Мышь

Как-то вечером, сидя на кухне при свете настольной лампы, я рассматривал управляющую плату автоматического мусорного ведра. Между прочим посмотрев в сторону, я увидел, как крошечная, почти невесомая, мышь выкатилась на середину кухни и замерла, казалось, с любопытством рассматривая меня. "Вер, мышь," - сообщил я жене, возбужденный неожиданно прорезавшимся охотничьим азартом. "Да я тебе уже сто раз про это говорила, - не отрываясь от чтения, равнодушно отозвалась жена. - Поймай ее, наконец". Почувствовав за собой некоторую вину я сходил в сарай и, принеся мышеловку, взялся ее налаживать. Как оказалось, снарядить обыкновенную пружинную мышеловку, чтобы она среагировала на крошечную мышь, не так-то и просто. Для начала нужно насадить наживку. Порывшись в холодильнике я нашел "попку" оставшейся от гостей роскошной итальянской колбасы и глотая слюни отрезал от неё маленький кусочек, который насадил на крючок площадки. Дальше было сложнее. Я и затачивал кончик удерживающей дуги, и отгибал планку с крючком для наживки, но проволочный фиксатор  все время срывался, и рамка, влекомая мощной пружиной, мгновенно провернувшись, все время здорово била меня по пальцам. Раз на пятый мне все-таки удалось закрепить пружину и я, почти не дыша, поставил мышеловку на пол и осторожно подсунул  под лестницу.
Проснувшись на следующее утро я первым делом проверил мышеловку. Но, увы, она, по-прежнему взведенная, одиноко стояла на старом месте, правда, без наживки. "Вот те на, съела- таки", - удивился я.
Во время завтрака жена вспомнила про мышь. "Ну что там наша мышь, попалась?" -  поинтересовалась она. Я покачал головой - нет. "Ничего страшного, - помолчав и преисполнившись коварства почти равнодушно, сказала жена, - я ее отравлю". Уверен,  есть чем, среди ее запасов наверняка было два-три вида яда, поскольку зимой жена закупала всякого рода бытовой и агрохимии столь широкой номенклатуры и в таких объемах, что могла объявить химическую войну небольшому государству. У нее был даже противогаз.
Разговоры об отравлении убили во мне всяческий интерес к этой затее, а жена, не откладывая дела в дальний ящик, сразу после завтрака принесла  откуда-то пакетик с неизвестным веществом и, насыпав его на старую погнутую крышку от компота, отправила под лестницу.
Следующий день выдался дождливым, и мы мирно сидя на кухне, занимаясь своими делами. Жена гладью вышивала очередную бабочку на подвернувшемся под руку куске ткани, а я чинил вдруг развалившийся китайский бинокль, купленный лет десять назад в Москве, в переходе у Ярославского вокзала. Между делом она напомнила мне о мыши и не без торжествующих ноток в голосе сообщила,  что она уже сожрала отраву. И действительно, за все утро мышь ничем не напомнила о себе, хотя обыкновенно нет-нет да услышишь, как она где-то скребется. Ну что ж,  Виктория.
Самое интересное произошло на третий день от начала нашего противостояния. Утром, за завтраком мы опять увидели мышь, хотя, как нам казалось, навсегда от нее избавились. Позабыв о своей юркости, она  неспешно вышла из-под холодильника и покачиваясь бесстрашно направилась в мою сторону. Ткнувшись в мои тапочки мышь завалилась на бок. Полежав так некоторое время, она не с первого раза перевернулась и встав  обратно на лапки потрусила, казалось, куда глядят глаза. Внимательно наблюдая за ней, я отмечал классические симптомы отравления ингибиторами холинэстеразы как то: хаотичное  сокращение мышц, подергивания, судороги, спутанность сознания и дезориентацию.
Я посмотрел на жену. "Вер, ты ее что "Новичком" траванула? Она жива! Все, теперь я буду называть тебя Башировым. Кстати, девушка, вы в каком году окончили Академию ФСБ, я что-то начал забывать". Жена поперхнулась. "Перестань, эти парни просто попали в замес". "Командиры они были, командиры, как и ты, только другого года выпуска, - сказал я, с удовольствием разглядывая последний кусочек необыкновенно вкусного кекса, который нам привезла из Италии одна старинная знакомая. Жена расхохоталась.