Вязальщица

Вы верите в совпадения, знаки, намеки судьбы? А еще в какую-нибудь чертовщину? Лично я — нет.  Не то чтобы я был рьяным материалистом и поклонником официальной науки. Ученые — такие же люди и вполне могут ошибаться. Но их знания добыты тяжким трудом, а это заслуживает уважения, не так ли? Что до меня, то я, скорее, агностик и вполне допускаю существование некоего вселенского разума или Бога, если угодно. Ведь должен кто-то управлять всем этим хаосом? А всякие чернокнижницы, колдуньи, гадалки и прочие бабки... да тьфу на них. Оккультный сброд презираю от всей души. И не говорите, что я не прав и чего-то не понимаю.
Другое дело — моя жена. По два раза на дню начищает нимб, то есть, извините, продувает чакры. Медитирует на какую-то круглую штуку. Делает упражнения для открытия третьего глаза. Двух ей, что ли, не хватает? Но все потому, что беда у нас. Не дает нам Бог детей. Я-то уже смирился, хотя и мечтал когда-то вырастить сына или дочку. А Вика моя вся извелась. Сначала бегала по врачам, пила какие-то чудо-таблетки. Потом увлеклась эзотерикой.
Но чуда не случилось. Подруги ее уже второго-третьего рожают, а она, как бесплодная смоковница, чахнет и вянет, все глубже погружаясь в уныние. Однажды принесла мне рекламку какой-то Светланы Светлой, потомственной ясновидящей.
- Ну, пожалуйста, Дим, давай сходим! Это наш последний шанс!
О последних шансах она говорит каждый раз.
- Опять деньги псу под хвост, - проворчал я.
- Ну, Дииим! - заскулила Вика. - Ленка, подружка моя, вот уже на пятом месяце! У Анжелки такие чудесные близняшки растут! А я... как дерево сухое. Не могу я так больше! На чужих детей смотреть не могу, плакать хочется. А вдруг поможет нам эта ведунья? Вот, почитай: сглаз, порча, венец безбрачия, бездетность, одиночество... Бездетность, Дим!
И что мне до Ленки с Анжелкой, вздохнул я про себя. Своих проблем по горло. Пошли мы к этой Светлане Светлой. Немолодая усталая женщина с синими прядями в волосах долго водила руками сначала над моей макушкой, затем — над Викиной, смотрела в хрустальный шар и топила капли горячего воска в чашке с водой. И, задумчиво глядя на пламя свечи, изрекла:
- Вот что, милые. Я для вас ничего не сделаю. Нет у вашего ребенка судьбы, не может он родиться... Но, - добавила, чтобы совсем уж даром деньги не брать, - живет в деревне такой-то бабка Вязальщица, она вяжет судьбы. Обратитесь к ней.
- Хм... и сколько это стоит? - поинтересовался я.
А у Вики глаза загорелись. Ну, ясно, последний шанс.
- Вязальщица не берет денег, - улыбнулась Светлана. - Деревенские платят ей продуктами: молоком, яйцами, домашними соленьями... Принесите ей что-нибудь такое, она рада будет.
Не стану подробно описывать, как мы добирались в ту самую Тьмутаракань. Это было отдельное приключение. Сперва почти сутки ехали на поезде. Потом глубокой ночью ловили попутку. Нам повезло — после двух часов маеты на пустом шоссе нас подбросил до места странный парень на допотопной ниве. В потемках искали нужный дом. Не нашли. Оказалось, что это другая деревня с тем же названием... Не важно. Вконец измотанные, с глазами красными от бессонницы мы очутились в итоге перед избушкой бабки Вязальщицы. В рюкзаке у меня лежала бутылка пастеризованного молока, десяток яиц в фабричной упаковке и расписная шаль с крупными красными цветами. Занимался новый день, какой-то особенно прозрачный и светлый. Бревенчатые домики и поля вдалеке, разнотравный солнечный простор... все дышало покоем и ленью, безмятежностью с медовым привкусом надежды. Чуть в стороне от избы поскрипывал дверью дощатый сарайчик, а может быть, деревенский туалет. У крыльца стояло корыто с темной водой, в которой плавали бурые листья и отражалось небо, глубокое и тусклое, с легкими перышками облаков. Словно пруд — камышами, корыто заросло по краям высокой травой, отчего представлялось чем-то нерукотворным, крохотным заповедным озерцом из иного, миниатюрного мира. А на крыльце, щурясь от яркого солнца, сидела старуха и вязала длинный желтый носок.
Мы почтительно приблизились. Когда под моей ногой хрустнула веточка, бабка подняла голову и несколько минут сверлила нас колким взором, а мы в свою очередь разглядывали ее. Тонкая и сухонькая, с непокрытой головой, она казалась одновременно древней и юной. Ее короткие седые волосы топорщились и сияли. Блестящие спицы мелькали в проворных руках. Наверное, именно в тот момент у моей жены открылся третий глаз, потому что в желтом носке она увидела и солнечные лучи, и кровеносные сосуды, и даже маленького человечка, похожего на куколку в паутине. Все это она мне потом рассказала.
- Вы ко мне, голубчики? - обратилась к нам Вязальщица неожиданно звонким голосом, и мы с женой вздрогнули от удивления. - Зачем пожаловали, молодые люди?
- К вам, бабушка, - торопливо заговорила Вика. - Нам помощь нужна...
Сбивчиво, краснея и путаясь в словах, она принялась рассказывать о нашей беде, и о Светлане Светлой, и ее совете.
- Вы ведь можете помочь, бабушка? Правда, можете? А мы вам подарки привезли...
Выхватив у меня рюкзачок, она, как фокусник из шляпы, извлекла из него цветастую шаль. Густая ткань засверкала в воздухе, заиграла красками, словно огромная нездешняя бабочка опустилась с вышины на бедный деревенский дворик.
Вязальщица сложила на коленях спицы. Взгляд ее точно окаменел.
- Тебе — не помогу.
- Но почему? - спросила Вика, бледнея.
- Завистливая ты, девочка, - отрезала бабка. - Людям зла желаешь из-за того, что у них есть. Чтобы дитя родить — светиться надо, а у тебя в душе темнота.
- Неправда! - закричала моя жена, подступая к Вязальщице и сжимая кулаки.
Очень уж задели ее бабкины слова за живое.
- Оставь ее, пойдем, - я потянул Вику за рукав. - Не связывайся, видишь, она чокнутая. Зря только перлись в такую даль.
Но моей половинке точно крышу сорвало. Сердито она сбросила мою руку и, подскочив к бабульке, вцепилась ей в плечо и встряхнула, как тряпичную куклу.
- Ты свяжешь судьбу моему ребенку! Свяжешь, старая колдунья! А ну, вяжи!
Беззвучно, узкими рыбками, соскользнули с колен блестящие спицы. Желтый клубок укатился в траву, туда же приземлился недовязанный носок. Моя жена со злостью наступила на него, затем подняла брезгливо, двумя пальцами, и, не глядя, швырнула в корыто с водой.
Бабка застонала.
- Что же ты, девонька, наделала?
И, схватившись за сердце, обмякла, как мешок с картошкой, стала оседать и заваливаться на бок. Чертыхнувшись, я побежал к соседям звать на помощь, на бегу выхватывая телефон и набирая скорую.
Всю дорогу до вокзала Вика угрюмо молчала. Только один раз спросила:
- Как ты думаешь, она не умрет?
Я пожал плечами.
В поезде моя жена разрыдалась.
- Она права, Дим. Не будет у нас малыша. Никогда. Думаешь, я не пытаюсь светиться? Но не получается! Правда, не получается. Что я делаю не так? И еще бабка эта... Ну не может быть, что я ее убила! Ведь не может, скажи?
Я, как мог, утешал ее, хотя у самого было муторно на душе, а в горле словно застрял холодный комок. Как будто жабу проглотил. Бррр...
Такая у нас с женой получилась история. А Ленка, подружка Викина, ребенка потеряла, причем в тот же день, когда мы к бабке Вязальщице ездили. Позвонила потом из больницы. Плакала...
Вы верите в совпадения? Вот и я — нет.