Рассказец 71

    Накануне вечером Парамонову позвонил Баландин.
    - Привет, старик! Ты как завтра? Понимаешь, приехала Татьяна из Омска. Помнишь ее?
    - Училка, которая на вопрос: «сколько времени?» отвечает: «я замужем»?
    - Да, - рассмеялся Баландиню. – Мне завтра с утра ехать на интервью, а я давно обещал свозить ее в Измайлово. Выручи, будь другом. Она в среду уже отбывает.
    - Хорошо, - подумав, согласился Парамонов. – Татьяна хороший человечек. В десять я буду ждать ее там, у выхода из метро.
    - Спасибо, дружище! – обрадовался Баландин. – А оттуда давайте к нам на пирог с капустой. Бухло не бери. У меня капитанский джин.
    - Заметано.
    Парамонов вышел из метро в назначенное время. Татьяна уже ждала его и заметно нервничала. День обещал быть знойным, на солнце стены зданий выглядели ослепительно белыми, и отраженный ими свет ложился на листву молочным налетом.
    После приветствия и обмена комплиментами Парамонов повел Татьяну на Вернисаж.
    Последний раз он приезжал сюда очень давно, еще когда пестрая, художественная братия только обживала эту территорию, празднуя небывалые в этой стране перемены. И Парамонов был неприятно поражен, увидев, что Вернисаж обнесли высоким забором, над которым явно не хватало колючей проволоки и фаянсовых изоляторов. Не меньше его разочаровал и сам блошиный рынок с ряжеными билетерами у входа. От былого духа самодеятельного музея под открытым небом не осталось и следа. Орущая, ярмарочная пестрота Вернисажа с его пряничными палатами только раздражала Парамонова. Прямо от забора вглубь тянулись бесконечные ряды матрешечников и торговцев сувенирами на экспорт. Эксцентричных непризнанных гениев, одна внешность которых в те времена создавала атмосферу некоего безумного театрального действа, сменили скучающие продавцы с непроницаемыми лицами. То, чем они торговали, наводило тоску: тщательно вылизанные пейзажи, кустодиевские барышни, купола и самовары.
    - Вот за что я не люблю коммерческий перфекционизм, - покачал головой Парамонов и на немой вопрос Татьяны, пояснил: - Все очень быстро меняется. Только появится что-то живое, симпатичное, смотришь, а оно уже осамоварилось и стало называться one hundred dollars.
    Часа два они бродили меж цветастых прилавков, и когда Татьяна останавливалась, чтобы подержать в руках или прицениться к какой-нибудь безделушке, Парамонову приходилось изображать любопытство и в шутливой форме обсуждать ее выбор. Правда, это получалось у него вполне убедительно.
    Солнце начинало припекать, в глазах рябило от бликующих безделушек, а Парамонову хотелось спать или хотя бы сменить декорации на более спокойные по тону.
    - Не Москва, а тропики какие-то, - без всякой надежды на то, что Татьяна поймет намек, сказал Парамонов, а та, взглянув на него, сразу откликнулась:
    - Сейчас. Еще немножко и пойдем. - Но, не доходя до выхода, она все же задержалась перед прилавком, на котором была представлена едва ли не вся объемная геометрия в отшлифованном до алмазного блеска стекле. Внимание Татьяны привлек стеклянный шар величиной с голову новорожденного младенца. Шар покоился на таком же сияющем постаменте и впечатлял не столько размерами, сколько отменной шлифовкой, благодаря которой ничто не отражалось на его поверхности, но возникало внутри в виде неясных таинственных теней.
    Торговец оживился и начал расхваливать товар. Затем, сообразив, что покупательница не одна, а с мужем, лицо которого было непредсказуемо равнодушным. Поэтому он предложил шар поменьше.
    - Этот слишком большой и дорогой, - сказал он, обращаясь скорее к Парамонову. - Возьмите вот тот.
    - И кто же из него вылупится? - пошутил Парамонов.
    - Это шар ясновидцев, разгадывает сны и предсказывает будущее, - пояснил торговец, теперь уже для Татьяны. - Магический кристалл. Еще его называют магическим зеркалом. Папюса читали? - Татьяна неопределенно мотнула головой, и торговец продолжил: - Научитесь им пользоваться, узнаете все, что захотите.
    - Я куплю? - осторожно сжимая тяжелый шар в ладонях, Татьяна повернулась к Парамонову.
    - Зачем ты спрашиваешь? - ответил Парамонов и обратился к продавцу: - Мы его берем.
    Но Татьяна вдруг вернула колдовскую игрушку на место, взяла Парамонова под руку, и они двинулись к воротам.
    - Он такой красивый, - словно оправдываясь, сказала Татьяна.
    - Ну, можно я тебе его подарю? – без всякого энтузиазма спросил Парамонов.
    - Большой театр тоже красивый. Мы же не тащим его домой.
    Они вышли за ворота и медленно направились к метро. После посещения Вернисажа Татьяна сделалась задумчивой, в интонации появилась какая-то отрешенность.
    - Ты умеешь разгадывать сны? – спросила она.
    - Смотря какие, - ответил Парамонов.
    - Мне сегодня приснился кошмар. - Татьяна стала пересказывать сон, но Парамонов ее почти не слушал. Иногда он выхватывал отдельные слова, и, как это не странно, их было достаточно, чтобы представить ее ночное видение: темная ночь, тени, железнодорожная платформа, крысы и проносящиеся поезда. От жары сознание Парамонова то меркло, то вновь он, как поплавок, выныривал на поверхность реального мира и чаще невпопад что-нибудь говорил.
    - Сны бесполезно разгадывать, - сказал Парамонов, когда Татьяна закончила. - Сон - это сон, и когда человек спит, его душа просто бродит по подвалам собственного "Я". Ищет несуществующие ответы на самые простые вопросы. Все-таки надо было купить этот шар. Давай вернемся?
    - Нет, - ответила она. – Возвращаться – плохая примета.
    - Тогда зайдем в ресторанчик. Тань я не успел позавтракать. Хотя бы кофейку.
    - Потерпи. – Татьяна оживилась и даже повеселела. – Сейчас поедем домой. Я испекла пирог с капустой и яйцом, если Баландины его еще не слопали.
    - Во сколько он вернется? – спросил Парамонов.
    - Откуда? – удивилась Татьяна.
    - Он же поехал на интервью. – Парамонов даже остановился, посмотрел на спутницу, и та смутилась. Они пошли дальше, и Парамонов поинтересовался: - А почему ты без мужа? Где Сергей?
    - Он умер, - после небольшой паузы ответила Татьяна. – Месяц назад.
    - Извини, - сказал Парамонов. – Мои соболезнования.
    Не доходя до метро Парамонов вызвал такси, пояснил, что ему напекло голову. До дома Баландина доехали быстро. В машине ему позвонил Кугель, и Парамонов воспользовался этим. Когда такси подъехало к подъезду, Парамонов как-то неуклюже извинился, соврал, что звонок был из редакции, просили приехать. Татьяна понимающе кивнула и вышла из машины.