Куриный бог

(основано на реальных событиях)


   Слышал я, будто есть такой камушек с дыркой посредине - «куриный бог» называется. Говорят, удачу приносит тому человеку, который его найдёт.
   Я, конечно, такой камень ещё не находил, да и не человек я вовсе, а только вот думаю, что бог куриный мне точно помогает! Почему? Не знаю. Может просто я ему глянулся? Я ведь и правда — красавчик. Один гребень чего стоит! А борода, а шпоры! А пою как! Да вы таких переливов нигде больше не услышите, уж поверьте мне.
   В общем такое дело, я – петух. Но не какой-то там деревенский крикун безродный. Я, что нинаесть, птица важная, породистая, дорогая! Кучинская юбилейная — вон как!
   Родился я, надо заметить, тоже не в обычном курятнике...
   Хозяйка моя, Павлина Осиповна, была женщина серьёзная дородная, с широким красным лицом и зычным голосом, и все движения её: шаги, жесты, были столь же широки и объёмны, как и она сама. Хозяйство женщина вела с таким же размахом, как и передвигалась. Обилием и разнообразием живности в своём подсобном хозяйстве Павлина Осиповна могла посоперничать со многими зоопарками: кого у нее только не было! Гуси: Африканские, Китайские бурые. Утки: Агидель, Мускусные. Индюки и индюшки. А уж моих родственников — кур-петухов, так вообще превеликое множество! Загибайте пальцы: Голошейка чёрная, Кохинхин, Ухейлюй, Брама светлая, Кучинская юбилейная. В общем — «всякой твари по паре». Нет, вот страусов не было — врать не буду. Мы, петухи — птицы гордые, до вранья опускаться не будем. Уж тут нас хоть режьте, а ничего, кроме правды не кукарекаем.
   Ухаживала за нами наша хозяйка со всей заботушкой. Как за собственными детушками ходила, холила да лелеяла. Так уж и мы в ответ не скупились: куры, утки, индюшки да гусыни неслись исправно — яиц было вдосталь. Ну и мы: петухи, индюки и остальные, дело своё знали, от обязанностей не увиливали — цыплят, утят и прочей малышни по двору носилось не меряно — Павлина Осиповна подсчитывать поголовье не поспевала.
   Ну, и конечно, самым главным на подворье был я. Сами посудите — вставал раньше всех, орал громче всех. Не нашёлся ещё тот петух, который меня перекукарекать смог бы. Взлечу бывало с утра пораньше на забор, грудь расправлю, воздуха наберу поболе, да как закукарекаю! Да протяжненько, да с переливами. На семь вёрст в округе никто ни разу на работу не проспал. Вот ей богу не вру! С соседних деревень люди приходили выразить своё восхищение. Прямо так и говорили:
– Осиповна, ты бы петуха-то своего отправила куда подальше, да хоть на шоу «Голос» что ли! Ишь он у тебя голосистый какой – самое место ему там.
   В общем, все безоговорочно признавали мой талант. Наконец и хозяйка сдалась:
– Экой ты манноротой. И впрямь придётся на «Голос» отдать – спасу никакого от тебя нет.
    После этого разговора, дня через три, к дому подъехала машина. Из неё вышел мужчина явно не деревенской наружности. Достал из багажника большую картонную коробку и с ней прошёл во двор. Навстречу ему, широко улыбаясь, уже выплывала моя  дородная хозяйка:
– Ужель за моим «певцом» пожаловали?
Мужик тоже заулыбавшись в ответ, поздоровался:
– Добрый денёчек, Павлина Осиповна. Да, вот, объявление Ваше увидел, сразу и приехал. А что тянуть? Уж больно Вы своего Петю нахвалили.
– Так а что бы и не хвалить? Вот он, мой Пётр Павлинович. – сказала хозяйка указывая, на меня.
   Мужик руками всплеснул:
– Правда Ваша, Павлина Осиповна. Хорош! Красавец!
   Это он про меня. Я же не ухом, не глазом не веду – будто мне каждый день такие-то комплименты делают. Сам же думаю: «Слава куриному богу! Не забывает меня. Вот, вот он, мой звёздный час! Точно на шоу «Голос» забирают. Я счастливчик! Вот это мне попёрло!»
– Куды ж Вы его топерь: на племя, аль в суп? – всё так же светло улыбаясь осведомилась хозяйка.
–  Ну что Вы! Такого красавца да в суп. Разве можно? Говорите и поёт он у Вас отменно. Нет, я его на дачу себе отвезу. Детишек порадую. Может потом ещё и пару курочек ему у Вас прикуплю. – размечтался покупатель.
– Ой, да как жо! Конечно прикупитё. Курочки у меня отменные, ухоженные, все несутся. Кажной день по яйцу. А яйца-то какие скусныё! Не чета магазинным. –  сразу уцепившись за последнюю фразу мужика, залебезила Осиповна.   
– Подумаем на счёт курочек, подумаем. А пока, давайте Вашего питомца вот сюда, в коробку.
   Хозяйка привычным умелым движением захватила меня поперёк туловища, прижав одновременно крылья, ткнула в коробку, и скоренько прикрыла её.
– Ну, вот и ладно, и добро. – в последний раз услышал я её голос.
   Затем, коробку со мной куда-то понесли, что-то хлопнуло, утробно заурчал двигатель, и машина поехала, увозя меня в неизвестность.
                ***


   Долго ли коротко ли ехали, а приехали наконец. Машина остановилась, двигатель заглох, хлопнула дверца. Коробку со мной куда-то внесли. Открыли. Я огляделся – кругом было темно, видимо уже наступила ночь. «Ну, ничего-ничего, — подумал я, – утром я вам покажу всё, на что способен. Не пожалеете, что выбрали меня. Не посрамлю родной курятник!»
   С трудом дождавшись самого первого, ещё робкого, лучика солнца, я гордо вышел во двор, намётанным глазом оценил территорию, сразу определив самую высокую точку, а это оказались перила террасы, взлетел на них, встрепенулся каждым своим пером, расправил грудь, закрыл глаза и запел: «Ку-ка-ре-кууу!» Пел я самозабвенно, выкладываясь по полной. Громко, раскатисто и витиевато разливались мои рулады по округе...
   Очнулся я от детского безудержного плача – видимо хозяйский ребёнок разрыдался от переполнявших его чувств восторга и восхищения. Я был горд произведённым эффектом и собрался продолжить, чтоб ещё усилить его, но мой новый хозяин почему-то вдруг попытался схватить меня за хвост. От неожиданности я рванулся в сторону, оставив несколько своих лучших перьев в его руках. Дальше стало твориться что-то совсем невообразимое — хозяин с вытаращенными глазами носился за мной по двору, пытаясь схватить то за крыло, то за лапу. Не на того напали!  Мы, петухи, птицы вёрткие, нас так просто не возьмёшь. Не знаю сколько времени продолжалась погоня, но вот я увидел открытую дверь, шмыгнул туда. Бац! Дверца за мной захлопнулась и я снова очутился в полумраке. Весь день я просидел в этом тёмном закутке, мучительно размышляя – что же так не понравилось новому хозяину? Думал-думал и надумал: «Наверное я всё-таки тихо пел. Вот хозяин и не оценил. Так это поправимо – завтра я так спою – посуда у них в кухне потрескается!» Совесть моя успокоилась. Я поклевал зерна и улёгся спать. Утро вечера мудренее.
   Едва дождавшись рассвета, я снова вышел во двор. Силы распирали меня: «Ну, сейчас я вас удивлю!»
   Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-куууууууу!!!! Понеслось по дачному посёлку. Люди с криками выскакивали из домов. Размахивали руками — в экстазе, несомненно. Это был триумф! Столько зрителей! Какой успех! Я замолчал и с видом победителя осмотрелся по сторонам...
  Перьев в моём хвосте после вчерашнего уже не было и потому, хозяин, сграбастав воздух, снова начал носиться за мной по двору, выкрикивая жуткие проклятия в мой адрес. Я снова нырнул в спасительный закуток, так и не поняв, что, собственно, происходит.
   Целый день во дворе хозяина слышались крики: то кричали на него недовольные соседи, то, срываясь на визг, что-то втолковывала ему жена, то, перебивая друг друга, галдели дети.
   Вечером в мой закуток зашёл совершенно вымотанный хозяин:
– Парень, ты уж извини, в суп тебя я не смогу – рука не поднимется. Что с тобой делать – не представляю, но и у себя оставить не могу. Загрызут меня семья и соседи. Уж больно ты шумный товарищ.
   В руках хозяина зашуршал пакет. Закуток был слишком маленький, удирать некуда. «Неужели куриный бог меня оставил? В такой момент!» Упёрся я остатками хвоста в угол сарая и решил – «без боя не сдамся!»
                ***


    Люди добрые, где же это видано, чтоб так талант зажимали?
   Накинул-таки хозяин на меня пакет, скотчем обмотал, да так, что я не то что кукарекнуть, пискнуть не могу. Пакет чёрный – не видно ничего. Хорошо ещё, что дышу, а то и вовсе –  пиши пропало. Слышу, опять дверца хлопнула, машина заурчала, значит снова повезёт меня куда-то.
   Ехали в этот раз недолго. Остановились. Чувствую – несёт меня куда-то. Чувствую – лечууу... Шлёп! Приземлился на что-то мягкое. Амбре кругоооом – в смысле, воняет гадостно, как на помойке... Батюшки-светы! Да меня ж на помойку и выкинули!!! Да как же так можно с живой-то душой? Люди ли вы после этого??? Лежу, полный разочарования в человечестве. Пошевелиться не могу. Крылья, лапы затекли. Начал ёрзать помаленьку – разминаться, вдруг слышу – громко так: «Ой!» и шаги удаляются. Задёргался я изо всех моих сил, зашуршал пакетом. Чувствую достают меня, опять несут куда-то. Голоса над собой слышу, слов разобрать не могу. Чьи-то руки пытаются размотать, разорвать скотч, которым пакет замотан. «Э, нет, братцы. Теперь я вам точно живым не дамся!» Только почувствовал я, что шевелиться могу, как рвану на свободу! Крыльями машу, когтями царапаюсь: «Врёшь – не возьмёшь!» Вырвался из рук чужих, понёсся не разбирая дороги, под ближайший куст забился, затих, прислушиваюсь, приглядываюсь. Вижу – стоит женщина в яркой жилетке, с метлой. «Местная дворничиха» – сделал я вывод. Рядом с ней два молодых рослых парня. Стоят, в руках обрывки пакета да скотча разглядывают. Поговорили о чём-то, на мой спасительный куст покивали, с тем и ушли. Дворничиха принялась мести улицу.
   Есть бог куриный. Есть. Снова меня выручил – отвёл беду. Сейчас отлежусь, осмотрюсь, а там решу что делать, как дальше быть.
   Первым делом осмотрел своё убежище – надёжно ли, аль поменять стоит. Оказалось, забился я под здоровенный куст шиповника, что вырос на газоне напротив пятиэтажки. Нижние ветки у куста толстые, по земле стелются и шипов на них густо-густо. Вот ведь как я удачно схоронился – ни человек сюда не доберётся, ни собака. Разве что кошка проползёт, но этим-то я умею отпор давать! Успокоился я, задремал даже. В пол глаза конечно поглядываю – мало ли что... Вдруг, вижу в стёклах верхних этажей первый солнечный луч блеснул! Ну как же тут устоять? Прёт наружу сущность петушиная – вылез я из-под куста, грудь расправил... Мы, петухи – птицы певчие! Песню нашу не задушишь, не убьёшь!
   Ку-ка-ре-кууууу!!! разлилось по улице Чернышевского. Ку-ка-ре-кууууу!!! выплеснулось на примыкающие к ней улицы и переулки. Ку-ка-ре-кууууу!!! разнеслось заполоскалось над ещё спящим городом. Захлопали оконные рамы и балконные двери. Первые прохожие в недоумении вертели головами — что это? Откуда? А я, на время забыв все свои недавние тяготы и невзгоды, радостно заливался, приветствуя солнце!