Будет Апрель...

– Владимир Меньшов мне категорически не нравился как актёр, в том числе в последних прижизненных ролях, будь то пародия на Льва Толстого в «О чём ещё говорят мужчины» или интригующего хоккейного функционера в «Легенда 17». Но совершенно точно можно произнести одно: он не вышел в тираж, поскольку это состояние связано не с творческими неудачами и отсутствием коммерческого успеха, а со всепоглощающей ностальгией о былом с её бесконечным воспроизведением в настоящем.

– Как ни поднимай малоизвестные эпизоды его пути, главное наследие Меньшова-режиссёра – «Любовь и голуби» и конечно «Москва слезам не верит». Эти истории зеркальны, но с совершенно несхожими декорациями. Меньшов, прописавший до последней запятой оба сценария, как никто иной явил пропасть между городом и деревней на самом доступном и всем понятном языке переживаний лирических героев. И оттого приговор вышел беспощадным и вне шансов на обжалование.

– В самом деле, в капустнике, как я его всегда воспринимал, «Любовь и голуби» мне, городскому дитя, зацепиться совершенно не за кого и не за что – здесь в принципе отсутствуют вызывающие эмпатию персонажи. Разве только дядя Митя (блистательный Юрский) – с коим, подозреваю, можно поговорить и о Канте с Камю, но он спивается и фиглярствует в этом беспросветном ландшафте. Всё сельское бытие укладывается в формулу «Кто раньше встал, тот лучше всех оделся», «кто громче и нахрапистей проорал – тот и завоевал мужа (жену). Интересно, что худсовет эти смыслы даже не рассматривал – картину положили на полку, заподозрив в пропаганде пьянства.

– В случае с оскароносной «Москвой» у меня мигом включается эмпатия: свойство искусства – переживать за героев, даже зная не только весь сюжет, а каждую реплику наизусть. Меньшов прочувствовал весь нерв конфликта: в иерархичном и меркантильном позднесоветском обществе любовь очередного товарища Новосельцева из НИИ никому не интересна. Слесарь Гоша, впрочем, во многом списан с него самого: Владимир считался бесперспективным актёром, и штурмуя режиссёрский факультет, поработал и слесарем, и грузчиком, и декоратором в провинциальном театре.

– Конфликт в изначально неравную по статусам влюблённость он заложил гениально: для одних Гоша – альфонс, прячущий комплексы за чувство юмора и талантливо разыгранную самоуверенность, для других – одинокий человек, имеющий мужество язвить над несостоявшейся карьерой и отсутствием перспектив, для третьих – принц с огромной душою, и любая из этих полярных оценок более говорит об оценивающих, а не самом персонаже Баталова. Поскольку он многолик и его не ухватить в рамки: здесь и его глаза на пророческой песне «Будет апрель», и комичные заходы на патриархат в отношениях, и рефлексии высшего уровня, пусть и отягощённые попойкой.

– Но когда возникает вполне реальная проблема – Гоша её решает, и не без изящества. В этом был и весь Меньшов: невозможно понять, что сокровенного отыскали в его картине на Западе – это точно не контексты и диалоги, понятные лишь русским, не моя ностальгия по Москве 80-х, где я бывал на летних каникулах каждый год, да и межличностных вещей, не требующих перевода в «Москве» не так много, как в схожем по жанру голливудском кино – Меньшов прекрасно владел искусством минимализма и знал, как не переигрывать.

– А Вы, по-видимому, Людмила? Специалист по психиатрии, который временно работает на хлебозаводе?

– Вспоминая эту реплику из картины, я думаю о том, что Владимир Меньшов, испытав все превратности судьбы, выиграл у жизни главное. Нет, не Оскар и не режиссёрское кресло – он отснял всего-то 5 полнометражных картин, поскольку всегда и во всём сомневался. Он выиграл право быть собой – хоть слесарем, хоть режиссёром.

Таким и останется, для меня – точно. Светлая память.