Ненужная Встреча

Мастер зашёл ко мне во время обеда.

Ребята были на сдельной оплате труда, поэтому большинство уходили обратно, едва потратив и десять минут на свой скупой обед. Я же был на окладе. Свой законный час я использовал в полной мере. Пятнадцать минут на поесть, полчаса на подремать и ещё пятнадцать минут на бытовые мелочи, вроде звонка жене, сходить в туалет и выкурить сигарету.

В тот момент, когда на кухню зашёл мастер, я как раз спал.

— Ты что, охуел спать на работе? — крикнул он.

А я ему:

— Отвали.

Он прекрасно знал, что я всегда сплю на обеде.

— Тебя начальник к себе вызывает, — сказал он.

— Вызывает, — усмехнулся я. — Я что, похож на собачку? Обед закончится, подойду.

— Ну смотри. Он вроде как отправить тебя куда-то хочет, посмотреть что-то, в счёт оклада, но освободив от послеобеденных часов.

Сохраняя выражение лица, будто я только что надкусил лайм вместо киви, я встал с кресла и направился к начальнику. Конечно же, подобное предложение я никак не мог проигнорировать.

В кабинете, он объяснил:

— Один очень влиятельный человек очень хочет сделать особенный заказ. У меня не так много людей, хорошо разбирающихся в антиквариате.

Мы занимались в основном мебелью. Но в целом нашу компанию можно было бы назвать плотницкой. Но это было настоящее столярное искусство. Мы создавали такие вещи, от которых невозможно было не прийти в восторг. Иногда какой-нибудь зазнавшийся богач внезапно обнаруживал в себе тягу к благоустройству своего дворца и приглашал нас, чтобы мы могли ему в этом помочь.

Когда я ещё не успел зайти в кабинет начальника, я уже знал, что согласен на любую однодневную командировку, лишь бы улизнуть из цеха.

— Да, конечно, без проблем, шеф, я гляну, что да как там.

Я поехал на указанный адрес.

Мой город — один из самых прогрессивных мегаполисов страны. Но даже у нас не так много элитных посёлков. Настолько элитных. Дворцы плотно усажены вдоль крупного лучезарного пресноводного озера. Один роскошнее другого.

Жители этого посёлка не ходят друг к другу в гости на званный ужин. Они ходят в дорогие рестораны в сопровождении силиконовых тёлок, о существовании которых не ведают их жёны, чтобы похвастаться: новой импортной тачкой, формами безмолвной белобрысой суки, сидящей рядом, и размерами кошелька, едва умещающегося в карман штанов, — пока жрёшь камчатского краба, и провести переговоры, результаты которых были известны задолго до того, как ещё был выбран ресторан.

Это всё было так странно, так ново для меня. Вся эта изысканная избыточная роскошь. Они будто бы жили напоказ. Но при этом не подпускали к себе посторонних. Соревнование извращенцев, кто окажется более пафосным позёром, не пуская в свой павлинный загон всяких петухов.

Приходилось преодолевать три слоя заборов: во-первых, пятиметровый зелёный рельефный забор вокруг посёлка, во-вторых, эпохального стиля узорчатые заборы поместий, и, в-третьих, самые крупные заборы — которые люди взгромождают в своих душах, чтобы оградиться от «этих», которые другие.

Дом, в который я приехал, не сказать, что чем-то особенно отличался от остальных. В нём так же, как и в остальных суетились люди, поддерживающие порядок в этом необъятном нагромождении.

Удивительно, как бывает в этом мире. Бывает, что человек работает, чтобы удовлетворить запросы сотен, а бывает, что сотни работают, что удовлетворить запросы одного.

Меня встретил на входе охранник. Он сказал:

— Виталия Петровича дома ещё нет. Вам придётся немного подождать.

Я кивнул. Не так уж особо я куда-то спешил.

— Вас сейчас проведут в дом.

Он сказал что-то невнятное в рацию, какой-то шифр, и вскоре появилась женщина в синем комбинезоне и с любезностью обратилась ко мне:

— Здравствуйте, пройдёмте за мной.

Она отвела меня в «Большой дом». Так они называли то здание, на фоне которого приозёрный особняк казался ничтожной нелепостью. Это был хозяйским дом.

— Вам чаю или кофе? — спросила она.

— Эм… Не знаю даже. Давайте кофе. Можно только с молоком, пожалуйста?

— Да, конечно. С сахаром?

— Да, спасибо большое.

Она оставила меня буквально на несколько минут, которые успели растянуться для меня вечностью.

Огромный холл казался мне клеткой. Я чувствовал себя канарейкой, которая только того и ждёт, что её вот-вот слопает изголодавшийся кот.

Холл переходил в длинный коридор. Прозвучал громкий стук двери и с противоположной стороны коридора я увидел девочку лет шести – семи. Она быстрым шагом направлялась в мою сторону. В ней было столько уверенности, сколько не найдёшь во многих взрослых.

Она подошла ко мне в плотную и спросила своим детски голоском:

— А ты что за гондон такой ещё?

— Что, прости? — спросил я у неё, не сразу поняв, что она сказала.

— Такой отвратительный. Старый. Ужас. Как таких земля вообще терпит. Что забыл в моём красивом доме такой старый урод как ты?

Я слышал в её словах отголосок плохого влияния. Будто кто-то за неё всё это говорил.

— Девочка, я надеюсь, ты понимаешь, что так говорить плохо? Особенно со взрослыми.

— Заткнись, старый пидарас. Не тебе меня учить.

Она стояла напротив меня и без малейших угрызений совести смешивала меня с дерьмом.

Туда-сюда то и дело шатались работники. И все смотрели на происходящее с сожалением. Но просто проходили мимо, ничего не делая.

К нам подошла лишь та самая женщина в синем комбинезоне, которая обещала мне грёбанное кофе. Она похлопала девочку по плечу и сказала:

— Ну тише-тише.

Она лишь отдёрнулась от неё и сказала своим детским голоском:

— Отъебись, старая шлюха.

А она лишь с сожалением посмотрела на меня, будто сказала: «Держись». И ушла, оставив белую чашку с кофе возле меня.

Ясно. Дочь хозяина. «Мы терпим и ты потерпишь». Говорить ей что-то? Проще дождаться её отца, сделать всё, что я должен был сделать в этом доме, и навсегда покинуть это дрянное грязное место.

Вскоре приехал хозяин и девочка тут же умчалась куда подальше.

— Здравствуйте, — протянул мне руку тот самый Виталий Петрович.

— Здравствуйте, — поздоровался я с ним в ответ.

И мы занялись работой, ради которой я был сюда вызван.

Только один момент:

— Ах, подождите, я чуть было не забыл свой кофе, — сказал я.

И забрал чашку с собой. Он был действительно чертовски хорош. Обжигающий сваренный свежемолотый кофе.

Я, конечно же, ему ничего не рассказал. Вряд ли он был в курсе происходящего. А если и был, какое значение это имело? Если он был в курсе и ничего не предпринимал, мои слова, одноразового работника, ни на что не повлияют. Девочка чувствовала безнаказанность. Знала, что ей ничего не будет. Тут уже неважно, способен ли что-либо предпринять отец. Что-то действительно важное в их жизни было потеряно уже задолго до этого.


Рецензии