Умение прощать. Ворониха

   Хатка Воронихи (худющая женщина с чёрными, жгучими глазами и чёрным волосом до поясницы, видом ведьма, а если видом ведьма, так рассуждали посельчане, то и душой ведьма, да ещё фамилия какая) стояла на самом краю посёлка. Возле оврага, куда свозили мусор.
- Пусть вонью дышит. Скорее подохнет.
- Да ведь зла она нам не делает, - возражали робко некоторые.
- Ещё сделает. Добрых ведьм не бывает.
   Жила Ворониха одна. На злые языки внимания не обращала, а обсыпали её не только взрослые, но и мальцы, доводя душу до темноты.
   Лето выдалось засушливым. Трава умалялась. Поселковое стадо коров редело. Начался падеж от недоеда.
   Прозвучало слово одного: Ворониха. Ведьма. Виновата. Подхватилось многими.
   Ворониха лущила подсолнечник. Дверь скрипнула и зашёл зам. главы администрации Иван Иванович Смурый. Поздоровавшись, сел на табурет.
- Плохие новости, - начал он. – Посельчане хотят сегодня устроить над тобой самосуд за падёж скота. Они тебя считают ведьмой. Пришёл предупредить.
- Ты не за этим пришёл.
   От взгляда Воронихи Смурый почувствовал страх: бежать. Он даже поднялся с табурета, но она прикрикнула: сиди, коли пришёл.
-Посельчане придут ко мне завтра, - сказала Ворониха. -  Я твои мысли читаю. Ты метишь на главу администрации, а ничего не получается. Вот и решил у меня помощи просить. Выходит, что ты веришь в мою силу. Не буду я тебе ничем помогать, потому что ты заботишься только о себе, а других отпихиваешь. Сена бы закупил или на свои гектары пустил. Почти всю степь к рукам прибрал. Трава там хорошая, а ты не пускаешь.
- Коровы затопчут. Пусть пока отдыхает. Да ты и вправду ведьма, - процедил Смурый. – Мои мысли прочитала. Помоги, а я посельчан от самосуда отговорю.
- Сама справлюсь. Лучше подумай, как людям помочь. Добро сделай.
- Это ты, ведьма, говоришь о добре, - вскинулся Смурый.
    Улыбнулся.  Перекосилась улыбка, на лице появилось множество мелких ямок, отчего оно стало похожим на вышелушенную шляпку подсолнечника
. - Не стану помогать. Уходи.
- Ах ты, зараза, - рассвирепел Смурый, - да я тебя сейчас тут на куски…
   Ворониха даже не шевельнулась. Только перевела взгляд со Смурого на печку, в которой дрова были. Вспыхнул огонь. Засмеялась Ворониха.
   Смурый к двери метнулся, а смех, как живой. Дверь открыл, подхватил и выбросил за порожки, а если б дверь была закрыта? Разнесло б голову Смурого. Он потом по пьяни в бусугарне рассказывал, что не смех был, а какое – то чудище.
   Утром следующего дня, сидя возле окна, Ворониха увидела толпу посельчан, направлявшуюся к её дому.
- Пришло моё время отблагодарить людей за их зло на меня, - сказала она.
   Не дождавшись криков: выходи, выходи, взяла тазик с водой, открыла дверь, стала на порожки, тазик - на табурет
- Знаю, зачем пожаловали. Только вины на мне нет.
   Омыла руки, лицо, промолвила: чистая вода – смой обиды зла.
   Поёжились посельчане: смело шагали, а после слов Воронихи поджались. Такое впервые видели. Поупали духом, но поднялись.
- Уезжай с посёлка.
- Хорошо. Только выполните мою просьбу после того, как я уеду. Не ломайте мою хатку. Ждите, пока она сама развалится.
- А зачем ждать?
- Увидите. Худа не будет.
   Ворониха вернулась в дом. С тех пор её никто не видел.
   Мужики хотели сжечь хату, и развеять «ведьменское» по ветру. Бабы отстояли.
   Осень была дождливая. Сильные ливни. Напористые ветры. Стала хатка валиться, а когда полностью разметалась, сквозь обломки фонтан воды прорвался. Свежей, чистой. Не такой, как в колодцах и колонках.
- Не ведьмой была Ворониха, - молвили посельчане.
   Мужики пробили трубу. «одели» в неё фонтан, обложили белым камнем и гипсовую чашу поставили.