Она у меня хорошая

Ездила на днях к офтальмологу, проверить свою катаракту. Присела на лавку рядом с кабинетом врача и зачиталась английским детективом в ожидании своей очереди. Рядом со мной опустилась на свободное место женщина неопределенных лет, ей можно было дать от сорока до шестидесяти пяти. Она сразу вызвала интерес немногочисленных окружающих: одета со вкусом, недорого по цене вещей, лицо интеллигентное с тонкими чертами, улыбчивая, но с оттенком страдания в глазах. Очередь она спросила у пациентов, сидящих у кабинета напротив, где свободного места не было. Я подняла глаза: «Психиатр» - значилось на табличке. Район у нас небольшой, местность сельская, вокруг районного городка расположены села и деревни, - редко кто у нас так одевается и элегантно выглядит, «крупногородских» видно сразу. Было заметно, что ее смущают рассматривающие взгляды исподтишка, но ей это было, видимо, привычно. Мне стало интересно что может делать в нашей глуши женщина с такой выделяющейся внешностью, и я стала искать причину для знакомства. Но ничего дельного в голову не приходило. Очередь в кабинет напротив была большая, и попасть на прием к психиатру, по моим прикидкам, можно было только часа через полтора-два.  С этим доктором я хорошо знакома, поскольку постоянно стригусь у его жены – отменной мастерицы в своем деле. Он часто заходит в ее салон-квартиру, и мы подолгу беседуем, обсуждая житейские проблемы и новости нашего поселения.

- Да… Жалко столько времени на очередь к врачу тратить – вполголоса кинула пробный камень я.
- Очень – откликнулась она – Особенно, если по дому и в огороде много дел.
- В огороде? – непроизвольно вырвалось у меня. Вот никак не ожидала, что такая утонченная и хрупкая, на вид, женщина может пахать на участке. Это у нас работа тяжелая и тягомотная.
- Ну да – совершенно естественно прозвучал ее голос. – Мы четыре года назад купили дом в деревне, в двадцати километрах от районного центра. Вот хлопот и прибавилось. Но это хорошо – дочери так лучше. Мы из-за нее из Питера и переселились в Тьмутаракань: я, она и зять. На беду, он умер от короновируса полгода назад. За две недели убрался – тяжелая форма вируса, да он еще сердечник был. Без него тяжелее стало: за состоянием дома он смотрел – где подправить, починить. Теперь приходится мужчин-соседей, если что, звать, уговаривать. Жены их ревнуют, беспокоятся. Дочь вдовой стала, а возраст еще не такой старый, чтобы без мужчины. Да и собой хороша еще – стати и красоты не потеряла. Городскими до сих пор в нашей деревне нас считают, хотя давно и приняли в свою жизнь, свой круг общения. Возможно, благодаря тому, что не знают какое заболевание у нее. Вот и сегодня не она, а я за рецептами приехала. Странно, что еще слух о том, что я сюда иногда приезжаю, не разошелся по округе. Леонтьевы мы, не слыхали еще? А то многие уже о питерцах-«сказочниках» наслышаны.

Близилась моя очередь к глазному. – Знаете что, - предложила я, - давайте я сейчас сделаю так, что в кабинет врача вас скоро вызовут. Подожду вас немного, а вы расскажете мне вашу историю – мне очень интересно, что могло заставить питерцев сменить великолепие города на нашу забытую богом маленькую губернию. Ждать очереди никому не хочется, да и, видно, накопилось в душе у человека, и она согласилась. Отойдя к окну в коридоре, я набрала номер телефона знакомого врача-психиатра и, коротко объяснив ему причину, попросила принять женщину поскорее, в порядке исключения.
- Да, я ее хорошо знаю, - прозвучало в ответ, - приятный человек, сейчас вызову – и телефон отключился.

Подошла моя очередь, я отправилась в нужный мне кабинет. С радостью убедилась, что катаракта в той же стадии, что год назад, зрение не село, и я, очень довольная, вышла в коридор.

Женщина была на приеме, и я опять взялась за свой детектив. Через какое-то время услышала ее приятный голос – она меня благодарила, что не пришлось долго ждать.  Мы вышли из здания поликлиники и, пройдя немного вдоль, устроились на скамеечке в больничном парке. Мы, наконец, назвали друг другу свои имена. Женщину звали Натальей.

- У дочери – маниакально-депрессивный психоз, - сразу начала она. Диагноз выставлен врачами двадцать лет назад. На сегодня такого не существует, как выяснилось при попытке оформить дочери инвалидность два года назад. Был…и не стало. Ну, вы, наверное, знаете, что комиссии наоборот, стремятся снять группу, а не давать. Вот и нашли причину. Ей сейчас пятьдесят пять, только на пенсию вышла. Последние два-три года ей было очень тяжело работать, но…после отказа врачебной комиссии, пришлось.

Название болезни только выглядит страшно, на самом деле дочь, Зоя, социально не опасна, только, по большей части, мучается депрессией. Врачи определили, что заболевание у нее врожденное, окончательно проявилось оно, когда Зоечке исполнилось тридцать лет. Год, как они с Толей поженились. На работе у нее конфликт произошел: начали борьбу за власть и деньги две различных группы сотрудников, а она между ними попала – тянула ее к себе каждая. Зоечка честная и справедливая была, подписала какие-то бумаги, на ней и отыгрались, козлом отпущения сделали. Ну и не выдержала психологически дочка, сломалась. Огонек, который есть в каждом человеке, в ней погас. Она потеряла интерес к так увлекавшей ее работе, перестала встречаться с друзьями и подругами и ходить на вечеринки и общественные места культуры. Зациклилась на одном: что с ней? Почему она сломалась в этой ситуации? Ведь мы с Толиком говорили ей, что этот конфликт яйца выеденного не стоит, что не стоит произошедшее таких мук душевных и страданий, которые она испытывала.

Так начались наши хождения по мукам. К кому только мы ее с зятем не сопровождали: иглотерапию она прошла, курс гипноза, сессии с народным целителем и, наконец, посоветовали к бабке съездить. Эта бабка и сказала дочери, что ей, мол, насмерть три женщины каких-то сглаз сделали. Не простой, а до самых ее последних дней. Вышла от нее дочь белая, как снег и через три дня ее увезли в психиатрическую больницу с тяжелой депрессией.

Так прошло пятнадцать лет в беготне по кругу больниц и врачей. По сей день принимает Зоя антидепрессанты. Сколько раз пыталась слезть с них – сразу в больницу попадала. Работать ей стало тяжело. Да что там! Все ей стало тяжело делать. Хорошо еще, что Толя ее сильно любил, поддерживал, помогал.
Четыре года тому назад зять вышел на пенсию и решили они дом купить для постоянного проживания, где-нибудь подальше от больших городов, где народа мало и жизнь тихая и размеренная. Вот в интернете и нашли. Переехали сюда – местные удивлялись долго, мол, зачем? А нам здесь лучше стало. Зоечка в интернете работает, добавку к пенсии получает, моя добавляется, да и Толина была. Нормально жили, спокойно. Все довольны были. И вот, умер зять от заразы этой. Вдвоем с дочерью остались. На удивление Зоечка перенесла смерть мужа достойно, без истерик и воплей. Сама все, что надо оформляла, ездила везде и сама с друзьями в Питере похоронила. Окрепла здесь дочка. Лучше ей здесь стало. Не напрасно говорят, что труд и здоровые условия жизни лечат. Она и связь с подругами сохранила, и работу себе в инете подыскала, и по дому все успевает. Читает много – это занятие она всегда любила. Да и доктор хороший попался – когда дочь захочет, приезжает к нему побеседовать. Депрессия стала реже накатывать. Все у нас сейчас хорошо. Вот, рассказываю я вам нашу историю, а сама думаю: в скольких семьях похожие проблемы есть, да не принято рассказывать о таких, душевных расстройствах. Большинство людей не понимает этого, так, подшучивают или осуждают. Спасибо вам огромное, что выслушали меня. И на душе легче стало. У нас, ведь, в деревне, никто не знает, что у дочери болезни «какая-то странная».

Поблагодарила я Наташу за откровенный рассказ, мы обменялись номерами телефонов и договорились встретиться втроем за чашкой вкусного чая. «Вы не думайте, - напоследок произнесла Наташа, - Зоечка у меня хорошая и умная, и собеседник интересный».
На том и расстались. Пути Господни неисповедимы!