Судьбоносный сталактит

Госбезлея Пидорчука задушила жаба. И, как позже выяснилось, насмерть.
Учтя национальный характер, Игрек ждал чего-то подобного.

Коленька Пидорчук вырос в советском Киеве, в октябре и мае махал с родителями флажком на демонстрациях… Однако школьником стал ровнёхонько в 1991 году, когда три беловежских дачника добили СССР.
Сперва учили по-прежнему. Но к пятому классу Коленька незаметно превратился в Мыколу. Класручка Ганна Иванивна Ридномовченко теперь звала его только так, приятели тоже привыкали, сами врастая именами в незалэжность: Санёк стал Олесем, Пашка – Павлусем, соседка по парте Танька – Тетяной, и пацаны поначалу ржали над ней, хоть титьками она еще не обзавелась… Лишь Гиви (как он уверял, из древнего рода князей Троллейбусидзе) не повезло. Пытались его в Грицько перештопать, но что-то не срасталось.
В седьмом классе Мыкола вступил в молодежную структуру партии УНА-УНСО, формально запрещенной, но почему-то без проблем охмурявшей школьников. Ее духовно-нравственное учение сводилось к фразе: «москали – козлы».
На занятиях хлопцев обучали боевому гопаку, метанию камней и бутылок, оттачивали навык быстрого поджигания сложенных в кучу автомобильных покрышек. Дым валил ядрёный, шпане на радость; но им так и не объяснили, как это поможет в боротьбе с клятым кацапом. Никто и не спрашивал. Старший велел – значит, надо! Думать вредно.
Вислоусый козак в вышитой рубашке и с чубом посреди неумело выбритой головы (два-три пореза багровели, один даже пришлось залепить пластырем) внушал им:
- Москали – нэ тилькы нэ браты нам, они вообще… то есть але воны нэ е люды. Це гады повзучи з кроваво… крывавого сталинського мордора!
Козак вызубрил еще несколько фраз – но временами забывал выделывать мягкий южный акцент и сбивался на русские слова. Дети ошибок не слышали: они ведь сами только начали осваивать эту диковинную мову.
Смысл фраз однако въедался: мы – не русские! Мы – другие! От древних укров все народы произошли, кроме москалей и поляков. Эти – от обезьян…
Подростки верили. И не приходило им в голову, что у русского языка много говоров со своими особенностями произношения и местными словами: волжский, московский, северный, малорусский, псковский, белорусский… И что «украинские» фамилии на «ко» – лишь один из вариантов русских фамилий. Сухов, Сухинин, Сухенко, Сухих, Сухович, Суховский, Сухово-Кобылин…
- Разделяй и властвуй! Разорвать русский мир на части и врозь придушить!
Эту цель наших врагов свидомые осознать были неспособны. Государство «Украина» впервые в истории появилось лишь десять лет назад, вот и сознание у него было тинэйджерское: любой ценой отмахнуться от родни, эго своё выпятить – а дальше хоть сало не жуй.
Мыкола азы постиг, глянулся партначальству, и оно (хоть и считалось нелегальным) пропихнуло его в академию Службы Безпеки Украйины, бывшего КГБ. Удивительно, но даже курсантам этого заведения продолжали врать о «кровавой советской гэбне»! Их-то учили на таких же…
Его одноклассник Гиви Троллейбусидзе, хоть в Грицьки и не попал, но Всесильное Учение тоже освоил. Да и папа его держал сеть автозаправок… Потому Гиви легко приняли учиться на дипломата, и почти тотчас он сделался депутатом Рады. На заседаниях молчал, зато охотно участвовал в массовых драках: горский темперамент побуждал его вести законотворчество именно так. Впрочем, решения спускали из Вашингтона, так что избранникам народа оставалось лишь правильно голоснуть.
Мыкола и Гиви дружбу блюли: в будущем они могли оказаться взаимно полезны.
Юная страна расцветала – и даже чуть не вступила в Евросоюз! Детали какие-то осталось оформить, но брюссельские чиновники никак не могли с ними справиться. Год за годом. Без умысла, конечно – просто постоянно всплывали мелкие юридические заковыки. Невезуха.
Страна доедала советское наследство: в Союзе-то была богатейшей республикой. Заводы помаленьку разваливались, что-то новое строить руки не доходили, и уж совсем приблизился край вольготной жизни… Но нашлось новое подспорье! Сквозь всю страну тянулась Великая Москальская Труба, кацапы гнали по ней в Европу газ для обогрева. Любой товар в дороге сокращается: усушка, утряска…
И с Запада кредиты текли полноводно. Кушайте, хлопцы дорогие! Главное: русских в себе убивайте. А мы вас потом бросим с Россией воевать, если не сможем подмять ее другим способом. Вас, конечно, перебьют (нам это пофиг), зато Москве нагадите.
А затем Россию оккупировали…
Как дубина против нее Украина перестала быть нужна хозяевам – и исчезла. Западную половину взяла Польша, восток стал американским протекторатом «Юкрейн», где корпорации начали добывать сланцевый газ, пустив местное население на самые вредные работы. Жители пытались бежать в Европу, чтоб хотя бы клозеты чистить, а не возиться с ядовитыми отходами (это стало пределом мечтаний), но на новой польской границе их расстреливали без сомнений.
Западенцам повезло не больше. Поляки мигом загнали их в концлагеря, помня Волынскую резню; заключенные ежедневно умирали там сотнями. Комиссия ООН, разумеется, назвала причиной смерти вовсе не голод и побои, а странную эпидемию. В Варшаве даже институт создали для борьбы с этой болезнью – но по неизвестной причине ученым никак не удавалось выявить возбудителей, а щирые украинцы продолжали массово вымирать в лагерях. Такое вот нежданное несчастье…
Однако сотрудники органов всегда знают немного больше остальных.
Лейтенанта Пидорчука посвятили в грядущее – и еще до оккупации он успел переехать в Питер и даже устроиться по специальности, без потери звания. Госбезопасность охотно взяла свидомого на службу: ловить-то предстояло русских, а он их ненавидел – не понимая, что не отличается от них ровно ничем. Отличный сотрудник!

Из Вашингтона давили. Там тоже чуяли близость катастрофы – но, как водится, не могли разглядеть ее причину в собственной жадности. Начальству мнилось, что в колониях назревает серьезнейший протест, системе угрожает именно он – и надо беспощадно разоблачать патриотов.
Потому идею Игрека (ловлю подполья на живца) утвердили.
Постановили воткнуть в Саныча микрочип, который будет делать «бип-бип» на монитор оператора (дабы отслеживать перемещения), а заодно транслировать разговоры – правда, смягченные слоем плоти, в недра коей помещен. В мясе режут технологический свищ, суют деталь ближе к кости, отверстие зашивают. У живца сказывается лишь легкое неудобство движений – если, конечно, сепсис не стукнет. Но что их, жалеть, что ли – подследственных? Уж этого добра…
Приборчик выдали ответственному за операцию – лейтенанту госбезопасности Пидорчуку. После применения сдавать не требовали: инструмент считался одноразовым.
Как бы поступили мы с вами? Мы ведь русские люди! Мыкола рассудил так же. Зачем вещь переводить на подследственного какого-то, в хозяйстве пригодится! Ну там, жену проверить, если что. Вшивать-то необязательно, можно в кармашек подложить… А сейчас проследить и сам могу – петушком, петушком за дрожками, как написал тёзка, к москалям перебежавший.
Так Саныч избегнул свищевания бедра.
По-питерски мразным весенним деньком он ступил, щурясь, на Захарьевскую и сразу утонул в склизком сугробе. Госбезлей Пидорчук высочился другим ходом и последовал за ним, насвистывая гопак из оперы Вердищенко «Укры Нила».
Саныч брел вихлявой походочкой приученного к гололёду, дико глядя на город из другой жизни, куда уж не чаял вернуться. Душа была выскоблена, словно тыква, из которой почти сделали африканский барабан. Любая мысль царапала изнутри эту тыкву, обдирала до крови; потому он старался не думать вовсе, просто шагать; и уж всяко не догадывался, что на него идет двойная охота.
Игреку горело. Даргомышльский блицкриг отлагательств не терпел, отчего захват живца он назначил на первый же день. Пришлось ребятам приоткрыться: да, он имеет источник в Тайной полиции – но, конечно, к аресту Саныча ни сном ни духом. Вот просто шепнули ему, что сегодня узника выпустят…
- Не провокация? – подозрительно нахмурился Владимир. Игрек зубы оскалил:
- Эти могут… Но мы их, выражаясь древними словами, объе… фи, поручик, как не стыдно! Я имел в виду – объегорим.
Волжский экспресс шел через полтора часа, билетов запасли на всех. Тянуть с отъездом было никак: к вечеру забьют тревогу и на вокзалах будут люто шмонать.
Госбезлей вел Саныча, его самого вели Владимир и Ромка со Светкой; они хлестали якобы пиво, держались гнусно – и потому подозрений не вызывали. Нормальная демократическая молодежь! Остальные ждали на мобильной связи, для чего разработали несколько условных словечек. Все телефоны на прослушке, так что без вывертов никак.
Брести было жутко неудобно: питерская скользлякоть убивает ноги и формирует рабью осанку. Лёд, вода, снежная каша… Подержись-ка величаво, на каждом шагу боясь грохнуться! Это Великий Петя тоже учел, подбирая столице место: верноподданность развивал.
Но Санычу было не до осанки…
Он свернул на громыхающий машинами Литейный, вышел к Неве, постоял у моста растерянно. Потом вдруг оперся на гранитную ограду и оцепенел.
Река уже вскрылась, осколки льда влекли на себе дрянь антропоганого происхождения; огромная полоса встряла поперек, а меньшие льдины бились в нее, как мысли в глупость – наскакивали, толкали, подтачивали, но сдвинуть не могли. Чайка небесная, гордый символ морей, ковырялась на полосе в кучке коричневой субстанции.
Пидорчук встал неподалеку, извлек книжку и принялся якобы читать; выглядел как балерина с лопатой. Даже у Светки пропали сомнения, что он гэбист… Ребята тоже остановились – так, чтобы Саныч не увидел – и продолжили тянуть воду из пивных бутылок.
Пауза зависла.
Арестант смотрел на лёд, что видел – неизвестно; но длилось это уже минут двадцать. Детективы начали коченеть. Ультразвук применить не удавалось: вблизи Пидорчука не было ни единой урны, бросать же прибор просто так – привлекать внимание. А до поезда остался, однако, час – подпольщики занервничали.
И тут приключилось необычайно удачное несчастье.
Кирпич, известно, ни с того ни с сего на голову не падает. Но то кирпич… Было как раз время, когда на домах следует писать:
- Граждане, при сосулькопаде эта сторона улицы наиболее опасна!
Иногда это хуже артобстрела…
Профессиональный агент читал свою книжку грамотно – на другой стороне набережной. То есть возле домов. В итоге объект слежки не замечал, но и лейтенанту сопливый Питер заготовил сюрпризец: не впрок пошел свистнутый микрочип.
От карниза дома отпал ледяной сталактит, разогнался до известного ускорения, раздвинул острием половинки черепа и положил госбезлея на асфальт.
- Бандера придэ, порядок наведэ… – прохрипел тот, закатывая глаза. Экстрасенс увидел бы, как душа высочилась из пробоины вместе с кровью, расплылась чадной лужей и впиталась.
Ребята обомлели. Но Владимир опомнился, набрал номер и сказал:
- Бабушка приехала.
Откуда эта фраза, он не помнил, но настоял применить ее в случае удачи. Она отчего-то душу грела.
Игрек выскочил из-за угла в страшненьких «Жигулях», подхватил ребят и Саныча – и исчез. Узник ничему уже не удивлялся, покорно сел в неизвестную машину – и только там разглядел, кто его похитил.

Спустя сутки поезд прибыл на новое место действия. Перекрыть вокзал власти не успели, а шмонать все ушедшие поезда – это уж чересчур. Не настолько Саныч значителен.
Ребят поселили в общежитие УВД; Игреку пришлось рассекретить профессию отца. И машина восстания закрутилась.
Вот кусочек газеты «Даргомышльская мысль»:
«Как вам известно, в пятницу отмечается тысячелетие популярного туробъекта, памятника древнеевразийского зодчества – храма Обрезания-на-Сортирли. На празднование в город прибудут римские сенаторы Гарно Поели и Приспичелло Посратти, министр японской культуры госпожа Ногама Якосука, английская писательница Мэри-Диана Гринвич, знаменитые актеры Банале Тривиальти и Дырча Застряну, а также сопровождающие лица.
На стадионе американской военной базы состоится футбольный матч между командами армии США и криминальной полиции Даргомышля, на матч приглашена администрация города и все почетные гости. Вечером небо города разноцветными огнями озарит праздничный фейерверк. Спонсор праздника – ярославский трупоперерабатывающий завод “ЯрКость”».
Как видите, дело двинулось. Главное теперь было – сберечь тайну. В план посвятили только спецназовцев, менты-футболисты до поры ничего не знали: Игрек рассудил, что лучше объявить идею восстания после успеха, оно доходчивей получится.
Удалось раздобыть план янкобазы. Ментовская группа захвата выехала за город, построила ее схематический макет и провела учения. Работали вдохновенно: начинала сбываться давняя мечта.
По оперативным данным, на территории базы находились: 19 танков Z-829, 24 бэтээра, штурмовой вертолет и около тысячи единиц стрелкового оружия, в том числе ручные противотанковые ракеты и ракеты «земля-воздух» с лазерным наведением. Личный состав насчитывал 378 человек.

-----------------
Это была глава моего романа "Демонтаж".
Читать целиком и с нормальными отступами абзацев: https://disk.yandex.ru/i/u_2qqeUs-Syy3g