Работа неизвестного автора. Глава 8

Глава 8

На следующее утро Ирка проснулась с температурой тридцать восемь и пять. С трудом поднявшись с постели и, еле переставляя будто ватные ноги, девочка поплелась между рядами кроватей, держась за высокие спинки. Несмотря на то, что утро было еще слишком ранним, дежурная учительница уже была «на посту». И когда в дверях учительской появилась бледная босая девочка в одних трусах и футболке, Евгения Александровна тут же бросилась к ней.

-- Ирочка, что случилось?
-- Евгения Александровна, мне... я не знаю... мне что-то очень-очень плохо. И это... то холодно, то жарко...
-- Знобит?
-- Ага.

Учительница быстро усадила Ирку в кресло, накинула на нее теплый халат, приложила руку ко лбу.

-- У тебя температура... очень высокая. Ну-ка ставь градусник. Я сейчас приду.

Евгения Александровна вернулась в сопровождении медсестры. Последняя вытащила у Ирки из-под мышки градусник и, взглянув на него, нахмурилась, потом пододвинула стул, села поближе к Ирке.

-- Голова, небось, болит?
-- Угу.
-- Открой рот, - Ирка почувствовала у корня языка холодный плоский металлический предмет.
-- Ее нужно положить в отдельную комнату, понаблюдать, - обратилась медсестра к Евгении Александровне, - собьем температуру жаропонижающим, и как можно больше пить. Хорошо бы вызвать врача.
-- Их сегодня домой забирают.

Ирку положили в кабинет медсестры. Евгения Александровна принесла девочке тарелку бульона с гренками, много хлеба и стакан горячего компота.

-- Видишь, что бывает, когда вот так убегаете из школы, - Евгения Александровна села к Ирке на кровать, укрыла девочку для тепла пледом, - только бы Ветта тоже не заболела.
-- Я не хочу есть, я только компот…- вяло произнесла Ирка.
-- Я знаю, что не хочешь. У тебя нет аппетита, потому что высокая температура, но есть надо, иначе у твоего организма не будет сил бороться с болезнью, - объяснила Евгения Александровна. – После еды примешь таблетку, - парацетамол лежал на подносе рядом с тарелкой бульона, - а я пока пойду будить других девочек.

Автобус подошел к двум часам, как и было назначено. И теперь дети из школы-интерната возвращались «домой» на зимние каникулы. «Большая книга сказок» осталась недочитанной: Ветта, как верная и лучшая подруга, собирала Иркины вещи.
 
Они сидели рядом, на рваных неудобных сиденьях, а за окном мелькали один за другим одиноко стоящие деревья. Изредка всплывающие на пасмурном белом фоне островки рощиц сливались у Ирки перед глазами в серую кляксу акварельной краски, которая расплывалась все больше и больше, казалось, тянулась по зимне-снежному листу за автобусом. Шум двигателя глухо отдавался где-то в затылке и давил на бедный, разрывающийся от боли мозг. Ирка запрокидывала голову назад и закатывала опухшие покрасневшие глаза, потому что когда за окнами то там, то сям начинали выскакивать торчащие в разные стороны кусты, к горлу подкатывала невыносимая тошнота.

Один раз водителю пришлось остановить автобус. Ирку вывели на обочину дороги, и ее вырвало.

После приезда в детдом ртуть на градуснике у Ирки под мышкой доползла до отметки тридцать восемь и семь.

Новая молодая медсестра даже внешне, помимо своего стервозного характера, великолепно подходила на роль прозвища, придуманного ей детьми. Крыса. Очень тонкие, не слишком приятные черты лица, маленькие темные хитрые глазки, узкий острый нос. Дети ее не любили и побаивались. Ирка даже отшатнулась, когда Крыса протянула руки, чтобы приподнять голову девочки так, чтобы можно было получше рассмотреть горло.

-- Шире, - приказала она. Потом пару раз ткнула Ирку фонендоскопом в грудную клетку и пожала плечами:
-- Обычный грипп, ничего особенного. Капли в нос, жаропонижающее, как можно больше спать и пить.

Ирку положили в больничный изолятор. Туда же пришлось поместить и Ветту, потому что та закатила жуткую истерику, когда Тамара Артемовна ответила «нет» на вопрос «Пожалуйста, можно мне жить с Иркой?».

-- Ты заразишься и тоже заболеешь, - тщетно пыталась внушить воспитательница.
-- Не заражусь. Если бы я заболела, я заболела бы раньше: я все утро с ней.
-- Я сказала – нет. Нельзя!
-- Тамара Артемовна! Пустите меня!
-- Не пущу! Что за упрямая непослушная девчонка!

Ветта замолчала, надулась, но, когда Тамара Артемовна зачем-то отвернулась, девочка напролом ринулась к двери в изолятор, и была схвачена у самого входа. Ветта вырывалась, брыкалась и кричала, что все равно попадет в ту комнату, а Тамара Артемовна тащила ее вверх по лестнице на второй этаж в детскую.

-- Сиди тут, - приказала Тамара Артемовна. – Можешь иногда навещать Ирку, но жить с ней в одной комнате ты не будешь.

Девочка умоляюще сложила руки.

-- Ну, пожалуйста, тетя Мара, - Ветта почти плакала, - что я тут буду без нее делать?
-- А тебе делать нечего? Сейчас что-нибудь придумаем!.. А то, ишь какие хулиганки – что вытворяют, когда вместе! Мне Евгения Александровна рассказала про ваши выкрутасы!
-- Тетя Мара…
-- Все, хватит! – казалось, ничто не могло сломить железную волю Тамары Артемовны...
-- Пожалуйста, тетя Мара, мы ведь с Иркой… как родные, как … сестры… я тоже хочу заболеть! А если она умрет?.. Я буду за ней ухаживать!

Тамара Артемовна ничего не сказала. Ее суровое лицо стало вдруг каким-то растерянным, как будто она вспомнила что-то очень важное; какое-то время она колебалась, но потом сделала шаг в сторону, освободив дверной проем, который Ветта вот уже несколько минут безуспешно атаковала. Получив таким образом свое долгожданное «да», девочка пулей вылетела из детской и понеслась вниз по лестнице к изолятору.

-- Ты чего тут делаешь? – уставилась на нее Ирка.
-- Добровольный карантин! – радостно воскликнула Ветта. – Я буду жить с тобой, пока ты не выздоровеешь.