Легенда Калаи-Вамар

отрывок из повести "Мост через реку Бартанг"

август 1996 года
Таджикско — афганская граница
Горный Бадахшан
11.30 утра

— Значит так, парни! Внимание! Здесь начинается ваша война! Мы приземляемся. Ваша задача — быстро покинуть борт с вещами. Вы, четверо (лейтенант ткнул пальцем и в меня), идёте первыми без вещей, держите охранение, у каждого свой сектор по часам. Остальные разгружают борт. Оружие на предохранителе. Проверяем сейчас. И — внимательно, парни, внимательно!
Наш МИ-8 прижался к земле, и мы пошли…

Свой первый десант с «вертушки» в Горном Бадахшане я запомнил на всю жизнь. Ты прыгаешь и касаешься земли. Потоки горячего воздуха сбивают с ног. Сильный шум двигателя. Ты словно в невесомости и первые секунды ничего не понимаешь.
Воздух! Он был тягучий и прозрачный. Всё было по-другому. По-другому здесь означает, что я никогда не видел такой природы. Это была другая планета.
Одно дело, когда лет двадцать подряд смотришь «Клуб кинопутешественников» с Сенкевичем, и совсем другое, когда ты прикасаешься к Памиру своими руками. Это была фантастика!
Я помню, как застыл в оцепенении на несколько секунд. Шок. Горы. Передо мной были настоящие горы. Настоящий Памир! Крыша мира! Сердце Горного Бадахшана!
Вертолёты улетели, выбрасывая свои противоракетные фейерверки. Теперь можно было осмотреться и понять, где мы находимся. Нас высадили в долине, зажатой между двумя огромными горными хребтами. Горы были исполинские, они словно разглядывали нас с поднебесной высоты: «Что там внизу? Опять возня какая-то у этих людей?». Наверное, так медведь смотрит на муравейник под своими лапами.
Я осмотрел долину. Везде где можно было: на утесах, на горах, была жизнь. Домики, сады, тропинки, дороги. Было очень интересно.

Лейтенант Мирзоев построил отряд. Проверили оружие, вещи, друг друга. Нам объявили задачу. Рядом стояли развалины древней крепости. Туда мы и направились. В некоторых местах ещё были остатки довольно высоких стен, остовы нескольких башен. Даже можно было представить, как крепость выглядела сто или пятьсот лет назад..

Мы вошли на территорию крепости, осмотрелись и выбрали место под лагерь. Наметили места, поставили часовых и стали устанавливать палатки. Все парни, конечно, озирались по сторонам, но уже чуть-чуть успокоились. Когда несколько часов назад нас подняли по тревоге в Ляуре и раздали патроны, то все подумали, что прямо из вертолёта мы вступим в бой. Но никто ни в кого не стрелял, и всё выглядело довольно мирно.
На вечернем построении Мирзоев объявил, что здесь, в крепости мы ненадолго. Возможно на день или два, пока командование определится, на каком участке границы мы нужны по обстановке.
После Мирзоева к нам обратился прапорщик, который прилетел с нами из Душанбе. Это был невысокого роста, крепкий мужчина лет сорока с лишним. Отличали его усы и загорелое лицо, будто вылитое в бронзе. Было видно, что на границе он давно, и в мире мало вещей, которых он не видел.
— Ну, здравствуйте, ребятки! — как-то по-душевному начал прапор. Так обычно разговаривают доктора со своими пациентами.
— Зовут меня Пичко Игорь Иванович. Я прапорщик военно-медицинской службы. Прислан к вам из Душанбе, из военного госпиталя. На первые несколько дней, чтобы вы остались здоровыми. Мало кому это удастся сделать, но я постараюсь рассказать, что вам нельзя будет делать в первое время. Если вы послушаетесь моих советов, то я гарантирую вам жизнь и здоровье в этой прекрасной горной стране! Так вот…
Прапорщик вкратце рассказал, что нас всех ждёт в ближайшие дни. Там был полный набор: обезвоживание, обмороки, тепловые и солнечные удары, ожоги, тошнота, понос и различные другие, мелкие и крупные неприятности. Не хватало только оспы и чумы.
— Просьба всем: не геройствовать! Сразу, как только стало плохо или просто не по себе, обращаться ко мне за помощью или советом! И то, и другое бесплатно!
Еще Игорь Иванович дал несколько советов и рассказал, что нам нельзя делать. Оказалось, что нельзя всё: пить сырую воду, есть фрукты первые дни, ходить без головного убора и мочить голову, как бы нам этого ни хотелось. И ещё тысячи нельзя, нельзя, нельзя…
Что-то стало не по себе.
С уверенностью бывалого солдата прапор поведал нам, что понос за два дня положит роту целиком и даже нападать никому не нужно будет. Но и этого было мало! Нас ещё ждали ядовитые змеи, скорпионы, а также вши, размерами, по словам прапора, не меньше кролика. Все эти гады уже знают, что мы прилетели, и уже ползут познакомиться с нами поближе.
Игорь Иванович сказал, что сегодня после ужина, он проведет беседу с личным составом и ещё раз повторит свои советы и предостережения.
— Поверьте, ребятки! Многие правила спасут ваши жизни в этих горах. Я служу здесь с 1982 года, как Брежнева проводили. Кстати, боевой офицер был, царствие ему небесное! Ну, об этом позже расскажу Спасибо всем за внимание!
Дальше продолжал Мирзоев.
— Товарищи бойцы! Напоминаю, что ночуем здесь. Завтра ожидаем приказ о месте несения службы и обустройстве постоянного лагеря. Оружие всегда должно находиться на предохранителе. Готовность постоянная, высокая. Командиры отделений, ко мне! Остальным разойтись, готовимся к ужину.

   Мы получили консервы, воду и устроились где кому удобно. Мне повезло, и я оказался рядом с прапорщиком. Рассказчик он был невероятно интересный. Я открыл тушенку и услышал голос прапора:
— Ой, да, конечно, где только я не был! Вы не смотрите, что я из Душанбе. Я всю афганскую границу ещё при Союзе проехал и прошёл пешком от Куляба до Ишкашима. Все посты, все заставы! Отслужил срочную в Пянджском отряде и остался на «сверхсрочку». Чего только не было! Привыкаешь ко всему, а сейчас даже змеи расползаются, если слышат, что я иду. Потому, что знают, что и покусать могу, если надо. А слышат змеи хорошо и далеко, поэтому и не встречаемся.
Мы дружно рассмеялись. Этот человек умел общаться. Он так и работал с нами, как психолог. Спокойный, уверенный, он объяснял нам, что главное слушать советы, которые он даёт, и выполнять приказы командиров. Он рассказывал разные истории и примеры из своей службы, что в тот момент было очень важно для нас.
— Игорь Иванович, а когда было страшно?
— Ух! Когда было страшно? — Прапорщик на минуту задумался и улыбнулся, — Да всякое бывало. Но вот, что первое пришло на ум, так это операция одна была в госпитале в Душанбе. Я помогал её готовить. Из многих и запомнилась. Десять лет назад, в госпиталь к нам бойца привезли. Прямо с границы после стычки с «духами». А он заряжающим АГС был. Ну, «духи», видимо, попали прямо в коробку с гранатами, она и взорвалась рядом с ним. Посекло его очень сильно. Досталось ему хорошо, но живой остался. Ну, привезли его срочно на операцию. Подлатали, осколки вытащили, подшили — жить будет! Повезло, вроде как. Пусть теперь в госпитале отлеживается родной! В - общем, несколько дней проходит, он уже на костылях скачет по отделению. Но смотрим — бок не сходит, пухнет. Мы его на рентген — и ахнули! У него под лопаткой, там, где рука сгибается, в боку граната. На боевом взводе. Все охренели, конечно. Быстро собрали консилиум. Редкий случай в медицине был, когда врачи советовались с сапёрами. До сих пор удивляюсь, как парень тогда жив  остался. Толкни его случайно, обнимись по-братски, да мало ли. И — всё! Так вот. Его в отдельную палату перевели с крепкими стенами. Велели лежать только на одном боку. Даже медсёстры, которые ему делали перевязки и уколы, и те, в касках и бронежилетах заходили. Парень не знал, что всё это значит, но, видимо, догадывался. Ему, конечно, ничего не говорили. Решили оперировать, но не в операционной. Она ещё могла понадобиться, если что. Костюм защитный хирургу сварили из железа. Специальный захват изготовили. Москва выслушала и добро дала. Оперировали в коридоре. Всё рассчитали, кто и что делает по секундам. Помолились и начали. Операция полчаса продолжалась. Всё чётко прошло. Вытащили гранату, и сапёры её забрали. Это было невероятно, но у нас получилось. Вот тогда, наверное, страшно было, это помню. И страшно потом стало. От того, что сделали, что спасли жизнь парню и другим. А как иначе? Пограничники своих никогда не бросают, — это факт!
После такого рассказа хотелось встать и аплодировать нашим военным врачам. Много позже я читал об этой уникальной операции и восторгался мужеством и профессионализмом военных медиков.
— Игорь Иванович, а что это за крепость такая? — спросил кто-то из парней.
Прапорщик на секунду затих, выдохнул и стал рассказывать:
— Парни, я много знаю историй. Легенда есть про эту крепость. Её мне рассказал мой дед, старый Исмаил. Он жил здесь, в Рушане. Я ещё мальчишкой всю крепость облазил, когда приезжал к нему с родителями. Так вот, слушайте, запоминайте, и, может, другим расскажете.

                Легенда «Калаи-Вамар» (рассказ прапорщика).
Крепость эта называется Калаи-Вамар. Больше ста лет назад пришли сюда с миром русские казаки. В то время Англия, Китай и прочие хотели разделить народы Памира. Сделать их своими колониями. Впрочем, как и сейчас. Вышли люди мирные встречать казаков. Спасибо хотели сказать русским солдатам и царю Николаю. Под защитой России хотели жить. Ханы и эмиры просто грабили свои народы. У каждого своя банда, своя территория, свои правила. Устали люди. В общем, в 1895 году заняли русские эту крепость без боя. Убежал хан со своей бандой вниз по Пянджу на Язгулям. Не хотел дружить с Россией. Воевать хотел.
Подладили, починили крепость казаки, и стала она самым южным форпостом русской армии. Стали местные люди спокойно жить. Мир пришёл в Рушонское ханство.
Начальником крепости тогда был назначен Бирюков Аким Иванович, полковник русской армии, донской казак. Славный, говорят, командир был. Слуга царю, отец солдатам.
Был у него сыночек Ванечка. Привёз он его из Воронежской области, когда матери не стало. Помогал Ванечка всем по крепости: то водички часовому на пост принесёт, то по кухне поможет. Да и так всегда при деле был. Золотой ребёнок.
И вдруг случилась в этих местах любовь, что бывает раз в сто лет. Появилась тайна у Ванечки. Влюбился он в Багиру, племянницу местного торговца Давлатбека. Покупали казаки на рынке продукты для гарнизона, — там-то Ванечка и увидел первый раз Багиру, а она увидела его.
Сейчас у нас с вами август 1996 года. А там, за речкой (прапор махнул рукой в сторону Афганистана) знаете какой нынче год? Давайте посчитаем. Там сейчас 1379 год хиджры. И там всё по-другому. Потом расскажу почему. У них свои дороги истории. Медленно они идут, конечно. Но я отвлёкся. Так, на чём я остановился? Да, Ванечка…
Красавица была Багира. Давлатбек хотел её выдать замуж за хана, но пришли русские и хан убежал. Давлатбек решил ждать его возвращения. Багиру никто о свадьбе и не спрашивал. Таковы были обычаи. Других не было. Пока не пришли русские и не принесли памирцам справедливость.
Сильная любовь у них была. Тайная. Долго про эту любовь никто не знал. Но вот получилось, что понесла Багира от Ванечки. В любви оба жили, обнимали друг друга. Счастье им было, и прятали они его от всех. Но пришло время, и решил Ванечка всё рассказать отцу. Отцу верил, а сам не знал, что делать. Но опоздал.
Приказ пришёл в тот день, казакам идти на Язгулям. Заставить хана мир подписать с Россией. Ушёл отец и отряд увёл. В крепости только караул остался, несколько человек. В тот же день всё и случилось.
Прямо на рынке у Багиры начались схватки. Она растерялась и не смогла уйти. Женщины увидели, что ей плохо, хотели помочь и увидели, что она беременна.
Всё! Спичка вспыхнула и подожгла костёр. Мгновенно собралась толпа, порвали на ней одежду, и погнала толпа Багиру по улицам в позоре к дому Давлатбека.
Гнев — страшная штука. Что ей тогда пришлось пережить, никто не знает, и не дай бог узнать такое. На одной из улиц Багира остановилась, осела у стены и тут же, на глазах у всех, родила. Никто не помогал ей, все только проклинали и насмехались. Толпа грешников! Ребёночек родился, закричал и прямо на руках у матери умер.
В это время муэдзин стал призывать всех на пятничную молитву. Толпа, наевшись смерти и унижений, стала расходиться в сторону мечети. Багира осталась на улице одна, с мертвым комочком плоти в руках. Истошный вой вырвался из её горла и захлебнулся. После того, что случилось, она умрёт, но прежде она должна показать ребёнка отцу. Своему Ванечке. Она встала и пошла к крепости.
Так мне много раз рассказывал мой дед, старый Исмаил. И когда он рассказывал, то из его глаз всегда текли слёзы. Это случилось на нашей улице, где он жил. Дед говорил мне, что ему было тогда лет десять, и что он очень сильно испугался. Потом, когда все разошлись, он позвал Багиру и провёл её через наш сад. Дал ей воды и тряпку, в которую она завернула обмытого мальчика. Да, ребёнок был мальчиком. Мой дед вывел её на тропинку и проследил за ней до самой крепости, почему всё так хорошо и знает в этой истории.
Багира подошла к крепости и окликнула часового на Северных воротах. Ванечка открыл ворота и сразу же всё понял. Понял, что смалодушничал, понял, что опоздал. Что нужно было сразу же всё рассказать отцу. Отец бы для них построил крепость, но он ничего не знал.
Они вдвоём вырыли яму у стены крепости и похоронили мальчика. Потом долго, каждый со своей стороны могилы, стояли на коленях и молились, опустив головы. Каждый своему богу. Наверное, в тот момент и Бог, и Аллах не могли смотреть друг другу в глаза. Потому, что их застилали слёзы.
Когда Багира с Ванечкой хоронили ребёнка и молились на свежей могилке, то весь караул, оставшийся в крепости, стоял на открытых воротах, еле сдерживая слёзы. Казаки сняли шапки и неистово крестились. Они ещё пока не знали, что смерть уже идёт и за ними.
Кто-то из часовых тревожно закричал. Казаки загудели. По дороге к крепости шла толпа. Казаки стали показывать в сторону дороги и кричать Ванечке с Багирой, но те ничего не слышали. Они хоронили своего мальчика.
Несколько казаков бросились к ним, схватили и силой затащили в крепость, но было уже поздно. Толпа, возбуждённая речью проповедника, подошла к воротам и вспыхнула яростью.
— Отдайте её нам! Мы знаем, что она у вас! Она — позор нашего народа!
Казаки пытались поговорить, но тщетно. Толпа начала хватать их за руки. Кто выстрелил первым, точно уже никто не знает. Закричали раненые, и обезумевшая толпа ворвалась в крепость и перебила весь караул. Никто не спасся. Искали Багиру с Ванечкой. Их нигде не было. И вдруг кто-то крикнул: «Здесь они, здесь! Все сюда!».
Оказалось, что они вдвоём закрылись в пороховом погребе. Погреб находился в подвале Южной башни. Двери там были старинные, прочные. Просто так их нельзя было взломать. Кто-то кричал, что Ванечку оставят в живых, если он отдаст им Багиру.
Наверное, тогда им было очень страшно. Наверное, тогда они целовали и обнимали друг друга. Прощались. Клялись увидеться в другой жизни, чтобы больше не расставаться.
А дальше всё кончилось. Раздался оглушительный взрыв. Взрыв был такой силы, что от Южной башни и примыкающих стен почти ничего не осталось. Ванечка взорвал пороховой склад, чтобы навсегда остаться с любимой. Им обоим было тогда по семнадцать  лет.
Ещё сутки вытаскивали мёртвых из-под каменных завалов. Погибло более двадцати человек. Потом умирали ослеплённые и обожжённые. Взрыв был такой силы, что Ванечку и Багиру так и не нашли. Ничего от них не осталось. Только память.
После случившегося люди ужаснулись тому, что натворили. И покаялись. Говорят, что когда отряд казаков возвращался обратно, и полковнику Бирюкову в дороге рассказали о том, что произошло, то он сразу же поседел.
И когда русские солдаты, стиснув зубы от ярости, молча проходили по улицам селений, то весь народ стоял вдоль дороги на коленях, опустив головы. Все на коленях, — и старики, и дети. Это было настоящее покаяние.
Восстанавливать крепость не стали. Наказывать было некого. Виновные лежали на кладбище. Казаки устроили лагерь, на месте которого позже была построена пограничная застава. Много лет люди помнят, что случилось тогда, и с тех пор все дружат с русскими, и будут дружить всегда.
Да, кстати, дед говорил мне, что кто-то через много лет восстановил могилку и поставил табличку с покаянием. Так и стоит эта могилка там, за остатками Северных ворот крепости. Завтра могу показать, кому интересно.
Вот такая легенда, которую мне рассказал мой дед, старый Исмаил. А я рассказал вам, чтобы через много лет помнили, что здесь была любовь, которую убили люди. Любовь, которую боги дарят один раз в сто лет.
   Прапорщик закончил говорить. Все молчали. Кто-то из парней спросил:
— Игорь Иванович, а что стало с полковником, отцом Ванечки?
— Точно не знаю. Говорят, что он чуть не сошёл с ума, когда увидел остатки крепости. Потом перетаскивал камни, надеясь отыскать сына. Тщетно. Когда хоронили погибших казаков, то он плакал и просил прощения у каждого гроба. И потом, после похорон, внезапно пропал. Нашли его на берегу Пянджа, где он стоял на коленях и молился. Говорили, что в тот день, он вернулся в лагерь прежним полковником, крепким офицером с боевой выправкой. Как будто Пяндж тогда открыл ему какую-то тайну, и теперь только он знает, зачем ему жить дальше. Полковник Бирюков подал в отставку, которая была принята, и уехал в Россию.

Рассказ прапорщика меня ошеломил. Фантазия бурлила, и мне живо представились вся эта история. Интересно, это было на самом деле или всё-таки легенда выросла из семечка вечности? Сто лет про любовь двух людей рассказывают. Вот бы ребята с моей заставы увидели эту старинную крепость…
Я вспомнил свою пограничную заставу на финской границе и ряд событий, благодаря которым оказался на древней земле Горного Бадахшана. Память моментально вернулась на месяц назад.
Все эти воспоминания пролетели у меня в голове за несколько мгновений. Я словно очнулся от воспоминаний и вспомнил, что мы ночуем на развалинах старинной крепости Калаи-Вамар. Рассказ прапорщика и легенда дали о себе знать и я долго не мог успокоиться. После отбоя лёг на брезент палатки, положил под голову рюкзак и попробовал заснуть. Не получалось. События последних дней, их стремительность и новые ощущения в жизни заставляли думать о том, что происходит вокруг. Ребята тоже многие не спали: кто-то шептался, кто-то тихо молился. Некоторые храпели, и это вызывало зависть.
Захотелось закурить. Я встал, взял сигареты и вышел. Зашёл за угол палатки, переступил верёвки и присел на земле. И только я щёлкнул зажигалкой, как вдруг сбоку какая-то тень метнулась ко мне и мигом потушила огонь. Это был Цветок. В первую ночь он сам вызвался идти часовым.
Цветок схватил меня за руку и зашипел в темноте:
— Ты что, Махновский, сдурел? Курить в темноте! Семь снайперов вокруг крепости! Ты как на ладони!
Я оглянулся. Вокруг были остатки древних стен, сзади палатка. если меня и было видно, то только из космоса. Но спорить со своим другом я не стал. Спрятал сигареты, и пошёл в палатку. Лёг, прижал к себе свой автомат и мгновенно уснул.

В ту первую ночь на Памире мне приснился необыкновенный сон. Снилось, будто нас построили в крепости на боевой развод, и капитан Жирнов ставит мне задачу:
— Приказываю выступить на охрану государственной границы! Вид наряда — часовой крепости. Задача — не допустить на территорию крепости посторонних лиц. Одевайтесь, получайте оружие. Выполняйте!
Я оглядываюсь и с изумлением вижу, что крепость цела. Ко мне подходит Цветок в казачьей форме и говорит:
— Махновский! Давай, одевайся быстрее и заступай часовым на Северные ворота. Я старший наряда, и — внимательно, браток, внимательно! Семь снайперов сидят вокруг крепости!
Я подхожу к лавке, а на ней для меня приготовлена форма казака. Я разглядываю её, надеваю, — она сшита будто специально на меня. Рядом стоит старинная винтовка со штыком. Я беру её в руку, а она словно моя. Как будто я уже стрелял из неё.
Потом я хожу с винтовкой по Северной стене. Рушан спит. Где-то горит свет. Всё спокойно. И вдруг слышу, кто-то идёт по дороге к крепости. Я хочу крикнуть «Стой!», но крик застревает у меня в горле. И вот я уже внизу, на улице у ворот крепости. Ко мне подходит девушка необычайной красоты, в руках у неё корзинка, в которой еда и бутыль с вином.
— Здравствуй, любовь моя! Я так долго тебя ждала! Так долго! Я знала, что ты далеко от меня, и знала, что ты вернёшься ко мне! Я принесла тебе еды. Кушай, мой хороший, кушай!
Я смотрю на неё и не понимаю:
— Ты мне снишься? Тебя же нет…
— Я есть, и ты есть. Я знаю, что ты есть. Му та живч.
— Что? Я не понимаю, что ты сказала?
Девушка достаёт лист бумаги, я разворачиваю его, а там написано:
«МУ ТА ЖИВЧ! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!».
Она обнимает меня и шепчет мне:
— Не приходи к нам, убьют тебя! Ты и я теперь рядом. Мы скоро с тобой увидимся.
Девушка исчезает в темноте. У меня пересыхает в горле. Я хочу открыть бутыль и просыпаюсь.