Александр Фёдоров. Твердыня на Белом озере

(статья Александра Фёдорова (журнал "Военная история", июнь две тысячи двадцать первого года))
  В конце четырнадцатого века преподобный Кирилл поселился на месте, где позднее появился монастырь, названный в его честь Кирилловым. За стойкую оборону и вклад в общерусскую борьбу в годы лихолетья начала семнадцатого века монастырь получил наименование "Великая государева крепость". И верно, его мощным стенам позавидовали бы многие крепости.
  Согласно жизнеописанию Кирилла, написанному Пахомием Логофетом в пятнадцатом веке, жизнь этого замечательного человека оказалась трудной и полной невзгод и опасностей.
  Кирилл происходил из знатного боярского рода Вельяминовых. Однако он с юности познал нужду и невзгоды. Молодость провёл у раскалённой плиты в монастырской хлебне и поварне, испытал чёрствость и зависть начальников. Затем он стал священником, а позднее и архимандритом Симонова монастыря. Но такой взлёт не принёс радости Кириллу, и он добровольно отказался от высокого сана, чем снискал уважение у чернецов. Но новому архимандриту растущая популярность Кирилла совсем не понравилась, и он начал на него "негодовать".
  И вот тогда монах Кирилл решился на подвижнический шаг, о котором давно мечтал, - вместе с другим отшельником Ферапонтом он отправился в глухие белозёрские леса. Шёл тысяча триста девяносто седьмой год. Стоит отметить, что Кириллу на тот момент было уже шестьдесят лет, и поступок этот выглядел, мягко говоря, рискованным. И именно этот поступок возвёл Кирилла в ранг человека, готового жертвовать собой во имя высокой религиозно-нравственной идеи. Ещё при жизни он стал знаменит как подвижник и страдник.
  Выбранное Кириллм место - между Вологдой и Белоозером - в то время было покрыто густым лесом, но озеро Сиверское очаровало его дикой поэтической красотой. Ферапонт поселился в другом месте, основав свою обитель (ныне Ферапонтов монастырь). Кириллу самому пришлось выкопать землянку, рубить лес, расчищать пашню и питаться "от труда рук своих".
  Автор жизнеописания говорит, что место считалось безлюдным. Но тут же сообщает, что один из завистников пытался поджечь келью Кирилла, а другой подсылал лихих разбойников для грабежа. Видимо, оно было не столь уж пустынно. Но, несомненно, жизнь Кирилла в то время была трудной.
  Вскоре, воодушевлённые поступком Кирилла, к нему стали собираться другие подвижники. Так возник Кириллов монастырь.
  Кирилл прожил тридцать лет на берегу Сиверского озера и умер в тысяча четыреста двадцать седьмом году. Его духовный авторитет рос, и сам великий князь московский слал ему в "пустое место" "милости довольни". Кирилл основал в монастыре большую библиотеку, сам переписывал книги и в письмах к князьям выступал как политический наставник.
  Уже к середине пятнадцатого века Кириллов монастырь стал известным и влиятельным религиозным центром. Именно сюда в тысяча четыреста сорок шестом году приехал ослеплённый Дмитрием Шемякой великий князь Василий Тёмный. И здесь игумен Трифон снял с него клятву не искать вновь московского княжения.
  В шестнадцатом веке среди иностранцев ходили слухи о том, что московский царь прячет свои сокровища в Кирилло-Белозёрском монастыре. Польский король Стефан Баторий даже рекомендовал напасть на Кириллов, чтобы захватить якобы хранившуюся там казну.
  Монастырь к тому времени состоял из двух частей: Успенского и Ивановского монастырей. Во второй половине шестнадцатого века деревянные ограды монастырей постепенно заменяют каменными. В Успенском монастыре это было сделано в тысяча пятьсот пятьдесят седьмом - тысяча шестисотом годах, в Ивановском - в тысяча пятьсот семьдесят шестом - тысяча шестисотом годах. Позднее эти стены не раз перестраивались. Стены "старого города" сохранились вдоль берега озера, а самой впечатляющей башней того времени является Свиточная.
  В начале семнадцатого века, в годы Смуты, кирилловцы остались верны правительству и отказались присягать самозванцу. Вдохновлённые героическим подвигом защитников Троице-Сергиева монастыря, кирилловцы в тысяча шестьсот восьмом году стали готовиться к обороне обители. На первое место выходит забота об оружии. Кузнецы окрестных сёл получили крупные заказы на изготовление копий, пищалей, топоров, кистеней и прочего. Для закупки пищалей старцы в тысяча шестьсот одиннадцатом году ездили даже в Архангельск. В самом монастыре мастера делали доспехи и пушки.
  Приготовления оказались не напрасными. Освобождение Москвы от интервентов в тысяча шестьсот двенадцатом году не сразу принесло облегчение регионам. Скорее наоборот. Недобитые отряды интервентов разбрелись по стране. К ним присоединялись и "лихие люди". Отряды грабителей порой достигали численности в несколько сотен и даже тысяч человек. Эти отряды, нигде долго не задерживаясь, стремились внезапным "изгоном" захватить город и разграбить его, оставив после себя лишь пепелище. Их добычей стали даже такие крупные города, как Вологда, Белоозеро и Сольвычегорск.
  Не миновал нападений грабителей и Кириллов монастырь. В августе тысяча шестьсот двенадцатого года бандитские шайки разорили его окрестности. Начиная с этого времени монастырь на шесть лет стал фактически фронтовым городом.
  Пятого декабря тысяча шестьсот двенадцатого года, возбуждённые слухами о несметных богатствах обители, "литовские люди" решились на первое прямое нападение. Но попытка неожиданно ночью преодолеть стены не увенчалась успехом. Девятого декабря осаждавшие получили подкрепление и через три дня начали общий штурм. За два часа до рассвета они с разных сторон бросились на стены, приставив к ним штурмовые лестницы и пуская зажигательные стрелы. Два часа защитники, среди которых были стрельцы, монахи и просто беженцы из окрестных сёл, обороняли монастырские стены. Штурм был отбит с большими потерями среди осаждавших - из семисот нападавших они не досчитались около сотни. Героическая защита Кириллова монастыря была одной из первых серьёзных неудач "лихих людей" на Русском Севере.
  Правительственные войска были сосредоточены на западных границах и в центральных регионах страны. Их нехваткой на Севере воспользовались грабители, которые от нападения на города перешли к почти безнаказанному разорению сельской местности. Весь Вологодско-Белозёрский край был терроризирован шайками вооружённых бандитов. Разорялись и сжигались сёла, были разграблены соседние Ферапонтов и Горицкий монастыри. Торговля была в упадке, прервалось сообщение между населёнными пунктами. Кириллов, по существу, оказался во вражеской бокаде.
  Осенью тысяча шестьсот тринадцатого года у монастыря собралось около трёх тысяч интервентов и прочего сброда. Однако на шутрм монастыря они не решились. Похожая ситуация повторилась и зимой тысяча шестьсот четырнадцатого года, когда к монастырю подошло сразу несколько разбойничьих отрядов. Казацкие атаманы завели разговоры о пленных, решив обманом пробраться внутрь крепости. Но, увидев мощные крепостные стены и многочисленных защитников обители, казаки решили уйти.
  Порядок в регионе был наведён только к тысяча шестьсот девятнадцатому году. К тому времени население Белозёрской вотчины сократилось почти на девяносто процентов. Лишь к концу тысяча шестьсот тридцатых годов уровень монастырского хозяйства восстановился полностью.
  В тысяча шестьсот сорок восьмом году в Москве вспыхнуло восстание, получившее название Соляной бунт. В ночь на двенадцатое июня тысяча шестьсот сорок восьмого года из Москвы на север спешно выехал крытый возок под усиленной охраной детей боярских. В возке бежал от ярости москвичей советник и воспитанник царя боярин Борис Морозов. Всё время, пока бунт не утих, он скрывался в Кирилло-Белозёрском монастыре. Царь требовал от монахов обеспечить полную секретность и безопасность Морозова, в противном случае грозя чернецам "великой опалой".
  Монахи справились с возложенной на них задачей. За это монастырь был пожалован архимандритством, а немного позднее началось усиление его новым поясом стен. Весной тысяча шестьсот пятьдесят третьего года в монастыре появился "горододелец" Антон Алексеевич Грановский. Этот француз (настоящее имя - Жан же Грон), искатель славы и приключений, появился в Москве незадолго до этого, в тысяча шестьсот пятьдесят первом году. Грановский предложил обнести монастырь распространёнными в Европе в то время бастионными укреплениями. Работы уже начались.
  Однако монастырские власти обратились к царю с челобитной, в которой отмечали, что работы Грановского не соответствуют их представлениям о крепости, и просили царя разрешить им "строить город как у Троицы в Сергиевом монастыре". Крепость по образцу прославившегося своей обороной в Смутное время Троице-Сергиева монастыря казалась монахам идеальной. Царь дал своё разрешение, и проект крепости был изменён.
  В феврале тысяча шестьсот пятьдесят четвёртого года каменных дел подмастерья Кирилл Серков и Семён Шам ездили в Троице-Сергиев монастырь для осмотра стен, которые должны были послужить образцом для Кириллова. А весной того же года на Белом озере началось строительство нового пояса стен, получившего название "Новый город", в отличие от старых стен ("Старого города"). Примерно за четверть века был создан впечатляющий ансамбль, который по красоте и мощи превзошёл образец.
  Новые стены протяжённостью семьсот тридцать два метра с трёх сторон охватили монастырь. Только со стороны озера остались старые стены.
  Четыре угловые башни многогранные и очень высокие. Их высота варьируется от двадцати двух с половиной метров (Вологодская) до двадцати восьми с половиной метров (Московская); и это без учёта кровель (с кровлей высота башен превышает тридцать метров). Число ярусов в башнях также не одинаково: в Вологодской и Белозёрской их по пять, а в Московской и Кузнечной - по шесть. Отличается и число граней: Вологодская имеет только восемь граней, а Московская, Белозёрская и Кузнечная - по шестнадцать.
  Необычным для русского военного зодчества является наличие кирпичных столбов в центре всех угловых башен. Эти столбы проходят от низа до самого верха башен и оканчиваются смотрильней наверху. Снаружи в эти столбы упираются балки межэтажных перекрытий, а внутри столбов в верхних ярусах устроены деревянные лестницы. Ещё одной особенностью глухих башен являются подклеты - специальные помещения перед входом в башни. Кроме того, первый и второй ярусы как глухих, так и воротных башен между собой не сообщаются. Если на первый ярус башен можно попасть с земли, то на верхние - только с боевого хода прясел.
  Обе воротные башни прямоугольные и пониже глухих, хотя Косая башня сохранилась не на всю высоту. Её верх обрушился в тысяча семьсот восемьдесят четвёртом году, и есть предположение, что изначально эта башня имела высоту около двадцати трёх метров. В Косой башне устроен Г-образный проезд, а в Казанской - прямой. Никаких предвратных укреплений здесь не было. Но проезд в каждой из воротных башен перегораживался двумя парами воротных створ и опускной решёткой.
  Высота прясел достигала десяти метров, толщина (с галереями) - около семи метров.
  Любопытна и уникальна устроенная здесь система обороны. Прясла имеют три яруса, каждый из которых снабжён бойницами. Нижний ярус состоит из ряда камер, доступ в которые осуществляется из монастыря через двери. Наружу камеры открываются бойницами подошвенного боя. Первоначально эти помещения задумывались как боевые казематы, но позднее использовались под жильё и даже тюрьму. Второй и третий ярусы прясел открытые - со стороны монастыря поставлены столбы. Из второго яруса наружу направлены квадратные прямые бойницы среднего боя. А на третьем ярусе устроены бойницы двух типов - высокие щелевидные для прямого боя и бойницы "косого" (навесного) боя. Последние направлены вниз и позволяли поразить цель в четырёх-восьми метрах от подошвы стены.
  Монастырь стал и местом ссылки опальных церковных иерархов. Никон, бывший патриарх Московский, был сослан сюда в тысяча шестьсот семьдесят шестом году и провёл здесь последние пять лет своей жизни.
  В тысяча семьсот двадцать втором году в монастырь приезжал царь Пётр Первый. К тому времени обитель была собственником двадцати одной тысячи крестьян, проживавших на территории шестнадцати уездов. Но с появлением у России балтийских портов и упадком северной торговли через Архангельск экономическое значение монастыря стало падать. Да и оборонное значение Кириллова тоже со временем было утрачено.