терпимо, пока гроза не усилилась.
-Привет, - сказал как можно беззаботнее я, закрыв за собой входную дверь. Увидел позади родителей Валентину, которая не сводила с меня взволнованного взгляда. Как всегда, волнуясь, она теребила край фартука, понимая, каких усилий мне стоило в тот момент находиться там и делать вид, что всё в порядке, терпя при этом адскую боль практически по всему телу.
-Рассказывай, мы тут с ума сходили от нетерпения, - сказала возбужденная мама, поправляя воротник моей рубашки. Она улыбалась и тёрла друг о друга вспотевшие ладошки. Я решился на большой шаг, к которому шёл очень давно.
-Мне одобрили процедуру, - ответил я, озираясь по сторонам, лишь бы не сталкиваться со взглядом отца и матери. В глазах уже бушевало пламя, и они могли заметить неладное.
-Как здорово. Шрамы исчезнут?
-Их можно разгладить, сделать практически незаметными и осветлить.
Новый приступ, гораздо сильнее прежних, сковал половину тела, отчего я ссутулился и тут же закашлялся, прикрывая исказившееся от боли тело.
-Что случилось? – папа оказался рядом и взял меня за плечи, одно из которых тут же отозвалось острой болью от прикосновения.
-Поперхнулся. Видимо, так хотел рассказать вам хорошую новость, что…
-Валя, принеси воды, - попросила громче мама, и Валя тут же скрылась за дверью на кухню. Не вода мне была нужна, а Алиса.
Из глаз брызнули слёзы.
-Не плачь, родной, - растрогалась мама и обняла меня, не подозревая, что этим сделала только хуже,- Скоро это всё закончится, ты будешь счастливым. Мы через столько прошли вместе, и теперь не оставим тебя одного.
-Вода, - перед лицом оказался стеклянный стакан с прозрачной жидкостью.
Я сделал несколько больших глотков и с мольбой во взгляде посмотрел на Валентину. Та всё поняла и, скромно откашлявшись, сказала:
-Вот Алиса будет рада. Думаю, она там извелась в ожидании тебя, так что беги скорее, расскажи ей.
-Да, Валя права. А завтра мы вместе пообедаем и обо всём поговорим, - к моему счастью согласился папа, - Иди к Алисе, она правда переживала весь день, даже приходила ко мне, но я ничего не рассказал, клянусь.
Отец изобразил пальцами, как закрыл рот на невидимый замок и выбросил такой же невидимый ключ.
-Завтра мы придём, - я позабыл все правила этикета и пулей выбежал из дома.
-Алиса! – я вломился в гостевой домик уже насквозь промокший. Крупные частые капли дождя настигли на полпути и пролились на землю с такой мощью и силой, что не оставили шанса успеть. Гром гремел почти над головой, а это значило, что совсем скоро начнётся самое страшное – максимально сильные приступы боли накатывали как раз в тот момент, когда гроза буйствовала на пике своей силы.
Я уже с трудом сдерживал крик. Нужно было лишь немного потерпеть. Сейчас Алиса, милая Алиса, МОЯ Алиса споёт, и боль уйдёт благодаря её чудесному голосу. Удивительно, что лекарством стал именно её голос, но он действительно успокаивал боль.
Я упал на колени прямо у порога, схватившись за голову. Дверь осталась настежь открытой, и на ковролин попадал дождь, а за спиной светлели яркие всполохи молний так, что моя фигура казалась лишь тёмным силуэтом в неосвещённом помещении.
-Алиса! – вновь позвал я, но домик отозвался лишь странной и в то же время страшной, неестественной тишиной. Вокруг было темно, и наверху не было ни звука. Её там не было. Но где она? Где моя Алиса?
Бешеным неуправляемым роем неприятные мысли проносились в голове. За окном бушует гроза, где может быть Алиса? На душе было настолько неспокойно, словно что-то ужасное случилось, а я об этом не знал.
Собрав последние силы, вышел на улицу, опираясь о косяк. Прошёл к озеру, потом дальше, и продолжал звать. Но Алиса не отвечала. Тем временем стало совсем темно, отчего вокруг не осталось возможности хоть что-то или кого-то разглядеть. Короткие яркие вспышки молний позволяли лишь на миг осмотреть местность.
Ноги отказывались идти, я согнулся и упал коленями в грязь. Закричал. Больше от неизвестности и страха, чем от боли. Я не узнал свой голос, и от этого стало ещё страшнее.
Слева  услышал такой же истошный рёв Ветра. Жеребец чувствовал мою боль каждый раз, когда я страдал.
-Максим! – раздалось где-то за спиной. Совсем скоро рядом оказалась его хозяйка. Валя рухнула рядом в ту же грязь, чтобы помочь мне подняться на ноги. Она была в дождевике, но он совсем не помогал. По колено в грязи и мокрой траве, женщина сама с трудом передвигалась. Она не обращала внимания на гром и молнии, видела лишь меня, корчившегося от боли.
-Во имя всего святого, что ты здесь делаешь? Почему не в домике, с Алисой?
-Алиса! – застонал я, и от этого имени сердце застучало в разы быстрее от одной только мысли, что с любимой могло что-то случиться,- Она пропала.
-Как пропала?
-Её нет внутри. Нигде нет! Валя, помоги найти её. Я чувствую, случилось что-то плохое. Валя, помоги!
Я попытался подняться, опираясь рукой о грязную землю, и с помощью Вали снова оказался на ногах.
-Я отведу тебя в дом. А мы найдём её. Сейчас Антона позову.
-Нет! – заорал я, - Ты не должна говорить родителям!
-Но…
-Принц! – снова заорал я в темноту,- Принц найдёт Алису.
Приходилось перекрикивать шум ливня, вода стекала по лицу и заливалась в рот и глаза, но я не замечал этого. Я был движим лишь необходимостью как можно быстрее отыскать Алису.
Скоро Антон, Валя, я и верный пёс бежали в сторону чёрного леса. Принц бежал впереди, принюхиваясь к мокрой расквашенной земле, но с трудом мог уловить хоть что-то, кроме запаха грязи и травы. Валя освещала дорогу мощным фонарём. Антон волок меня на своих плечах, но старался не отставать даже тогда, когда я падал и поднимался снова, с трудом сдерживая желание свернуться калачиком прямо там. Боль не проходила и рвала всё тело на части, но я старался глушить её и постоянно звал Алису по имени.
Я чувствовал беду и боялся самого плохого. Она могла заблудиться, споткнуться, упасть и потерять сознание. Наверняка, ей очень страшно.
Проваливаясь в грязи, мы пробирались сквозь лесную чащу.
Принц то нападал на след, то терял его и постоянно метался из стороны в сторону.
Крики тонули в шуме дождя и сливались в один протяжный звук, который сложно было разобрать.
-Алиса!
-Алиса!
-Нужно отложить поиски. Мы не найдём её в такую погоду, - прокричал Антон,- Пусть гроза поутихнет.
-Нет, - закричал я,- Я не брошу её. Я найду Алису! С тобой или без тебя, - я оттолкнул Антона и побрёл вперёд, с трудом разбирая дорогу и переставляя ноги.
Вдруг Принц громко залаял и побежал в сторону. Валя тут же направила свет фонаря туда.
-Алиса! – не своим голосом закричал я, увидев неподвижное хрупкое тело у дерева.
Я побежал к ней, но упал прямо в грязь от неожиданно сильного приступа боли. Не останавливаясь, я пополз.
Алиса не подавала признаков жизни. Принц беспрестанно скулил и облизывал ей лицо, пытаясь привести в чувство.
-Святые мученики, - воскликнула Валя, оказавшись рядом,- Она ранена! Антон! Живо! Нужно везти её в больницу. Она умирает!
-Алиса! – рыдал я.
Я видел окровавленное пятно на футболке, которое расплылось от дождя. Не было понятно, насколько серьёзное ранение, но одно было очевидно – Алиса слишком долго находилась здесь в таком состоянии и потеряла много крови. Лицо было совсем бледным.
-Позволь мне, ты не поднимешь её.
Я не стал сопротивляться. Алису нужно было как можно скорее везти к врачам, а меня самого разрывала боль, поэтому, сжав зубы, я позволил Антону бережно поднять девушку с земли.
-Кто? – заорал я в темноту, - Кто сделал это? Я убью тебя! Слышишь? Убью!
Алиса
Я с трудом подняла тяжёлые веки и почувствовала сильную боль от яркого света. Тут же потекли слёзы. Только через несколько долгих мгновений пространство вокруг стало обретать более или менее чёткие очертания. Первое, что я увидела – свои слишком бледные руки поверх белого одеяла. В нос ударил запах лекарств, спирта и дешёвого кондиционера для белья. Подняв взгляд, я увидела покрасневшие от слёз лица своих родителей, потом Максима и, наконец, его родителей. Все они стояли в одной небольшой комнате. Пришлось поднапрячься, чтобы осознать, где я нахожусь.
Мама разрыдалась. Они что-то говорили, но я слышала лишь звон. Сильно зажмурилась и почувствовала жуткую головную боль, но когда вновь открыла глаза – звон пропал.
-Доченька моя любимая, моя единственная! Слава Богу, ты цела!
-Ты нас слышишь?
-Алиса.
-Мама, - ответила я, но услышала лишь слабый шёпот.
-Дайте воды, - скомандовала мама.
Я сделала несколько глотков и ощутила, как прохладная жидкость стекает  по пищеводу. Живот тут же откликнулся бурлением. Сколько я не ела? Давно я здесь? И где я, в конце концов?
-Где я? – слабо прохрипела я,- Где Макс?
Я не могла повернуть голову из-за сильной слабости.
-Я здесь, я рядом, - Макс тут же материализовался прямо передо мной. Он склонился, поцеловал в лоб и нежно, но крепко сжал мою ладонь, стараясь не задеть катетер в запястье.
Родители в изумлении даже отшатнулись в сторону, вопросительно посмотрели на незнакомца, а потом и на самих Адлербергов в ожидании ответа на немой вопрос.
-Это Максим, - запинаясь, ответила Ольга Ивановна.
-Наш сын, - добавил более уверенно Степан Николаевич.
-Почему он целует нашу дочь?
-Потому что они подружились.
Ни я, ни Максим никого вокруг не слышали, мы были друг у друга, этого было достаточно.
-Гроза… - прошептала я.
Макс улыбнулся и погладил меня по голове.
-Я искал тебя и думал только о тебе, милая.
Слёзы покатились по щекам, но Макс смахнул их большим пальцем руки.
-Алиса, доченька, ты знаешь, кто это сделал с тобой? – мама взглянула требовательно на Макса, и тот отступил, нехотя отпустив мою ладонь.
-Ты видела нападавшего? – добавил папа.
-Это была Ирка.
Родители в голос переспросили: «Ирка?»
А вот у Максима сжалась и челюсть, и кулаки.
-Я её убью.
-Я сообщу полицейским за дверью, - решительно сказал Степан Николаевич, - Алиса, эта ненормальная ответит за то, что сделала с тобой. Я тебе обещаю, что лично прослежу за этим.
-Вы её знаете? Эту Ирку? – спросила мама. Она была вне себя от бешенства и, казалось, теряла самообладание.
-Это наша соседка, вроде как. Она очень своенравная девица с отвратительным характером, - ответила мама Максима.
Адлерберги чувствовали свою вину за мои увечья. В конце концов, им доверили девочку, а они не смогли ответственно к этому отнестись.
-И почему эта ненормальная набросилась с ножом на мою дочь, вы тоже знаете? – срываясь на крик, потребовала ответа мама.
-Алиса, что случилось там, в лесу? – папа  присел на край больничной койки.
-Думаю, Алисе нужен отдых, - остановил поток вопросов Максим. Он не сводил с меня обеспокоенного взгляда и готов был сгрести в охапку и утащить подальше от всех.
-Дорогая, мальчик прав. Нам всем нужно успокоиться, - в конце концов, сказал папа.
-Успокоиться? Толя, ты видишь, в каком состоянии наша девочка? Её чуть не убили! Ты понимаешь это? Мы сегодня же перевезём Алису в хорошую Московскую поликлинику.
Я почувствовала, что теряю сознание от того, что меня могут забрать, разлучить с любимым.
-Нет! – воскликнула я, испугав присутствующих. Голос резко вернулся, и получилось довольно громко. Уже спокойнее и сдержаннее я добавила:
- Я не хочу уезжать. Не делайте этого, не забирайте меня.
-Но почему, дорогая? Я ничего не понимаю. Мы увезём тебя домой, и сможем быть рядом.
-Здесь со мной будет Максим.
Я посмотрела на парня, он замер на месте. Макс всё ещё был в грязной мокрой рубахе, его волосы казались пепельными от въевшихся комков засохшей грязи.
-Максим? – не поняла мама, - Причём здесь он?
-Притом. Я не поеду и всё!
Дверь открылась, и в палату генеральской походкой вошёл Степан Николаевич в сопровождении двух полицейских. Один из них, постарше, подошёл к кровати.
-Здравствуй, Алиса, меня зовут Евгений Васильевич, я буду заниматься твоим делом. Как ты себя чувствуешь?
- Так, словно меня ножом пырнули.
В стороне всхлипнула мама.
-Нам нужно задать тебе несколько вопросов. За той девушкой, что на тебя напала, уже выехали. Её допросят и посадят за решётку до выяснения обстоятельств. Чтобы завести уголовное дело, нам нужны твои показания.
- Ты как? – Максим подошёл ближе и снова взял мою ладонь, - Выдержишь? Или мы перенесём это на завтра? – последнее слово он намеренно выделил, глядя в упор полицейскому.
-Всё хорошо, - успокоила я его, - Я справлюсь.
Полицейский откашлялся.
-В таком случае вынужден просить всех покинуть палату.
-Это наша дочь! Я её не оставлю.
-Мама, всё в порядке, просто будьте в коридоре.
-Настя, идём. Такие правила, - папа взял маму за плечи и, борясь с сопротивлением, всё же вывел её за дверь.
-Я буду прямо за дверью, - сказал Максим, поцеловал меня в лоб и вышел.
После продолжительной беседы с сотрудниками правоохранительных органов навалилась дикая усталость. Я послушно отвечала на все вопросы, рассказала о том, что нападавшая неоднократно угрожала, о том, что было в лесу, о ее любви к Максиму и ревности ко мне.
Все вновь собрались в палате к тому моменту, как появился лечащий врач – статный серьёзный мужчина в очках.
-Доктор, мы хотим забрать дочь в Москву. Сегодня же, - последние слова мама особенно выделила. Она сидела рядом с кроватью и гладила меня по руке.
Доктор быстро переглянулся с Максимом.
-Думаю, что должен отказать вам в этой просьбе. Алиса пока слишком слаба для таких дальних поездок. Она потеряла много крови.
Макс улыбнулся и украдкой взглянул на меня.
Папа вздохнул и нежно дотронулся до маминого плеча.
-Доктор, это была не просьба. Мы настаиваем!- не сдавалась та.
-Настя, думаю, доктору виднее. Мы заберём Алису сразу после выписки.
-Когда? – мама требовательно посмотрела на доктора. Она размышляла и, казалось, ещё не приняла решение – согласиться или дальше продолжать настаивать на своём.
-Дня три. Мы должны понаблюдать за состоянием Алисы.
-Да уж, благодаря некоторым наша дочь чуть не погибла.
Макс понял, что это было адресовано ему.
-Я понимаю, что вы злитесь на меня и имеете на это полное право. Но я не собираюсь оправдываться, потому что сам себя за это никогда не прощу. Ваша дочь очень многое для меня значит, и в первую очередь я виню именно себя за то, что с ней случилось. Я оставил её одну, и из-за меня она пострадала.
Я смотрела на Макса глазами, полными от слёз. Крепко сжала его тёплую ладонь. Мама молчала. Она удивилась словам незнакомого ей мальчика и смягчилась, чувствуя его боль, его эмоции по отношению ко мне.
-Я не хочу, чтобы вы забирали Алису. Но не потому, что это сломает мне жизнь, а потому что она сейчас слишком слаба.
-Хорошо, - мама сглотнула подкативший к горлу ком. Ей ещё никогда не приходилось общаться с молодым человеком дочери, и она не совсем понимала, как нужно себя с ним вести, ведь я всегда была затворницей, предпочитающей одиночество, а не компанию сверстников.
-Дайте мне хотя бы одну неделю, - взмолилась я, - Мне нужно закончить картину, и потом я вернусь домой.

Три дня наблюдений тянулись бесконечно долго. Меня постоянно осматривали, ощупывали, перевязывали. Бледно-розовые стены палаты и жёсткое от многочисленных стирок постельное бельё уже сильно раздражали. Единственным украшением во всём этом был только Максим. Он был рядом, каждую минуту. Он читал, целовал, утешал и плакал…плакал тихими ночами, когда думал, что я сплю. И это разрывало сердце на части. Его грустные глаза… у нас оставалась только неделя, а потом меня заберут.
Когда Макс помог сесть на диванчик в гостевом домике, я взяла его ладони и поцеловала их. Он сел у моих ног на колени.
Тяжёлый разговор нельзя было оттягивать дальше.
-Ты должен поехать со мной в Москву.
Макс смотрел с теплом и любовью. Но это было не все. В его глазах я видела тоску.
Он принял решение.
-Ты устала, милая, - он постарался улыбнуться, но улыбка вышла фальшивой.
Максим приподнялся и поцеловал меня в лоб. Это было лёгкое касание, но оно повергло меня в пропасть.
-Я не устала, послушай…
-Алиса, девочка моя, прошу. Давай позже поговорим об этом. Мы дома, мы многое пережили. Ты пережила. Я просто хочу побыть с тобой вдвоём, не думать ни о чём плохом. Только наслаждаться временем, проведённым вместе.
Я только кивнула и смахнула слёзы. Он был прав. Думать о расставании совсем не хотелось.
Мы провели весь день вместе, смотрели фильмы, читали, даже гуляли, потому что погода стояла солнечная и тёплая. Макс постоянно обнимал меня и не сводил  грустного взгляда, когда я не видела этого, словно пытался запомнить каждый миллиметр моего лица, фигуры, улыбку, взгляд, голос. Волосы отливали медью на фоне заходящего солнца. Я повисла на его шее, обвив её руками. Смеялась, а потом умолкла и взглянула в его карие глаза. Я поняла, что он опечален, что снова думает о том страшном дне, когда нам придётся расстаться. Я поцеловала его губы, нос, глаза, щёки, и он рассмеялся.
-Что ты делаешь?
-Я люблю тебя, - прошептала я, внимательно глядя на него. Ждала реакции, любого изменения во взгляде. И глаза вдруг намокли. Он зажмурился, а потом прошептал.
-Ты фея. Моя фея. И даже когда ты покинешь меня, то всё равно останешься ей. Навсегда.

Когда Макс уснул, я незаметно спустилась вниз и достала его портрет. Осторожно дотронулась до лица, написанного маслом, до губ, волос. Он был прекрасен. Хотелось поскорее закончить и одновременно продлить эту работу. Ночь за окном была тихой и очень музыкальной. Природа издавала самые разнообразные звуки, умиротворяла, давала волю фантазии. В ту ночь я не сомкнула глаз.
XII
Макс
Когда я спустился вниз, то застал Алису спящей. На её пальцах были заметны следы свежей краски. Я взглянул на картину. Она была закончена. Прекрасный реалистичный пейзаж, на котором было столько солнца, что, глядя на него, хотелось попасть внутрь холста и остаться там навсегда.
-Тебе нравится?
Алиса неслышно подошла сзади, прижавшись всем телом к моей спине.
-Она бесподобна. Ты обязательно победишь, - я обернулся и внимательно посмотрел ей в глаза.
-Мне это больше не интересно.
-Что?
-Я не хочу побеждать.
-Я тебя не понимаю, Алиса. Это ведь было твоей целью. Ты так долго этого хотела. Что случилось теперь?
-Я не хочу выставляться, рисовать, разговаривать с людьми, улыбаться, делать вид, что всё прекрасно. Я ничего не хочу, если рядом не будет тебя.
-Но это твоя жизнь, - я не договорил.
-Ты – моя жизнь! Ты – моё будущее!
Алиса
Я кричала ему в лицо слова, которые так давно пыталась сказать. Это же было очевидно, неужели он ничего до сих пор не понял? Я приехала сюда одним человеком, девушкой, мечтающей писать, побеждать, быть узнаваемой. Но теперь изменилась, и мечты стали другими. Всё изменилось, перевернулось с ног на голову.
-Твои картины покорят сердца. Ты должен показать их всему миру!
-Мы уже обсуждали это, - Макс говорил тихо.
-Нет! Ты не прав. Ты не можешь решать за других людей. Ты не можешь знать, что они подумают о тебе.
-Но я знаю, - вдруг воскликнул Макс, - Я это знаю, пойми! Это не плод моей фантазии, Алиса. Я пробовал. Пробовал, понимаешь? Втайне от родителей я отправлял некоторые свои работы. И мной восхищались и просили приехать. Со мной хотели работать. Но когда я высылал своё фото, переписки прекращались. Передо мной каждый раз извинялись и исчезали.
Я замерла. Слова застряли в горле, так и оставшись не досказанными, не произнесёнными вслух. Макс отступил на шаг и хотел уйти, но я схватила его за руки и с силой обняла, прижав к себе. Если он ждал, что я позволю ему вот так уйти и снова забиться в своей тесной раковине гнева и обиды на весь мир, то он ошибался. Я не оставила бы его, как бы тяжело нам обоим не было.
-Пожалуйста, не уходи. Я и так скоро уеду.
Макс остановился, словно его ударили в спину, и зарылся пальцами в мои волосы. Он полной грудью вдохнул мой запах, но сдержал слёзы, с силой зажмурив глаза.

Когда Максу пришлось уйти на занятие, я одна сидела на мостике и думала. Последний разговор с родителями ещё больше расстроил. Они то и дело спрашивали, когда я закончу, стремясь как можно скорее забрать домой. Но я не хотела возвращаться, хотела остаться здесь, с Максом. Была еще одна огромная проблема – этого, по всей видимости, не хотел сам Макс. Он постоянно твердил о светлом будущем, о том, что я должна уехать, продолжать жить и забыть о нём. Но я не понимала – неужели моя жизнь закончится, если я просто останусь с ним? Почему он считает, что рядом с ним мне не место? Ведь он самый обычный человек, и мне с ним хорошо. Почему он готов пожертвовать нашим общим счастьем ради того, чтобы я жила вдали? Зачем хоронит себя раньше времени? Почему считает, что не заслуживает меня? Он готов отречься от своих чувств ради моего мифического счастья с кем-то ещё, когда-то в будущем. Разве он не понимает, что я не готова на это. Казалось, что жизнь до приезда к Адлербергам была лишь каким-то нечётким смазанным сном. И лишь там, в гостевом домике, я обрела себя, обрела любовь, проснулась и ожила.

-Когда ты уедешь, это его убьёт.
Валентина подошла сзади и, казалось, понимала, о чём думала я. Женщина ходила мрачнее тучи с тех самых пор, как я попала в больницу.
-Это убьёт нас обоих.

Я обнимала Макса. Мы смотрели на законченный портрет девушки перед холстом.
-Она прекрасна.
-Это ты прекрасна.
Я посмотрела на него.
-Я не уеду.
-Ты должна.

Следующий день я использовала, чтобы сделать больше фотографий с Максом. Я хотела оставить в памяти телефона всё, что с ними происходило: наши прогулки на Ветре, игры с Принцем, поход в лес и, конечно, старый дуб. Он привязал к моим косичкам воздушные шарики, и косички взлетели вверх. Я прыгала и бегала, как ребёнок, смеясь и радуясь, а Макс смеялся вместе со мной, фотографируя каждое движение. Адлерберги устроили пикник на берегу озера. Тот день мы все вместе провели на природе.
-Ещё!
-Боже, ты меня измотала, может, хватит?
-Ещё один. Ну, пожа-а-а-луйста!
-Ладно, но это последний.
Мы лежали на траве, потом купались, Принц присоединился  и от души плескался, брызгая во все стороны. Он выскакивал из воды и начинал резво трясти и крутить головой, обливая водой родителей Максима. Те смеялись и пытались укрыться от брызг.
-Ты должен купить себе телефон. Мы будем созваниваться и переписываться.

Ночью мы не могли уснуть. Я прижалась к Максиму, нежно выводя указательным пальцем узоры на его груди. Он обнял меня одной рукой и гладил плечо.
-Не люблю телефоны.
-Это ради меня.
-Ради тебя… - задумчиво повторил Макс, - Хорошо.
-Где уверенность в голосе, я не поняла?
-Мне будет сложно, Алиса.
-Что именно? – я приподнялась и серьёзно посмотрела на него.
-Писать тебе, звонить, но не иметь возможности коснуться, обнять, поцеловать.
-Что ты предлагаешь?
-Возможно, нам обоим будет гораздо легче, если…
-Если что? Если мы вообще не будем общаться? Ты это хочешь сказать?
Он не ответил, отвёл взгляд в сторону.
-Ты хочешь расстаться? Вот сейчас?
-Алиса.
Я соскочила с кровати, не веря тому, что он сказал.
-Ответь мне. Ты хочешь забыть всё, что между нами было? Просто взять и забыть? Вычеркнуть меня из своей памяти?
Макс тоже встал и попытался обнять меня, но я с силой оттолкнула его. От этого в его взгляде мгновенно отразилась боль. На мгновение он оторопел, я воспользовалась этим и выбежала из комнаты. Открыла стеклянную дверь нараспашку и вышла на улицу, в тишину, где был слышен лишь стрекот кузнечиков. Больше не заплачу. Сколько можно реветь? Это не изменит того грустного факта, что я ему не нужна!
-Я привык быть один, - тихий голос сзади. Спасибо хоть, что дал пару минут побыть наедине со своими безрадостными мыслями.
-И, чтобы ты знала, мне не будет легче взять и всё обрубить, раз и навсегда. Звонить тебе, зная, что уже не будет так, как сейчас, писать тебе, желая всё сказать в глаза. Это издевательство. Мы будем только мучить друг друга, разве ты не понимаешь?
Подошёл почти вплотную, но не коснулся. Я бы точно отстранилась, видимо, он это понимал, чувствовал холод, исходящий от меня.
-Я тебе не нужна, - я всё так же смотрела в ночное небо,- И не была нужна. Никогда. Для тебя всё это было лишь мимолётным увлечением. Как удачно в твоей жизни появилась незнакомая девочка, скрасившая твоё одинокое лето. Но для меня это было чем-то больше, ведь я влюбилась, -  обернулась и посмотрела прямо в его глаза, - Нет, я полюбила всем сердцем, душой и полюбила чёртово эгоиста, который думает только о себе.
-Алиса…
Чуть не коснулся.
-Не трогай меня! Не смей прикасаться ко мне, если для тебя это всего лишь игра. Знаешь, что ты делаешь? Ты просто берёшь и отпускаешь меня.
-Я отпускаю тебя, - он всё же прижал меня к себе, и я позволила себе расплакаться.
Мы стояли так очень долго. Максим гладил меня по спине, волосам, захлёбываясь собственной ненавистью к слабости, которую не мог в себе перебороть, а я рыдала, сжав до боли ладони в кулаки.
Утром мы расположились в летней беседке, в саду. Я читала вслух, а Максим положил голову на мои колени и постоянно щекотал их травинкой.
-Ты просто невыносим! – я злилась и смеялась одновременно, не в силах понять, какое чувство преобладало в тот момент,- Так ты ничего не поймёшь.
-Я всё понял и запомнил в мельчайших подробностях,- Макс притянул меня ближе к себе и поцеловал. Книга чуть было не выпала из рук, когда я услышала аккуратное покашливание за своей спиной.
- Простите, но вынуждена отвлечь вас друг от друга.
Это была покрасневшая от смущения мама Максима. Она подошла совсем неслышно, но никак не ожидала, что прямо на её глазах развернётся романтичная сцена.
-Ольга Ивановна, извините, мы не слышали, как вы подошли, - я готова была сквозь землю провалиться от того, в каком виде нас застала хозяйка поместья.
-О, дорогая, ничего страшного, - женщина откашлялась снова, - Непривычно, конечно, но в целом всё хорошо.
-Мам, - улыбнулся Макс, прерывая сбивчивый монолог матери, - Что случилось?
Он в отличие от меня никакой неловкости не испытывал.
-Вообще-то я пришла позвать вас на семейный обед.
-Отлично, потому что я голоден как волк, - парень чмокнул меня в губы и помог встать, крепко обняв.
-Я в состоянии идти сама, - рассмеялась я, но тут же завизжала, потому что оказалась перекинутой через плечо.
-Макс!
Весь обед семейство обсуждало детство Максима, его мама показывала детские фотографии сына до случившегося с ним горя и делилась со мной его проделками.
-Если бы я знал, чем обернётся всё это сборище, то утащил бы Алису в лес дремучий подальше от вас, - бурчал под нос Максим.
-Ты что! Мне очень интересно! Теперь я знаю, чего от тебя можно ожидать, - смеялась я.
-Ничего ты не знаешь. На фотографиях мелкий наивный сопляк, теперь я могу творить гораздо более изощрённые и грязные делишки.
Макс сделал глоток вина из хрустального бокала.
-Милая, у меня есть для тебя подарок, - в предвкушении улыбнулась женщина.
-Подарок? Мне как-то неловко.
-Не придумывай, это от всего сердца, и я очень обижусь, если ты его не примешь.
-Поверь, - подал голос из кресла напротив Степан Николаевич, - Она меня потом живьём съест.
-Ну, - смущённо сказала я, - Раз такое дело, то я просто не могу не принять его, что бы это ни было.
-Вот и отлично, - Мама Максима обернулась и достала из-за спины толстую книгу.
-Это же…
-Да, Это Данте. Книга тебе очень понравилась, когда ты приехала к нам. Читая её, ты будешь вспоминать нас. Алиса, мы очень рады, что познакомились с тобой, поверь.
-Ольга Ивановна! – я в чувствах обняла женщину, а потом и её супруга, - Мне так приятно, спасибо большое! Я обязательно уделю ей самое почётное место в своей небольшой коллекции.
-Я хочу, чтобы ты знала, что такой милой девушки я ещё никогда не встречала. Когда Стёпа сказал, что приедет молодая художница, то я ожидала увидеть в своём доме бритую наголо девицу, тело которой будет исписано татуировками, ведь современная молодёжь такая странная. Но ты покорила меня с первого взгляда. Оставайся такой как можно дольше, в этом твоя красота и сила.
-Я не знаю, что сказать. Мне никогда ещё не говорили таких слов. Наверно, я просто не знаю, как реагировать на комплименты.
-Давайте просто выпьем за наше прекрасное лето, - поддержал глава семейства и поднял свой бокал.
Макс
Уже утром ее должны были забрать. Я молчал и не мог отвести взгляда с Алисы. Сколько совершенно разных людей будет её окружать изо дня в день в огромной шумной Москве. Сколько разных мужчин будут смотреть на МОЮ Алису, на МОЮ девочку. Сколько приключений и новых знакомств её ждёт ТАМ, где нет места мне.
-Что ж, - откашлялся я, прочистив горло глотком дорогого вина, - Нам пора побыть вдвоём, поэтому мы вынуждены покинуть этот чудесный дом, полный слёз и вздохов.
-Мог бы и поддержать, - покачал головой папа.
-Мне кажется, вы уже закончили прощальную панихиду. Ничего страшного не происходит. Алиса возвращается в свою страну чудес из нашего забытого Богом места, вот и всё.
Родители переглянулись, не совсем понимая, к чему я клоню, но Алиса понимала всё. Она не стала ничего добавлять, лишь попрощалась и вышла следом за мной.
Весь вечер мы катались верхом на Ветре, носились с Принцем по саду и прилегающим окрестностям, гуляли в лесу и долго сидели на своём любимом дубе.
Алиса придумывала сказку, в которой мы были хранителями леса и всего живого, что в нём живёт. Мы следили за порядком, помогали попавшим в беду животным, птицам и насекомым, обладали магией исцеления, могли управлять погодой и, когда видели засуху, призывали дождь, чтобы растения вдоволь могли напитаться влагой. В её сказке мы были практически всемогущими, но при этом справедливыми и добрыми ко всему живому. А самое главное – впереди у нас была целая вечность, которую мы проведем вместе.
-Я буду скучать по этим местам, - призналась Алиса, - Я рада, что сегодня мы все их посетили. И Принц, Ветер…они такие замечательные.
-Ты бы хотела, чтобы каждый день был таким? – я закрыл глаза.
-Ты же знаешь, что да. И это возможно. Я могу остаться, и все наши фантазии станут реальностью, - сердце забилось быстрее, а пальцы сжались в кулаки.
-Ты должна отучиться и стать знаменитой художницей, - я постарался сказать это с улыбкой, но глаза оставались грустными.
Алиса лишь вздохнула. Она это уже слышала.
-Да-да, - и девушка слезла с дерева.

Я не спал в ту ночь. Последнюю нашу ночь.
Смотрел на недавно уснувшую Алису, накручивая на палец локон её рыжих волос. Она всегда вздрагивала во сне, и я привык к этому, стараясь каждый раз крепче прижать к себе. И Алиса действительно успокаивалась, чувствуя мое тепло. Я знал, насколько сильно мне будет не хватать этих моментов, многого будет не хватать.
Гостевой домик, в котором я привык быть один, скрываясь от посторонних глаз и внимания, теперь не будет местом спасения и спокойствия. Он станет моей тюрьмой, клеткой, напоминающей об Алисе. Каждый его уголок будет болью отдаваться в памяти. Никакой ремонт не сможет этого изменить. Ничто не поможет забыть милую Алису. И я должен был принять это, как бы больно не было. Я отпустил её в счастливое будущее, где Алиса сможет гордиться своим любимым, а не стесняться его.
Пусть она говорит, что я для неё самый красивый, любит таким, какой я есть. Но и она сломается после косых взглядов и неловких слов, касающихся моей внешности. Я был готов ехать с ней, стать частью её жизни, но боялся, что со временем она поймёт, что совершила ужасную ошибку, возненавидит меня, осознав, что вокруг много красивых мужчин. И вот это меня убьёт. Алиса просто многого не понимала и не предвидела, зато я обдумал миллион самых разных вариантов. Лучше отпустить любящего человека, чем видеть, как этот человек начинает тебя презирать, боясь признаться в этом себе и окружающим. Я должен был отпустить Алису ради неё же. Должен!
Я нежно дотронулся до её плеча и представил, как другой мужчина касается бархатистой мягкой кожи. Грудь сдавила ненависть ко всем мужчинам земного шара.
XIII
Алиса
То страшное утро наступило. Я с тяжёлым сердцем посмотрела на собранные вещи. Антон уже стоял позади, ждал, пока ему отдадут приказ отнести их в машину приехавших за мной родителей. Максим молчал, и я никак не могла понять, о чём он думает.
-Ты проводишь меня? – проглотив подходящий к горлу ком, спросила я.
Он поднялся с дивана и взял меня за руку. Я выдохнула с облегчением. На какое-то долгое мгновение подумала, что он даже провожать не станет, оставшись в домике. Но он шел со мной.
Родители стояли у машины.
-Может, передумаете и останетесь на обед? – с надеждой в голосе спросила Ольга Ивановна, она хотела, чтобы у нас с Максом было ещё хоть немного времени побыть вместе.
-Спасибо, но мы хотим быстрее добраться домой и сводить Алису куда-нибудь. Мы сильно соскучились по ней, - ответила мама.
-Да-да, мы понимаем, конечно.
Макс поздоровался рукопожатием с папой и кивнул маме, которая старалась не смотреть прямо на него, а неловко отводила взгляд в сторону. Мне стало настолько стыдно за её поведение, что я хотела сказать ей это прямо в глаза.
-Дорогая, я так рада тебя видеть! Ты не представляешь! У нас с папой большие планы на тебя до конца лета, - мама заговорщически улыбнулась, сжав меня в объятиях.
-Звучит здорово, - слабо улыбнулась я, но улыбка не коснулась глаз.
-Надеюсь, твоя картина закончена? – спросил папа.
-Да.
-Вот и замечательно. Думаю, теперь мы со спокойной душой можем возвращаться домой. Ты как себя чувствуешь? Дорогу перенесёшь?
-Да.
Других слов я не находила. И жутко боялась взглянуть на Макса, хотя всем сердцем и душой хотела посмотреть в его карие глаза ещё раз.
Взрослые попрощались между собой, и родители сели в машину. Я открыла дверцу, но не стала садиться в салон.
-Я скоро, - задыхаясь, сказала я. Сердце готово было вырваться из груди, а воздух в лёгких вдруг резко закончился.
Ольга Ивановна плакала. Она с чувством обняла меня.
-Приезжай в любое время.
-Мы тебе всегда рады.
-Хорошо.
Подошла Валентина. Её глаза были влажными, она старалась незаметно промокнуть их носовым платком.
-Вернись к нам, - прошептала она тихо, прижав меня к своему мощному телу.
-Обещаю.
Макс
Я стоял в стороне, не мог взглянуть на нее, хотя был готов броситься в ноги и умолять остаться.
Алиса подошла, глотая слезы.
-Макс.
Наши взгляды встретились. При виде тоски в её глазах грудь сдавила боль. Руки безвольно висели вдоль тела.
-Только скажи… попроси, и я останусь. Я брошу всё ради тебя, Макс. Любимый.
Да! Да! Останься! Мы будем вместе навсегда!
-Тебе пора, принцесса, - лишь тихо ответил я.
Алиса всхлипнула.
-Макс.
Я отвернулся.
-Я люблю тебя!
-Уходи, прошу тебя.
Алиса
Не сдерживая больше слёз, я направилась к машине. Обернулась лишь раз и увидела удаляющегося Максима. Это было так больно, я испугалась, что потеряю сознание.
Я видела расстроенные лица Адлербергов, видела, как вытирает неостанавливающиеся слёзы Валентина, видела грустного Антона. Даже садовник – милый старичок с добрыми глазами и сердцем смотрел мне вслед и махал грабельками. Но Макса не было.
Стекло опустилось.
-Дочка, нам пора, - мягко сказала мама.
Макс
Я смотрел в окно и чувствовал, как начинают гореть шрамы. И не было на небе ни облачка, они горели от боли, которую я испытывал из-за расставания.  Я просто стоял и смотрел, как моя любовь, фея, моя девочка садится на заднее сидение машины. Её огненно-рыжие кудри взметнулись от порыва ветра, закрыв прекрасное лицо.
Она любит меня! Она сказала это! Она хотела остаться, а я отпустил. Да кто я после этого?
Трус.
Слабак.
Ничтожество.
Просто взял и разрушил всё, оттолкнул единственного человека, полюбившего меня таким, какой я есть и каким, возможно, останусь до конца своей жизни.
Где-то рядом послышался истошный собачий лай, и в следующую секунду к отъезжающей машине подбежал Принц. Он прыгал в окно, пытаясь дотянуться до Алисы, лаял, скулил. Даже Принц, который не любил людей, полюбил Алису.
-Плевать! – рыкнул я и выскочил из дома. Я должен был остановить её и готов был умолять остаться. Я не трус. Не слабак. Я люблю.
-Алиса!
Алиса
Машина уже тронулась с места. Принц истошно лаял и бежал следом. Я открыла окно, чтобы крикнуть ему «Прощай».
-Алиса!
Это был Макс. Он бежал за машиной.
-Я люблю тебя! Слышишь? Люблю!
-Папа, останови машину! – прокричала я, дёргая ручку двери, но та была заблокирована. Я дёргала, но она никак не открывалась. От этого стало так больно, что хотелось разбить стекло.
-Что? – папа недоумённо посмотрел в зеркало заднего вида.
-Останови!
-Алиса, перестань, - строго посмотрела на меня мама.
-Нет, прошу вас! Остановитесь! - отчаянно кричала я, но папа лишь поднял стекло моего окна. Я обернулась, барабаня в заднее окно. Макс продолжал бежать.
Он любил меня. Он сказал это.
-Я люблю тебя, - тихо заплакала я в ответ.
Он ещё долго бежал, пока не упал без сил на пыльный асфальт, содрав колени в кровь.
***
Наушники в ушах, музыка на полную громкость, холст и тёмные краски. Ночь, наш лес. Я рисовала 24 часа в сутки. Только это не спасало. Но благодаря рисованию я не сошла с ума. Вот уже неделю я не видела Его. Осталось лишь перелистывать снова и снова сделанные перед отъездом фотографии в телефоне.
Макс.
Я гладила его лицо на дисплее смартфона, представляя, что он чувствует мои прикосновения сквозь расстояние. Я больше не испытывала никаких эмоций, слёзы высохли через четыре дня. Они просто закончились в какой-то момент, и я больше не могла плакать, хотя хотела. Больше ничто не интересовало. Целыми днями я не выходила из комнаты без особой на то надобности, утоляя свою душевную боль громкой музыкой и рисованием.
На картине были два чёрных силуэта, уходящие вдаль, в темноту. Я больше не прикасалась к ярким светлым оттенкам и больше уже не улыбалась.
Родители пытались поговорить со мной, говоря избитые фразы, типа «первая любовь случается с каждым, но проходит так же быстро, как и возникает» или что «впереди меня ждёт много интересного, к этому нужно быть готовой, а не ставить на себе крест из-за изуродованного озлобленного на всех мальчика».
Тогда мы ссорились, потому что я не хотела слушать, как отзываются о Максиме мама и папа. Становилось только хуже. Их разговоры приводили только  к ссорам.
Я спускалась завтракать и ужинать, на автомате слушала беседы родителей, выпивала несколько кружек крепкого кофе и снова поднималась к себе. Жизнь ДО снова накрыла меня с головой. И я её ненавидела. Я ждала первой возможности уехать к Максу.  Как только останусь одна, куплю электронный билет на поезд и вернусь к любимому. Мне было плевать, ждёт он меня или нет. Нужно либо продолжать, либо поставить жирную точку. Жить в подвешенном состоянии я больше не могла и не хотела.
Отцу часто кто-то звонил и молчал в трубку. А когда он перезванивал – на другом конце провода не отвечали. Я хранила хрупкую надежду на то, что это Макс. Нужно было выкрасть телефон и переписать номер.
Макс
Я снова молчал. Голос в трубке лишь в очередной раз вздохнул и отключился. Я сидел в своей комнате и тупо смотрел на экран нового мобильника. Дурак, так и не записал её номер. Дурак! 
Благодаря родителям я узнал телефон её отца, однако вот уже несколько дней так и не мог решиться хоть что-то сказать, когда на звонок отвечали.  Набирал выученные наизусть цифры и молчал, забыв все слова, которые знал. 
Дни и ночи длились бесконечно долго, но я не мог спать, не хотел есть. Только рисовал. Вся комната была усыпана изрисованными листами бумаги: её губы, глаза, профиль, кудряшки, её тонкие запястья, очертания груди. Я не мог остановиться и подавлял в себе желание уехать к ней. Но в очередной раз, набирая номер телефона, с надеждой и страхом ждал, что ответит именно она.  Её портрет всё ещё стоял в углу комнаты на мольберте. Я часами мог смотреть на неё, возрождая в памяти дни, проведённые вместе. Так было легче представлять, будто она снова здесь, просто внизу, готовит кушать или рисует, или читает… что угодно, но здесь, рядом. Я надеялся, что хотя бы её боль уже утихла, что ей гораздо легче, чем мне.
Валя часто забирала поднос с нетронутым обедом. Потом обязательно приходили встревоженные родители и умоляли вернуться к нормальной жизни, к ним. Они даже звонили её родителям, просили привезти Алису, но получали вежливый отказ. Алиса слишком занята и готовится к новому учебному году. Я слышал всё это и только ухмылялся. Само собой, не в этом дело. Они просто не хотят, чтобы их дочь встречалась с уродом. Я понимал их и, каждый раз касаясь кожи на лице, удивлялся смелости Алисы. Как она вообще могла меня полюбить? Вот и родители её удивлялись тоже.
Так проходили дни, так тянулись длинные ночи. И я молил Бога послать грозу и дождь, чтобы физическая боль заглушила душевную хотя бы ненадолго.
XIV
Настал конкурсный день в школе искусств. Родители, преподаватели и независимое жюри, состоявшее из семи искусствоведов и художников, расселись в огромной аудитории. Перед ними стояли накрытые полотнами мольберты. Их было 12, и студенты стояли каждый рядом со своим.
Я без каких-либо эмоций перевела взгляд с приветствующего нас декана на родителей, и те оживлённо помахали в ответ. Они были в восторге от моего пейзажа и были уверены в победе.
-Напоминаю вам, дорогие члены комиссии и уважаемые студенты, что победитель нашего внутреннего конкурса получит возможность выставить свою работу в Третьяковской галерее.
Все зааплодировали. Все, кроме меня, которая чуть ли ни больше остальных хотела в самом начале пути победить. Теперь моя цель изменилась.
-Думаю, мы не будем долго томить уважаемых гостей и приступим. Я открываю картины, вы подходите и оцениваете. Не торопитесь, после осмотра всех работ у вас будет время, чтобы прийти к общему решению.
Члены комиссии согласно кивнули.
Среди участников и остальных присутствующих ощущалось волнение.
Первая картина была пейзажем. Закат над океаном. Я все уже видела и даже не смотрела в их сторону, продолжала смотреть в неопределённую точку на дальней стене. Семь независимых членов комиссии столпились у картины, тихо обсуждая мельчайшие детали и параллельно делая отметки в своих блокнотах. Вторая картина представляла собой натюрморт с замысловато задрапированной тканью поверх стола. Я слышала похвальные фразы в адрес одногруппника. Его стиль понравился судьям. Следующие три пейзажа были тоже интересными, но родители жестами показывали мне, что моя картина лучшая.
Да, я это и сама знала.
Комиссия бурно обсуждала каждую работу, делая замечания и отмечая плюсы. Когда настала моя очередь, я не чувствовала ни капли волнения, только молча скинула плотную ткань с картины, отступила на шаг и услышала громкие вздохи родителей.
Те не верили своим глазам, ведь там должен был оказаться пейзаж, который они собственными глазами видели, выезжая из дома. Но теперь члены комиссии лицезрели портрет неизвестного художника, пишущего мой портрет. Его лицо было хорошо видно, и в нём отражалась вся та сосредоточенность и любовь, с которой он работал над картиной.
Семь человек подошли ближе, поправив свои очки. Они вглядывались в каждую деталь, каждый мазок, рассматривали каждую тень и блик. Среди остальных присутствующих в зале был слышен шёпот. Никто не понимал, что же такого особенного увидели судьи. Мою картину обсуждали дольше, чем остальные.
-Сколько чувств, вы только взгляните!
-Сколько экспрессии! Такое ощущение, что он стоит сейчас рядом, и прямо перед нами пишет портрет.
-Посмотрите внимательнее на выражение его лица, как чётко переданы линии и тени.
-Это вас он рисует? – один из судей обернулся ко мне.
Я кивнула в ответ. Отрешённость сменилась заинтересованностью, я внимательно вслушивалась в комментарии судей. Они и словом не обмолвились о шрамах Макса, словно не замечали их. Члены комиссии были в восторге и быстро строчили целые предложения в своих блокнотах.
Когда всё было закончено, и судьи удалились для принятия решения, ко мне подошли родители.
-Что это? – раздражённо спросила мама, теребя в руках кожаную ручку сумки, - Где твой прекрасный пейзаж, Алиса?
-Дорогая, тише, прошу, - шепнул папа, - Ты привлекаешь к себе внимание. Дома поговорим. Сейчас уже не важно.
-Алиса! – я услышала зычный голос Цербера. Он вырос передо мной широкой стеной, как любил это делать, обнял горячо, отошёл на шаг и внимательно посмотрел мне в глаза, - Какой замечательный портрет! Ты превзошла саму себя! Я всегда знал, что ты способная студентка, но не ожидал таких результатов. Видно, что картина написана с любовью.
-Спасибо, Александр Валентинович, - я улыбнулась впервые за долгое время. План удался, - Вам правда нравится?
-Несомненно! Я даже подумываю просить тебя разрешения повесить эту работу в стенах нашей академии. Конечно, после того, как она украсит Третьяковку.
-Вы думаете, я могу победить?
-Я даже не сомневаюсь!
Родители переглянулись между собой.
-Александр Валентинович, видите ли, Алиса планировала выставить другую работу. Там был просто превосходный пейзаж.
-Что ж, я рад, что она передумала. Вы видели, сколько пейзажей сегодня было? Посмотрите на работу дочери как ценители искусства, а не как родители, и многое поймёте. Иногда просто необходимо менять угол зрения. И я о другом зрении, - мужчина загадочно улыбнулся, подмигнул мне и ушёл.
-Настя, вот видишь, всем понравилось. Может, тебе не стоит так злиться на Алису?
Я посмотрела на папу с благодарностью.
-Почему ты нам не сказала? Я злюсь не из-за картины, а из-за того, что ты не доверилась нам.
-Мама, давай только честно, ты бы позволила поменять выставочную работу?
Мама хотела что-то ответить, но вдруг замолчала и потупила взор в пол. Нет, она бы не позволила ни за какие деньги.
-Вот видишь. Это и есть ответ на твой вопрос. Для меня всё, что здесь сегодня происходит, имеет несколько иное значение, чем для вас. Я изменилась. Всё изменилось для меня. И вам нужно с этим смириться.
-Это из-за того мальчика? – по-доброму спросил папа.
Я только кивнула.
-Если вы хотите, я могу рассказать вам о нём. Он замечательный! Он…
Мама не выдержала, смахнула слёзы и прижала меня к себе.

В тот день я снова улыбалась. После длительного перерыва я вновь почувствовала себя счастливой, и для этого было сразу несколько причин. Во-первых, я победила, и моя работа должна была отправиться в Третьяковскую галерею. А во-вторых, весь вечер мы провели с родителями в гостиной, пили горячий шоколад, и я рассказывала о лете, проведённом в семье Адлербергов, о Максе, которого встретила совсем неожиданно, о том, как увидела его впервые и о том, чем мы занимались жаркими летними днями. Я говорила о его шрамах, о том, как он справлялся со своей болью, об отношении окружающих и о секрете, которых хранил от родителей, чтобы те не чувствовали своей вины. Говорила с упоением о его таланте, о характере… обо всём. И почти всё это время мама тихо вытирала слёзы, видя, с какой любовью я говорю про Максима. Моя история задела за живое обоих, ведь они сами прошли через первую любовь, через привязанность и расставание, встретили друг друга и влюбились в тот же самый миг. Они прониклись симпатией к Максиму и решили познакомиться с ним ближе, а также извиниться за своё поведение. В тот вечер родители поняли, почему я так с ним сдружилась, почему не хотела уезжать. Они поняли, что их девочка впервые полюбила. Но даже не это было самым главным – я первый раз в жизни чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Меня разбудил телефонный звонок. Это был домашний телефон в гостиной. Я слышала, что трубку снял папа. Постаралась прислушаться, но меня вдруг окликнули.
-Детка, спустись, тебя к телефону.
Неужели это Макс? Он позвонил!
Я соскочила с кровати и в два прыжка слетела по лестнице, выхватила у отца трубку и ответила:
-Да?
Голос дрожал от волнения, ещё и папа стоял рядом и загадочно улыбался.
-Алиса, доброе утро. Извини, что так рано, но я звоню по делу.
Это был не Макс, а декан. Улыбка сползла с лица.
-Здравствуйте, Борис Витальевич.
-Очень влиятельные в области искусства люди заинтересовались юным талантливым художником, работы которого ты показывала на телефоне. Они хотят лично с ним познакомиться и предложить сотрудничать. Более того, они восхищены его талантом и пророчат большое будущее. Первым делом эти люди хотят посмотреть на его картины вживую. Ты можешь устроить эту встречу?
Нет! Это был не Макс. Но это было даже лучше! Я снова увижу его! И они все увидят его!  Им не важно, как он выглядит, ведь их заинтересовали его работы. Мечты сбываются! Всё сбывается!
-Алиса?
Голос в трубке… точно. Я все ещё была на связи, опять задумалась во время разговора и умчалась на тройке гнедых в мир фантазий.
-Да, Борис Витальевич! Конечно, я смогу. Дайте мне пару дней устроить всё.
На том конце провода послышался смех.
-Вот и здорово. Я тебе позвоню.
XV
Я снова оказалась там.
 Огромный дом, шикарный сад, гостевой домик… он снова рядом. Воспоминания тяжёлым булыжником ударили в голову, и стало трудно дышать. Сердце заколотилось внутри, мне хотелось выскочить из машины на ходу, не дожидаясь, пока та затормозит у большого крыльца. Хотелось ворваться в дом и обнять Макса со всей силой, на которую я была способна, погладить его по спине и сказать, что всё получилось, что я смогла, и теперь его жизнь изменится.
На крыльце ждали Ольга Ивановна и Степан Николаевич. Они улыбались, Валентина безостановочно теребила край фартука, кусая губы, чтобы не заплакать. Но в этот раз это были слезы радости.
Я выскочила из машины и обняла Адлербергов.
-Девочка наша, наконец-то ты вернулась, - воскликнула хозяйка дома.
-Мы тебя заждались, - добавил её статный супруг, - Надо же, как ты выросла!
-Да-да, - рассмеялась я.
Родители уже поднялись по ступеням крыльца, но не торопились отвлекать нас от объятий. С ними были ещё трое мужчин, все обменялись рукопожатиями.
-Это Борис Витальевич, мой декан. Он организовывает выставки в галереях Москвы.
-Какой приятный и неожиданный сюрприз, - смутилась Ольга Ивановна, взглянув на мужа.
-О, для меня большая честь познакомиться с родителями талантливого юного художника. Ваш сын прекрасно рисует!- ответил Борис Витальевич.
Вперёд выступил высокий пожилой мужчина в очках и дорогом костюме.
-Меня зовут Сергей Семёнович, а это Алексей Васильевич. Мы занимаемся поисками новых талантов в области живописи и их дальнейшим продвижением. Работы вашего мальчика очень нас заинтересовали. Если хорошо потрудиться, то мир откроет для себя нового Репина и Шишкина.
-Максим поразил нас, - добавил второй мужчина пониже, - И это несмотря на то, что мы видели его картины только на экране смартфона. Не терпится посмотреть на них вживую.
-Это так неожиданно, клянусь Богом! Я сейчас в обморок упаду, - вздохнула Ольга Ивановна.
-Вы заходите в дом, выпьем чаю с дороги, - Степан Николаевич пригласил гостей внутрь.
Я тем временем с чувством обняла Валентину.
-Как он?
-Теперь всё будет хорошо, - выдохнула женщина, - Я знала, что ты сдержишь слово и вернёшься.
-Я не могла поступить иначе.
-Он звонил тебе.
Я отшатнулась.
-Звонил?
-Да, твоему отцу.
-Но мне ничего не говорили.
-И он ничего не говорил. Он звонил и молчал в трубку, не мог ни слова сказать. Каждый раз он ждал, что ответишь ты.
-Господи, папа не говорил мне об этом.
-Алиса, твои родители сказали Адлербергам забыть номер телефона и больше их не беспокоить. Я молила Бога каждый вечер, чтобы случилось чудо. И вот ты здесь. Как тебе удалось?
-Я просто рассказала всю правду, рассказала про Максима, какой он замечательный. Теперь мы будем вместе.
-Девочка моя, - Валентина всё - таки расплакалась и снова сжала меня в своих крепких объятиях.
Ольга Ивановна дождалась меня и с улыбкой сказала:
-Алиса, милая, не могла бы ты сходить в гостевой домик? Максим там.
Я только кивнула и тут же ушла. Не заметила, как пересекла расстояние от особняка до нашего маленького домика, как открыла входную дверь и переступила порог.
Здесь всё было по-прежнему, таким, как я запомнила: камин, медвежья шкура, распахнутое настежь окно, свечи почти полностью оплавились, значит, Макс их использовал так же часто, как и я.
Часть сердца, что я там оставила, снова вернулась, и на душе стало необычайно легко, словно паззл, который не удавалось сложить, всё же склеился, и теперь вся картина была видна целиком.
Я вышла в сад. Он был там. На мостике. Кидал камни в озеро. Он расстроен или злится?
-Макс, - прошептала я, вдруг потеряв остатки смелости. Широкая белая рубаха снова закрывала шрамы, которые он перестал скрывать, когда я была рядом. Светлые непослушные кудри золотистым веером кружили на ветру и наверняка лезли в глаза. Как же я любила убирать их, касаться мягких волос, которые прятали прекрасные карие глаза. Улыбнулась, заметив, что Максим без обуви. Это я научила его быть ближе к природе.
-Макс! – крикнула уже громче, а из глаз потекли слёзы. Я не была уверена в том, что он подойдёт, что вообще обрадуется. Ведь это он отпустил меня, отвернулся в тот самый день. Это он тогда ушёл. И теперь, стоя там, я уже не верила, что действительное слышала его «ЛЮБЛЮ».
Макс
Я замер на мгновение, пытаясь понять, не сыграло ли со мной злую шутку больное воображение, ведь в последнее время я часто видел перед собой Алису, слышал её звонкий голос среди деревьев в лесу. Мне часто мерещилось, что Алиса купается в озере, убегает от меня, петляя между стволами деревьев в лесу, или рисует ночами очередную картину, заколов волосы на затылке длинной беличьей кистью. Но каждый раз, когда  я пытался коснуться её плеча или волос, образ растворялся, превращался в прозрачное облако и вылетал в открытое окно, оставляя после себя лишь еле слышное дыхание.
Но я снова услышал своё имя. Так отчётливо. Так близко. Это её голос. Таким явным он ещё не был. Или всё же это ветер безжалостно треплет не только волосы, но и нервы?
Обернулся. Будь что будет. Это была моя Алиса. Она стояла в двадцати шагах от меня. Перед глазами так ярко вспыхнули воспоминания о её коже, запахе рыжих волос, мягкости ладоней. Я вспомнил её смелый взгляд, блуждающий по моим уродливым шрамам.
Она здесь. Она реальна.
-Принцесса! – прошептал неуверенно я и побежал навстречу любимой. Я спешил сократить расстояние между нами, обнять и уже не позволить видению исчезнуть, растаять, уплыть.
Алиса выдохнула, смахнула слёзы и побежала навстречу.
-Принцесса!
Мы обняли друг на друга с такой силой, что перехватило дыхание. Я не мог надышаться запахом её кожи и повторял любимое имя, а Алиса рыдала в мое плечо, стараясь обнять ещё крепче.
Наконец, посмотрел в полные слёз зелёные глаза, нежно вытер их пальцами и осторожно коснулся мокрых солёных губ. Я пожирал глазами каждый сантиметр её лица. Казалось, с момента нашей последней встречи Алиса стала ещё красивее, и теперь я ненавидел себя ещё больше за то, что позволил ей уехать. Как я мог отпустить её?
-Ты вернулась, - прошептал я и снова припал к её губам, - Моя принцесса, ты ко мне вернулась. Ты реальная.
-Да, - ответила Алиса,- Я не могла иначе. Теперь я от тебя не уеду, и мне всё равно, прогонишь ты меня или нет.
-Не прогоню. Ни за что! Я лучше умру, чем совершу снова эту ошибку! Ты моя! А я твой! Я люблю тебя, Алиса.
Алиса
Улыбка озарила мои губы и глаза.
-Значит, тогда мне не послышалось. Я тоже люблю тебя, Максим Адлерберг. Больше жизни люблю.
Мы не хотели возвращаться к остальным, наслаждаясь уединениям и возвращая упущенное время. Макс рассказывал, как ему было тяжело, как он звонил и молчал в трубку, целыми днями не выходил из дома, не думал ни о чём, кроме встречи со мной. И в то же время боялся, что я возненавидела его за то, что он ушёл, за то, что отпустил. Хотел и боялся того, что я забуду его и начну новую жизнь, хотел бросить всё и поехать в Москву. Я называла его болваном за дурацкие мысли и убеждала в том, что мы всё равно были бы вместе, даже если бы я сейчас не приехала. Наша встреча была неизбежна. Рассказала, что произошло на конкурсе картин, как им вдохновились судьи и захотели встретиться лично, как им понравились его работы, и что ни о каких шрамах никто даже слова не сказал.
Мы вошли в дом абсолютно счастливыми. Родители с обеих сторон не могли сдержать улыбки, а Валентина скрылась за дверью на кухню, чтобы вдоволь нареветься от свалившегося на неё счастья и облегчения.
В тот день случилось много хороших событий. Организаторы выставки посмотрели работы Максима, мой портрет, который он писал долгими летними ночами, не подозревая о том, что в это самое время сам позирует. Максиму предложили устроить совместную выставку со мной, сделать хорошую рекламу и пригласить телевидение. И никто из них не смотрел на его шрамы как на что-то ужасное.
P.S.
Заканчивать всегда сложно.
Психологически.
Рассказывая вам историю своей жизни, я снова вернулась в то лето, прожила каждый его день, почувствовала те эмоции, которые испытала, благодаря человеку, изменившему меня.
Я помню все до мелочей. Каждое воспоминание скрупулезно собрано в голове, сложено в красивые баночки и подписано каллиграфическим почерком. На это ушло немало времени, но я не жалею, ведь то моя жизнь.
Что же случилось после событий, описанных в книге, спросите вы?
Случилось то, что наша сказка не закончилась, а стала превращаться в реальность. Всё, о чем мы фантазировали, сидя на деревянном великане, сбывается, ведь фантазия – это тоже правда. Мы делаем её таковой своими поступками.
Выставка наших с Максом картин имела огромный успех. Многие были куплены коллекционерами. Нам даже делают заказы. Правда берём мы их неохотно и не в безумных количествах, потому что далеки от коммерции и всего, что с этим связано. Живопись в нашей крови, она часть нас, а продавать себя … сами понимаете.
Курсы лазерной терапии вернули Максиму уверенность, о которой он уже практически полностью забыл. Шрамы сильно побелели и стали менее заметными. Теперь он смотрит в зеркало и не презирает своё в нём отражение. Его прежняя застенчивость исчезла. Мне очень нравятся те перемены, которые я вижу каждый день в любимом мужчине. Макс стал больше улыбаться, перестал сторониться людей, а в глазах всё чаще горит озорной огонёк, который почти угас за долгие годы вынужденного одиночества. Теперь мы часто выходим в люди, ужинаем в ресторанах и кафе, гуляем, общаемся с друзьями.
Друзья…
До того лета у меня не было друзей. Все, кто меня окружал, лишь внушали неприятие. Теперь нам посчастливилось познакомиться с людьми, которые разделяют наши взгляды на жизнь, так же любят искусство и выбирают те же ценности, что и мы. Оказывается, иметь друзей это прекрасно. Возможно, я должна была побыть одиночкой, чтобы узнать цену настоящей дружбы.
До этого момента я не рассказывала никому о том, что загадала желание. Это было однажды вечером, в лесу, когда я одна отправилась на прогулку. Мне было жизненно необходимо прибраться в голове, в душе…
Я хотела понять, что чувствую, чего хочу от себя, от жизни. До приезда к Адлербергам я думала лишь об одном – своей свободе, самореализации, живописи. Но Макс многое изменил. С его появлением моё будущее перестало быть продуманным до мелочей. Оно стало мутным, непонятным. И невозможно было разглядеть что-либо, пока не подойдёшь впритык. Это как на трассе в туман – ты едешь очень медленно, потому что боишься врезаться в впереди движущийся автомобиль, аварийные огни которого заметил слишком поздно.
В тот вечер я осталась наедине с дубом великаном, зная, что он сохранит в тайне всё, что бы я ему ни сказала. И он сохранил.
В первую нашу с ним встречу я поняла, что дуб волшебный. Он может исполнять желания. Ведь он такой старый и такой опытный. Иначе быть не могло. И я загадала.
Загадала новую жизнь, где обрету то счастье, о котором видела сны, о котором написано множество трогательных книг и спето ещё больше прекрасных песен. Моё счастье прошло проверку, и я его заслужила по праву.
Дуб услышал меня, он прошелестел своими зелёными листьями фразу, которую я буду хранить в памяти до конца своих дней.
«Настало твоё время».
Сейчас я сижу в полумраке комнаты нашей с Максимом небольшой, но любимой квартиры и смотрю на своё подвенечное платье, в котором уже завтра шагну в новую жизнь и скажу «Да» своему любимому мужчине.
Теперь я знаю, что великан был моими ангелом-хранителем, услышавшим меня. Моё желание сбывается, мои фантазии становятся правдой, поэтому сейчас я могу с уверенностью сказать – не бойтесь фантазировать. Не бойтесь желать, ведь рядом с вами совершенно неожиданно может оказаться ваш ангел-хранитель. Он сделает всё, чтобы ваши желания сбылись.