Наши предки наша слава! живая история осетии, кавк

Рубасов Олег Борисович
НАШИ ПРЕДКИ – НАША СЛАВА!
 (ЖИВАЯ ИСТОРИЯ ОСЕТИИ, КАВКАЗА И РОССИИ)
ПОСВЯЩЕНИЕ
Светлой памяти моего деда, Рубасова Георгия Дмитриевича,
павшего невинной жертвой репрессий 30-х гг. XX века в СССР,
посвящаю я эту повесть

Фото - Рубасов Георгий Дмитриевич с супругой Агоевой Феодосией Кузьминичной

Аннотация. Казьма  Келеметович Агоев, мой прапрадед, казак станицы Новоосетинской, чей живописный портрет кисти выдающегося осетинского художника Игоря Лотиева, выполненный с подлинной фотографии 1887 года, станет отныне важным достоянием нашей семьи,  поступил на службу в Горский казачий полк  в возрасте 38 лет в 1844 году, в самый разгар Кавказской войны. Чеченский отряд этого полка, в котором доблестно сражался Казьма Агоев, неизменно находился на передовом крае борьбы с мюридизмом и в 1859 году под командованием талантливого военачальника графа Евдокимова победоносно завершил войну на Восточном Кавказе, принудив сдаться имама Шамиля. В том же году герой Кавказской войны, Георгиевский кавалер Казьма Агоев был отмечен особым знаком отличия "15-летней беспорочной службы", имея почётный чин урядника, верной опоры высшего командного состава русской армии. За эти 15 лет завершающего этапа Кавказской войны Казьме Агоеву довелось служить под командованием пяти доблестных генералов, составлявших славу русской армии. Потомки ветерана Кавказской войны Казьмы Агоева и его соратников, казаков - осетин двух прославленных станиц, Новоосетинской и Черноярской, впоследствии многократно увеличили заслуги нашего народа перед Отечеством, став верной опорой самих российских императоров.



 Patriam amare et defendere debemus
Мы должны любить и защищать родину
(латинское изречение)
Во многом знаменательный, 1774 год, стараниями графа Суворова, стал решающим как в судьбе Екатерины II, вскоре обретшей титул Великой, так и самой Российской Империи, вошедшей при Екатерине II в состав Великих Европейских держав. Судьбоносным этот год был и для осетинского народа, уполномоченные представители различных обществ которого подписали в Моздоке договор о добровольном вхождении Осетии в состав Российской Империи. Присягнув однажды на верность новому Отечеству, осетины всегда, даже в самые сложные времена,  оставались верны своей клятве. Из поколения в поколение своими ратными подвигами они подтверждали высокий статус верных защитников  великой державы под названием Российская Империя. Достаточно отметить, что гвардию последнего российского царя - великомученика Николая II, его личный конвой, составляли казаки - осетины двух прославленных станиц, Новоосетинской и Черноярской.
Две новые станицы, Черноярская и Новоосетинская, возникшие в начале XIX века на Кавказской линии, в 25 км от Моздока, на левом берегу Терека, оказались вскоре после их основания в самом эпицентре Кавказской войны. Судьба ветерана этой войны, моего  прапрадеда Казьмы Келеметовича Агоева, мне стала известна совсем недавно, благодаря нашим совместным усилиям с известным осетинским художником Игорем Лотиевым, который 30 лет своей жизни посвятил воссозданию образов славных потомков  казаков - осетин двух прославленных станиц, Новоосетинской и Черноярской. Ценой кропотливого труда, Игорь Лотиев создал целую галерею портретов казаков - осетин, состоявших в Собственном Его Императорского Величества Конвое, со всей скрупулёзностью запечатлев их в живописных портретах. 
Фото - Казаки - осетины
Вместе с Игорем Лотиевым нам удалось найти достоверную информацию и фотографию 1887 года моего прапрадеда Казьмы Келеметовича Агоева, светлый облик которого художник воссоздал в этом портрете.
Фото - ПОРТРЕТ КАЗЬМЫ КЕЛЕМЕТОВИЧА АГОЕВА, МОЕГО ПРАПРАДЕДА, УРОЖЕНЦА СТ. НОВООСЕТИНСКАЯ (МАСКУГАУ) МОЗДОКСКОГО РАЙОНА ТЕРСКОЙ ОБЛАСТИ, УРЯДНИКА, ГЕРОЯ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ
Картина кисти выдающегося осетинского художника Игоря Лотиева, нашего современника и моего близкого друга и соратника, автора целой галереи портретов осетин - гвардейцев Собственного Его Императорского Величества Конвоя последнего российского императора Николая II.

В определённой мере, этот портрет - плод коллективного творческого труда, результат кропотливого исследования нашей родословной в назидание будущим поколениям.

Дело в том, что однажды, разбирая домашний фото архив, я нашёл маленькую фотографию, на обороте которой я обнаружил карандашные надписи, выполненные двумя разными почерками. Одна из этих надписей гласит: "На память любезной доченьке". И, следовательно, принадлежит запечатлённому на фотографии лицу. Вторая надпись раскрывает это лицо, поскольку гласит: "Агоев Кузьма, отец Феодосии Агоевой Рубасовой". Благодаря этим двум надписям, сопоставляя их с другими документами и фотографиями, я пришёл к выводу, что Кузьма Кузьмич Агоев - это мой прадед, отец моей бабушки, Агоевой - Рубасовой Феодосии Кузьминичны. Вот эта фотография:
 

Фото - Агоев Кузьма Кузьмич мой прадед

Фото - Оборотная сторона фотографии

Благо, подлинник паспорта бабушки, которая ушла из жизни за 4 года до моего рождения, в 1947 году, тоже сохранился в нашем домашнем архиве.

Фото – паспорт бабушки

По сути, с этого начался поиск более подробной и достоверной информации о моих предках по линии моей матери, Рубасовой Марии Георгиевны.

Фото – Рубасова Мария Георгиевна, моя мать

Всё выглядит так сложно, и я излагаю путь к написанию портрета моего прапрадеда Казьмы Келеметовича Агоева так подробно потому, что только цепь счастливых совпадений привела к самой возможности его появления на свет. Благодаря тому, что однажды известный осетинский фотограф Мирон Темиряев передал художнику Игорю Лотиеву часть своего фотоархива, в нём оказалась и фотокопия чудом сохранившейся фотографии Казьмы Агоева. Вполне вероятно, однако, что никто бы и не узнал, кто же изображён на фотоснимке XIX в., если бы он не был благоразумно подписан старым мастером. Вот этот фотоснимок.

Фото - Казьма Келеметович Агоев, мой прапрадед

Портрет, таким образом, написан с подлинной фотографии Казьмы Келеметовича Агоева (я позволил себе отчество Казьмы указать в современном виде - О.Р.), сделанной ещё в 1887 году неизвестным фотографом.

Все детали портрета как художественного произведения были согласованы между мной и живописцем. Они тщательно выверены по многочисленным историческим свидетельствам и скрупулёзно выписаны мастером в отработанной им за многие годы творчества оригинальной манере, достойной славных героев нашего народа и России.

Наконец, написание портрета стало возможным благодаря сохранившимся архивным материалам, в частности, послужному формулярному списку, составленному, по-видимому, в 1859 году, содержащему бесценные сведения о ратном пути и героических подвигах Казьмы Агоева, урядника царской армии, уроженца станицы Новоосетинской.  Две жёлтые нашивки на левом рукаве черкески Казьмы Агоева - это особый знак отличия "за 15-летнюю беспорочную службу".

Фото – формулярный послужной список Казьмы Агоева

Каждая строка, каждая запятая этого сугубо официального, архивного документа, составленного в середине далёкого от нас XIX в. нетвёрдой рукой писаря Военного ведомства России, звучит для меня, как гимн во славу наших героических предков - кавалеров высшей награды Российской Империи, ордена Св. Георгия, исполняемый в одноимённом роскошном зале Московского Кремля.

Согласно формулярному списку, Казьма Агоев поступил на службу в Горский казачий  полк  в 1844 году. К тому времени Кавказская война продолжалась уже более четверти века, а казаки станицы Новоосетинской, откуда был родом Казьма Агоев, вместе с казаками соседней родственной ст. Черноярской и других новых станиц Кавказской линии, начиная с первых дней формирования полка в 1824 году, принимали активное участие в отражении нападений мюридов имама Шамиля, главного противника России на Восточном Кавказе.

Так, в марте 1843 года казаки - осетины станиц Новоосетинская и Черноярская покрыли себя неувядаемой славой в неравном бою с мюридами Шамиля, когда большой отряд горцев напал на Моздок, окрестные хутора и станицы Новоосетинскую, Черноярскую и Луковскую. Казаки - осетины этих станиц под командованием есаула Гокинаева немедленно выступили на защиту родной земли, а затем стали преследовать мюридов. В 20 километрах от Моздока, в ущелье Терского хребта, как оказалось, мюриды устроили засаду, и осетины попали в окружение почти 1000 вражеских всадников. Началась кровавая сеча. Писатель Х.-М. Мугуев в романе «Буйный Терек» так описал это реальное сражение, в котором, помимо мужчин, приняли участие и женщины - осетинки, защищавшие родные станицы:

Буйный Терек. Книга 2
Фото обложки
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Фото - горцы
«Всегда находившиеся в состоянии боевой тревоги, казаки этих станиц приготовились к отражению горцев. Первый удар мюридов пришелся на станицы Новоосетинскую и Черноярскую. Ранним июльским утром посты новоосетинцев заметили высыпавшее из лесной чащи трехсотенное скопище горцев. Мюриды в конном строю ринулись на малочисленную разведку осетин. Дав с коней залп, новоосетинцы отступили к завалам и рвам, окружавшим станицу. Часть мюридов спешилась и бросилась на завалы. Здесь были лучшие части Гамзата, его личная охрана, составленная из близкой родни и тех аварцев, которые пошли за ним, покинув Аварию и ханшу Паху-Бике. Здесь были шестьдесят лучших джигитов из Унцукуля, Гоцатля, Ашильты и Иргиноя; тут были наездники из Елисуя, Табасарани, Ботлиха; беледы из горной Чечни; абреки и аширеты из Тарков; кумыки, порвавшие с родиной и своими близкими из-за любви к вольной походной, полной приключений жизни, которую им давал газават. Пешие мехтулинские воины с криками «алла», не обращая внимания на огонь из-за завалов, уже добежали до рвов, окружавших Новоосетинскую. Еще вчера перед вечерним намазом Гамзат-бек передал благословение на победу и приказ имама разгромить обе станицы отступников-иров, осмелившихся отклонить обращение имама вернуться к мусульманству и перейти на сторону газавата.
Защиту Новоосетинской несли сто семьдесят человек, которыми командовал есаул Елбаев. Станица эта была хорошо укреплена и некоторое время, даже без помощи соседей, могла бы выдержать натиск мюридов. В эту ночь в ней находилась еще и охотничья команда Бутырского полка в составе тридцати семи человек, шедших из станицы Прохладной в Грозную. При первой же тревоге солдаты вместе со своим прапорщиком Ковтуном и с новоосетинцами бросились к завалам. Смешавшись с казаками, солдаты открыли огонь по пехоте и коннице горцев.
Мюриды, не ожидавшие встретить здесь русскую пехоту, остановились, затем попятились, видя, как из леса на них пошли в атаку конные казаки. Это соседи, черноярцы, во главе с хорунжими Тускаевым и Бучкиевым на галопе вовремя подоспели к бою.
На левом крыле сражения мюриды дошли до завалов и частично овладели ими, но новоосетинцы ударом в шашки и ружейным огнем выбили их. Тут дрались даже женщины - осетинки. Особенно отличились две, Гопушти-Ага и Мистолати Сона, мужественно сражавшиеся в первых рядах защитников и погибшие в рукопашном бою.
Завидя подошедшую помощь со стороны Черноярской, казаки и солдаты бросились на отступавших мюридов. Горцы, оставив несколько убитых, повскакали на коней и во весь намет понеслись к лесу.
Победа казалась полной. Соединившиеся отряды новоосетинцев и черноярцев, в свою очередь, в конном строю ринулись за бегущим противником. Они нагнали замешкавшихся мюридов и вломились в их арьергард, рубя отступающих. Осетинские «тох!» и «марга!» смешались с «алла» горцев.
На плечах бегущих осетины проскакали лес, дальше начался густой камыш. Он стеной стоял слева и справа, шурша своими желтыми мохнатыми верхушками. Его высокие, выше человеческого роста, метелки качались на ветру. Казалось, не было ни конца, ни краю этому камышовому морю, и только далеко, верстах в трех, снова темнел густой зеленый лес.
Осетины ворвались в камышовую чащу и понеслись по неширокой дороге вперед. Лишь те из мюридов, которые успели соскочить с коней и пешими нырнуть в желто-зеленую камышовую чащобу, уцелели.
И вдруг грянул залп, один, другой, третий… Передние конники повалились с седел, а из камышовых зарослей, ломая стебли, высыпала находившаяся в засаде огромная партия мюридов во главе с Гамзат-беком.
Сзади и по бокам запылали камыши, огонь быстро охватил всю территорию, по которой только что так победно пронеслись казаки.
Теперь и офицеры, и осетины станиц Черноярской и Новоосетинской поняли, как ловко завлекли их в засаду две - три сотни мюридов, специально для этого брошенных в ложную атаку Гамзат-беком.
Вся восьмисотенная партия горцев с трех сторон обрушилась на небольшой русский отряд. Отступать невозможно, рассыпаться тоже, кругом огонь, камыши, смерть. И казаки - осетины, поняв это, решили биться насмерть, веря, что помощь соседних станиц подойдет.
Начался бой, о котором генералом Вельяминовым в отдельном донесении было сообщено в Петербург и Тифлис.
Огонь уже перекинулся на кустарник, и едкий дым, треск сучьев, языки пламени полукольцом охватили сражавшихся, отрезанных от тыла, осетин.
Площадь, на которой рубились противники, была невелика, но за спиной горцев были лес, нетронутый камыш и спокойные воды Терека, в то время как осетины были отрезаны от станиц пламенем все разгоравшегося на ветру пожара.
— Тох!.. Тох!.. Алла!.. Марга… — вливалось в лязг и звон рукопашной, в пистолетную стрельбу.
Ржали кони, стонали раненые, хрипели умирающие. Стена огня позади, железное кольцо мюридов впереди. Под ударами мюридов погиб есаул Елбаев, пал хорунжий Тургиев, умирал простреленный двумя пулями прапорщик Жидаев, а с ними больше сорока изрубленных, расстрелянных в упор осетин. Но бой шел все с той же яростью. Вахмистр Латиев с тридцатью конными пробился вперед и, зарубив значкового мюрида, захватил наибовское знамя самого Гамзата. В рукопашной пали знаменитый чеченец Авко, пал и кумык Шамсутдин — гроза притеречных станиц. С надвое разрубленной головой свалился с коня мулла Эски, один из самых приближенных к имаму людей. За зеленый значок наиба шла ожесточенная рубка, звенели шашечные удары. Латиев сшиб с коня панцирного всадника и с размаху рубанул его по железной сетке, защищавшей шею и грудь. Удар его был так силен, что панцирник упал без сознания, и мюриды оттащили его в глубь камышей.
— Убит… убит наиб… пал Гамзат-бек… — пронеслось среди дравшихся мюридов.
Эти две-три минуты растерянности и оторопелого оцепенения спасли казаков. Через еще не охваченные огнем камыши, ломая сучья и подминая чакан, бежали русские солдаты. Их штыки блестели под солнцем и в пламени пожара.
— Ура-а! — раздалось еще ближе, и павлодольские казаки вместе с ротами подполковника Сипягина кинулись наперерез войску Гамзата. Одно за другим ударили орудия, две картечницы, затем ракетницы и снова картечь. Солдаты, кто стоя, кто на бегу, стреляли в бросившихся врассыпную мюридов. Часть партии пустилась вплавь и на конях на правый берег Терека, другие скрылись в лесу и чаще кустов, откуда открыли огонь по русским.
Самого Гамзата, все еще не пришедшего в себя, сразу же переправили на другой берег Терека. Его панцирная рубашка в двух местах была прорвана, и только шлем, погнутый ударом вахмистра Латиева, спас наиба от смерти.
Боясь оставить Моздок незащищенным, подполковник к вечеру отвел своих бутырцев и батарейцев обратно в город. Станицы Черноярская и Новоосетинская погрузились в горе и печаль. За один день ожесточенного боя казаки - осетины этих станиц потеряли убитыми восемьдесят одного человека из трехсот одиннадцати, защищавших родной кров».
Короткий, но ёмкий по содержанию боевой клич казаков - осетин "Marg;!" в переводе с древнеаланского означает "Бей врага!" (не щадя собственной жизни).
Конечно, приведённая выдержка - отрывок из литературного произведения, и в творчестве любого писателя художественный вымысел вполне допустим, но вот этот памятный камень с места события хранит живую надпись на языке тех, кто оплакивал павших воинов - защитников родного отечества, которые в очередной раз в истории, ценою собственной крови, отстояли свободу и независимость своего народа.
Думаю, что мой прапрадед Казьма Агоев не раз прикладывал руки к этому камню...
Фото - Памятник погибшим в том бою
Так с самого начала этой необычной и затяжной войны, которую часто упоминают во множественном числе, поскольку велась она в виде отдельных кампаний, проводившихся на огромном театре  военных действий Кавказского региона, казаки - осетины станиц Новоосетинской и Черноярской оказались в самой гуще событий.

Следует особо подчеркнуть, что жители обеих станиц не просто отвергли ультиматум имама Шамиля о принятии мюридизма, но и посчитали его абсолютно неприемлемым в силу своей исконной принадлежности к православной христианской вере, вере их далёких предков, союзников древней Византии. Сама история возникновения, в частности, ст. Новоосетинской на левом берегу р. Терек в этом смысле уникальна, поскольку связана с одновременным переселением всех жителей с. Каражаево в Предгорной Дигории, которое состоялось в результате громкого конфликта с владельцами земли - феодалами из рода баделят и их покровителем, кабардинским князем, его инициатором. Основной причиной конфликта при этом было возведение в с. Каражаево православного храма. Это событие состоялось в 1800 г., когда в большом предгорном с. Каражаево русскими была построена первая христианская церковь, и к ней определен штат из священника и причетника.  Мусульмане - дигорцы и кабардинцы напали на церковь, разграбили ее, а священника прогнали. По приказу императора Павла I за этот поступок кабардинцы и баделята подверглись тогда карательной экспедиции. Однако, христиане - дигорцы поняли, что им теперь будет сложно находиться в родных местах. После стычки с кабардинским князем Кайтукиным и его двенадцатью всадниками в 1808 г., в которой один из сельчан Мачи Сеоев убил князя,  маскугауцы в большинстве своём вынуждены были скрываться в лесах и горных аулах, поручив имущество и скот своим близким родственникам в других селениях. В лесу и у родных они прожили без малого 7 лет, а затем, узнав, что русские вызывают на поселение в Моздок и что там уже из дигорцев  образовалось Черноярское поселение, обратились за помощью к военной администрации. В мае-июне 1810 года специально выделенный конвой препроводил 266 душ маскугауцев в Прохладненский карантин. Командир 19-й дивизии генерал Булгаков написал в своём рапорте от 18 мая 1810 года на имя наместника генерала Тормасова о следующем: «Они объявили желание, равно как и ныне там жительствующие, отправлять казачью службу».

Известный немецкий востоковед, лингвист и путешественник Юлиус Генрих Клапрот, посетивший в 1807-1808 гг. все сёла по р. Урух в Дигории, в своём "Путешествии по Кавказу и Грузии" [2] несколько раз упоминает с. Маскуава (гл. 24), подробно описывая его местоположение и особенности:
"От Диндинати до Караджа нам оставалось еще 3 версты. Это селение называется также Маскуава и получило свое первое название только от своих владельцев — фамилии Караджа из племени бадилатов. Оно находится на очень крутой горе и имеет справа Урух, а слева Харсиндон, который примерно в 5 верстах ниже впадает слева в первую реку. К югу от селения тянутся леса вплоть до крутых черных гор. Жители имеют свои хлебные поля на правом берегу Уруха, и только незначительное их количество находится на Харсиндоне, так как земля там менее плодородна. Их урожай обычно так обилен, что они могут продавать большую часть своего урожая дигорцам, живущим в [149] высоких горах. В связи с тем, что леса на правом берегу Уруха дают прекраснейшее дерево, жители Маскуава, в противоположность осетинскому обычаю, построили свои дома из дерева. Месторасположение этого селения превратило бы его в важный пункт, в случае, если бы русские захотели покорить всю эту местность Кавказа и пожелали бы разрабатывать дигорские рудники."
Сохранился архивный документ, подтверждающий факт этого переселения:

Фото - архивный документ об основании ст. Новоосетинская
 
Началом Кавказской войны считают 1817 год, когда главнокомандующим на Кавказской линии был назначен генерал-лейтенант Алексей Ермолов, завоевавший уважение в войнах с Наполеоном.
Фото - картина Алексея Кившенко «Военный совет в Филях» (1880). Энергичный и решительный, Ермолов стоя доказывает необходимость нового боя под Москвой
Фото - портрет Алексея Петровича Ермолова работы Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Царь Александр I, преследуя далеко идущие военно-политические цели на Кавказе, а также учитывая обстоятельства Большой игры с державами Запада, наделил генерала Ермолова столь широкими полномочиями (командующий Отдельным Грузинским корпусом (с августа 1820 ; Отдельный Кавказский корпус), главноуправляющий гражданской частью и пограничными делами в Грузии, Астраханской и Кавказской губерниях, чрезвычайный и полномочный посол России в Персии), что  в Петербурге Ермолова именовали не иначе, как проконсулом Кавказа, на римский манер.
Прежде всего, генерал Ермолов отправился в том же 1817 году чрезвычайным и полномочным послом ко двору персидского шаха Фетх-Али и провёл там много месяцев. Ему удалось добиться расположения шаха и решить главный вопрос с областями, отошедшими к России по Гюлистанскому трактату.
Затем, ознакомившись с обстановкой на Кавказской линии, Ермолов наметил план действий, которого затем придерживался неукоснительно. Главными составляющими элементами этого плана были прорубание просек в непроходимых лесах, постройка дорог и возведение укреплений. Кроме того, генерал Ермолов считал, что нельзя оставлять безнаказанным ни одно нападение горцев.
«Кавказ, — говорил Ермолов, — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать её, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведём же осаду!»   

К 1844 г. передовые части русской армии ещё только собирались начать наступление вглубь Чечни и Дагестана, преследуя горцев имама Шамиля.

Кавказская кордонная линия находилась в то время в процессе своего становления. На Чеченский отряд, в котором предстояло нести службу и Казьме Агоеву, в тот год была возложена важная и сложная задача - заложение русской крепости в глубоком тылу противника, там, где формировались отряды горцев для нападения на Линию. Воздвиженская крепость была первой, основанной на новой Чеченской линии, выдвинутой к югу от заселяемой казаками Сунженской линии. Крепость возводилась в нескольких верстах от выхода Аргунского ущелья на плоскость Малой Чечни1, под грохот пушек имама Шамиля, стрелявших с противоположного, правого берега р. Аргун.

Построение Воздвиженской крепости решало сразу несколько стратегических задач: закрыть выход из Аргунского ущелья, населённого воинственными чеченскими обществами; обезопасить проходы через Гойтинский лес, известный в истории Кавказской войны многими кровавыми драмами; прервать свободное сообщение между Большой и Малой Чечнёй; ослабить угрозу для крепости Грозной со стороны Ханкальского ущелья, служившего местом сбора горских отрядов, нападавших на русские укрепления и станиц на Сунже и Тереке.
______________
1 Малая Чечня - западная часть нынешней Чеченской равнины. На востоке Малая Чечня отделялась от Большой долиной Аргуна, а на западе ограничивалась Назрановской возвышенностью.

События той кампании подробно описаны в книге Мелентия Яковлевича Ольшевского, потомственного военного, генерала от инфантерии, участника сражений на Кавказе и в Крыму.

Фото – генерал Ольшевский

В 1844—1853 гг. Мелентий Яковлевич Ольшевский состоял при войсках Левого фланга Кавказской линии, исполняя должность квартирмейстера 20-й пехотной дивизии, и хорошо знал командиров - участников той кампании. В частности, в книге упомянут первый командир Казьмы Агоева полковник Нестеров Пётр Петрович. Нижеследующая выдержка из книги М.Я. Ольшевского даёт представление об этих бравых офицерах:

"Взгляните на высокого, худощавого генерала, — это начальник Кавказского жандармского округа Викторов; в отряде же он начальник кавалерии. Это тот самый Викторов, который, спустя год, пал смертию храбрых в Даргинской экспедиции. Хотя он здесь недавно, но его добрая благородная физиономия располагает в его пользу156. [118]

А вот рядом с Викторовым едет такой же рослый мужчина, но только полнее, румянее, а пожалуй и красивее его, — это Петр Петрович Нестеров, знакомый нам по Майской экспедиции. Он вызван из Владикавказа по служебным делам и отправляется с Чеченским отрядом по приглашению генерала Гурко, но положительно можно сказать, что против своего желания, потому что предпочитает покойный домашний очаг суетливой бивуачной жизни." *
___________
*Текст воспроизведен по изданию: Записки М.Я. Ольшевского. Кавказ с 1841 по 1866 г. // Русская старина, № 8. 1893.
Петр Петрович Нестеров был произведён в полковники в 1842 году и назначен комендантом Владикавказской крепости, в 1845 году он получил чин генерал-майора, а в следующем был назначен военным начальником Владикавказского округа.

Согласно формулярному списку, казак ст. Новоосетинской Казьма Келеметович Агоев проходил службу под командованием полковника Нестерова в летнюю кампанию 1844 года, в весенне - летнюю кампанию 1847 года, а также в зимнюю кампанию 1850 года уже в чине урядника. Петр Петрович Нестеров к тому времени был произведён в генерал - майоры.

В своей книге по истории Владикавказа Валентина Бязырова написала о Петре Петровиче Нестерове следующее: "Это человек, сумевший дослужиться из унтер-офицеров до генерал-лейтенанта благодаря смелости и мужеству, именно он разрешил крестьянам селиться отдельно от алдаров, и тогда образовались крупные сёла Осетии – Беслан, Батакоюрт, Эльхотово. А позже по его приказу был заложен в центре крепости бульвар, ставший впоследствии Нестеровским (ныне – проспект Мира), была открыта первая во Владикавказе Нестеровская библиотека, собранная самим комендантом, работавшая до самой ночи, в его бытность первая улица Дворянская (ныне ул. Ленина) допоздна светилась фонарями, солдаты на пустыре, заросшем бурьяном, разбили бульвар, а рядом заложили общественный сад (ныне – центральный парк), а сама крепость, уже напоминавшая маленький городок, сияла чистотой. Именно его М.Ю. Лермонтов вывел в своём романе «Герой нашего времени» под именем «владикавказского полковника Н».
 
В весенне - летнюю кампанию 1848 года Казьма Келеметович Агоев служил под командованием другого прославленного русского офицера, генерал - лейтенанта Завадовского.


Фото – Николай Степанович Завадовский (1788—1853). Русский генерал, командующий войсками на Кавказской линии и Черномории, наказной атаман Черноморского казачьего войска
Николай Степанович Завадовский происходил из дворян Харьковской губернии. Службу начал казаком в Черноморском казачьем войске, в которое был зачислен в 1800 г. С первого же года по вступлении на службу, состоя в кордонной линии Черноморского войска, которая часто подвергалась нападениям со стороны горцев, он уже в то время должен был испытать все прелести походной жизни, участвуя во многих экспедициях.

В начале 1812 г. был произведён в хорунжие, с переводом в лейб-гвардии Черноморскую сотню, и осенью командирован в действующую против Наполеона армию. На первых порах, по прибытии на театр Отечественной войны, сражался с французами при Троках и Вильне, а затем был послан с 75-ю казаками на аванпосты, «встретился с неприятельскими стрелками и дрался с ними более двух часов»; под Витебском, командуя лейб-гвардии Черноморской сотней, опрокинул два эскадрона неприятельской кавалерии; причём был ранен в левую руку ружейной пулей и за отличие пожалован в сотники. После этого он продолжительное время лечился от раны. Но под Тартином снова участвовал в сражении, снова был ранен в ту же самую руку и снова должен был временно выбыть из строя. В заграничных кампаниях 1813 и 1814 гг. Завадовский состоял в конвое его величества императора Александра I, участвовал в сражении под Дрезденом, находился при пленении генерала Вандама под Кульмом и при вступлении союзной армии в Париж.

По окончании Наполеоновских войн, Завадовский участвовал во всех кампаниях на обширном театре боевых действий и 1 января 1848 г. был назначен командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории.

Именно тогда, в 1848 году, Казьма Келеметович Агоев, находясь  "под начальством генерал - лейтенанта Завадовского при устройстве на Аргуне башни, и за отличие в сем деле оказанное, предписанием господина Наказного Атамана в 15 день декабря за номером 8427, был произведен в урядники".

По-видимому, речь идёт о Воздвиженской слободе, упомянутой выше, история которой подробно описана в очерке А.А. Головлёва [4]. При сооружении крепости солдаты извлекли из земли огромный  каменный крест, высеченный из цельного желтоватого известнякового камня. Крест оказался собственностью чеченского тайпа гаттой и пользовался большим уважением у жителей окрестных аулов, несмотря на их мусульманскую веру. Его установили в цитадели на том самом месте, где он был найден. В честь воздвижения креста новую русскую крепость в предгорьях Чечни и нарекли Воздиженской. С запада, севера и юга крепость была обращена к равнине Малой Чечни, с востока её ограничивал крутой обрывистый берег р. Аргун. В 1848 году вокруг цитадели выстроили высокую кирпичную стену с двумя башнями. С правым, "неприятельским", берегом р. Аргун крепость соединял деревянный мост. Со стороны плоскости Большой Чечни мост был защищён тет-де-поном с каменной башней, пушками и командой солдат. Скорее всего за "устройство" именно этого стратегически важного объекта Казьма Агоев получил свой главный чин урядника, поскольку А.А. Головлёв специально отмечает, что эта предмостная башня была выстроена в 1848 году [4: с. 118].

С начальным периодом крепости связано несколько знаменательных исторических событий. Так, 22 февраля (6 марта) 1849 года в Воздвиженскую крепость бежал от имама Шамиля чеченский наиб Дуба Джукаев с семьёй и наибской пушкой. А 23 октября (4 ноября) 1850 года, в разгар сражений с Шамилём во время своей большой и важной поездки по Кавказу Воздвиженскую посетил цесаревич Александр Николаевич Романов (будущий император Александр II) [5]. 

23 ноября (5 декабря) 1852 г. в крепость бежал от Шамиля авторитетный аварский наиб Хаджи-Мурат с четырьмя преданными ему мюридами. Переход к русским этого ближайшего сподвижника имама Шамиля описан в художественной литературе, в частности, у Л.Н. Толстого [7].

Свою главную награду Казьма Агоев получил в упорных боях под командованием генерал-майора Слепцова, на которого была возложена особая миссия. Дело в том, что Турция, начиная с 1765 года всячески препятствовала возведению новых крепостей, помимо Моздокской, и правый фланг Кавказского рубежа был совершенно открыт для свободного вторжения враждебных горских отрядов. Возможность продления передовой цепи укреплений возникла только после того, как знаменитый Суворов окончательно усмирил ногайские орды на Кубани. Результатом этого было устройство в 1784 г. на правом берегу р. Терек крепости Владикавказской. После взятия турецкой крепости Анапы на восточном берегу Чёрного моря и занятия Грузии горная часть Северного Кавказа  была оцеплена кольцом русских влаений. Оставалось лишь сильнее сжать это кольцо. Князь Цицианов планировал занять  военными поселениями свободное пространство от Екатеринодара до Владикавказа, но покушение 1806 года прервало жизнь боевого генерала [8: с. 5].

Строительство новых станиц на Сунженской линии вновь сформированного Владикавказского полка затянулось до 1845 года, в частности, из-за усиления наступательных действий горских племён, объединённых лезгинским муллой Шамилём, который провозгласил себя имамом в 1840 г. и возбудил в них при содействии преданных ему мюридов религиозный фанатизм и ненависть к русским.1

Оставалось решить последнюю и самую важную задачу - продолжить линию по бассейну р. Сунжа до её впадения в р. Терек для соединения крепостей Владикавказа и Грозной "и даже до пределов Дагестанской области".2
____________
1 Дело Терск. обл. правления 1895 г. № 29.
2 Там же, Л. 104.

Эта задача была возложена на числящегося по кавалерии и состоявшего при Кавказском линейном войске майора Слепцова, который уже зарекомендовал себя боевыми отличиями в борьбе с чеченцами, начиная с 1840 г., когда он начал свою службу на Кавказе.

Фото – генерал-майор Слепцов

В начале 1845 года был сформирован полк из казаков станиц Кавказского линейного войска, по желанию и жребию, в основном, с Терека и из Донского войска, названный Сунженским, командиром которого, по Высочайшему приказу, был назначен Н.П. Слепцов.

По случаю своего назначения Н.А. Слепцов издал приказ, в котором, в частности, были следующие слова, обращенные к казакам: «Вера в Бога и повиновение властям земным есть первый залог отваги и силы. Понимайте долг христианский, исполняйте его по присяге, и вы превзойдете старых одностаничников ваших, оправдаете надежду Царя и начальников. Молодечеством казак щеголяет, удальство в крови его, оружие и конь срослись с ним. (...) Не обманывайте себя заранее ложною силою неприятеля (...), они сильны только тогда, когда нападают на слабого, а вы всегда сильны верой, славой имени русского и славой казацкою с давних времен. (...) Нет врага кресту нашему, мы водрузим знамение Спасителя везде, где укажет нам Бог перстом Царя».

Территория, которую занял Сунженский полк, была одной из плодороднейших равнин малой Чечни, орошаемой быстрыми горными реками. К югу, по склону гор, высились дремучие леса.

Сразу же после того, как Сунженский полк был сформирован, Слепцову был дан приказ выступить в Назрановское укрепление и присоединиться к отряду генерал-майора Нестерова. Отряд двинулся в Малую Чечню, где сунженцы совершили набег на аул Шауден-Шари, близ Закан-Юрта. В этом деле Слепцов с казаками и милицией отразил сильный натиск чеченцев и, уничтожив аул, заставил неприятеля отступить за р. Фортангу.1

Первое время после сформирования полка и заложения станиц на реке Сунже (Сунженская линия) Слепцов не знал ни минуты покоя, так как чеченцы беспрестанно совершали набеги на новую линию; но шаг за шагом ему удалось очистить от неприятеля всю Малую Чечню и покорить племена Галашковское, Карабулакское и Армтинское. «Каждый удар Слепцова, ; отмечалось в его биографии, ; попадал прямо в цель и колебал власть Шамиля и веру в его могущество».

Когда в следующем 1846 году Шамиль переправился со значительными силами через Сунжу и двинулся по направлению Большой Кабарды, надеясь вызвать общее восстание горцев Кабарды и Кубани, Н.П. Слепцов неожиданным нападением заставил его отступить. А в мае 1847 года Слепцов одержал победу над чеченцами на берегах реки Ассы, за что был произведен в полковники и награжден золотой саблей с надписью «За храбрость». Осенью того же года Слепцов стал Георгиевским кавалером, заслужив орден Св. Георгия 4-й степени за удачное нападение на аулы карабулаков, постоянно тревоживших своими набегами Сунженскую линию.
В 1850 году Слепцов провел несколько удачных действий против горцев, в том числе, уничтожив непреступную укрепленную неприятельскую линию в Большой Чечне, состоявшую из сильных окопов и завалов. За это дело 35-летний офицер был произведен в генерал-майоры, с оставлением начальником Верхне-Сунженской линии.
«...Сухощавый, стройный человек, среднего роста, с южным породистым типом лица: короткие слега курчавые черные волосы с заметною проседью, большие черные огненные глаза и привлекательная улыбка. Во всей фигуре его было что-то пылко-воинственное, но не это выделяло его из обстановки, а нечто иное, глубокое и серьезное, что просвечивало из тайников его души. Что-то напоминало в нем рыцаря, смолоду давшего строгий обет и посвятившего всю свою жизнь на его выполнение», ; таким запомнился молодой генерал одному из своих современников.
____________
1 Дело Терск. обл. правления 1895 г. № 29.
 
«Слепцов знал только одну тактику ; суворовскую: стремительное движение вперед, наскок с быстротою молнии и полное забвение пути назад», ; отмечалось в очерке к 100-летию со дня рождения генерала, опубликованном в 1915 году популярной газетой "Новое время". ; В четыре года Слепцов очистил от неприятеля всю малую Чечню, отняв у врага не только самые плодоносные земли, но и весь его лучший боевой элемент. Каждый удар Слепцова, зрело обдуманный и проведенный в баснословной личной отваге, достигал цели и колебал прежде беззаветную веру чеченцев в могущество и счастье талантливого Шамиля. Бог войны долго хранил своего витязя, о котором его казаки сложили бесхитростную песнь, сохранившуюся и поныне в новых казачьих поколениях:
Стая на небе орлов
Тучу рассекает,
На чеченцев наш Слепцов
С Сунжей налетает».
Последней победой прославленного генерала стал бой на берегу реки Гехи 10 декабря 1851 года.

Фото – картина «Смерть генерал-майора Слепцова». Рубо Франц Алексеевич 1891

В очерке 1901 г., посвящённом 50-й годовщине со дня гибели генерала Слепцова, так описаны подробности этого боя, которые характеризуют общий характер и тактику  ведения военных действий противоборствующими сторонами:
 
"Наконец, в начале третьего часа, раздался первый выстрел из неприятельского орудия. Генерал быстро вскочил на лошадь, бросился к кавалерии и закричал ей: «на конь! на конь!» и поехал по правому берегу реки сперва рысью, а потом вскачь. Две сотни неслись за ним на полном карьере. Проскакав с версту, наша небольшая кучка всадников была уже на одной высоте с неприятельской колонной, находившейся на левой стороне реки. Генерал, скакавший впереди, закричал: «ура!» Окружавшие его вынули шашки и, продолжая нестись во весь дух, влетели на поляну, усеянную редкими деревьями. Тут-то и был неприятель, встретивший наших градом пуль, но неожиданное появление казаков испугало чеченцев, и они бросились врассыпную бежать. Казаки догоняли и рубили бежавших. Кавалерия, вся в рассыпном строе, скакала вперед, перепрыгивая через срубленные и поваленные деревья, пока не была задержана огромными завалами, за которыми залег неприятель, открыв учащенную стрельбу. Когда кавалерия остановилась перед завалами, Слепцов послал приказание пехоте усилить марш, и когда подошел батальон навагинцев к завалу, генерал, надеясь дружно атаковать неприятеля и отнять его пушку, повел всех на приступ завалов. При нем в это время находились урядники Молыхин, Мелихов и я, Афонасов; остальные же казаки дежурства вели ожесточенную перестрелку с рассыпавшимися по лесу чеченцами" [10].
Героические действия Казьмы Агоева в одном из таких боев осенней кампании того же 1851 года, когда он в составе Чеченского отряда сражался под командованием прославленного генерал-майора Слепцова, и были отмечены высшим знаком отличия военного ордена Св. Георгия под № 90813, о чём было объявлено приказом по войску от 16 декабря уже следующего 1852 года.

В летне-осеннюю кампанию 1852 года, весенне-летнюю кампанию 1853 года и весенне-летнюю кампанию 1854 года, а также с 1 по 17 сентября 1855 года Казьма Агоев находился в Чеченском отряде под командованием ещё одного талантливого русского военачальника, генерал-майора Ипполита Александровича Вревского.

Фото – герой Кавказской войны генерал-лейтенант И.А. Вревский

Ипполит Александрович Вревский был одним из самых высокообразованных русских военачальников. Он начал военную службу в 18-летнем возрасте, будучи зачисленным в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В школе Ипполит Александрович учился вместе с Лермонтовым, своим одногодкой. Именно в школе юнкеров Ипполит Александрович стал образованным офицером с широким кругозором и солидным знанием военной истории и основ военного искусства.
В 1833 году Вревский был произведён в прапорщики Лейб-гвардии Финляндского полка и поступил в Военную Академию, по окончании которой был зачислен в Генеральный штаб и направлен на Кавказ, где и протекала вся его дальнейшая служба. Его послужной список - отражение блестящей военной карьеры. Стремительно продвигаясь по служебной лестнице благодаря исключительным военным качествам, он не только получал благосклонные отзывы известных военачальников, но и быстро снискал уважение и признательность солдат и подчинённых.
Ипполит Александрович Вревский принимал активное участие в большинстве самых крупных военных операций на разных участках театра военных действий на Кавказе.
В первой своей боевой экспедиции, предпринятой в 1838 году в составе группы Раевского, Ипполит Александрович отличился при штурме Аргуани (восточное побережье Чёрного моря), где получил ранение и удостоился чина капитана.
В следующем году с экспедицией Граббе Вревский находился в Северном и Нагорном Дагестане. В 1840 году, выйдя из крепости Грозной и перейдя через Качкалыновский хребет, он участвовал в усмирении Чечни, в 1841 году – сражался с отрядами Шамиля. В 1842 году за постройку укрепления и удачно выполненную операцию был награждён орденом Станислава 2-й степени и произведён в подполковники.
В 1844-1845 годах Ипполит Вревский участвовал в нескольких походах. Отличившись в делах при Рогнооре, близ горы Кек, у Тамалды, был в первый раз награждён золотым оружием «За храбрость».
После присвоения в 1845 году чина полковника и назначения командиром Навангинского пехотного полка Вревский в течение четырёх лет находился с ним на Левом фланге Кавказской линии, участвуя во многих экспедициях вглубь Чечни. В 1849 году Ипполит Александрович был произведён в генерал-майоры. Через год он был назначен начальником Владикавказского военного округа и в течение трёх лет, с 1852 по 1854 гг.,  возглавлял военные операции по защите Кавказской линии от неоднократных набегов имама Шамиля. За доблесть и распорядительность генерал-майор Вревский был во второй раз награждён золотым оружием (с бриллиантами) и надписью «За храбрость», а затем удостоен ордена Св. Георгия 4-ой степени.
Ипполит Александрович Вревский успешно продолжал дело своего прославленного земляка, генерала Ермолова, по наведению порядка на Кавказе. Так же, как у Алексея Петровича Ермолова, у барона Вревского была гражданская жена, по одним данным – черкешенка, по другим – «терская горянка».  К 1852 году у начальника Владикавказского военного округа, генерал-майора Вревского, было уже трое детей. Семья жила в большом доме во Владикавказе. После появления на свет четвёртого ребёнка, сына Николая, жена - горянка скончалась. Дети носили фамилию Терских, их воспитание, в силу занятости службой, генерал поручил родным брату и сестре.
Радостное событие ждало в 1855 г. и Казьму Агоева - у него родился сын Кузьма, в будущем - кадровый офицер, войсковой старшина. Такой вывод следует из записи в соответствующей графе формулярного списка Казьмы Агоева за 1859 год: "женат на казачьей дочери Екатерине Петровой, имеет сына 4 лет, жена и сын православного исповедания". Трогательное открытие через 165 лет, не правда ли?! Можно только представить, как праздновали крещение первенца в семье Казьмы Агоева, его  близкие и друзья, сослуживцы. Крещение, несомненно, проходило в церкви (тогда ещё деревянной) ст. Новоосетинской, новое кирпичное здание которой возведут много позже, в начале следующего, XX-го, века, при деятельном участии Кузьмы Кузьмича Агоева, моего прадеда, который, судя по документам, исполнял важную роль казначея в этом торжественном мероприятии.
Фото - архивный документ, постановление о строительстве новой церкви
в ст. Новоосетинской
За участие в боях по отражению нападений отрядов Шамиля на кордонной линии Казьма Агоев был награждён бронзовой медалью на Андреевской ленте в память войны 1853 - 1856 гг.
Осенью 1856 года Александр II назначил главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом генерал-адъютанта князя А.И. Барятинского. Приступая к решительным действиям, новый главнокомандующий назначил 5 командующих войсками, облеченных правами корпусных командиров, согласно естественному делению всей территории Кавказа. Против адыгов Западного Кавказа — два: с северной стороны гор — командующий войсками Правого крыла, с южной — кутаисский генерал-губернатор. Против мюридов восточной группы — три: один — на северном склоне, командующий войсками Левого крыла, которому подчинены Чечня (бывший левый фланг), Владикавказский округ и Кабарда (бывший центр); другой — в Дагестане и ему вверен весь Прикаспийский край; третий — на Лезгинской линии, с южной стороны гор, обращенной к Грузии.
По плану главнокомандующего, самые обширные и трудные военные действия предстояли командующему войсками Левого крыла. На эту должность, вместе с новым разделением Кавказа, был назначен генерал (вскоре - генерал-адъютант и граф) Евдокимов (под непосредственным начальством которого находился Казьма Агоев в завершающий год своей 15-летней службы - прим. О.Р.). Князь Барятинский прекрасно помнил о том,  что покрытая дремучими лесами Чечня была классической страной неудач и даже поражений, которые русская армия несла от горцев; но он, тем не менее, считал, что перелом в войне должен был состояться именно здесь; русским войскам предстояло проникнуть вглубь этой земли в то время, когда мюридизм всё ещё господствовал в этих краях. И в этих условиях план главнокомандующего мог состояться только при его совершенно безукоризненном исполнении.
"Граф Евдокимов исполнил планы главнокомандующего с редким совершенством. Можно сказать положительно, что он ни разу в продолжение трехлетней войны не допустил горцев дать нам дело там, где они хотели, или где это могло быть для них выгодным. Совершая предприятия, по-видимому, самые рискованные, граф Евдокимов всегда успевал решить дело маневрами, спокойно кончал предположенные работы и заставлял горские скопища разойтись без боя, что более всего роняло дух в неприятеле. Его система действий, в которой не штык, а топор был главным орудием завоевания, по необходимости обременяла войска чрезмерными трудами и причиняла им такую же убыль от болезней, как прежде от огня; но нравственное последствие для войны той или другой потери совсем неодинаково" [6].

Итак, главные усилия командования были  сосредоточены в горах Восточного Кавказа, поскольку эта часть Кавказского перешейка составляла тыл русской армии, была постоянной угрозой её сообщениям и, в то же время, служила своеобразной крепостью мюридизма, державшим покорное мусульманское население в постоянном напряжении. Восточные горы составляли главную опасность и главное препятствие на пути завоевания Кавказа.

План покорения Восточного Кавказа, задуманный князем Барятинским еще задолго до назначения главнокомандующим, был исполнен в три года, "слово в слово и черта в черту". Главная задача состояла в том, чтобы проложить надёжный путь в середину гор. Во весь предыдущий период определение непосредственной цели военных действий составляло камень преткновения в Кавказской войне.

Программа, вполне очевидно, включала три этапа: подготовительный - занятие должных подступов; методичные военные действия в горах и, наконец, период решительного наступления. Исход всей кампании зависел от правильного выбора опорных пунктов и операционных линий, обеспечивающих быстрый и полный успех.

Мюридизм и его главный имам на Кавказе, Шамиль, объединил все восточные племена в один народ, горские общества стали частями своеобразного организма, одинаково чувствительного к ударам, с какой бы стороны они ни наносились; племенная самобытность уже наполовину растаяла в политическом единстве. Горцы отчасти стали гражданами единого государства. Это единство следовало поколебать, в Чечне, а затем в Дагестане либо наоборот. Выбор направления главного удара определялся, главным образом, относительной легкостью, с которой можно было осуществить вторую часть операции — методичные военные действия в горах.

Главным оплотом мюридизма, тем не менее, был Дагестан, родина имама Шамиля. Что касается Чечни и чеченцев, бесспорно храбрейшего народа в восточных горах, по мнению русских военачальников, то походы в их землю всегда стоили армии кровавых жертв. Но чеченцы никогда не проникались мюридизмом вполне. Из всех восточных горцев они больше всех сохраняли личную и общественную самостоятельность и заставили Шамиля, деспотично властвовавшего в Дагестане, сделать им тысячу уступок в образе правления, в народных повинностях и обрядовой строгости веры. "Газават (война против неверных) был для них только предлогом отстаивать свою племенную независимость и производить набеги" [6]. К тому же, в Чечне, и плоской, и нагорной, почти не было мест, где бы можно было противостоять натиску русских войск.

Князь Барятинский положил конец прежней практике отдельных экспедиций, которые производились периодически, в определённое время года, смотря по местности. Война теперь велась беспрерывно, "не давая горцам ни срока, ни отдыха до совершенного покорения".

На Левом крыле сначала покончили с противодействием на Чеченской равнине, утвердившись у подножия гор; затем военные действия были перенесены непосредственно в горы, туда, где никогда прежде не было русских войск, направив первый удар в ущелье Аргуна и заняв его до снежного хребта.  Отделив Малую Чечню от Большой и отрезав весь западный угол страны, подвластной мюридизму, русские войска затем перешли в Ичкерию, где находилась резиденция Шамиля — Ведень.

Этот военный план князя Барятинского, осуществлённый в течение трёх лет, завершил полувековую войну на Кавказе, на окончание которой не надеялись уже ни войска, бившиеся против горцев, ни российское государство.

Летом 1857 г. войскам Левого крыла довелось отдохнуть в последний раз и потом вступить в непрерывный поход до последнего выстрела, который раздался в восточных горах в конце 1858 года.

Мюридизм так крепко сплотил общественное устройство горцев, что в продолжение целого года, с осени 1856 г. до осени 1857 г., нанося им целый ряд поражений и занимая местность за местностью, русская армия не покорила ни одного человека. Однако, решимость обществ, по которым наносились эти удары, уже колебалась, особенно в Чечне, менее фанатичной, чем в других регионах. Перелом в войне начался с открытия зимних действий.

Фото - генерал Евдокимов, 1863 г.

Генералу Евдокимову предстояло в течение зимы сделать первый шаг в горы — занятием устья Аргунского ущелья; но этот поход можно было совершить только при том условии, чтобы в тылу наступающих войск не оставалось неприятеля. И генерал Евдокимов выполнил эту задачу внезапным вторжением в горы по р. Гойте, где жило население Малой Чечни. После кровопролитного, но короткого боя он очистил от неприятеля правую сторону операционной линии и перешел в Большую Чечню. Сделав блестящий манёвр, генерал Евдокимов быстро перешел Качкалыкский хребет, соединился с кумыкским отрядом и захватил Аух. Чеченский отряд спокойно прорубил просеку сквозь ауховские леса и заложил в глубине их новое укрепление. Покончив с этим, генерал Евдокимов снова перешел в Большую Чечню и потребовал покорности от её жителей. Измученное 17-летней войной, всегда приверженное собственным адатам, население Большой Чечни покорилось и было переселено на левый берег р. Аргун. Таким образом, обе стороны устья Аргунской теснины были очищены от неприятеля, тыл русских войск  обезопашен, и можно было, наконец, вступить в горы. В январе 1858 г. генерал Евдокимов подступил к Аргунским воротам, где неприятель сосредоточил свои силы в крепких завалах. Бой мог быть чрезвычайно кровопролитным; но искусным обходным манёвром  генерал Евдокимов овладел горскими укреплениями без потерь. Овладев долиной, образуемой за Аргунскими воротами слиянием двух рек этого имени — Чанты и Шаро-Аргуна, генерал Евдокимов заложил здесь укрепление, названное Аргунским. С первой оттепелью главный Чеченский отряд мог продолжать движение.
Конечной целью была заветная мечта командующего войсками, которая состояла в завоевании — ружьем и топором — высот Даргин-Дука: это гора, открывавшая русской армии доступ к долинам  между верховьями Терека и Аргуна, т.е. прямой путь к резиденции Шамиля, который, естественно, опасаясь за этот проход, должен был сосредоточить на этом участке основную массу войска. Всегда осторожный, имам Шамиль на этот раз не разгадал отвлекающий манёвр генерала Евдокимова, который всячески демонстрировал свою готовность бросить на прорыв свои главные силы.

На самом деле, генерал Евдокимов был нацелен на богатую Шатоевскую долину, расположенную выше по Аргуну, за высоким горным хребтом. К ней, однако, вела только одна тропинка, проходившая по краю обрыва глухой теснины, прорытой Чанты-Аргуном в высочайших горах. Контроль над этой долиной решал успех всей кампании. И генерал Евдокимов, обеспечив предварительно просеку по ущелью,  под покровом ночи перевел Чеченский отряд на левый берег Аргуна по мосту, скрытно устроенному в глубоком уступе реки. С рассветом отряд устремился к Шатоевской долине, без дороги, прямо через лесной хребет Мекен-Дук.

Эти действия велись зимой и весной 1858 года и были подкреплены движением других отрядов во встречном направлении. Генерал Вревский с лезгинским отрядом перешел снежный хребет и проник в капучинское общество, другой небольшой отряд пробился с той же стороны навстречу генералу Евдокимову, в верховья р. Аргун.

Шамиль, опытный предводитель мюридизма, атакованный с разных сторон, тотчас же понял, откуда ему наносят главный удар. Поручив своим наибам действие в других пунктах, в сопровождении сыновей с главными силами он выступил  против генерала Евдокимова. У аула Большие Варанды горцы перекрыли главный путь к Шатоевской долине.  Имам, однако, решил действовать на опережение, прервать движение русской армии вглубь своей страны путём вторжения за пределы кордонной линии. Оставив на подступах к Шатою половину своего многочисленного войска, с другой половиной он двинулся к Владикавказу, где надеялся найти союзников в назрановцах. Шамиль рассчитывал одержать победу над слабым гарнизоном, что могло привести к восстанию племен всего Центрального Кавказа, еще веривших мюридизму.

Но генерал Евдокимов, готовя поход вглубь гор, расположил войска на плоскости таким образом, что отдельные колонны взаимно прикрывали одна другую и могли сосредоточить силы на том участке, который подвергся нападению. В тот же день Шамиль, спустившийся на плоскость близ Владикавказа, был наголову разбит генералом Мищенко. Тем временем, генерал Евдокимов, пользуясь отсутствием имама, разгромил группировку, занимавшую Варандинскую позицию, и овладел Шатоем. Шамиль был отрезан и, поднявшись по Аргуну почти до снежного хребта, вынужден был уйти в Дагестан.

К тому времени (август - октябрь 1858 года), когда Казьма Агоев с собратьями - казаками вновь влились в победоносный Чеченский отряд под командованием генерала Евдокимова, нагорное чеченское население, общество за обществом, восстало против мюридизма. Предупреждая движение колонн русских отрядов, жители Аргунского края повсюду изгоняли или убивали своих наибов, духовных и всех других дагестанцев, кто бы они ни были. Чеченские общества, одно за другим, присылали к генералу Евдокимову своих представителей с изъявлением верности. Это движение распространилось на самые отдалённые общества, поддержать которые ещё не было возможности. Чеченцы мстили мюридизму за восемнадцатилетний гнет, ущемлявший их вольную натуру, и со свойственной им пылкостью искренне протягивали русским свою руку.

К концу октября 1858 г. обширное пространство гор от Военно-Грузинской дороги до Шаро-Аргуна признавало русскую власть.

Казьма Келеметович Агоев, таким образом, был свидетелем и непосредственным участником, одним из ветеранов и героев Кавказской войны, который верным служением Отечеству, Государству Российскому, своим ратным подвигом обеспечил и мирную жизнь своих сограждан, и дальнейшие успехи, продвижение по службе следующим поколениям своих соотечественников, которые неизменно были верны клятве своих отцов, объявивших однажды, в 1774 году, о готовности быть в составе Российской империи ...

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Б.А. Калоев. «Моздокские осетины», г. Москва, «Наука», РАН, 1995 г.
2. Г.-Ю. Клапрот. "Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг.", т. 1.
3. "Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII - XIX вв.)", Орджоникидзе. Северо-осетинское книжное издательство, 1967 г.
4. А.А. Головлёв. Воздвиженская слобода в Чечне (историко-географический портрет) / Сельская Россия: Прошлое и настоящее: Вып. 3. - М., 2004.
5. М.Я. Ольшевский. Кавказ с 1841 по 1866 г. // Русская старина. 1894. Т. 81. - № 1.  [4: с. 118].
6. Р.А. Фадеев. 60 лет Кавказской войны. Письма с Кавказа. Записки о кавказских делах. МГПИБ. 2007
7. Л.Н. Толстой. Хаджи-Мурат / Повести и рассказы. - Л.: Лениздат, 1969.
8. "Генерал-майор Н.П. Слепцов как организатор Сунженской линии". По случаю 60-й годовщины со дня его кончины (1851 - 10 декабря - 1911). Электропечатня Терского Областного Правления. Владикавказ, 1911.
9. Г. Кукиев. Об истории и дате основания станицы Новоосетинской Моздокского отдела ТКВ. Газета "Моздокский вестник". 
10. Слепцов В.А. "Один из кавказских героев". // Исторический вестник, № 12, 1901.
11. Н.А. Волконский. 1858 год в Чечне. // Кавказский сборник, 1879.