про сморчки

       Грибы организм загадочный. До конца не познанный. Есть даже гипотеза, будто именно грибы и владеют планетой. А всё, воспринимаемое нами, как сущее, лишь иллюзии нашего мозга под воздействием грибов. Особенно условно съедобных. Типа сморчков. Снизить влияние грибов может только водка, но в тех количествах, которые необходимы для достижения эффекта, она и сама становится причиной иллюзий и галлюцинаций. То есть, что первично и от чего вреда больше, уже и не определишь.

       Дед Кузьма специалист и по тому, и по другому. Настолько древний, что, образно говоря, сам весь порос грибами. И седым мхом, курчаво растущим из ушей, из носа, и из-под тельняшки на груди. Однако жив-здоров он, пребывает в здравом уме и, хоть частенько и в нетрезвой, но памяти.

       В войну служил дед в разведке, был изрядным ухарем, бесстрашным и везучим. За линию фронта ходил многократно и обыденно, словно в сельпо за папиросами. Постоянно что-нибудь, да притащит. То документы, то "языка", а то и всё вместе. Это его геройское прошлое немного и помогло ему потом в голодные и суровые послевоенные годы.

       В соседнем колхозе, в Лоше, работали тогда не за "палочки" трудодней, как в местном, а за живые деньги и, в ту пору совсем ещё не дед, Кузьма ежедневно шлёпал за семь километров на работу и обратно. Это если по прямой. Через болото, по старинной гати.

       И вот однажды, возвращаясь в потёмках домой, встретил он на болотных мостках соседку, тётку Дуню. Лицом к лицу. Увидев Кузьму, тётка Дуня ахнула, в своём лице тут же переменилась, сбросила с плеч какой-то мешок и молча ускакала во тьму.

       Жизнь приучила Кузьму в чужие дела нос не совать, держать язык за зубами, а понять бабу даже не пытаться, оттого мешок он трогать не стал, перешагнул просто и продолжил свой путь. К ужину и койке. Но спокойно отдохнуть ему не удалось. Через пару часов в его халупу многочисленно и шумно заявились местные представители правоохранительных органов и другие официальные лица. По поводу разоблачённого тёткой Дуней хищения Кузьмой колхозного мешка с зерном. С уликами на руках.

       Из полученных восьми Кузьма отсидел три. Был пересуд и амнистия, поскольку его собственный дед, в прошлом тоже из карающих органов, всё это время неустанно писал в инстанции, какие  подвиги совершал на войне его замечательный внук. Идеальным почерком с подробным перечислением наград.

       Тётку Дуню Кузьма пальцем не тронул. Только спросил "Зачем?". Дуня расплакалась и дала откровенные и искренние показания, будто побоялась, что он раньше заявление напишет. На неё. И кто тогда будет детей моих кормить - спросила? Кузьма только смачно схаркнул в ответ, обозвал соседку дурой и вновь принялся честно и трудно восстанавливать народное хозяйство. Уже на воле.

       Тётка Дуня же вскоре собрала пожитки и детвору и тихонько исчезла из деревни. Не из-за Кузьмы, разумеется, нет. Просто с ней неожиданно случилась совсем аналогичная история. Один, так и неизвестный поныне широким массам комбайнёр, в конце напряжённого страдного дня ссыпал колхозу из бункера не всё зерно. Оставил чуток. Десять мешков. И, как говорится, на возмездной основе доставил их прямо в сени тётке Дуне. Время было позднее, перепрятать зерно по сусекам Дуня не успела. И вот те раз. Отрабатывая сигнал некоего бдительного гражданина, прямо с утра пораньше, в упомянутые сени заглянул местный участковый с председателем колхоза и понятыми. А надо понимать, по таким резонансным делам понятых иногда может набраться полдеревни. Примерно, как у Кузьмы близких родственников.

       Но тётка Дуня была не промах. Мгновенно оценив доказательную базу и перспективы следствия, она кинулась на председателя, сбила ему шляпу и с носа очки и начала драть остатки волос с криком "Ах ты, сморчок плешивый, сам мне зерно продал, так ещё и мента привёл, денежки захапать хочешь!?"

       Видя такую правовую коллизию, участковый отобрал у неё председателя, вывел его на пару минут за дверь и кратко довёл смысл происходящего. Имеем, мол, в протокол при свидетелях, только твоё слово против Дуниного. Назад они вернулись с известием, что зерно к Дуне сгрузили по ошибке и потому его забирают, а она, как ни в чём не виноватая, может расслабиться. Пока.

       Тётка Дуня плюнула на пропавшие рубли и дальше экспериментировать не стала. Как ветром её сдунуло ...

       - Так вот, - сказал мне дед Кузьма, откашлявшись. - собирай у сморчка только шляпку. Ножку, один хрен, не прожевать. Потом вари их полчаса. Слей и снова полчаса вари. Потом сала порежь потолще и на сковородочку. Как жир пойдет, сморчки сразу туда. Потом картошечки. Потом лучку побольше. И уже под конец яичек туда набей. Сколько хочешь. По вкусу. Крышкой накрой, пусть томится, а сам пока иди в погреб или до холодильника, что там у тебя, возьми родимой. Холодненькой. Налил себе, крышечку поднял ... оттуда запаххх грибной ... Укропчику покроши чутка и на вилочку. Рюмашку шлёп, картошечкой с салом закусил, а сморчки эти ... нахрен, за окошко ... от греха подальше. Они всё одно не переварятся. Только в животе тяжесть. Вот как с ними надо ... А ты говоришь вкусно-вкусно!

       Осторожный дед Кузьма человек. И внимательный к мелочам. Даже не знаю почему. Может тоже, как и я, однажды грибами отравился. Соседка солила.