Перед рассветом - холодно. Глава 5 роман пишется с

Глава 5

Мы вышли в море в середине ноября 1723 года. Холодный ветер гнал нашего «Апостола Петра» вон из России, будто зная наперед, что нас ждет. Я получил указания лично от государя и о нашей миссии в Южной Атлантике знал только экипаж моего фрегата. «Эх, ребятушки! Суши весла! Бог не выдаст, свинья не съест! Опоганимся, чай, да ведь не для себя!»

 В Петербурге готовилась экспедиция. Потаенная. Петр Алексеевич нуждался в деньгах и хватался за любую возможность добыть их. Говорят, что бывший датский морской офицер Вильстер  уверял нашего государя в верности и красочно описал неслыханные возможности сотрудничества с Мадагаскаром. Петр Алексеевич велел готовить корабли. Фрегаты «Амстердам-Галей» и «Декронделивде» голландской постройки, каждый с командой из 200 человек должны были выйти в море вслед за нами.

Скажу, по совести, настроение мое было прескверным! Стоял я на квартердеке, кутаясь в плащ, курил трубку. Вспоминал мать, обвившую меня руками, в ее глазах застыло страдание: «Денисушка, сыночек! Да что ж это?!» Отец пытался оторвать от меня матушку: «Натальюшка, Денису ехать пора! Что поделать, служба государева!». Братья, специально прибывшие повидаться со мной, подходя, заключали меня в объятья и целовали трижды в уста. А в груди засела тоска. Садился я в возок и вдруг мысль полоснула, а ну, как не увижу больше ни дома нашего, ни родителей, ни братьев. Шли мы в неизвестность, к далеким африканским берегам и только на Бога была надежда, что убережет и не оставит в беде.

***

– Денис Андреич, прости, но тебе надо на квартердек подняться! – над ухом проскрипел голос старпома. После ночной вахты, я прилег отдохнуть и уже стал погружаться в приятную дремоту.

Я присел, протирая глаза. От недосыпа даже подташнивало. Не говоря ни слова, я выбрался из гамака и налив в таз воды из кувшина, несколько раз немилосердно плеснул себе в лицо и даже не стал вытирать его. Духота стояла страшная! Пристегнул шпагу и надел только рубаху. Спина мокрая от пота, какой тут кафтан! Мы теперь шли без флага, выдающего принадлежность нашего фрегата к военному флоту России. Форма была не нужна, даже отменным считалось разнообразие фасонов. Моя команда: матросы и офицеры выглядели, как сборище лихих людишек. Был приказ еще у Ревеля честь капитану и офицерам не отдавать.
 
На квартердеке лейтенант Базин, передавая мне подзорную трубу, отрапортовал:
– 12-пушечный бриг, капитан! Терпят бедствие! – Базин вытянулся по уставу в струну. Я смерил его взглядом, и лейтенант ослабил осанку.
Накануне, здесь, в этой широте прошел шторм и шторм нешуточный. К счастью, он ушел в противоположную сторону нашему курсу, зацепив «Апостола Петра» лишь крутыми волнами и подобревшим, теряющим свою силу, норд-остом .
Но кораблю, который я рассматривал в подзорную трубу, похоже не повезло порядочно. Его корма почти полностью была погружена в воду, а часть остова и нос торчали из воды как поплавок. Зрелище жалкое и пугающее одновременно! Уцелевший бушприт  его будто в мольбе вознесся к небесам. Очередная волна в любой момент могла накрыть останки корабля и утащить его на дно, а остались ли там люди, мы не ведали. Надо было подойти ближе.

На воду спустили два ялика. Когда шлюпки подошли к тому, что раньше звалось кораблем, лейтенанты Горчаков и Базин, а с ними четыре матроса, с трудом взобрались на борт.
Мы с Волковым остались на «Апостоле Петре». Туча уходила все дальше на запад, а на раскаленном квартердеке  становилось жарковато, влажный воздух усугублял положение. Со лба ручьем бежал пот и очень хотелось холодного квасу.
– Что мыслишь, Денис Андреевич, суши весла? – глядя в подзорную трубу, спросил старпом.

Я потянул из трубки, но отсутствие тяги напомнило мне, что забить трубку табаком и раскурить ее я не удосужился. Волков хмыкнул, взял из моих рук по-свойски пипицу, достал неспешно кисет, набил табаку и чиркнул кремнием. Старпом все делал размеренно, со знанием дела и вскоре, молча, протянул мне мою дымящуюся трубку. Я с удовольствием затянулся:
– Да, что тут мыслить! Если и остались там люди, то им повезло, что мы мимо проходили.

На носу уже сигналил Горчаков. Значит живые люди были.
Очередная волна качнула неделикатно тонущий корабль, он застонал, заскрипел, будто предупреждая находящихся на нем матросов, о грозящей им опасности. Волков замахал руками:

– А ну, соколики, марш домой!

На шкафут, ближе к гроту, чтобы на несчастных падала тень от парусов, положили пятерых моряков. Христофор Спиридонович присел перед ними и осмотрел каждого по очереди. Он вздохнул, снял очки, протер их и снова нацепил их на нос, посмотрев на меня поверх стекол:
– Обезвоживание! Похоже, помотало их в таком состоянии, гм, дня три, – он поднялся и обратился к двум крепким матросам, – в лазарет!
Вдруг один из спасенных нами моряков застонал. Он приоткрыл глаза и воззрился на меня. К его пересохшим устам один из моих матросов поднес фляжку с водой. Сначала он вяло прикоснулся к горлышку, но потом жадно и зло схватил вожделенную баклагу и присосался к ней. Христофор Спиридонович поспешил отнять ее у несчастного:

– Э, так нельзя, гм, только понемногу!

Спасенный в удивлении опять посмотрел на меня. Чем уж я так привлек его взгляд?
– Les Russes?  – пробормотал он.
– Оui, nous sommes russes.  – кивнул я.
Волков мотнул головой:
– Ишь, француз, суши весла!

Несчастный попытался встать, но его сил хватило только на то, чтобы приподняться на локте. Крепкий, мускулистый брюнет лет тридцати пяти, черты его лица не отличались правильностью: крупный, когда-то вероятно поломанный нос, большой рот с лепешками губ. Но глаза его, темного синего цвета, поражали своей глубиной и выразительностью.

– Извините, месье, – с тяжелым дыханием вновь заговорил он на своем языке, – Вы капитан этого корабля?
Я ответил ему коротким поклоном.
 – Я тоже капитан брига «Rapide». – Он перевел дыхание. – Меня зовут Франсуа Буссенар.

– Приветствую вас на борту «Апостола Петра», – ответил я, – капитан Буссенар, вас отнесут в лазарет. Доктор Матео вам окажет необходимую помощь, а после поговорим.
Француз только кивнул, говорить ему было трудно. Он облокотился на оба локтя и посмотрел вверх:
– Dieu merci!

Продолжение следует

  Даниэль Якоб Вильстер (дат. Daniel Jacob Wilster; 1669 — 21 июля 1732) — датский морской офицер, после увольнения с датской службы — шведский (до 1721) и позднее русский вице-адмирал.
  Понятие «норд-ост» является морским термином и переводится с английского, как «северо-восток». Основным в норд-осте является направление именно северного ветра. По-другому этот ветер называется бора.

  Бушприт - Брус, выступающий вперёд с носа корабля.
  Ялик - двухвесельная или четырёхвесельная небольшая шлюпка.
  Квартердек - приподнятая часть верхней палубы в кормовой части судна

  Les Russes? (фр.) – Русские? 
  Оui, nous sommes russes.(фр) – Да, мы русские.
  Dieu merci! – Благодарю, Господи!