Дьявол курит bolivar

           ***

          Денис зашел во двор. Так и есть, как он и надеялся, дождь разогнал всех старушек, которые бессменными часовыми сидели на лавочках возле подъездов, а также многочисленных мамаш с колясками. Он рванул к вентиляционной шахте, что непонятным монументом возвышалась посреди двора, и являлась головной болью жителей. Квадратное приземистое сооружение из красного кирпича, покатая кровля да проемы, на каждую сторону, забранные решетками в мелкую клетку. И детишки на него лазили, изредка непонятные люди крутились вокруг да около. Знатоки из местных говорили, здесь находится вход в одну из секретных веток метро. А кто-то вообще утверждал, что этот вентиляционный канал из того самого бункера правительства. На деле здесь находилась обыкновенная шахта вентиляции метро.

          Правда, в этом месте еще существовал залаз для диггеров. Только использовали они его нечасто по причине многолюдного, в любое время года, двора, да и теснота оголовка, и спуск в рабочие туннели лишь добавляли риск и поэтому лаз не получил такой широкой известности как, к примеру, Лисий лаз, и знал о нем очень ограниченный круг лиц. И вроде на слуху Измайловская дырка, но где конкретно, и как выглядит, мало кто ведал. Но и обычная скрытность диггеров также играла свою роль.

          И вот к этому лазу и стремился сейчас Денис. Он понимал, что сильно рисковал, используясь лазом днем. Но у него уже не хватало сил терпеть до темноты, чтобы спуститься в подземку и проверить, правда ли он нашел нечто.

          ***

          — Ну что готовы? — Леха осмотрел ребят.

          — Не умничай, пошли уже, — Витольд поправил небольшой рюкзак, что висел у него за спиной. — И так еще топать и топать.

          Денис, прислонившись плечом к бетонной опоре, молча грыз сухую травинку. Он обычно не участвовал в этих перебранках, которые уже традиционно возникали между Виткой и Лехой перед каждым спуском. Парни стояли у старой трансформаторной будки, что когда-то обеспечивала электричеством насосную. Но потом, со строительством нового микрорайона, эту подстанцию сначала отключили, а после перепланировки электросетей и вовсе забыли. И стояла она заброшенная, зарастающая травой, никому не нужная. До тех пор пока кто-то из ушлых диггеров не вспомнил, что из этой самой будки шел прекрасный, правда, очень узкий, ход, которой ранее назывался кабельным каналом, к коллектору, что расположен на первом уровне. А уж из этой точки можно идти, если знаешь куда. Есть хороший спуск, проспект по меркам подземелья, на второй уровень. Существует ход, не прямой конечно, в сторону Измайловской ветки, или в направлении Павелецкого вокзала. Большая часть юго-восточной подземки доступна из этой будки.

          — Я недавно слышал, что существует радиальный ход на самом нижнем уровне, на глубинке, который идет, чуть ли не до Речного Вокзала. — Лешка затушил сигарету и посмотрел на ребят. — И начало его якобы где-то здесь, – он ткнул пальцем себе под ноги. — Я бы прогулялся, наверное. Карту только бы достать.

          — Представляешь, сколько времени потребуется? Одной жратвы тащить на неделю. — Витка заглянул в будку. Они с Лешкой любили длительные походы по подземке. Могли по несколько дней не выходить на поверхность. — И кто тебе эту дурость сказал?

          — Да не так давно с Лешим пиво пили, и он говорил, что есть какой-то дигг, который видел эту карту.

          — Леший из центровых что ли? Уж, не Владлен ли поделился с ним этим секретом? — Витольд заржал в голос. — Этот балабол и не то видел. Как будто не знаешь, у него, что не спуск то открытие. Разве только тарелки еще по туннелям не летали. А так уж все вроде «открыл». И море, и крыс, и зеленых человечков.

          Ребята дружно загоготали, а Лешка молча махнул рукой «да знаю я, знаю». Владлен много сказок рассказывал. Любил блеснуть словом в лучах софитов.

          — Да и не знает этот Владлен ничего. Ко мне Иванов подкатывал, чтобы я им чертежик набросал, как на Павелецкий пройти. — Витольд оглянулся, и отчего-то зябко повел плечами. — Балаболки…

          — И как Иван? – Денис выплюнул травинку. — Может все же взять его?

          — Да вроде нормально у его. — Вит пнул консервную банку, что валялась под ногами. — Ну что блин за люди? Везде срут. — Он вытер носок берца, который забрызгала вода из консервной банки, явно затягивая ответ. — Гавно вопрос. Иванов в рот Владлену смотрит. Возьми его хотя бы раз, и тот идиот будет знать все наши нычки и переходы. — Витольд снова поёжился. — Да и на фиг нам еще кто-то? Волынский ты все не хуже меня понимаешь. Найти надежного дигга равносильно тому, что найти яйца Сталина.

          — Денис, я согласен с Витом. У нас демократия, поболтали, и всегда есть консенсус. В смысле большинство рулит. — Леша широко улыбнулся. — А Иван привык, чтобы им командовали. — Он хлопнул Волынского по плечу. — Я понимаю Иван приятель, но это еще не повод быть хорошим человеком.

          — Да ясень пень. Просто достал он уже. Ноет, возьмите меня, возьмите. — Денис оттолкнулся плечом от опоры. — Да и  не приятель он мне, а просто сосед. Я и сам не очень чтобы толпой ходить. Трое для подземки оптимально. Хорошо, я объясню ему.

          — Ладно. Сначала с Тринадцатой надо разобраться, а потом уж о твоем слухе думать. — Витольд взглянул на Лешку, напоминая, с чего пошел разговор. Чуть помолчав, проверив фонарь, Вит продолжил. — Есть одна мыслишка. Но об этом после. Давайте закончим хотя бы одно дело.

          Сейчас ребята собирались в очередной проход по Тринадцатой ветке. Тринадцатую ветку обнаружил Лешка, когда гулял по Измайловской линии.  Она располагалась между Измайловской и Кольцевой.  Где начиналась, ребята еще точно не узнали, но успели выяснить, за те несколько спусков, которые уже совершили, что Тринадцатая тянется через Измайловскую в сторону Красносельской. И в них закралось стойкое подозрение, имеющее основание, что ветка идет в район ВДНХ, а вот куда дальше, пока неизвестно, и не предположить,  где она, и чем закончится. Странное название и странная ветка. Поезда не ходили, а рельсы сверкали, так как будто без перерыва катали вагоны. И чистота нереальная. Ни окурка, ни тряпки, ни забытого возле стены разряженного аккумулятора. Здесь даже пыли на порядок меньше, чем в других местах. И ни одного огонька. Фонари на стене висели, но ни один не включен. Такого в подземке практически не наблюдалось. Даже в самом заброшенном тоннеле через несколько десятков метров горит дежурный фонарь. Пусть тусклый, пыльный, но светит. Здесь же ни одного огонька. И это название «Тринадцатая ветка». Они его прочитали на небольшой эмалированной табличке, размером не более чем указатель в вагоне на двери туалета. Такую табличку ребята случайно обнаружили, когда обследовали переход, на Кольцевую.

          За все время, что парни следили за веткой, здесь не прошел ни один человек. И рабочие обходили это место. Хотя если использовать проход с Измайловской ветки на Тринадцатую, что находится в районе сто шестнадцатого пикета, и пройдя по Тринадцатой до четыреста сорокового пикета можно через аналогичный проход попасть в туннели кольцевой линии. А там и до места пара шагов. И этот путь во много раз короче, но рабочие используют длинный обходной, с выходом на станцию, тратят больше часа на переход, но никогда не заходят на Тринадцатую.

          ***

          Придя на Измайловскую, ребята расположились в укромном месте. Старая вентшахта, давно заброшенная, когда-то даже забутованая. Но то ли бетон оказался не качественный, или еще что, но часть стенки упала, а может кто и специально разбутовал. Рабочие, чтобы не получить выговор и дополнительную работу, не докладывая начальству, просто забросали мусор и обломки бетона во внутрь, а дырку забили досками. Вот именно в этой шахте парни и отдыхали. Хорошая нычка особенно для тоннелей первого уровня. И тепло, и даже можно горелку разжечь, чтобы вскипятить чаю, или пообедать горячим. Перекусив, парни двинулись к конечной цели своего путешествия.

          Потратив еще час на дорогу, они наконец-то оказались на месте. Сделав короткий привал в переходе с Измайловской ветки в тоннель Тринадцатой, парни на скоряк обговорили свои действия. А планировали они следующее.

          Пройти по Тринадцатой до старой метки, которую сделали в прошлый заход. Если позволят обстоятельства, двигаться дальше, на сколько это возможно. Однако по такой темноте без света, с одним ПНВ, это будет подвиг. Но самое главное они хотели установить инфракрасную камеру. Витольд выпросил её у отца. Старший Войцеховский изучал птиц. И обладал соответствующим, для ночной съемки, оборудованием. Правда, у камеры имелся один минус. Отсутствовал датчик движения. Включалась по установленному заранее таймеру. Включалась, снимала, и отключалась. Но хотя бы и такой вариант выяснить тайну этой загадочной линии. Ведь кто-то же здесь должен существовать? А иначе, зачем все это?

          Но случилось не так, как они задумали. Еще только подходили к месту, где поставили метку, черту красного мела, на уступе, почти у самой земли, как сработала сигнализация. Сирена тугой волной ударила по ушам, вынудив застыть на месте. На стене замелькали фонари. Они загорались и гасли по какой-то непонятной схеме, усиливая и без того нервозную обстановку.

          — Запал!!! — Дико заорал Витольд, разворачиваясь на месте и, срываясь на хрип, прошептал, — рвем!!!

          «Зачем орать?» – эта мысль сидела гвоздем в голове Дениса, когда он побежал вслед за Лехой и Витом. «Зачем поднимать лишний шум?» – мысль глупая и не к месту не давала войти в ритм бега, сбивала дыхание, и Денис, замешкавшись, отстал. Сходу, не глядя, едва не упав на повороте, он скользнул в переход на Измайловскую, и, не сбавляя скорости, понесся вперед. Пробегая по переходу, рукой придержался за стенку, и почувствовал мелкую дрожь. «Поезд, сука» – сознание обожгло, взгляд начал дико блуждать по бетонным стенкам перехода «где чертова ниша?» – пытался вспомнить Денис. И уже выбегая в рабочий тоннель, он на автомате, машинально, повернул направо и, перепрыгивая через рельсы, почитай упал в нишу. «Успел» – довольная улыбка озарила лицо Дениса, когда электричка уже незримо шумела сзади. Сдернув рюкзак, он вжался в стенку ниши, спиной к поезду, отворачивая лицо от летящего метрошита . И чтобы машинист не спалил его убежище. Хотя едва ли можно что-либо рассмотреть из его кабины. Но береженого….

          Переведя дыхание под шум проезжающей электрички, Денис вдруг осознал, что в этом тоннеле парней нет. Обговорив кажется все нюансы они, привыкнув что в тоннелях Тринадцатой их никто не ждет, забыли обсудить план отхода в случае опасности. «Они бегут на Кольцевую» – оплошность Дениса заставила его заскрипеть зубами. «Ну конечно, с Кольцевой уйти на землю как два пальца… нет смысла ныть» – сам себя оборвал Денис, «Здесь даже в кайф. Поезда едут, погоны сюда не сунутся. Сейчас еще один пройдет и можно рвать когти до нычки» – Денис успокоился. В той старой заброшенной шахте он может сидеть хоть сутки. Посмотрел на часы, засекая время, и устало вытянул ноги. «Должно быть три – четыре минуты» – Денис снова глянул на часы. И не поверил глазам, прошло уже шесть, а поезд все еще не проходил. И даже неслышно его приближения, нет привычной мелкой дрожи стен. Или он не правильно запомнил минуты?

          Он встал, и аккуратно, придерживаясь рукой за угол, выглянул. И тут же отпрянул назад. Где-то там, в тоннели, пока еще далеко, мелькало множество фонарей. В той стороне, откуда он только что прибежал, правда, почему-то гораздо дальше перехода, из которого он выскочил, роилось множество лучей ручных фонарей. Именно ручных. Налобником так никто не светит. Денис разбирался в этом. Фонари сверкали там, куда Денис только что планировал бежать. Значить путь, в спасительную шахту, для него закрыт. Что же делать? Еще несколько минут и его смогут взять в этой нише теплым. Денис оглядел тоннель.

          ***

          Свет фонарей приближался медленно, но верно. В тоске Денис смотрел на мельтешащие блики. Рвануть назад в переход? Не вариант что и там нет преследователей. Оставался только один выход. Бежать по тоннелю. Раз охрана, или кто они там, идет по рельсам значить поездов больше не будет. «Быстро же они перекрыли движуху. Но почему они идут отдута? Как они там оказались?» – эти мысли колотилось в голове в ритм бега, как картофелины в пустом ведре.

          Пробегая очередной загиб, он увидел, слева, в противоположной от фонарей стороне, освещенную широкую площадку.

          Стрелка от главного пути в боковой рабочий тупик, куда загоняли на временный отстой поезда при пересменах, или при наличии каких-либо незначительных проблем. Не очень длинный, от силы метров триста пятьдесят. Он уходил от основной ветки, небольшой кривой, заканчиваясь обычной бетонной стенкой. Между рельсов смотровая канава чуть ли не на всю длину тупика. Ничего интересного, И путейцев тут много, и другого различного рабочего люда в этом месте тоже хватает. Да и что там смотреть-то? Тюбинги да пару широких монтажных карманов, с большими проемами вместо дверей? Самые обыкновенные монтерятники где рабочие хранят свои ломы, кувалды, и другой инструмент, а в обеденный перерыв отдыхают. Короче ничего интересного, обычный ремонтный тупик.

          ***

          Недалеко от железнодорожной стрелки, на каком-то ящике, лежала забытая кем-то монтерка  и рабочая каска. Денис еще раз глянул в сторону блуждающих огней. Лучи беспорядочно мелькали по полу и стенкам туннеля, что говорило о том, что люди шли, осматривая буквально каждую шпалу. «Как ситом сеют» – подумалось Денису, когда он в тусклых отблесках дежурного света, рванул через тоннель к стрелке. Пробегая, схватил монтерку, каску и побежал дальше, в тупик, к освещенной монтажной нише. О том, что там могут быть рабочие, которые с удовольствием отдадут его охране, он не подумал.  И только когда он вбегал в нишу запоздалый страх опалил мозг. На его счастье монтерятник оказался пустой.

          Парень оглянулся, крутнувшись на каблуках. Широкий, метра на два, вход, без дверей. Само помещение где-то четыре на четыре метра хаотично заставлено ящиками. Вдоль стен стояли стеллажи, на которых в кой-каком порядке, но все же с легкой небрежностью, лежали различные причиндалы, какие монтеры используют в своей работе. В левом, от дверей, углу стоял стол где, скорее всего, обедали рабочие. В ящиках лежали какие-то болты, железяки, пластины. «Рай металлистов» – усмехнулся Денис, всеми фибрами души ненавидя сбор металлолома.

          Встав в угол, Денис быстро сорвал налобник, балаклаву, скинув рюкзак, и не укладывая, затолкал все это во внутрь. Натянул монтерку на себя, одернул полы, стараясь придать хотя бы минимальный рабочий вид. И уже нацепив каску на голову, чертыхнулся. В тоннеле без фонарей не ходят. Никто.  Открыв рюкзак, достал налобник, но, подумав, затолкал его обратно. Слишком навороченный пецель  для простого рабочего, усиленный рефлектор, сменные светофильтры, регулятор яркости. Достал второй, запасной фонарь. Этот обычный налобник, без финтеклюшек, со слабой лампой, и  к тому же немного потертый, подходил к рабочей каске как нельзя лучше. Пристроив его на каску, надел её на голову. Зеркала, чтобы оценить полученный результат, отсутствовало. Как и зрители, кто мог, или засмеяться, или одобрить. Поэтому приходилось доверять своим ощущениям, что все нормально, и он сойдет за простого работягу.

          Денис выглянул из проема, преследователи, как раз проходили мимо стрелки в глубь Измайловской ветки. Парень решил не ждать и не испытывать ни судьбу, ни аналитические способности своих преследователей, подхватил под мышку рюкзак,  вышел из ниши и спокойно двинулся в глубь тупика. В надежде, что его здесь никто искать не будет.

          Он шел, хотя испытывал желание бежать что есть мочи, и в очередной раз, чертыхаясь,  с опозданием подумал о том, что забыл захватить в руки какой-нибудь ключ из тех, что валом валялись на стеллажах. Достигнув задней стенки, Денис уселся на бетонный выступ и внимательно прислушался. Вроде тихо. Он выключил налобник, чтобы его одинокий луч света не привлекал внимания и закурил. «Откуда вся эта толпа появилась? Почему так быстро остановили движение? Ведь Измайловская ветка в это время загруженная по самое не балуй….» – Денис прокручивал эти мысли пока шел по туннелю, крутились они в голове и сейчас. Он не мог понять, что произошло. Что они сделали не так? И чем все это закончится? Он сидел, курил, пряча огонек сигареты в кулак, и обдумывал своё положение, когда….

          Тишину тоннеля сначала тихо, потом все яснее, нарушил звук шагов, бряканье подкованных сапог о рельс, металлическое шарканье по бетону. Денис затоптал сигарету, помахал рукой, разгоняя табачный дым, хотя маши не маши, если в толпе преследователей будет пусть даже один некурящий, он обязательно учует свежий сигаретный дым. Он оглянулся, понимая всю глупость своего положения, но со слабой надеждой обнаружить хоть маломальское убежище.

          Он скорее почувствовал, чем увидел, что в самом конце, там, где задняя и боковая стенки образуют угол, есть какая-то ниша. Парень подошел, достал из кармана зажигалку и, нажав кнопку, включил фонарик. Слабый луч синего света нельзя увидеть издалека, он не мог осветить дорогу, но подсветить под носом он мог вполне. Денис увидел углубление. Неширокое, совсем неглубокое, но достаточное по высоте чтобы стоять, выпрямившись, вполне годное, для того чтоб спрятать человека. Денис снял куртку, быстро свернул её в скатку, дабы не бликовали светоотражающие нашивки, сунул в рюкзак. Встав в найденное убежище, и поставил рюкзак между ног, он приготовился ждать.

          ***

          Шум шагов и мерный гул неясных голосов наполнял тоннель, заставляя Дениса вжиматься в стенку все сильней и сильней. Он уже хотел снять каску и выглянуть, как резкий, яркий, свет ударил по глазам. Парень едва не закричал и чуть не вывалился от неожиданности. Ему даже показалось, что луч ударил по стене с глухим стуком. При таком освещении можно рассмотреть аж самые мелкие трещинки и щербинки на бетонной стене, если бы глаза не болели от столь яркого света. Ему почудилось, что горячая волна воздуха коснулась его лица.

         «Откуда у них такой прожектор?» – Денис вжимался спиной в нишу, а рукой упираясь в боковую стенку до боли в ладони, хотя ему очень хотелось выглянуть, чтобы узнать, чем же они себе подсвечивают? Но, понимая что, во-первых, он против света ничего не увидит, а во-вторых, этим сразу выдаст себя, продолжал вжиматься в стенку. «Что, блять, здесь творится? Куда мы вляпались? Откуда они все по на бежали? Почему прожектор? Не на руках же они его несли, суки» – Денис немного разбирался в подобных приборах, срочную он проходил в БАО, батальон аэродромного обслуживания, и у них числились на балансе такие «люстры».

          Глаза Дениса заливало потом, от нервного напряжения начали дрожать ноги, и чтобы не упасть он вдавил пятки в пол, одновременно упираясь головой в стенку. Каска поползла на глаза, грозя вот-вот свалиться с головы, когда он вдруг почувствовал, как свет пред глазами поплыл куда-то в сторону. По потным щекам протянуло прохладной струей воздуха, точно от сквозняка, и он заметил, что ниша, в которой он стоял, поворачивается вокруг своей оси.

          Отблески света мелькнули перед глазами, и его окутала темнота. Тишина звоном ударила по ушам. Он стоял, не шевелясь, пытаясь понять, что же произошло? Мгла была абсолютной. Он не мог разглядеть даже пальцев своей руки, которой он продолжал опираться в стенку ниши. Денис медленно повернул голову и пошевелил пальцами. Пальцы шевелились, но он не видел ни зги.

          Он понимал, что убежище, в котором он спрятался, каким-то непонятным образом вроде как повернулось вокруг своей оси. В немом ступоре Денис стоял до тех пор, пока у него не затекло плечо, а ноги стали подкашиваться от усталости. Тогда он решился и, подняв руку к голове, включил налобник. Он ожидал увидеть все что угодно. Длинный тоннель, молчаливый оскал охранников, колодец шахты который уходит неизвестно куда. Но он увидел неяркий луч своего фонаря и темноту.

          Каковы размеры помещения, в которое попал Денис, он не мог определить, потому что луч не пробивал темноту, теряясь где-то в неопределенности. Диггер пытался сориентироваться в пространстве, водил лучом и вправо и влево, но странное дело, луч везде натыкался на темноту. Будто сама темнота поглощала свет, не отражая его. Или перед ним не существовало стен, или какой другой преграды, которая могла бы отразить луч.

          Парень наклонился в бок, подхватил рюкзак и, не опуская головы, на ощупь, открыл его и достал миллионик. Включил его. Но странное дело. Луч вроде бы как упирался в стену, но не было бликов, отблесков, отражения. Даже бетонная стена отражает свет, отбрасывает лучи, немного, но освещая площадь вокруг луча. Здесь же просто светлый круг, висящий в темноте. И более ничего.

          Невозможно было понять, куда он попал, не говоря уже о геометрии помещения. Денис снял каску с головы и, не включая налобник, положил её на рюкзак. Для ориентира. А сам, переведя освещение миллионика с луча на светильник, и высоко подняв его над головой, начал обходить помещение. От рюкзака и влево, по кругу. Оказалось что комната, в которую он попал таким странным образом, была круглая, не более трех метров в диаметре. Но даже его супер мощного фонаря не хватало, чтобы осветить её всю, целиком. Стены каким-то странным образом поглощали свет, оставляя ощущение абсолютной темноты за пределами светлого круга.

          Странная, совершенно круглая, и совершенно пустая, комната, за исключением одинокого кресла стоящего посредине. Стены черные, на вид маслянистые, жирные, но на ощупь сухие и гладкие, какие-то…. Так выглядит кусок битума в разломе. Жирно, но сухо. Мягко, но твердо.

          Невозможно определить, из какого материала они сделаны. Гладкие, не холодные, но и не теплые, они поглощали свет, не отражая его и не бликуя. Хотя, глядя на стенку, когда в неё упирается луч света, создавалось стойкое убеждение, что эта стена должна не только отражать свет, она должна сиять. Денис посветил вверх. Но определить высоту потолка так и не смог. Он понимал, что луч светит в потолок. Но на какую высоту определить сложно.

          И посреди этой странной комнаты стояло одинокое кресло. Кресло из такого же материала, что и стены. Прямая спинка, подголовник, подлокотники заканчиваются какими-то шарами. Денис попробовал его крутануть. У него было стойкое убеждение, что все кресла должны вращаться. Это же кресло даже не шелохнулось. Он положил петцль на кресло и пошел к рюкзаку. Поднимая рюкзак и каску, обратил внимание на пол. Чистый, черный, только вот не блестящий. И на этом чистом и черном полу белела одинокая цепочка его беспорядочных шагов.

          Вернувшись к креслу, он выключил налобник на каске и бросил её, вместе с рюкзаком, возле кресла. Взял в руки миллионик, и еще раз подняв его над головой, осветил комнату. Не увидев ничего нового, устало плюхнулся в кресло, положив фонарь на колени. «Время!!!» – Денис чертыхнулся. Время являлось самым главным атрибутом подземных походов. Его надо знать всегда и везде. Сколько времени ты находишься там или там. Сколько времени ты идешь, спишь, отдыхаешь. Постоянная темнота и замкнутое пространство лишают человека внешних ориентиров. Поэтому единственным отправным моментом всего и вся в подземелье является время. И он забыл сделать отметку, когда попал сюда. Он поднял руку и глянул на часы.

          — Офигеть!!! — Денис выматерился в голос. Все приключение с побегом, погоней, прятками, заняло от силы девять минут. Хотя он был готов поспорить, что прошло уже не менее часа, а то и больше. Так он был вымотан и издерган.

          Денис сидел в кресле и, уперев носок правой ноги в пол крутил коленом.  Мысли его все время возвращались к тому, что с ними случилось. Он старался понять, что же произошло? Что такое страшное, тайное, секретное они потревожили? И главное, куда он попал? Что это за место? Это закономерность их поисков или случайность? Он в задумчивости положил левую руку на шар, которым заканчивался подлокотник. Продолжая крутить коленом, он сжал шар, и тут кресло крутанулось. Денис вскочил как ужаленный уронив налобник на пол. Подняв фонарь, огляделся. Он же пробовал, оно не крутилось. Парень осторожно протянул руку и толкнул кресло. Оно стояло как вкопанное.

          Денис осознал, что оно крутанулось после того, как он сжал шар. Он снова зачем-то оглянулся, и осторожно положив руку на шар, сжал его. Попытался резко крутануть.  Ничего. Результат нулевой. Кресло даже не шевельнулось, не говоря уже о том, чтобы крутиться. Денис, чертыхаясь оттого, что не сделал этого раньше, опустился на колени и заглянул под кресло. Вместо привычных ножек он увидел одну трубу, которая уходила в пол. Толстая, черная труба из того же материала что и стены. Похоже, таинственный строитель не знал другого материала, кроме того, что использовал.

          В месте, где труба крепилась к днищу кресла не видно никакого сварного шва, ни клепок, ни каких-либо других способов крепления. Просто труба прикасалась к днищу и все. Казалось даже, что в месте соединения имелась маленькая щель. Хотя это могло быть и простой игрой света. В месте, где труба уходила в пол, так же не наблюдалось никаких выбоин, наплывов, шероховатостей. Идеальный прямой угол соединения. Мечта перфекциониста!

          Денис, сидя на полу резко и сильно пнул трубу ногой. Один раз, другой. Никакого эффекта. Он вскочил и начал мотать кресло за спинку туда-сюда. Кресло даже не заскрипело. Точно такой же результат можно получить, пытаясь раскрутить ствол дерева. Он обежал кресло, нацепил налобник на голову, подсунул руки под сиденье и попытался его поднять. Кресло не шевелилось, ни скрипело, будто это был какой-то неподъемный монолит. Устав от своих бесполезных действий Денис рухнул в кресло и, раскинув руки, развалился на сиденье.

          В горле саднило, и он, наклонившись, поднял рюкзак, сбросив с него каску. Достал фляжку, отвинтил крышку и отхлебнул прямо из горлышка. Холодный чай с лимоном приятно освежил горло, и частично привел мысли в порядок. Денис посмотрел на часы. Прошло семь минут. Сделав еще глоток, он закрутил крышку и бросил фляжку на рюкзак.

          Находиться в этой комнате было неприятно, некомфортно, но и выйти наружу Денис пока не мог. Он даже не делал попыток открыть таинственную дверь. Помня, какая масштабная погоня шла по его следам. Поэтому Денис решил занять себя экспериментом с креслом. Все равно ему некуда было спешить, и заняться особо тоже не чем. Почему бы не разобраться с этим чертовым креслом?

          Денис положил обе руки на подлокотники. Накрыл шары ладонями. И просто сидел. Он сидел, не шевелясь, спокойно развалившись на сиденье. Луч от налобника упирался в стену, заставляя глаза напрягаться и искать какой-либо заметный ориентир. Частично поэтому, а частично из экономии, неизвестно, сколько времени он здесь будет, Денис встал и, подняв каску, снял с неё старый и потертый фонарь. И включил его. Повесил на подлокотник так, чтобы луч света освещал пространство перед креслом. А миллионик выключил и положил его в рюкзак.

          Снова уселся в кресло, и, откинув голову на подголовник, уже привычно расположил руки на подлокотниках. Устроив ладони на шарах он закрыл глаза. Расслабился. Нервы, напряженные, натянутые, начали успокаиваться. Мысли перестали скакать, прыгать в его голове. Тишина уже не давила. Незаметно для себя он задремал. Во сне Денис несколько раз шевельнулся, поелозил руками по шарам.

          ***

          Ему снился сон. Кавалерия на конях, какие-то солдаты в длинных шинелях. Что-то вроде станции, кажется, на железнодорожных путях стоит паровоз. По-крайней мере он так представлял себе паровоз, по картинкам кино. Что-то загрохотало, реально, громко, Денис дернулся и открыл глаза. Вокруг было сумрачно серо. Как раним туманным утром. Только не летним, а поздней осенью. Он наблюдал такое утро на рыбалке, в Карелии. Что-то продолжало грохотать, ржали лошади, перед глазами крутились какие-то тени. Резкий свист паровоза заставил вздрогнуть, тени заметались еще резче. В глазах рябило. Денис поднял правую руку, все еще лежащую на шаре, чтобы протереть глаза как серый свет померк, наступила полная темнота, разрезаемая одиноким лучом налобника висящего на подлокотнике.

          Денис вскочил с кресла, и непонимающе крутил головой. Он только что видел все это в реальности. И звук. Этот свист. Такой звук невозможный во сне. Ведь именно этот свист и разбудил его. Парень схватил петцль с пола и, включив его на всю мощь, начал по новой осматривать комнату. Ничего нового он не обнаружил. Единственное, что здесь изменилось, с того момента как он осматривался в последний раз, так это бетон в нише, через которую он проник сюда. Бетон как таковой пропал и теперь вместо серой, шершавой и пыльной стены он видел черный, гладкий материал, названия которому он даже не мог подобрать. Как это произошло, он не понимал, и это непонимание вызывало нервозность.

          Денис вернулся в центр комнаты, выключил фонарь и бросил его на рюкзак. Взял фляжку и, прихлебывая из горлышка чай, размышлял. Что он сейчас наблюдал? Обычный сон? Или необычную галлюцинацию? Все указывало на сон. Ну не верил Денис ни в галлюцинации, ни в другие  чудеса.

          — Хотя все же справедливости ради, надо заметить, что звук был явно реальнее сна. — Денис не заметил, как начал рассуждать вслух.

          Он чертыхнулся, и вдруг захотел курить. Остро, до оскомины в зубах. Он достал из кармана рюкзака сигареты, и, чиркая зажигалкой, посмотрел на пол. Черный, некогда чистый пол, был затоптан. Истоптав помещение по неволе, ему не захотелось гадить сознательно. Поэтому Денис погасил зажигалку и, наклонившись к рюкзаку начал в нем рыться. Найдя в клапане обрывок газеты, соорудил из него импровизированную пепельницу. И уже закурив, расположился на рюкзаке, с удовольствием выдыхая дым вверх.

          В голове крутились мысли, обрывались, перескакивали с одного на другое. В душе то росла тревога и необъяснимый страх, то восторженность от находки. Он уже осознавал его находка из ряда вон выходящая. Он начинал нервничать, и тут же успокаивался, его начинало колотить от мысли, что ему придется рано или поздно выходить отсюда. Что предпримет погоня, когда выяснит, что они его упустили? Все эти мысли и переживания нахлынули разом с первой затяжкой. Как будто сигарета сорвала некий условный препон спокойствия, который до сих пор сдерживал все его эмоции и чувства.

          Денис вскочил и заметался по комнате, то обуреваемый жгучим желанием тотчас же выйти отсюда и бежать к друзьям, то, сгорая от нетерпения, как скорее разобраться, что же он нашел? Не в силах совладать с охватившем его волнением он снова закурил. И лишь сделав две быстрые и глубокие затяжки поперхнулся и закашлявшись вроде как успокоился. Схватив фляжку он отвинтил крышку и припал к горлышку. И тут же оторвался. Тряхнув возле уха фляжкой, на звук определил, сколько в ней осталось жидкости. «Не густо» – запоздалая осторожность взыграла в нем, отстраняя тревогу и любопытство на задний план, – «кажется у меня еще должна быть бутылка? – он силился вспомнить куда положил пластиковую полторашку в рюкзак или на полку в той шахте где они обедали? Не вспомнив, он засунул руку в рюкзак и к своей великой радости нащупал и бутылку с простой ключевой водой, и армейскую фляжку Витка, которую тот затолкал к нему, после обеда, так как уже упаковал свой рюкзак.

          Денис решил провести полную ревизию своих запасов. И начал выкладывать содержимое рюкзака на кресло. Один бич-пакет, чай и кофе в подсчет не шли, так как требовали горячей воды, а горелка была в рюкзаке у Лешки. В этот раз Денису было в лом тащить свою. Да и зачем вторая если они шли просто поставить камеру? Даже не на сутки. Планировали часов за восемь управиться. А вот две банки тушенки были в самый раз.

          Так что еще? Чуть меньше буханки хлеба. В его фляжке оставалось от силы грамм пятьсот чая. Почти полная пластиковая бутылка, и фляжка Витольда. Надеюсь, им так много воды не потребуется? К стати как у них дела? Денис, размышляя, как идут дела у друзей, присел на корточки и, разглядывая свое богатство, закурил. И тут же кинулся лихорадочно обшаривать карманы и подсумки своего армейского тактического рюкзака. И найдя еще две пачки сигарет, довольно расплылся в улыбке. Теперь порядок. Теперь он любую осаду может выдержать минимум сутки. Еще раз, окинув  взглядом свои запасы, он сложил часть в рюкзак, а что-то положил сверху.

          Увидав, что он неосторожно стряхнул пепел на пол, собрал его пальцами и высыпал в импровизированную пепельницу. Поплевав на пальцы забычковал сигарету, хоть и есть запас, но экономия лишней не будет. Отнес пепельницу в нишу, чтобы случайно не растоптать, там же положил окурок. Выпрямился и с непонятно откуда нахлынувшей тоской посмотрел на кресло. В полумраке, что создавал висевший на подлокотнике фонарь, комната выглядела таинственно. Особую тревогу вызывали черные стены, которые по умолчанию должны сверкать как новогодняя мишура, на деле свет тонул в этой непонятной черноте. Денис впервые столкнулся с таким явлением и никогда не слышал о подобном, поэтому он не мог ни объяснить это, ни понять. А все что непонятно и необъяснимо всегда вызывает минимум тревогу, а максимум страх.

          Денис посмотрел на часы. Он находился здесь уже почти час. Но так и не смог понять, что перед ним, и в чем здесь главный секрет. А ему еще же наверняка потребуется время на то чтобы выбраться отсюда. И Денис, внутренне содрогаясь, но все же решительно пошел к креслу.

          ***

          Сел в кресло, плотно прижался спиной к спинке и положив руки на подлокотник, пошаркав ступнями поудобней расставил ноги. И тут же замер. В прошлый раз ему казалось, что кресло чуть высоковато. Ему приходилось опускать носок, чтобы нога упиралась в пол. И крутанулось оно оттого, что он елозил коленом. А сейчас ноги стояли на полу плотно, полной ступней. И сиденье в аккурат под колено. Странно. Денис хотел уже снова вскочить, но мелькнувшая мысль – « а смысл? Все равно не найду ответа, так что будь что будет!» – остановила его, и он остался сидеть. Откинув голову на подголовник, он опустил руки на шары и почему-то подумал не плохо бы сейчас посмотреть какой-нибудь сон. Улыбаясь своим мыслям, он смотрел на стену, и старался ощутить какие-либо странности, которые ему принесет кресло в этот раз.

          Занятый мыслями и сконцентрировавшись на ощущениях, он ни сразу заметил, как в комнате начало понемногу светлеть. Стены сначала из черного стали чуть светлее, потом почти матовыми, в воздухе начали конфигурироваться какие-то тени. Звук, глухой стук, и тонкий звон, вызвали оторопь, и ступор. Денис сильно зажмурился, и тряхнул головой, стараясь прогнать, как он сначала подумал галлюцинации, но, открыв глаза, убедился что ни звук, ни изображение не пропало.

          Перед ним как в кинотеатре прокручивалась какая-то картинка, шел звук. Денис смотрел на все широко открытыми глазами, стараясь понять, что же он видит. И вдруг перед ним появилась конская морда, практически касаясь его лица, и громко заржав, она поскакала куда-то в бок. Денис в ужасе отпрянул, и если бы не спинка кресла он наверняка бы упал. Он, видя перед собой большие желтые зубы, коричневые возле корней, слыша это ржание, вскрикнул и в испуге закрыл лицо руками.

          Звук затухал, медленно, с растянутым эхом. Комната снова погрузилась в полутьму, освещаемая висевшим на подлокотнике налобником. Денис оторвал руки от лица и осмотрелся. Вытер пот со лба и вздохнул. Ему стало и смешно и стыдно. За свои двадцать четыре года он забыл, когда так пугался. Здесь же реально было страшно. Он успел рассмотреть ресницы над большим фиолетовым глазом. Редкие, чуть подогнутые кверху, и кажется рыжие. Желтые зубы крупные, возле корней коричневые, они казались в тот момент такими реальными, вот только запаха из лошадиной пасти не хватало.

          И здесь Денис сообразил. Картинка появляется, когда он кладет обе руки на шары, а голова покоится на подголовнике. Денис сжал зубы, сдвинул колени, и, стараясь, правда, непонятно зачем, придать себе суровый вид, медленно опусти руки на шары. Положил голову на подголовник и приготовился смотреть. Но минуты шли за минутами, и ничего не происходило.

          Денис ждал. Тело от неловкой позы затекло, руки устали, а переносица чесалась, кажется, с того самого момента как Денис опустил свою задницу в кресло. Он не выдержал, вскочил и, чертыхаясь, начал неистово чесать нос. Неожиданно на него напал смех. Он начал хохотать, вспоминая лошадиную морду, свой страх и реакцию на этот страх, и смеялся еще пуще. Он, уже хватаясь за живот, согнулся пополам, ржал в голос, завалившись  боком на пол. Смех перешел в истерику. Он почти кричал, валяясь на полу, затирая одеждой свои следы, брыкая ногами и разбрасывая по комнате рюкзак, каску, фонарь.

          Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. «Это нервы. Суки, довели человека» – подумал Денис неизвестно о ком. Он сидел на полу, и лениво отряхивая одежду от пыли, уже расхотел что-то выяснять, что-то искать. Он хотел просто увидеть солнце. Яркое, теплое, услышать щебет птиц, увидеть воробьев прыгающих по кромке тротуара в поисках чего-либо съедобного. Впервые за девять лет, как стал диггером, он очень остро испытал это желание — увидеть солнце. Денис не поднимаясь, сидя переполз к пепельнице, закурил свой бычок и, оперившись спиной на стенку, с удовольствием выдыхал дым через ноздри. Докурив, он с вздохом посмотрел на часы.

          Надо рвать или прямо сейчас, пока не началась рабочая смена, и тупик еще, наверное, пустой. Но тогда разгадку тайны «Черной комнаты», как уже мысленно окрестил её Денис, придется отложить на неопределенное время. Или придется ждать еще несколько часов. Когда рабочие покинут тоннели и начнется движение поездов. И Денис с небольшим сомнением выбрал вариант остаться до утреней пересменки. Движение его не пугало. Он знал этот уровень метро довольно хорошо и мог пройти по тоннелю даже во время движения электричек.

          Парень поднялся с пола, потянулся, и, кряхтя, сделал несколько наклонов. Покрутил шеей, разминая затекшие мышцы, несколько раз высоко прыгнул. После этой импровизированной зарядки кровообращение улучшилось, настроение немного поднялось. Денис с улыбкой, весело, плюхнулся в кресло, и, не особо располагаясь, бросил ладони на шары. Машинально, даже не задумываясь, в запале настроения, он оттолкнулся ногами, чтобы крутнутся в кресле, и оно закрутилось. Денис взвизгнул, но уже ни чему не удивляясь. Кресло крутилось легко, без скрипа и, кажется без особых усилий. А мысли Дениса вдруг вернулись к тому, что он увидел тогда в первый раз.

          И он почему-то догадался, даже почти знал наверняка, что он видел что-то из Гражданской войны. Денис не мог похвастаться большими знаниями того времени, и все, что он знал о той войне, он знал из книг Аркадия Гайдара. Кресло тем временем остановилось. Денис, перебирая ногами, докрутил его в то положение, в котором оно стояло до вращения, ориентируясь на нишу, в которой едва белела газетная пепельница. Он улыбнулся, непонятно зачем, и непонятно кому, и приготовился ждать.

          ***

          По неизвестной причине ждать пришлось недолго. Мрак в помещении начал редеть. Стены посветлели. Они сделались матовыми, как будто их подсвечивали откуда-то из-за стенки. Денис глянул вверх и впервые разглядел потолок. В этом белесом, словно туманным утром, свете было ясно видно, что комната имела шарообразную форму. Половина огромного шара, который кто-то очень большой разрезал ровно посредине.

          Денис устал уже пугаться и удивляться, и теперь молча наблюдал, стараясь, на сей раз не делать никаких резких движений. Картинка зародилась где-то далеко, в той светло-серой глубине, какой в настоящий момент видел стену Денис. Она приближалось. Ему было интересно, и одновременно тревожно. Он вдруг поймал себя на ощущении что он вот так же, с таким же радостно тревожно-томительным чувством ожидал в детстве Нового года. Не как даты, а как праздника, как чудо. И вот возможно сейчас он встретиться с ним.

          Из глубины наплывал высокий замок, вокруг которого рос лес. Уже было видно, что заросли густые, неухоженные, почти дикие. Невидимый оператор накатил изображение замка. Нырнул в открытые высокие ворота и Денис оказался в ограде. Он сидел и смотрел, задержав дыхание. Он не понимал ни черта в замках, в архитектуре, но даже ему было видно, что это не декорации, и не кино. Что этот замок существовал, а может и сейчас существует на самом деле. Что это не кинофильм, а это реальность.

          Раздался скрип, тягучий, режущий по ушам, и справа в длинном деревянном здании открылись широкие ворота. Из ворот выбежали несколько разномастных лошадей, а следом выскочил высокий парень. Он был странно одет. Шаровары зеленого цвета, безрукавка из такого же материала, шляпа с пером. Он со смехом гонял лошадей по двору, хлеща их длиной гибкой хворостиной. Пробегая через ограду, он взмахнул  рукой и Денис, услышав свист хворостины, непроизвольно отшатнулся. Дернулся, закрываясь рукой, и кресло крутнулось. Денис задергался, ловя ногами пол, останавливая кресло, хватаясь рукой за шары, боясь, что видение пропадет.

          Картинка смялась, как изображение на смятой простыне. Оно потускнело, стало нечетким, потеряло резкость, а откуда-то нарастал однотонный непонятный гул. Вокруг все опять стало серым, мутным, грязно-матовым. Звук нарастал. Сначала однотонный, такой же серый, как и все вокруг. Но постепенно он становился слышимый все яснее и, наконец, он обрел свое звучание. Звук был похож на стук множества деревянных дощечек по какой-то твердой поверхности. Картинка одновременно со звуком обретала ясность, яркость и четкость.

          Денис, глядя на импровизированный экран, в который опять превратилась стена, оцепенел. Прямо на него шла масса людей одетых в грязно-полосатые робы. И в тот момент, когда Денис разглядел всю эту колону, он определил источник звука. Это стучали деревянные башмаки по бетону. Изможденные, худые, с впалыми лицами, в потрепанной, грязной и рваной полосатой робе, в деревянных башмаках эти люди наводили ужас. На них невозможно было смотреть без содрогания. Колона, человек десять-двенадцать в ряд, очень длиной змеей, конец который нельзя было рассмотреть из этого кресла, шла медленно, с непонятной обреченностью, не поднимая глаз, не поворачивая головы.

          Раздались гортанные команды на непонятном языке и в поле зрения Дениса появились люди в черных мундирах. Парень вжался в кресло. Перед остановившейся колонной выстроились солдаты и офицеры в военной форме времен Второй Мировой войны. Он прекрасно помнил и уроки истории, и фильмы, и книги. Он не мог определить званий, регалий, но что это были фашисты, он определил сходу.

          Солдаты стояли шеренгой на небольшом расстоянии друг от друга. Перед солдатами выстроилось несколько офицеров. Они были в кителях черного цвета, белые нашивки и шевроны резко контактировали с цветом мундиров. Фуражки с высокой тульей блестели лакированными козырьками.

          Колона арестантов остановилась перед этой шеренгой. Пугала безразличность, во взглядах, в мимике, с которой эти люди стояли под палящим солнцем и ждали, чем закончиться для них этот день. Вдалеке, и справа и слева от колонны, и еще дальше, за  спинами арестантов виднелись здания в один, изредка в два этажа. Отдельно от всех построек стояли две большие серые коробки с высокими дымовыми трубами, из которых валил густой черный дым.

          Из ряда офицеров вышел один с тростью в руках и начал что-то выкрикивать. Денис не понимал ни слова. С немецким у него был полных швах. Он немного знал французский, в пределах школьной программы, каждый раз давая себе слово, что сядет и овладеет языком в совершенстве. Но все эти слова так и остались словами.

          Левый ряд двинулся вперед и, поворачивая влево, проходя перед охраной начал спускаться по лестнице в глубокий ров.

          Панорама картинки, которую видел Денис, немного изменилась. Сейчас он как бы смотрел чуть сверху, словно находился над плацем, на котором происходило действие, цели которого он не понимал. И он видел, как арестованные спускаются в глубокий ров, и, проходя до его конца, ложились на землю. А сзади уже шел другой ряд, и ложился на тех, кто уже лежал. Денис дернулся, он не мог этого видеть, он задохнулся. Он осознавал, что смотрит не кино, что это реальный концлагерь и это настоящие арестанты. Его замутило, он вскочил с кресла и, отбежав к стене, где его вырвало. Проблевавшись Денис подскочил креслу, наспех, впопыхах забросал разбросанные вещи в рюкзак, что-то оставляя, кинулся к нише и, подхватив на ходу каску, встал в нишу.

          Сунул рюкзак между ног, оперся правой рукой в стену, точно так же как он стоял в тоннели, когда прятался от преследователей. Он почувствовал под ладонью углубление и, посмотрев, увидел, что там отпечаток ладони. Он посмотрел под ноги. На ширине плеч в самом углу явно виднелись отпечатки ног. Он встал на них, надавив, что было сил на отпечаток ладони.

          Ничего не произошло. Денис в ярости стукнул затылком по стене и, почувствовал, ниша вздрогнула и медленно начала поворачиваться. И когда уже ниша повернулась почти наполовину, он увидел что забыл налобник, который продолжал висеть на подлокотнике и освещать теперь уже пустую комнату. Денис скрипнул зубами и, чертыхнувшись, решил не возвращаться. В следующий раз заберу. «Правда надо будет взять запасной аккумулятор у Лешки, этот сдохнет» – в этот момент ниша полностью повернулась и Денис стоял в том же тупике, в котором его едва не поймали те, кто его преследовал.

          «А кто, кстати, за нами гнался?» – эта мысль вытеснила недавние заботы и тревоги, возвращая его к действительности. И этот возврат имел неожиданные последствия. Денис почувствовал, что его так приперло в туалет, словно после бурной ночи в баре. Бросив рюкзак и каску, что держал в руках, на землю, он в два прыжка пробежал к смотровой яме и спрыгнул в неё. Уже срывая пуговицы на брюках подумал, что вонь может привлечь внимания рабочих.

          Вылезая с довольной улыбкой из ямы, он оглядел тоннель. Странно, но рабочих вроде не было видно. Денис глянул на часы. Оба – на. До начала смены оставалось минут тридцать. Если не тормозить, можно успеть выскочить и пробежать пару пикетов. Денис схватил рюкзак, каску, и особо не раздумывая, побежал в ту нишу, из которой он собственно и увидел преследователей. Переждав в очередной нише дежурную электричку, он без проблем пробрался к стволу, что вел наверх, к Измайловской дырке.

          ***

          Весь следующий день Денис мучался в сомнениях. Говорить о находке ребятам или нет? Он не отвечал на звонки, не подходил к компьютеру. Придя, домой, он первым делом приготовил себе ванну и несколько бутербродов. Захватив бутылку водки и рюмку, погрузился в горячую воду, смывая воспоминания, страх и  думая как поступить.

          По понятиям надо было бы поделиться с ребятами информацией. Но тогда не понятно, что будет с той комнатой. Толпа обязательно запалит находку. В таком рабочем тупике это произойдет очень быстро. И когда гэбешники перекроют кислород, и поставят овчарок с автоматами, тогда точно уже никто никогда не узнает, а что же он нашел.

          И Денис, выпивая очередную рюмку водки, и закусывая бутербродом с сыром и колбасой, со спокойной совестью решил ничего никому не говорить. Да собственно и говорить пока не о чем. Что такого он нашел? Комнату с тайным входом? Не большой секрет. Кино, которое там показывают? Еще не ясно, видел ли что он там, или это все ему пригрезилось. Денис не сказал ни слова даже жене, что пришла со смены утром, и только как всегда лениво отбрехивался на её ворчания по поводу его увлечения подземельем.

          Он пошел на работу, с определенной целью, взять все имеющие у него отгулы, и основательно подготовившись рвануть на штурм найденной комнаты использовав для этого несколько дней. И только когда он сам все выяснить, что и как он будет решать, кому первому рассказывать об этом открытии.

          ***


          Денис благополучно добрался до стрелки, и засев в нише выжидал, когда он может пробежать тупик. Понаблюдав за тупиком минут тридцать, он выяснил, что рабочих там всего двое. И они сидят в монтерятнике. Их можно спокойно обойти по смотровой яме. И Денис не в силах больше ждать решил рискнуть.

          Он спокойно, используя найденную еще в прошлый раз куртку и каску, зашел в тупик, и, спустившись в смотровую яму, снял каску и, пригнувшись, почти на четвереньках, пополз мимо монтерятника.

          Пробравшись до конца ямы и чуть не взорвавшись на своих же «минах» он выбрался из ямы и, прислонившись к стене, прислушался. Все было тихо. Денис с тревогой подошел к задней стенке, боясь обнаружить, что никакой ниши здесь нет. Однако ниша была на месте. Правда, стенки были из обычного бетона. Денис, помня, что надо сделать, чтобы сработал механизм, отрывающий эту странную дверь, встал в нишу и попытался открыть дверь. С первого раза ничего не получилось. Денис и так давил, и этак ничего не помогало. Он присел на уступ, на котором курил в прошлый раз и закурил. Вспоминая, что привело к срабатыванию замка. И вспомнил. Голова! Он не упирался головой. Затушив сигарету, он снова встал в нишу, надел каску, и, поставив рюкзак так, чтобы он не выпал, и снова приступил к манипуляциям.

          Чуть вздрогнув, ниша медленно начала поворачиваться. Денис улыбался в предвкушении чего-то интересного, какого-то чуда, и даже возможно праздника. Когда ниша полностью повернулась, первое что увидел Денис, оставленный им в прошлый раз фонарь продолжал светить.

          — Странно, — Денис бросил рюкзак на пол и присев на корточки начал его отрывать. — Почти четыре дня и аккумулятор не сел? Блин, странности, странности, — продолжая бормотать, Денис достал из рюкзака пакет, и вытряхнул из него тряпку.

          Взяв тряпку в руки, он прошел к тому месту, где его вырвало в прошлый раз, и остановился. Пол был идеально чистый. Денис в недоумении оглянулся. Когда он уходил повсюду, как он успел заметить, перед тем как дверь закрылась, были его следы. Сейчас же пол снова был идеально черным и чистым. Денис стоял с тряпкой в руках и озабочено чесал нос.

          — Хорошо, что у тебя есть совесть, и ты решил навести после себя порядок.

          Денис от неожиданности отпрыгнул и, развернувшись в воздухе, обернулся на голос. За креслом, там, куда не падал свет от налобника, прислонившись к стене, стоял какой-то человек.

          — Это хорошо, что ты решил навести порядок. — Повторил человек, и оттолкнувшись плечом от стены делая шаг в круг света. — Но плохо то, что ты решил вернуться. — Мужчина опустился в кресло, распахнув полы черного плаща.

          Денис смотрел на него и не отвечал, пытаясь судорожно сглотнуть слюну, чтобы промочить ставшее вдруг сухим горло.

          — Зачем тебя угораздило сюда залезть? — Голос у мужчины глухой, низкий, но приятный. Мужчина достал из внутреннего кармана плаща сигару, какое-то приспособление и ловко отрезал кончик. После, щелкнув пальцами, высек огонь. Денис не разглядел в полумраке, и к тому же против света, действительно он высек огонь между пальцами или у него все же имелась зажигалка?

          — Вы кто? — Денис, наконец, протолкнул слюну в сухое горло и смог задать вопрос. И сам не узнал своего голоса, хриплого и ломкого. Непонятно почему, но Денис постеснялся обращаться на «ты».

          — Я? Странный вопрос, — мужчина выдохнул струю дыма, — вот кто ты? И зачем ты пришел сюда?

          Денис, ощущая себя школьником который не выучил урок, молчал, лишь разводя руками показывая то на кресло, то на стену. Изображая в воздухе что-то непонятное, но что, скорее всего, должно означать по его жестикуляции кино. Ему было некомфортно в этой роли, он хотел взорваться, возмущаться, кричать, но вместо этого продолжал молча разводить руками. Скорее всего, этот мужчина обладал каким-то даром воздействия, что если даже взрослый мужик, диггер, который-то, в общем, мало чего боится, не может ему сказать, куда тому надо идти.

          — Я случайно. Мы там… короче я бежал…. — Денис наконец-то прервал своё молчание и, опустив руки, пытался оправдаться. Ему захотелось провалиться сквозь пол. Набить этому наглецу морду. Сломать его кресло. Но вместо всего этого он стоял и оправдывался, к тому же не находя нужных слов.

          Мужчина, слушая его, открыл один их шаров и, используя его как пепельницу, стряхивал туда пепел:

          — Продолжай, продолжай, — мужчина поднял на него глаза, — я слушаю.

          — Я курить хочу. — Денис не мог составить предложение длиннее двух-трех слов. Его это бесило, вымораживало, но он даже вида не подавал. Просто стоял, опустив руки.

          — Кури. Да ты не стесняйся, расслабься. — Мужчина сделал неуловимое движение рукой, и Денис сразу почувствовал облегчение. Он закашлялся, освобождая грудь от воздуха, прочищая горло.

          Денис несколько раз глубоко вздохнул, и попробовал наклониться. Пошевелил ногой. Нормально. Кося взглядом на кресло, Денис подошел к рюкзаку и поднял его. Вернувшись на место сел прямо на пол. Открыл клапан, достал сигареты.

          — И что ты прикажешь с тобой делать?

          Денис понимал, что мужчина не ждал ответа на этот риторический вопрос. Скорее всего, он уже все решил и просто сейчас играл ненужную никому комедию. И все же он рискнул спросить:

          — А что такого я совершил, что со мной обязательно надо что-то делать?

          Ступор, в который он впал, услышав голос этого незнакомца, прошел, сигаретный дым и расслабленная поза помогли справиться с волнением, и Денис подумал, что не плохо бы все же выяснить имеет ли право этот наглец задавать вопросы?

          — Ну, наглец в данной ситуации, скорее всего все же ты. — Мужчина затушил сигару и закрыл шар. — Упадет, — он показал Денису указательным пальцем на сигарету, – не сори. Есть же пепельница.

          Денис перевел взгляд на сигарету и действительно столбик пепла грозил упасть на пол. Денис чуть повел головой, и обомлел. Прямо перед ним, из ниоткуда, возникла пепельница. Он стряхнул в неё пепел и осторожно потрогал рукой. Холодный камень, серого цвета.

          — Мрамор. Настоящий мрамор. — Мужчина как будто бы предугадал его вопрос.

          — Так это вы хозяин всего этого? — Денис сопроводил вопрос жестом руки. Он решил, не стеснятся и все же использовать свой шанс.

          — Можно сказать и так. Но за ради справедливости надо заметить не только этого. — Мужчина задумался. И помолчав некоторое время, продолжил — И все же что мне с тобой делать? Зачем ты вернулся?

          — Чтобы понять. — Денис в конец осмелел и освоился. Он понял, ничего смертельного не случилось, и уже вряд ли случиться. — Скажите, а что я видел вот здесь? — Он показал рукой на кресло. — Это такое кино? Что это?

          — Это не кино. Это жизнь. Я не знаю, что ты видел. — Мужчина непроизвольно дернул плечом, показывая этим, что он все же раздражен тем, что в его покои проник посторонний. — Возможно прошлая, которая давно закончилась, но продолжает идти. Возможно будущая, которая еще не наступила, но уже существует. Я могу узнать, что ты видел, но не в этом суть.

          Мужчина встал с кресла, и было видно, что он довольно высок. Денис был не из маленьких, все же метр восемьдесят без двух сантиметров, но незнакомец в черном плаще был выше. И стройнее. Нельзя было определить его возраст, освещение не давало возможность полностью его рассмотреть. К тому же с той позы, в которой сидел Денис, это вообще было не реально.

          — Суть в том, — мужчина, дойдя до ниши через которую проник в помещение Денис, развернулся, — суть в том, — повторил он, — что ты зашел туда, куда тебе заходить не следовало. И теперь у меня есть проблема, и я её буду решать. — Мужчина развел руками, показывая этим, что как бы он этого не хотел, но сделать это он обязан.

          — А что я сделал-то? — Денис от возмущения даже вскочил на ноги.

          — Садись, — мужчина осадил его порыв, — садись. Ты не сделал ничего, и в тоже время ты сделал все.

          — И я вынужден буду принять решение. — Мужчина вернулся в кресло. — Не знаю почему, но мне бы не хотелось прибегать к крайним мерам. Хотя это самое удобное для всех решение. — Мужчина распахнул плащ и, достав сигару, покрутил ею под носом, смачно вдыхая запах. Достал маленькие ножницы в виде гильотины, Денис сейчас хорошо рассмотрел их, и над пепельницей отрезал кончик.

          Денис, явно догадываясь о каких мерах, и о каком удобстве идет речь, с тоской вздохнул и тоже решил закурить, щелчком выбив из пачки сигарету. Мужчина вдруг протянул ему сигару, предлагая поменяться на его сигарету. Денис засмеялся и, отдавая сигарету, отрицательно покачал головой:

          — Я не умею курить сигары.

          — Никогда не поздно научиться. — Мужчина еще раз предложил ему сигару.

          Денис махнул рукой «ладно, давай».

          — Только не затягивайся. Это Bolivar, настоящие, кубинские. Жаль, заканчиваются. Эти еще из тех запасов. При Кастро таких сигар уже никто не делал.

          Мужчина покрутил сигарету в руках. Понюхал. Брезгливо поморщился:

          — Попробуем, какие сигареты сейчас делают в России. — Прикурил. Затянулся. И тут же туша сигарету в пепельнице, выматерился. — Папиросы, не помню уж при каком царе, делали лучше. — И доставая новую сигару, продолжил, — не курил бы ты такую гадость.

          — Привычка. — Денис набрал полный рот дыма и, выдыхая, носом уловил тонкий запах, который ни в какое сравнение не шел с тем запахом каким пахли его сигареты.

          — Могу помочь. — Мужчина улыбнулся.  — Хотя мы, кажется, затянули время нашего рандэ-ву.

          Денис пытался затушить в мраморной пепельнице сигару, но ни как не мог этого сделать. Сигара не гасла, не разминалась как обычная сигарета, Денис мучался и, психанув, просто положил её дымящуюся в пепельницу.

          — А это обязательно? — Денис не чувствовал ни страха, ни чего-то другого. Только усталость давила на плечи да в голосе слышалась безысходность.

          — Не переживай. Ты просто ничего не будешь помнить. — мужчина выдохнул дым который медленно таял в воздухе оставляя после себя прекрасный запах кубинских табачных плантаций.

          — А можно все же спросить, вы кто?

          Денис встал и зачем-то начал укладывать рюкзак. Он машинально протянул руку, за висящем на подлокотнике налобником, и замер в замешательстве.

          — Бери, он же твой.

          — Но здесь же….

          — Нет проблем, — незнакомец картинно поднял обе руки вверх. С потолка полился неяркий, но в тоже время приятный для глаз мягкости, свет.

          — А он мне будет нужен? — беря налобник, спросил Денис. Таким образом, ставя незнакомца в необходимость прояснить дальнейшую судьбу Дениса.

          — Конечно. Ты будешь жить. Просто ты забудешь все это, — мужчина обвел помещение рукой. — Мне нет смысла умерщвлять тебя. Ты просто все забудешь. — Повторил он.

          — Но я же всегда могу все вспомнить.

          — Ты не понял мальчик, ты забудешь все.

          И тут Денис осознал что его, наверное, ожидает:

          — Но как же сын, жена? — Он виновато удивленно смотрел в черные глаза незнакомца, ожидая или подтверждение своей догадки или опровержения. — Они-то уж точно не виноваты….

          — За все надо отвечать. Всегда. — Мужчина встал и, подойдя к Денису, заглянул в его глаза. — Со временем ты вспомнишь эту часть жизни. — Он вернулся в кресло. — Семью, родителей, возможно друзей. Но только эту часть.

          Он вдруг весело, по-детски поджав ноги, крутанулся в кресле. Кресло, сделав пару оборотов, медленно остановилось.

          — Все остальное, — снова став серьезным, таинственный незнакомец продолжил свой монолог. — Все остальное тебе придется учить заново. Работу, специальность. Жизнь.

          — Но скажите хотя бы своё имя?

          — Зачем? Ты все равно все забудешь?

          — Так вы бог? — Денис не мог понять кто перед ним, он уже растерялся от перспективы забыть свою жизнь, забыть кто он есть. И поэтому нес околесицу, лишь бы каким-либо образом изменить намечающее нерадостное будущее.

          Мужчина после этого вопроса захохотал, сильно, раскатисто. Внезапно оборвав смех, он посмотрел на Дениса:

          — Молодой человек, не говорите ересь. Бога нет. И не может быть.

          — Но кто вы? Скажите, я все равно же забуду.

          — Тогда какой смысл в именах?

          — Последнее можно? — Денис понял, что оттого, что сейчас случиться никак не уйти, но все же хотел оттянуть неизбежное, затягивая разговор, надеясь, что вдруг что-то измениться.

          — Что?

          — Один вопрос и одно желание?

          — Но ты же не на эшафот идешь? Хотя почему бы и нет? — Мужчину, скорее всего, уже позабавила сама ситуация.

          — А можно чтобы я знал, ну после того как, ну это… — Денис не мог выразить в словах то что ему предстояло пройти, и в поисках нужной фразы он щелкал пальцами, и махнув рукой, выдал — я хотел бы чтобы я знал в совершенстве язык. Русский. Русский и французский.

          Он выпалил это и почувствовал себя ребенком перед дедом Морозом на детском утреннике. И от стыда сел на рюкзак, низко опустив голову.

          — Я так понимаю это вопрос? — Не то утверждал, не то спрашивал мужчина. — А какое желание?

          — Можно посмотреть казнь на Голгофе? Это ведь было по настоящему?

          Мужчина, не отвечая, долго смотрел на Дениса с удивлением, и в то же время вопросительно. Потом вздохнул, и что-то видно решив про себя, выдал решение:

          — Ты все равно это все забудешь.

          Денис вскочил, заметался, то, хватая рюкзак, то снова бросая его на пол:

          — Ну почему....

          ***

          — Привет. Выйди, разговор есть. — Витольд стоял возле подъезда нажимая кнопку домофона.

          — Блять, Вит, я со смены, только прилег. Это вы студенты. И какого хрена….

          — Не ори. Выходи это насчет Дениса и Тринадцатой. — Вит отпустил кнопку и, прикуривая сигарету, зашагал на детскую площадку.

          Через некоторое время появился Алексей, взлохмаченный, с помятым лицом, злой и раздражительный.

          Вит, не слушая его причитаний, рассказал ему следующее:

          — Меня час назад отпустили. Вызвали с пары, и повезли в отделение. В транспортную, на Измайловскую. Там в отделении сидел Денис. Отмороженный. Его взяли на станции, он стоял по средине перрона и молчал. Ни на один вопрос не может ответить. На руке, вот тут, — Вит показал на запястье правой руки, — записана его фамилия, имя отчество, адрес. А в кармане записка. С моей фамилией и адресом института. Где он был эти пять дней? И что он нашел?

          Витольд замолчал, и выбросив сгоревшую сигарету, про которую он тут же забыл, достал новую.

          — Так я не понял, а что с ним случилось?

          — Он потерял память. Всю. Никто он, ни кто я, ни что за город, страна, год, число, он даже не знает что такое лето!!!

          У Лехи после этой новости прошел сон и раздражительность. Парни еще долго сидели и обсуждали случившееся.

          P.S.

          Прошло уже больше десяти месяцев как Дениса Олеговича Волынского милиция обнаружила на станции Измайловская Московского метро без документов, без памяти, но с рюкзаком полным снаряжения которое используют диггеры в своих путешествиях по подземелью.

          Память Дениса со временем восстановилась. Он вспомнил школьных друзей, семью, родной дом. Но работу ему пришлось осваивать с нуля. Осваивать жизнь с белого листа. С одной стороны это было интересно и увлекательно, а с другой стороны….

          Что было с другой стороны Денис просто не помнил.

          И только в редкие месяцы, в полнолуние, когда на чистом небе сияла полная яркая луна, Дениса тянуло в Измайловский парк, где он бродил ночь напролет среди деревьев. Или сидел на лавочке, разглядывая луну и мучительно пытаясь что-то или вспомнить, а может и разгадать….



          2019 год.


---

          Яйца Сталина - Одна из легенд о якобы спрятанной в подземелье статуи Сталина.

          Метрошит - мелкодисперсная черная пыль, состоит преимущественно из перетертых тормозных колодок, бетонной и бытовой пыли. Вы будете выглядеть как шахтер из забоя.
          Монтерка, желток, – сигнальный жилет, желтого цвета, с нашитыми светоотражающими полосами. А так же обычная рабочая куртка с желтыми вставками, на спине и спереди, имеющая светоотражающие полосы. Средство пассивной безопасности.
          Пецель, миллионик – светодиодный фонарь, данном случае налобный. Petzl – французская фирма производящая альпинистское снаряжение, один из мировых лидеров. Петцль, пецель жаргонное название, часто применяемое к любому горному снаряжению.


P.S.S.
Картинка из свободного доступа.