Патронесса

     Он находил её внешность неприятной. Чего только недоброго, наверное, не скажут в адрес похожей женской наружности! У неё был большой, если даже не огромный лоб, широко и глубоко посаженные глаза, высокие скулы. Почти квадратный подбородок. Тонкие, сизого цвета губы крупного рта, не исключающие, как говорят физиогномисты, в лучшем случае чрезмерную строгость характера, язвительность, а в худшем – завистливость, злобность, корыстность. Правда, ещё угадывалась на лице свежесть не совсем давних, добальзаковских лет, пожухшая, как у срезанного или сорванного с грядки и уже лежалого овоща. Наперекор времени и обстоятельствам выжили девичья талия, высокая, видимо, ещё упругая грудь, выверенные по лучшим природным лекалам бёдра!
 
     Поймав себя на не совсем лестных для этой женщины мыслях, Геннадий Федотов, её бывший заместитель в одной из структур крупной сырьевой компании, подумал, что, хочешь-не хочешь, но так уж заведено природой, что мужчины и женщины всегда оценивают друг друга прежде всего с точки зрения гендерных признаков, качеств и атрибутов. Только после этого обращаются к оценке профессиональной подготовленности, иных достоинств и недостатков своего или своей визави.
 
     Впрочем, в профессии она для Федотова была ещё больше антипатична. – Ей не пришлось, – сетовал он про себя, – лезть из кожи вон, как мне, да и просто хоть как-то потрудиться, чтобы занять высокое служебное положение. Она всего лишь родилась племянницей одного из хозяев предприятия, уверовав на этом основании в свою профессиональную непогрешимость.

     Сам Федотов – человек деятельный – был рабом своего дела. Попав в компанию с улицы по воле случая, он был сполна удовлетворён своим нынешним положением и напрочь лишён карьерных амбиций. Знал только свою работу, продуцировал успешные идеи и предложения, официальными авторами которых становились, как правило, уже другие люди, в частности его патронесса.
 
     Убедиться в том, что она заурядный специалист, Федотов имел возможность, когда в результате её непродуманных решений, которым он обычно всячески противился, компания несла убытки, теряла денежных партнёров и клиентов. Её последний служебный промах вызвал громкий скандал. Дядя племянницу отстоял, а вот с Федотовым за его «чрезмерную» умность расплатилась уже не компания, а непосредственная начальница: он в конце концов был по её представлению уволен.
 
     Надо заметить, что до этого момента патронесса демонстрировала Федотову своё расположение не только как к очень дельному специалисту – она оказывала ему недвусмысленные знаки внимания, выходившие за рамки служебного взаимодействия и служебной надобности. Федотов был вынужден мириться с этим как бы она ни была ему неприятна. Он давно заметил, что чем уродливее женщина-начальница, тем совершеннее считает себя, требуя от зависимых от неё людей особого внимания. Не умея нарушить подобную взаимосвязь в своём случае, он демонстрировал ей даже некие знаки ответной, мужской заинтересованности. Тем более, что не имел права ставить под угрозу – пусть самую маломальскую – достойный и жизненно необходимый источник существования для своей семьи, включавшей помимо него тяжело больную мать и несовершеннолетнюю, неблагополучную в поведении сестру.

     Но гроза над ним всё же разразилась. К патронессе, видимо, пришло трезвое осознание своей профессиональной немощности, контрастировавшей с толковостью заместителя. На него посыпались, как из рога изобилия придирки: мелочные, часто безосновательные и доводившие его до внутреннего бешенства. Её всё чаще посещало также безотрадное ощущение чисто женской ущербности, в том числе по причине индифферентного, как ей представлялось, поведения Федотова, уже возведённого ею в мыслях в ранг своего любовника. Мириться впредь с чувством своей неполноценности она не возжелала, потому, наконец, решила расстаться с его возбудителем и раздражителем, которым в обоих случаях и был заместитель. Взялась преследовать его, применяя по всем правилам гремучую смесь из прежнего расположения и ненависти к нему. Обида недотыкомки уступила место безудержному и гневному желанию утвердиться в мысли о бессилии сильного пола, продемонстрировать своё преимущество перед ним. – Найдутся, новые Фёдотовы,  – рассуждала она. – Зачем лишать себя сладкого чувства превосходства!
 
     Увольнение для Федотова было очень болезненным. Пришлось искать для матери дешёвые аналоги дорогостоящих лекарств, отказать ей в лечении в платной специализированной клинике, серьёзно окоротить растущие материальные аппетиты и надобности бурно взрослеющей сестры. Различные работодатели, к которым он обращался с просьбой о трудоустройстве, отказывали, поскольку уволен был Федотов с волчьим билетом.
 
     У бывшей патронессы нашлась причина и для этого. Расставаясь с ней, он будучи продуктом дворового детского-отроческого воспитания высвободил со звуком лопнувшего туго надутого воздушного шарика свою чудом сдерживавшуюся до сих пор неприязнь к ней, произнеся в её адрес с использованием уличного, если даже не площадного лексикона, много нехороших слов, особо выделив её, как он представлял себе, женскую несостоятельность. Вышло совсем не по-мужски, а слово не воробей – выпустишь, не поймаешь.

     Федотов растревожился, когда сестра, узнавшая о причинах увольнения, исключая, разумеется, квазиамурную подоплёку, загорелась чувством мести к его бывшей начальнице. Особо не мудрствуя, выведала из записной книжки брата её телефонные номера и адреса электронной почты. Будучи уверенной, что они остались неизменными, в чём не ошиблась, устроила вместе со своим школьным дружком так, что её стали изводить звонками потенциальные клиенты, откликавшиеся на разнообразные предложения, якобы исходившие от неё. Обращались и звонили посетители с сайтов знакомств, порталов для женщин, предоставляющих услуги интимного характера. Звонили и писали любители кошек, собак и масса других заинтересованных лиц, превратив её жизнь в настоящий кошмар. Юных пакостников, разумеется, вычислили, поставили на учёт в детской комнате полиции с неприятными последствиями для их будущей биографии.

     Отмщение, сладостное для Федотова и, возможно, вызвавшее морально-нравственное страдание у бывшей начальницы, всё же случилось. Однако, чуть позже. Однажды, когда Федотова уже догладывало чувство безысходности, ему позвонили из представительства иностранной компании, тесно сотрудничающей с предприятием, откуда его, собственно, изгнали. Ему частенько приходилось быть участником разных переговоров и согласования взаимодействия с её представителями. Его профессиональные, да и чисто человеческие качества были там хорошо известны. И вот теперь, видимо, разобравшись с причинами увольнения Федотова, не преминули заполучить толкового и опытного специалиста. Предложили работу.
 
     На следующий день он был оформлен представителем компании по работе с местными партнёрами, а ещё через неделю уже представлял её на очередных переговорах с руководством своего прежнего предприятия. Там Федотов столкнулся со своей бывшей управительницей вновь. Увидев его, на её лице разлилось удивление. На мгновение застыв, она подняла в недоумении брови, некрасиво отвесив нижнюю челюсть, сменив затем удивление на умственное напряжение и злобное выражение лица.
 
     Бросив на неё наигранно равнодушный взгляд, Федотов, будто не замечая её, прошёл мимо, заняв место за столом переговоров. Переполненный чувством удовлетворённой мести сначала даже не вникал в суть делового диалога. Затем, успокоившись, вдруг спросил себя: – А, собственно, является ли для неё вообще местью моё нынешнее появление здесь!? Подумал и, удивившись своей безжалостности к ней, неожиданно и твёрдо заключил: «Нет!» И уже знал, что сделает для того, чтобы «по-настоящему стереть её в порошок».

     На деловом фуршете Федотов снова её не замечал, хотя она, судя по всему, явно желала установить с ним некий контакт. Он же в этот момент размышлял о том, что намного лучше, когда президентшами, канцлершами и любыми другими начальницами становится кукла Барби, но не реальная женщина. – Женщина в должности, в чине, – рассуждал он, – утрачивает ментальные, духовные связи с мужчиной, заменяя их потребительскими отношениями, порой противопоставляя себя ему как безжалостный социальный конкурент, принося в жертву женское начало, личную жизнь, интересы семьи.

     Размышляя о приоритетах современных женщин, вспомнил отложившуюся в памяти историю, случившуюся где-то лет восемьсот назад. Историю об одном германском короле, предложившем людям в осаждённой им крепости выпустить всех женщин, сохранив им жизнь. Разрешив даже взять с собой самое ценное, но лишь столько, сколько каждая сможет унести. Они вынесли своих мужей. Король сдержал своё слово. –  А что бы прихватила с собой моя бывшая начальница,– подумал Федотов, – окажись она в то время среди тех счастливиц, но со своими сегодняшними представлениями о жизни!?

11 июля 2021 года