Гримасы рын. любви. Семь залпов в честь революции

Семь залпов в честь революции
Чуть ли не с самого начала «нэзалэжности» из нас старались вытравить всё советское. Процесс продолжается и сейчас. Для этого уничтожают памятники, переименовывают улицы и города, вводят новые праздники, подсовывают из небытия новых героев, переписывают историю. А как же, мы уже другие – независимые и свободные! Только вот власть никак не хочет признать, что эти понятия существуют только на бумаге. Поэтому так глубоко сидит в нас ностальгия, особенно в людях старшего возраста. А некоторые старики наперекор всему говорят, что они продолжают жить в Советском Союзе. Конечно, нельзя идеализировать то время, но в нём было очень много хорошего. И люди были добрыми и отзывчивыми, делились с ближним последним и никогда не унывали.
Однажды в Одессе я сел на автобус, шедший с посёлка Котовского в сторону железнодорожного вокзала. Маршрут автобуса проходил возле театра оперы и балета. И мне сразу стало ясно, почему в нас так хотят убить всё советское. С одной стороны небольшой площади я увидел написанные золотой краской имена и фамилии Героев Советского Союза области, а с другой – имена и фамилии Героев Социалистического Труда. Мне даже показалось, что я вернулся в то «проклятое» время, и мне сейчас предложат мороженое по 13 копеек, или пирожное по 22. А вот если всё это убрать, перечеркнуть, залить чёрной краской, то можно смело говорить, что не было Советского Союза, а были оккупация и насилие, террор и чуть ли не геноцид, то есть то, что выгодно западным кукловодам, чтобы нас стравить и уничтожить.
Из одного выпуска «Территории заблуждений» за 2016 г. узнал, что ностальгия существует и у наших бывших друзей по соцлагерю. У восточных немцев она называется «остальгия», а у сербов, например, «югостальгия». И никакой современной лжедемократией эту тоску-ностальгию не вытравить.
Ноябрьские праздники у нас очень быстро превратились в обыкновенные будничные дни. Стране хватило революционной перестройки, и она требовала передышки (сейчас уже доказывают, что наша «перетряска» была чуть ли не первой «оранжевой революцией», которую нам так удачно подбросили). Некоторые по старой привычке ещё продолжали отмечать Великий Октябрь. Их неосознанно душила тоска по старым добрым временам, когда все работали, а не стояли на рынке, когда не было инфляции и никого не интересовал курс доллара, когда можно было не переживать за завтрашний день и безмятежно веселиться. Решил отметить этот праздник вместе с Оксаной и я. Не знаю почему, но Пончик упорно не видел во мне конкурента, кроме того, он чувствовал себя ещё виноватым после своего пьяного рейса, и он нам ничуть не мешал. Со стороны могло показаться, что мы с Оксаной отмечаем не 7 Ноября, а своеобразное сватание. Нам было весело. Время летело незаметно. Торговля нам не мешала. Пили мы почему-то только шампанское. Первую бутылку выставил я. Потом расщедрилась Оксана. Жаль, не было звона бокалов. Пластмассовые стаканчики звенеть не хотели. К нам начали подходить соседи, торгующие рядом. Каждого я раскручивал на бутылку шампанского, и веселье продолжалось. Пончик то приходил, то уходил. Его мало интересовало наше застолье. Он, как побитый пёс, постояв несколько минут и поджав хвост, уходил молча на пивасик. А Оксана продолжала мне шептать:
– Обними меня! Обними!
– Нельзя, – парировал я. – Пончик может увидеть.
– Ну и пусть! Обними же меня!
И я послушно обнимал, засовывая руку под её куртку. Пончик, слава богу, ничего не заметил и не понял. Зато поняли и увидели окружающие. Соседку Валю мы не пригласили на наш праздник, и она только искоса поглядывала на нас и что-то недовольно бурчала себе под нос. А новые пробки от шампанского летели вверх под радостные крики:
– За революцию! За прогресс! За мир во всём мире! Ура!
Когда количество бутылок дошло до семи, я начал собираться домой. Мы очень хорошо провели время, но пора и честь знать. Тепло попрощавшись с Оксаной, я завёл машину и помахал ей рукой. По дороге подвёз знакомых с рынка и отправился спать домой. Засыпая, подумал: «Хорошо, что Пончик с нами не праздновал Октябрьскую революцию, а то я опять был бы виноват, если бы он накуролесил в очередной раз».