Работа неизвестного автора. Глава 15

Глава 15

Все сказки уже давно были перечитаны, и на летних каникулах в детском доме Ветта с упоением увлекалась детективами, фантастикой, приключениями и любовными романами. Все, что традиционно-предсказуемо заканчивалось хэппи-эндом, все, что происходило на других планетах, в других мирах и в чужих странах – все это теперь ее безумно, бездумно интересовало. Дикие тропические леса, сжигаемые солнцем прерии и саванны, глубокие бурлящие реки, океаны, несуществующие животные и птицы; сокровища майя и ацтеков, зарытые сундуки с жемчугом и необитаемые острова. Это сегодня. Назавтра она пускалась в авантюрные и опасные предприятия, тонула в сиропе волнующей любовной романтики, влюблялась в рыцарей и бизнесменов, в героев и «плохих» парней. Во всех, кто дарил цветы и носил на руках. Деликатесы и цветы, названия которых Ветта с трудом могла запомнить, красивая дизайнерская одежда, роскошно обставленные номера в отелях, квартиры на последних этажах высотных зданий, где из окна во всю стену открывалась панорама всего города, загородные дома с белыми заборчиками, утренняя газета и кофе в постель – и девушка чувствовала себя настоящей обворожительной леди.

Но все книги, которые она читала, не давали ответов на вопросы, как ей жить дальше. И – увы! - они стали простым бегством от действительности, в которой она так неожиданно очутилась. От угнетающей реальности, в которой у нее не было будущего, не было настоящего, не было прошлого. А так хотелось чего-то прекрасного в жизни!.. Чуда, волшебства, сказки, как раньше.

Однажды, уединившись у окна за стеллажом в пустовавшей детдомовской библиотеке, чтобы дочитать «Всадника без головы», из приватного разговора нянечек, которые не заметили ее присутствия, девушка узнала, что мать оставила ее на подоконнике в туалете роддома, и она, совсем кроха, чуть было не замерзла насмерть. Ее нашла санитарка и вызвала медсестру. Потом малышку долго обследовали, лечили, и только после того, как девочка выжила, медсестра предложила назвать ее Виолой – за красивый, необыкновенный, редко встречающийся фиалковый цвет глаз. Отчество же и фамилию ребенку дали в честь главврача роддома. Виктора Андреевича Дашкова, который боролся за жизнь наполовину околевшей девочки и который же устраивал ее в детский дом.

Ветте ужасно понравилась эта форма ее имени – Виола, и она решила, что больше никогда не станет представляться Веттой или Виолеттой. И когда придет время получать паспорт, она обязательно напишет, что ее зовут Дашкова Виола Викторовна.   

Пожалуй, это была единственна приятная вещь. Мать ее бросила – факт, перед которым оказывались все дети в детском доме. Но почему-то именно сейчас Виола обнаружила его с особой, отчаянной горечью. Что было в ней не так? Чем была плоха она, маленькая, когда еще даже не умела говорить? Виола решила, что, видимо, была некрасивым и надоедливым ребенком. Другого варианта она не смогла придумать. Такой внутренней боли и пустоты Виола до этого раньше никогда не ощущала. От каждого мелкого, пустякового замечания, сделанного ей учителями или воспитателями, к горлу подступал мешающий дышать комок обиды, и глаза застилала влажная предательская пелена. А каждую похвалу в адрес другого Виола теперь воспринимала как проявление нелюбви и невнимания к ней самой.

Но самые горькие переживания, пугавшие до потемнения в глазах, вызвала циничная фраза одной из нянечек, оброненная ею во время того подслушанного разговора. Женщины восхищенно обсуждали изумительный цвет глаз Виолы, но потом одна из них грубо сказала:

-- Да, конечно, сможет завышать цену за ночь! Среда заест, пойдут наркотики. А где наркотики, там проституция. Так и сгорит девочка. И погубит свою душу… Как Виолетта из оперы «Травиата»… Угораздило пойти с Михайловной в прошлом году по бесплатным билетам! Они два часа пели под фонограмму на итальянском! Чуть не заснула, только время потеряла, лучше бы сериал посмотрела…

Девушка упала на свою койку, как подкошенная, после того разговора. Решение представляться Виолой, а не Виолеттой, было принято позже, оно было скорее извлечением выгоды из того, что она услышала о своей матери и о неумолимом будущем. А ведь что такое проституция девушка отлично знала из любовных романов. Ей больше не хотелось жить. Совсем другое письмо она теперь написала бы своей маме, как когда-то их учила писать письма против абортов Тамара Артемовна. 
 
Виола теперь ничего не читала и подолгу сидела на скамейке во дворе школы-интерната, даже если был холодный пасмурный день. Приближалась осень. Девушка просто сидела и ни о чем не думала. На душе у нее было темно и тяжело. Она размышляла о своей маленькой жизни и не находила выхода из тех несчастий, которые она уже пережила и которые ждали ее впереди.

-- Эй, Барби! – однажды окликнул ее смазливый, рослый пацан со злым и хитрым огоньком в глазах. Виола равнодушно подняла голову, оторвав взгляд от асфальта и своих дырявых ботинок.
-- Ты мне нравишься, Барби! – пацан сложил губы трубочкой и с упоением, причмокивая, втянул воздух. – Ответь мне взаимностью!

Девушка равнодушно опустила голову. Пацан самодовольно хохотнул, присвистнул, сплюнул и пошел своей дорогой. Но несколько дней подряд потом она видела его околачивающегося неподалеку и косо поглядывающего на нее тогда, когда он думал, что она не видит. Виоле это было подозрительно-неприятно и заставляло беспокоиться. Впрочем, она так и не успела ничего никому рассказать о своих опасениях, потому что в последний летний день, перед отъездом обратно в школу-интернат, тот пацан поймал ее, подставил нож к горлу, увел в прачечную на цокольном этаже, избил и изнасиловал.

Пришла в себя Виола только на следующее утро и, с трудом преодолевая пронизывающую насквозь боль, прикрываясь ошметками разорванной одежды, кое-как добралась до медпункта, где ее осмотрели, подтвердили факт изнасилования, и дали принять специальную таблетку, сделав, так называемый, «бархатный аборт», чего в состоянии шока Виола даже не осознала.