Последний

Николай ЧАЕВ

ПОСЛЕДНИЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
               …И в борьбу не вступив, с подлецом, с палачом.
Значит, в жизни ты был, не причем, не причем…
Глава 1
ПО ПРИЕЗДУ ...
      Маленький Городок, в приграничье, был затерян среди холмов. К нему вела единственная, более-менее асфальтированная дорога, которая, упираясь  в первые дома Городка, резко переходила, в его обшарпанные улицы.
     Всю историю большого Государства, на окраине которого стоял этот Городок, никому из власть имущих, не было никакого дела, до медленно умирающего этого местечка.
     Много лет назад, здесь конечно и кипела жизнь, было несколько заводиков, крупная железнодорожная станция, свой маленький, хоть и провинциальный, аэропорт.
     Протянутые с трех сторон, с Севера, Востока и Юга, три железнодорожные калии, сходились здесь, и, объединяясь - перекручиваясь, уже вместе, устремлялись дальше - на Запад.
     Раньше, те земли, на Западе, тоже были землями Империи. Но с годами, вспыхивавшие  восстания, бунты,  наконец, сделали свое дело - большой шмат территорий  отвалился от метрополии, воспользовавшись слабостью Империи. Предварительно проведя границу, со своим бывшим хозяином, чуть Южнее Городка. Сосед занялся тем, чем и занимался ранее – внутренними распрями.
   После этого, местечко - стало тупиком и окончанием всех путей и дорог.
   Приходившие множество раз, разночинцы-то пытались привести дела в поселении-в порядок, то ещё сильнее усугубляли положение хозяйства здесь.
   Кто-то из них просто воровал, кто-то  наоборот, но ничего не у кого не получалось. Народ, местные, потянулись отсюда. Заводики закрывались,  дома пустели.
   От прежнего величия Империи, здесь осталось лишь красивое здание главы города,  медицинские курсы, да пара тюрем.
  Смешно получалось.
  С одной стороны, за пограничными столбами находиться вечно неспокойные земли. А здесь, на окраине Империи: тюрьмы и тюрьмы, с опасными басмачами, ворами и всяким злым людом.
    Так бы и зачахнуть Городку, превратившись сначала в посёлок, потом в развалины. Заснуть спокойным сном, мёртвых брошенных поселений. Остались бы  здесь, бывшие заключенные, которым некуда идти,  старики, да старушки...  И, наверное, ещё  контрабандисты - наводнившие местные окрестности, после появления пограничных территорий. Куда ж без них. Где есть граница, там есть и те, кто незаконно её переходит, перетаскивая, всякое нужное и запрещённое. Но жизнь, как говориться, вносит свои коррективы.
    В очередной раз, на земле бывшей территории-теперь соседа, вспыхнули беспорядки. Для них это было не чем-то новым, скорее данностью. Но в этот раз, что-то пошло не так. То-ли их местные "царьки" делившие власть-перестарались, то-ли народ устал. Но  то, что начиналось с бунта и неповиновений, переросло в вооруженное противостояние.
    И вот, наконец, там, в далёкой столице, обратили внимание, на маленький Город, с небольшим населением, который в случае прорыва границы, останется без защиты, ведь и так  не многочисленных пограничный отряд, был растянут вдоль двухсот километрового участка.
    Ситуация могла выйти из-под контроля. И не только... Скорее, из-за того, что надо продемонстрировать силу, а не защитить людей,  в срочном порядке, из самого сердца Империи - перекинули пехотный полк.
    Кинули в поле, в палатки. Как всегда казармы и всю обеспечивающую их структура, стали строить через год.
   Солдату, мерзни, не мерзни- все едино.
    Был бы кипяток, да где поспать...
    Постепенно Городок ожил. Стали открываться магазинчики, новые бары и кофе. Был построен клуб. Казалось, что появление солдатни, вдохнул новую жизнь в угасающие улочки, меж сонных холмов , с домами, построенными ещё лет пятьдесят назад. Как раз после Большой войны.
     Таким и встретил меня этот Городок.
     Оттепелью. Ещё вчера ветер гонял хлопья снег, но сегодня проглянув солнце, стало топить сугробы, из-под которых вытекали лужи.
     Ехать оставалось недолго, и я всматривался в лица, пешеходов, спешивших куда то вдоль дороги.
    Всё были сосредоточены и устремлены. Никто не обращал внимания, на ещё одного человека в военной форме.
    Я продолжал рассматривать Городок. Заводик, что был закрыт годами, сейчас пыхтел, парой труб. Тёмно-серые клубы поднимались от них и растворялись, в зимнем небе, среди низких туч.
   За поворотом я увидел КПП части. Проверив мои документы, мне показали, где штаб и как пройти в казарму.
   Первый день я потратил на то, чтобы встать на все виды довольствия. Выходя из штаба, натолкнулся, на Макса-его перевели сюда, незадолго до меня. Он шёл, что то читая в бумагах, и не увидел меня, пока я ему не сбил шапку. Резко вскинув голову, он собирался уже начать ругаться, но увидав, кто это сделал , сразу расплылся в улыбке.
     С Максом мы давно дружили. Еще со школы. Я даже не знал, что его сюда занесло, поэтому удивлённо спросил:
    -Ты как здесь?
     Тот, немного картавя, сразу начал, по привычке хвастать:
   -Да я ж на контракт, тоже пошёл.  Но меня по специальности взяли. Теперь в кадрах работаю. А ты что?
  -Перевелся, поближе к дому. Здесь были вакансии.
  Он немного помрачнел, но потом все же подмигнул мне:
  -Зря ты, сюда.…  Хотя ладно, чего уж. Здесь тоже служить можно.. .
  Непонимающе, я его спросил:
  -Эээ… А ты про что…
  Он, отведя меня под локоть, поближе к курилке, достал сигарету, и дождавшись пока последний солдат выйдет из нее, ответил:
- Ты не представляешь, что тут творить. Я о таком только в книжках читал. И то у Стивена Кинга.
-Не понял… - еще больше озадачился я.
Тот, докурив, выбросил фильтр, и наконец,  пояснил:
-Коррупция, майн френд … Здесь  дела  такие можно делать… Ну, потом заглядывай. Расскажу.
Я, кивнув отправился к своей казарме.
Там отдав документы командиру роты, стал уверенно втягиваться в служебные будни.

Глава 2
ИЗ ЖИЗНИ МУРАВЬЕВ.
      Комбат сидел, развалившись в кресле. На лице его играла загадочная улыбка. Рядом  стояла кружка, от которой он иногда отхлебывал, после чего ставил её на место. В  тарелочке-недалеко, лежали печеньки, которые тот брал двумя пальцами, и аккуратно откусывая, укладывал на место. Как только отпускал печение и  кружку, пальцы сосиски, сплетались  меж собой-в замок. А большие, начинали  медленно вращается вокруг друг друга.
Встав, по стойке «Смирно», я спросил:
-Вызывали? Разрешите представиться, по случаю прибытия, к новому месту службы.
Просмотрев на меня, он произнес:
-Ну, заходи... Да чего уж представляться. Дня два ты в роте?
-Так, точно. Но вас же вижу впервые.
После чего, я, закрыв дверь, и прошёл несколько шагов,  замерев посреди комнаты. Он продолжил:
-Зачем я тебя вызвал... Посмотреть, поглядеть… Кого Родина прислала…  Парень ты  новый здесь, слышал хочешь премию…
-Так точно... - ответил я.
Вздохнув, он взял листочек, и стал, что что-то на нем писать, приговаривая:
-Премия эта, штука не простая. Ты её получишь, но батальону надо будет помочь.
После чего протянул мне исписанный листок. Я, взяв его перевернул. Там была цифра двадцать . Ровно половина суммы. Немного помедлив, я ответил:
-Разрешите подумать?
Взяв стакан, он кивнул, и пригубил.
-Разрешите идти?
Он ещё раз кивнул, а я, развернувшись, вышел, прикрыв дверь за собой.
   

-Что, он звал? - спросил, увидев меня, подошедший дежурный. Парня, как и меня, не так уж и давно перевели в батальон, но он отгуливал отпуска, и поэтому, выйдя на службу, сразу влетел в наряд.
Я молча показал листочек. На душе скреблось. Что же это за премия, которую надо каждый раз выклянчивать, выпрашивать. "Дополнительное денежное стимулирования... " Ога, Ога... Ещё и делиться, чтобы её получить.
Дежурный, увидев сумму, сначала не понял, а потом усмехнулся:
-А... Это... Премия?
Кивнув, я ответил:
-Ну да...
Он отдал мне бумажку, и задумчиво протянул:
-Это что. Там где я служил, её командиры вообще не раздавали. Говорили-не достойны. На те тысячу. А остальную сумму, выделенную на подразделения, «пилило» офицерье, меж собой... Ты браток, не грусти, всяко лучше...
-Гадливое чувство...
Пожав плечами, дежурный ещё раз сказал:
-Согласен... Но что поделать. Каждый бабки мутит, как умеет.
Махнув ему рукой, я пошёл на выход из казармы.

          Начались занятия. Чего-чего, а патронов в полку - не жалели. Сегодня вся рота вышла на Полигон, для очередных стрельб. Стрельбы были раз в месяц. И не по три выстрела, как это бывало раньше, а давали двадцать цельнометаллических и десяток трассёров. Заряжались они один через два.
Протопав с людьми, почти четыре кэмэ до стрельбища, рота вышла к маленькому Полигончику, укрытому между двух пологих холмов, на вершинах которых росли, в ряд деревья, образуя протяженные посадки. В конце лощины, были установлены сбитые щиты, в качестве мишеней, а за ними начиналось перепаханное поле. Странно это смотрелось. Основной сектор стрельбы был направлен на поле, где засеивали урожай.
          Добром это кончиться не могло. Порой пули, отскакивая от земли- улетели в поле. Но командиры, выбрав наиболее простое решение, разместили, всё так.
 Пунктом выдачи боеприпасов служила старая металлическая будка, с прорезью под окошко.
 Доведя до солдат требования безопасности, всех распределили на учебные места. Стрельба шла потоками. Пока одна группа готовилась, вторая получала боеприпасы, третья уже выходила на рубеж. Отстрелявшиеся направлялись на метание учебных гранат или передвижение на поле боя.
 Очередь дошла и до меня. Со мной стрелял молодой солдатик, лицо которого стянуло морозом. Щеки его шелушились, он весь скукожился. Тонкий бушлатик, выстиранный за годы носки, уже не грел. Это вообще было нормой - старье выдавали срочникам, а новое куда то улетучивалась. Формально все проходило, как второй сорт носки-то есть,  бывшие в употреблении, но не долго. На деле же, змейки давно не застегивались, и их зашивали, липучки на рукава-не прилипали, и их зашивали, а на многочисленных кителях и штанам виднелись, порой, гигантские заплатки. Солдаты стирались не часто, от случая, к случаю -у многих были черные жирные разводы на коленях и рукавах.  Шапки были просто ужасны. Выцветшие, облезлые, стираные сотни раз, они были похожи на ободранных кошек, зачем то напяленных на голову солдатам. "Радовали" лишь зимние берцы- «луноходы». Большие громоздкие, сшитые, в несколько слоев прессованной резины и утеплителя. Они не просыхали внутри, впитывали пот из - за дурацкого кроя.
   И передавались от солдата, к солдату, по накладной, как инвентарное имущество. Со всеми болячками ног, экземами и грибками. Бронежилет и шлем были старого образца, броня вообще с железными пластинами, и только спереди. Чехлы на них уже давно стали расползается и протираться. Кое-где, дыры были прихвачены суровым нитками, но выглядело это вульгарно. На липучках повисла земля, пыль и грязь. Вообще, как я смотрю, с обеспечением была в этой части беда…
  Встретил нас, с довольно мятым лицом, старшина. Подойдя ближе, я понял, почему  он, немного, «не в себе». От него несло тяжёлым духом спирта и чеснока. Сам он медленно покачивался и постоянно отпивал, что-то из крышки термоса. Два раздатчика боеприпасов, суетились вокруг , подтаскивая ящики с боекомплектом. Перетащив их, один из них, стал набивать магазин новенькими, поблескивающими на утреннем, зимнем солнце-патронами.
Случайно один патрон, криво уложенный в паз - выскочил. Солдатики бросились спешно его поднимать, ползая по полу. А старшина, не долго думая, без размаха, зарядил, одному из них, по лицу- ботинком. Брызнули капли крови, солдатик, хлюпая носом, стал двигаться быстрее, потом встал, прижимая найденный патрон, как самое дорогое, к груди. Кровь уже перестала течь
, а крылья носа и верхняя губа, стали разбухать, наливаться, синевой, как спелые сливы. Рыгнув, старшина спросил:
-Понял? ...
Солдатик молча кивнул и злобно засопел.
Получив по магазину, мы пошли к рубежу.
 
Отстрел был не долгим. Много ума, стрелять по неподвижным мишеням, в трёхстах метрах - не нужно. Даже риску дальности на прицельной планке, смешать не стоило.
 Проверив оружие, капитан, со скучающим видом указал на ряды скамеек, вкопанных в землю и окрашенных в зелёный цвет:
-Двигай туда, пусть уложат оружие и сидят... Ждут приём пищи...
Сзади послышался развязный голос старшины:
-Обеда не будет.
Капитан, даже не удивившись, спросил:
-С х*я? Ты заявку не написал?
Грузное тело старшины появилось перед ним. Его так же покачивало, но стоял на ногах он пока, твёрдо. Помолчав, он ответил:
- На х*й надо... Потерпят. Придём, на ужин пойдут.
Капитан, сморщился, от запаха алкоголя, и насупив брови изрек:
-Ты, что? Опять бухал? Тебя же предупреждали...
Старшина махнул рукой, пробормотал: "По х*й... ",  развернувшись, побрел обратно.
Сидели уже час, солдаты меж собой тихо переговаривались. Кто-то из них причитал, что холодно. У многих кожа на лице продолжала становиться еле, еле серой - как обугленной. На руках, в поры и трещины, забивалась грязь. Суставы опухали, а ладони тяжелели. Все , нахохлились как воробьи. Бронежилетов не снимали, в них было теплее - ветер не продувал. Прислушавшись, через ветер, я разобрал слова:
-Прапор, сукка... Обед не заказал... Это не в первый раз... - тихо  говорил один из солдат, втянувших голову в плечи. Капюшон на его бушлате, был разорвав почти попала и грубо стянут серой, почтовой нитью.
Второй, что сидел рядом, ему ответил:
-Да ладно, что, первый раз? Этот пи*рила только пиз*дить солдат может. А капитану, наср*ть. Капитана только ротная касса интересует. Как бы все в неё сдали... У него же машина сломалась... Надо чинить...
С лева, сидевший солдатик, худенький, показав, на единственного, отдельного, сказал:
-Слышал? Сашка подошёл к нему. Говорит маме плохо, надо домой ехать. Тот ответил, "Ничего знать не хочу... ", потом  "пиши рапорт-прикладывай справку", отправлю. В конце добавил. "Я тут присмотрел сигналку, на машину-думаю в десятку можно уложиться ".. . Это Сашке, то... Десятка... У него мама болеет постоянно и ещё три братишки.  Сукки... Злости не хватает. Писарь вечером сказал, что рапорт Сани, в мусорку полетел. Саня денег не дал -рапорт, не подписали...
Я посмотрел на солдата, которого назвали Саней. Лицо осунулось, кожа приобрела землянистый цвет. Под глазами залегли круги. В самих глазах-пустота...

          Сержанты тем временем, собравшись в кружек, с краю, покуривая, вели беседы. Иногда раздавался смех и грудные, булькающие покашливания. У кого-то сопел голос. Разговоры шли, в основном о женщинах и о том, как недавно выпивали. Сидевший рядом со мной, один из них, в очередной раз, затянувшись каким-то вонючим табаком, спросил:
-Ну, что, братуха, как тебе полк?
Я пожал плечами, ответил:
-Полк как полк. Ничего такого... Меня комбат уже вызвал, предложил делиться...
Щелчком, отправив окурок в сторону, он чуть удивлённо спросил:
-Да? - потом пробормотал: -Быстро они, стали в оборот брать...
Кивнув, на железную будку, я продолжил:
-И давно старшина х*ярит? Это вообще нормально?
Прищурившись, он недолго думая, сказал:
-А хз...  По старшине - не поймёшь. Он в одной паре...
-И что? Не накажут?
-Да кто его накажет. На его место никто не хочет идти. Собачья должность. Братуха? Ты на денюшку богат?
Я подняв брови, посмотрел на него." В долг просить будет?" - подумал. Ответил:
-Есть чутка.
Поправив автомат, лежавший на коленях, он сказал:
-Может, выпьем? Сегодня? .-кивну на группу сержантов, добавил:-Я наших  позову. Будешь вливаться...
Я кивнул.

 После сдачи оружия, все сержанты разбрелись, кто куда. Пару человек стало собираться по домам.
  Сабантуй намечался на вечер, было время ещё уладить все накопившиеся дела, зайти в штаб. Сначала меня долго не пускал зачуханный дневальный по штабу, который боялся, что его снимут с наряда. На его причитания вышел дежурный, и, узнав, куда я иду, разрешил пропустить. Повернув направо, и пройдя по коридору, я оказался перед  дверью, с надписью "ТЫЛ".
  В одной из комнат нашёлся один солдатики, которого я спросил:
-Доров, где все...?
Тот, подняв усталые, заспанные глаза, ответил:
-Здравия желаю... Никого нет. А вам зачем?
Показав ему предписание, я ответил:
-Получить вещевое имущество.
Тот взял, быстро просмотрев, вернул обратно:
-На сегодня рабочий день закончен. Тыловики, куда-то укатили, бухать... Никого нет. Но я вам и так скажу. Склады пустые, все либо раздали, либо НЗ...
-Как пустые? - непонимающе спросил я:- Мне комроты сказал получать у вас вещак, комполка на плацу, на разводе говорил, что привезли?
Вздохнув, солдатик ответил:
-Зампотыл запретил выписывать накладные пока. Всем сказал говорить, что ничего-нет... Пока, ничего...
Пришлось уходить, ни с чем... Штаб, после обеда, во вторник-уже пустовал.

 Вечером собрались у Ваньки. Так звали того сержанта, с которым я разговаривал.
 Собрались не все. Кто-то заступил в наряд, кого-то отпустили домой, до понедельника. Среди пришедших был Олег - наверное один из самых нормальных "контрабасов", с которым я успел подружиться, Юра- Спортик, так его называли свои, за здоровый рост и любовь к гирям, пара незнакомых мне сержантов-раньше я их не видел и незадачливый дежурный, с которым я общался после того, как вышел от комбата. Кто-то еще должен был подойти, но это было не точно.
На столе красовалась уже початая бутылка водки, еще две лежали в морозилке. Закусок было много, некоторые принесли с собой пару банок с соленьями, кто-то сала и хлеба.
  Разлив всем по стопорю, Ваняка поднял первую, и повернувшись, ко мне, протянул:
-Ну, давай, за твоё, благополучное вливание, в ряды нашего доблестного полка.
 Все, взяв по стопке, разом их осушили. Горло привычно обожгло, в нос и нёбо ударило. По телу потекло мягкое тепло. Водка оказалась хорошая, не разбодяженная и не палёнка.
   Кто-то причмокнув-оценил. Олег, поддев вилочкой кильку, закинул на хлеб, и, откусив, стал сосредоточено жевать. Остальные же повременили. Лишь я, немного запил соком из трехлитровой банки.
    Юра, выдохнув, спросил:
   -Ну, давай рассказывай... За какие грехи к нам!?
   Я, пожав плечами, ответил:
  -Ну почему, сразу, за грехи? Сам попросился, я местный... Ну как местный, недалеко отсюда живу. Километров пятьдесят. Служил, конечно, до этого...
  Один из незнакомых мне сержантов, меня перебил:
  -Серьезно? Сам? Или броток, ты нам чешешь... Или ты идиот...
   Меня передернуло:
   -Слышишь, что значит идиот?...
   Ваня, положил на мое плечо руку, успокаивая, и повернув голову, к говорившему, ответил за меня:
  -Ладно тебе, человек, на родину приехал... Многое не знает.
   Пренебрежительно пожав плечами, он, вынув из кармана формы, пачку сигарет, закурил. Пока другие стали что-то свое обсуждать, тихо ответил:
  -Многое не знает, значит скоро введут в курс дела...
  Сидевший рядом с ним, сержант-которого кто-то назвал Сантилой, ответил, так же негромко:
  -Он в курсе, уже... Его комбат вызывал, ценник показывал. В тыл он уже ходил, скоро ему и за "вещак" выставят, что, к чему...
   Ваня же, махнув им, стал, разливая очередную порцию, рассказывать:
  -Ты с комбатам уже знаком? - я кивнул- Он мужик добрый, с ним можно договориться, но.. Когда ему занесёшь... А так, суров, до беспредела…- и улыбнулся, показывая отсутствие переднего зуба. После чего продолжил:
 -Командир роты, на должности давно. Наверное, так на ней и сгниёт. Уже лет восемь. Каждый раз, когда его хотели продвинуть, куда-то, он: то солдата из окна вагона, по пьяни, выбросит, то за вымогательство его вызовут в... Ну короче... Начнут "ругать" . Он у нас как памятник - гранит... И весь в голубином помёте. Уже давно на все забил. На солдат  ему пох*р. Он с них только бабло тянет. Но это что... - Он остановился, и жестом попросил сигарету. Ему протянули. Прикурив, он поднял еще стопку. Все ему вторили. Выпив, поставили на стол. Выпустив колечко дыма, и сбросив пепел, в пустую тарелку, из под салата, в центре стола, сказал, уже как то, грустно:
 -Это, что... Вот командир "четверки" - соседней роты. Вообще наркоманит. Любит дунуть, сунуть... Ты с ним еще не встречался? У него два состояния: Сначала  он на спидах гоняет... А потом отходит...
 Своих сержантов на бабки выставляет, за всякие косяки... На дозу собирает Ильнасик...
 Я с интересом слушал:
 - А что за косяки...
 Ответил мне Олег, уплетавший очередной бутерброд:
-Ням...ну вот смотри... Твой солдат ватники потерял? Или ремень... Кто отвечает? Сержант... Его и наматывают... Косяк-штука... - проглотив, налил себе очередную стопку, посмотрев, по сторонам, пожал плечами и выпил. Кто-то усмехнулся, Юрец возмущенно сказал:
-Ты что... Ох*ел?
Олег, закинув последний кусок, еще раз пожал плечами:
-Не, ну а что. Ждать вас... Пока вы своей политикой наговоритесь. Я отдыхаю, а вы продолжайте кости мыть. Догоняйте... А про свою жизнь муравьёв и других паразитов, расскажите-потом...

На утро проснулися-голова трещала. Никто особо не торопился. И не вставал. Зашедший утром Бецкой- еще один, из немногих, "контрабасов", увидев следы вчерашней попойки, вышел, даже никого не расталкивая.
Часы показывали восемь. Пора было всем вставать и собираться. Кое-как все начали раскачиваться.
   Еле успев привести форму и лицо- в порядок, мы заспешили на плац. Рота, уже позавтракав, строилась в колонну по три. Олег, поздоровавшись с Бецким, вальяжно встал, в самом конце колонны. Сержанты заняли свои места, в изголовье.
Комроты,  хмурясь, прогавкал:
-Что опаздываем!? Я один, что ли, должен здесь работать? Я только должен прийти и встать в строй, зная, что все нормально?
-Тарищ капитан…- начал было Юра. Но  комвзвод его, одёрнул за рукав, тихо проговорив: " У меня бобла нет-не спорь..."
   Спортик, не долго думая, тут же начал распекать  кого-то из своих солдатиков. С его ростом, под две метра, и ручищами, размером с мою голову, казалось, что он скорее съест  солдатика. Тот, вжав в плечи голову, лишь тихо, что то отвечал, порой невнятно. На его грязном носу, собирались зеленые капли. Он часто шмыгал, а Юра, переспрашивал. И начинал сердиться, уже порыкивать. Но на плац вышел Комполка, и все замолчали. Поздоровавшись, он поднял флаг.
     Начался новый день, как сказал вчера Олег, из жизни муравьев.
   

Глава 3.
СМОТР
    После построения, всем довели, когда будет смотр. А смотр назначили, как и вводиться, в понедельник. Остаток недели пролетел незаметно.
    Всю роту подняли заранее, в четыре утра, чтобы она успела, побриться и вынести все оружие, с имуществом.
    Сейчас же, уже в шесть с чем-то утра, солдаты, уложив оружие на центральном проходе казармы, расселись прямо на полу, уже в броне и шлемах. Кто-то из  них дремал, кто-то сидел, постепенно погружаюсь в забытье. Этот призыв отличался большим количеством доходяг.
Ростом не более метр шестьдесят-шестьдесят пять. Предельно худые, почти анорексичные, некоторые из них просто казались карликами, на фоне здоровущих, сержантов. У многих лица были бледные, с кругами под глазами. Форма висела как на вешалке. У некоторых просматривались на руках татуировки - знак принадлежности, к каким-то своим, убеждениям, но скорее всего к Арестантскому Уделу.
  И все это выглядело ещё более прискорбным, на фоне того, что как на зло,  все самые мелкие из них, тащили на себе тяжёлые пулемёты и гранатомёты. Ни о каких тренировках не могло идти и речи, их, этих истомленных солдатиков, надо было откармливать и откармливать. А на баланде и суррогатном мясозаменителе, много не наешь. Весь этот винегрет был сверху присыпан, россыпью хронических заболеваний. Как их всех взяли на военную службу, было не понятно... Сколиоз для них был привычным , и родным заболеванием. Про плоскостопии - вообще говорить не стоило. Она была и почти у всех.
Хотя зная палочность системы Призывных Комиссий, с их манией грести, всех подряд и побольше - все таки, в этом не было ничего удивительного.
    Как то проводя вечерний осмотр, на предмет ссадин  и ушибов - я заметил у солдата шрам, тянувшийся от резинки подштанников, почти до левого соска. На мой вопрос, что это за шрам, солдатик мне, пожав плечами, безразлично ответил:
   -Я родился, эта... на седьмом месяце. Сердце, эта... после родов, не выдержал, эта... пришлось акушеру, вспарывать мне живот, и запускать, эта... на прямую сердце-в ручную.
   Меня это привело, в ступор. Хотя и с таким я встречался, хоть и давно.
  Видя моё горькое удивление. Он добавил:
  -Эта, ещё, что... Эта... Я говорят, умер, эта... На несколько минут...
   Для меня стало теперь очевидным, его странные приступы заторможенности. Порой этот "боец", замирал, всматриваясь в одну точку. Казалось, что он ушёл в себя, провалился в какую то-внутреннюю бездну.
   Сейчас же он наловчился таскать свой пулемёт с двумя коробами, без особых проблем, хоть и было ему трудно. Я это видел.
   
    Прозвучала команда, готовиться к выходу из казармы. Все медленно вставали: поднимая тяжёлые рюкзаки, взваливая их на бронежилеты, и разбирая дополнительные, заранее распределённые ящики, с имуществом.
    Оружие и боеприпасы, в коробах и опечатанном металлической ящике-тащить брались, в последнюю очередь.
    Роты, собираясь в группы и кучки, формировали колонны, и не в ногу, но строем, таща, все на себе - шли в сторону плаца.
     Плац был новый, только этим летом его закатали в шикарный асфальт. Разговаривая, с рабочими, парни, что были постарше-по сроку службы, рассказывали, посмеиваясь, что этот плац и клумбы вокруг него, можно было бы "закатать" в золото. Таким он был дорогим. Хотя, по техническому заданию, под него была положена подушка песка в полтора-два метра, песок, вроде как продали, а засыпая остатки, смешивали с землёй, и сократили подушку, до полуметра. Плац, же, стал потихоньку, с краёв, крошиться.
   Приближалось время начала... Тут вышел батюшка- и вошёл на трибуну.
   Прозвучало: "Шапки снять". Началось чтение молитвы. Батюшка, развернув всех, в сторону небольшой церквушки, построенной за аллеей героев, стал читать псалмы. Ветер сегодня был особенно жгуч. Голос у батюшки был слабый, еле еле долетали: «Во имя Отца... ", "Всех солдат, этого полка... ", "Защити и избавь... ".
А ветер... продолжал дуть.
Холодный был ветер. Те, кто поснимал шапки, стали через секунды втягивать шеи, еще больше, в потрёпанные воротники бушлатов. На ком были шлема, снимать не стали. Просто стояли, подставив ветру лица.
           Смотр, начался с приветствия комполка. Как только отзвучал ответ: "Здравия желаем, товарищ Полковник", строевым шагов вышли, на несколько шагов, командиры, рангом по ниже. 
                - Для ознакомления, с предложениями, жалобами и заявлениями, на установленные дистанции-Шагом... Арш..
  Сразу зашевелился, закачался строй. Сержант и старшины, офицерье стали выходить из строя - первые на три, вторые на пять, шагов.
  Солдатики, остались в строю, некоторые, сняв рюкзаки, все равно начали сгибаться, под тяжестью бронежилетов.
       
  Началась рутина проверки. Проверяли документы, карточки помывки, и всякую показную документацию. Пройдя шеренгу офицеров, майор из управления полка, устремился к сержантам, но тут его взгляд привлек, кто-то, за нашими спинами. Некоторые из наших, стали озабочено поворачивать голову. Повернул и я.
Сначала, не понял, потом, до меня дошло.
Двое солдат выглядели, мягко говоря, не очень. Их качало, они еле-еле стояли, закатывая глаза. Рот искривился. Один был моим подопечным, другой с соседней роты.
          Выйдя на плац, солдатики, не перевесили оружие, поудобней, а остались стоять, хлопая глазами до этого момента. Сейчас ремень пулемета, стянув воротник бушлата, перетянул шею. Это стало причиной их ненормального поведения.
Соседи вокруг, даже не обратили на них внимания, занятые тем, что боролись с тяжестью своих броников и оружия.
    Лица этих двух стали синеть. Мой подопечный, раньше отличавшийся глупым выражением лица, и тонкой, почти птичьей, шеей, с белоснежней-прозрачной, кожей, не знавшей загара- перестал прокачиваться и  упал.
      Короба и ленты пулемета, металлически лязгая, загремели о землю. Пулемет, загрохотал, рядом. Смотр тут же - свернули. Полковник что-то орал на командира роты, но тот молча стоял, прикрыв глаза и не отвечая. Все выражение его лица говорило, что ему-совершенно все безразлично. Поняв, что от комроты, ничего не добиться-он вызвал к себе батальонного и стал уже его распекать. А солдат стали медленно приводить в чувство. Фельдшера у нас отродясь не было, поэтому, делали, что могли. Наконец один из них очнулся. Но подбежал злой полковник, и с криком:
-Нах**й уберите это гов*но с плаца... - поспешил к своему заму, который стоял в стороне и посмеиваясь, покуривал.
 Моего  и еще нескольких солдатиков, отволокли, в санчасть. Придя там в норму - уже через пару часов, они "бодро" маршировали на плацу, наказанные, за сорванный смотр. Строевая продолжалась часа три.
      
 Меня и других сержантов вызвал  Комроты. Закрыв дверь, мы встали полукругом, вокруг его стола, и молча приготовились.
           Шмыгая носом, на рябом лице и иногда поглаживая голову, с большущей залысиной, Комроты, что то записывал в своем блокноте. Дописав, он поднял взгляд. Губы его кривились в неприятной улыбке:
-Ну и? Чей солдат это был? - спросил он, прекрасно зная ответ. Я молча поднял руку.
-Ну, и?... Как будем решать?
Состроив, совсем безучастное лицо, я ответил:
- А, что решать? Солдату стало плохо, вот он и...
Улыбка медленно сползала, с его лица, брови вздернулись, а нос стал дергаться сильнее. Это стало похоже на нервный тик, но постепенно справившись с ним, он медленно начал:
-Смотр, сорвал какой-то п*дарас... Мне пришлось выслушивать всякую ху*ню. Тем более из-за этого ган*на, смотр перенесли. А ты, как сержант-не подготовил своего подчиненного, к смотру...
Понимая, куда он клонит, я пожал плечами. Но все таки ответил:
-Я думаю, к смотру, солдат, был подготовлен.
-Да ты, что... - попытался съязвить комроты. Потом перелистав свой блокнот, открыл одну из страниц:
- Готов? Деньги собрал, с взвода?
-Какие деньги? - включил я, окончательного "дурака".
Комроты, посмотрев более пристально, на меня. Сощурил один глаз:
-Ротная касса... Ты не сдавал, в прошлом месяце, и за этот. Это уже две. Плюс, с каждого солдата. И того четырнадцать умножь на два .
Он замолчал. Я все же решился задать вопрос:
-Почему я? У меня есть начальники постарше? Да и за прошлый месяц? Я ж здесь не служил еще...
Скучающе, комроты ответил:
-Ну, пока твоего замкомвзвода, нет... Пока он в отпуске, вот ты и собирай. А взвод, в прошлом месяце не сдавал. За тот месяц, тоже...
-А разрешите... Вы список накидаете, и я закуплюсь. Там что нужно? Расходники? Краску? Бумагу? Что еще?...
Он, поняв, что поймал меня,  оскалился. Нос зашмыгало сильнее:
-Неет... Именно деньги собираем-и сдаем... Это всех касается, кстати...
-Денег сейчас нет… - попытался заступиться за меня Ваня, но получил презрительный взгляд. Вообще, я так понял у него с ротным, не сложилось, взаимоотношение.
 Захлопнув записную книжку, комроты, подвел итог:
-Да ты что... Мне, все равно, где вы их возьмете... Хоть микро-займы, хоть кредиты... Хоть воруйте! Я жду, или вы пожалеете... Сгною, в нарядах...

 
Глава 4
ГОСТИ
   Меня взбесило, то как просто Комроты накидывал задачи, по сбору денег. Выйдя из его кабинета, зло рубанул воздух. Солдат, проходивший мимо, дернулся испуганно в сторону.
Потом подстыв - я успокоился.
Накинув бушлат, вышел на крыльцо казармы. Недалеко от него, сонный дневальный убирал выпавший недавно снег. Движения его были вялые и  нерасторопные. Иногда он останавливался, шмыгая носом, вытирал черными перчатками, капли и сопли.
 Ладонь он сжал внутри перчатки, пальцы самой перчатки, телепались, словно жили своей жизнью,  под взмахами его движений. Лопата, которой он подскребал снег - уже треснула, и стала крошиться, на местах разлома.
  Хотелось курить, но я не стал. Давно бросил. За мной вышел Ванька и Олег, о чем то своем разговаривавшие . Увидев меня, они подошли. Олег спросил:
-Ну!? Пощипал ротный перышки...
Ванька скептически усмехнувшись, достал сигарету, и, закурив, затянулся. Потом вставил замечание:
-Ротный может быть только барабан...а у нас командир...
Я, прислонившись к металлическому столбу, дождался, пока дневальный отойдет чуть дальше, и тихо проговорил:
-Да он, тот еще барабан...  Вообще, у вас, он чего-то  боится? Это же грабёж - посреди рабочего дня...
Олег, вдруг хохотнул, и выдал:
-Это ты еще братан, физо не сдавал. Сдашь ты его сам, или не сможешь, это вопрос третий. Главное на сколько договорился, с проверяющими. А договариваться придётся через Ротного.
 Ванька, почесав щетину, которую не добрил с утра, печально медленно протянул:
-А ты думал, я шучу? Жизнь насекомых, как она есть...
-Это из Пелевина? - неожиданно заинтересовывается Олег.
Ванька, отправив окурок, щелчком в мусорный бак, ответил:
-Бери глубже... Из Карла Чапека... Потом дам, почитаешь...
Проследив, как метко Ваня попал окурком, от сигареты, в мусорку, я вполне серьезно, вдруг, сказал:
-Лучше бы из... Джани Родари... Там, в конце все хорошие-всех плохих... Побеждают...
Олег еще раз хохотнул. Вдруг сделав серьезное лицо, махнул рукой, в сторону ларька «Воен-торга»:
-Пойдем, кофе попьем?
-Пойдем... - ответил я. Потом все-таки добавил:
-Пора начинать слушать Виктора Робертовича...
Ваня, достал очередную сигарету и опять закурил:
-"Перемен? ..."
Олег ответил за меня:
-Да нет... Скорее, про то, что: "... Мы все сошли, с ума..."

 Вечером опять пошли на квартиру, по приглашению Ваньки. Хотя квартира была не его, позвал он многих своих. Допивали самогон, оставшийся с выходных. Допив, стали пить пиво. Достали карты, решили раскидать "Козла". Играло трое или четверо, остальным, в том числе и я, не вмешивались, лишь подшучивали над проигравшим.
 Олег, держа бутылку "Гуся", отойдя к окну, что то рассматривал в книге. Подойдя, из-за плеча, я заметил что на странице-доска, восемь на восемь, черно-белого раскраса. На ней было нарисовано, как двигаются фигуры. Я, немного понаблюдав, спросил:
-Может партию? Спроси, у Ваньки, тут шахматы - есть?
Олег, спросил. Ванька, пожав плечами, ответил:
-Квартира съёмная. Давай поищу , где то должны валяется.
   Поискав по полкам, через некоторое время, наконец нашли запыленную шахматную доску. Фигур нахватало, и мы заменили пешки монетами и пуговицами.
   За игрой, стали вести очередной спор:
- Да не понимаешь ты... - говорил Олег:
- Я закачу тебе шар, через пару ходов...
-Попробуй... - посмеиваясь, отвечал  я.
Количество ходов увеличивалось, но моего ферзя загоняли в угол. Незаметно, пока мы менялись пешками, один из вчерашних знакомых подошёл к нам. Наблюдая за нашими потугами в шахматах, улыбался.
Чувствовалось, как наши мозги скрепили, сбивая с механизмов памяти и мышления, затхлую пыль времени. Какие-то участки мозга, после долгого отдыха, начинали заново работать. Но медленно и нехотя.
По крайне мере, мне так казалось.
Партию я проиграл, хоть и не разгромно. На поле осталось пара фигур Олега, и пара моих. Все решил, неверно обдуманный ход. Поставленная не туда - пешка.
Стоявший рядом парень, перестал, улыбаюсь и, закинув последнюю фигуру, внутрь шахматной доски, спросил:
-Может, по бабам?
          Олег, поставил доску, на полку, показав рукой в мою сторону, сказал:
-Я пас, вон у него спроси. Может и захочет прокатиться, до местных барышень. Низкой социальной ответственности...
А сам уселся читать, ту же взятую с полки книжицею.
         Парень, протянув руку, представился:
-Костян , Константин-точнее...
Я пожал его руку, тоже представившись.
Он еще раз спросил:
-Ну, что? Махнем? Тут недалеко женская общага. Курсы медсестер, каждый год выпускают сто пятьдесят - двести человек. Зарплата у них не очень. Ниже прожиточного минимума. Подрабатывают. Берут не дорого...
 Ехать никуда не хотелось, и надо было плавно от темы уйти, поэтому, я уточнил:
-И что? Прям все, подрабатывают?
Мой собеседник, отхлебнув из бутылки пива, набрал его в рот и смешно раздув щеки, энергично закивал головой. А проглотив, показал большой палец:
-Я те говорю. Я уже больше сотни опробовал. На любой вкус и цвет-как говориться...- видя мое скептическое выражение лица, добавил:
-Да ладно тебе. Не бзди, туда весь полк после зарплаты засаживает, особенно офицеры... - и хохотнув добавил:
-Могли бы уже на них поженихаться, а то считай половину денег у них оставляют, только девками, по выходным меняться придётся, для разнообразия...
Я встал, и выходя, сказал:
-Ладно, я щас...
Умывшись и взбодрив себя холодной водой вернулся. Кости с еще парой человек, уже не было. Олег, на мой вопрос, неопределенно махнул рукой, и пробурчал: "Укатили..."
Я немного удивился:
-А зачем меня было звать? Денег не было у них?
Олег, не отрываясь от книги, ответил:
-Да вроде нет. Константин, недавно на ставках сорвал куш. Ему все равно, с кем ехать...
-Куш?
Олег, оторвавшись от книги, и посмотрел, на меня как на идиота:
-Да, братан... Куш, разжился бабло, хабар нашёл , богат на деньги стал. Или на твоей планете, откуда ты прилетел, никто не играл на тотализаторе?
 Оценив его взгляд и иронию, я все же саркастично ответил:
-Там, на "Альфа Центавре", за это сильно били по рукам. Если офицерье и играло, то контрактникам, строго запрещали, и наказывали.
-Ну, а у нас, на "Луне. "Короче... Сам видишь...
 Я пожал плечами, и завалился на диван.
 Глаза закрывались, и постепенно я провалился в сон...

     Через несколько дней пригнали целую толпу Южан.
      Те, уже переодетые, стояли особняком от всех, в стороне. И смотрели на всех презрительно, или из подлобья.
      Выпирающие надбровные дуги, горбатые носы и смуглая кожа с черными волосами, сильно отличали их, от светлолицых и светловолосых парней из Средней полосы.
      В этот раз, их было много. Попадались рыжеволосые и худые. Было несколько коротконогих, с длинными руками.
      В речи, преобладал акцент и порой вместо слов,  произносилась одна или две согласные. А когда они говорили все разом. Было такое чувство, что в лесу начинали ломать хворост или ветки. Причем в промышленных масштабах. Пока их не распределили, по подразделениям-   держали отдельно.
     Сегодняшний день, всех порадовал занятиями, с химической защитой. Итак, дохлые солдатики, пробежав пару кругов, в противогазах, стали задыхаться и падать.
     Это уже было не смешно. Командир, отметив несколько отставших, самых убогих доходяг - " намотал на косяк..."
     Вечером, уже перед тем, как выйти в город, я столкнулся с одним из проштрафихшився. На нем не было лица. Отведя в сторону, я спросил:
   - Почему вы не напишете жалобу?
   Боец, долго мялся, потом тихо ответил:
  -Тарищ сержант. Писали. Прошлый призыв написал, даже некоторые анонимки. Но их сдали. Сами Прокурорские.  Командир их потом задрочил так, что они не спали и почти не ели-неделю. Характеристики всем, служебные напечатал, полное говно... Позабирал телефоны, военные билеты. Через сутки в наряды ставил... В конце службы, « Письма на Родину»…А знаете как стыдно, когда такое письмо приходит в твою школу…В поселковую администрацию… Потом нас собрал, и издеваясь довел- если кто из вас, попытается на него накатать. Жизнь этого человека, превратиться в полную жопу... Нам же не перевестись, не сбежать... Многие хотели в Самоволку уйти... Но не могут. Без документов, без паспортов и военников. Без денег... Куда податься ...
Я стоял и думал, потом аккуратно спросил:
-А мама, папа...
- А, что... Мама, папа... Мама, с папой здесь, со мной постоянно сидеть не смогут же? У многих дома своих проблем хватает... Вон у Сашки... Рядового Никольского, мама вообще болеет. Его раз отпустили, на пять дней, домой. Когда, ей опять  хуже стало- Командир свою цену указал... А у него что? Есть деньги? Он даже не курит. И так, все бабки отдает, офицерам, и сержантам...
Я немного опешил. Может мне послышалось:
-Каким сержантам. Из наших, вроде никто не вымогает!?
          - Есть... И в других ротах есть. И Замок  Ваш сейчас выйдет... Из отпуска... Вот тогда и узнаете...
Я его отпустил на ужин, а сам, с совершенно плохим настроением, пощел в сторону КПП. На душе становилось, все гаже и гаже...
          Не так, ой не так, я хотел служить дома... Проходы через КПП, я приложил, к голове руку, поприветствовав дежурного  и выйдя заметил, что стал падать мелкий, противный снежок...
      
         Утро всех нас ждал большой "сюрприз" .Мелкий снежок, превратился в большую проблему. Ночью начались обильные снегопады. Большие, пушистые хлопья падали на легкий наст, по которому, с раннего утра, уже бегали мальчишки пяти-десяти лет, и весело играли в снежки.
        Мы же, все кто сегодня  ночевал на этой квартире, встречая  утром, лишь хмуро смотрели на это, и никак не разделяли радость "мелкатни", уже лепившей невысокого снеговика.
        Раз начал выпадать снег-значит всем занятиям и "рабочкам"- стоп. Теперь все по лопате "в зубы" и вперед.
       Территория части была большой, кроме нее ещё был парк техники. Который тоже было нужно убирать.
       Как я и предполагал, стрельбы отменили. Придя в казарму, мы успели только заметить, как третий взвод сдает оружие. Вообще это была, какая то маниакальная привычка, у нашего Комроты. Вставать заранее, за два-три часа, до подъема, и получив оружие, ждать  в центральном коридоре, еще час, или полтора, до начала занятий. Люди просто томились, нечем не занятые.
       Так вот, придя, в расположение, только и успели забрать людей со снеговыми лопатами и уйти на плац.
       Плац, в любой части, это главное место. После штаба. Не будет казарм, но плац будет, не будет парка под технику, но плац будет.
       А где же еще выстраивать  людей в геометрические фигуры? . Не на лужку, же. Поэтому и чистить снег, начинали всегда,  с плаца.
       Впрочем, мои физические упражнения,  с лопатой, оказались недолгими. Прибежал дневальный по роте, и сказал, чтобы я немедленно явился к Комроты.
     "Ну, раз надо, значит надо." - ответил я и отдав ему лопату, пошёл в сторону казармы.
        Кроме дежурного, шарахавшегося по этажу, никого не было. Постучавшись, я спросил разрешения зайти. Войдя, замер в ожидании.
        Командир, копался в сейфе, доставая какие-то бумаги и складывал их на стол. После чего, показав на лист А4, сказал:
-Возьми этот список, и зайди в указанное подразделение-учебную роту. Там забери, тех, кого я отметил и веди сюда.
 На листе было всего три фамилии. Я уже собрался выйти, но Комроты меня остановил:
-Что по деньгам...
Я молча, угрюмо посмотрел на него. Все же сказал:
-Я такими вещами заниматься - не буду... Пусть кто-то другой... Расходники куплю, бумагу, краску, гвозди. Отвертку-там... Что еще нужно?
Теперь уже Ротный, усмехнувшись, свел брови, но все же,  снизошёл до ответа:
-Значит уже наобщался, с некоторыми сержантами? Меня, это не устраивает. Сержанты, всегда собирали деньги-так в роте заведено... Ладно, иди.
Я развел руки, показывая свою позицию. Тот, скосив глаза, еще раз сказал:
-Иди... Позже поговорим.

   Зайдя на этаж, в карантин, меня встретил офицер в офисной форме. Лейтенант, сидя за столом,  скучал, листая какой то журнал. Увидев список, он крикнул сержанта, и велел привести трех Южан, из списка.
  Через пару минут, те подошли. Один вел себя совершенно развязно. Шапка была на затылке, бушлат наполовину расстегнут. Из-под полуспущенных век, презрительно и злобно взирали маленькие глаза, черные как маслины. Мелкая щетина украшала выдающийся вперед подбородок. "Тот еще кадр-наплачемся, мы с ним... " - подумал я.
       Два других были безразличны ко всему. Они о чем-то переговаривались на своем языке. Офицер показал на сумки, и сказал:
   -Вещи к осмотру.
    Тот, что был самый крупный, вышел вперед и уперев руки о стол, навис над лейтенантом. С ужасным акцентом он спросил:
    -Эу, ты что... Нас хочешь обидеть?
Лейтенант, совершенно безразлично повторил:
-Вещи к осмотру...
Здоровый, отойдя, взял с пола сумку, и швырнул перед офицером, ее на стол. "Сам провыряй..." - злобно прошипел он. Двое других , просто расстегнули змейки клапанов, и толкнули сумки ногой к сержанту.
    Я прислонился о дверной косяк, и наблюдал. Это была стандартная процедура, осмотр перед убытием в другое подразделение, мало ли, что они могли утащить. Но  парням это не нравилось.
   Сержант смущаясь, быстро перевернул вещи, отдал сумки обратно. Забрав у офицера их документы, я вывел Южан на улицу. Снег продолжал падать. Сугробы медленно росли и ширились.
 Построив их перед собой, я сказал:
-Так, мужчины... Приведите себя в порядок.
Двое молча застегнулись. Третий же, встал, откинув голову, и немного разведя руки. Взгляд его так же был равнодушно - зол.
-Головной убор, поправь... - еще раз, персонально для него, сказал я.
Он, все мерил меня взглядом, потом выдал:
-Да мине, пох...
На что, я ему ответил:
-Слушай, тебе пох.. , мне тем более. Если сейчас мы пойдем и нарвемся на командира части. Твоя жопа, для начала, треснет. Потом, скорее всего тебя отправят на десять суток под арест.
- Э-э, я ему очко, порву... - но шапку поправил, и стал медленно застегивать бушлат. Так в нашей роте появились Гости.
      

Глава 5
ЛЕЙТЕНАНТ.
     Постепенно Гости стали приживаться. Двое молчаливых парней, сначала особо, не выделялись, но когда разговорились, все: и сержанты и солдаты поняли, что парни, нормальные. Проблем, точно не доставят.
   А тот здоровый начинал беспокоить. С первых же минут, в роте, он подойдя к Командиру заявил:
-Я мыть полы, не буду... Уборкой тоже...
Ротный, аж опешил:
-С х*я... Ты вообще, как себя чувствуешь? Все хорошо? Голова не болит?
Осмотрев его, с ног до головы, он приказал ему зайти в канцелярию. Развязной походкой солдат зашёл к нему. Они там разговаривали, час, может полтора. После этого Южанин вышел, с какой-то дикой, ненормальной улыбкой. Собравшись кружком с земляками, они о чем-то недолго говорили.
    Я сошёлся с одним из них, с самым спокойны. Он попал на должность моего водителя, и в ротное хозяйство-не вникал, пропадая целыми днями в парке боевых машин. Для водителя, главным было, что б вверенная ему техника была исправна, и могла, по первому требованию, выйти по задачам. Звали его Турам. После обеда, он ко мне подошёл, тихо спросив:
-Э, брат, я могу с тобой погов..рить...
Я даже не обернулся. Вокруг были солдаты. Он помолчал, потом, поняв, повторил:
-Тарищ сержант...
-Давай... - позвал его я.
Отойдя, он, всматриваясь мне в глаза, тихо сказал:
-Брат, Ротный, совсем головой поэхал... Он Омару...
-Кому? - спросил я.
-Ну, Омар, большой такой, наш ...
Я качнул головой, а Турам продолжил:
-Он Омару сказал, денег с солдат собрать. Те, кто не будут отдавать, силой отбирать.
Я, еще раз, понимающе кивнул, и вопросительно посмотрел ему в глаза, но уточнил:
-А, чего ты не хочешь...
Тот, щелкнув языком, сказал:
-А зачэм, мнэ это надо. Сейчас Омар будет их бить-они пожалються . Приэдет проверка, вызвет нас и пэрвое что сдэлает Командир-откажэться от своих слов.
Задумавшись, я лишь укрепил его сомнения. Чуть погодя,  ответил:
-Иди к Сане Тоцкому, знаешь его?
Тот качнул головой. Тоцкий был наш старший техник роты. Главный по движкам и мазуту.
-Скажи ему, что тебе в парк надо. Движок и колеса шприцевать...
Он задумчива протянул:
-Движок не шприцуют...
Я махнул рукой, перебивая его:
-Ты понял, о чем я? Не хочешь участвовать в беспределе, найди себе занятие  в парке.

  В полк за Гостями, перевели молодняк офицеров. Выпущенные еще летом они догуливали свои отпуска, и стали по одному или группами, появляться на новом месте службы.
  К нам, в батальон, попало трое. Один, оказался свойским парнем, ушедшим учиться с контракта-мы с ним общий язык, быстро нашли. Один был тихоней, темной лошадкой, его забрал себе в "шестерку" Капитан Бархатный. Хороший командир. Так, по крайне мере, говорили о нем, его сержанты. А уважение подчинённых, искреннее уважение- дорогова стоит.
   Третий же, попал к нам.
   Что-то ему, в его военной шараге, прям сильно вдолбили, в голову. Он, заходя в роту, рыскал по ней глазами, пытаясь найти недостатки. Постоянно дрючил солдат, по поводу и без. И вообще, порой вел себя, больно уж, заносчиво. Но из сержантов, это никто в серьез не воспринимал. Все понимали, что это возрастное-скоро пройдет.
Бывало много смешных случаев, связанных с его пониманием службы, и тем, как все было на самом деле.
 В понедельник, первые часы после развода, были политические занятия или информирование об обстановке, в мире. Нашего замкомроты-замполита, пока не было. Он где то, то-ли на курсах, то-ли на сборах куковал. Поэтому мозговые штурмы проводил лейтенант.
    Рассадив всех на стульях в центральном коридоре, начал зачитывать новостную повестку. Задние ряды, обычно занимали сержанты и контрактники. Что произошло и в этот раз. Солдаты же сидели, и усердно конспектировали, ту чушь , которую в очередной раз, доводил, уже лейтенант.
     Постреливая глазами, тот, прохаживался между стульев, зачитывая какие мы- а именно наша страна... Молодцы, с кем подружились, с кем поругались. Последними абзацами шли новости, с сопредельной территории, где продолжалась малая гражданская война.
     Порой казалось, что он просто в восторге, от того, что там творится. Его голос звучал торжественно и порой эпично:
"-... Вильными Военными из... , вновь нарушены мирные договоренности, ими были  обстреляны из гранатометов и зенитных установок населенные пункты вблизи границы. В результате атаки двое ополченцев получили ранения, более трехсот домов мирных жителей остались без электроснабжения... Принимаемые нашим Правительством, все меры, для де-эскалация, пока не приводят, к желаемым результатам... Очередной гуманитарный конвой был отправлен, через границу... "
Ванька, посматривая в его сторону, иногда,  тихо, со вздохом говорил:
-Совсем дурак...
Олег качал головой. Я их обоих понимал. Они порой, в беседах затрагивали тему войны, но замолкали, не развивая ее.
Взгляд  Лейтенанта упал на задний ряд. В конце колонны из стульев, в том ряду, сидели: я, Ванька, Олег и Бецкой.
 Кроме Бецкова, у всех были тетрадки, хотя они даже и не открывались. Бецкой, опиравшись о стенку, еще и  задремать умудрился, чуть прикрыв глаза. Наклонившись над нами, лейтенант громко спросил, обращаясь к нему:
-А вам, Бецкой, не интересно...
Тот, открыв глаза, не долго думая, иронично ответил:
-Интересно, тарищ лейтенант, но уж больно вы мягко читаете, аж спать хочется...
Лейтенант, никак не отреагировал на шутку. Наоборот, он стал себя накручивать:
-Бецкой … "... Военнослужащий, услышавший свою фамилию, должен принять строевую стойку и ответить - Я..."
Бецкой нехотя поднялся и сказал:
-Ну... Я....
Лейтенант продолжил:
-А где ваша тетрадь...
Пожав плечами, и начав разглядывать свои ладони, он ответил:
-Не знаю. Не выдали... Нет у меня ее...
Лейтенант, чествуя, что подловил Бецкова, торжественно и не скрывая радости, приказал:
-Идите, доложите командиру роты, что я вам сделал замечание и что у вас нет тетради...
Бецкой, выйдя из ряда стульев, со скучающим видом, вальяжно пошёл в канцелярию.
Лейтенант же, продолжил читать.
Спустя пару минут возвратился Бецкой. На лице не скрываемая ироничная улыбка.
Лейтенант, истолковав это по своему, подумал, что Бецкому попало. Когда тот подошёл, торжествующе спросил :
- Ну что, товарищ солдат, доложили?
- Так точно.
- И что он вам сказал?
- Послал на *ух. И сказал, чтобы его, ради такой ху*ни- не отвлекали...
Лейтенанта, аж передернуло. Я и Ванька тихо заржали, на заднем ряду.
   Тут, в дверь, влетел дежурный по роте, подойдя к лейтенанту, он устало доложил:
-Снег... Опять снег...
   Лейтенант, с облегчением свернул занятия, и отправил всю роту, опять убирать снег.

    В нашей роте- прибыло новое пополнение. Комара, перевели  позже меня. Субтильный, неприметного вида наводчик, с круглым лицом, худым телом, и веснушками на обеих щеках.
   Его появление в роте было не особо заметным, просто очередного "косяка", перевели из другой части.
    Хоть и был сирота, он вёл себя, так, как будто пытался доказать всему миру, что не пустое место.
    Разговорившись с ним в курилке, я понял, что он довольно спокойные и рассудительный малый. За что его могли скинуть к нам, оставалось не понятно. До поры, до времени...
   
      - Иди на х*й, капитан... - разнеслось по казарме.
      Я с интересом повернул голову, в ту сторону, откуда был слышен голос.
     Скрестив руки на груди, Комар брезгливо смотрел на Комроты, и повторял ему:
     -Иди, на х*й...
     Ротный - опешил. Обычно с ним, даже если и ругались, то сдержанно. Глаза у него выпучились, лицо покраснело, и рябинки стали на нем выделяться.
    Причину такого поведения, мы услышали тут же:
     -Я тебе, капитан, копейки не дам... Понял?
     Все стало понятно. Очередного контрактника, Комроты попытался выставить на денньги. Но, опять же, в отличии от сержантов, с их вечным кредо:
"Денег нет, но вы держитесь там... " или, моим: "Денег нет, но я, если  надо-куплю"... Этот парень, просто, на прямую, сказал Ротному, все, что думал о нем.
     Если он так себя вел и раньше, в этом и была причина его перевода  и назначения, в нашу часть.
     - Лейтенант... - Зарычал Командир. Тот подбежал и, встав по стойке «Смирно», молча стал слушать.
      - Лейтенант, расследование на этого п*идараса. За совершение грубого дисциплинарного проступка.
      Летеха, уточнил:
     - А причина?
    Командир, развернувшись зло пробурчал:
     - Сам придумай, или вас в вашем училище, этому не учили...?
     Лейтенант кивнул и отвел в сторону Комара.
     Я стал ждать с интересом, чем все закончиться.
     И через пару дней узнал. Выведя, на построении Комара перед всем батом, ему зачитали приказ Командира части о лишении премии, к следующей зарплате. Тот безразлично выслушал его, и ответил только: "Есть... "
     На лице Комроты играла торжественная улыбка шакаленка.
     Заходя в строй, Комар произнес, лишь одну фразу. Прозвучала она тихо, и ее услышало всего несколько человек:
     -Не жить тебе... Капитан...
    
    Вечером, накидавшись, Комар пришёл к нам на квартиру.
    С бутылкой водки, и совершенно пустыми глазами, он завалился в кресло, и стал всасывать горячительное через горлышко, не закусывая.
    Кто-то даже усомнился, водка ли у него.
    Юрец, подойдя, хлопнул его по плечу:
   -Чего ты раскис. Ну, подумаешь "Строгача " хватанул, с кем не бывает.
     Комар, сбросив его руку, немного заплетающимся языком ответил:
   - Да мне п****, на "Строгач...", мне вот тут обидно... - и накрутил на кулак, полы рубашки, в районе сердца. Олег, посмеиваясь, лишь протянул:
-Ууу ....
Комар вскочил:
-Х*ли, "Уууууу". Я до этого лишь благодарности получал! От командарма! - "За Отличную стрельбу!", От комдива! ... А эта шлюха, что носит звездочки, на меня " Строгач", повесила, за то что я ей бобла не дал? Я что украл его!? Это! Моя! Зарплата!...
Кто-то, из присутствующих закивал головой. Олег, лишь безразлично махнул рукой. Даже не ответив на его " наезд". Понял, что бесполезно – человек, не в себе.
 Комар продолжал, шипя, говорить:
-Ничего... Я этого козла достану...
Потом резко обмяк в кресле. Все успокоились, я пошёл на кухню.
Пельмени, поставленные ранее, уже почти доварились.
Вообще, пельменями здесь питались многие. Это было дешевле, чем что-то готовить.
Да и зарплаты, не хватало. Особенно семейным. Особенно, если жена не работала. Я уже слышал разговоры, что командировочные задерживали. У кого-то было их, по восемь, неоплаченных командировок. И все они весели, мертвым грузом.
Если так пойдет, то в конце месяца, я перейду на "Дошираки... "А язва-это профессиональное.
     Помешивая шарики теста в кастрюльке, я услышал, как забренчали струны гитары.
     Звук выровнялся, и голос Комара, стал напевать:
-Все пройдёт...
      Всё пройдёт, точно майские грозы
       Чьи-то слёзы, два пальца у рта
          Как мандат охуевшего  гавномеса,
             Как допрос, как усмешка мента...

Это точно пройдёт…
… Что, я забыл… А...   
               Это точно пройдёт!
         С пакетом мокрым на голове,
          С электрометками на руке
           Моя Краина сидит в тюрьме
            Но верь же мне….

  Опять, читающий Олег, сидевший, тут же на кухне, за столом, подняв голову, отметил:
-Красиво...
Прищурившись, оценил тарелку с «Сибирским национальным блюдом», и вместо «Приятного аппетита» сказал:
-Саня-Сантило и Костик, перевелись. В роте воканты…Может подойти до Ротного?
Вошедший Ваня, усмехнувшись, подмигнул Олегу:
-Ты же знаешь, что это будет, не просто…Так…
          Слив бульон, я позвал всех есть.

ГЛАВА 6
КОМАР
             Комарова не было сутки, но никто не обратил внимание, на его отсутствие. Комроты с вечера предыдущего дня,  поставили в наряд, по полку, лейтенант умотал по своим делам. Старшина, как обычно - бухал.
    Не было тех, кто бы поднял панику из-за отсутствия одного солдата.
    Этим утром он, наконец, пришёл. Мятое, опухшее лицо, плохо выбритая шея, и перегар.
    В казарму он пробрался, ещё до построения. Но я заметил, что идёт он как то странно. Как будто натер ляхи, между ног.
    Как только всех раскидали по рабочим командам, на занятия опять никого не осталось, я, Олег и Ваня, стали стебать Комара. Тот недолго отмалчивался и после очередного моего вопроса, раздраженно ответил:
   -Ну, какого Вы привязались ?
   Я тут же отреагировал:
   -Ты где свою жопу прятал? Чего пропадал? Ладно, пошли...
     Собрав всех, кто остался в казарме-повели на территорию. На плацу кипела уборка снега. Здоровая двухметровая фигура Юры,  возвышались поверх тщедушных солдатских тел. Он стоял исполином и скрести руки на груди, зорко наблюдал, как солдатики убирают вокруг снег. Если кто-то из них пытался улизнуть, то цепляя его взглядом, Юра спокойно, но довольно серьёзно говорил: "Мужчина, ты не прав... ", и тут солдат, которому это говорили, понимал, что следующее, что сделает Юра, может быть удар в голову. Вес его слов чествовался.
     Заметив нас Юра медленно пошёл к нам, и  подойдя отвесил Комару лёгкую затрещину. Скорее для профилактики, чем из-за злости. Ведь он был его солдат. Но видя его состояние, сменил гнев, на милость и  достал из рюкзака термос.
     На налитый стакан, с горячим чаем Комар набросился жадно, не обращая внимания на то, что тот был горячим. Допив, буквально все до капли, он стал оживать.
Глаза прояснилось, на щеках появился румянец.
  Олег, ещё раз повторил:
-Ну, что... Бедолага, рассказывать будем? Или нет?
   Комарик перестал дуться и сказал:
-Да что рассказывать. Ну, забухал. Ведь, правда, со мной в первый раз такое. Считай, наказали, не за х*й... Забухал, потом к бабе завалился.
 - На сутки!? - уточнил Юра.
 - На сутки- отозвался Комар. И получил уже увесистый подзатыльник. Сжав руку в кулак, Юрец, показал Комару его, и проговорил:
-Гон*дон, предупреждать надо...
   
   Чуть позже, к нам подбежал один из моих солдат. Глаза в него были по пять рублей. Он тихо, шёпотом сказал:
-Товарищ сержант. Ефрейтор Комаров, чем то заболел...
Я не понял:
-В смысле?
Солдатик недолго мялся, и смущённо стал объяснять:
-Вы понимаете, я пошёл отлить, за угол, за столовую... А там уже Комаров, тоже по нужде... Тоже того самого...
  Он прям покраснел. Я его подбодрил. Стоявший рядом Олег и подошедший сейчас Ванька стали с интересом слушать, а солдат продолжил:
-Короче... У Ефрейтора-хер чёрный...
-Че.. - только и спросил я, но тут же замолчал. Ванька хохотнул, потом начал смеяться фыркая , как конь, и согнулся, попала. Олег подхватил .
Показалась фигура Комара, он шел своей непонятной походкой подмеченной мною ранее. Подойдя, непонимающе уставился на нас:
-Чего ржёте...
Олег и Ванька, увидев, как тот идёт,  ещё сильнее залились смехом, схватившись друк за друга. Проходившие мимо солдаты, шарахались от них. Юрец, который только, что отчитал кого-то, и не слышал моего солдата, спросил из-за моей спины:
-Чего ржёте то?
Я, показав на Комара, сказал:
-Твоему солдатику, в Сан-часть надо.
На секунду распрямившийся Олег, вставил, через смех:
-Но это ему вряд ли поможет... ахаха...
И опять, ещё сильнее зашелся в припадке гогота.
Юра непонимающе смотрел на них, как на дураков. На меня-улыбающегося, как на поехавшего, и на совершенно растерянного Комара. Помолчав, уточнил:
-Что у тебя...
-Ахахахахаха... - ещё сильнее начали смеяться Олег и Ваня. Я не удержавшись прыснул, в ладонь.
   Совершенно смущенный, не понимающий ничего, Комар стоял, словно облитый ушатом с холодной водой.
  Ваня, вытерев слезы, выпрямился и дернув молчаливого солдата, сказавшего мне эту новость, за рукав, показывая на Комарова, сказал:
-Повтори, товарищу сержанту.
Совсем смутившись, но увидев реакцию Олега и Вани, тот робко улыбнувшись, повторил:
-У товарища ефрейтора, хер почернел...
Ванька, Олег и я снова расхохотались. Я смеялся, долго, стало сводить мышцы под рёбрами, а когда слезы стекли, и оставили колючие борозды на лице, я посмотрел на Комара.
На нем не было лица. Лишь здоровенный красный круг, настолько сильно он покраснел. Реакция Юры удивила больше, он залился громким, раскатистым смехом.
-Че вы ржёте... - грустно, по детски обидчиво, только и повторил Комаров.
Юра, сквозь смех, ответил:
-Че ржёте... Че ржёте... Пиз*дуй в Сан-часть, Дон-Жуан...
Комаров, зло пробубнил:
-Это не то, что вы думаете...
Олег, давясь смехом, уточнил:
-Да? Может ты по пути, в пруд угодил? С холодной водой? Ахахаха... Или пока ссал, отморозил... Ахаха...
Ванька, подхватил:
-Или тебя собака покусала...Ахаха...
Теперь смеялись уже все.
Комаров, подождал, пока все успокоятся , все же опять, настойчиво, повторил:
-Это, не то что вы думаете...
Юра, скептически посмотрев на него, кивая. Задумчиво, спросил меня:
-Слушай... А может это на мозг, как-то действует... - и наигранно вытерев руки, подхватил охапку снега, стал  ещё сильнее протирать их , причитая:
-Мл*ть, я ж его трогал... Сегодня... Кто с ним ещё здоровался.
Опять взрыв смеха сотряс плац.
-Дебилы, млять...
Он развернули, и обиженно, деревянной походкой заспешил в казарму.

    Всё таки позже, стоя уже в курилке, мы его раскрутили на откровенный разговор. Выпустив тонкую струйку, он, прикидывал в голове, начал:
-Я даже не помню, как к этой девахе попал. Познакомились, в каком то баре, может она и официанткой там была... Не помню. Помню только что это было после того, как я в час ночи, от вас ушёл. Ох и зажгли мы с ней... Она вроде разведенка была... Пили вино и занимались... Ну всяким короче... А потом, она говорит-хочу...
     Он замолчал. Все вопросительно на него уставились. Кто-то коротко кинул:
-Ну...?
Комар продолжил:
-Что ну... В другую дырочку она захотела, в попку... Как я мог даме отказать. Она и говорит, там, на тумбочке, прикроватной, лежит крем для рук, возьми, что бы мягче вошло... Я и взял... Какой-то тюбик. Темно, свет не включали. Намазал агрегат думаю щас, как начну... А оно щиплет. Я не сразу понял, пристроился. Потом дошло-всё таки, что-то не так... Бросился, включил свет. Смотрю руки чёрные, хер почернел, стал похож на ливер, весь набух... Болит и чешется... Сука... пи*здец-приплыли...
Наматываю косу, на руку, и ору  на неё..." Чем болеешь". Она в слезы. Потом допер, посмотрел на тюбик.
   Комар опять замолчал. Всё напряглись. Уже я, не выдержал:
-Ты, заи*бал интриган... Что там...
-Автозагар...
-Что…? - сначала не понял, а потом как и все загоготал. Смеялись долго, проходивший патруль сделал нам замечание. Комаров, не обидно, бросил опять:
-Мл*ть, во дебилы...

Максим, к которому я пришёл вечером, смеялся долго, от моего рассказа. Он, найдя меня после развода, попросил к нему зайти.
    Его жена, принесла пару тарелок горячего супа, на которые я накинулся, и ушла смотреть, что то по телевизору.
    Суп был вкусный, только что сваренный, самое оно, после целого дня, проведённого на уборке снега.
    Максим, отсмеявшись, достал бутылку Джек Дениэлз.
Я спросил:
-Откуда?
-Да тут, недалеко, на границе, есть магазинчик. Соседи продают.
Постучав ногтем по стеклу бутылку, аккуратно уточнил:
-Не палёная? Не отрава… У нас с соседями же… Типа война,  мало ли.
Тот махнул рукой:
-Ну что... Друган. Вздрогнем? За встречу, так сказать...
И налил по стопке.
Закусив салом с хлебом, расслабился и  начал  мне рассказывать:
-Леха, ты не представляешь, как здесь поставлены дела. Если хочешь, я все зарешаю. Физо, премии, должности... Просто там, через меня денюшку передать  придётся. Немного... Половину… Кстати, скоро командировка, в САР-атов... Поедешь?
-Куда? - переспросил я.
-В Пески, в одну из Арабских Республик. Ты что, новости не смотрел? Мы сейчас там бомбим бармалеев.
Я понял. По новостям  передавали каждый день, наш президент особенно любил повторять : "...Важно, чтобы не было желания использовать террористические группировки для политических целей... Мы всегда поддерживаем легитимное правительства и выступаем гарантом  поддержания мира в регионе..."
 - Неужели, на войну тоже за бабло... -опешил я.
   Макс нервно рассмеялся :
-Конечно, это же бизнес. Ты же поедешь деньги зарабатывать, и не маленькие. Шестьдесят  баков в день, плюс командировочные. А это за один заезд - миллиончик... Ну, по приезду, кусочек, от тебя, отщипнут. Тысяч пятьдесят - сто... Только так... По-другому, из нашей части, не отправляют. По крайне мере, несговорчивых заворачивают, теряют их документы, рапорта. Переводят в другие части, откуда командировок-нет...
-И что? Не было тех, кто стуканул бы?
-Те, кто жалуется... Короче, не спрашивай-могут покалечить... Ноги сломать... Оно тебе надо? А Прокурорские, они наши...
-А кантора, добрых дел? Федерация Спорта и Борьбы...
-ФБС? ... Ну, друг мой... Наши, точнее мои кураторы, ничего просто так не будут делать. Не оформлять военнослужащим спец-паспорта. Без, смазки... Так сказать... Значит они в доле...
А армейским, им все до лампочки, они там, в штабе Армии, с полковниками воюют, пытаются все победить. Но не ахти. За моим начальником, например, Округ стоит... Вот и все...
 - Жескач...
   Закурив дорогущие сигареты, с запахом шоколада, он тихо сказал:
-Наше время, Леха... Рубить бабло надо, на лохах... Знаешь, как это делаться? Я же на начисление зарплат сижу. Скручиваю контрактникам надбавки, снимаю премии. Они прибегают, начинают суетиться. А, я... Чтобы им перерасчёт сделать-устанавливаю свою цену…
-Максим, я вот очень Маяковского люблю... И ещё сотню лет назад... Он сложил вот эти слова, в строки, мы их ещё в школе учили :
                Обшаркав паркет,
              порывшись в своих чемоданах,
                проситель
              кладет на суконце пакет
                с листами
              новейших, хрустящих, данных.
                Простился.
              Ладонью пакет заслоня
             - взрумянились щеки-пончики,-
              со сладострастием,
               пальцы слюнявя,
               мерзавец
              считает червончики.
                А давший
               по учрежденью орет,
              от правильной гневности         красен:
              - Подать резолюцию!-
                И в разворот
                - во весь!-
                на бумаге:
                "Согласен"!

Максим смутившись, все-таки нашёлся, что сказать:
-Всё, Лёша, все так делают… Везде, это везде. Я ведь со своими коллегами из штабов общаюсь… Это-везде… Вот и все...а за то что, я для них делаю-он показал пальцем в поталок :-Ещё   на офицерские курсы, скоро поеду... Ты же не думал, что я все один… Деньги уходят на верх… Это система…
-Что за курсы. – с деланым интересом просил я. 
-Да курсы, полгода. Отправят, отучусь, получу звёздочки. Поставят начальником отдела кадров, в каком-нибудь отдельном батальоне... Вот тогда заживу... И вообще… - понизив голос до шёпота, так, чтобы не услышала жена, он произнес:
-Как ты  думаешь: деньги, алкоголь и шл*хи сделают меня счастливым?
Потом сам же ответил:
-Правильно думаешь. Сделают…
       Я смотрел на него и не мог поверить. Настолько он изменился. Если хоть часть того, что он мне рассказывал была правдой. Тот Максим, которого я знал - умер. Умер, как только пришёл служить. Это сидел совершенно другой человек. Даже не человек. Подонок. В нем ничего от человека, не осталось... Не знаю, как и почему.
Простившись, я поплелся домой, точнее, на квартиру, к Ваньке. До части было довольно далеко , а над городом раскинулась глубокая ночь. Попутных машин, чтобы подбросить меня, не было. Перебирая ноги, я месил сырой, почти оттаявший снег. Тот перестал идти, начался мелкий дождь.
Он моросил и моросил. Вскоре бушлат и шапка-намокли. Погода стала совершенно мерзко, как и моё настроение.
    

ГЛАВА 7
НАЧАЛО, КОНЦА…
   Утром позвонила мама. Сказала, что нашла, в почтовом ящике ответ-мне опять отказали в ссуде...
   С момента нашего разговора, с того самого дня, я начал собирать бумажки, на оформление "спец-пропуска". Мы так называли специальный заграничный  паспорт, в синей обложке. По сути это был тот самый документ, благодаря которому, людей отправляли на войну.
   Сводки, доходившие с фронта, раскинутого, где-то в Пустыне-обнадеживали. Наши били "бармалеев", по все направлениям. Радовали и слухи, что с деньгами, за такие поездки-не обманывают.
А раз так, по чему бы и не скататься. Но как только я выразил свое согласие, Максим, жёстко взял меня в оборот. Я постоянно ему звонил, чтобы отчитаться, за подготовленные документы. Он мне каждый раз напоминал, что будет, если я открою свой рот, расскажу кому-нибудь, что почём. Как то, я все же спросил, не выдержав:
-Макс... Мы же с тобой, со школы знакомы? Сколько раз мы с тобой бухали, скольких баб, шпилили... Одних и тех же...ты же мне, как брат... Я же тебя, как то от нариков отбивал... Помнишь?
-Ну... - пробурчал тот.
Я замолчал. Молчал и он. Всё же, собрав мысли, в один пучек, я спросил:
-Макс... Ответь только честно. Что будет, если я не отдам деньги? Это же взятка... Это преступление... Неужели ты меня сольёшь своим начальникам? Что ты со мной сделаешь...?
-Леха... Не неси херню. Отдай деньги, по приезду, и все будет нормально.
Больше к этому разговору, мы не возвращались.
 Зато отношение командира роты, как только он узнал, что я собираюсь в командировку, в Пески-изменилось. Оно стало, более лояльным, что ли. Но последствия таких изменений не заставили себя долго ждать. Так он вскоре вызвал меня и оставшись наедине со мной, в канцелярии, сделал предложение, от которого, как ему казалось, нельзя отказаться:
-Так, сержант. Я слышал ты собираешься в командировку? Откуда привозят неплохие деньги. А так как у нас состояние с финансированием плачевно, то предлагаю, по приезду, тебе скинуться, на Ротные нужды... Скажем тысяч пятьдесят... И заметь, я ничего не прошу...
  Мне, от такой наглости, осталось лишь промолчал. Он ждал не долго. Но расценив моё молчание по своему, стал уточнять:
-По прибытию, вам обязаны предоставить отпуск. Но ты же должен понимать, отсутствие нормальных сержантских кадров, ставит твой отпуск-под угрозу...
Надеюсь, ты меня понял?...
Я опять промолчал. Лишь зло улыбнулся, в конце его речи. Козырнув-вышел.
    Олег тоже, вскоре, стал собираться. Как то я у него уточнил, он тоже забошлял или что?
Тот пожал плечами и ответил:
-Да нет. Просто мне знакомый предложил, сказал у них людей не хватает-срочно надо кого то засунуть. Вот и все... Я даже не особо хочу... 
 - Вот это номер...
 - А хрен его знает... Тут не поймёшь. Вроде все с кем я говорил-отдают деньги. Мне фортануло.

Почти пару недель нас не трогали. А потом началась дикая запара. Отделу комплектования и плановому надо было бы прописать... Люлей.  Поотправляв всех в отпуска и командировки, вдруг штаб спохватился, что некому ходить в караул.
Нас дёрнули и опять же "попросили"
Начались караулы. Солдатики в них не заступали, а вот всех командиров отделений - выставили на посты. В роте, почти никого не осталось.
 Возвращаясь из очередного караула, через сутки- десятого или одиннадцатого по счету, мы  медленно "сходили с ума".
 Ходить через сутки в караул, само по себе тяжело. Спать там сложно, организм очень устает. Накладывается отпечаток постоянного напряжения, которое довлеет над тобой. А зимой, в караулах не только сложно, но и холодно.
 Почему через сутки? Очень многие сержанты, запарывали морально-психологическое тестирование, и с батальона формировалась всего одна смена, на караул.
  Нас уже сменили, и мы вдыхая свежесть мороза, только что ударившего, выбирались на посадку. Загрузившись в Камаз, стали ждать НачКара.
   Камаз выезжая, повернул на трассу. Склады боеприпасов и ГСМ, были как водиться, в самых труднодоступных местах. Особенно, от части.
   Умотанные, с почти зелеными лицами, в броне и шлемах, одетые в зеленую форму, мы стали чем-то походить на фантазию сумрачного гения.
     Юра, смотрел на меня, в такт, движения машины, покачивая головой, начал петь:
-Мы не жалкие букашки,
Супер ниндзя Черепашки,
Панцирь носим как рубашки,
Юные таланты!...
       Все загоготали. Настроение приподнялось.
       Уже в казарме, сдавая оружие, я заметил какую-то подавленность солдатиков.
      Позвал дневального. Тот подошёл и вопросительно уставился на меня.
       - Что случилось?
     Испуганное лицо, меня еще больше напрягло, но помявшись, все же решился ответить:
      - Саша сбежал...
      - Какой Саша? - не понял я. Голова  после суток, вообще не варила.
      - Рядовой Никольский, самовольно оставил часть. - уточнил дневальный.
      Рядовой Никольский. "Саша, с больной мамой." - вспомнил я.
      Комар сегодня был на дежурство. Приняв наши автоматы и закрыв комнату, для хранения оружия, он пошёл докладывать, помахивая ключами, мотая их на пальце правой руки.
     Я его окликнул. Тот, подойдя, кивнул мне:
-Дорова... Что? Как караул кстати...?
Я провел по лицу ладонями, как будто смахивая усталость и пробурчал:
- Как в аптеке... Хочется найти пузырёк с «Тригандэ» и газануть... А то мы так скоро, с катушек, съедем...
Потом, помяв переносицу, как бы невзначай уточнил:
-Что в роте?
Он резко обмяк. Лицо потемнело, стало печальным:
-Никольский встал на лыжи... ЧП.
- Ну и? Какие мысли...
Совершенно безразлично и устало, он пожал плечами:
-Да никаких. Скорее всего, Гости.
- А что, Гости?
-Я пошукал наших. Там у них есть здоровущий такой... Как его, Эмир...
-Омар... - поправил я его. Покачав головой, Комаров подтвердил:
-Да... Омар. Он п*здил... Не, ну как п*здил... Так, прессовали по тихой наших солдат. Собирал с них деньги. Говорят его ротный зарядил.
Я молча думал, и  все же решился сказать:
-Правильно говорят... Я это - раньше уже слышал, но думал, до такого не дойдёт...
-Ну, вот... Никольский у него был "любимчиком", кто-то из молодых вообще божился, что Омар его хотел "опустить". .. Вот Никольский по тапкам и дал...
Я молчал. В голове крутилась: "Б*ть, я же знал... А что я знал? Что я мог... Если его командир навёл... ****ец... "
Комар, тем временем продолжал:
-Год назад, Ванька мне сказал, в карауле застрелился ещё один... Тож наш-всмысле нашего полка... И тоже его прессовали... Гости...
  - ****ец... - снова, уже в слух,  сказал я.
  - Это да... - ответил Комар.

Наши паспорта пришли. Пора было собираться. Должны были начаться смотры, но их перенесли, всех отправили на поиски.

Солдатика Сашку Никольского, нашли в лесу.
Перекину ремень через сучек, он накинул второй конец, на шею и затянул, после чего просто, оттолкнувшись от ствола- повис.
   По окоченевшему телу было видно, что в последние секунды, он пытался вырваться. Более того, засунул одну ладонь под край ремня, что вплотную прилегал к шее. Веки посинели, язык набух и выпал. Слюни, перед тем как замерзнуть на морозе, натекли на воротник бушлата и грудь. Темные колени на штанах  и локти на бушлате, как водиться-выглядели грязно и совершенно невзрачно.
   Стоявший невдалеке патруль, тихо переговариваясь - курил. Патруль был не нашенский, военной полиции. Кое кого, я из них знал. Но не всех. А тем временем...
   Тело не спешили снимать, дожидаясь прибытия Прокурорских.
   Нас оставили, для опознания и как понятых. Прокурорские, не спешили. А мы стояли на морозе, медленно замерзая.
   Все, кто участвовал в розыске, тихо, друг, с другом разговаривали. Со всех сторон слышалось сожаление и разочарование.
Не в Сашке. У солдат оставалась, хоть кокая то надежда на справедливость, на понимание командиров... Эта надежда-угасала...
    А покачивающийся, на промозглом ветру, труп-только подтверждал это.

           -Дебил.. -услышал я, слова. Слова заместителя комбата,  по работе с личным составом.
-Дебил..  - еще раз повторил он, потом добавил: -Б*ть...  Это из-за него, столько бумаг переписывать... То...
    Меня коробило. Меня взбесило. Документы-это, то, что заботило этих людей. Бумажки...
    Солдатик, по фамилии Кобзев, тихо сказал, своему соседу:
-Второй случай. Первый в карауле... - помолчав, вспоминая, уже тихо добавил: - Ещё на полигоне одного, тому натянув пакет на голову, придушили... Помнишь? На полигоне... За год, трое... Может, напишем?
Его сосед, не повернув головы, ответил:
-А толку!? Прокурорские приедут, отпишут, скажут он сам... Зам по РЛС, накатает характеристику, что тот был суицидник, и на этом все... Нас никто не считает, за людей... Нас никто не услышит...
      Я подошёл к ним, и сев пере Кобзевым, тихо сказал:
-Ты не прав, солдат. Я вас считаю, я о вас обязан заботиться... Я вас услышу...
           Недоверие отразилось в его глазах.
Недоверие и надежда.
Он понимал всю бессмысленность своей надежды, и продолжал надеяться. Такова была душа. Душа солдата. Он был обязан защищать-ценой своей жизни, Отечество. А командиры, должны были о нем заботиться. Но...
Не в это полку. И может не в этой Армии. Может, не в этой Стране, и не в этом Отечестве.
     Я, именно я, видел. Столько раз. Все эти ролики. Все агитационные плакаты.
Я понимал, всю фальшь и глупость-этих картинок.
За цветными фотографиями счастливых солдат, скрывались лишь боль и разочарование тысяч. Не попавших в кадр. Не докричавшихся, до начальников и командиров.

    Прибыли Прокурорские. Их разжиревшие  тела, грузно вывалились из Уазика. Похожие как близнецы, как две капли воды, с лоснящимися от жира и пота лицами.
Один вальяжной походкой пошёл к телу.
Подойдя, брезгливо его осмотрел. Двумя пальцами поддел полы бушлата, откинул. Ощупал карманы. Махнув, указал военной полиции - снять тело.
Второй, со скучающим видом подошёл к Заму по Личному составу:
-Ну, что? Как тогда!? Все доки суицидного, вы предоставите?
Пожав плечами, безразлично Майор ответил:
-Давай... Все будет через пару дней. Отправлю курьером. Кстати, мы вам поляну накрыли. Ждем...
Второй, жадно облизнув губы, подытожил:
-Давай вечером. Девочки будут?
Покачивая головой, Майор ответил:-Лучшие...

   На следящий день, нас всех вызвали в штаб. Проходило формальное опрашивание личного состава. Сначала, перед тем как пройти в кабинет, выделенный Прокурорским, нас заводили к Заму по Работе с Личным Составом. Майор, не мудрствуя лукаво, спрашивал:
-Ну и!? Что будешь говорить?
Услышав стандартное: " Ничего не знаю, ничего не видел" - отпускал.
Если же ему отвечали, что то, связанное с болезнью мамы Саши, этот солдат оставался на более долгое время. С ним общались, бывало и полчаса, и полтора. В конце, концов, если , не приходили к общему мнению-отправляли в казарму.
   Все, кого обработали-заходя к Прокурорским, отвечали:
  -Саша  пропал два дня назад... Он раньше испытывал суицидальные наклонности. Бывало, он говорил, мне, что хочет свести счеты, с жизнью... Ничего не видел...
Куда он после пропал-не знаю... О болезни матери-не говорил...
   
 Зайдя, к Заму по РЛС,  я встал по стойке "Смирно". Тот не подняв глаза, спросил:
-Что видел?
Я прямо сказал:
-Все... Я все видел...
Несколько удивлённо, Зам поднял глаза.
Потом взвешивая слова, все же уточнил:
-Ты же не про то? Не про то, как он вещался?
Я ответил:
-Нет, тарищ майор. Я был в карауле, в это время... Но  я знаю: рядовой Никольский подходил ко мне, и просил доложить о том, что ему надо убыть, что мама у него болеет.
-Ну и? Ты доложил… ?
-Так точно. Я передал это, командиру роты.
Никольского вызывали. Об итогах разговора, с ротным, мне не известно. Хочу отметить, что это был не первый раз, когда рядовой Никольский  обращался к командиру.
Задумчиво сцепив руки перед лицом, Майор медленно произнес:
-Ты у нас сколько? Месяц? Полтора? Два? 
- Так точно, но уже третий.
-А мать у него болеет более полугода. Значит, не мог знать о проблеме его матери, до приезда сюда. Скорее всего, ты врёшь. Зачем?
Я угрюмо посмотрел на Майора, потом решился сказать:
-Командир, не за просто так-обещал отпустить Никольского.
Взяв сигарету, Майор подкурил ее. Потом стал стряхивать пепел, в вычурную пепельницу. Она была из дерева, по краям шли узоры: розы переплетающийся с черепами - итог работы умельцев на тюрьме. Молчание продолжалось недолго. Выпустив струю дыма вверх, Майор спросил:
-Хотел бы перевестись поближе, к дому? Я знаю. Ты вроде местный. А в твоем городке, есть учебка. Будешь под боком служить, считай через улицу.
Я понимал, куда он клонит. А он, подтверждая свои слова, продолжил:
-Если ты сейчас пойдёшь и расскажешь это Прокурорским, они конечно примут к сведенью, и даже проведут проверку твоих слов... Но на этом все... А  тебя сожрут. Командир роты, лично сделает все, что бы от тебя избавиться...
  Меня внутренне передернуло. Все же я зло сказал:
-И вас это устраивает? Вы же знаете:
о поборах, о превышениях... О взятках... Вот об этом теперь тоже...
Майор докурил сигарету, и достал новую. После того, как прикурил и ее, медленно ответил:
-Мне, если честно плевать. Полгода до пенсии. Я уйду и делайте, здесь, что хотите. А ты? Ты правды не добьёшься. Лишь врагов наживёшь. Комполка замнет это дело - он с Прокурорскими давно дружит. Ты думаешь, вы собрали ротные кассы, и это много? Офицеры всего полка отстегивают на общак, Следакам и Прокурорским, что бы они дела не возбуждали... Во всем важен новый облик армии... Такие дела...
Я молчал. Замолчал и он. Еще один, все-таки вопрос у меня крутился в голове:
-А вы не боитесь мне такое рассказывать?
Он усмехнулся:
-Ну а что ты можешь... Тебе никто не поверит. А даже если и поверят, никто ничего не докажет... Я же тебе сказал. Полк с Отделом Прокуратуры, давно все "зарешал"... А ты, только проблем себе нахватаешь. Ладно уволят, но ведь могут, и дело завести: "За распространение слухов и обстоятельств, порочащих честь и достоинство... Или за клевету...", а может и чего похуже... Так, что молчи, и езжай-куда ты там собрался…
   Я молча вышел.


ЭПИЛОГ
КОНЕЦ?

Все мероприятия с отправкой прошли довольно быстро. Уже на аэродроме, когда разместили нас, в старых барачных казармах, где мы ждали борт, Олег, щелкая каналы телевизора, наткнулся на новостную ленту.
    Показывали штаб нашего полка, и какого-то  жирного майора, который, что
-то объяснял на камеру:
-...Предварительно, мы не как не можем комментировать действия нашего военнослужащего...  Нами предприниматься все меры, к его скорейшей блокировке и ограничению свободы... На данном этапе мероприятиями руководит сводный штаб, в который входят военнослужащие комендатуры, ФБС и Полиции представители нашей части...
      Олег сначала слушавший, с интересом, потом нахмурился:
-Опять мы, отличились... - пробурчал он.
Вокруг телевизора потихоньку стала собираться вся наша команда. Я стоя за спиной Олега, скрестив руки, довольно брезгливо наблюдал, за тем, что происходит на экране. Там, возникли окна нашей казармы. Вокруг, в беспорядке были расставлены БТРы, за которыми укрылись бойцы спецназа и штурмовых групп.
    Пару окон было разбито и оплавилось. В одном из соседних торчало тело в военной форме. Я его не сразу узнал. Командира  похоже, долго избивали. Лицо его было - словно месиво из крови и мяса.
За его спиной кто-то маячил.
   Ротный что-то кричал и махал руками. Олега попросили сделать погромче. В казарму ворвался звук его визжащего голоса:
-... Я ПРИЗНАЮ, ЧТО Я ВЫМОГАЛ ДЕНЬГИ У СОЛДАТ СВОЕЙ РОТЫ... ЭТО БЫЛО ВЫНУЖДЕННО…
     Кто-то не заметный, ударил сзади его по спине, прикладом. Ротный взвыл. Потом продолжил:
-... ПО МОЕМУ УКАЗАНИЮ, ВОЕННОСЛУЖАЩИЙ ОМАР ОЯ…-звук пропал, пощелкав мы настроили его обратно, где Командир продолжал:
-И.., СОБИРАЛ ДЕНЬГИ, В ТОМ ЧИСЛЕ И У РЯДОВОГО НИКОЛЬСКОГО... "
      В казарме повисла тишина. Вскоре послышалась слова, проговариваемые шёпотом: "Сучара... Так ему и надо... " А я, вдруг подумал: " Какое лицемерие...Вы же все знали, и молчали... Как и я... "
     Взяв мегафон, жирный майор, стал кричать, но было непонятно, что именно. Тот выдавал помехи.
      Его обращение прервал одиночный выстрел. Всё кто стоял, резко сели. Камера пошатнулась. Бойцы за боевыми машинами напряглись.
А тело ротного дернулось и качнувшись, вывалилось вниз, из окна. Пролетев до земли, оно шмякнулось в оттаявший сугроб и замерло там, окрашивая белый снег в красное.
Штурмовые группы бросились вперёд. Скорее всего, Командир был их единственным заложником и щитом. Все в напряжении ожидали, что будет. По действиям бойцов, было видно, что брать в плен, они никого не намерены.
А мне было горько и интересно, кто же был этим невидимым линчевателем.
   Юра и Ванька, не задолго до нашего уезда-перевелись. Кое-кто из сержантов уволился. Солдаты, похоже, были все эвакуированы. Офицеры? Вряд ли...
Олег, показывая рукой, тихо сказал:
-Комар...
В помещениях, второго этажа, шла перестрелка. Пару раз ухнули взрывы. В окне показалось тело. Распаренное лицо, расстёгнутый китель. Но он узнавался. На лице играла злобная улыбка, лицо было сосредоточен. Да…  Это был он.
     Из всех, кто оставался, после нашего убытия, Комаров был:
… Последний...