Каре Неверовского. Охота на слова

14 августа мог бы стать ещё одним Днём воинской славы России. Хотя на этот день  важных событий немало, например,  Первый Спас, начало Успенского поста. Именно в этот день в 1812 году во время войны с Наполеоном генерал-лейтенант Дмитрий Петрович Неверовский совершил подвиг с отрядом новобранцев против очень опытного авангарда  кавалерии маршала Мюрата.

Напомню, что Каре (от фр. carrе — квадрат, квадратный), карей, карея — боевой порядок в основном пехотных формирований, построенных на местности (поле боя, параде, смотре и так далее) в виде квадрата или прямоугольника.
Строй формирования, когда личный состав строится квадратом, то есть фронтом или лицом на все четыре стороны (например, каждый взвод роты имеет свою сторону), а в средине квадрата пусто. При построении каре прямоугольником строй получается в три шеренги.

Строй применялся в различных европейских армиях XVII—XIX века, как правило, для отражения атак кавалерии с разных сторон.

Вот как описывается бой в каре Племянникова, 21 июля 1770 года, в сражении при Кагуле:

«…в то самое время тысяч до десяти или более янычар, вышед с своего ретраншемента (от фр. Retranchement – полевое укрепление), неприметно опустились в лощину, примыкавшую к их левому флангу, близ которой шел с своим кареем генерал-порутчик Племянников, и только что уже его части доходило простерта руки на овладение ретраншементом, как те янычаре, внезапно выскочив с лощины с саблями в руках, обыкновенною толпою ударили на правой того карея фаз и в самой угол оного, который составляли пехотные Астраханской и Первомосковской полки. Едва первой плутонг Астраханского полку мог выстрелить, то янычаре, смяв его, одни ворвались внутрь карея, а другие вдоль пошли по правом фазе и силою своею превосходною замешали те полки и другие того карея и пригнали к каре генерала-аншефа Олица, к которому пред фронт сквозь их промчалась с великою яростию янычаров толпа и их знаменоносцы».

Однако слабостью каре как построения была высокая её уязвимость перед огнём артиллерии, ввиду скученности пехотинцев, представлявших отличную цель для пушек. Во второй половине XIX века вооружённые силы стали массово оснащаться нарезным оружием, построение «каре» стало причиной больших потерь среди личного состава.
В Русской армии «каре» было исключено уставом в 1881 году, однако продолжало использоваться в других государствах и странах.

А тут речь идёт о сражении под Красным 14 августа 1812 года.

14 августа войска Наполеона переправились через Днепр и по левому берегу реки в направлении местечка Ляды. Многие историки считают этот маневр Наполеона очень удачным, чуть ли не самым искусным из всех, сделанных им в течение сего похода... Резервный отряд генерал-майора Евгения Ивановича Оленина вынужден  сразу отступить в посёлок  Красный, обороняемый 27-дивизией генерал-лейтенанта Дмитрия Неверовского.

 Несколько казачьих отрядов пытались помешать переправе французов через Днепр, хотели взорвать мосты, но их отогнали кавалеристы Мюрата.

Перед отрядом Неверовского, сформированного преимущественно из новобранцев, стояла тяжелейшая задача – любой ценой на некоторое время задержать продвижение противника, чтобы русские войска, находящиеся на левом берегу Днепра,  могли отступить к Смоленску.
 
Неверовский поручил генералу Оленину с небольшим отрядом ополчения и егерскими полками оборонять село Красное. Несколько часов шёл бой, егеря держались в Красном, стреляя во французов из засад и сходясь с ними в рукопашной. А когда неприятельская кавалерия стала обходить посёлок с  флангов, Неверовский приказал  отступать. В одной из контратак Оленин получил сабельное ранение в голову, но остался в строю. Он взаимодействовал  с Неверовским, дивизия которого была также усилена казачьими и драгунским полками. Общая их численность Маршал Мюрат и его штаб в сражении при Красном  насчитывала около 7,5 тысячи человек и 14 орудий. Против него у французов была кавалерия Мюрата и корпус не менее знаменитого маршала Мишеля Нея.

В полдень 14 августа передовые части кавалерии Мюрата подошли к Красному. Неверовский отвёл своих за посёлок, левое крыло укрепил артиллерией и Харьковскими драгунами, а справа поставил казаков. Но французская конница пошла в обход наших флангов.

Драгуны пошли было на левом крыле в атаку, но были опрокинуты, французы захватили часть пушек; остальные орудия успели уйти по смоленской дороге. На правом фланге французы рассеяли казаков по ржаному полю,  и стали отличной мишенью для мюратовской кавалерии.

Битва по сути не началась, а Неверовский лишился и артиллерии, и кавалерии, остался с пехотной дивизией перед лицом стремительно наступавших французов. Тогда генерал выстроил свои полки в боевой порядок и начал отход к Смоленску по большаку, используя непростой рельеф местности.

Подвиг Неверовского в том, что он задержал на подходах к Смоленску превосходящие силы опытного противника.  Генерал-лейтенант Неверовский, выстроив солдат в каре, обратился к ним просто и без затей:
– Ребята, помните, чему вас учили. Никакая кавалерия не победит вас, только в пальбе не торопитесь и стреляйте метко. Никто не смей начинать без моей команды!..
Помните фильм «Белая гвардия» по роману Михаила Булгакова? Там есть эпизод уличных боёв организованных и дисциплинированных курсантов с петлюровцами. Стрельба строго по свистку сдержала две атаки всадников. А против артиллерии эта тактика не годится.

Первый залп русской пехоты на смоленской дороге сбил спесь с польских улан и вюртембергских шеволжеров. В один миг земля вокруг каре покрылась ковром из убитых и раненных всадников и лошадей. Повис на штыках егерей командир 6-го шеволжерского полка полковник де Марбёф. Французская пехота отстала, она не могла угнаться за движением пехоты Неверовского. Кавалерийские атаки следовали одна за другой. Казалось, французам ничего не стоило просто раздавить отступавших к Смоленску необстрелянных русских солдат. Мюрат надеялся на  силы одной лишь кавалерии, как в былые времена. Артиллерия могла бы ничего не оставить  от русской пехоты.  Но солдаты Дмитрия Петровича Неверовского медленно отступали в полном порядке, отбивали одну атаку за другой, поражая противника прицельным огнём. Отступающие умело использовали и рельеф местности, и берёзы, высаженные вдоль дорог, и буреломы с канавами.

В общей сложности дивизия Неверовского потеряла около полутора-двух тысяч человек, но не позволила французским кавалеристам сломать  этот строй, когда же французы догнали дивизию на открытом месте, по ним из-за речки ударил огонь орудий, которые Неверовский отправил вперёд заранее.
К двум часам дня 15 августа отряд генерала Неверовского соединился с войсками генерала Раевского в 6 км от Смоленска.

Знаменитый партизан Денис Давыдов писал:  «Я помню, какими глазами мы увидели Неверовского и его дивизию, подходившую к нам в облаках пыли и дыма, покрытую потом трудов и кровью чести! Каждый штык горел лучом бессмертия.»

Французы говорили потом, что Неверовский сражался, как лев.

А император Александр I отметил подвиг генерала Георгием 4-й степени.

Подвиг не остался незамеченным.

Поэт Василий Жуковский написал оду. Победу русских над французом он увидел после  даже не после победы, а после очень организованного отступления. Жуковский ещё не знал, не мог знать, чем всё закончится, но свою оду посвящает русским, а называет не без претензии

«Вождю победителей»

с подзаголовком

«Писано после сражения под Красным»

О вождь славян, дерзнут ли робки струны
Тебе хвалу в сей славный час бряцать?
Везде гремят отмщения перуны,
И мчится враг, стыдом покрытый, вспять,
И с россом мир тебе рукоплескает!..
Кто пенью струн средь плесков сих внимает?
Но как молчать? Я сердцем славянин!
Я зрел, как ты, впреди своих дружин,
В кругу вождей, сопутствуем громами,
Как божий гнев, шел грозно за врагами.
Со всех сторон дымились небеса;
Окрест земля от громов колебалась…
Сколь мысль моя тогда воспламенялась!
Сколь дивная являлась мне краса!
О старец-вождь! я мнил, что над тобою
Тогда сам Рок невидимый летел;
Что был сокрыт вселенныя предел
В твоей главе, венчанной сединою!
Закон судьбы для нас неизъясним.
Надменный сей не ею ль был храним?
Вотще пески ливийские пылали —
Он путь открыл среди песчаных волн;
Вотще враги пучину осаждали —
Его промчал безвредно легкий челн;
Ступил на брег — в руке его корона;
Уж хищный взор с похищенного трона
Вселенную в неволю оковал;
Уж он царей-рабов своих созвал…
И восстают могущие тевтоны,
Достойные Арминия сыны;*
Неаполь, Рим сбирают легионы;
Богемец, венгр, саксон ополчены;
И стали в строй изменники сарматы;
Им нет числа; дружины их крылаты;
И норд и юг поток сей наводнил!
Вождю вослед, а вождь их за звездою,
Идут, летят — уж всё под их стопою,
Уж росс главу под низкий мир склонил…*
О замыслы! о неба суд ужасный!
О хищный враг!.. и труд толиких лет,
И трупами устланный путь побед,
И мощь, и злость, и козни — все напрасно!
Здесь грозная Судьба его ждала;
Она успех на то ему дала,
Чтоб старец наш славней его низринул.
Хвала, наш вождь! Едва дружины двинул —
Уж хищных рать стремглав бежит назад;
Их гонит страх; за ними мчится глад;
И щит и меч бросают с знаменами;
Везде пути покрыты их костями;
Их волны жрут; их губит огнь и хлад;
Вотще свой взор подъемлют ко спасенью…
Не узрят их отечески поля!
Обречены в добычу истребленью,
И будет гроб им русская земля!
И скрылася, наш старец, пред тобою
Сия звезда, сей грозный вождь к бедам;
Посол Судьбы, явился ты полкам —
И пред твоей священной сединою
Безумная гордыня пала в прах.
Лети, неси задними смерть и страх;
Еще удар — и всей земле свобода,
И нет следов великого народа!
О, сколь тебе завидный жребий дан!
Еще вдали трепещет оттоман*—
А ты уж здесь! уж родины спаситель!
Уже погнал, как гений-истребитель,
Кичливые разбойников орды;
И ряд побед — полков твоих следы;
И самый враг, неволею гнетомый,
Твоих орлов благословляет громы:
Ты жизнь ему победами даришь…
Когда ж, свершив погибельное мщенье,
Свои полки отчизне возвратишь,
Сколь славное тебе успокоенье!..
Уже в мечтах я вижу твой возврат:
Перед тобой венцы, трофеи брани;
Во сретенье бегут и стар и млад;
К тебе их взор; к тебе подъемлют длани;
«Вот он! вот он! сей грозный вождь, наш щит;
Сколь величав грядущий пред полками!
Усейте путь спасителя цветами!
Да каждый храм мольбой о нем гремит!
Да слышит он везде благословенье!»
Когда ж, сложив с главы своей шелом
И меч с бедра, ты возвратишься в дом,
Да вкусишь там покоя наслажденье
Пред славными трофеями побед —
Сколь будет ток твоих преклонных лет
В сей тишине величествен и ясен!
О, дней благих закат всегда прекрасен!
С веселием водя окрест свой взор,
Ты будешь зреть ликующие нивы,
И скачущи стада по скатам гор,
И хижины оратая счастливы,
И скажешь: мной дана им тишина.
И старец, в гроб ступивший уж ногою,
Тебя в семье воспомянув с мольбою,
В семействе скажет: «Им сбережена
Мне мирная в отечестве могила».
И скажет мать, любуясь на детей:
«Его рука мне милых сохранила».
На пиршествах, в спокойствии семей,
Пред алтарем, в обители царей,
Везде, о вождь, тебе благословенье!
Тебя предаст потомству песнопенье!