Спасти его любой ценой. Глава 52

Я просыпаюсь первой. Солнышко проникло в окно, и беззастенчиво светит мне в лицо. Спать уже не хочется. Я приподнимаюсь на локте и долго смотрю на спящего Сашу. Во сне все его морщинки около глаз исчезли, разгладились, губы слегка припухли, щеки порозовели. Черты смягчились, потеряв свой грозный вид. Не могу удержаться и легко дую на торчащий в беспорядке короткий чуб Градова. Он поднимает руку и пытается отогнать кого-то от себя, чтобы тот не мешал спать. Наверное, меня. Кого же еще? Я тихо смеюсь и снова дую, но уже на глаза спящего мужчины. Он недовольно ворчит, но не просыпается. Только отворачивает от меня лицо и смешно причмокивает губами. Меня это веселит еще больше. Я вообще, чувствую себя замечательно! Настроение превосходное. Опять в голове та самая французская песенка. Озорная и веселая. Но теперь я понимаю, откуда она там. Услышать бы ее «в живую».

Тревожить Сашу я больше не хочу. Сама ненавижу, когда мне не дают спать. Аккуратно перебираюсь через него, поднимаю с пола свой кинжал. Вставляю его в ножны и прячу в сумку, которую также нахожу там же - на полу. Кречета нет. Дверь в избушку немного приоткрыта. В щель проникают лесные звуки: пение птиц, шелест листвы под напором ветра, удары капель о деревянные ступени. Дождь все еще не закончился. Натягиваю на себя высохшие у печи за ночь трусики и джинсы. Высохнуть-то они высохли, но от грязи могут стоять без всякой опоры. Ладно. Не капризничаем. Но где же другие части моего гардероба? Снова возвращаюсь к нашему ложе и, стараясь не разбудить Сашу, ищу свой бюстгальтер и футболку. Первый нахожу быстро. Он валяется в самом углу и грозит свалиться на пол. Не успевает. А вот футболку пришлось поискать. Когда нахожу ее под телом Градова и с трудом извлекаю оттуда на свет Божий, ужасаюсь! Она мятая, словно побывала в… Стоп! Такие выражения не пристало употреблять дочери французского дипломата. C сожалением полюбовавшись на свой топ, я все же натягиваю его на себя. Понимаю, что это никак не улучшило ситуацию, и громко вздыхаю. Но делать нечего. Найти утюг в лесной сторожке невозможно. В животе громко урчит. От этого звука Градов открывает один глаз и с прищуром смотрит на меня.
- Доброе утро.
- Доброе. Прости, что мы помешали тебе спать.
Градов все также, одним открытым глазом обводит комнату:
- «Помешали»? Ты не одна?
- Помешали мы с моим животом. Это он так громко урчал, что ты проснулся. Если хочешь, поспи еще.
Но Саша уже поднимается с нашей постели. Он совершенно обнажен, но мне так нравится на него смотреть. Вот так бы стояла век и пялилась бы на его грудь, слегка заросшую редкими волосками, на подтянутый живот. Кубиков я там не вижу, но не в них же счастье. На его длинные и стройные ноги. Это для меня сейчас очень важно. Почему-то ловлю себя на мысли, что если бы у него были кривые ноги, это испортило бы все впечатление. Градов поворачивается ко мне спиной и что-то ищет на лежанке. А я любуюсь его спиной и…ай, как же хороша! Ну, да. И спина, конечно тоже. Но сейчас мой взгляд направлен вовсе не туда, а немного ниже. Только вот шрам…Длинный, через все бедро. Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до него. Градов вздрагивает слегка. Он не ожидал моего прикосновения, натягивая через голову свою футболку.
- Что это? – Почему я говорю шепотом, сама не понимаю. Мне мерещится страшный бой и серьезное ранение от покрытой кровью сабли врага. Только она могла оставить такую отметину.
- Операция была. Ничего страшного. Все зажило, как на соба…а где твой пес?
Я проглатываю свое разочарование от не подтвердившейся версии ранения.
- А кто его знает? Я же его на цепи не держу. Он сво…
- Помню. Свободный пес в свободной стране с написанной для него Конституцией. – И смеется, глядя на мое лицо. Вероятно, я выгляжу смешно и нелепо. Обидеться, что ли? Но я не успеваю, Саша обнимает меня и целует в губы. Какая там обида, я снова забыла, как меня в этом мире зовут. Сердце вновь застучало, качая, как кузнечные меха, кровь и разжигая в ней огонь, который, достигая низа живота, растекся там горячей лавиной возбуждения. Я уже готова…

Топ, скрип, топ, скрип…Мы оба слышим, что кто-то поднимается по ступеням. У нас гости. Но кто? Градов разжимает объятия и хватает со стола пистолет. Прячет его за спиной. Я отступаю от него на несколько шагов, не сводя глаз с двери. Она медленно, с протяжным скрипом  распахивается, и в нее входит женщина.
- Здравствуйте. – Простое приветствие всегда дает возможность понять, кто перед тобой – друг или враг. Ну и еще показать свои намерения. Женщина стоит на месте и внимательно нас разглядывает. Ее цепкий взгляд скользит то на Градова, то на меня. Из глаз льются два тоненьких лучика, едва заметных, больше похожих на неяркие лазеры. Связной. Я уже встречала таких. Но мы редко вступаем с ними в контакт. Только в том случае, если у них есть для нас информация от Искупления. Связные живут в двух измерениях: в этом мире и в мире духов. У этих чудо-людей свои задачи. И многие из них верно служат обоим мирам. Здесь их называют по-разному: экстрасенсы, ясновидящие, пророки. Их способности и методы работы очень разные. Это зависит от той цели, ради которой они находятся в этом мире. Кто-то обладает телепатией. Они умеют не только считывать чужие мысли, но и разгадывать замыслы людей, даже навязывать, внушать что-то человеку. Причем, Связные способны пропускать через себя не только чужие мысли, но и ощущения, чувства. Как людей, так и духов. Некоторые из них имеют способность заглянуть в будущее, чего не могут сделать большинство людей. Только используют этот талант они редко, так как это под жестким запретом. И нарушать этот запрет себе дороже. Узнают в Искуплении и могут вообще лишить Связного всех способностей. Третьи умеют видеть предметы, скрытые от глаз. Находить пропавшие вещи, похищенных или пропавших без вести, улики после тяжких преступлений. Они часто работают в определенной организации и считаются гениями в своем деле. Еще существую Целители.  Они видят ауру окружающих, которая отражает состояние физического тела. И, наконец, Медиумы. На мой взгляд, у них самая нервная работа:  эти люди считаются проводниками между потусторонним миром и нашим. Помогают живым людям общаться с умершими душами.


И опять-таки - только с позволения сверху. Сразу понять, кто перед тобой невозможно. На лбу у них не написано, зачем Связной в этом мире. Но они сильно отличаются от всех нас, тех, кого в этот мир присылает Искупление. Начиная с того, что они рождаются здесь и живут всю жизнь до самого своего конца. Заводят семьи, детей. А самые сильные из них даже имеют право передавать свои способности по наследству. Простой человек может верить в существование Связных, а может не верить. Но они есть, и каждый выполняет свое предназначение по обе стороны границы миров.
- Здравствуй, Пришелица. – Так Связные называют нас, Ратников. Сейчас вообще не вовремя. Градов тут же цепляется за это слово:
- Кто пришелица? Ты ее знаешь?
Женщина смотрит на него своим цепким взглядом и даже слегка протягивает к нему руку, но быстро отводит ее. Саша этого не замечает. Он в удивлении смотрит на меня.
Я в затруднении и не знаю, как выкручиваться. Выручает Кречет. Он вбегает в избушку, а я кидаюсь ему навстречу, как к лучшему и долгожданному другу, которого не видела несколько лет.
- Кречет! Где ты был? Бродяга! – И уже Градову:
- Пошли домой. Нас наверняка там все ищут. – Потом Связной:
- До свидания. Извините, что пришли без спроса вашу избушку.
Женщина не спускает с меня своих глаз.
- А она не моя. Я сюда прихожу иногда убраться и печь протопить. Мало ли кому понадобится, как укрытие. Вот вам и понадобилось. – И только сейчас она отрывает от меня свой взгляд, обводит им стены, пол и потолок комнаты:
- Ох, грязища какая. Немало Темных разнесло в ошметки. Убирать и убирать теперь. Твоих рук дело? – Он снова пристально смотрит на меня. Я киваю. Градов, не понимая, о чем идет речь, пытается меня защитить:
- Натоптали мы тут слегка. Так дождь же. Давайте поможем полы помыть…
- Да одними полами тут не обошлось. Видимо, тяжко вам тут досталось…
- Да и ничего, - Саша не понимает. Ему кажется, что старуха сумасшедшая. Только я знаю, о чем она говорит. – Сухо, тепло, есть, где спать. Бывало и хуже. И на снегу спали…– А сам боком пробирается мимо женщины к выходу. Я следую за ним.
- Вернешься. – Говорит она мне шепотом, не отрывая глаз от моего лица. – Вернешься.
Саша, видимо утвердившись в своем убеждении, что женщина безумна, хватает меня за руку и вытягивает за дверь. А мне так хочется задержаться, о много расспросить эту странную на вид женщину. Куча вопросов и все требуют ответа. И плевать, что нельзя. Но Градов не дает мне никакого шанса. Мы сбегаем по мокрым от моросящего дождя ступенькам. Градов так сильно тянет меня за собой, что я рискую упасть и сломать себе шею.
- Саша, куда мы несемся? За нами же никто не гонится. Даже Кречет остался в доме.
Но Градов не собирается останавливаться. Мы почти бегом преодолеваем еще несколько метров. Только теперь он отпускает мою руку, и я останавливаюсь.
- Ты чего? Испугался тетеньки? – Я хихикаю. Мне и правда эта мысль кажется забавной. Но Градов очень серьезно смотрит на меня и шепотом говорит:
- Ты ее видела? Она же не в своем уме. Несет какой-то бред и все на тебя смотрит. Как будто хочет тебя взглядом распилить и внутрь залезть.
Я смеюсь. Она и так уже залезла. И не только ко мне внутрь. Пока он пытался ей что-то доказать, она и его просветила насквозь своим рентгеновским взглядом. И все уже поняла и про меня и про него.
- Саш, ты все придумал. Становишься слишком подозрительным. Везде видишь опасность. Как бы это в фобию не перешло. Пойдем домой. Есть хочется. Теперь уже я беру его за руку и, крепко переплетя наши пальцы, тяну его в сторону села.

Дома нас действительно ждут. Все домочадцы, во главе с Михаилом Ивановичем выстроились на крыльце, и встречают нас неодобрительными взглядами.
- И где вас носило всю ночь по такой погоде? – Хозяин дома качает головой, старательно отводя взгляд от моей мятой футболки. – Я же говорил: сиди дома! Так нет же…поскакала. Можно подумать, он без тебя бы дороги назад не нашел. И что у баб в голове?- Он громким вздохом выражает свое негодование.
- Ой, да ладно Вам, папа, - это в разговор вступает Ксения. – Судя по всему, - она и не скрывает насмешки, сканируя мой внешний вид, - у них все было хорошо. И дождь им не помеха. Не встревайте в дела молодых. – В глазах женщины скачут задорные искорки. Ясно, как ей хочется обсудить ситуацию и узнать подробности.
- Да мы разве лезем? – Это, всплеснув руками, начинает Вера Никитична. – Но дождь, ветер, лес, ночь. Мало ли? Где ночевали хоть? – И в ее вопросе я слышу только тревогу, но никакой издевки.
- Мам, - Это снова Ксения. – Ну, ночевали и ночевали. Это их дело. – И тут же поворачивается ко мне, - не замерзла? А штаны на что похожи? Снимай, снова стирать будем. На них скоро краска совсем сотрется.
- Может баню? – Вера Никитична действительно очень беспокоится за меня.
- Не надо, Вера Никитична, спасибо. Обойдусь душем. Нет, Ксения Сергеевна, не замерзла. Всю ночь была в тепле и уюте. Любой такого пожелать могу. – Я не могу сдержаться и отвечаю Ксении ее же монетой. Прохожу в дом мимо ухмыляющегося Павла. И этот туда же. А в спину несется: «Девушки, не ходите замуж за иностранцев, поддержите отечественного производителя». И тут же шепот хозяйки: «Отец, что ты несешь?»

Стоя под теплым душем,  я размышляю над словами  Связного. «Вернешься». Куда? В Искупление? Конечно, вернусь, никуда не денусь. А там уже получу свой приговор: если задание сочтут выполненным, возможно получу вечное счастье. В противном случае…о этом варианте думать не хочется. Даже под горячими струями воды от этих мыслей по спине проходит ледяная волна. Можно предположить, что Связной намекнула мне на скорейшую развязку? Тогда бы она сказала: «Скоро вернешься». Хотя, кто их знает. Они же не от мира сего. И не от мира того тоже. Так и остались слова женщины для меня загадкой. При попадании воды на плечо, чувствую боль. Саднящую, тянущую, очень неприятную. Как могу я поворачиваю голову и вижу ярко-бордовую полосу. Зацепила-таки какая-то гадина когтем. Теперь долго заживать будет. И никакие мази и примочки не помогут, пока само не пройдет. А ведь в пылу драки, я даже не заметила, когда меня ранили. Ничего, пройдет. Поноет несколько дней и заживет.

После душа очень хочется уединиться, вспомнить то, что произошло между нами с Градовым этой ночью, пережить сладкие ощущения вновь. Я проскальзываю незамеченная никем в свою комнату и закрываю плотно дверь. Ничком ложусь на постель. Прохладные простыни гостеприимно меня встречают цветочным ароматом. Так я и лежу – в позе морской звезды и зарывшись лицом в подушку. Восстановить полную картину происходившего в той избушке у меня не получается. Перед глазами мелькают разрозненные картинки. Но и от них захватывает дух и снова разгорается внизу живота страсть. Потом приходит мысль, что скоро опять наступит ночь. И мы встретимся с Сашей на сеновале. И снова все повторится. Не в моей голове, а реально. Я не знаю, сколько я пролежала, погруженная в свои грезы. И мне никто не мешал. Даже Домовой не стал приставать. А между тем, за окошком, где все еще моросит мелкий дождь, стало совсем серо.
- Светочка, пойдемте ужинать. – За моей дверью раздается ласковый голос Веры Никитичны. «Ужинать»? А куда опять делся обед? Я набираю полную грудь воздуха, сладко потягиваюсь. Ужинать, так ужинать. Кажется, я и правда хотела кушать. С утра ведь во рту маковой росинки не было. Впрочем, меня это не огорчает ни капли.

Когда я вышла в просторную гостиную, за столом уже собралась вся семья. Как всегда, о чем-то бурно говорили. Уже с дежурной фразой «Семь раз отпей, и один отъешь», Михаил Иванович опрокидывает в рот стопку с прозрачным содержимым. И как это Лярва еще не пронюхала про его увлечение горячительными напитками. Но тем не менее, ее и духа в этом доме нет. Я присаживаюсь на уже привычное место. В животе громко и утробно бурчит. Хорошо, что за всеобщим разговором никто на этот звук внимания не обращает. Прямо передо мной сидит и мило мне улыбается Градов. По его блестящим глазам, я понимаю, что это уже не первая и даже не вторая стопочка. Разговор ведется давно и, судя по слегка кривой улыбке моего любимого, основательно. В комнате ярко горит свет, разгоняя почти осеннюю серость за окном. Мне уютно и хорошо среди этих людей. Я замечаю, как Ксения многозначительно постреливает глазами то в мою сторону, то в сторону Градова. Это она так дает мне понять, что обо всем догадалась. Ох уж, эти сельские женщины…Какое ей дело до наших с Сашей отношений? Наверняка, она и сама не может ответить на этот вопрос. Но женское любопытство, впитанное с материнским молоком и привычка совать свой носик в чужие дела, не дает ей покоя. И она снова косит то в одну сторону, то в другую. При этом, на ее полных губах играет загадочная улыбка. Павел сидит рядом с матерью и время от времени бросает на меня хмурые взгляды. Никак обижается? За что? Мне казалось, что мы все уже решили, обговорили и разошлись по разным сторонам света. Михаил Иванович, как всегда сыпет своими прибаутками. Начиная с «Есть ещё порох в пороховницах, и ягоды в ягодицах» и «Одна голова хорошо, а все тело – лучше», заканчивая «Эротика – это искусство, порнография – это жизнь». Вот тут уже Вера Никитична не выдерживает:
- Отец! Прекрати нести ерунду! Выпил, веди себя прилично. Что за столом-то городишь? Совсем спятил на старости лет.
И сердито смотрит на мужа. А он просто машет в ее сторону рукой: «отстань». И выдает следующую присказку: «Я намерен жить вечно, пока все идёт нормально». Мне интересно, где он их набрался? На каждое слово у него есть отговорка. Я очень проголодалась и быстро съедаю все, что у меня на тарелке. Потом еще выпиваю Зойкиного молока с двумя мягкими, ароматными булочками. К спиртному я не притрагиваюсь, хотя наполненная до краев чем-то красным рюмка стоит прямо передо мной. Мне этого сейчас не надо.