Глава 2 Воспоминания

За те пять лет Зимы я ни разу не замарал свои руки в крови, даже когда это надо было сделать во имя милосердия и мести… Первый раз это было у выживальщиков-тружеников, как я их называл. Шёл третий год после атомных грибочков. У них я находился уже четвёртый месяц и как раз это был период пика регрессии лучевой болезни. Они умирали в ужасных мучениях десятками за день, я помогал им всеми своими возможными силами. Этому перемотать нарывы вскипячёнными и высушенными бинтами, под другим вычистить кровавый понос и накрыть одеялом, да много что делал, но всё это было бессмысленно… поселение умирало. Стоны и крики теперь очень часто снятся мне во снах, и их лица, полные мук и страха перед неизбежным. Меня подозвал парнишка моего возраста и попросил воткнуть кинжал в сердце.

– Придурок? – ужаснулся я, отстраняясь от него, в лихорадке лежащего на соломенном тюфяке. Тогда он откинул на себе фуфайку, показывая нарост под кожей размером с два мужских кулака на безволосой груди. Эта шишка пульсировала, как будто в ней было что-то живое.

– Лео, братишка, м-м-м, оно меня сжирает изнутри, пожалуйста, – умолял он, – ты представить себе не можешь, как это больно… м-м-м, я не хочу, чтобы это из меня вышло… будь человеком…

– Нет… нет… – я замотал головой пятясь назад и споткнувшись об кого-то, упал на спину. Ещё через час я тащил труп этого парня наружу из бомбоубежища, всё же он вырезал из себя эту гадость. Из рваной раны на груди висела непонятная тварь с недооформленной головой, даже просматривалось тщедушное туловище. Мне было плохо от такой картины, я не мог смотреть в остекленевшие глаза, пока зарывал его в бурый снег.

Осталось их пятнадцать человек из ста, и утром они тронулись в путь, оставив убежище. Негласный лидер группы, сказал, что из города надо выходить, иначе смерть… Они и вышли, всех их я потом нашёл окоченевших в пяти километрах…

Потом меня захватили другие, те были покрепче от белковой, менее заряженной пищи… Их было человек двадцать с ружьями и автоматами, одежда которых была пропитана кровью и грязью. Нас они держали в «загоне» - бывший подземный переход с обгороженной колючей проволокой. Нам скидывали дрова, чтобы мы сами поддерживали огонь и тепло в переходе. Нас там было человек пятьдесят разного физического и психологического состояния. Иногда эти нелюди отбирали кого-нибудь из нас и всадив пулю в лоб, вытаскивали из «загона» на разделку. Всё потому, что один из этих ублюдков где-то услышал, что живой организм пока живой, не набрал вредных гамма-лучей и вполне может быть употреблён на завтрак, обед и ужин. Нам они тоже кидали кости наших друзей…

Может в нас и правда было меньше радиоактивности, но воду из наших тел им было не добыть. Не знаю, поняли они этот факт, или нет, но в конце концов, в загоне я остался один. И фамилия моя тут была не при чём, просто эти каннибалы выбирали из стада самый слабый элемент, в более плохом состоянии, дабы растянуть «еду» как можно дольше. Они просчитались, карты были розданы, а у меня в руках оказался флеш-рояль. Я подошёл к забору и посмотрел между проволокой, на этих «упырей». В живых осталось только трое, но и они были при смерти на своих лежанках, воняло испражнениями и гноем, сомнений не осталось никаких – «белковая» живая пища – не панацея, а лишь прямая дорожка в Ад. Без страха, что меня застрелят, я пролез наружу, исцарапав руки и подошёл к лежащим сволочам. Один из них сфокусировал взгляд на мне.

– Как… как ты это, сука, делаешь? – он прошипел через гнилые зубы и попытался взяться за оружие, но удалось ему от слабости только завалиться на бок и харкнуть кровью.

Я спокойно и не торопясь взял его ружьё. До этого момента перед моими глазами не раз стояла картина, как я всаживал бы в кого-нибудь из этих животных, пули одну за другой… А на деле, когда смотрел на них через мушку, я увидел в этих чудовищах, испуганных и жалких слизняков, в которых ничего не осталось человеческого.

– Ну же… не тяни… – прохрипел он и зажмурил глаза, – стреляй!

– Да пошёл ты!.. – я лишь сплюнул и отвернулся к заваленному всяким хламом, выходу. Тут больше не было сил находиться, и я вышел в Звенящую Тишину умирающего города.