4. Как вы крейсер назовете...

Авторы: Таэ Серая Птица и Дэлора
Джен с элементами слэша
R
Психология, Фантастика, Становление героя
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика


Пролог



                Имена никогда не даются просто так. Я в этом твердо убежден, и убеждаюсь снова и снова, глядя на свою семью, на свою команду.
      Вот взять Ану. Который вообще-то Льех`Ана. Он мне рассказал — давно, но далеко не сразу как мы сошлись, как ему это имя дали. Сперва объяснил их, маарлеанский, обычай: до десяти лет ребенку никакого имени не дают. Называют ино, что и значит — дитя. И обращаются «ино-ин» в семье или «ино-ин-Равари», к примеру, на людях, то есть, «дитя семьи Равари». А потом, на общем для всего поселения празднике, после долгой медитации (или что уж там у них) служитель Праматери Древ называет имена всем, кому пришло время их получить.
      Я не то чтобы верил во всю эту религиозную мутотень, но эти самые служители, скорее всего, какими-то зачатками пси обладают. Потому что назвать мелкого ушастика, который еще даже характер толком не сформировал, «Идущий наперекор» — это... Или Ана таким и вырос потому, что его так назвали? Или он уже тогда понял, что свое нужно отстаивать до конца? Я так и не спросил, когда именно он влюбился в технику. Видел — этот разговор ему неприятен даже после двух листочков за раз.
      Потому на борту «Рыси», да и просто так, мы все и всегда звали его просто Ана — «Идущий». И я верю — однажды Ана дойдет. А до чего, до кого и куда — время покажет.
      Или вот взять Дарёна. Дед наш очень рано женился, вопреки обычаям титанийцев — те долго раскачиваются и пару выбирают. И сын его тоже оказался скороспелым. Да еще и несерьезным с точки зрения титанийца: едва ли не новорожденного внучка деду на руки скинул и на очередную выставку умчался разом с женой — художники они. Дед крякнул, маковку почесал да внука Дарёном и назвал. Подарочком, то бишь. Тот еще подарочек оказался, уж какой семейный скандал разразился, когда он с Лаки — счастливчиком нашим сошелся — «Рысь» напугали. Выдернула меня, считай, из койки.
      Ну, я всех троих — и Деда, и Лаки, и Дара — тоже «осчастливил»: по пять нарядов вне очереди. Системы очистки, понимаете ли, не везде на «Рыси» есть. Ту же оранжерею и гидропонику нужно чистить и убирать вручную, вернее, с помощью портативных дроидов, а кое-где и в самом деле с помощью ведра и швабры, как в дозвездные времена убирали обычные корабли. И у стюардов есть масса других обязанностей, они ведь на всю ораву готовят, сервируют, собирают белье и вещи для очистки, разносят готовое, следят за кают-компанией и прочими местами общего пользования. В общем, разнарядка на уборку есть всегда. Вот эти трое и встряли.
      Но и Лаки, раз уж я об именах заговорил, не пальцем деланный. И имя ему дали тоже не зря. Он ведь потому Лаки, что родился и выжил во время самого страшного урагана на Марсе за последние сто лет. Что-то там из климатического оборудования вышло из строя, и... Тогда почти все западное полушарие Марса лежало в руинах, людей погибло — счет шел на миллионы. Траур на всю Федерацию был. Лаки и его мама оказались единственными выжившими под завалами родильного дома. Потому что оба лежали в капсулах после трудных родов.
      Так вот о чем я? Лаки — он в самом деле счастливчик. Удачливый парнишка, и эту капризную леди он крепко держит за хвост. Дай ему задачу — и малейшую возможность он обернет к своему выигрышу. Наряды эти, по уборке, он тоже так обернул, что после них Дед его иначе как «вторым внуком» не называет. И все ждет: когда ж два оболтуса ему правнуков подарить решатся?
      Ну, это я ему и сам могу предсказать: вот долетим, «Рысь» встанет на прикол надолго, грядет плановый крупный ремонт, и месяцем дело не ограничится. Движки менять — это вам не проводку или внутреннюю обшивку. Это дело месяца на три растянется, ведь и броня кое-где поизносилась, и системы живучести уже давно пора обновить, и орудийную палубу переоснастить... Нет, куда проще было бы сдать корпус в переработку, а искин перенести на новый. Но мне тут одно хвостатое напело, что «ураганы», которыми наши старые «штормы» собрались заменить, по характеристикам не дотягивают. Так что нет, я намерен сохранить верность кораблю и целостность моей «Рыски» как можно дольше.
      А вот пока я, как укушенный, буду все это из нашего сектор-майора выбивать, у команды — отпуск. Пусть берет Дед своих «внучат» да и дует на Титанию. Авось и присмотрит им кого.
      И у меня тоже дела будут. Я же не просто так про имена да про детишек вспомнил. Малыш пернатый так до сих пор и ходит безымянным, хотя, казалось бы — целый патруль отлетали. Уж мне и такие имена предлагали, и сякие, всей командой головы ломали, даже «Рыска» какие-то справочники подсовывала, да чую — не то. Не идет птенчику и все тут, и даже кошаки мои нужного намурлыкать не могут. А время-то поджимает. Мне документы оформлять нужно, вот какая засада, и имя в них — обязательно.
      Я бы спросил у самого мальчика, да только... Он сейчас как «Рысь» в самом начале нашего знакомства. В его памяти хранится много... всякого. Но это все закрыто и запечатано, и, как заархивированная программа, может быть открыто только по специальному запросу системы. А я, ясен пень, очень постараюсь подобного запроса не сделать. Потому и не сильно тормошу нашего безымянного найденыша. Он пока что не говорит — хотя мы с ним всей командой стараемся разговаривать. Понимают его только кошаки да Нинья, а я... в эмпатии да прочих пси я дуб-дубом. Только и могу улыбаться, как дурак, да по голове трепать. И обнимать, когда после смены из рубки выхожу, а это чудо мне навстречу по коридору бежит, ручонки растопырив.
      Ничего, все будет хорошо. Я ведь чую: оно где-то рядом, имя его. То самое, заветное.
            
Глава первая



                Патруль — это не увеселительная прогулка на комфортной яхточке. Патруль — это работа, каждодневная работа для всей команды, когда крейсер находится в реальном пространстве. И работа тем более напряженная для навигаторов, когда он идет в подпространстве: именно тогда все мыслительные мощности решти задействуются на полную. Прыжок — это не просто вход в складку реального космоса и выход из нее. Там, за пределами нормального мира, нет никаких понятных для обывателя ориентиров. Нет звезд, нет планетарных систем — только маяки. И сумасшедшая мешавень измерений, в которой только специально структурированный разум и сможет провести прямую от одного маяка до другого. И только разум псионика может уловить и зафиксироваться на излучении маяков. Потому так редки урожденные навигаторы-люди: человеческая раса еще во времена оны истребила большую часть носителей нужного генотипа, теперь только модифицирование генома может разбудить пси-способности. А у модификантов они не передаются, даже если после измененный организм еще способен на размножение.
      Потому почти все навигаторы Федерации — модификанты или ксеносы. Пожалуй, даже если подобрать весь экипаж так, что неприятие чужаков будет слишком высоким, только против навигатора-ксеноса никто протестовать не станет, конечно, при условии, что людей в данный момент нет. Сколь бы многоопытным ни был капитан, в гипере ему навигатора не заменить, и без этого члена экипажа, как без движка, крейсер останется на тверди.
      Саммер уже больше двенадцати лет неустанно благодарил свою удачу и все высшие силы, дарующие ее, сколько бы их ни было во вселенной, за то, что одним далеким от прекрасного днем не побоялся влезть в драку и выручить двух молоденьких решти. Решти, оказавшихся навигаторами. Нет, Навигаторами — с большой буквы. Теми, кто идеально точно водил «Рысь» по любому маршруту и ни разу не потерял маяк.
      Свою удачу капитан благодарил еще и за Ану — и совсем не по причине его гениальности, как техника. За Ану, который очень быстро и совершенно верно оценил способности решти выводить его, Саммера, из критических моральных пике. За Ану, который первым пришел и сказал, что у него нет разумного роднее и ближе, чем Саммер, но вот Саммеру точно нужен на расстоянии тепла не он, а те, кто даст капитану много больше, чем балбес, с детства лишенный многих очень важных и нужных социальных навыков. Завернул так завернул тогда, только глазами хлопать и оставалось, осмысляя услышанное, открывая рот, чтобы... Ана заткнул его последним — прощальным — поцелуем. После чего собрал немногочисленные вещи, успевшие оказаться в чужой каюте, нагло отобрал любимую капитанскую расческу, пообещал выдавать ее в любой момент в комплекте со своим хвостом, если возникнет таковая надобность, и свалил в свое логово.
      Капитан тогда слегка охренел от такого поворота событий. Хотя и без того после тризны по деду, как раз до конца своего обследования у интерговских мозгоклюев, потихоньку охреневал от собственной раскрепощенности, деля одну кровать аж на четверых: с Аной, Шери и Шато. Но степень охренения не мешала ему замечать, что Ана все чаще оказывается только зрителем в приятном горизонтальном времяпровождении.
      Когда Саммера признали годным, вернули допуск на борт и все-таки списали строгач, учтя безупречную службу вообще и блестяще проведенную операцию по поимке контрабандистов в последнем рейсе, он грешным делом решил, что все вернется на круги своя. Да прям счас! Разговор с Аной случился в первую же свободную у обоих корабельную «ночь», и свои законные четыре часа Саммер прокрутился без сна, то и дело протягивая руку туда, где привык ощущать любовника. И следующие. И еще одни. «Рысь» забила тревогу, но до дока сообщение так и не дошло, а в следующие капитанские «отсыпные» в его постели оказались сразу два хвоста. Качественно вытраханный — как говорится, «выебали и высушили» — Саммер проспал почти десять часов, и хвала всему сущему в Глубоком Космосе, за эти десять часов не случилось ни одной встречи в реальном пространстве, и «Рысь» прыгнула в гипер.
      Все, что оставалось Саммеру в этой ситуации — смириться, принять и получать удовольствие. Что он и делал уже двенадцать лет. Постепенно — и очень неспешно, прямо достойно настоящего титанийца, а не галича, — просто удовольствие сменилось глубокой привязанностью. Саммер не знал, можно ли было ее называть любовью? Но был твердо, кристально четко уверен, что, случись что-то с Шери и Шато, и от его сердца останется только половина. Выжить, конечно, выживет, но... эта потеря будет в разы тяжелее потери деда. Потому — оберегал, как мог.
      Ото всего уберечь был не в силах. Особенно от того зла, корнем которого являлся сам.
      Решти. Одна из немногих «чистых» рас обитаемой вселенной. Решти категорически запрещали смешанные браки, и тому было жесткое обоснование: во-первых, сама структура их общества, насквозь пронизанная незримыми пси-связями, во-вторых, невозможность иметь потомство ни с какой иной известной расой. Столь же закрытыми для смешанных браков и практически по тем же причинам были только к`хра-туш и единственная кремне-органическая раса рассветных, не имеющая даже отдаленного подобия антропоморфной формы и в космос выходящая только в пси-форме.
      Решти никогда не принимали чужаков в свои кланы, хотя и славились гостеприимством. Да, гостя могли всячески обласкать и окружить максимальным комфортом. Но при этом он был и оставался не более чем гостем. Да, свободные пары, еще не построившие никаких отношений, могли такого гостя хоть затрахать — это не играло никакой роли. В брак — настоящий, принимаемый Старшими клана, пара могла вступить только и исключительно с такой же парой, из своего или чужого клана.
      Да, случались и такие казусы, как с Шери и Шато, случалось так, что клан оказывался в долгу перед чужаками. Однако никогда еще дети клана не выбирали себе в пару чужака, да еще и одиночку! Когда юные навигаторы, осмыслив и приняв свой выбор — на третьем году их с Саммером отношений! — решились сказать об этом Старшим своего клана, их просто не поняли. Сперва.
      Потом было несколько попыток... Саммер назвал бы это «промыть мозги», тем более с учетом пси-давления Старших. Однако Шери и Шато категорически отказались поменять свой выбор. Из отпусков они возвращались такими, что капитан уже подумывал запретить им сходить с борта, пока не воспользовался своим служебным положением и не выдернул кошаков в слияние. Из которого вывалился, с трудом укладывая в голове слишком резко и слишком интенсивно запихнутые в разум знания. Теперь он понимал, что и зачем. И мог только морально поддерживать своих любовников, тратящих в каждый свой отпуск нереальные силы на то, чтобы доказать Старшим: их выбор не изменится.
      Четыре года спустя клан смирился, но... Шери и Шато в нем стали словно чужими. Или очень дальними родичами. Или гостями. Саммер понимал, что это очень болезненно для них. Но что он мог сделать, гори оно сверхновой?!
      Он понял — что, только в тот момент, когда решти пришли к нему и к птенцу в лазарет. Когда в их безграничном едином сознании полыхнула новой звездой и боль, и радость, и... любовь? Любовь к нему? Вот такому тугодуму, которому понадобилось столько лет, чтобы хоть что-то понять? Или просто он действительно не понимал, а они не могли объяснить, потому что не знали, что и как человеку объяснять? Потому что это было настолько глубоко вложено в их сознание, на уровне инстинктов, что выразить словами не выходило?
      
      В первую же свободную минуту, совпавшую с таковой у Аны, Саммер завалился к нему.
      — Хвост! — буквально потребовал с порога. — Срочно. Или у меня башка лопнет, как перезрелый колос соты!
      — Не вздумай, вчера уборку делал! — полусерьезно-полунасмешливо ужаснулся в ответ маарлеанин, свешиваясь вниз головой со своих канатов. — Пожалей, вторую подряд я не выдержу! — и, уже деловито: — Расческа на месте. Мне помолчать или?..
      — Послушать. К Нинье я с этим не пойду, к Шери и Шато пока тоже — мне самому надо в башке уложить. Просто послушай, ладно? — и, повинуясь какому-то невнятному намеку в сумбуре мыслей, улыбнулся, закончив: — Братишка.
      Почему у Аны стало такое задумчивое лицо, Саммер не понял. Честно говоря, в голове просто не хватало место на что-то еще, имеющееся бы по полочкам разложить. Расческа действительно лежала на своем месте, рядом с резными коробочками. Пока Саммер пробирался за ней, Ана успел спрыгнуть с верхотуры и усесться, распушив хвост.
      — Так что случилось, Саммер?
      — Я дурак, — капитан привычно ухватился за середину хвоста, начиная вычесывать с темного кончика. — И-ди-от. Как они меня вообще могли?..
      — Э-э-э, а подробней? — навострил уши Ана, несколько ошарашенный таким началом. — Больше конструктива?
      Сосредоточившись, Саммер принялся описывать Ане все узнанное, прочитанное, вытянутое из Шери и Шато сейчас и раньше. И свои выводы, как всегда, постепенно раскладывая все по полочкам. Очень постепенно: Анин хвост уже блестел и лоснился волосок к волоску, а Саммер все чесал и чесал, медленно и аккуратно, говорил, размеренно и глухо, словно записывал все на кристалл памяти.
      — Теперь ясно, что с точки зрения Старших, Шери и Шато практически преступили законы клана, связывая свою жизнь со мной. Бесплодной веткой.
      Он замолчал, даже рука с расческой остановилась, и ладонь на хвосте сжалась сильнее, заставив Ану замереть: Саммер не хотел делать ему больно, просто был у него такой вот рефлекс.
      — Саммер... А ты не думал никогда...
      — Тс-с-с... Погоди, братишка, помолчи. Сейчас...
      Саммер отпустил бедный хвост и вместо него сгреб Ану на руки, как... да как большую игрушку или... младшего брата?
      — Я знаю, что сказать клану.
      Мгновение — и такая разительная перемена! Жесткий, твердый голос принявшего решение аррсо.
      — А? — пискнул Ана, позабыв, что сказать-то хотел.
      — Помнишь моего деда, хвостатенький? — Саммер расслабился, уткнулся носом в висок так и не отпущенного Аны.
      — Такого не забудешь...
      Поскольку деда лично Ана не знал, Саммер предположил — это о рассказах. Или о той ситуации в целом. Впрочем, конкретика сейчас была не важна, главное — Ана понял, о чем он.
      — На Гале никогда не росли деревья. Первопоселенцы пытались — о, много кто, и фермеры, и ученые, но Галя — планетка упертая. Мой дед вырастил целый сад. — Помолчав, Саммер усмехнулся в Анину шерсть и продолжил: — Вспомни, что говорили мне о нашей команде. «Слишком разнородный экипаж, совместимость невозможна!» И что в итоге?
      — В итоге ты дал нам всем дом. Всем, кого отвергли в других местах. Ты еще не понял, Саммер? — Ана завозился, вывернулся, подцепив капитана за подбородок и заставив посмотреть на себя. — Мы все были одинокими, пока не пришел ты. И кучеряшки твои — я думаю, тоже.
      — Ана, имя твоего рода для тебя важно?
      Прозвучавшее было как всегда неожиданно. И... ожидаемо?
      — Ну, надо же мне что-то в документах писать? На пустые строки наши бюрократы ворчать изволят, — фыркнул тот.
      — Ана-а-а! — укоризненно протянул Саммер. — По существу.
      — А я как сказал? — обиделся Ана. — Это просто буквы, Саммер. Других у меня нет, вот и ввожу эти.
      — Ну, вводить «Ана Стан» будет короче и проще.
      — Да, коне... Саммер?! — округлив глаза, взвизгнул Ана, до которого не сразу дошло.
      — У меня, конечно, большая семья. Но она вся там, на Гале. Экипаж — тоже моя семья, но ближе тебя для меня только мои котики, и совсем в ином ключе. Так что — ты станешь моим братом, Ана? Хотя ты мне и так уже давным-давно им стал, но сейчас — по законам Федерации и со всеми бюрократическими плясками?
      
      Саммер после долго еще тряс головой и укоризненно ворчал, что визжать так не стоило, особенно ему на ухо. Потом посоветовал Ане сожрать листик и отоспаться: конец смены скоро, а под конец, как известно, очень возможны неожиданности. И ушел, вместо своей каюты отправившись в ту, которая принадлежала Шери с Шато и где сейчас временно обитал их будущий приемный сын.
      Он наконец понял, какое имя будет у маленького птенца.
      
***


      Конец патруля никаких неожиданностей не принес: всего два досмотра и — вот беда! — никакой контрабанды. Так что суета на борту «Рыси» началась только в последние сутки полета: экипаж собирал вещи, прекрасно понимая, что крейсер встанет сперва в орбитальный док, а после — в планетарный на переоборудование, и за это время никто на его борту обитать не будет. Всех, у кого не было на планете своего угла или зарезервированного места в казарме, ждали гостиничные номера, заранее заказанные капитаном. Ану — еще и контейнер для его барахла, над которым маарлеанин трясся, хуже, чем Нинья над своими шкатулками. И три очень крупных сейфа для абордажников и их любовно собранного арсенала. Представив, как все это будут грузить в орбитальный челнок, Саммер только тряс головой и отгонял от себя эти кошмарные видения. Воистину: один ремонт хуже трех природных катаклизмов. Правда, бабушка это когда-то говорила о доме, но «Рысь»-то и есть их общий дом!
      Ах да, а его самого ждет важнейшее дело: снять кристалл «Рыси» и оттранспортировать его на временное хранение. От мысли, что она все это время будет одна, у Саммера душа была не на месте, хорошо Рысенька, поняв его терзания, мягко посмеялась и заверила — не будет. Уснет, а проснется уже в обновленном теле, где у нее будет много-много забот.
      «Не обижаешься, что я вот так решил?»
      «Мой капитан, я бы обиделась, если бы ты решил иначе. Все-таки, это мое тело, и я уверена в надежности его конструкции».
      «Умница моя», — умилился Саммер.
      «Рысь» была и будет единственной женщиной, настолько близко допущенной в его жизнь. Ни бабушка, ни мама, ни даже любимая подруга Лючия так близки ему не были.
      Риана приближалась. Удивительно изысканная планета — словно лиловый бутон цветка в белых прожилках облаков. Из-за цвета атмосферы Риана не походила на Терру Изначальную, и ее океаны были не индиговые и лазурные, а густо-фиолетовые, розоватые на шельфовых мелководьях. Переливы цветов всякий раз завораживали, благо, время полюбоваться перед самой стыковкой было.
      Риана пела. Саммер внезапно понял: он никогда прежде не слышал голоса родной ему Гали, а вот этот — этот «голос» теперь воспринимается частью... дома? Для спустившихся на поверхность Риана тоже представала красивой планетой. Были на ней и горы — намного выше, чем на Терре; и океаны — глубокие и менее соленые, чем на Гале; и леса — пестрые из-за двухцветной листвы подавляющего большинства растений; и степи, похожие на гигантские поля разлитой ртути зимой и на живой огонь в период цветения. Не было только пустынь, Риану слишком давно терраформировали, выравнивая климат. Жизнь на ней не сосредотачивалась в мегаполисах, хотя именно они являлись тем, что привлекало к планете внимание туристов и торговцев всех рас. Заповедные зоны, аграрный сектор — вот это напоминало Саммеру Галю. Свободных пространств хватало, имелись и свободные земли, в которых можно выкупить участок и построить дом, если очень хочется тишины подальше от неумолкающего шума мегаполисов.
      А где бы он хотел жить?
      «Стыковка, капитан».
      «Спасибо, родная. Готова?»
      «Всегда».
      А где бы хотели жить его кошаки? Птенчик? Ана?..
      Как много мыслей лезет в голову, и все — непривычные. Саммер только сейчас понял: вот так чувствует себя глава семьи. Не капитан — капитан во многом руководствуется Уставом. В семье уставов нет. Нужно будет собрать их всех и поговорить. Именно потому он попросил Шери и Шато не торопиться в клан. И они как-то очень радостно и с готовностью замурлыкали, соглашаясь.
      Разгрузка «Рыси» длилась почти двенадцать часов. Сказать, что Саммер устал — так нет, хотя пришлось внимательно следить за всем, заполнять целую кучу деклараций и прочих документов. Скорей уж, он себя чувствовал, как дедовы механические часы: с каждым часом туже и туже закручивалась пружина взвода, чтобы начать отсчет в тот момент, когда бережные руки Аны осторожно вынули кристалл искина и опустили его в гелевое ложе контейнера.
      — Сладких снов, Рысенька, — негромко сказал Саммер, хотя и знал, что искин его больше не слышит.
      Но все равно, опускал крышку контейнера он тихонько, будто неуместно клацнувшие запоры могли потревожить сон искина.
      — Вот она удивится, — довольно задрал хвост Ана. — Я там кое-что придумал...
      — Нет, ты не останешься помогать ремонтникам, — отрезал Саммер, поднимая контейнер. И, смягчившись, добавил: — Не сейчас. Пойдем, у нас дела.
      Ана все равно бухтел, как обиженный ребенок, пока шли по полутемным, освещенным только техническими люкс-панелями коридорам, по герм-трапу, догоняя уже собравшуюся за пределами шлюза команду.
      Саммер его не одергивал — прекрасно понимал, что это первый раз за двенадцать лет, когда Ана проведет на тверди гораздо больше пары часов. Но так было нужно. И, у него найдется, чем обрадовать маарлеанина и примирить с вынужденной разлукой с его любимыми техническими игрушками. Вот только доберутся до поверхности и комплекса Патруля, поставят контейнер с кристаллом в защищенный сейф, сдадут все рапорты, и будет ему. А пока пусть вместе с кошаками присмотрит за птенчиком — вон, идет, притихнув, в Шери с Шато вцепился и головенкой крутит так — сейчас отвалится.
      — На плечо хочешь, малыш? — заметив это, присел на корточки Арон. Восседавший на его плече Чтоза даже не пошатнулся — привык ездить на громадном товарище.
      Мальчик отпустил ладони решти, сделал шажок к Арону и остановился, прижал тонкие ручки к груди, оглянулся и очень быстро юркнул назад, почти мгновенно оказываясь рядом с Саммером. Вытянулся на носочках, просительно заглядывая в его глаза.
      — Ну, иди ко мне, малыш, — усмехнулся капитан, опускаясь на одно колено.
      Контейнер с искином, конечно, одной рукой будет тащить не очень удобно, но справится. А не придерживать угнездившегося на плечах птенчика боязно: вдруг сверзится?
      Саммеру не нравился откровенно птичий вес мальчика, но Нинья, как наседка вертевшийся вокруг птенца, уверял, что для того он вполне нормален. Как и рост, и все прочие показатели. Так что Саммер шел, едва ли чувствуя дополнительную тяжесть. Наоборот, теплые ручонки, цепко ухватившиеся за его уши, умиляли и заставляли чувствовать себя почти окрыленным.
      Нет, капитан знал, что это тоже одно из свойств маленького модификанта — эмпатии и эмпатической телепатии, благодаря которой тот может транслировать свои чувства на окружающих. Просто на борту крейсера птенчик это настолько сильно не демонстрировал, а сейчас, когда вокруг так много нового и непривычного, не сдерживается. И потому Саммер прислушивался к его ощущениям, чтобы не упустить момент, если вдруг тот испугается.
      Мальчика не испугали огромные гулкие пространства орбитального комплекса, а вот толпящиеся в гигантском терминале отбытия разумные — да. Пришлось вручить контейнер с искином Ане, а малыша брать на руки, позволяя спрятать личико в плече и прижаться всем худеньким телом.
      — Тише, тише, не бойся. Я с тобой, и все остальные с тобой. Штерн, кордон.
      — Есть, капитан! — отсалютовал командир, и абордажники аккуратно взяли свой экипаж в плотную коробочку.
      На них косились, но не возражали. Раз абордажники ведут себя так, значит, есть на то причина — без причины капитаны такие приказы не отдают. А потерпеть отжатые лишние метры пространства не так сложно, куда проще, чем разбираться с теоретическими проблемами, от которых берегут обе стороны. Ну и взаимное уважение экипажей — а именно экипажи последней смены Патруля здесь в большинстве своем присутствовали — давало о себе знать.
      — Лючии не видишь? — уточнил Саммер у топающего рядом Арона.
      Громадный айри покрутил головой, даже привстал на цыпочки, что выглядело совсем уж комично, и виновато громыхнул:
      — Никак нет, капитан. Не видать.
      — Жаль... Ладно, я с ней потом свяжусь.
      Смена у патрулей заканчивалась одновременно, но совсем не обязательно — Лучику могло и повезти прихватить приз, например, который надо еще довести до планеты. Саммер усмехнулся, представив ее реакцию на приглашение. Осталось только решить — куда именно, но это со временем.
      В челноке птенчик от Саммера отлип и даже рискнул прогуляться по салону, схватив в охапку довольного Рафаэлло. Котокрыс, хоть и казался слишком большим для ребенка, весил немного, а сил у маленького модификанта на самом деле было гораздо больше, чем полагалось при такой комплекции и возрасте.
      Штерн, глядя на это, поскреб затылок.
      — Капитан, я с ребятами вас провожу все же? А то кто его знает...
      — Отдыхайте, меня тут почти весь экипаж провожать собирается, — рассмеялся Саммер. — Нечего вгонять доблестный Интерг в панику. Все будет хорошо.
      — Ну как знаешь, капитан...
      И ведь не признается, зараза, что просто сам за птенчика переживает, вот и не спешит в казарму. Да что там — даже Ирис со своего места внимательно так поглядывает, как через снайперский прицел. В его исполнении так выглядело искреннее беспокойство, Саммер это уже выучил.
      Хорошо хоть в челноке места так рассчитаны, что один зал — один экипаж. И можно переборки закрыть.
      Челнок приземлился в космопорту, подрулил к переходу. Команда Саммера покинула его последними и снова так, как и шли к челноку — в плотном окружении абордажников, оберегая покой малыша, угнездившегося на руках у капитана. К моменту, когда абордажная команда погрузилась в нанятый специально для них глайд, оставив экипаж «без присмотра», мальчик успел задремать: по корабельному времени уже была ночь, а за время патруля он привык к строгому распорядку. Здесь же время только-только близилось к полудню.
      Может, оно и к лучшему. Саммер расстегнул верхний слой комбеза, прикрыл полой птенчика, чтобы солнце не светило ему в лицо. Ничего, еще успеет налюбоваться на поверхность, наоборот хорошо: не случилось шока от внезапного исчезновения привычного потолка. В терминале, конечно, потолок был далеко, но все же — был. А крутящийся неподалеку Нинья предупреждал о возможной реакции.
      Все же, как мало птенец видел в своей недолгой жизни — и как много ему предстоит увидеть.
      Учитывая, что возможность хотя бы просто смотреть у него появилась только в момент, когда Саммер снял повязку... Кулаки у капитана до сих пор чесались — дать бы в морду и заказчику, и перевозчику «экзотической птицы». Хотя второму он фасад слегка подрихтовал во время допроса, даже не зная еще о «гробе» с птичкой. Но так то на общих основаниях, а прицельно было б куда приятней. Ладно, что сделано, то уже сделано.
      Подоспел заказанный для экипажа глайд, загрузились, запетляли сложным маршрутом: сперва от космопорта до клановых территорий решти, высадить вторую пару навигаторов, стрелка и наводчика; потом в один из наземных глайд-портов, где попрощались со стюардами: им предстояло еще почти двухчасовое путешествие до дома. Арон сразу ехать домой отказался наотрез, хотя мог бы выйти там же — мол, пока не убедится, что вторая семья устроена... Высадили у нужного квартала титанийцев и Лаки, потом обоих дежурных медиков и Три-дабл-Ю. А уж после всем оставшимся кагалом отправились в отделение Патруля — сдавать искин, документы, Анин контейнер и арсенал.
      На подлете к КПП Саммер, выглянув в окно, тихо рассмеялся: ну почему ему везло практически всегда, появляясь здесь, натыкаться именно на этого дежурного? Очень узнаваемого благодаря полосатой красно-белой шевелюре — какой-то некорректируемый сбой во время модификации наградил этого человека толстенной и по крепости не уступающей пластитану косой экзотической раскраски. И прозвищем «Шлагбаум».
      При виде капитана Стана и компании у него поначалу округлялись глаза. Потом, через некоторое время, удивление уступило место нервной улыбке «что на этот раз?», ну а теперь лицо дежурного отображало все спокойствие мира. На птенчика на руках капитана он взирал со стоическим терпением, мол: ну это же Стан, ну притащил ребенка и котокрыса, подумаешь. В следующий раз еще какую кракозябру притащит, не иначе. Сунул ключ-карту в планшет, бегло ознакомился с документами, проверил пломбы на сейфах и контейнерах, вернул идентификатор капитану и отсалютовал молча, мол, с возвращением на твердь, капитан Стан. Саммер ответил таким же скупым жестом, направив глайд к посадочно-разгрузочной площадке.
      Иногда Саммеру самому хотелось порваться на сотню капитанчиков поменьше — чтоб все делать одновременно и успевать везде побыстрее. Увы, даже клонировать себя бы не вышло — дорого для простого патрульного капитана. Пришлось сперва контролировать разгрузку глайда, потом сдавать искин под роспись, и только потом уже грузиться на слайд* к канцелярии.
      По дороге передал птенчика Арону, прекрасно понимая, что не со спящим ребенком бегать по инстанциям. В огромных руках айри тот казался еще меньше, чем был на самом деле.
      — Не волнуйтесь, капитан, как на родной койке будет, — тихо — ну, с учетом его голоса — заметил Арон, аккуратно пристраивая птенчика на сгиб локтя и так же закрывая бортом комбеза. Получился настоящий шатер на двоих с Рафаэлло, край которого старательно придерживал хвостом Чтоза, помахав Саммеру скрещенной верхней парой рук — мол, не боись, капитан, все хорошо и будет еще лучше. Так, окруженные оставшимся экипажем, и отошли в сторонку, в один из крохотных — на три лавочки — сквериков, которых хватало на территории Патруля.
      Вообще, это был не просто комплекс зданий, скорей, это место напоминало капитану бабушкин слоеный пирог: под землей куча складов, на земле — казармы, ровными прямоугольными серо-стеклянными рядами перемежающиеся с куполообразными спортивно-тренировочными аренами, и десять таких же прямоугольников, только «стоймя» — собственно, административно-командный центр Патруля. И все наземные постройки, как карамельная паутина — шоколадные украшения, опутывали слайды и воздушные лифты, что логично: территорию Патруль занимал немалую. Умаешься бегать, от складов до АКЦ почти три километра. Хотя и наземных дорожек хватало, и плац для торжественного построения тоже был.
      Ану, дернувшегося идти со всеми, Саммер поймал за кончик хвоста, на возмущенно-вопросительный взвизг ответил:
      — А ты мне нужен, пошли.
      Саммер в последние годы уже даже не терзался совестью, пользуясь некоторыми сторонами своего служебного положения к собственной и экипажа выгоде. Например, имея право заверять заявления членов экипажа, еще в прыжке отправил в канцелярию два — от себя и от Аны — на смену фамилии и регистрацию родственных связей.
      Такое «братание» тоже появилось среди космолетчиков именно как отголосок додревнейших традиций Терры. Но, насколько Саммер знал и выяснил, прошерстив открытые архивы, пока что случаев «братания» разумных разных рас было исчезающе мало. Такова уж психология человеческая, увы: считать себя высшими и лучшими. Вроде как брататься с ксеносами — унизительно. Тьфу и растереть!
      Но, как бы то ни было, как и любая традиция, эта была узаконена и регламентирована кучей бумажек и бюрократических ритуалов. Ана еще не знал, что сегодня ему предстоит окончательно распроститься с гражданством Ма`ар-Ла-ан, получив взамен исключительно полный статус гражданина Федерации, а не только сменив идентификатор в ключ-карте. И перед этим «торжественным событием» его мозги пропустят через мелкую мясорубку сперва ксенопсихолог, потом штатный психолог, а потом еще кто-нибудь, куда спецы зашлют. Надеялся капитан только на то, что много времени эта канитель не займет — ему ж еще приемыша оформлять. Сына. И на то, что до Аны не сразу дойдет, потому что успокаивать истерящего маарлеанина при всем народе... За свою психику Саммер был спокоен, за психику окружающих — не очень. Хотя вот последнее ему — глубоко и фиолетово, как говорил дед. Свой хвостатый ближе к душеньке.
      Собственно, во всем он оказался прав — хоть иди да в портовом притоне гадалкой устраивайся. Первым делом обоих пнули в медцентр, на этаж к «психам». Что особенно смешило Саммера — из общего нейтрально-безликого холла пришлось им идти в разные двери соотносительно принадлежности к расе. Ксенопсихологов у Интерга, и у Патруля, как его подразделения, было много — все наираспространеннейшие расы представлены. Сжав плечо Аны в ободряющем жесте, Саммер наклонился к нему, шепнул:
      — Не бойся, я буду тебя ждать здесь. Иди, — и подпихнул к двери.
      
***


      — Не бойся, я буду ждать тебя здесь. Иди.
      Ана не боялся. Мало ли раз он сюда заходил? Перед каждым патрулем, считай, гоняют — столько лет прошло, а уважаемый Сай`Атори ин-Каэда никак не может уяснить себе, что Ана на самом деле любит технику, любит копаться в ее внутренностях, любит летать и не собирается сходить с ума во время патруля, до него или после.
      Кабинет — небольшой, с точки зрения маарлеанина — уютный, отделанный натуральным деревом без единого металлического соединения, без острых углов, в живой зелени, затеняющей окна вместо занавесок или жалюзи. И вся техника — в деревянных же глухих корпусах, только маарлеанского производства. Ане этот кабинет не страх внушал, а тоску, зелено-лиловую. Почти как под конец, когда отец приходил к нему в комнату, осторожно садился на кровать, подбирая хвост поближе к ногам, чтобы и шерстинкой не коснуться вскрытых приборов, и пытался поговорить по душам, теребя мех покрывала. «По душам» — это Ана потом от Саммера услышал, а тогда про себя называл отца «передача зауныние», угукая и агакая в давно выученных местах. И только криво улыбнулся, в первый раз оказавшись в этом кабинете и сев почти так же — хвост к ногам, на морде недовольство.
      Хвост уже давно слушался, а вот гримасу сдержать не удавалось. Не особо и пытался — смысл притворяться перед тем, кто уж такое видит легко. Интерпретирует только криво. Правда, сегодня в докторском планшете новый кристалл, как говорится. Неожиданный. Что-то там про внутреннюю готовность окончательно предать родину и гнев Праматери Древ... Челюсть у Аны потихоньку отвисала, а в голосе психолога звучало все больше патетично-визгливых ноток. «****улся», — констатировал рассудок в голове голосом Саммера.
      — А можно узнать, уважаемый ин-Каэда, — осторожно вклинился Ана, когда психолог прервался набрать воздуха, — в чем это вот все выражается?.. Брить хвост я вроде пока не намерен...
      — Но вы, ин-Равари, решили отказаться от гражданства Ма`ар-Ла-ан и имени рода! Оттуда и до надругательства над своим телом недалеко.
      — А сколько-сколько я дома не был? Ах, дайте подумать... С момента окончания начальной учебы? — ядовито откликнулся Ана, невероятным усилием сдержав восторженный визг. Ну, Саммер!.. На второе ухо оглохнет, как только вырвутся отсюда! Хоть бы предупредил, а еще капитан, называется.
      — И не вы ли, уважаемый ин-Каэда, мне пытались читать лекцию о важности семьи? Что я тогда сказал, а, напомните? Что вы подтвердили, прижавши уши? Мол, что ж это за семья, которая отказывается от родича только лишь из-за малых отличий?..
      Доктор и сейчас прижал уши и задергал кончиком хвоста. Возразить ему было нечего, хотя, видит Прамать Древ, он попытался.
      — Может быть, вам стоило попробовать примириться с семьей, а не рубить под корень все отношения? Прошло действительно много лет, и они могли изменить свое мнение, остыть. На раны древа всегда ложится новая кора!
      «Вот именно, — поддакнул опять-таки голос Саммера внутри. — Выдрали ветку — и корой заросло».
      — Ага, прилетаю я весь такой, в рабочем комбезе, хвост в технической смазке, из кармана обрезок шлейфа торчит... — Ана аж вскочил, покрутившись — любуйтесь, мол, нате! И плюхнулся обратно, уже спокойно заметив:
      — Вы сами отлично понимаете, что этому не бывать. Да вам самому со мной неуютно в одной комнате находиться, уважаемый!
      Отвечать доктор не стал, просто протянул руку и придвинул к себе планшет, застрочив стилусом по экрану со скоростью «древесного лекаря». Через пару минут из лотка принтера выполз лист, сверху на него лег микрокристалл, и доктор, поджимая разом и губы, и уши, и хвост, отчего показался сморщившимся после спорового выброса дождевым грибом, указал Ане на дверь. Забрать все с серьезным видом было нереально сложно. Как и медленно выйти за дверь, а не выбежать, тихо повизгивая от ужаса и предвкушения разом.
      Едва створка, щелкнув, прижалась к косяку, Ана уставился в распечатку, сжимая ее дрожащими руками. Привычные строчки «кто-куда-когда» промелькнули мгновенно, он бегло смотрел дальше, ища главное. Мудреные термины своего привычного диагноза пропустить, они уже давно неизменны и означают только его любовь к железкам, сложности с социализацией и установлением близких отношений («астероидный мусор» — хмыкал всегда на это капитан).
      А вот и оно, то, что он искал. Снова мудреные слова, но, кажется, означают, что он решение принял в здравом уме и твердой памяти.
      — Ну как?
      Ана вздрогнул — не заметил Саммера, так вчитывался, от напряжения высунув язык. А ответ на вопрос мог быть только один.
      Подпрыгнув, Ана повис у Саммера на шее, восторженно визжа ему в ухо. Из вредности — в не пострадавшее в прошлый раз. Капитан только охнул и подхватил его на руки, спеша смыться с этого этажа, а то решат, что они оба в самом деле ****улись, и положительные заключения отберут.
      Впрочем, в черную дыру все. Ана послушно сидел на руках у Саммера и был счастлив всецело, до самого кончика хвоста. Хотя нет, одной маленькой детали не хватало.
      — Саммер... А ты не знаешь, тут поблизости никаких салонов красоты или чего-то такого нет?
      — Хвост брить не дам. На правах старшего брата!
      — Я сережку! В ухо! Только не решил, в какое — в правое или левое? Тебе как больше нравится?
      — Ну... хоть в оба, только смотри, чтоб этими сережками потом в проводах не запутаться, — подумав, выдал Саммер. — Так, пришли. Сделай, пожалуйста, серьезную морду лица. Хотя, нет, сияй и дальше. А то тут все с такими рожами, что хоть в черную дыру сигай.
      Этаж Ане был не знаком. Он покрутил головой, отыскивая инфопанель.
      «Отдел регистрации актов гражданского состояния». Фу, язык сломаешь и мозг вывихнешь!
      С ручек Ана, пересилив себя, все же слез. Но от Саммера отлипнуть не сумел, так и ввалился в какой-то там из кабинетов, повиснув у него на плече и, для надежности, обвив хвостом за пояс. А согнать с морды лица дурацкую улыбку было и вовсе выше его сил. Ну... А как иначе? Как, если вот сейчас у него появится настоящая семья?!
      Сидевшие в кабинете восторга Аны не разделили, они вообще смотрели на посетителей, как на неведомую зверушку, с которой непонятно — то ли шерсть чесать, то ли в еду ловить, то ли лучше и вовсе не приближаться, а то укусит.
      — Вы дверью не ошиблись, уважаемые, э-э-э...
      — Ни на миллиметр. Саммер Стан, Ана Стан, мы записаны.
      — Льех`Ана ин-Равари? — уточнила сухая, как подломленная ветка, дама, внимательно препарируя их взглядом.
      — Бывший, — коротко, стараясь не взвизнуть, поправил Ана.
      — Ах, да... Ключ-карты, документы. Присядьте.
      У нее словно включилась какая-то рабочая программа, выключив все эмоции в глазах и мимике. Просто поблескивающие темные стекляшки, как визоры дроида. Сразу стало проще воспринимать происходящее. Как дроида же: работает и ладно, шуршит распечатками, считывает кристаллы. Привычно и успокаивающе. Забавно, Ана только сейчас понял: ему действительно проще и приятней иногда работать с машинами. Простенькими, не чета «Рыси», тупенькими даже. Они такие... Медитативные, да. Интересно, а психолог бы что на это сказал?
      Ана снова развеселился, представив уважа-а-аемого ин-Каэда, услышавшего такие откровения и обреченно выщипывающего шерсть за ушами, скорбя по совсем тронувшемуся сородичу.
      — Введите пальцы в биометрический сканер, — прозвучала очередная сухая команда.
      Ана чуть не лопнул, сдерживая смех. Прамать Древ, ну хоть кто-то из этих странных людей-машин понимает, насколько... пошло и глупо, откровенно говоря, это звучит? Впрочем, учитывая форму новейшего, последнего поколения, сканера... Ана с трудом подавил желание прикусить собственный хвост. Рядом тихо хрюкнул Саммер, у него скулы потемнели от прилившей крови, а в глазах слезы... Брат того же мнения. Нет, на улице. Все на улице, в кругу своих. Они — поймут, даже если на голову встанет или по деревьям прыгать начнет, как свихнувшийся толстун в период гона. А сейчас держать себя в руках. Вон, Саммер же держится... Каким-то чудом!
      Интересно, а эта женщина может скорчить еще более нейтральное лицо?..
      Сканеры пискнули, сигнализируя о перезаписи информации.
      — Мои поздравления новобра... Простите, не тот скрипт.
      — Я вас понял. Принимается, — Саммер сгреб оба протянутых жетона, Ану, уже готового задохнуться, и словно телепортировался из кабинета — только дверь мягко чавкнула.
      
      Как добрались до выхода — Ана не понял. Это все Саммер, выдержка — капитанская! Высшей пробы!
      А Ана только и смог, что обнаружить небо над головой — и сползти по ближайшей стенке, задыхаясь от смеха пополам с восторженным визгом. Рядом хохотал Саммер... нет, брат! Брат смеялся и уговаривал быть потише, а то Нинья вон уже скачет, хвост придерживая, проверять — что с ними в этом страшном месте сотворили.
      Нинья не подвел — сунул под нос обоим по знакомой матовой капсуле, непререкаемо приказал проглотить и обеспокоенно прижал сухие пальцы к вискам сперва одному, потом второму.
      — Что за истерика?
      — Хвостатенький, я тебе потом покажу, — отдышавшись от смеха и горечи лекарства разом, пообещал Саммер. — Ох, спаси меня, великий Космос, мне же сейчас туда возвращаться!
      — З-зачем? — икнул, все еще хихикая, Ана. И сам тут же сообразил. — А. О. Племянник! Саммер, можно я так его буду звать, а? Можно же?
      — А как же иначе, брат? Иначе никак, — Саммер мягко потрепал его по гривке за ушами, усмехнулся и уже совершенно спокойный вернулся к лифтовой площадке.
      Капитан. Могучий и непоколебимый корень его семьи. Ана проводил его влюбленным взглядом. Потом обернулся к Нинье.
      — Хвост на месте? Мы тебя не очень перепугали? Тогда пошли! Как там птенчик, не проснулся? — затараторил он, за руку таща мегуто обратно.
      Вот сейчас еще немного подождать. И еще немного. И обнять сонного птенца. И подождать, пока Саммер вернется. А потом они все вместе сходят за сережкой — Ана уже знал, какой — и он станцует. Потому что иначе его порвет на много-много пуховых клочков от того, что растет внутри, разворачивая клейкие листочки к солнцу.
      
***


      Саммер был безмерно благодарен Нинье за вовремя подсунутое успокоительное, иначе войти в этот кабинет еще раз он бы просто не смог, не удержал бы лицо. А так вошел, спокойно встретил удивленные взгляды, даже смущение изобразил:
      — Я еще за документами на усыновление. Фамилия Стан.
      — А ребенок? — дежурно осведомилась девушка, напоминающая ему молодого клона своей соседки, у которой они с Аной регистрировались только что.
      — Спит. Привык к корабельному распорядку.
      — А...
      — Вот, — Саммер вынул из кармана плотно запечатанную пробирку с лазурным перышком. — Я узнавал, этого для сканера достаточно.
      Долгий пронзительный взгляд на перышко чуть не заставил его снова расхохотаться. Саммер буквально видел, как перещелкивались файлы там, в голове под аккуратными кучеряшками: человек, маарлеанин, а теперь кто? И как, черт подери, они все оказались связаны?!
      Ничего, если все пойдет, как должно, он сюда в третий раз явится. Гм, прихватить, что ли, пирожных, чтобы эти дамы стресс заели, увидев его любимых котиков?..
      И ничего это не взятка будет. Все равно не поможет — сплетни были, есть и будут вечной валютой таких вот клонов-приложений к сканерам. Они все — и молоденькие, и пожилые — интерговцы, а в этой структуре, как и в любой другой части госаппарата, творится форменный ****ец. Это рядовых капитанов и прочих членов экипажа затыкают подписками о неразглашении. Знает он их неразглашение: левые мегуто все даты крупных операций раньше патрульных узнают.
      — Мой сын — раёк.
      Да, новая, молодая, малочисленная раса великой Федерации. Взгляды дам стали чуть заинтересованными. И капельку презрительными. Начитались сплетен в галанете? Ну и пусть бы.
      — Ключ-карту, документы. Присядьте.
      Вот и скрипт заработал. Саммер сел туда же, откуда совсем недавно встал. Интересно, а с перышком фраза будет та же?.. Нет, даже не стали размениваться на слова, просто требовательно протянули руку, вскрыли пробирку и пинцетом подцепили перышко. Саммер категорически решил, что заберет его — нечего биоматериалами раскидываться. Но сканер — вот сука! — лазурную пушинку сожрал бесследно, выдав очередной всписк.
      — Мои поздравления с прибавлением. Ключ-карту ребенок может не носить до достижения пяти лет. Идент-код можно нанести в педиатрии на любую доступную часть тела ребенка временным татуажем сроком до пяти лет.
      На стол перед Саммером лег жетончик ключ-карты, инфокристалл и тонкая брошюрка в пластике.
      — Вся необходимая информация, — пояснила регистратор. — Внимательно ознакомьтесь. Запрос на пособие, льготы, квоты отправится автоматически, результаты будут высланы вам на личную почту. Желаю... терпения и успехов в воспитании, — последняя фраза прозвучала неожиданно тепло и человечно, и даже уголки губ девушки в черной форме со звездами слегка приподнялись в улыбке. — Федерация гордится вами, капитан.
      В коридор Саммер вывалился в некотором офигении, но оно довольно быстро прошло, когда сообразил: ну да, райков же всячески нужно вписывать в общество, вот и поощряется подобное поведение. Усыновил же, а не что-то там. Хвала всему сущему во Вселенной, что не стал оформлять на птенчика коллективную опеку. Иначе... Саммер передернул плечами под комбезом, несмотря на теплую погоду, его пробрало мгновенным ознобом.
      В сквер он шагал бодро, стараясь не сбиваться на бег. Еще чуть — и отправятся отдыхать, в самом деле, организм уже потихонечку сигналит, что пора и честь знать: за последние трое корабельных суток Саммер ухитрился перекемарить ровно полчаса в кают-компании. И то просто потому, что пригрелся, и птенчик на руках сидел — вот и боялся его потревожить.
      — Ну как?
      От хором заданного вопроса чуть дрогнули деревья — многоголосье вышло знатное, а расчувствовавшийся Арон еще и не сдержался.
      — А...
      — Проснулся он, капитан. Только солнышко еще яркое очень, — пробасил Арон, осторожно отодвигая борт комбеза.
      Птенчик потер кулачками глаза, увидел Саммера и пушинкой слетел на землю. Капитан опустился на колено, принимая его в объятия, чуть не оглох от ментальной волны, полной сумбура и хаоса.
      — Тише, тише. Все хорошо.
      Саммер раскрыл замочек на тонкой, но прочной цепочке, повесил личную ключ-карту на тоненькую шейку и аккуратно застегнул, поправил перышки, убирая из-под цепочки.
      — Ну, с днем рождения тебя, Старвинд Стан.
      И вздрогнул снова, на этот раз от тихого, едва слышного:
      — Ста... ар... винд?
      — Твое имя, малыш. Так звали твоего прадеда. Носи его с гордостью, сынок.
      — Старвинд, — уже уверенней повторил птенчик, будто примеряя имя к себе.
      И улыбнулся, светло и радостно, как умеют только дети.
Примечания:
*слайд — движущаяся дорожка.


Глава вторая



                Саммер арендовал глайд только до АКЦ Патруля, потому обратно от КПП пришлось топать своими ногами, отчего капитан теперь ворчал вслух сам на себя, но не особенно сердито: между комплексом и городом, как буферное кольцо, пролегала парковая зона. Ана понимал, почему на подобную трату времени никто не злился: даже ему было приятно идти по затененным громадными старыми деревьями аллеям. Не из-за растительности, нет, он даже на борту «Рыси» не особо к зелени тянулся. Просто на психику сегодня и без того много нагрузок выпало, даже волшебная пилюля Ниньи не очень спасла, и тихий парк давал отдых перед тем, как окунуться в неумолчный шум городских улиц.
      Тишина объяснялась просто. От города парк отгораживала стена с глушилками, и здесь был слышен только перезвон птичьих голосов, журчание многочисленных искусственных ручейков, стрекот насекомых и редкие разговоры гуляющих. Расхрабрившийся и разлюбопытничавшийся Старвинд даже слез с рук Саммера и вертел во все стороны головенкой, разглядывая все вокруг. Правда, шел рядом и руки новоиспеченного отца не отпускал. А на выходе из парка, увидев в проеме широко распахнутых ворот бурлящую толпу, закрывшие небо высотные здания и мешанину рекламных баннеров, то и дело вспыхивающих резкими высверками, меняющих картинки и надписи, уткнулся Саммеру в живот и задрожал. Ана его понимал: после уюта «Рыси» — такое. Так что Саммеру пришлось снова брать малыша на руки и кутать отворотом комбеза, пряча от сенсорной перегрузки. Ана невольно пошевелил ушами — самому хотелось спрятаться куда-нибудь.
      А за сережкой они все же зашли. Не специально, просто Саммер тронул за плечо, Ана обернулся, посмотрел на вывеску, не сразу осознав, что на ней написано, и с «Я сейчас, вот совсем быстро!» рванул из плотной и такой уютной группки, которой шел по улице экипаж.
      Магазинчик — точнее, салон — был из тех, куда любит завернуть понтующаяся молодь. Ана и раньше видел такие, но пробегал мимо: не интересовали его полные голограмм с татуированными-пирсингованными разумными витрины. И сейчас можно было бы все сделать самому, а за дырявленьем уха обратиться к Нинье, но сережку хотелось здесь и немедленно, а не когда доставят контейнер с оборудованием и появится свободных полчаса. К тому же Ана был уверен в себе, как в технике, а вот в дизайнерских способностях — не очень.
      Наверное, смена имени в самом деле повлияла на него, как смена сезона на дерево: он скинул старую жухлую листву и увидел небо в своей сути. Иначе как еще объяснить, что среди всего искрящегося-переливающегося великолепия в витринах он сразу же, моментально, едва не с порога увидел нужное. Замер, залип — ну да, простенько, без изысков, почти как детский рисунок — кругляш да лучики. Но ведь так и надо, так почти все разумные свои звезды в детстве рисуют.
      — Вы что-то хотели?
      Недоумение в голосе подошедшего человека Ана вполне понимал. Маарлеан еще можно увидеть в тех салонах, где просто красоту наводят, шерсть — дело сложное. Но там, где «уродуют» тело, по мнению его сородичей — да ни в жизнь. А, и еще: он же так и не снял комбез, да и никто из экипажа в гражданское не переоделся. Так и шли по городу, то-то толпа их обтекала, не особенно приближаясь. Картинка!
      — Хотел, — кивнул решительно, по-прежнему не чувствуя никакого внутреннего отторжения от мысли, что вот прямо сейчас кто-то навсегда изменит его до сих пор ничем таким не тронутое тело. Только радостное возбуждение, да. И сразу прикидывая: что и как нужно будет доделать. Там же работы — всего ничего, но Саммер будет в восторге.
      Обратно на улицу Ана вывалился быстро, дергая свежепроколотым ухом и оставив за спиной ошалелых разумных. Догнал совсем недалеко ушедший экипаж — да что там, практически, в пяти метрах от салона остановившийся. И даже это было еще одним жарким-жарким угольком в костре чувств и ощущений. Ждали. Его ждали. И не просто ждали: едва заметный жест брата — и Нинья достает стерильный перевязочный пакет. Мда, не доверяют капитан и старший медик чужим рукам. Но как же приятна забота!
      — Все в порядке, честно! — протестовал Ана только по привычке. Ну правда, не дурак же, смотрел, что с ухом делают. И Нинья привык — он же чувствует. Что не его заботу отрицают, а... В том, что сейчас творилось в его голове, Ана и сам не мог разобраться, но знал: плохого там не увидят и не почуют. И только делано возмущенно фыркнул, когда сидящий на руках Саммера птенчик... в смысле, Винд, потянулся к блестящему металлическому кругляшку.
      Тонкая ладошка замерла в воздухе, золотистые глазища вопросительно округлились. Ана вдруг подумал, что они с мелким, оказывается, цветом глаз-то похожи.
      — Только не дергай, а так можно.
      Винд улыбнулся и внезапно тихо-тихо запел. Буквально одна нежная музыкальная фраза — а ухо перестало ныть. Совсем. Как будто Нинья на него «заморозкой» брызнул — но ведь не брызгал!
      — Тебе не больно, — Винд не спрашивал, констатировал факт, забавно наклонив головку со слегка растрепавшимися перышками-прядками.
      — Н-нет... — Ана изумленно пошевелил ухом и подорвался: — Нинья! Ему не вредно? Он же!..
      — Не от такого пустяка. И по собственному желанию. Но, капитан, тебе придется поговорить с сыном об этом.
      — Обязательно, — Саммер нахмурился, тронул губами лоб мальчика, вздохнул. — Идемте, ребятки мои, кто как — а я слегка подустал, да и Винди надо бы уложить доспать.
      Ана видел, что Нинью больше беспокоил брат, чем поступок Винда. Мегуто почти неотрывно следил за Саммером все время с момента, как покинули борт «Рыси», недаром же примчался мгновенно, когда вывалились из АКЦ в первый раз, едва живые от хохота. Вот и сейчас их внимательнейший и заботливейший док нервно потрескивал гребнем, очень напоминая своего учителя и предшественника доктора Бранаса. Ане даже на мгновение показалось, что мегуто сканирует Саммера немигающим взглядом и сейчас выскажется в духе Литаса Бранаса о том, что капитан себя совсем не бережет. Но Нинья промолчал.
      — Так, мои дорогие. Я снял весь этаж в «Ожерелье Элизии», — Саммер кивнул на вычурно украшенное имитацией каменных колонн и завитушек здание, у которого этажи выше пятого прятались под голографическими щитами, имитирующими закатное небо в облаках.
      Может, он ждал ворчания о растратах? Но на капитана наоборот уставились с откровенным обожанием, потому что одно дело свои номера, пусть даже в таком месте, а другое — целый этаж, где можно жить почти как дома. И это при том, что их не так уж много и осталось, не пристроенных: сам капитан с птенчиком, Ана, Нинья, Шери с Шато, Шаи-хулуд, Син-Ма, и конечно же, Рафаэлло.
      Как раз гостиница была одной из немногих, где позволяли держать в номерах компаньонов, а Нинья считал, что Винду Рафаэлло нужнее, чем Штерну или кому бы то ни было еще. Все-таки одной из особенностей котокрыса была его эмпатия и способность успокаивать псиоников, а уж к маленькому райку Рафаэлло привязался сам, ничуть не возражая на то, что его тискают, как игрушку.
      — Вот и славно, — обрадовался Арон. — Мы тогда пойдем, наверное?
      — Да, «мамочка», мы честно-честно ничего не натворим! — Саммер потешно округлил глаза и даже покачался с пятки на носок, как примерный мальчик. Потом фыркнул и усмехнулся, возвращая себе серьезный вид: — Передай привет Ари и Анори. И не беспокойся, мы все сейчас максимум на что будем способны — это нырнуть в душ и доползи до постели.
      — Да я просто...
      — Иди, тебя твои ждут! — заворчал на смущенного айри Ана. За что был сграбастан в бережные объятья первым.
      В этом был весь Арон: за свою вторую семью, стоило им оказаться вне «Рыси», переживал не хуже той самой мамочки, и успокаивался, только убедившись, что с ними точно-точно ничего не случится, пока он будет навещать своих. И ведь даже Ана прекрасно знал: жену и детей этот здоровяк перетащил на Риану именно чтобы не сходить с ума, разрываясь между семьями из-за слишком долгого перелета.
      — Арон, доберешься — скинь сообщение, — попросил капитан, когда айри переобнимал всех — уже в фойе гостиницы.
      — Конечно, капитан.
      Ана подумал, что брат ничуть не меньше волнуется за свой экипаж, просто старается не слишком навязчиво демонстрировать свою заботу. Он ведь и Морганов просил сообщить ему, когда те доберутся до своей фермы, и решти уже отчитались, что дома. Айри еще до побережья лететь на рейсовом глайде час. И ведь стопроцентно Саммер не уснет, пока не получит подтверждение, что Арон долетел.
      Ничего, час — это не так много, как раз, пока устроятся, пока себя в порядок приведут. А потом — Ана это твердо решил — они будут спать.
      Именно поэтому через час он поскребся в капитанский номер, ни капли не удивившись, когда дверь открыл Шато.
      — Спит?
      — Нет еще, — чуть дернул хвостом решти. — Сына укладываем. Сон перебили, мр-р, нехор-рошо, мр-р.
      — Значит, будем исправлять!
      Ана решительно просочился в номер. И только гадал потом: любовь к именно его полосатому хвосту — это семейное или как? Зато снотворное хорошее!
      
***


      Саммер волновался. Нет, себе-то врать зачем? В панике он был, в самой натуральной панике. С самого, чтоб его в черную дыру, утра, как только глаза разлепил, умылся-выбрился — так и запаниковал. Как сопливый малолетка, Великий Космос!
      А все потому, что он, взрослый, состоявшийся мужчина, целый капитан, уже даже отец — наконец сподобился сделать предложение своим любимым кошакам. Точнее, пока еще не сделал, но готовился к этому очень серьезно. Вот с того приснопамятного монолога в Аниной каюте, когда разложил все по полочкам в разуме, и готовился. «Рысенька», умница такая, помогала — и прятала от навигаторов его подготовку, что самое важное.
      Саммер хотел сделать все правильно. Не зря же он последние два года штудировал ррма — ну, в том кастрированном варианте, что был доступен не-решти, без всей невербальной составляющей вроде ритуальных движений хвостом, ушами и прочими частями невероятно подвижных тел кошаков. Даже подумывал как-то, в порыве отчаянья, не отрастить ли себе эти чертовы уши. Потом представил, как будет одновременно понимающе кивать и посмеиваться вся команда, и дурацкие мысли оставил. А вот волнение его в покое не оставило, прорываясь в такие моменты.
      Проснулся он в настоящем мехово-пуховом клубке, и стоило немалого труда осторожно из него выпутаться, не разбудив ни решти (он сомневался, что получилось, но Шери и Шато не пошевелились, дав ему иллюзию удачного маневра), ни братишку, ни сына, ни даже Рафаэлло, блаженно обнимающего Винди всеми лапами и хвостом. В любой другой день он был бы просто беззастенчиво счастлив проснуться вот так, и не преминул бы поваляться подольше, впитывая в себя ощущения и слушая тихое дыхание своих близких. Но только не сегодня. На сегодня было запланировано слишком многое, чтобы разлеживаться.
      Сколько у него времени, пока они проснутся окончательно, Саммер не знал, и потому рванул по давно уже разведанным местам со скоростью тройного форсажа. Не заблудиться бы только: «Рысь» ему организовала подробную карту и маршруты, записала в планшет, но город Саммер за столько лет так толком и не изучил, только самое необходимое. А сейчас ему нужно было попасть в несколько очень специфических мест, которые отнюдь не на крупных проспектах располагались. И быстро! Хвала «Рысеньке», посоветовавшей заранее арендовать глайд-байк. Маленькая серебристая капля байка уже дожидалась его на подземном паркинге отеля. Осталось не заблудиться и ничего не перепутать.
      Решти жестко придерживались традиций материнской планеты. Конечно, расселение по ареалу и вне него диктовало новые правила, и решти, живущим, к примеру, на планете, где не было гор, подобных горам Ашшай, неоткуда было добыть саахия — «светоч небес» — цветок, растущий в самых труднодоступных долинах, на границе с вечными ледниками. Это, насколько понял Саммер из всей информации, натащенной «Рысью», некогда было очень редкое и очень полезное лекарственное растение. Считалось, что саахия может излечить любую хворь, и если растение, принесенное женихами в дом невест, приживется и разрастется, брак будет плодотворным и счастливым. Сейчас разведением саахия занимался целый огромный клан, и эмиссары этого клана жили и держали свой маленький бизнес на каждой планете, где обитали представители других кланов. «Светоч небес» был просто очень красивым цветком, и пользовался спросом как истинно рештианский сувенир. Так что никто не заподозрит чужака в стремлении «попрать законы», решат, что он просто соблазнился красотой нежнейших золотисто-розовых цветов и синевато-серебристых перистых листьев.
      Честно говоря, о красоте Саммер думал в последнюю очередь. Ему был важен знак, и он придирчиво осматривал предложенные экземпляры, выискивая любые изъяны. Наверное, он бы вообще не ушел из пропахшего цветами магазинчика, в конец измучив продавцов, но время поджимало.
      «Пакуйте», — бросил Саммер, явственно ощущая облегченный вздох пары решти.
      Цветы нельзя в стазис, нельзя сильно трясти и вообще, желательно было бы вручить крохотный горшочек с пышным кустиком сплошь в бутонах сразу. Но Саммер должен был достать еще два подарка. Великий Космос, хорошо, их можно загодя заказать, что он и сделал еще вчера вечером. Вторая этно-лавка почти рядом, чему Саммер был рад просто до опупения, он и так потратил уже слишком много времени на выбор цветка.
      В непривычно-сумрачном помещении с лампами явно не совсем пригодного для человеческого глаза спектра пахло чем-то экзотическим и влагой. Хрустальные колокольчики на входе тонко зазвенели, предупреждая о посетителе. Откуда-то из-за многочисленных тканых полотнищ вынырнул привычно кругленький галлири, приветливо улыбаясь во весь широкий лягушачий рот, залопотал что-то. Острый взгляд мгновенно оценил Саммера, как покупателя, наверняка торговцу не нужен был даже считыватель карт, интуиция подсказала, сколько у Саммера на счету денег с точностью до пятого знака после запятой.
      — Нужны парные кольца в соски. Шесть пар. Лучше платина, без камней, без чеканки.
      Украшать колечки он собирался сам, благо, давно уже приготовил две маленькие подвески с теми самыми сильмарилями — угрохал на них однажды почти все жалование за патруль, но не жалел. А чтобы все было аккуратно — взял пару уроков у Аны. Маарлеанин, кажется, даже не заподозрил ничего, так восхитился интересом любимого капитана к своему инструментарию. В общем, хоть этот подарок будет частично сделан своими руками. Как оно, вроде, и полагалось по традиции решти.
      Выбирать колечки не пришлось — галлири вынес ему плоский футлярчик из какого-то серебристого дерева, где на бархатистой подложке красовались они — идеальные, именно такие, как он и представлял. Саммер не погнушался низко поклониться торговцу, звучно хлопнув себя по бедрам, как рассказывал когда-то Штерн. Оплатил и вымелся, не слушая цветистых напутствий галлири.
      Осталась только одна вещь... И Саммер крепко надеялся, что госпожа Удача не взбрыкнет, показав ему подхвостье, и все будет идеально и тут. Потому что заказ был, как ни крути, срочный и не совсем привычный. Смогли ли его исполнить? На почте он оповещения так и не увидел, осталось только молиться всем высшим силам.
      Время поджимало, когда он оттормозился на парковке огромного фермерского рынка. Великий Космос, он до сих пор даже не подозревал, что на Риане такой имеется! Нет, на родной Гале такое было, но то ж Галя — планетка насквозь аграрная. А Риана — столица сектора... Но вот, было: гигантский стеклянный купол, под прохладными сводами которого многоярусно, как соты, расположились совсем небольшие магазинчики отдельных ферм и огромные маркеты хозяйств покрупнее. Саммер чуть не схватился за голову: как тут искать нужное-то?
      Планшет пискнул входящим, и от сердца отлегло так, что чуть не закружилась голова: хозяин лавочки сообщал, что заказ прибыл и желательно забрать его вот прямо сейчас, если покупатель хочет именно «свежайшую тушу каапи».
      Какое оно, это каапи, Саммер понятия не имел, почему поиски и затянулись. Знал только, что решти без ума от этих зверьков, и что «их нельзя портить готовкой» — категоричное заявление кого-то из котиков, подслушанное, когда обсуждали со стюардами лакомства. Саммер и не собирался: традиционно добычу-дань приносят сырой.
      С горем пополам он отыскал нужный магазин — не из мелких, а то искал бы до морковкина заговения. Что это такое — он тоже понятия не имел, так выражался дед.
      Каапи оказался чем-то похож на козу, только рогов было не два, а целых восемь, и шли они гребнем по длинной шее. В остальном — ну, коза и коза, дома таких разводили.
      Еще теплую тушку ему упаковали в термоконтейнер с лямками, за что он не поскупился на хорошие такие чаевые: как бы он втиснул этот груз в багажник глайд-байка, Саммер не представлял. Там же коробка с цветком уже стояла, тоже не маленькая. А так — за спину закинул, в седло запрыгнул и рванул к гостинице, выставив автопилот, чтоб уж точно не заблудиться.
      На входе его сначала приняли за курьера и нудно уточняли, к кому доставка. Саммер уже не знал, смеяться или хвататься за голову: это какой же у него вид. Предъявленная ключ-карта решила проблему и породила ворох извинений, от которых он только отмахнулся: некогда!
      На пятый этаж он взлетел быстрее скоростного лифта, ждать было вообще невыносимо. И внутрь ворвался слегка запыхавшийся и мокрый от пота — ну красавчик, ****ь, ну картинка! Отдышаться не получилось: в коридор высыпали все, кто уже проснулся и умылся. То есть — вообще все, включая сына.
      Птенчик поморгал круглыми глазищами, но, кажется, что-то понял и лезть с обнимашками не стал. Или его Ана сзади придержал, заслужив обиженный взгляд? Неважно, неважно, потом с этим разберется — потому что в коридоре и кошаки оказались, со сна кучерявящиеся вдвойне. Саммер вдохнул, выдохнул и послал все в самую громадную черную дырень, какая только есть в изученном космосе.
      Самое страшное было впереди. Ему нужно было спеть, причем, отнюдь не на галакте. Песню женихов он учил и так, и в слиянии с «Рысью», и в гипносне. Вот только все равно не был уверен в том, что не переврет половину слов: глотка человеческая просто не заточена на такое! Однако раз уж взялся — отступить он не имел ни права, ни желания. Поставив контейнер и коробку на пол, Саммер выпрямился, мысленно попросил прощения у всех, кто это услышит, и запел. С каждым прирыкивающим, мурлычущим или долгим мявом глаза его любимых кошаков из миндалевидных и вытянутых превращались в маарлеанские круглые и большие. У остальных, впрочем, тоже... Но, хвала всему сущему, все молчали и не пытались уточнить, куда и зачем делись мозги их капитана.
      Саммер допел в полной тишине, захлопнул рот, почесал в затылке, стимулируя остатки мозга, вспомнил последовательность и то, что остальное можно говорить на галакте, к его неописуемому счастью.
      — Мой первый дар — залог того, что семья будет всегда сыта.
      Туша каапи, все еще теплая — храни, Великий Космос, тех ребят из мясного магазина! — легла у ног Шери и Шато.
      Решти разом хищно сощурились, разом же облизнулись, припадая на все четыре конечности. Влажные носы пришли в движение, оценивая подношение. Судя по загоревшимся в зеленых глазах диким огонькам — оно было принято благосклонно.
      Четыре когтистые ручки ухватили тушу, решти, ворча и урча, попятились в комнату, а Саммер подумал: хорошо — не зубами, и не стали рвать мясо прямо тут, на глазах у Винда. Первая часть сватовства была завершена. Он прислонился к стене и устало съехал по ней на пол.
      — Расходимся, приводим себя в порядок и строем маршируем завтракать, — приказал, обводя оставшихся стоять членов экипажа. — Котикам лафа, а вот я голоден, как... Очень, в общем.
      — Как человек, не евший примерно две трети суток, — проинформировал его Нинья, первым трогаясь с места, но вовсе не в сторону комнаты. Вернее, туда он тоже пошел, но сначала подцепил капитана подмышки, ставя его на ноги, и аккуратно подтолкнул вперед.
      — М-м-м, вот да, беляночка, именно так.
      Нинья оглянулся на него в дверях своего номера, покачал полуразвернутым гребнем, заставив бравого капитана нервно сглотнуть: ничего хорошего ему такой взгляд и жест не обещал. И он даже знал, за что Нинья на него сердит. Надеялся, что любимый «добрый доктор» спустит его разгильдяйство на тормозах? Мда, наивный колосок. Чтоб Нинья-то, духовный наследник доктора Бранаса — и спустил своему капитану вопиющее пренебрежение его, капитанским, здоровьем?
      Срочно требовалось исправлять ситуацию, хотя бы со жратвой, чтобы дожить до того счастливого момента, когда с безумием сватовства будет покончено и ему выедят мозги десертной ложечкой. И все-таки, спасибо Нинье за тактичность. Или это он настолько рьяно думал «пока не доделаю, ни на что отвлечься не могу, а-а-а-а!»? Да и хрен с ним, потом разберется. Нинья сам все скажет — он умница.
      Завтрак на всех Саммер тоже заказывал загодя, вечером. И сейчас был очень рад тому, что на снятом этаже есть свое небольшое лобби с уютной столовой и даже баром, где окопался абсолютно невозмутимый бармен, готовый терпеливо ждать, даже если постояльцы за все время ни разу не придут выпить.
      Выпить Саммеру хотелось, но никак не утром и не в первый же день. Вот как-нибудь потом, когда переделает большую часть срочного... Мечты, мечты. Встряхнувшись, он пошел приводить себя в порядок. После завтрака намечена вторая часть сватовства, хорошо, никаких больше песен.
      Цветок он успел бережно распаковать, попросил Винда не трогать пока хрупкие бутоны, на что сын понятливо улыбнулся и заложил ручки за спину, принюхиваясь к нежному, почти незаметному аромату.
      — Красивый. Он котикам?
      — Ну, да. Традиция, чтоб ее в черную дыру по низкой орбите... Кхм! Все, что после слова «традиция», ты не слышал, лады?
      — Котикам понравится! — покивал птенчик, сделав вид, что да, ничего не слышал.
      — Моя ж ты умничка, — Саммер подхватил его на руки, подбросил легкое тельце, вспоминая, как сам так же «летал» с дедовых рук и в них — надежные и сильные. — И вот что ж ты раньше молчал, сынок?
      — Слов не было. Тут, — птенчик с серьезным видом коснулся рукой виска, показывая, где. — Только картинки. А теперь слова сыпятся. Вот.
      — И хорошо. Проголодался? Идем, пока нас добрый доктор Нинья не пришел за ухи к столу тащить.
      — Он же добрый? — округлил глазки Винди.
      — Но очень ответственный, — кивнул Саммер, сажая его себе на локоть.
      В столовую сошлись все, кроме Шери и Шато, но Саммер был даже рад — ему и Винди как раз по две порции достанется. А котики явно решили заточить козу на двоих. Лишь бы умыться потом не забыли, а то кто эти традиции знает...
      
      В столовой царила тишина, пока все расправлялись с завтраком. Саммер нервно заглатывал свой и ждал шквала вопросов. Но дождался только терпеливых и преданных взглядов, мол, капитану лучше знать, когда и что рассказывать.
      Кашлянув, он отложил приборы, глотнул воды и вздохнул.
      — Короче, други мои. Сватовство у меня. По традициям решти. Петь — честное капитанское! — больше не буду.
      — А-а, так это песня была, — глубокомысленно покивал Ана, ни капли не смутившись под возмущенным взглядом Саммера, паршивец хвостатый.
      — Свадебная, — зачем-то уточнил капитан. — Про серьезность намерений.
      — Кэп, но почему не в клане? — поинтересовался Шаи-Хулуд, как самый на этот момент здравомыслящий.
      — Потому что Шери и Шато клан отторгает, — жестко ответил Саммер.
      Всю легкость настроения как смыло.
      — Я, конечно, вместе с ними еще наведаюсь в клан. Но только когда получу от моих котиков ответ.
      — По-моему, вы его уже получили, — степенно откликнулся Син-Ма, до этого вкушавший свою порцию с отрешенно-невозмутимым видом. Чон единственный из всех этот вид сохранял всю дорогу, и Саммер невольно заподозрил его в знании обычаев решти.
      — Вот вручу третий дар — и буду уверен, — буркнул он, слегка смущаясь. Надо же: до пятого десятка лет дожил, а все равно в такой тонкой материи как чувства — не уверен. И кто он после этого? Бревно бревнистое, вот кто!
      В плечо ткнулись лбом. Птенчик, ну конечно, утешать полез.
      — Котики — хорошие.
      — Конечно, Винди. Самые лучшие, — улыбнулся ему Саммер, слегка растрепав легкие перышки на затылке.
      После завтрака он первым делом рванул обратно в комнату: надо было доделать колечки, закрепить на цепочке, соединяющей верхние пары, по подвеске. Потом к нему постучался Ана, занимавший ребенка тихими играми, чтоб не мешать брату, сообщил, что Шери и Шато вышли и, кажется, готовы к новой порции традиций.
      Глубоко вздохнув, Саммер подхватил цветок, расправил плечи и распахнул дверь. И ничуть не удивился тому, что на решти не было форменных комбезов и обуви. Оба его прекрасных жениха щеголяли в чисто-белых фаху, немного напоминающих то ли схенти, то ли килты. Последнее однажды показывал Блэки Морган, а первое было принято носить на родной планете Шаи-Хулуда. Единственное, чего Саммер не понимал — почему фаху его котиков — белые. Вроде, это у решти траурный цвет?
      — Белый цвет — перерождение, — тихо шепнул Син-Ма, оказавшийся рядом. — Отказ от прежней жизни и привязанностей. Неопределенность.
      — Спасибо, — искренне поблагодарил Саммер, уже гораздо увереннее шагая вперед и опускаясь перед своими котиками на колени.
      — Пусть я не забирался к ледяной короне гор в поисках цветка жизни, но ради вас я готов на все. Примите мой второй дар, как знак того, что я готов взрастить нашу семью, словно редкий цветок, в холе и заботе.
      Наверное, обнюхивать дары тоже было частью традиции. Цветок был тщательно изучен со всех сторон, и Саммер похолодел: неужто подсунули негодный экземпляр? Но раздавшееся на два голоса мурчание растопило едва наметившуюся ледышку где-то под желудком. Решти, севшие на пол напротив него, синхронно подняли головы, протянули ему маленькие ладошки. Саммер осторожно взял их своими и чуть не пошатнулся под шквалом их эмоций. И только чуть погодя, когда сумел отдышаться, распознал полное нетерпения:
      «Тр-р-ретий дар-р-р, аррсо! Мы хотим получить его прямо сейчас, чтобы все видели — мы твои оур-р-р!»
      — Да. Ана, — он обернулся, и маарлеанин понятливо закивал, не понадобилось и слов: подхватил Винда на руки и снова утащил в свою комнату. Могут же оба быть покладистыми лапочками, когда захотят.
      Третий дар был тем, который обычно при всех не показывают. Или показывают — когда надо грубо и жестко заявить свои права. Саммер понимал, почему для его кошаков он так важен: после этого оур считаются принадлежащими аррсо. И Старшие могут хоть на пену изойти — теперь они будут обязаны считаться с этим самым аррсо, иначе — жуткое оскорбление, которое клану не простят свои же.
      Саммер хотел бы вручить свой дар в тишине и покое комнаты, но ему нужны были свидетели. И почему-то он ни капли не удивился, когда Син-Ма зашел к нему в номер и вернулся с футляром, а Нинья протянул маленький лоток с дюжиной стерильных игл — где только взял именно такие, для пирсинга?
      Внутри стыл страх сделать что-то не так, но руки не дрожали, когда протирал обеззараживалкой маленькие розовые соски, когда жестко оттягивал их, мысленно прося прощения, когда прокалывал, сразу вдевая тонкие колечки, попарно соединенные цепочками. У решти было по шесть сосков — и Саммер до крови искусал себе губу, пока закончил. Спасало лишь несмолкающее мурлыканье. Решти будто не замечали ни боли, ни серьезных взглядов — смотрели только на него и мурчали так, что в ушах звенело.
      — Пусть видит моя стая, моя семья — отныне и до края тропы жизни эти двое — мои оур. Шери и Шато Стан. Я сказал!
      — Я, Син-Ма, сын рода Ма, кровь от крови чон, свидетельствую.
      — Я, Всеволод Кныш, старший из своего рода, кровь от крови людей, свидетельствую.
      — Я, Нинья, мегуто без рода, из славной стаи «Рыси», свидетельствую.
      Трое — но и этого за глаза, ведь ритуальные фразы сказаны.
      Будь у Саммера моральные силы, он бы умилился: да что ж это, не только он, но и весь экипаж готовился?.. Но конкретно сейчас сил хватило только обнять кошаков за талии, притягивая к себе.
      — Мои. Люблю, — получилось сказать и легко, и веско. И с души словно рухнула Галина Сиська — а ведь в первый раз признался им. Именно этим сакраментальным словом — которое до сих пор так ни разу открыто и не говорил.
      А решти и говорить было не надо. Сейчас Саммер чувствовал их эмоции как никогда ясно, и любви там было столько — никакими словами не выразить.
      
***


      Нинья честно дождался, пока первая эйфория схлынет, как и навалившаяся бешенная усталость. Вторую и третью волну восторга «Мои! Приняли!» он тоже терпеливо переждал, наравне с остальными обретающимися подле Саммера членами экипажа возясь с птенчиком. Но и терпению мегуто однажды приходит конец, так что капитан был выловлен и отконвоирован в докторский номер, а все любопытные носы, хвосты и перышки непререкаемо были выставлены за дверь.
      — Ты ведь понимаешь, о чем я хочу поговорить, капитан? — сложил и снова развернул гребень Нинья, запирая дверь и разворачиваясь к Саммеру.
      — Понимаю. И не могу обещать, что буду паинькой, — вздохнув, ответил тот. — Не даю невыполнимых обещаний, Нинья.
      — Тогда дай выполнимое. Саммер, я не могу вбить в твою дурную голову, что так жить нельзя. Но ты о них подумал? Будешь урезать сон еще? На сколько? До двух часов, часа? А в медотсеке птенчик потом поселится? Кошаки не смогут — им «Рысь» вести.
      Каждое слово Ниньи — спокойное, взвешенное, без малейшей ругани, лишь с усталой обреченностью — падало на голову Саммеру, как немаленький такой камушек на броню корабля. Да, защита такое отобьет, справится — но долго ли? А изнутри и свои мысли на ту же тему долбятся.
      — Вот как мне порваться на много маленьких капитанчиков?..
      — Заведи себе помощника, — Нинья поглядел на Саммера, как на идиота. — Я не понимаю, почему ты до сих пор так не сделал. Ах да... Гиперответственность.
      — Да я...
      — Самоотречение.
      — Но...
      — Ты же не железный, капитан. Нельзя тащить на себе все в одиночку — хребет не выдержит.
      Саммер молча сел в кресло, уронил голову на локоть, прикрывая глаза.
      — Я просто боюсь.
      — Я знаю, — мегуто осторожно опустил ладони ему на плечи, помассировал, разгоняя кровь и снимая усталость хотя бы на время. — И знаю — чего именно боишься. Но придется пересилить страх. В этой вселенной...
      Саммер тихо фыркнул.
      — Ладно-ладно, в нашем секторе, для начала, найдется немало хороших, опытных и свободных старпомов. Хвост ставлю!
      — Не принимается. Твой хвост попрошу не трогать — он мне дорог на его законном месте.
      — Ладно, хорошо, не хвост.
      — Да ничего не надо, ты все равно прав, беляночка. И наверняка я кого-то найду... По крайней мере, я очень сильно постараюсь.
      — Найдешь. Ты найдешь нам старпома, капитан, я уверен. Обещаешь?
      — Обещаю.
      А что еще мог сказать Саммер, прекрасно понимая, что Нинья прав на все триста процентов?
      Вот только с исполнением обещания пришлось погодить. Сначала надо было разобраться с ремонтом «Рыси» — давно пора, если честно, но Саммер осознанно отложил это на некоторое время, давая себе побыть с любимыми. Потом... Потом он озадаченно моргнул, столкнувшись в коридоре с Чтоза.
      — Поздравляю, капитан, — почти мурлыкнул тот — переводчик основательно смягчил интонации, добавив в них изрядно тепла.
      — Спасибо, — Саммер слегка растерянно глянул на него, потер висок, отмеченный шрамом: — Тебе ключ от номера дали?
      Он был уверен, что у Арона и его родных Чтоза пробудет немного дольше. И потому поспешил уточнить:
      — Что-то случилось?
      — Все в порядке, — широко развел челюсти в «улыбке» Чтоза, отвечая разом на оба вопроса. — Арон просил передать: он вернется через неделю, обещал детям прогулку по морю. Нельзя такие обещания не сдерживать. Но как только — так сразу.
      Саммер нахмурился. С чего бы айри, которому в кои то веки выдалась возможность побыть с семьей подольше, спешить обратно? Об этом он и спросил, получив в ответ весьма странный взгляд.
      — У Арона важное событие в семье.
      — Э-э... Какое? — искренне удивился Стан, сделав мысленную пометку: не забыть поздравить. И кстати, почему Чтоза мелко дрожит всем телом, смеясь?..
      — Важнейшее, — отсмеявшись, невыносимо серьезно сообщил тот. — Его капитан наконец-то обрел первую семью. Как Арон может остаться в стороне и не поздравить с таким?
      Помолчав и переварив это заявление, Саммер совершенно серьезно проговорил в пространство:
      — Принято.
      Он-то знал, насколько для Арона важно именно это — поздравить своего капитана, главу своей  второй семьи. И кстати о семьях...
      Когда собрались на обед, прежде чем приступили, Саммер поднялся, и все разговоры утихли.
      — После обеда Ана, Шери и Шато, Винди — собираемся у меня. Если кто желает поделиться советом, подсказать — тоже может прийти. Вопрос будет важный, и мне ценно любое мнение.
      — Смею спросить: о чем вопрос? — поинтересовался Син-Ма.
      — Хочу купить дом. Дом, куда моя семья сможет пригласить всех в любое свободное время.
      За столом стало тихо, даже птенчик, возивший ложкой по тарелке, замер. Он же первый и спросил:
      — А «Рысь»?
      — «Рысь» — это наш первый дом. И я уже почти двенадцать лет не покидал ее борта больше чем на несколько часов. Но сейчас, Винди, у нас появился ты, и тебе можно будет жить на борту не очень долго. Потом придется отправить тебя в школу, а для этого тебе придется жить на планете.
      — Одному?
      Вопрос прозвучал тихо-тихо, на грани слышимости. Саммер и ответить ничего не успел, как почувствовал пинок под столом. Что удивительно — от Аны.
      — Конечно же, не одному. У многих из экипажа есть семьи. Поэтому я и хочу обсудить этот вопрос не только с вами — моей семьей, но и со всеми остальными. Чтобы знать — кому я потом смогу доверить тебя.
      Пинок повторился, сильнее, чем прежде.
      — Ана, брат мой, если хочешь что-то сказать — говори, — вздохнув, добавил Саммер. — Если я не прав, не надо меня пинать.
      — И скажу, — прижал уши тот. — Обними ребенка, он же сейчас расплачется!
      Только тут до Саммера дошло: Винди так опустил голову и смотрит в тарелку — это не потому что согласен, а потому что носом уже едва слышно шмыгает! Конечно, он немедленно подхватил сына на руки и принялся ерошить широкой ладонью мяконькие перышки-прядки.
      — Не расстраивайся, я еще совсем глупый папа и много косячу.
      За столом раздались смешки, замаскированные под кашель или фырканье.
      — Но т-ты меня не бросишь? — поднял на него полные слез глаза Винди.
      — Ни за что. Откуда такие мысли? — изумился Саммер.
      Только потом до него дошло, что мог подумать пока еще очень сильно привязанный к нему малыш.
      — Винди, то, что нам придется ненадолго расставаться, совсем не значит, что я буду этому рад. Мог бы — никуда тебя с «Рыси» не отпустил. Но есть такая штука — Устав. Я тебе потом все объясню, ты же умница и все поймешь, да?
      Говорил он негромко, практически шепотом и на ушко мальчику. И попутно понимал, что все так и есть: мог бы — взял бы Винди, как некогда, в докосмическую эру, юнгой на свой корабль. И всему бы научил сам, да и команда бы не осталась в стороне. Но увы, нет больше юнг, и школьное обучение обязательно. Ребенок должен научиться общаться со сверстниками, завязать ниточки социальных отношений, обучиться некоторой самостоятельности. Дети членов экипажей космических кораблей, у которых не было больше родственников или доверенных лиц на планете, были обязаны обучаться в интернатах. Саммер плохо представлял себе, как он отпустит Винди в подобную школу. Именно затем ему и нужно было поговорить с тем же Ароном, с Морганами — с теми, у кого были семьи.
      Будто отвечая его мыслям, когда снова расселись, кашлянул Всеволод.
      — Капитан, со мной тут братья Морганы связались.
      — Излагай, — кивнул тот.
      — Да что там... — чуть смущенно хмыкнул Всеволод. — Если напрямую — спрашивали, сколько у решти медовый месяц длится, когда праздник организовывать начинать.
      Вместо того чтоб усмехнуться, Саммер нахмурился, помолчал.
      — Так. Не спешим пока с этим. Нам еще моих котиков отвоевать у клана нужно. А вот потом... Гулянку обещаю.
      У Шери и Шато разом поприжались уши и задергались кончики хвостов, но Саммер, сидевший с сыном как раз между ними, просто протянул руки и крепко сжал пушистые плечи, изо всех сил стараясь передать свою уверенность.
      — Не дрейфить. Справимся, слышите? Я никогда не отдам своих.
      — А мы поможем.
      — Да!
      — Ты только скажи, капитан!
      — Несомненно, — послышалось наперебой, разными голосами и с разными интонациями, но все — одинаково уверенно.
      Саммер поднялся, и так и не слезший с его колен Винд повис на нем как маленькая обезьянка, даже не подумав расцепить руки. Капитан подхватил его поудобнее, придерживая на локте, обвел внимательным взглядом всех, дождался, пока возгласы утихнут.
      — Я знаю. И благодарен вам. И мне наверняка понадобится ваша помощь после. Но там, в клане, будет мой бой.
      — Ждать у глайда не возбраняется? — деловито уточнил Нинья.
      — И даже настоятельно рекомендуется. Но об этом все-таки позже. В клан я собираюсь послезавтра. Завтра же — пойдем испытаем на прочность нервы начальства.
      В столовой снова зазвучали смешки, теперь уже открыто: все прекрасно представляли себе, как за годы существования экипаж «Рыси» намозолил глаза и мозги всему начальству Патруля, а особенно — психологам, которые все еще отказывались верить в возможность сплочения столь разношерстного сборища в единый монолит. Ни одну из трехсот девяноста девяти оставшихся команд не трясли проверками так часто, как команду «Рыси». Ни одного капитана не заставляли проходить психотесты внеурочно, независимо от того, были ли во время патрулирования форс-мажоры или нет. И ни одна команда не показывала в итоге таких противоречащих любым теоретическим выкладкам результатов.
      О да, в своем кругу у «Рыси» была весьма своеобразная репутация. И Стан ею совершенно беззастенчиво пользовался в самых неожиданных моментах — да хоть вытрясая ту техническую начинку, что назаказывал Ана. Только теперь еще грела душу картина прыгающего и радостно визжащего брата, вот и вгрызался в бюрократический аппарат с утроенной силой.
      В этот раз у него было разом две цели: представить заявку на обновление оборудования и... заявление на оформление брака с решти. И как бы Саммеру ни хотелось второе организовать первым, он понимал: лучше сперва прогрызть плешь сектор-майору и всему интендантско-хозяйственному корпусу, а потом уж подсунуть на подпись заявление. Майор Уэбб, конечно, не подмахнет не глядя, но, скорее всего, у него не останется сил высказать свое охуение слишком громко.
      А, и еще — оставить заявку на поиск старпома. Хотелось потереть висок, в который пока еще маленьким, тонким буравчиком начинала ввинчиваться боль: это тоже придется обговаривать с командой, но уже со всей разом. И Штерна позвать, его тоже касается. Но потом, потом, пока пусть подберут список кандидатов — не зря же перекладыватели бумажек свои деньги получают?
      Саммер признавал нужность всей гигантской махины правоохранительного аппарата Федерации, Интерга. Но искренне ненавидел его «заедающую» часть — бюрократическую волокиту. Дед говорил: «Не подмажешь — не поедет» и пояснял, что имеет в виду. Саммер с детства проникся презрением к «подмазыванию», но иногда приходилось сгребать яйца в кулак и... Не взятки, конечно. Просто милые маленькие презенты. Пирожные, комплименты — кто б знал, как тяжело говорить их женщинам с пустыми стеклянными глазами. Милые безделушки, стоящие всего ничего, но симпатичные и притягивающие взгляд. В последнем Саммер был уверен на все сто процентов: закупкой такого заведовал Нинья. А кому, как не мегуто, понимать толк в блестяшках? Прочее, вроде элитного алкоголя или оружия, доверял отыскать и достать Сехо и Сану или Всеволоду.
      Потому:
      — Нинья, нужно что-то для Татьяны Романовой, для Анхелики Кристиэн и Марии Ришар. Шаи-Хулуд, для тебя задание: организуй «горючее» для Фауста и Коннели. Ана, тебе тоже, если успеешь: что-то мелкое, забавное и яркое для сыновей Бэла и Мардука.
      И, серьезно кивнув, все разбежались по комнатам — и пошли на выход, по знакомым только им местам и магазинчикам.
      Даже вне «Рыси» команда оставалась единым механизмом, работающим без малейшего сбоя. И Саммер почему-то не сильно удивился, когда вечером в его комнату, где отлеживался в гордом одиночестве и с больной головой, просочился Ана.
      — Тш-ш, лежи.
      Тонкие пальцы маарлеанина взъерошили волосы, ноготки заскребли кожу. Саммер тихо застонал, прикрывая глаза. Шери и Шато он попросил не оставлять Винди, занять его на вечер: не хотел, чтобы маленький эмпат почувствовал его состояние и попытался вылечить. Нинья уже скормил ему пару таблеток, но...
      Капитана догнала частая неприятность многих космитов: люди, проводящие большую часть жизни в космосе, на корабле с постоянным давлением, оказывались беспомощны перед перепадами такового на планете. Приспосабливался организм быстро, но один-два дня приходилось страдать. Саммеру — страдать вдвойне, как и любому капитану-человеку-немодификанту, которому в голову плюс ко всему запихнули несколько имплантов для подключения к искину.
      — Совсем плохо? — тихо уточнил Ана, когда понял, что осторожный массаж не помогает.
      — Пройдет. Просто перестройка к тверди. Не вздумай переполошить остальных, Ана. Запрещаю.
      Саммер говорил тихо, но твердо. И нарушить запрет, произнесенный таким тоном, казалось попросту невозможным. Но потом улыбнулся, пусть и вымученно, болезненно, но с толикой веселья.
      — Знаешь, что у меня в голове не только кость?
      — Иногда догадываюсь!..
      Пальцы теперь легли на привычно выбритые до скрипа виски, туда, где прятались контактные пластинки. Ну да, чтобы Ана — и не знал детально расположения железок?
      — Импланты надо бы поменять... Надо запрос на разрешение для Ниньи... Ох, черные дыры — белые карлики, всегда знал, что у тебя волшебные руки для всякой техники, братишка.
      — Ее присыпил — теперь тебя буду, — сурово сообщил Ана, вставая и приподнимая Саммеру подушку так, чтобы можно было опереться.
      — Лежи и смотри.
      На что смотреть — и без того ясно. Гостиница была не из дешевых, размер номера позволял не только впихнуть мебель, но и оставить прилично свободного пространство. На танец маарлеанина, умудрявшегося плясать на узенькой тумбе, хватало с запасом.
      Саммер лежал, глядя на то, как мерно колышутся лоскутки одежды, на взмахи полосатого хвоста, и все никак не мог понять: что ж не так-то? Что-то новое, непривычное, но что? И только когда Ана, доплясав, прилез под бок, укутывая одеялом и обнимая, понял, уже в полусне: это мягко светилась желтым светом сережка-солнышко в пушистом ухе.
            
Глава третья


                День начался тихо и мирно. В отличие от вчерашнего, который был просто самым натуральным ****ецом, потому что Саммер хотел успеть все и везде. И не посмотрел на зарождающуюся боль в отмеченном шрамом виске, за что и поплатился вечером, когда этой болью просто размазало. Ана к ночи слегка помог оклематься, приспал и проблему, и Саммера, но с утра все равно было еще не очень. Наверное, потому все намеченное и прошло словно бы слегка мимо капитана.
      В отделе регистрации за него отдувались Ана, Шаи-Хулуд и Нинья, расточая комплименты и улыбки, выкладывая сладкое и алкогольное подношение, выставляя симпатичные коробочки с подарками. Саммер только дважды открыл рот: чтоб сказать сакраментальное «Да» и поблагодарить за быстроту оформления.
      Он и сейчас молчал и обнимал слегка прижухших Шери и Шато, тихонько жавшихся к нему. Молчал и Нинья, хотя всем своим видом выражал категорическое неодобрение того, что капитан, вместо отлеживания в номере с котиками под боком, рванул на первой световой разбираться с кланом. Рядом с Ниньей вполголоса переговаривались Чтоза, Син-Ма и Шаи-Хулуд. Ана и Винди категорическим приказом были оставлены в гостинице: еще не хватало, чтоб ребенок попал под ментальный удар решти. А Саммер был уверен: не будет спокойного разговора, будет бой — невидимый и неслышимый, но оттого не менее жуткий. И на его стороне только его пси-устойчивость, из-за которой решти очень тяжело с ним общаться напрямую, вне слияния или вирта. Нет, читать-то они его могли и читали. Но чтобы именно передать что-то, приходилось действовать через прямой контакт — прикосновение, или опосредованно — через «Рысь».
      Саммер чуть сильнее прижал к себе супругов, мимолетно улыбнувшись: надо же... супруги, не любовники. Решти тихонько затарахтели, но круглые мохнатые ушки так и остались прижатыми, а хвосты время от времени подрагивали. Они, отдав должное человеческой бюрократии, в АКЦ Патруля надевали парадную форму, но сейчас оба были в фаху — черных, расшитых серебристыми узорами, с тяжелыми богатыми поясами, подаренными Ниньей, в браслетах по самые локотки. И, конечно же, с очень тщательно выбритой грудью, чтобы «третий дар» их аррсо сразу же бросался в глаза. Хотя он и так бы бросился — сильмарили, даром что совсем мелкие, всего-то по три карата каждый, сверкали живыми звездочками. Саммер снова улыбнулся: пусть вся эта показуха продиктована необходимостью, но все-таки Шери и Шато у него совсем еще молоденькие и очень тщеславные мальчишки.
      — Все будет хорошо. Я обещаю.
      А себе пообещал приглядеть еще камушков для котиков, раз уж им так нравится. У Ниньи надо будет потом спросить, что больше подойдет под цвет их глаз.
      Отвлекая себя такими мыслями, Саммер и не заметил, как прилетели. И только мазнул взглядом по уже стоящему на стоянке глайду, слегка сощурившись, когда из его нутра вывалился Штерн.
      — Мои поздравления, капитан! — жизнерадостно пробасил он.
      — Великий Космос и все его дыры! Какого ты здесь?!
      Не то чтобы капитан был против присутствия командира своей абордажной команды, но... Но...
      — Так. Только не говори, что притащил с собой всю полусотню бойцов...
      — Обижаете, капитан, они бы в один глайд не влезли,— оскорбился Штерн. — Так, пара ребят тоже хочет вас поздравить. Ну и, мало ли...
      В глайде сидели тихо, кто там, Саммер разобрать не мог — опознал только Ириса, уж больно характерно синела его рожа.
      — Вот пока не мало — пусть посидят. А потом уж все и полетим... Праздновать. Морганы приглашают отметить это дело на их ферме, а там всем места хватит — сеновалы большие и их много, — ухмыльнулся Саммер, вспомнив, как на того же Ириса поглядывала старшая дочь Блэки. И если ей все удастся, то в огромной ирландско-негритянской семье появится новый колер.
      — Да мы ж всегда готовы! — просиял Штерн и хлопнул Саммера по плечу. — А вы им там покажите, капитан, чтоб было, что праздновать!
      — И кому, — ядовито вставил Нинья, копавшийся в своем планшете. Остальные, как и абордажники, предпочли не отсвечивать.
      И так клану ясно дано знать, если есть наблюдатели: вот боевка, вот медик. И за капитана, случись что, пасть порвут и хвосты-усы повыдергивают.
      Клановые территории ограничивала двухметровая каменная стена — дань традициям прародины решти. И за этой стеной было тихо, словно все затаились, выжидая. Ворота были открыты, но Саммер так и не увидел в невысоком, но широком проеме никакого движения. Вернувшись к глайду, он протянул руки, и Шери с Шато выскользнули к нему, подхватили под локти с двух сторон.
      Никакого оружия при себе у Саммера, конечно же, не было — не полагается тому, кто идет заявлять свои права на женихов клана. Он и не взял бы, чай не дикие же, а вполне себе цивилизованные разумные. Хотя после всестороннего изучения их обычаев капитан в этом был уже не так железно уверен. К тому же, по всем обычаям он уже был аррсо, и этот визит — подтверждение, дань вежливости... Ага, как же. В том, что это не так, Саммер был уверен нерушимо.
      Для клана он был никто и звать никак. А Шери и Шато — нарушители закона, отступники, которых не покарали по всей строгости только потому, что они были молоды и служили в Патруле. Как и все патрульные и прочие ксеносы-интерговцы, они имели двойное гражданство и не подлежали суду Ашшай за поступки, на территории Федерации преступлениями не признающиеся. А заключение брака с точки зрения законов Федерации именно что преступлением никогда признано не будет.
      Они прошли ворота и ступили на вымощенную узорчатыми плитками дорогу к главному клановому дому: приземистому, но широкому, выстроенному из округлых каменных блоков, с маленькими круглыми и овальными окошками. Почти заплетенный каким-то явно неместным растением — с плотными, синевато-зелеными зубчатыми листьями — он казался древним холмом посреди многочисленных более-менее современных зданий.
      Древность, традиции... Раньше Саммеру они казались чем-то хорошим. Незыблемым, дающим силы новым поколениям. И только сейчас он взглянул на это с другой стороны: дающим ли? Какая судьба ждала Шери с Шато, не попадись он на их пути? А Сехо и Сану, их старших братьев, повинных, по сути, только в том же самом: народиться от пришлых в клане?
      Или Ири с Тари, с их слабыми, по меркам решти, пси-способностями, вынудившими идти в оружейники? Саммер уже давно понял: этих двоих отправили присматривать за теми четверыми, которых Старшие отдали на «Рысь» в уплату долга жизни.
      Отчаянно хотелось потереть висок, голова снова разболелась от невеселых мыслей, но Саммер пер вперед с самой спокойной и самоуверенной рожей, какую только мог удержать.
      Клан... Казалось бы — прекрасно же, все связаны, все — одна семья. Но не тут-то было. Не был клан решти похож на его семью. Может, Саммер и не прав, ведь он так давно не был на Гале, а людям свойственно меняться. Но он был уверен: никто из его родных, какой бы степени дальности ни было это родство, не отдал бы вот так своих детей. Ни за какой долг. Ни за какие прегрешения.
      Клан не был семьей — он был клеткой. Клеткой в ряду таких же клеток, между которыми изредка происходила ротация молодняка. В клане ведь даже род занятий регламентировался достаточно строго, а его навигаторы пошли против этого регламента. Верней, они пошли против желания Старших видеть их навигаторами на кораблях, принадлежащих клану. А за это должна была последовать кара. И только он сейчас стоял между его кошаками — всеми шестью, да-да, Саммер понимал, что в ответе не только за своих оур, — и этой карой.
      До дверей кланового дома он дошагать не успел: оттуда вынырнули разом около десятка решти, в том числе и Старшие, узнаваемые по богатым меховым воротникам, украшенным ко всему еще и яркими переливчатыми перьями, по золотистым, сотканным из тончайших металлических нитей, одеяниям — не только фаху, но и рубахам-таасо, оставляющим открытой грудь. С двух сторон от этих довольно крупных для решти мужчин стояли их оур — так же богато разодетые женщины, но в полностью закрывающих тело нарядах. За ними Саммер узнал по пепельно-серой расцветке родителей Сехо и Сану и его супругов. И со всех сторон, словно им дали отмашку, выходили решти, выстраивались в привычном порядке, задвигая за спины женщин-оур. Нигде, куда бы Саммер не поворачивался, оур не стояли рядом со своими аррсо. И он пресек попытку Шери и Шато отшагнуть назад, не отпустив их руки.
      — Переводите, мои хорошие, я ррма все-таки знаю очень плохо, — шепнул он, прекрасно понимая, что все всё слышат — слух у решти гораздо-гораздо острее человеческого.
      Речь была продумана и отрепетирована уже давно. Голос Саммер не повышал, говорил жестко и четко, уведомляя клан в том, что не далее как вчера взял Шери и Шато в законные супруги, и теперь они — полноправные граждане Федерации, неподсудные законам Ашшай. Но он, Саммер Стан, совсем не желает конфликта с кланом. Он просил благосклонности своих оур по всем правилам Ашшай, и готов позволить себя прочитать, равно как и свидетелей его сватовства.
      Правда, — это он подумал уже про себя, — чхать решти захотят на свидетелей. Их цель сейчас — он. Цель точно, а вот враг ли... Висок опять противно заныл. Тем противнее, что по глазам Старших он уже видел если и не ответ, то намек на него, ничего хорошего не обещавший. Казалось, эти разумные сейчас попросту сбросят свою драгоценную одежду и пойдут на него на четырех конечностях, боком, как злобящиеся коты.
      Не пошли, но в голосах прозвучала целая бездна презрения:
      — Что ты можешь дать им, сухой камень.
      Оу, это было еще хуже, чем если бы его обозвали «бесплодной веткой». По сути, оскорбили с ног до головы, навесив ярлык ни к чему не пригодного существа. Он, конечно, чего-то такого и ждал, но все равно в глубине души шевельнулась обида.
      — Ошибаетесь, Старшие. Я не «сухой камень». Я — ветвь от могучего корня, одно зерно из полного колоса соты. И на моей ветви уже проклюнулся и тянется к солнцу юный побег.
      И хрен он им птенчика покажет. Пусть документы запрашивают, если так хотят.
      — У нас, — особо выделил Саммер, — есть сын. И он понесет имя моего клана дальше, передаст своим детям.
      В виске уже тупо пульсировала боль, но после этих слов вспыхнула, словно костер, в который сдуру сунули его бедный мозг. Он знал, как могут давить псионики. И по курсам в Академии, и по спецподготовке на капитанский патент, и по ежегодному тренингу от Интерга. Но до сих пор он даже не подозревал, насколько массированная атака всего только четырех решти будет похожа на многотонный каток с утыканным битым стеклом прессом. Он чувствовал, как начинают дрожать руки Шери и Шато, впивающихся в его предплечья когтями. Эта боль была такой мелочью по сравнению с тем, что перемалывало сейчас его мозг, но помогла, как старый добрый нашатырь помогает от обморока. Саммер развернул супругов, вынуждая их уткнуться носами себе в грудь. И рявкнул, заставив отшатнуться Старших:
      — Не сметь их трогать, сукины дети!
      Результат себя ждать не заставил: давление возросло раза в три, словно Старшие действительно перенесли все внимание на него одного. А ведь приходилось еще и вслушиваться, разбирая слишком искаженный галакт. Правда, мог и не слушать: ничего нового он из этой полной рычания и плевков речи не вынес, кроме того, что клан отрекается от Шери и Шато.
      — Тогда и от нас тоже, — прозвучало внезапно и очень знакомыми голосами.
      — Сехо? Сану? — Саммер во все глаза уставился на своих вторых навигаторов, в форме и с небольшими рюкзаками.
      — Бросать младших? Кем бы мы были, капитан, если б остались в этом месте после сегодняшнего? — решти были слегка бледны, но улыбались. — Мы гордимся тем, что Шатшери отныне принадлежит к твоему клану. И просим принять нас тоже.
      Единственное, что мог Саммер на это ответить:
      — Принимаю.
      — И нас.
      Голова грозила лопнуть, глаза слезились, но Саммер разглядел: Ири с Тари. Его кошаки, он и не сомневался...
      — Никто не узнал от нас о делах «Рыси», клянемся. Ни единого слова, ни единого образа. Примешь нас в клан, капитан?
      — Принимаю.
      В горле стало солоно, а по губам от носа скользнула теплая капля.
      — Мы не позволяли! — провыли Старшие, и стоящие вокруг решти-мужчины неторопливо пошли вперед, сжимая кольцо вокруг трех уже чужаков и четырех отступников.
      — Мне не требуется ваше разрешение, — Саммер сморгнул застилающую глаза красную пелену, с неудовольствием чувствуя, как по вискам скатываются горячие капли, и что-то неприятно щекочет кожу на лице — кажется, эти поганцы все-таки выдавили из него слезы. Тьфу!
      — Остановите их!
      В голове взорвался разноцветный фейерверк, Саммера шатнуло, но его было кому поддержать. И он смог выпрямиться, посмотреть на Старших, усмехнуться так, как могла бы усмехаться галичская травяная змея, сверкая на солнце каплями яда на кончиках зубов:
      — За воротами ждет моя абордажная команда — пятьдесят отборных головорезов, абсолютно защищенных от ментальных ударов. — Саммер знал, что их там от силы десятка два, больше в малый пассажирский глайд не влезет, но решти этого знать было неоткуда, и потому он блефовал. — Не нужно делать глупости, Старшие. Я ухожу, забирая свое. Между нами больше нет долгов.
      До ворот он дошел, хотя уже почти ничего не видел из-за красной пелены, заволакивающей глаза. А за воротами пси-давление резко пропало, словно отсеченное, и у него подкосились колени... Упасть не позволили: подхватили в восемь рук разом.
      
***


      Над ухом вился кусень. Саммер сначала опознал тоскливо-нудное зудение, так достававшее душными знойными ночами дома, на Гале, и грозившее полуночными разборками на тему «кто не задернул пологи на окнах», и только потом задумался: а откуда кусню взяться на Риане? Здесь вроде как такой пакости кровососущей не водилось отродясь, благословенная планета...
      — Ты меня слышишь? — сурово поинтересовался Нинья где-то рядом.
      — И тебя тоже, — согласился Саммер, кривясь от неприятного ощущения в горле. Что-то такое знакомое... Нехорошо знакомое, но давненько забытое.
      — Глаза открой, — все тем же тоном потребовал Нинья. — И что звучит кроме меня?
      — Кусень, — врать Нинье он бы не стал нипочем, потому и признался честно.
      А открывать глаза было почему-то тяжело, как с дикого перепою, когда веки как чугунные. Справился, приоткрыл щелки меж припухших век, гадая — это они так отметили свадьбу, что он ажно ничего не помнит?
      Белое пятно морды мегуто маячило где-то наверху, на фоне такого же белого потолка. Рядом с ним появилось еще одно.
      — Сколько пальцев?
      — Три... Теперь четыре... Нинья, ты издеваешься?
      — Нет, — все так же мрачно откликнулся тот. — Проверяю, как проходит настройка импланта на твой дурной мозг. Удивительно, что он у тебя еще есть.
      — В смысле — импланта? — Саммер аж глаза раскрыл вполне нормально, во всю ширь. — Мы же операцию планировали, когда «Рысь» восстановят?
      — В прямом! — рявкнул Нинья, громко клацнув зубами. — Импланта, который пришлось менять, потому что старый от стараний этих драных клубков шерсти чуть не перемешал тебе все мозги в кашу! Саммер, скажи честно: ты идиот?
      — Иногда.
      Ну а что? Честно, как просили.
      — Иногда! — фыркнул все еще взбешенный мегуто. — А должен быть «никогда»! Почему правду о том, как у тебя болела голова, я узнаю сильно позже нужного, и не от тебя, а от Аны? Саммер, ты угробиться решил, что ли? А «Рысь» на кого оставишь?
      — Ничего подобного. Нинья, успокойся.
      — Ус-с-с...
      — Стоп! Тихо.
      В горле першило из-за дыхательной трубки, понятно, почему он не сразу опознал ощущение: в последний раз это было еще при доке Бранасе, когда его шарахнуло аллергией на какую-то маарлеанскую пыльцу.
      — Я не ошибусь, если скажу, что у тебя и Штерна все было под контролем? Я так и думал. Импланты должны были выдержать, они рассчитаны на большее.
      — Не тогда, когда их взболтало внезапной твердью. Штерн молодец, додумался ляпнуть на тебя следилку там, у ворот. Простенькую, на биометрию, но мы хоть сразу в глайд — и в больницу. Если бы я возился с диагностом... — Нинья помолчал и все же закончил: — Могли и не успеть.
      — Я был уверен в вас, — ухмыльнулся Саммер. — Зря ли Шаи-Хулуд Штерну слил инфу о моем походе в клан? Нинья, я знаю Штерна тринадцать лет, а тебя — четыре с гаком, и за тебя ручался Литас, а это дорогого стоит. Неужели ты думал, что я не продумаю всего, что возможно?
      Правда, пошедший в разнос имплант был все-таки форс-мажором, да. Но на то это и форс-мажор, что предугадать его нельзя, а предусмотреть — нужно.
      — Ты — идиот, — заключил Нинья. — Лежать будешь еще дня два, раньше не выпущу. И на празднике не попляшешь, я прослежу.
      — Да я разве против? — хмыкнул Саммер. Хотя за праздник было немного обидно. — Как Винди и остальные мои?
      — Через пару часов пущу, когда подстройка импланта закончится.
      Нинья встал, и нашедший в себе силы повернуть голову Саммер нахмурился: сквозь прорезь в комбезе торчал не холеный хвост с натертой до блеска чешуей, а кургузый обрубок.
      — Нинья...
      — Потери предусмотренные, не так ли? — съязвил мегуто и ушел из поля зрения.
      Все, что оставалось делать капитану — лежать, пялиться в потолок и продумывать, как после заглаживать свою вину.
      
***


      Ферма у семьи Морган была примерно такая же, как у Станов, когда Саммер улетал учиться. Сейчас-то там, на Гале, уже настоящий поселок, с улицами и всей необходимой инфраструктурой вроде больницы, школы, стационарного магазина и прочего. Но опыт капитану подсказывал, что лет через двадцать-тридцать и здесь появится такой поселок.
      У Лавинии Голд и Шеймуса Моргана на момент, когда они решили связать судьбу друг с другом, уже было по сыну от первых браков. Разница между Генри и Джерри была небольшая в возрасте, гигантская во внешности, и совершенно мизерная в характере. Если не обращать внимания на второе, то они были самыми настоящими братьями по духу. Потом появилась целая орава метисов всех оттенков кожи и волос, вплоть до огненно-рыжего и темнокожего, как самый лучший шоколад, Аодхана, который теперь и распоряжался праздником, зычно командуя с высоты своего двухметрового роста, куда нести лавки, стулья и тарелки, кому разжигать огни под вертелами, кто должен выкатить из подвала бочки, да не присасываться к краникам, шельма!
      Что интересно, вторая орава, не менее колоритная — команда «Рыси» в полном составе, включая абордажников, — влилась в этот бедлам легко и абсолютно естественно.
      — Да я ни-ни... — громыхнул Арон, подхватывая два бочонка разом, по одному под каждую руку.
      — Я не тебе, а четверорукому!
      — Просто подтекало, я завернул потуже.
      — Ха, так я тебе и поверил!
      Саммер знал: драк точно не будет. Не те у него ребята и не те люди Морганы, чтоб устроить вместо нормального веселья пьяный дебош. Но все равно привстал из кресла, куда его усадили под надзор Ниньи, Винди и Шатшери. Кстати, называть близняшек не двумя именами, а единым — одна из традиций решти, которую можно было бы перенять. Называть одно имя, если хочешь обратиться сразу к обоим, удобнее. Тем более, как начал смутно подозревать Саммер, они и были одно сознание в двух телах, а не два сознания в одном ментальном пространстве, как привыкли считать окружающие.
      — Сиди, — ладонь Ниньи опустилась на плечо. — Хорошо все, видишь же.
      И правда: Чтоза уже лез, цепляясь за фактурную облицовку стены, на верхотуру ближайшего строения, развешивать гирлянду, которую ему подавал снизу один из младших Морганов, кучерявый до невозможности.
      — М-м-м, мясом запахло, — потянул воздух носом капитан, сглотнул набежавшую слюну.
      «Кого бы мррр попррросить, чтоб намррр оставили сырррого, мррр?»
      — Попросите Аодхана, он распорядится, — Саммер усмехнулся: эта любовь решти к сырому мясу! — и удивленно приподнял брови, когда к нему рывком обернулись оба супруга и сын. — Что? Ну, можете сами на кухню сходить, но...
      «Папа, ты слышишь нас?»
      — Конеч...
      До Саммера дошло: Винди не раскрывал рта. Как и Шатшери, которые его даже не касались, разлегшись на мягкой траве в тени.
      — Эм... Нинья.
      — Да?
      — А новый имплант предусматривает усиление пси? — отстраненно поинтересовался Саммер.
      Нинья хмыкнул, отстегнул от пояса футляр с маленьким планшетом и вручил ему.
      — Я знал, что понадобится. Просвещайся. Кстати, за информацию потом Ане спасибо скажешь — он с твоими родичами связывался.
      Ничего не понимая, Саммер достал планшет и включил. На рабочем экране призывно помаргивал только один значок архива, и капитан решил, что он-то ему и нужен. И не ошибся. Ну а привычка к быстрому анализу помогла не запутаться в гигантской схеме родовых связей. В значках, принятых в Федерации для обозначения особенностей генома, он разбирался на уровне «вижу пиктограмму — смутно понимаю, что значит», но уж не узнать рисунок «вандерванд» напротив нескольких имен в самом начале было невозможно. Такой же, но зачеркнутый, стоял в его личной медицинской карте.
      — Утерянный геном. Считается, что люди с таким особенно устойчивы к пси. Но, кажется, никто из них пока не рисковал попасть под пси-удар сразу нескольких Старших решти. Это и то, что ты много и часто общаешься с Шатшери и остальными, а теперь и Винди — в совокупности разбудило твои возможности. Скрытые резервы мозга, если хочешь.
      — То есть...
      — Ты теперь псионик. Очень слабый телепат, что ценно — не модификант. Не мне советовать, но рискну: тебе и Шатшери лучше всего будет сдать сперму и потом заказать детей. Думаю, капитан, никто из команды не откажется помочь оплатить такой подарок.
      — Я подумаю, — растерянно кивнул Саммер, пытаясь уложить в голове новые знания о себе же. А еще там всплыло услышанное однажды пьяно-серьезное: «Ребенка хочу только от тебя, Летечко, так и знай».
      Шатшери возмущенно зашипели, но не на него, на Нинью:
      — Ты знал?
      — Он выжил, когда кто другой бы уже сдох. Вы сами видели.
      А Саммер поймал очень яркую и реалистичную картинку, отправленную ему Ниньей: пепельно-бледное лицо, залитое кровью так, что ясно — она, эта кровь, сочится из пор, как пот, из глаз, течет из носа и ушей, из-под отошедших кусочков искусственной кожи на висках, прикрывающих контакты имплантов.
      — Пси-устойчивость у тебя осталась, но в ней теперь есть брешь, вернее, фильтр, пропускающий... своих. Я не знаю, как именно формируется эта категория, Саммер. Я не понимаю, почему...
      — Почему ты? — капитан улыбнулся, притянул мегуто ближе. — Потому что мы — семья.
      — Думаешь, в этом все дело? — серьезно и как-то печально взглянул Нинья, присев на ручку кресла.
      — Как думаешь, меня проклянут, если я приду с заявлением о побратимстве еще и с одним милым беленьким мегуто? — лукаво прищурился Саммер.
      — Я... — медленно открыл и закрыл пасть Нинья. — Я подумаю.
      И, помедлив, добавил:
      — Спасибо.
      А по новообретенной связи раскрылся целый букет эмоций, вложенных в это слово. Все же для вышвырнутого из-за своего «уродства» мегуто такое предложение было куда более шокирующе, чем для самостоятельно оказавшегося от семьи Аны.
      — Думай, беляночка, думай.
      «И соглашайся», — внезапно промурлыкал сдвоенный голос.
      Саммер только счастливо зарылся в перышки Винди, на пару минут позволяя себе совершенно расслабиться.
      «А у многопрадеда была любимая жена Явора, говорили — сущая ведьма». Дед любил рассказывать маленькому Самми истории о далеком-предалеком прошлом, когда Станы жили еще на прародине людей. О докосмической эре, о тех веках, когда люди даже не помышляли о космосе. Неужто правда? Ведьма, значит? Та самая, из чьей крови геном пси пришел в их род?
      Ох, надо будет найти время, выбраться на Галю. Потрясти семейные архивы — Саммер знал, есть и такие, не только виртуальные, но и вполне настоящие, с пожелтевшей, хрупкой-хрупкой желтоватой бумагой, которую уже давно запаяли в полимер, иначе бы рассыпалась в труху. Показать и кошаков, и птенчика — почему-то думалось, что грозит им только закармливание всей родней женской поголовно, «ох, какие худенькие-то!». И Ану можно с собой захватить, кстати, и...
      Саммер хмыкнул: кажется, ферме Станов грозило нашествие экипажа «Рыси» в полном составе.
      Дальше додумать было не судьба: Морганы с посильной помощью рысевцев все-таки закончили приготовления, и грянуло! Пили, ели, пели, поднимали тосты «за новобрачных», заставляя Саммера целоваться с решти чуть не поминутно, а Ану и Нинью, взявших на себя опеку над Винди — закрывать мальчику глаза и отвлекать от «непотребства» вкусняшками. Потом, когда стемнело, и детей без разбора на «свой-чужой» отправили спать, поставив заглушки на «детский» дом, веселье только набрало обороты, а танцы — раскованность. Молодежь и вовсе потихоньку поперла со столов кувшины-тарелки и разбежалась по пресловутым сеновалам: Саммер лично проводил взглядом непривычно растерянного Ириса, даже не сопротивлявшегося напору пухленькой рыже-каштановой мулатки-шоколадки, и Змея, без зазрения совести подхватившего какого-то симпатичного юношу, молоденькую копию Блэки, на плечо. Так тот и уехал, посмеиваясь и размахивая трофейным кувшином, и невысокий, но крепкий абордажник и бровью не повел на самоуправство груза.
      К капитанскому же креслу, в котором он восседал все это время — «Я тебе потанцую! Имплант, Саммер!» — потихоньку начала стягиваться вся остальная команда. Даже Штерн присел неподалеку, вкусно хрустя какой-то травой, которую он горстями брал из немаленького чана, пристроенного на сгибе руки.
      — Хо-ро-шо! — озвучил всеобщее настроение Ана, сегодня вырядившийся в особо вызывающие тряпочки: прикрывали они всего ничего, по большей части — ниже пояса.
      Первым в ладони гулко захлопал Арон, задавая ритм, похожий на биение сердца или волн в берег. Почти сразу его подхватили Сехсану и Иртари, а за ними и все остальные. И Саммер мягко подтолкнул замершего рядом с ним брата в спину:
      — Давай.
      С крайнего стола мгновенно убрали остатки посуды, сдернули скатерть. Уговаривать Ану не пришлось — тот в два движения стряхнул обувку и взлетел на гладко ошкуренные доски, сходу закружившись, завертевшись вокруг своей оси. Саммер аж прижмурился на мгновение: стало дурно. Ему! Способному водить корабли в космосе!
      А когда открыл — Ана плясал. Не так, как обычно, не тягуче-приторно, не задумчиво и не завораживающе. Нет, это был дикий, захлебывающийся от вложенных эмоций танец. Хвост — трубой, оказавшиеся длинными лоскуты на бедрах — вразлет! Пестрый водоворот, в который затягивало всех, водоворот, присыпанный пылью мелькающих огней, блесток, отражающих свет развешенных всюду фонариков, блесток, над которыми уверенно плыл теплый желтый огонек. Крохотное солнышко, не дававшее утонуть в этом вихре.
      «Ты — наше солнце. Звезда заветная».
      Саммер сглотнул ком, чувствуя, как расползается в груди жаркое-жаркое, но при том невыразимо уютное чувство, имя которому он так и не смог подобрать.
        
Примечания:
Решти всегда рождаются однояйцевыми близнецами - у них одно сознание и два тела. Тела носят разные имена, но по сути это - две части одного имени, поэтому Сехо и Сану - это Сехсану, Ири и Тари - Иртари, Шато и Шери - Шатшери. Первым стоит имя старшего близнеца.


Глава четвертая


                Почему-то у отпуска есть одно свойство: заканчиваться слишком быстро. Вроде смотришь — вон сколько дней, замаешься вычеркивать, а на самом деле раз — и нет ничего, и вот-вот ехать за «Рысью», нести ее осваиваться в обновленном корпусе, разбираться самому, что к чему, смотреть на месте, а не только слушать восторженные доклады Аны.
      Саммер внезапно обнаружил: отпуска всегда мало. Особенно когда под боком мурлычут довольные котики, ворчит Нинья, в который раз мучая диагност, и сонно гудит Ана, уговаривая отвалить и дать поспать подольше, вон, птенчик всем в пример. Даже глаз не открыл, счастливец.
      Собрать себя в работоспособное целое из неопределенно-счастливой массы оказалось сложным делом, но Саммер справился и поспешил осчастливить тем же превращением остальных, начав с того, что собрал в обеденном зале гостиницы всю команду. «Поговорить надо» — так обтекаемо-расплывчато обозначил он причину, созывая народ, и теперь сидел во главе стола, глядя на обращенные к нему морды и лица.
      Семьдесят две боевые единицы экипажа. С половинкой — Винди пока за полноценного члена экипажа не считался.
      — Вот что, моя стая. Перед каждым из вас лежит планшет с тестом. Вопросов два, на первый вам полчаса, на второй — десять минут. Время пошло. Винди, у нас один на двоих.
      Саммер первым, подавая пример, «разбудил» свой и придвинул так, чтоб сыну было видно. На экране жирный шрифтом на галакте значилось:
      «Мой дом: каким он должен быть?»
      А ниже — добрых три сотни строк с вариантами местности, погодно-климатических условий, даже типами стройматериалов.
      — Ой! — испуганно округлил глаза птенчик, увидев это изобилие.
      Нет, читать он умел, и давно, но словарный запас был еще маловат.
      — Пап, а что значит это? И это. И это... Ой.
      — Ты просто скажи мне, малыш, где бы ты хотел жить? Вот, смотри: море, лес, горы, холмы, степи?
      — А все сразу можно?
      Саммер хохотнул, наклонился пониже, с самым заговорщическим видом убирая окошко с тестом в сторону и открывая галерею голографий.
      — Смотри, сынок.
      Картинки показывали сперва вид сверху на достаточно большой участок земли — на побережье нежно-лилового залива, окаймленного белоснежной полосой песчаного пляжа. Справа залив ограничивала горная гряда, невысокая, прихотливо изрезанная морскими ветрами, она уходила дальше, сливаясь с уже более внушительной горной цепью, самые высокие вершины которой блестели снежниками и ледниками. Ее подножие заросло лесом, но чем дальше влево прокручивалась голограмма, тем светлее становился этот лес, потихоньку сходя на нет, перетекая в холмистую равнину, похожую на серебристое море колышущихся на ветру трав.
      — Это бухта Саккари. Свободные земли, но достаточно далеко от населенных мест, поэтому пока никем не занятые. Для земледелия — слишком скудные почвы, для горнодобывающих компаний — нерентабельно из-за бедности пород. Но это тебе пока не интересно, малыш. Хотели там построить что-то для отдыха — но, опять же, далеко от основных трасс. Придется покупать собственные глайды.
      — Так нечестно!
      Саммер подпрыгнул от взвизга над ухом: Ана подкрался незаметно и возмущенно смотрел через плечо.
      — Честно-честно. Сперва я хочу узнать ваши желания. А там посмотрим. У меня есть еще много вариантов — месяц агентство земельного кадастра тряс.
      — Ты еще не понял?
      Видя, что нет, Ана подцепил Саммера за ухо, заставляя поднять голову. В планшеты не смотрел никто. Все глядели на капитана — кто с улыбкой, кто подперев подбородок рукой, кто чуть хмурясь.
      — Так вот, это нечестно! Ты уже нашел самый лучший вариант, а нас зачем-то вот этим всем мучаешь! — закончил мысль Ана.
      Саммер опустил свой планшет, пристукнул по нему пальцем, и голопроектор, стоящий на середине длинного стола, развернул огромный куб, рисуя уже трехмерное изображение той самой бухты и окрестностей. Восторженно пискнувший Винди мгновенно разобрался с управлением и вскоре все смогли разглядеть место со всех сторон — птенчик старательно вертел картинку, показывая ее с разных ракурсов.
      — Я так понимаю, единогласное «да»? Нет-нет, не стоит пугать обслуживающий персонал, тут заглушек нет! — поспешил умерить энтузиазм Саммер, видя, что многие уже набирают воздуха. — Просто поднимите руки.
      Его не удивили даже руки братьев Морганов, да и Мастеры со Старром не особо: почему-то так и казалось, что не на достаточно далекой Титании будут расти дети Дарёна и Лаки. И Арон — его семья вообще жила на плавучей платформе, перегнать ее в бухту — задача на пару недель.
      — Значит, решено?
      — Это, ну вы же сказали не орать, капитан, — напомнил Арон.
      — У меня на счету около сорока тысяч. Еще пятьдесят завтра переведут родители, — Саммер даже не надеялся на их помощь, он просто написал письмо, обстоятельное и со всеми подробностями, с приложенными голо, с планами на будущее. И буквально пару дней назад получил ответ: род Стан поможет, чем может. Полсотни тысяч кредитов были по меркам аграрной захолустной Гали гигантской суммой.
      — Номер счета? — вежливо осведомился Син-Ма.
      — Перекидываю.
      Саммер рассчитывал внести первый платеж, а на остальную сумму взять рассрочку, которую Интерг выдавал для своих, без процентов и с полным обеспечением. Кусок земли, на который он замахивался, стоил не слишком дорого в силу уже озвученных причин, но и не дешево — полтора миллиона кредитов.
      За столом воцарилась тишина, экипаж уделил внимание планшетам — и Саммер с все возрастающим изумлением следил за тем, как растет цифра на счету. Нет, он понимал, что сам деньги почти не тратил — сильмарили для котиков стали самой крупной тратой за последние... Да, кажется, за всю его жизнь. Знал и что многие тоже копят, не с какой-то целью — просто, ну, слишком привыкли жить на «Рыси» и «Рысью». Но чтобы так.
      Саммер смотрел на цифру и хотел сказать что-то. Но слова застревали в горле. Сумма перевалила за требуемую очень скоро.
      — Нам понадобится техника и материалы, нанять строительную бригаду и отрисовать проект поселка, — деловито уточнил Дед, уже набрасывая что-то в планшете. — Свяжусь со своими, в Аркане работают, узнаю, когда закроют заказ и освободятся. Клянусь рыжей глиной Титании, строителей лучше не найти.
      — Наши помогут с обеспечением продуктами, — кивнули оба Моргана, хотя говорил только Милки.
      — И мои подтянутся. Проверим, насколько непуганая рыба в тех водах, — прогудел Арон.
      — Кстати, о рыбе, — вклинился Шаи-Хулуд.
      Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, закинув руки за голову и вытянув длинные ноги далеко под стол — впрочем, с другой стороны сидел Чтоза, которому эта поза ни капли не мешала. Но мнимой расслабленностью техника никто не обманывался, наоборот, на него начинали поглядывать с интересом. Как на рыбака, который подцепил на крючок очень большую рыбку.
      — Нам как раз обязаны ее выделить. Много, — осклабился техник. — Капитан, ты все проспал, пока Нинья у тебя в голове копался. Поэтому доношу сейчас: решти нам должны. Хорошо так должны, если не хотят вылететь с Рианы поперед собственных воплей.
      Все три пары кошаков разом согласно замурлыкали.
      — И исковые требования?..
      — Ждали только твоей подписи, капитан. Юристы Патруля состригут с них весь каракуль.
      Саммер требовательно протянул руку, и Шаи-Хулуд немедленно толкнул к нему свой планшет.
      — Что ж, остались два вопроса. Первый: как назовем поселок?
      — Рысье логово?
      Детский голосок вызвал шквал одобрительных возгласов, Винди засмущался от такого внимания и спрятался за креслом Саммера, откуда его пришлось извлекать Ане.
      — Принято. И второй... Второй вопрос такой, моя стая: я, к сожалению, совсем не железный и не модификант. К тому же, теперь семейный человек. И мне нужен зам. Как вы смотрите на то, что на «Рыси» появится замкэпа?
      — Ну наконец-то! — почти заорал Нинья, хвост которого за это время отрос только до половины прежней длины. — Наконец-то ты это признал!
      — Эй! Я это признал уже давно! — запротестовал Саммер, пряча смех в глазах. — Так что?
      — Нинья прав, капитан, — первым поднялся с места Штерн. — Тебе нужен зам.
      — Да, капитан.
      — Согласны.
      — Мрррр!
      Саммеру пришлось поднять обе руки, сдаваясь и прося тишины.
      — Значит, за две недели мне придется перебрать всех кандидатов. Хотя их немного — трех рекомендовал Патруль, двое прислали свои документы, узнав о вакансии в барах, и одного для меня нашла Лючия.
      — Ставлю десятку на последнего, — «шепотом» пробасил Арон, наклоняясь к Чтозе.
      
      Саммер не был так уж сильно уверен в том, что вот именно сейчас Лучик не ошиблась. Потому что ее кандидат был... серафимом. Это было то немногое, что Саммер понял из ее скомканного сообщения, и теперь ждал: когда получится увидеть подругу и выспросить подробнее? А пока занимался делами, по мере возможности встречаясь с другими кандидатами.
      «Рекомендованные» заставили морщиться, как от кислятины. Создавалось ощущение, что психологи мстили за почти демонстративное топтание грязными сапогами по их выкладкам, и подбирали по этим самым выкладкам — читай, максимально неподходящих личностей. Саммер искренне недоумевал: кто додумался подсунуть ему явно озабоченного индивида, который только что слюной не капал, уточняя про разношерстность экипажа?
      Когда у этого «кадра» разгорелись глаза при упоминании мегуто, Саммер решительно выпроводил его и без малейшего зазрения совести шлепнул «отказано» на запросе. Нинья для всех семидесяти трех членов экипажа и абордажной команды был «священной коровой» — все были в курсе его абсолютной незаинтересованности в плотской составляющей неформального общения и уважали эту особенность, что не мешало время от времени баловать мегуто приятными подарками без намеков.
      Второму «рекомендованному» было достаточно просто слегка поморщиться, узнав о том, что Штерн — галлири-модификант. Абордажная команда — это не просто ударный кулак патрульного крейсера. Это гарантия, что из боя с пиратами экипаж «Рыси» выйдет победителем и вернется живым. И если человек — а все трое «рекомендованных» были людьми — так вот, если человек с презрением отнесется к командиру, он и его подчиненных не будет ставить ни в кредит, не прислушается к их нуждам. «Отказано».
      На третьего кандидата Саммеру хватило одного взгляда, чтобы закрыть лицо ладонями и тихо застонать. Нет, по всем критериям вот здесь было почти полное попадание, но... Два весомейших «но», не дававших усомниться в половой принадлежности возможного старпома. Дед, помнится, называл таких «бой-баба», и Саммер совершенно не желал выяснять подробности. У него одна женщина — «Рысь». Точка.
      А вот тому «умнику», который отправил ему эту кандидатку, хотелось начистить морду: явно же подстава, потому что легче легкого обвинить Саммера в гендерном ущемлении. Хотя все давным-давно знали: на борту «Рыси» женщин нет, не было и не будет. Сколько раз психологи на тестах пытались подловить его и вляпать в психопрофиль «мизогинию», но проблема была в том, что Саммер не ненавидел женщин и не считал их ниже мужчин. Он просто не хотел видеть женщин на своем корабле.
      Хорошо еще именно эта, глянув на Саммера, сама фыркнула и заявила, что с такими, как он, служить не собирается — чем сняла с плеч капитана изрядную часть груза. Вот пусть ей личное дело марают, а не ему.
      
      В бар Саммер пошел не один, прихватил с собой Ану — тому эта кухня была более знакома. Кажется, кто-то из ребят Штерна тоже увязался следом, но капитан не стал заострять на этом внимание, понимая: не навязчивая опека, а вполне разумное опасение, сейчас, когда бюрократы Патруля медленно и демонстративно выдергивают клану решти один ус за другим. Рыпнуться кошаки не должны, но мало ли что придет им в головы. Саммер не отказался бы и от вполне себе согласованного сопровождения, потому что сейчас безбашенная храбрость равнялась полному идиотизму.
      Первый кандидат, явившийся то ли специально, то ли нет, задолго до назначенного времени, как-то слишком демонстративно посмотрел на часы. Держался строго, разговаривал сухо, казенным языком. Саммер мгновенно понял, что этот человек списался не с гражданского судна и даже не с патрульного крейсера — стопроцентно с военного корабля. Его «вы» и «сэр» были настолько откровенно солдафонскими, что немедленно вспомнился вкус стандартного пайка в столовой крейсера «Кумико», на котором Саммер проходил свою практику.
      Представить, что этот человек органично вольется в неформальную обстановку, царившую на борту «Рыси», было нереально. Саммер только головой покачал, да и с той стороны уже поняли ошибку: сложно не понять, глядя на маарлеанина, вольготно разлегшегося на узком диванчике, опершись спиной на бедро своего капитана и закинув ноги на спинку. Хорош старший техник, субординация тоже на уровне.
      Распрощались быстро, Саммер только плечом дернул в ответ на открыто мелькнувшее в чужих глазах презрение. Нет уж, ему не нужен тот, кто будет «строить» его ребят. На «Рыси» и без того в патруле царит железная дисциплина, пусть этого и не видно под флером неформального общения и «тыканья» капитану. Потому что у всех в голове прописано и в подкорку забито: «Капитан, ты — закон». А «вы» всегда вгоняло Саммера в легкое недоумение: кто это «вы»? Он и его тень, что ли?
      Хотя Арону подобное обращение прощал — проще было сдвинуть планету с орбиты, чем переучить айри.
      — Летечко, солнце мое незакатное!
      Саммер вскочил, мгновенно переложив Ану на сидение, расплылся в широкой улыбке:
      — Лучик, Великий Космос, как я рад тебя видеть!
      За спиной возился Ана, пытавшийся вернуться в относительно вертикальное положение, Саммер распахнул объятья навстречу подруге — и утонул в них сам.
      
***


      Если спросить любого разумного с любой из планет, входящих в Совет Разумных Рас, кто такие серафимы, первое, что можно будет услышать: «А, это побочная ветвь Фениксов». А вторым вам скажут, кривясь или масляно ухмыляясь: «Это которые Двуликие? Ага, прикольно, наверное: женился, а тут тебе жена — раз! — и пол сменила, и ты уже гей, ахаха!». Да, это практически и все, что знают о серафимах. Да что говорить, если никто даже не стал выяснять настоящее название расы, мгновенно подхватив то слово, которым их назвали первые, с кем они вышли на контакт: люди. Правда, здесь и их собственная вина есть, нечего было лезть в чужую систему и спускаться на планету, населенную хоть и примитивными, но уже разумными. Вот и вышло, что вышло. «Тэратэм» — имя того самого первого контактера — трансформировалось в «серафим», люди придумали ему значение, встроили «божественного посланника» в свою систему верований...
      Серафимы на тот момент сами едва-едва получили возможность высовывать нос дальше границ своей звездной системы, практически украли у прародителей технологию подпространственного прыжка, сочли себя очень крутыми... И немедленно нарвались на мегуто. А мегуто, по старой памяти люто ненавидевшие фениксов, клацнули зубами и на серафимов, раз уж те тоже пернатые.
      В итоге раса долгое время тихо сидела в своем крошечном и никому не нужном ареале на задворках обитаемой вселенной, опасаясь высовывать нос дальше чем на сто световых лет от родной планеты, и только изредка самые отмороженные авантюристы, идеалисты или дураки решались на вылазки, в которых обычно и терялись с концами.
      Только когда главенствующее положение на арене СРР заняли чон, а у императора чон появились супруги феникс и мегуто, война была закончена, и серафимы вышли из своей норы. Их долгое время даже не считали за отдельную расу — только за ответвление от фениксов. О самой жуткой способности серафимов до сих пор знали считанные единицы инорасцев — те, кому серафимы могли доверять. И открываться, выдавая этот секрет, было строжайше запрещено.
      Серафимы умели отматывать время назад. Не для всей вселенной, конечно, и даже не для звездных систем или хотя бы планет. Нет, в распоряжении серафима был небольшой объем пространства, в зависимости от их силы: от пары километров в диаметре до пары метров. И платой за то, что этот «пузырь» сместится по пространственно-событийной и временной оси назад, были собственные резервы силы — крылья серафима. Чем больше событий и времени приходилось отматывать, тем больше они страдали, вплоть до полной аннигиляции.
      В жизни Сайрэна все было прекрасно до того момента, которого он не помнил, но знал о нем с чужих слов. С момента, когда он в угоду своему первому любовнику — взрослому, снисходительно принимавшему восторженное щенячье обожание Сайрэна, попытался сменить пол. Что именно тогда произошло — или потом? — он так понять и узнать и не сумел, но его любовник по какой-то причине решил отмотать время назад. Во время этого процесса его крылья сгорели, оболочка временного пузыря лопнула и он погиб. Сайрэн выжил... непоправимо искалеченный, потерявший память, крылья и возможность меняться.
      Серафимы — эгоисты. Большую часть расы можно так назвать. Они озабочены только своими личными нуждами, только собой, зачастую с трудом терпят даже собственных детей, до совершеннолетия, а потом выкидывают во взрослую жизнь и делают вид, что забыли о их существовании. Сайрэну не было еще семнадцати, когда он стал калекой. Вышвырнули его из дома в тот же день, когда он был признан врачами относительно здоровым.
      Он стоял на улице, смотрел в чернильно-черное небо, смаргивая слезы от непреходящей боли в спине, где вместо энергетических центров теперь змеились рваные шрамы, и думал, что ему делать. У его ног стоял маленький чемоданчик с личными вещами, в кармане болтался идентификатор с некоторой суммой на счету, а в душе стыло желание взять и сдохнуть. Сайрэн присел, поскольку наклониться пока не мог, взял чемодан и побрел куда-то вперед.
      Он слишком сильно задумался о своей жизни и о том, что же теперь делать, так что остановился, только упершись носом в символическую ограду начальной аэрокосмической школы. Встряхнувшись, он решил, что это — знак. Оставалось только дождаться утра.
      
      Серафимы теоретически бессмертны, как их прародители Фениксы. Но только в том случае, если их способности не утрачены. Сайрэну бессмертие не грозило, но он о нем и не вспоминал, только отмечал, как с течением лет меняется его тело. Сейчас ему было сто сорок лет, а выглядел он так, как должен выглядеть серафим, проживший тысячи две-три годовых циклов. Что ж, его вполне устраивало то, что он живет в двадцать раз быстрее, чем его сородичи.
      Он отучился в школе, работал испытателем в небольшом конструкторском бюро, затем скопил достаточно сил и средств, чтобы поступить в Академию. К тому времени уже довольно наслушался о своей неполноценности, так что Академия была выбрана самая дальняя из известных ему. Закончил с отличием, но от приглашения продолжить учебу на капитанский патент сперва отказался. Ну какой из него капитан? Куратор его курса, вызвав Сайрэна на беседу, потихоньку смог вложить в его голову мысль, что капитан из него все-таки получился бы неплохой, но, раз именно капитаном он быть не желает, то мог бы попробовать себя в роли первого заместителя. Сайрэн подумал, взвесил все «за» и «против», подумал еще — и согласился.
      Так и появился в Патруле сектора 140-20-20 старпом Сайрэн Блейн. И служил бы он там до конца своей жизни, но... нелегкая принесла на Стеллу сородича. И ладно бы какого другого, но... Ингмара Ладовски, самого известного, шумного, пробивного, безумного журналиста сектора. А Ингмар узнал в скромном старшем помощнике «Ирвинты», случайно попавшемся ему на глаза, единорасца. Сайрэн так и не понял, зачем тот демонстративно назвал его серафимом, и как так вышло, что сам журналист при этом свою принадлежность к расе скрыл. Но уже на следующий день отношение к замкэпу в команде изменилось.
      Нет, ничего такого, но... Есть все-таки различие в том, как люди относятся к представителям своего и другого пола. Сайрэн прожил среди людей — преимущественно людей — достаточно, чтобы уловить эти нотки снисходительности, расхлябанности и нарождающегося бунта «как же это, нами не настоящий мужик командует». Конечно, он и сам был виноват, если так подумать, выбрав сугубо мужскую команду, где на женщин в космосе только кривились. И бесполезно было говорить, что он не может сменить пол — само предположение, что, не будь он в этом инвалидом, то мог бы — роняло его авторитет. А замкэпа без авторитета у команды — это... ****ец, говоря человеческим языком. Так что Сайрэн просто дождался возвращения на Стеллу и написал заявление. От увольнения его отговорил сектор-майор, в конце концов, Сайрэн более чем восемьдесят лет прослужил в Патруле, не имея ни единого нарекания, не то что выговора.
      — Я могу оформить ваш перевод на другую планету, офицер Блейн.
      — В другой сектор, сэр, — буркнул Сайрэн.
      Он прекрасно понимал, что если Ладовски докопался до него на Стелле, то ничто не помешает ему точно так же докопаться и на любой иной планете сектора.
      — И лучше вообще на другом конце Федерации.
      Помолчав, сектор-майор хмыкнул, заглянул в свой планшет и задумчиво потеребил короткую бородку.
      — Совсем другой гарантировать не могу, Блейн. Но в 143-13-23 — да. Согласны?
      Естественно, Сайрэн согласился. И со Стеллы улетел в тот же день, когда пришло подтверждение внутриинтерговского перевода.
      На новом месте было... Да привычно все было: такие же люди, такая же работа. Только теперь Сайрэн ошибок не совершал и искал смешанную команду. И только страдальчески скривился, когда первая же капитан, к которой его направили, недолго думая предложила: да меняй ты пол, впишешься, у меня как раз одни бабы.
      Как именно так получилось, что Лючии Сайрэн не отказал, а рассказал о своей проблеме, он сам не понял. Было в ней что-то располагающее, в этой лысой, как коленка, женщине выдающихся статей.
      В одном он был уверен: Лючия не выдаст его секрет. За столько-то лет уже научился разбираться в людях. Потом ему повезло с командой, и везение длилось больше десятка лет — четырнадцать, да. Четырнадцать спокойных лет, когда команда стала почти родной, а капитан Риоко — близким другом...
      И вот Риоко уходит в отставку. Сайрэн понимал, что в его возрасте уже трудно командовать боевым кораблем, пусть даже и всего лишь патрульным крейсером. Всего лишь... Люди так мало живут, и так обидно терять не только друга, но и корабль, ведь с уходом капитана уходит и привычный искин, во многом перенявший черты капитана. «Идзуми» была восхитительна.
      На место Риоко пришел молодой капитан — и Сайрэн мгновенно понял: не сработаются. И не в расе дело, просто новый капитан был из «молодых да борзых», не считающих хоть кого-то достойным давать советы. Такому старпом понадобится еще лет через десять, если вообще понадобится — мозги могут и не отрасти.
      Списался Сайрэн тихо. И так же тихо запил, не зная, куда податься. Сообщение, прилетевшее от Лючии, застало его врасплох.
      «Птичка, чисти перышки! Ты нужен мне как мужчина!»
      Конечно, ни с какой стороны как мужчина он Лючию не интересовал — это была просто одна из шуток в ее стиле. И одновременно — код: соберись, покажи себя с лучших сторон. Трезветь пришлось очень быстро, потому что следующее послание не заставило себя ждать:
      «Бар „Великий Рандом“, в три пополудни. Карта, форма, морда при полном параде. Ты не хочешь отказаться!»
      Сомнения имелись. В последнее время сомнений у Сайрэна имелось много, в собственной жизни и судьбе — так особенно. Он подумывал даже: а не бросить ли все? Списаться, найти себе женщину понеприхотливей, жить с ней, скрывая истинное свое лицо...
      Рука сама потянулась куда-то в сторону бутылки, и Сайрэн обозлился: ему опять дают шанс, а он!
      К бару он явился идеально вовремя, при таком параде, что Лючия аж присвистнула:
      — Да ты на свидание собрался, никак?
      — Это ты сказала, заметь, — криво усмехнулся Сайрэн. — И раз это, как я понимаю, не свидание, то...
      — Свидание-свидание. Смотрины, точнее. Идем!
      И ураганом ворвалась в бар, через пару секунд громогласно — аж задрожали плафоны в виде игральных костей — выкрикнув:
      — Летечко, солнце мое незакатное!
      Мужчину, который мигом подорвался ей навстречу, Сайрэн узнал сразу. Кто ж в Патруле сектора 143-13-23 не знал капитана Стана? Но одно дело знать, а другое — увидеть вживую его знаменитую улыбку и услышать, как взвизгивает его лишь чуть менее знаменитый — в определенных кругах, в которых Сайрэн по долгу службы крутиться обязывался, — техник-маарлеанин.
      — И ты тут, Хвостище! О, я вижу еще знакомые морды!
      — Меня стерегут, чтоб ни в какую дыру опять не вляпался, — хохотнул капитан Стан. — Лучик, Великий Космос, ты в отпуске? Отли-и-ично, значит, можешь отпраздновать с нами?
      — Погоди, дай-ка я угадаю... Котики, наконец, получили тебя в свое полное владение?
      — Да астероид мне в сопло, откуда?!..
      — Ты свою морду видел, Летечко? Да ты сам как сливок обожрамшись!
      Сайрэн почувствовал себя лишним. Сильно лишним. Он отлично знал, как смотрится со стороны: невысокий (с той травмы он так и не вырос больше), коротко стриженный, с намечающимся, несмотря на нормальное физическое состояние, брюшком. Как будто организм не мог смириться с потерей крыльев и пытался компенсировать нехватку энергии хоть такими запасами.
      В общем, и сам-то по себе Сайрэн выглядел никак — унылая серость, а уж рядом с такими ярким личностями...
      Ретироваться бы — да не мог, Лючия — Лучик, надо же?.. и ведь явно сама разрешила так звать! — не зря его пригласила именно сюда и сейчас.
      — В общем, так, котяра, я нашла для тебя старпома.
      Внимательный, острый как скальпель киберхирурга, стальной взгляд мгновенно отыскал Сайрэна, и чем дольше капитан смотрел, тем больше серафиму казалось, что его просвечивают насквозь — от рваных, бугристых шрамов на спине до кончика острого длинного носа. А потом капитан Стан шагнул вперед и протянул ему руку:
      — Саммер.
      Что оставалось? Правильно, или бежать с воплями, теряя последнее достоинство, или шагнуть навстречу, протягивая руку в ответ:
      — Сайрэн.
      Рука у капитана была жесткая, сильная, но пожатие оказалось на удивление очень аккуратным. Таким, словно Саммер Стан привык прикасаться к чему-то (кому-то?) хрупкому и соизмерял свою силу с точностью до микроньютона.
      — Присядем. Ко мне на «ты».
      — Как скажешь, — кивнул Сайрэн.
      И предпочел сесть рядом с Лючией — маарлеанин вряд ли обрадовался бы подобному соседству, ему куда больше хотелось снова привалиться к плечу капитана, Сайрэн видел это.
      — Рассказывай, — кивнул Саммер, когда все расселись, и официантка принесла заказанные напитки.
      Сайрэн заказал сок — просто сок, не рискуя пить алкоголь. Перед капитаном поставили высокий стакан с нгутом, но он не торопился его взять, только помешивал соломинкой. Лючия надолго присосалась к бутылке местной минеральной воды и откинулась на спинку кресла, ободряюще подмигнув Сайрэну.
      — Серафим, возраст сто шестьдесят...
      — Досье я прочитаю потом, — приподнял руку капитан.
      — А... Что тогда? — растерялся Сайрэн, одновременно обрадовавшись: на информацию о расе никто и бровью не повел. Кажется, назовись он хоть фениксом — реакция была бы та же. Капитан Стан, что тут скажешь.
      — Чего ты хочешь от этой жизни, Сайрэн? И что ты хочешь от команды? Думаю, ты в курсе, какая у меня команда.
      — В курсе. Спокойствия я хочу, капитан. Не в смысле спокойных патрулей, — Сайрэна замялся. — Просто... спокойствия.
      — Хм... А ведь у меня не самый спокойный экипаж, — губы человека иронично улыбались, а вот глаза смотрели серьезно и внимательно. — Да еще и ребенок на борту — года полтора точно прокатается.
      — Ребенок?..
      Нет, давно Сайрэн не чувствовал себя таким идиотом. Но — ребенок на борту патрульного корабля? Как?! Кто о нем там позаботится, в конце концов? Команда же всегда при делах или отсыпается.
      — Мой сын. Приемный. Раёк. Запечатленный модификант.
      Капитан чеканил слова, а Сайрэн лихорадочно обдумывал, стараясь ничего не упустить. В голове все смешалось: раёк? Откуда? Запечатленный? Так запечатлевают же... Кхм. Но Стан? Он слышал слишком много об этом капитане. Но спокойно улыбающаяся ему Лючия — Лучик, космос забери. Но внимательный взгляд будто бы дремлющего маарлеанина, на самом деле изо всех сил греющего уши?
      — Так, капитан. Давайте расскажем все оба, потому что я решительно ничего не понимаю. Или пусть Лючия кратко излагает, раз уж нас обоих знает. Так и разберемся.
      — Ну, кратко так кратко, — покладисто согласился капитан. — Я сплю по четыре часа. Спал. Сейчас у меня на борту мои супруги и сын. Это кратко.
      Лючия поперхнулась минералкой, подставила спину аккуратно хлопнувшему ее промеж лопаток Саммеру, укоризненно покачала головой, откашлявшись:
      — Летечко, ты этак скоро ноги протянешь.
      — Я уже сообразил, да и Нинья мне мозг выел на эту тему. А я ж понятливый, ну?
      — Крайне, — дернул хвостом маарлеанин, не открывая глаз. — Даже двадцати лет не прошло!
      — Ана... Ну хоть ты-то!
      — А что я? Я сплю!
      В груди защемило. Все эти переругивания... Сайрэн повертел в руках стакан, снова чувствуя себя до одури чужим и одновременно ловя себя на зависти. Хотел бы он тоже так, легко и зная: поймут.
      — Я серафим, но такой, какой есть, без второй ипостаси, капитан, — поднял голову Сайрэн. — И я люблю детей.
      Над столом повисло молчание, и ему казалось, что этот купол не прошибут никакие звуки извне, хотя он четко осознавал, что кто-то рядом хохочет, стучат кружки, хрипловато поет с эстрады человечка, вырядившаяся зачем-то в подобие решти — с искусственным хвостом и ушками.
      А потом Саммер поднялся со своего места, обошел стол, взял его за руку и гаркнул так, что пригнулись даже ко всему привычные официанты:
      — Я забираю себе Сайрэна!
      — Свидетельствую, — бармен с пристуком поставил на стойку бокал, плеснул в него чего-то ядовито-желтого.
      — Свидетельствую, — Лючия отсалютовала своей бутылкой, широко улыбаясь.
      — Свидетельствую, — поднялся от соседнего столика крепко сбитый кшанти, с треском расправил и сложил хитиновые усики.
      И почему-то показалось: сегодня за этим древним обычаем стоит больше, чем случалось раньше. Сайрэн улыбнулся.
      — Я не подведу, капитан.
      
***


      — И зачем я только с тобой поспорил? — Змей с деланым неудовольствием посмотрел на веселящегося Арона.
      — Надо было меня послушать, — Чтоза, отказавшийся в тот день, когда решали вопрос с домом, спорить с другом, мелко затрясся от смеха.
      — Да кто ж знал, что капитан Кусака такая удачливая?!
      Теперь уже веселились все, кто слышал их разговор, а слышала вся кают-компания. И только новый старпом ничего не понимал, кроме одного: смеются не зло и не со зла. И не над ним, хотя, кажется, именно он стал виновником того, что десять кредитов из рук абордажника перекочевали в гигантскую ладонь айри.
      Сайрэн не знал, как назвать то чувство, что поселилось в его груди в момент, когда капитан принял его в команду. Но он был уверен: однажды имя ему отыщется — единственно верное имя.