3.9.3. Бессмертие, смерть и современная виртуализация
3.9.3.1. Компенсаторная виртуальность: смерть и бессмертие
3.9.3.2. Конструктивно-созидательная виртуальность и бессмертие
3.9.3. Бессмертие, смерть и современная виртуализация
Что ни говорить, протекшая история была ограничена своей «пропускной способностью» в бессмертие. Мы, между тем, отметили, в наше время ситуация существенно меняется, так сказать, «демократизируется». Причем, — как «пропуск», так и «бытие в вечности», бессмертии. Правда, одновременно все это также теряет былую значимость, вес, что-то от высокости что ли. Это тем более так, приняв во внимание аспект виртуализации (причем, иллюзорно-компенсаторной и конструктивно-творческой), который в нынешних условиях, можно сказать, интенсивно теснит актуальную реальность.
Разумеется, деление виртуальной реальности на означенные сферы не так уж безоговорочно. Во многом граница между ними условна, относительна: одно и то же явление может быть отнесено как к компенсаторной реальности, так и реальности конструктивной. Тем не менее, выделять данные сферы необходимо, они объективно налицо. Главное — каждая как-либо функционально локализована, на своем месте.
На самом деле. Несложно заметить, виртуальный мир, порождаемый сегодня постиндустриализмом, глобализацией и сплошной информатизацией жизни, отличается исключительно мощным модусом vivendi перед виртуальными реальностями прежних эпох. А главное — по сравнению с реальностью актуальной. Для обеспечения данного статуса постиндустриальная виртуальность располагает рядом средств, предоставляемых не только сдвигами в экономике, социально-политической, культурной сферах, но также НТП, выходом человекосозидательного аспекта практики на передний, доминирующий план. Это-то обстоятельство и позволяет современному человеку «эксплуатировать» виртуальную реальность куда успешней, результативней, «демократичней», техничней, разнонаправленно. В том числе в плане реализации бессмертия.
3.9.3.1. Компенсаторная виртуальность: смерть и бессмертие
С одной стороны, современная виртуальная реальность (во всяком случае, значительная ее область, преломляющая быт, нравы, психологию, обыденный уровень сознания, привычки, верования и проч.) имеет много общего с иллюзорно-компенсаторной виртуальностью прошлых этапов истории. Во всяком случае, там и тут мы видим: царят мотивы компенсации, негативного приятия актуальной наличности, спасения в ней, подмены виртуальностью актуальности, эскапизма и т.д. Собственно, с открытием виртуальной реальности человек стал отделять свою сущность от существования, издавна вынося ее в виртуальность.
Уход в виртуальную реальность (не только компенсаторную) обусловлен, конечно, многими факторами современного, беспрецедентно кризисного мира. Это обычно имеет место вследствие отчуждения при расколотом (раздвоенном) существовании человека в мире. Люди создают виртуальную (точнее было бы сказать, «иллюзорную») реальность в компенсаторных (спасительных) исканиях, поскольку при наличии отчужденно-раздвоенного бытия иначе невозможно жить. Особенно такого рода искания, соответственно, виртуализация реальности диктуют условия кризисности, потери человеком «опоры под ногами». Здесь у простых людей, по существу, нет иных средств спасения, помимо компенсации (восполнения) утрат, стабильности иллюзорной (фантастической) реальностью.
Удвоению действительности в восполнительно-спасительном (компенсаторном) смысле более всего подвержено религиозное сознание. Надо понимать при сем, что в принципе, нет сознания нерелигиозного. Религиозное отношение известная ступенька в становлении, созревании человека. И характер религиозности меняется, обусловленный соответствующим практическим существованием человека в мире.
Как замечательно показывает Э. Фромм, в современных производящих, высоко технизированных обществах религии приобретают технический, гуманитарный характер. В этом смысле современный человек, во многом отличающийся индифферентизмом к традиционным религиям (христианство, ислам и др.), тем не менее, не утрачивает связь с религией, не перестает оставаться религиозным. Его религия приобретает технический характер. Так что, люди, выпадая из-под влияния традиционных религий, тем не менее, впадают в религиозность техногенную, техническую, естественно, с вытекающими отсюда, следствиями.
Простой, нормальный в религиозном отношении, человек и здесь не выдерживает своего расколотого бытия, следовательно, абсурдности, бесприютности посюсторонней жизни. Ему нужна опора под ногами, уверенность в завтрашнем дне, убежденность в правильности вершимого и искомого. Он должен от чего-то «отталкиваться», за что-то «цепляться». Нужно, повторяем, как-то искупать, восполнять те лишения, муки, утраты, злосчастья, которые терпит. Человек потому проникается верой, надеждой, сознанием (подчас на безотчетном уровне), что должно быть так, что не напрасны происходящие с ним «испытания». И обязательно есть выход «из ада», где он пребывает. Вот таким спасительным выходом для него и выступает виртуализация мира. Вернее, уход в «мир иной» (реставрированный, фантастический, либо сверхъестественный, не важно), где все устроено «наилучшим образом». Больше того, там, оттуда человек окажется способным восполнить («исправить») лишения и страдания, которые терпит в посюсторонней действительности.
Сама по себе последняя, как понятно, для «исправления» наделяется всевозможными уничижительными качествами, роднящими ее с «преисподней»... В принципе, можно и не переделывать наличные порядки, прочно «угнездившись» («спасшись») в виртуале...
Одним словом, там, где кризис, где почва ускользает из-под ног, человек, как обычно, спасается, восполняя себе бесприютность реальной жизни утешением (компенсацией) в мире иллюзорном. В этом смысле виртуализация действительности через «всемирную паутину» (да и другими средствами) предоставляет весьма емкие просторы, сохраняя компенсаторный аспект. Посредством компьютера, Интернет, фрико-фейкового поведения, моды и т.п., вплоть до симулякризации, люди, помимо всемерного самоутверждения производяще-техногенными устремлениями, активного обустроения своей жизни, также спасаются. Причем, в традиционном плане.
Люди «спасаются», прежде всего, гонимые самим современным производством закатной поры. Ведь именно благодаря бесперспективности последнего, они, самого начала, теряют смысл жизни, лишаются веры, равно руководящей и устремляющей идеи. У преобладающего большинства современников, включая соотечественников, нет реальных сил справиться с инфернальными коллизиями производящей действительности. В частности, — найти себя в сложившемся миропорядке: ощущать сопричастность жизни, свою востребованность как человека, быть ответственным, нести бремя подлинной свободы и т.д. Актуально вершащееся внушает бесперспективность существования, нивелировку, непонимание того, для чего ты пришел в мир. Жизнь давит, — причем, не только объективно, но также намеренной политикой властных сил, — обрекая на скотское существование, «вещное» бытие.
Люди одиноки: уже не находят в системе ближнего круга достойных дел и людей. Актуальность переполнена откровенными опасностями, эпидемиями бед и угроз. Неприкаянные здесь, люди (в основном это молодежь), — сознающие, к тому же, «всеохватную ложь» и невыносимость господствующих реалий, страдающие недооцененностью, душевной пустотой и усталостью, выдавленностью из жизни, ненужностью даже самому себе, — чувствуют поддержку, находят себя единственно в виртуальном мире (книг, музыки, спорта, узкого круга друзей, разного рода «клубов», других сообществ и т.п.).
Особенно примечательна в плане виртуализации (и не только компенсаторного толка) жизни роль, предоставляемая компьютерной техникой и ее «детищем», информационными сетями, системой Интернет. Несомненно, сегодня «виртуальный океан», формируемый в интернете, самая влиятельная и мощная область компенсаторики, особенно для молодежи. И данной областью, конечно же, интернет-виртуальность не ограничивается, ибо вмещает в себя и сферу конструктивно-созидательной виртуальности. О ней и участии в делах обеспечения бессмертия ниже, после осмысления роли компенсаторной виртуальности в данном отношении.
Нельзя не видеть, люди «рекрутированы» в иллюзорно-компенсаторную виртуальность откуда угодно, — из, самых различных сословий, сфер жизни. И, как правило, в иллюзорно-виртуальную реальность они вкладывают свое сокровенное, самое важное и значимое. Вместе с тем, здесь человек «у себя дома»: все тут под руками, устроено с удобствами для него, ничто не противостоит, не противодействует. Каждый предмет близок и доступен, легко управляемый, совладаемый. Разумеется, в таком мире не должно быть ничего непонятного и бессмысленного. Человеку определенно ясно, к чему стремиться, что предпочесть, за что и когда браться, чем жить, как достичь стоящие цели, решать возникшие задачи.
Все же, «спасаются» в современных условиях не совсем традиционно. Вернее, — не посредством традиционных религий. В распоряжении современного высоко технизированного человека средства технических, кибернетических религий. Возникающий на основе последних иллюзорный мир, сработанный материалом электроники и информатики, безопаснее и ясней. Главное — куда увлекателен. Здесь человек ощущает возможность проявить себя сполна. Так что, потерявшись в актуальности, он во «всемирной паутине» получает «свободу» почти от всего, полную раскрепощенность. Достигается «могущество» (выступающее лишь мечтой для актуально живущих людей) жить, играючи и шутя, со всем, что бы ни представляло, вплоть до смерти. Весьма красочно душевное состояние и возможности такого человека изображено в «Фальшивых Зеркалах» С.В. Лукьяненко.
В противоположность актуальной жизни, безоговорочно властвующей, подчиняющей и понуждающей предпринимать какие-то чуждые усилия, в области Интернет-виртуальности властвуют сами люди. Легким нажатием кнопки «Delit» можно уничтожить; «Enter» — взывает к жизни. Удается полностью владеть обстановкой. Можно усиливать или упрощать ситуацию, пересекать пространства, забывая о времени. Что важно, человек оказывается не один такой. С ним вместе с сайта на сайт скачет группа. И переживания, действия людей тоже коллективны, совместны. Одиночество как таковое преодолевается. Так возникает сознание полноты и большей реальности, нежели сама, покинутая актуальная реальность со всеми ее неудобствами и «непригодностями» для «нормальной жизни». А если для усиления эффекта реальности воспользоваться набором соответствующих гаджетов, — чего еще не хватает!..
Погруженные в виртуальность, люди разучаются жить в реалиях актуального, вплоть до отказа от посюсторонности, до полной утраты иммунитета жизни. Впрочем, они изначально инертны, неспособны бороться, не располагают на сей счет подлинными знаниями. Опять же, актуальность часто требует от человека непосильного, умения преодолевать себя. Мало того: нужно соответствовать каким-то эталонам, условностям, непонятным и чуждым порядкам. А в компенсаторной реальности Интернет анонимность среды дает неограниченные возможности для безответственных действий, которые в «живом общении», по крайней мере, не безнаказанны. «Пришел и ушел как аноним: вместо имени — виртуальный ник-нэйм, можно приписать себе любой пол, возраст, образ и манеру поведения, сейчас — одно, а в следующем сеансе — другое. Этакое порхание от личины к личине, и кроме него — никакого следа твоего пребывания в этой забитой доверху пустоте» [Галина Мурсалиева. Добровольные жертвы паутины // Новая газета. — М., 2007. — № 06, 29.01.2007].
Вообще-то, человек поглощается виртуальной реальностью не обязательно своим самостоятельным погружением сюда. Не всегда происходит так, что он, скажем, разочаровавшись в реалиях актуальности, поняв бессмысленность и несправедливость их, тщетность своих усилий как-либо совладать с ними, тем более «исправить», осознанно выбирает погружение в виртуальность. Дела (особенно сегодня), скорей, складываются так, что его буквально туда затягивает... Да, сама виртуальность в лице соответствующих медиаплатфорнм, программ каналов. Господствующая здесь, — на «youtube», «Тикток», даже отечественном «VK» и проч., — политика буквально устроена на затягивающий деструктив новоявленных «прихожан», особенно детского возраста. Работа именно так ведется, чтобы, всецело завладев вниманием и приоритетами, увлечь в «воронку растления», — шаг за шагом распорошивая, деградируя, — некрепкое сознание, душу попавшегося в сети, человека. Захваченный и затянутый таким образом в деструктив человек (как правило, подросток) доводится вплоть до состояния полного ухода из жизни. Очень хорошо вся эта «кухня» расписана, например в публикациях А.А. Афанасьева. Примечательно в данном отношении недавнее выступление автора [См.: БигФарма платит. Как и зачем людям разрушают психику? Полный разбор соц. Сетей // https://www.youtube.com/watch?v=xR0wbtfU7Fo].
Сознание людей, захватываемое по мере вовлечения в воронку деструктива, на данных платформах всецело управляемо. И, по сути, из людей «выпекается» результат, который как раз и нужен хозяевам: растленный, деформированный, чуждый ценностям и устремлениям своего общества. Повторяем, особенно подвержены «ловле» и переформатированию души детей, подростков.
Для достижения деструктивных целей, с самого начала платформы делают все, чтобы разобщить медиа реальности детей и родителей, увести по возможности медиа пространство детей из-под родительского контроля. И, вот, ребенок, живущий по факту в совершенно отдельной реальности, увлекшись даже случайно каким-либо роликом на ютуб канале или тик ток, он тут же подхватывается и затягивается данными платформами. Причем, — по нарастающей и глубине, путем подсовывания новых и новых, увлекающих в том же духе, как ребенок захватился, контентов. Все так обставлено, что, чем бы он ни увлекся, — итог один. Ибо работа платформы устроена с целью затаскивания ребенка все ниже и ниже к узко специализированным уровням, страницам. Вплоть до закрытых суицидальных групп.
Сначала формируется интерес, затем последний подогревается, подкрепляется, усиливается. Неофита увлекают специально подбираемыми и даже под него создаваемыми роликами. Так что, даже если и не ищется деструктив, тот сам находит «пришельца». Причем, формируясь уже из того, что последнего заинтересовало. За что бы «новоявленный» ни схватился, оно затем нагнетается, увлекает именно деструктивно: от уровня к уровню в направление понижения и заужения.
На «позитив» никак не тянут. И это даже понятно, ведь для этого нужны большие усилия, серьезная работа. Идеи, смыслы, — где их взять!.. Самое главное — не для этого ведь строится вся довольно непростая трудоемкая работа по виртуализации и трансформации сознания современного человека.
А, с другой стороны, деструктивность не столько даже специально нагнетается, сколько сама (как бы автоматом) складывается, поскольку движение идет прямолинейно, а, стало быть, по наклонной, по нисходящей, разбытивляющей. Вроде бы, и ничего «недозволенного» не несущего обычному сознанию, контента, информации. Ведь все делается в пределах нормы, обычности, того, что так и должно быть в наличном обществе, мире. И темы в основном, особенно на самой грязной в рассматриваемом плане медиа платформе, «Tiktok», одни и те же, адаптированные лишь к соответствующей стране: секс, разгул похоти, ЛГПТ, ненависть к родителям, семье, господствующим ценностям, обществу... Даже к самому себе отношение не меняется: неприятие своего здоровья, тела, органов, жизни в целом. Да, везде и всюду, причем, применительно к культурно-национальным условиям, нагнетается ненависть к существующим ценностям, к родителям. Пропаганда лгпт, депрессивности, опасных вещей, суицизма, сатанизма, всевозможных извращений.
Все это преподносится как наиболее популярное. Потому дети именно к данным темам тянутся, подогретые, к тому же, притягивающим контентом. С этой целью, вдобавок, насаждается псевдоюмор, деструктивно направленный, несущий опасные идеи. Здесь «негатив» стал нормой, все поддерживают такой негативный юмор. Вращаясь в складывающейся среде, увлекаемый ворончато, человек непременно уподобляется остальным. У него последовательно снижают восприятие недопустимых вещей, формируют смех над ними. Вот, таким образом и складывается идеология новых увлечений. Деструктивный юмор, в единстве с другими средствами затягивания, снимая оставшиеся препоны от прежнего сознания, постепенно уводят человека в узкотематическую группу, и здесь обработка идет более тесно. Активно насаждаются Извращения: садизм, мазохизм, суицид, насилие. Пропаганда сатанизма, суицидов, культ депресий, пронизывает все темы. Вместе с тем, идет романтизация психических расстройств (кстати, не только посредством наркоты). Идет олмагизация депрессии, пропаганда самоповреждения, анорексии и т.п.
Одним словом, все пускается в ход ради достижения цели захвата и деструкции сознания подрастающего поколения. И, что характерно, делается это не только относительно людей, населения других, «враждебных» стран, но и относительно людей, молодежи собственного общества, страны. И, как настаивает А.А. Афанасьев, означенная политика проводится даже из элементарных хищнических соображений: гонки барышей, наживы транснациональными корпорациями. В частности, Фармбизнесом.
Конечно, для ухода в виртуальность не обязательно испытывать страдания, не обязательно быть туда насильственно «вытесненным», нет надобности в особых «толчках» и т.д. Там, в компенсаторной Интернет-реальности, как правило, — люди, вполне нормальные, не испытавшие каких бы то ни было серьезных жизненных переживаний. Достаточно, скажем, некоторого повода, типа предательства на заурядно-любовном фронте, или небольшой стычки подростка с родителями...
Может, именно потому, многие молодые люди замыкаются на своих излюбленных страничках, порталах, так быстро захватываемы искусствеными медиа платформами, что ничего не переживают, ничем не обременены, ничто серьезно не научены и способны любить. В актуальности ничто не захватывает их, атрофированных для подлинно человеческой активности, за производственной ненадобностью оторванных полностью от нужд и забот действительности. У них слишком много времени, некуда себя деть, не во что верить, не на что надеяться, «все равно!».
Собственно, и в виртуальной реальности они никому ничего не должны. В таком мире с жизнью и смертью обходятся уже легко и просто. От того, кстати, повальное, обретшее в Интернете прямо-таки эпидемический характер, суицидальное движение, особенно среди молодежи. Даже «СОС» подается «утопающим» («синим китом» и т.п.) со смехом, юмором. Так его и воспринимают другие, подобные ему, соучастники «плавания в виртуальном океане».
Нельзя при этом не заметить, захваченный «волей к смерти», человек здесь ведет себя, сознает далеко не в традиционно-религиозном смысле. Не те проблемы его волнуют, не теми устремлениями он переполнен, другие святыни хранит. Все существо его (по сравнению с традиционно-религиозными) мелочных, эгоистических, потребительских, «вещных» переживаний, влечений, ценностей, норм, — сработано из материала техногенности [См. об этом: Лабас Ю.А. Жертвы информационной революции // https://psy.wikireading.ru/6956; Светлана Плешакова. У гаджета на игле // как атрибута постиндустриально-производящего способа существования. Существенной же чертой последней, значит, любых техногенных религий, к тому же, потребляющих информацию в оскопленной данности, с соответствующей духовностью, является утверждение ближайшей «смерти человека» в актуальности. Это, тем не менее, не мешает им именоваться религиями.
Впрочем, воля к смерти прямо культивируется не только в техногенных религиях (например, сатанизм, другие секты)... Так либо иначе, смерть (как прекращение жизни в посюсторонней жизни) неустранимо фигурирует почти во всех религиях, в том числе мировых. Ведь везде здесь человек расцениваем всего лишь «временным путником» на Земле, долженствующим (чем скорей, тем лучше) через смерть попасть в различные пределы «потустороннего мира» в зависимости от «заслуг» при жизни.
Самое же главное, почему в современном человеке, довольствующемся иллюзорной виртуальностью, царит воля к смерти, — это сознание, что, живя так, он достигнет бессмертия. Для этого достаточно «застолбиться» на каком-либо форуме, чате в социальной сети (тем более, типа «колумбайн», «массовые убийства», «скулшутинг» «suicid» и т.п.), «раскинуться» там своими «видиками», «фотками», «селфи», какими-либо программными наработками, «достижениями» в играх, другими материалами, наконец, аватарами. Последние, кстати, не только способны подменять, замещать свой реальный «денотат», но, что важно, также являют его склонности, социальную неприкаянность, безволие, уязвимости. Именно всей этой «слабиной» наш герой, прежде всего, тут как тут, заручается признанием, одобрением и буквальной манипуляцией-подталкиванием «друзей» на суицид. Тем самым, удается с легкой душой (даже коллективно) покинуть актуальную действительность («синим китом», «дельфинчиком», «бабочкой»), твердо уверенным, что навеки останется среди друзей, поклонников, «близких» [См.: Илья Немченко, Владислав Гордеев. В СК рассказали о росте числа самоубийств детей с тату бабочек и китов //
Да, ничего, что «пребудешь» в виртуальной реальности: ведь она куда значимей и «вечней» реальности актуальной... Она, несомненно, вечна в пространственном отношении, поскольку, в принципе, в виртуале «все на виду», человек реализуется в нем универсально, общедоступно. Временной же момент вечности моего присутствия в виртуале базируется на основании вечности последнего по определению, и я в нем присутствую неискоренимо. Ведь нет нужды меня вычеркивать из него. Я здесь нужен, не занимаю чужого места, никого не притесняю, никому не несу вреда, напротив, могу «пригодиться»...
Подросток, заблудившийся в мире своих фантазий, не нашедший друзей, отклика, изолированный от большой реальной жизни, лишенный смысла, стало быть, интересов, ради которых стоило бы жить, — этот одинокий, «атомизированный человечек» поневоле уходит (тем более, подталкиваемый работой платформы, где подвизается) в единственно доступный себе «бесконечный мир», находимый на виртуальных страницах. Здесь он, возможно, впервые почувствует себя нужным, даже «любимым». К нему «тянутся». В коллективных ролевых играх он выглядит авторитетом, почитается за «сильного союзника». В нем «нуждаются», без него не обойдутся для победы над «ордами врагов». Довольный, уверенный, он забывает «все свои заботы», находит «покой и утешение». «Но чем дольше шла война, чем весомее становилась его фигура в игре, тем меньше времени оставалось у него для реального мира» [Кайф у дисплея // Профиль. — 2009. — № 11 (30 марта)].
Так человек «обретает» себя (и «обретаем») в виртуальности, теряясь в ее вселенной, забив «на всю остальную жизнь и на друзей» [Там же]. Для актуальной реальности он, можно считать, уже и не существует. Так сказать, «формальный» факт ухода из нее — лишь вопрос случая.
На специальных сайтах найдутся «дешевые» и безболезненные способы «самоубийственных искусств». «В многочисленных форумах и чатах желающие обретают не только подсказки, как все правильно сделать, но и партнеров по самоуничтожению» [Галина Мурсалиева. Указ. Соч.]. Идет взаимное индуцирование, провоцирование, полагающих при этом, «что поддерживают». Здесь нет нужды, да и способности понять, «что человек, играючи и шутя, подает на самом деле сигнал SOS, а френды, угнетенные собственными бедами, недооцененностью, душевной усталостью, увеличивают пространство беды. Человек, как плот, строит сайт в надежде удержаться. И притягивает всех утопающих. И придавливает их всех в итоге вместе этим плотом» [Там же].
Разумеется, не все, погружающиеся в виртуальный мир ради компенсации актуальности, так уж обречены на верную погибель, не все, затягиваемые означенными и аналогичными платформами, страницами, кончают суицидом. Однако, как показывает статистика, именно «спасительно» пропадающие в виртуальном мире подростки, лишенные друзей, нормальных отношений дома и в школе, «прогуливают вдвое больше занятий, меньше спят, в пять раз чаще помышляют о самоубийстве, чем подростки, редко сидящие у компьютера и мало играющие в игры... Кто достигает успехов только в виртуальном зазеркалье, подвержен в четыре раза большему риску стать зависимым от игр» [Кайф у дисплея // Там же].
В добавок к сказанному, нельзя не заметить: Информационно-цифровая, интернет-зависимость во многом напоминает обыкновенную наркозависимость. Аналогично деформируется сознание человека. Испытывая «кайф», «головокружение» от ощущения «успехов самореализации», в достижении известных результатов на игровом или другом поприще, от получаемых лайков, признания поклонников, а то и просто привычки бесцельного блуждания в информационно-цифровом виртуальном мире, гонясь за «земляничкой», все новых «удовольствий», наконец, как бы слившись с «информационно-цифровым океаном», — очень легко дойти до суицида. Достаточно здесь того, что, полностью виртуализовавшийся, человек превращается в некоего «духовного киборга», который уже этим самым «бессмертен», вечен. Пусть, виртуально, это ничуть не меняет дела. Во всяком случае, для того, чтобы, обретши «киборгическое бессмертие», «умереть», (в актуальности) до суицида. Уйдя почти полностью из актуальности, «молодой человек сливается с виртуальным миром». Его сознание преображается. Вот почему в состоянии такого аналога наркотического опьянения легко идут на суицид. Информационное опьянение имеет тот же механизм. «Проживая в Сети и становясь частью информационного потока, человек превращается в духовного киборга. Поток сюда ринулся, и он сюда, поток в обратном направлении — и он за ним. Он прыгнет с крыши не потому, что разочаровался, а потому, что он в другой реальности. Он уже давно виртуален. В реальности он уже давно не видит ничего ценного... Ему непременно нужны чаты, другие люди, их «лайки». За «лайки», «эмодзи» часто идет гонка не на шутку!» А чего стоит постоянная и ненасытная тяга к «селфи», «лайкам»?.. «Все это в известном смысле последнее психологическое доказательство «неживых» людей, что они реальны. И надо снять с себя это бремя жизни... А дух от информационного обжорства ослаб, выхолостился... Команда Delit...» [Там же]. А ведь эта команда весьма нередко раздается не изнутри нашего «героя», но именно извне, из уст преступника-«толкача»...
Заметим еще раз, электронно-информационная виртуальность, по указанным основаниям, позволяет обрести ощущение собственной вечности (даже двоякой). Ведь, исчезнув реально, в виртуальности («подлинной реальности» для живущих ею) — «все равно останешься». По крайней мере — пока будет существовать «паутина». А она «уж точно будет». И места в ней всем достанется...
По большому счету, человек заброшен в мир «дерзать», творить по известному замыслу, осмысленно служить миру, другим людям, делиться любовью и быть любимым. На все это он «заброшен» и матерью природой, и проявляющейся в нем, субстанцией человеческого бытия, творчески-созидательной активностью (практикой). В его подлинном, (не отчужденно-урезанном, превращенном) способе существования как данного человека, несомненно, оба начала источают замечательные силы означенной созидательности. Однако, как этими силами и возможностями подлинно, действенно распорядиться, коль скоро, — по ряду объективных, социально-экономических причин, кстати, проистекающих также из особенностей развития самой практики, в частности, с ее производящей трансформацией, — «истоки» подлинной жизнедеятельности перекрываемы. Людям, к тому же, отрываемым наступившим типом практики от природы (бытия), становится нечем питать себя духовно, онтологически. Они теряются, погрязают, запутавшись вконец, в «паутине», детища современного техногенного производства. Что выпадает тогда, коль скоро «варишься» в дурманяще-смертоносных «соках» последнего, которые при этом принимаешь (к тому же, с «учителями-наставниками») за свои собственные, единственно возможные? До подлинной сущностной самореализации, до подлинного существования, сбросив, превращающие человека в «атомарную пыль», «жернова» разностороннего отчуждения в данных условиях просто не дойти. Никак не «проснуться», не выбраться.
Да, все, в том числе «прячущиеся» в виртуальность, люди призваны в современном мире к делам, к серьезным вершениям. Но разве господствующие технологические идеологии с религиями, — особенно «модные» ныне, обретшие духовно-практический, культурный статус, постмодернизм с либерализмом, трансгуманизмом, коими очень многие нынче вскормлены, — отнимая у людей всякую надежду на поиски осмысленности, лишая идеи, позволяют что-либо в данном отношении? Ведь именно они толкают в эту самую погибельную виртуальность. Не этому ли служит и формирующееся от общения с информационными техниками, клиповое сознание, атрофированная мыслительная активность, отсутствие способности умственно напрягаться, вообще, сложившаяся система образования?..
С другой стороны, когда нет смысла, нет вектора, действительно высоких целей, идеалов, нет способности их искать, нет реальной жизни, востребованности тебя, — под ногами «трясина», безвыходность, кромешная темень. Человеку тогда, как не раз говорено, нестерпимо существовать. Верно, каждый человек призван творить, жить осмысленно. Любому в каком-то плане уготованы свои страдания, испытания, по большому счету, укрепляющие его. Но... Еще раз, где все это? Нет великой идеи, нет подлинного и серьезного рвения-смысла, в который, к тому же, человек призван верить. А верят лишь в великое, даже святое. Между тем, в технизированных (надо видеть, и традиционные религии в производящих условиях претерпевают такую экзекуцию) религиях святое развенчано, предельно десакрализовано, девальвировано, вплоть до порнографии. В лучшем случае, изобильно насыщено материей примитивного язычества.
Верно, не приобщается человек и сегодняшней школой к великой вере и к соответствующей осмысленности существования. Здесь не на кого эту «ношу» взвалить («школа не воспитывает!»). Вот и появляется «болотная хлябь под ногами». А вместе с ней — тоска, уныние, падение. И не поддаться ему, не имея верного спасительного пути, который организует и направляет тебя, невозможно. Отсюда — прямой путь к саморазрушению, вплоть до суицида. При отсутствии смысла, ничего не хочется и не можется делать, наступает уныние то, что называется на религиозном языке «злым разленением».
3.9.3.2. Конструктивно-созидательная виртуальность и бессмертие
Тем временем, издавна в истории складывается, зреет (а с постиндустриализмом обретает тоже новые черты) сфера виртуальности противоположного достоинства, назначения, нежели компенсаторная. Она, будучи сращена с означенной сферой виртуальности в качестве ее противоречивой стороны, также восполняет актуальную реальность. И служит не столько преодолению последней в эскапистско-компенсаторном плане, сколько в плане конструктивном, презентистском, даже футуральном. То есть, поддерживает нормальное функционирование, обновление актуальной реальности. Она как бы коренится в потребности самой практики, человека для конструктивного обеспечения убегающей, отсваивающей особенности специфического способа человеческого существования.
Нормальному функционированию и дальнейшему развитию человека, общества, равно движения, коим они существуют, без совершенствования, выхода за пределы наличного, в сферу возможного, должного, предвосхищаемого, предстоящего будущим, просто не обойтись. Впрочем, как и без эскапистских, иллюзорно-компенсаторных влечений. Как в первом, так и втором, аспектах возможны даже крайности: с одной стороны революционного, радикально-деструктивного направления, а с другой — реакционно-консервативной деструктивности. Но довольно часто обе сферы совмещены в сознании и делах людей.
Сосредоточившись на конструктивно-позитивной части виртуальности, легко сразу же заметить: выступая различными аспектами теоретизирований, размышления, воображения, переживаний, волеизъявлений, предчувствий, ожиданий, проекций и т.п., воплощаемых, помимо явлений духа, также, материализующими их, реалиями, коими люди живут, она достаточно непроста, разнообразна. И, конечно же, не есть что-то само по себе, напрочь отличное от означенной выше виртуальности. Перед нами две диалектически противоположные (следовательно, взаимопроникающие) стороны одного и того же, размещенного в горизонтально-временной целостности человеческого бытия. Здесь, в отличие от стороны компенсаторной, несущей на себе момент пессимизма, негативности, другая сторона утверждает конструктивный, оптимистический (а сегодня, в наших реалиях — прагматистский, технократически насыщенный) характер. Она выступает в положительном свете, так либо иначе, несет последний.
В каком-то смысле именно этого рода виртуальность (включающую в себя культуру, духовность, науку мировоззренчески-методологические основания человеческого бытия), имея в виду ее насыщенность преимущественно созидательно-рациональными (разумными) моментами, можно подвести под понятие «ноосфера». Данное понятие, со своей стороны, тоже не всегда существовало, но, потихоньку вызревая, «накапливаясь», с обретением человеческой историей характера единого всемирно-исторического процесса, особенно благодаря глобализации жизни на планете, стало действительно раскрываться, утверждаться, претендуя на роль, которую ей прочили великие умы (отечественные и не только) космисты: П. Тейяр Де Шарден, В.И. Вернадский, Й. Масуда, Н. Моисеев и др.
Собственно, понятие «человеческий род» и «ноосфера» более всего совпадают. Хотя, «человеческий род» куда емче. Вместе с тем, по мере развития «Ноосфера», думается, будет расширяться, по крайней мере, асимптотически сближаясь с человеческим родом.
Уже с глубокой древности человек стремится предвидеть, мысленно охватить созидательные перспективы, возможности, направления деятельности, которые открываются на соответствующем отрезке его жизни, истории. Люди мечтают, воображают, мудрствуют, рисуют себе картины будущего, возможных вариантов поступления, поведения, политики, хозяйственной деятельности. И все это, разумеется, совершается в области духовной работы, откладывающейся сегодня означенной виртуальностью. Она, вместе с тем, с одной стороны, в растущей мере выражает ноосферу, а с другой — все больше материализуется. Например, не только в языке, — извечное «проклятие» для духа, «быть отягощенной материей», — но также в различных технических и не только средствах, символах. В частности, — в том, что принято именовать «материальные носители духовной культуры»: книги, картины, музыка, кино, музеи, библиотеки, лаборатории, парки, информация, интернет... Собственно, не становится ли сегодня ноосфера, конструктивно-созидательная виртуальность, прежде всего, через информацию, знания, идеи, науку, гаджеты непосредственной производительной силой? Здесь кроются истоки и начала такого феномена современности, как «дополненная реальность». Говорят в этом смысле и о «смешанной реальности».
Оно и понятно. Наш дух полнится не только беспомощно-компенсаторными порывами, но также устремлениями созидательности, историко-культурной памятью, той самой «интерсубъективностью», о которой говорит Г. Марсель, практически-духовной, духовной и духовно-практической работой человека, внутри себя тоже имеющей градации. Многоразличные проявления духовно-родовой работы человека, — неуклонно объективируясь, опредмечиваясь (овещняясь), так сказать, «материализуясь» (благодаря разного рода техническим средствам, особенно современным), не выходя еще в актуал, — приобретают черты виртуальной реальности. Она, по сравнению с виртуальностями прежних эпох не только емче, многогранней, но, что чрезвычайно важно, неизмеримо близко подходит к реальности актуальной. Настолько, — что способна «конкурировать» с ней, противостоять, «соперничать» в значимости, весомости. Особенно это очевидно на примере означенных направлений материализации ее в так называемых «дополненная» и «смешанная» реальностях.
Мы теперь «убегаем» из актуальной жизни, пытаемся укрыться не только в привычное, ставшее виртуальностью от прошлого или даже настоящего. Спасаясь, не приемля наличные порядки. Убегаем также, стремясь спасать, улучшать, раскрывать таящиеся в них возможности роста.
Разыгрывая на театральных подмостках различного рода представления, создавая и созерцая музыку, произведения искусства, изобретая, размышляя, прогнозируя, пророчествуя, строя, хозяйствуя, люди непременно, — мысленно ли, чувственно-эмоционально, воображением ли, сердцем, — погружены в виртуальный мир совершенствования, долженствующего. А какие, поистине фантастические возможности для формирования и погружения в «виртуальный океан» предоставляют современные средства коммуникации (кино, телевизор, книги, картины), другие приспособления («гаджеты»), компьютерные игры, интернет!
Все это, повторимся, в условиях производства, отпавшего от бытия человека образует среду так называемой дополненной реальности и как бы отдаляет людей друг от друга, превращает в самостоятельные, даже самодостаточные «атомы». Но, коль скоро мы настоящие люди, доросли до со-присутствия бытию, преодолели свою производящесть, эта «самодостаточность», «самостоятельность» выступает другой стороной того, что называется для-себя-бытием человека как родового сущего. Как бы отъединяясь, приобретая некоторую самостоятельность, люди, будучи родовыми сущими, еще больше сближаются, куда емче и глубже сознают свою родовую сущность, нежели те, кто еще не обрел состояние для-себя-бытия человека, кто не возмужал в таком смысле.
Да, когда человек отчужден, стало быть, обесчеловечен, разбытийвлен и отмирщен производством, конструктивная виртуальность не меньше виртуальности компенсаторной отдаляет людей, замыкает в узком индивидуальном мирке. Человек в конец теряет связь с другими людьми, совершенно деградирует. Не случайно, важнейшим средством аватаризации и последующей трансгуманизации человека для вершителей нового мирового порядка выступает именно эта диссоциация человека, его полное разобщение, «распорошение» общества, его институтов. Полностью разъединенными (вплоть до симулякров) людьми легко управлять, манипулировать, «опрозрачнить», превратить в аватары, в фабрикаты для питания облачных технологий, искусственных нейросистем.
И, тем не менее, даже в таком своем качестве, к тому же, еще не утратив окончательно человеческое начало, натуральность, современные люди на весьма многое способны и творят в конструктивной виртуальности. Последняя служит художникам, архитекторам, градостроителям, изобретателям, проектировщикам, экономике, финансовой, торговой деятельности и т.д. создавать новые реалии, устраивать жизнь современного человека по всем направлениям. Трудно даже усмотреть, кто из людей (особенно образующихся) сегодня, так либо иначе, не вовлечен в такую (созидательную) среду и систему виртуальной реальности. Освоение технологий удалённой работы, дистанционного управления сложнейшими механизмами и комплексами, предоставление различных услуг связи, финансовой деятельности, интернет, организация быта, досуга виртуальными средствами, управление нашей жизнью посредством цифровизации и большого массива данных, — стали уже повсеместной явью включения человека в систему виртуальной реальности. Она неуклонно и безоговорочно поглощает, как бы овечняя человека, его дела, мысли, успехи, достижения, придавая им идеальный, универсальный, стало быть, «нетленный» характер. И такой статус в виртуальности люди обретают не только при жизни, но также по смерти.
В общем-то, с данных позиций, как и позиций компенсаторщиков, обыкновенных (обывательствующих) пользователей «мировой паутины», очевидно: довольно просто каждый из отдельных людей, даже стран, обществ, культур может (больше, призван) заполучить, если не реальное, то виртуальное «бессмертие». Причем, второе уже мало чем (если вовсе ничем) не будет отличаться от первого, поскольку виртуальная реальность неуклонно овещняется, материализуется. И данную тенденцию мы наблюдаем сплошь да рядом по случаю универсализовавшегося, уплотнившегося пространственно-временного континуума и глобальной виртуализации жизни по приходе постиндустриализма, с несомыми информационно-технологическими переменами на планете.
Достижения современного НТП вкупе с другими новациями беспредельно расширяют возможности, активность и сферы воздействия виртуальной реальности. Последняя, как указывалось, с научно-техническим прогрессом обретает не только неуклонно растущее влияние, но также одействляется, сливаясь с актуальной реальностью, мало чем разнясь по роли в жизни людей, истории, культуры. Все меньше уступая реальности актуальной, она прямо задает ей тон, многими сторонами являя производительную силу общества. Коль скоро современная теле-коммуникативная и информационная техника позволяет почти все по части насыщения виртуальной реальности действенной, вплоть до конкуренции с актуальной реальностью силой, способностями, поневоле спросишь: что станется в ближайшем и отдаленном будущем на этот счет? Ведь, среди прочего, именно здесь коренится неуемное технократическое рвение, вера средствами техники (неважно какой) навсегда покончить с вековечными и иными человеческими заботами, как и с самим человеком.
Не станем разбираться с этими (кстати, не новыми) иллюзиями. Точно также — с тем, что НТП в производящей своей данности глубоко детерминирует прогресс человека, сказываясь не только позитивно, но и негативно. Несомненно, прогресс технологий многое дает для самоутверждения человека, весьма раскручивает его способности и потребности. Особенно в направление силы, возможностей, эффективности, проникновения в природу, разгадки ее тайн, удобства, комфорта, благоустройства жизни и т.п. Вместе с тем, в негативном плане НТП создает иллюзию всесилия и могущества человека, ведет последнего к всеобъемлющему отчуждению, измельчению, расчеловечиванию. Оговоренные выше, отпадение человека от мира, бытия, самого себя, его «овещнение», аватаризация главенствующим образом обязаны именно производяще-техническому прогрессу. Точно также ложные, превратные представления человека, путей его освобождения, в том числе достижения человеческого счастья, бессмертия, суть результаты извращенного производяще-техническим прогрессом, буржуазного сознания. Обо всем этом выше говорилось, а еще полнее — в нашей работе «практика: общий взгляд извне» (См., например: 6.3.-6.6.; 8.2.1.; 11.1.).
Атомизируя человека, разобщая людей, отвращая от мира, бытия, НТП раскрепощает их примитивные животные формы жизнепроявления. Означенные и другие негативы у трезво мыслящих очевидцев довольно давно вызывает опасение, что технический и человеческий прогрессы идут разобщенно, в противоположные стороны. Они констатируют: с развитием и вхождением техники в человеческую жизнь, последняя просто деградирует, опустошается при кажущемся «расцвете» и «совершенствовании».
Нельзя здесь не заметить, даже несколько повторившись, подобное видение, кстати, замечательно запечатленное в известном докладе Ж.-Ж. Руссо Дижонской академии, хоть подчас отдает и поверхностностью, тем не менее, по сути своей верно. Однако, еще вернее будет несправедливо обвинять НТП в целом за приносимое «падение» человека. В последнем виноват не он, но только и только научно-технический прогресс, вершащийся присваивающе, на производящей основе, в капиталистическом миропорядке.
Произведенческий подход к технике, НТП, протекающий в условиях осваивающе-произведенческой практики, никогда не допустят столь пагубного положения дел, где человек, совершенно отчужденный, идет, — с какой-то даже радостью, воодушевлением, — на собственную и мира погибель, захваченный производяще-техническим потоком. Да, беда происходит далеко не потому, что техника, технический прогресс как бы по сути своей античеловечны, злокознены. Нет. Это только потому, что оба (человеческий и технический) прогресса вершатся в производящей данности, где техника с неизбежностью берет верх над человеком: не сама служит человеку, а человека заставляет служить себе, делает его своей поставкой. В конечном счете, тем самым «органным штифтиком».
Иначе не может быть. При господстве производства, — к тому же, наших глубоко кризисных, закатных дней, — налицо непременно такой человек. О нем как, отпавшем от бытия и самого себя, расчеловеченном из-за поглощенности производством и техникой, лишь речь. Причем, — не только как вещепроизводителе, непосредственно приставленном к технике и проч. Поставлены, следовательно, разбытийвлены, расчеловечены, опроизводствлены, симулякрованы и т.п. также «писатели», идеологи его, все. В том числе — устраивающие на планете новый, «сверхчеловеческий миропорядок», где, помимо прочего, надеются «покончить со смертью», обрести столь желанное «бессмертие» вкупе с остальными «радостями жизни».
При сем, не берут себе в толк: человек, которого они знают, и посредством которого нацелены воплотить свое заветное намерение, уже давно превращен в поставку техники, производства. Соответственно, дабы служить этой поставкой, как раз, и оскоплен, разбытийвлен, расчеловечен, превращен в «вещь», доступную счету и расчету, утилизации, манипулированию. И даже — симулякризации, коль скоро речь о современной информационной техносфере. Он выступает хоть и «штифтиком», но главнейшим, ведущим, посредством чего вся эта тотальность функционирует, существует.
Правда, от этого не только успехи с удобствами выходят. Налицо и многие беды, опасные и разнородные «болячки». Главное — от всего этого мир уже давно захлестнут глобальным системным кризисом, откуда располагаемыми до сих пор средствами, путями не выбраться.
Сознавая это (часто даже безотчетно), буржуазное сознание, вместе с тем, усматривает, что с захваченностью человека производством, с человеком-поставкой дела еще не окончательные. Сохраняются «участки» (преимущественно от естественно-человечного бытия) не поглощенности человека производяще-техническим процессированием. Это-то, полагают, опричиняет наваливающиеся на мир негативы, кризисы, коллизии. Нужно, стало быть, чтобы человек оказался окончательно поглощен производящей техникой, другими словами, преодолен, прежде всего, в своих естественно-человечных проявлениях. Вот, тогда, полностью сфабриковав человека для предстоящих преобразований по утверждению их заветной цели, удастся избавить мир от всяких «неприятностей»... Данную фабрикацию, как раз, возлагают на так называемые цифровые платформы, облачные технологии, нейросистемы и т.п. особенно значима здесь виртуализация жизни.
Так что, вот кто нынче строит «погоду» в обществе, мире. На его плечах лежит забота о делах текущих и «дне завтрашнем» планеты. Именно данный человек мобилизован и поставлен на господство и бесчинство в мире современным (постиндустриальным) производством. Разнообразным трудом ради производства и персонифицирующих последнее структур, лиц, такой человек присваивает, утилизует весь мир, включая самого себя. Сегодня в качестве так называемого «человеческого капитала» («человеческого фактора») он, — отчужденный от бытия и подлинной человечности, не принадлежащий самому себе, одномеризованный, способный лишь утилитарно-потребительски присваивать «вещи», сам «овещненный», — всецело служит наживе, гонке барышей, успешной реализации капитала. И свое дело, так опустошенный и расчеловеченный, сведенный к поставке производства, человек вершит вполне успешно. Производству, олицетворяющим его структурам нет на что сетовать: в другом «инструменте», иначе устроенном, тем более, какие-то там «сверхъестественности» выражающем, за производство уходящем, неприсваивающе работающем, просто нет нужды. Его руками вершится политика, культура, наука, — все, что живит современное буржуазное общество, производство вообще.
Это всецело расчеловеченный и разбытивленный, «вещный» человек, денно и нощно расширяя производство безостановочной экспансией вовне, вовлекает и бросает в его топку все новые и новые ресурсы, — сырье, энергию, природный и человеческий «материал», не присвоенные пространства, рынки, поприща хозяйствования, предпринимательства. Сегодня уже не осталось ни одного уголка планеты, который бы не был экспансивно присвоенным, втянутым в орбиту производства и «переплавленным» тут. Постиндустриализм, как раз, начинается с фактом завершения роста производства за счет экспансии вовне. Дабы производство сохранилось, не останавливалось, предстоит перейти к извлечению энергии, подпитки из внутренних ресурсов самого производства. И этим импансивным «ресурсом» остается сам человек. Предстоит, стало быть, приступить к его утилизации по-новому, найти в нем те «потенции», силы, которые прежде как бы не брались во внимание, обходились стороной в производственном процессе.
Речь, одним словом, идет о нахождении и потреблении духовных, когнитивных чувственно-аффективных, психических (все это объемлет понятие «информация») аспектов человеческой натуры, умения им продуцировать новые идеи, знания, образы, волевые побуждения и проч. Так человек снова становится главенствующим звеном в системе производства, так превращается в то, что называется «человеческий капитал» («человеческий фактор»). Об этом мы достаточно говорим в «Практика: общий взгляд извне». Потому, не распространяясь здесь, заметим лишь одно. На первых порах производства человек выступает главенствующей производительной силой, эксплуатируемый при этом как бы внешним образом. В основном используется его физическая сила, органы и части тела, выносливость, примитивные способности осуществлять довольно ограниченный круг механических движений. Теперь же человек обнаруживает «капитальную» силу своими внутренними способностями, возможностями. А именно: умением создавать новые мысли, идеи, образы, переживания, решения, оценки, потребности, новые формы самореализации, интеллектуально творить и т.д. К тому же, царит понимание, что «хорошо это», когда данный «капитал» полностью отчужден от человечности, измельченный до симулякральности. Так им пользоваться (считать, финансировать, монетизировать, «оптимизировать», манипулировать и проч.) просто, удобно, «дешево», «не накладно». Буржуй, как говорится, всегда буржуй. И к человеческому капиталу он не может не подходить тоже буржуазно, то есть, вещно-потребительски, примитивно, по принципу «купил дешево, продал дорого»...
Но даже этому человеку («капиталу») современный НТП предоставляет, пусть и в извращенном виде, как бы навыворот, кой-какие перспективы технико-присваивающей реализации. И прежде всего — в области виртуальной реальности. Вот, об этом-то, — о данном человеке и открывающейся ему виртуальности с перспективой бессмертия, — наш разговор.
По сути, сегодня, скажем, несколько повторившись, складывается положение вещей, когда человеческий род (человек вообще, человечество), до сих пор развивавшийся и пребывавший, как бы сказал Гегель, «В-себе», приобретает качество «для-себя» (для-себя-бытия). Оставаясь в-себе, подобно не развернувшемуся предмету, человеческий род настолько внутренне еще не расчленен, сжат, что образуемое им содержание, — в частности, вбираемый опыт умерших людей, обогащающих его, — здесь не очевидно, пребывает скрыто, потаенно. Дело даже предстает так, что кажется, нет никакого обогащения рода по смерти людей. Человек умер, — значит, бесследно исчез. В лучшем случае, ушел в «мир иной», потусторонний.
Что этот потусторонний мир есть по сути отчуждение посюстороннего мира, вынесение последнего в некие заоблачные «выси» или «низи», — это стали подозревать где-то к середине XXIX столетия. Лишь приход марксизма (через Фейербахианцев) делает очевидной тайну «святого семейства», срывает покровы с человеческого отчуждения, соответственно, религиозного удвоения мира.
Сознанию, не прошедшему марксистскую закалку, До сих пор так дела предстают, что человек, будучи «атомом», обретает бессмертие, вечность не в каком-то там «роде» (абстрактном и «пустом фантоме»), но сам по себе, индивидуалистически и т.п. Того хуже, — например, в форме «фабриката» (аватара), приуготовляемого глобалистами-корпоратократами для обеспечения трансгуманных целей нового мирового порядка. Мало кто до сих пор уясняет родовую (общественную, тем более, мировую, событийную) суть человека в подлинном смысле. Ее даже безотчетно всячески пытаются скрыть, «упрятать».
В силу только что сказанного, а также современных достижений НТП, виртуализованный по смерти человек не просто поглощается родом, полностью тут обезличенный, потерянный, как это наблюдается на прежних этапах истории. Здесь, из-за отчуждения, виртуальность переносится в «мир иной». Или просто не наблюдается, подобно биологической эволюции, где общее (род) снимает в себя частное, единичное, не оставляя даже видимого следа его. Человек, к тому же, заслуживший бессмертия, овечнившийся в виртуальности (ноосфере), благодаря НТП на современном этапе становления человеческого рода (человечества), уже сохраняется, — пусть и в снятом, виртуализованном виде, — также в своей особности, отличности от остальных.
Если перед нами нормальный (осваивающе живущий) человек, развившийся до состояния для-себя-бытия, происходящее лишь прочит его родовую сущность. Тем самым, множатся способности и возможности отдельного человека за счет ноосферной, конструктивно-виртуальной доступности созидательности остальных со-участников рода человеческого. Реализуется положение, когда каждый человек крепит, пополняет свои силы, энергетику созидания силами, энергией всех остальных для-себя-бытийных сородичей. Ибо они также, как он, открыты, их родовое бытие прозрачно, служит всем. «Один за всех и все за одного» — этот принцип подлинно коллективного существования распространяется не только и не столько на поприща, где приходится («руками и ногами») отстаивать жизнь членов коллектива, его существование, целостность, помогать попавшему в беду, совместно выполнять общезначимое дело и т.п. Данный принцип распространяется и на духовно-практический созидательный опыт людей. Каждый член общности оказывается тогда силен: могуществен, мощью, энергетикой, возможностями и способностями всего коллектива, рода как своими собственными. Любой представитель и носитель общества научен подобающе совладать с родовым опытом, уметь со-творчествовать, со-участно трудиться, продуктивно потреблять (развивать) информацию в такой действительности.
Тем временем, что-то весьма отдаленно напоминающее активность развернувшегося для-себя-бытийного человека, наблюдается и у нынешних людей производяще-буржуазной действительности (не важно, что закатной поры). Собственно, своемерная активность, как бы внешне выражающая зрелость, самостоятельность, полноту сил человека, обретается последним уже сразу, по приходе производящей практики. Новое время, как мы знаем, это время утверждения миром человека, полного самоуверенности, самонадеянности, самодостаточности собственными силами решать любые задачи, преодолевать какие угодно проблемы. Правда, чуть позднее индивидуалистически-креативный абсолютизм серьезно сбивается в результате полного подпадения человека под тотализующе-поставляющий диктат производства. Но сегодня, благодаря, главным образом, достижениям НТП, — хоть человек всецело нивелирован, отчужден, расчеловечен, доведенный до симуклярности, превращаемой, в свою очередь, в аватар, — тем не менее, он снова исполнен сознанием своего «могущества», своемерности. Во всяком случае, — уверенностью «оседлать бессмертие», стать сверхчеловеком, «заместить Бога». Как ни парадоксально, но именно в состоянии своей превращенности в симулякр, даже аватар человек всего более захвачен самонадеянными устремлениями, сознанием. Так он дезориентирован, так ограничен и далек от истины, подлинных реалий своего производящего существования.
И своемерие-то он реализует в предельно узких областях: раскрутка потреблятства, разгул низменных страстей, мультикультурализм, доведенный до беспредела, либерастическая свобода, прагматистско-позитивистская наука, а то и псевдонаука, натурализованный, фрейдо-бихевиористский человек практически-психологической данности... Везде тут, как раз, не только не крепится человечность, но, напротив, человек безоговорочно деградирует, исчезает, изводим. И не все ли равно, посредством аватаризации, встраивания в ИИ, или изведенный какой-либо искусственной эпидемией, политикой двойных стандартов, экокатастрофой, псевдонаукой. А то и просто — физическим изживанием, если не прямым, то медленным «истреблением»: за ненужностью производству, за неспособностью последнего «прокормить» всех, «лишние рты»...
Означенное Его («человеческого капитала») оскопленное, предельно низведенное существование, повторимся, вполне устраивает современных воротил мировыми финансами, бюджетами, политикой, странами. Они ведь тоже, в край деформированы, расчеловечены. Настолько отупели и деградированы, что не доходит до сих пор, где лежат настоящие кладези богатств внутри человека. Не потому ли в поисках данных «богатств» обращаются с раскруткой к самым недостойным, низменным, даже отчеловечным сторонам проявления людей. Им невдомек, никак не приемлемо, что лишь событийно утверждающийся миром, осваивающе-произведенчески человек, — это и есть сегодня, тем более, впредь подлинное богатство, движитель истории, будущего. И никакое другое богатство, источник развития больше не срабатывает в складывающихся условиях, помимо всестороннего и подлинного развертывания осваивающе утверждающегося в мире и с бытием человека.
Не приемлется данная, в общем-то, очевидная и простая мысль, главным образом, по соображениям сугубо «шкурным». Ведь такое человеческое бытие предполагает, как указывалось, прекращение обогащения одних за счет других, прекращение присвоения богатства в виде «вещей», прекращение капитализма вообще как «цивилизованного варварства» (В.И. Ленин).
Между тем, Транснациональные корпорации и воротилы помельче, как-либо пробуждаясь, — «не мытьем, так катаньем», не всерьез, так спекулируя, — уже доходят до почти полного заимствования коммунистического лексикона, лозунгов, идей, даже «уборов». Прокламируется, заведомо извращенные, «подлинная справедливость», «равенство», достойное человека существование, образование и здравоохранение, обеспечение жизни людей по «потребностям» и т.п. Так называемая «Великая перезагрузка» Давосских реформаторов с их «стейкхолдеркапитализмом» ведь звучит как новый «коммунистический манифест». Не случайно кое-кто из исследователей склонен полагать, что авторы данной платформы намереваются устроить «настоящий коммунизм». Однако, как показывает преобладающее большинство других (в основном левых) аналитиков, «добрые пожелания» с намерениями «давосцев» остаются лишь таковыми, на бумаге. А на деле творится по-прежнему, все то же, да по тому же, только более изощренней, используя новейшие информационно-технические достижения.
Тем не менее, очень бы хотелось, чтобы «сильные мира сего», влиятельные корпорации от слов перешли к делу. Этого настоятельно требует, нуждается и сама логика истории, логика человеческого спасения, наконец, здравый смысл. Ведь нет ни у кого в современном мире столько спасительных сил, возможностей, сколько сосредоточено в их руках. А потому, — будем-таки надеяться на торжество здравого смысла, на добрую волю обетующих, на искренность намерений. Во всяком случае, им это почти ничего не стоит, а сохраниться бессмертно в веках данным благим делом они, уж точно, смогут. Это ли не значимо! Коль скоро, в добавок, нет других способностей и перспектив обессмертиться.
И, нельзя не признать, кое-что из начинаний-ростков постпроизводства, если угодно даже социалистичности, постиндустриальное общество, капитал, особенно с переходом на информационную стадию, воплощает в действительность. Тут и вопросы социальной защиты, социального обеспечения, повышения уровня благосостояния людей, демократизации, децентрализации власти и управления, экологии и т.п. Данные и иные трансформации часто даже проводятся, толкаемые объективной логикой движения, возможно даже помимо воли тех либо иных властных структур, партий, лиц. Кстати, хорошо об этом говорится в выступлениях профессора А.В. Бузгалина на ютуб канале «Альтернатива». Вот, и недавно он говорил на «День ТВ», тоже очень неплохо [См.: Цифровое рабство или коммунизм: какое будущее нас ждет // https://www.youtube.com/watch?v=C19C4pG58vg]. Но и самим народам, осмысляющему мышлению, не потерявшим разум людям всего мира следует активно содействовать, действенно помогать (вплоть до подталкивания) власть имущим в такой «великой перезагрузке» мира.
Однако, ближе к теме. Ложное понимание смертно-бессмертной диалектики (как, впрочем, человека, его сущности и призваний), как мы видим, объяснимо не малым числом факторов. Сегодня свою лепту вносит сюда даже видимая «легкодоступность» бессмертия (к тому же, ложно представляемого) для такого человека. Выше отмечалось, актуально живущим людям (не будем напоминать их качества), упоенным успехами НТП и симулякризации, обретение доступного им «бессмертия» (вплоть до фиктивности, в той же виртуальности), также общения с «бессмертными» существенно упрощено, даже становится нормой. Это, несомненно, многое значит.
«Значит», среди прочего и в дополнение к тому, с чем имеет дело доноосферный человек, следующее. Как известно, постиндустриальный мир не просто объединяет историю, всех народов планеты в единое целое. Это уже началось с приходом капитализма. В постиндустриальности это единение углубляется и доходит до взаимопроникновения культур, пространства и времени народов планеты. Постиндустриализм не оставляет за своими пределами иные формы и типы жизнеотправления людей. Мир глобализуется. В связи с означенными и иными новациями, духовная жизнь человечества тоже складывается целостностью планетарного характера. Как таковая она-то и получает наименование ноосферы.
Так современный человек входит в ноосферу, причем, как в конструктивно-виртуальную реальность. В этом смысле обретая ноосферу, выходя в нее (что тоже, виртуализуясь в конструктивном плане), постиндустриальный человек, — пусть при капитализме, превращенный в симулякр, этим самым, будучи кандидатом в аватары (или даже аватаром), — уже может общаться, быть связан в социально-коммуникативных сетях не с какой-то небольшой группой, сообществом. Так до недавно (скажем, в индустриальном обществе) протекала его жизнь. Теперь в качестве сообщников, — партнеров, сотрудников, находящихся с ним в диалоге, в искании истины, — выступает, можно сказать, целое человечество, вся история, любой другой «партнер» (в том числе роль) из какой угодно эпохи. Наконец, нам в услужение — весь общечеловеческий разум, опыт, накопленная информация! Были бы только мы готовы (не будучи симулякрами) встрече и совладанию с ними уровнем своей образованности.
Оставим без внимания ее, нашу образованность, крайне удручающую сегодня, на закате производящести. Об этом кое-что (и, как понятно, далеко нелицеприятно) мы говорим в другом месте [См.: Алиев Ш.Г. Образование событийного человеческого бытия. Философские основания осваивающего образования. — LAP Lambert Academic Publishing ( 2015. — 412 с.]. Не будем касаться также «темных углов» изнаночной стороны перемен, включая виртуализацию современных порядков, особенно выражающих устремления глобальной корпоратократии и того, что можно назвать «швабизацией». Оставим без внимания и крайне пагубное явление симулякризации, непременное в постиндустриализме, вершащемся капиталистически.
Исполненные, стало быть, благодушием и оптимизмом, мы тогда, вместе с довольным сознанием, насаждаемым современному массовому человеку, продолжая сказанное, увидим: виртуализовавшийся, в том числе конструктивно, человек, погружаясь сегодня (даже посмертно) в ноосферный «океан», заполучает буквально «фантастические» возможности, качества, просторы для самореализации. О них люди виртуальностей прежних этапов истории просто не могли вообразить себе, даже в мечтах. Не располагает ими, разумеется, и наличная актуальность.
Правда, как знать, что бы она являла из себя, равно, ответствующая ей, виртуалка, коль скоро не была производяще-буржуазной. А вместо частнособственнического, присваивающего общества утверждалось общество (назовем его, хотя бы, социализмом), где возводится событийное человеческое бытие. Люди, ответствуя уровню развития производительных сил, связаны обобществленными производственными отношениями. А осваивающе-произведенческий момент прорастает по мере возможностей, интенсивного движения вперед и вверх.
Нечто подобное уже наблюдаемо в условиях отечественной истории, в нашей Советской действительности. Хоть технический уровень развития и не дотягивает тут до сегодняшнего, тем не менее, какие могучие творчески-созидательные энергии, силы данное общество выплескивало! На какие великие свершения только не замахивался советский человек в массе своей. Собственно, ведь теперешнее общество, пришедшее контрреволюционно-предательски, только то и делает (на то лишь способно), что потреблятствует величайшие достижения духовно-практического созидания советских людей: ученых, инженеров, трудящихся, всего народа.
Но оставим советского человека, человека, приступившего осваивающе относиться к миру. Его нынче, возможно за малым исключением, просто нет. Во всяком случае, без «фонаря Диогена» не обойтись. Да и нет нужды искать, ибо «погоду» строить ему сейчас никто не даст. Присваивающее прихватизаторство, измельчение и распад, заполонили мир. Последний как бы повернул вспять в своем движении.
И, тем не менее. В ноосферном континууме, общем для социализма и буржуазного обществ, виртуальности во многом совпадают, несмотря на свою специфику. Можно потому признать, что и для человека буржуазных реалий, сколь бы он ни был расчеловечен, виртуальная реальность раскрывает весьма емкие просторы. Как и для социалистического человека, данный единый, весьма уплотнившийся (особенно идеально), одновременно бесконечный континуум виртуальности присутствует поистине безграничный круг людей (стран, культур, информации) из прошлого, настоящего, даже будущего. Со сколькими из соприсутствующих здесь мы можем объединиться, общаться, набираться от них ума, чувств, стилей поведения, оценок, подходов! А как много, с кем можно подиалогизировать, по ком «сверяем часы», несмотря при сем, что в актуальной жизни их уже (или еще) нет. Кое-кто из «понимающих тебя» (и сам «понимаешь»), даже «живей живых, с тобой говорит». А то — любимей любого, который рядом...
Да, много в виртуальных встречах-общениях обнаружится «коллег», «друзей», умных, может даже по-настоящему понимающих и ценящих нас, способных достойно и замечательно «откликнуться», послужить, продолжить (причем, всяко), «умножить» начатое нами и вместе. Одновременно, скольким мы способны помочь, послужить, стать опорой! Сколько благодарностей с преклонениями воздастся нам и нами!.. Как, стало быть, много голосов, сознаний, присутствий звучит в каждом из нас, как сами мы видим свое продолжение в других! Как глубоко и разносторонне смешался мир во всех отношениях. А сколько уютных «приемных», «домов», порталов, форумов, чатов! Сколько зрелищ, «развлекухи», «раскрутки» для ума, сердца, — для чего хочешь (правда, разложения тоже)! Каких только новейших информационных инструментов нет для работы, самовыражения, саморазвития, расширения творческих возможностей, общения! Опять же, какие только новационные идеи, техники, начинания не встретишь в ноосфере, ждущие «подхватки», «раскрутки», реализации, поскольку, в силу различных обстоятельств, их авторам это не удалось...
Не удивительно отсюда, почему, люди, не успев приобщиться к азам информационной техники, хоть немного «возжегшиеся творческой искрой», — как и в случае с компенсаторной виртуальностью, — тут же бросаются в «виртуальный омут», в «бесконечное» пространство-время «волшебного» мира ноосферы. И поглощаемы последним. Люди предпочитают конструктивную виртуальность, зачастую подменяют ею актуальность, конечно, и по причинам социально-психологическим, культурным. Оно и не удивительно. Актуальная реальность буржуазного мира напрочь погрязла в социальных коллизиях, катаклизмах, нестерпимых уродствах человечности и жизненности. Здесь царит полнейшая ущербность, абсурд и воля к смерти. По признанию многих авторов, сегодня она (актуальность) окончательно поражена безоговорочно гибельной фазой глобально-планетарного кризиса. Свалившееся невесть откуда «коронабесие» каким-то последним ударом молота, «заключительным аккордом» буквально повергло мир в инфернальный шок. Правда, коль скоро с миром происходит такое, разве может оно не повлиять и на состояние виртуальности? Что ни говори, она же его отражение.
Не станем больше «коломутить» изнаночную сторону «идиллии» от техносферной виртуальности, будь она как угодно конструктивной. А она, между тем, далеко уводит. Кстати, и в сторону «капканов», подстерегающих «компенсаторщиков». Уводит она и туда, где мы, обретшие виртуальную реальность посредством теле-коммуникационной и информационной техники, мировой паутины, сманипулированные, симулякрованные, — весьма часто уже самим себе не принадлежим. Пребываем, подобно компенсаторщикам: эдак, порхаем по различным сайтам, форумам, онлайн-клубам и другим площадкам под различными никами, поло-возрастными персонификациями и проч. Мы даже можем перепоручить собственное присутствие на соответствующей площадке своему «онлайн-представителю» (аватару). Он довольно успешно справится вместо и за нас...
Дела доходят до того, что, даже, коль скоро кого-то не станет физически, разве не продолжит он существование, активность собственным «заместителем», аватаром? Ведь от симулякра до аватара — так недалеко! Ведь можно так организовать с помощью облачных технологий информацию о себе («виртуальный дух», «следы» свои), чтобы аватар как некоторая активно-реактивная целостность «жил», сохранился; вполне допустимо, даже развивался. И не важно, что виртуально. Это даже лучше пребывания актуальностью. Главное — чтобы «заместитель» действовал вместо и продолжая меня.
Если даже я сейчас не способен создать такую свою активно-реактивную виртуал-копию, то ведь в ближайшем последующем другим это окажется вполне сподручно. Больше. Разве нельзя, собранный в одно целое (аватар), весь наш интеллект («сознание») при представившейся возможности воплотить посредством Big Data в некоторое, подготовленное для этого, но «пустое интеллектом», тело?.. Ведь в «дивном, дивном мире» именно так должны дела складываться, как пророчил один из первых его «отцов-основателей»... Так что, как знать, не воплотит ли кто вскорости яндексовскую «Алису» и зачнет с ней новую семейную «жисть».
Много написано относительно такого информационно-виртуального бессмертия («интернет-бессмертия») в последнее время. И оптимизма здесь прибавляет конструктивно-положительная виртуализация, идущая от технократизма, трансгуманизма и других депопуляционных течений современности.
В связи с тем, что роль и значение виртуальной реальности в обеих (конструктивной и компенсаторной) данностях неуклонно растет в жизни людей, мира, стало очевидным фактом, что созидательное творчество трудящихся, — по мере передачи вещепроизводящих и рутинных функций роботам, автоматизированным и информационным комплексам, — будет все более погружаться в виртуальную сферу. И последняя предоставит каждому подлинному творцу (и даже не таковому) практически безграничный простор самодеятельности. Нужно только научиться этому путями правильного образования, преодоления производяще-присваивающего существования, соответственно, отчуждения.
Вместе с тем, в виртуальной же реальности находимы действенные средства «пробуждения», скажем так, «еще дремлющих» в созидательном отношении начал человека. Больше. Получит невиданный простор «социальная реабилитация инвалидов». Людям, лишенным, по тем либо иным причинам, физических возможностей полнокровной самореализации, удастся развернуть свой созидательный потенциал.
Самое главное, виртуальная реальность конструктивно-созидательного плана прижизненно, впрямь (но не иллюзорно, посмертно, как это имеет место в описанном чуть выше, тем более, компенсаторном пути приобщения к бессмертию) располагает куда большими и действенными инструментами, возможностями для нефиктивного (неэрзацного) увековечения человеческой жизни. Нужно только, чтобы она раскрывалась истинно, чтобы человек обживал ее по-настоящему.
Собственно, сказанное касается также эскапистского варианта «борьбы за бессмертие». Что толку от (долговременного, если не вечного) пребывания в некоторой абстрактно-призрачной «бесплотности» компенсаторного виртуала? Тем более — за пределами своего времени и не будучи востребован за бесполезностью, бессмысленностью! Разве это человеческая жизнь (вне своего времени и вне практической деятельности)? Бесспорно, не очень. Впрочем, это касается также остальных, «обретших виртуальное бессмертие» до сих пор на, так сказать, «демократических», общедоступных (вплоть до массовости) началах.
Однако, повторим это еще и еще раз. Для сознания, отпавшего от бытия и человеко-родовой сущности, вдобавок, фабрикуемого (в целях последующего мутантирования, оцифровки и т.п. в трансгуманистическом духе), все это недоступно пониманию. Его устраивает проводимая с ним манипуляция, «штифтизация». Оно (понимание) безоговорочно довольно уготавливаемой перспективой полного расчеловечивания (смерти человека).
Но даже среди людей с подобным сознанием нередко встречаемы те, которые, если и не дают себе полный отчет происходящему с собой, то, хотя бы на безотчетном уровне, ощущают: не обретают бессмертия, живут как-то не так, ничего серьезного не делая, бессмысленно и проч. Стало быть, «смерть неотвратима», равно гибель всего мира...
Выше указывалось, очень болезненно переживаемо данное «открытие». Тем, кто ничего в жизни не совершил, не пожил как следует, бессмысленно ее протранжирил, — им смерть страшна, мучительна. Ибо где-то там, в подсознании, сквозит, что «жизнь впустую пущена», даже не начата. Ничего не совершено путного. И человеком то по-настоящему не успел стать! О реальных перспективах попасть в актуальную вечность человеческого бытия (положительную виртуальность, куда там бессмертие) и речи даже нет, какие бы иллюзии на этот счет ни строить.
Да, сколько вокруг таких, пустых уходов! Сколько людей (симулякров), не реализовавшихся. К тому же, по-настоящему, бездарно и бессмысленно исчезающих в небытийную вечность. Стало быть, испытывающих к смерти лишь негатив, животный страх... И, тем не менее, как же страстно они жаждут бессмертия, не ведая (да и нужно ли оно) при сем, совладают ли с ним...
И тут им, как последняя «зацепочка», в помощь снова приходит виртуальная реальность. Вернее сегодняшние достижения в данной области. Они, можно сказать, страстную мечту «обессмертиться» позволяют вполне воплотить, исполнить. Причем, — куда реалистичней нежели означенные выше варианты, как бы воспроизводя на новом уровне, идеи отечественных космистов.
Впрямь, надо думать! Совсем недавно (лет десять-15 примерно тому) ученые совершили весьма серьезное «открытие». Обнаружилось, что средства виртуальной реальности (так называемые «облачные технологии», «Big Data»), нейро сети позволяют не только прогнозировать, «опрозрачнить» человека, но также буквально восстановить, скопировать его. Во всяком случае, создать такой реальный образ (аватар), который, по сути, мало чем отличен от оригинала. «Знатокам» стало ясно: человека можно восстановить (воссоздать, воспроизвести, «оживить»). Причем, — не только по какому-либо зубу, ребру или даже ноготку, чего хотел мудрец Федоров, или как это сумели Ж. Кювье, наш Н. Герасимов. Они, как известно, воссоздали облик древнейшего предка человека по найденным скудным останкам. Но куда легче и перспективней воспроизвести человека, его реальный портрет и натуру (внутреннюю и внешнюю), собрав воедино и обработав соответствующей техникой, как можно больший фактаж о нем. Да, прожитые идеи, мысли, переживания, поступки, связи, дела, оставленное духовно-практическое «наследство».
До сих пор и всегда, вообще-то, мы тоже так поступаем: составляем соответствующий предметный, включая человека, образ, обработав и сынтегрировав целый ряд данных о нем. Сегодня же за эту работу берется новейшая информационно-коммуникативная технология, искусственный интеллект. И им удается, в отличие от нас, обыкновенных людей, — не способных строить образ по большому набору материала, ограниченных довольно малым, самое главное, пытающихся натурально принимать мир, — перерабатывать (причем, несравненно быстрей, основательней, продуктивней), в принципе, безграничный массив данных. А на этом основании — слагать такие образы, так много знать о предмете (речь о человеке), что вряд ли какой художник, прогнозист способен это когда-либо сделать, опираясь на средства своего естественного интеллекта, органов.
Итак, ученые обзавелись технологией, позволяющей быстро и эффективно собирать, обрабатывать, оцифровывать и синтезировать (смоделировать, саватарить) неограниченный массив данных («следов») в интернете, реальной жизни. Вместе с тем, были созданы так называемые «облачные технологии» (стар тапы, системы искусственного интеллекта), с помощью которых достигается прорыв по части полного распознавания (оцифровки и управления) человека с его поведением, мыслями, чувствами, устремлениями. Людей, особенно симулякров, оказывается, можно полностью оцифровать и скопировать. Соответственно, далекоидуще контролировать, манипулировать во всех смыслах. Наступает время, декларируют ученые-знатоки (вместе с грефами) подмены цифровой копией (аватаром) самого «реального человека». И этот аватар идет мало в какое сравнение по реалистичности с теми, которыми до того люди пытались подменить себя на соответствующих страницах, порталах. Каждый из нас, не обязательно даже вовлеченный в виртуальную реальность, непременно оставляет там сям «следы» (причем, немалое число). Их-то облачные технологии смогут легко находить, оцифровать и, на основании большого набора цифр (данных) «делать о нас далеко идущие выводы» [Греф заявил, что люди станут "абсолютно прозрачными" // см. также: Олег Гривцов. Цифра, искусственный интеллект, далее везде // Там же. Неплохо обо всем этом пишет и Юваль Харари в своем «21 урок для XXI века». Не менее поучительны критические публикации на этот счет О.Н. Четвериковой, И.А. Шнуренко, В.Ю. Катасонова, И.К. Мухиной и других лево-патриотических отечественных авторов].
Дело в означенном плане настолько далеко заходит, что сегодня (по крайней мере, государству, общественным институтам, структурам, офисам, юрлицам и проч.) уже куда удобней, целесообразней, интересней контактировать, общаться не столько с самим реальным человеком, сколько с его аватаром, «цифровой копией», хранящейся на «облаке» порталах. Но нас, вообще-то, не это интересует, а бессмертие. Другими словами, могут ли эти аватары служить обеспечению цели бессмертия? И ответ, несомненно, положительный. Ведь располагаемая информационно-коммуникативная техника способна «перелопатить», объединить в целостность, а затем опредметить большой (практически неограниченный) массив данных, в принципе, о любом человеке. В том числе ушедшем из жизни. А главное здесь, повторимся, что, вырисовавшийся путь «воскресения» и продолжения жизни, всего более реалистичный, как и доступный.
Итак, бессмертие можно приблизить, а то и «обеспечить» средствами цифровой технологии. Верно, здесь мы не столько возвращаем ушедшего из жизни человека (любимого, родственника, сотрудника, коллегу, своего кумира и т.д.), сколько восстанавливаем, воссоздаем его из огромного набора данных, которые от него сохранились, имеются, оцифровываются.
Так, специализированная фирма соберет и проанализирует весь доступный массив данных (Big Data) о конкретном человеке (живом или умершем) и на этой основе сложит его виртуальный («цифровой») образ («аватар», «симулякр»). Воссоздается внешний облик, голос, смех, дыхание, манеры, походка, привычки, культура речи... В итоге, перед нами не просто какой-то знак, символ, даже некий формально-механический образ, как обычно некогда прежде выражался аватар. Нам предстает полный двойник, неотличимая копия, практически идеально выражающая свой оригинал, прообраз. Мы даже будем не в силах различить их. Так что общаться, проводить время, решать даже разного рода задачи, вырабатывать новую информацию, — с этой «цифровой симуляцией», перерожденным другом, коллегой, родственником и т.д., — может стать в ближайшее время частью нашей повседневности, обычным времяпрепровождением. Потому-то, среди прочего, ряд авторов, ратующих за тотальную цифровизацию жизни, прямо заявляют, что в ближайшем будущем реальных людей заменят, подменят их аватары, и в области публичности люди будут представлены именно посредством своих аватар [см.: https://news.mail.ru/society/35320800/?frommail=1; Греф заявил, что люди станут «абсолютно прозрачными»”// Там же].
Что же. Если покинувшие этот свет, лишены возможности деятельно сосуществовать с нами, жить полнокровно, «мы могли бы сосуществовать, творить с их симуляцией» [Илья Хель. Сможем ли мы возвращать мертвых к жизни? // Хорошо в этом смысле говорит автор, осмысливающий описываемый вариант продления жизни: «Двести лет назад люди не имели возможности взглянуть даже на фотографию своего дорогого ушедшего друга, а несколько десятилетий назад то же самое можно было сказать о видеозаписях. Тем не менее, очень скоро моделирование позволит создавать точные копии («аватары») тех, кто умер, чтобы мы могли продолжать взаимодействовать с ними так, будто они продолжают жить. Поскольку новые технологии объединяются, чтобы сделать моделирование мертвых частью нашей жизни, эта возможность перестает быть уделом строгой научной фантастики» [там же].
Кстати, а что, коль скоро удастся соединить идеи в плане наработок отечественных космистов и возможности облачных технологий? Вышел бы неплохой симбиоз, думается... Собственно, великий Николай Федоров был бы очень не против. Ведь его идеи о воскрешении мертвых предполагают именно высокий уровень развития науки и техники. Лишь тогда данные идеи реализуемы, если реализуемы-таки. Выше, между тем, мы, осмысливая, так сказать, «воскресительные идеи», определились с ними в негативе. Остается последний и в случае дополнения их рассматриваемыми средствами виртуальности. Чуть ниже попытаемся объясниться, разобравшись с облачными восстановительными технологиями.
Как понятно, с их помощью можно воссоздавать не только образы реальных людей, но также мифические, художественные оригиналы, скажем, того же Ахилла, Антигоны, Гамлета, Раскольникова... Действительно. Вот, представим себе: имеются у нас эти самые множественные «следы» (не важно, словесные ли, вещественные) нужного нам персонажа. Например, Леонардо (из Винчи). Собрали мы весь материал о его жизни и делах. А теперь, — попробуем-ка, загрузить эти данные в мощный стартап. Обработав их, смоделировав (сообразив), тот пошлет результат в 3d-принтер для распечатки. Точно также нет проблем собрать массив материала (Big Data) да распечатать образ (аватар) выдуманного героя из известного четырехтомника А.М. Горького, или, скажем, Клавдию Шоша, которую так дотошно расписывает автор «Волшебной горы».
И что же? Допустим, наши машины настолько умны, мощны, — что восстановить образ (причем, физический, даже восполнив) интересующей нас персоны по «облачной программе» им ничего не будет стоить. Если даже они пока маломощны, не справятся, — нынче наша информационная и аддитивная технологии способны лишь неживые образы печатать: деталь, орган, макет, картину, портрет, — то ведь в перспективе удастся куда большее!
Так, представим себе времечко, эдак за 30-50 вперед (а то и пораньше). Неужто тамошние машины, облачные технологии, работающие природоподобно, на квантовой основе (квантовые компьютеры с сингулярным ИИ), не окажутся сильны «воскресить» (восстановив), пользуясь большим массивом данных, нам нашего Леонардо или Гамлета? Есть большая уверенность: вполне справятся! И Курцвейл с нами тут заодно, и MBIC-технологии.
И это, несомненно, будет похлеще, почище Федоровских штучек. Не придется возиться с «кладбищенской трухой»! А сразу: в чистоте кабинетной, прямо за нашим рабочим столом... Глянешь, — «восста девица», как сказано.
Преимущество воспроизводства человека облачно-цифровыми технологиями перед остальными, надо думать, еще в том, что они позволяют не просто восстанавливать, копировать образ искомого человека, но и редактировать его. Чрезвычайно важно: можно вносить известные коррективы в желаемые «воскресения». Кстати, так называемые «фотошопы» с другими дизайнерскими инструментами весьма сильны в данном отношении...
Сколько авторов, как известно, предлагают миру «своего Пушкина», написали «Мои Ленианы»?.. Несомненно: что-то от «моего Леонардо» или того же «Гамлета» тоже имеется множество... Да разве любой художественный образ идентичен другим таким же? Так что, и средствами новых технологий не станет за особый труд заполучить «великого» по желанному образу да почину. Причем, — не один и тот же, но по настроению, на любой вкус и притязания, вплоть даже — до извращенных...
Конечно, на рассматриваемом пути, в строгом смысле не о воскресении речь. Вряд ли также о сотворении заново. Но ведь сегодня, не говоря о будущем, кино-теле-коммуникативная и информационная техника настолько изощрена, что, попробуй-ка, еще отличи актуальность (к тому же, «серую») от виртуальности. Попробуй определить, где натурал, а где виртуал, где образ и где оригинал, явь и фантазия. Кстати, это касается и виртуальных (мультяшных) «жителей» (аватар, симулякров), которые создаются без применения облачных технологий.
Если мы посредством Big Data и облачных технологий воспроизведем (даже физически) аватар соответствующего человека, — и последний окажется почти адекватной копией оригинала, сможет даже выполнять какие-то работы, решать практические задачи, свободно общаться с нами, выражать характерные черты оригинала, — этого достаточно, хотя бы в какой-то мере, признать за ним «реальность на существование». Больше. Следует согласиться, что мы воссоздали оригинал, возродили к жизни, обессмертили его. Опять же, пусть, не полностью, не абсолютно, но... По крайней мере, настолько, насколько располагаемая техника позволяет, насколько «копия» тождественна предмету своей подмены. Вполне допустимо, что в последствие наша копия окажется куда адекватней и реалистичней самого «исходника».
В конце концов, и сам оригинал («исходник»), — так ли уж он действительный человек! Так ли уж много черт, моментов являет, дотягивающих до человечности как таковой?
Особенно это касается представителя и носителя современного буржуазного мира. В нем, — «овещненном», атомизированном, отмеренном, разобщенном, отпавшем от бытия, доступном тотальной манипуляции, уподобленном животному, — почти ничего от человеческого. Он настолько опустошен, примитивизирован, — жизнь его так обставлена и организована («театрализована»), — что реально предстает, живет симулякром, аватаром подлинного человека. И самими условиями существования, и намеренно (подчас даже в безотчетной форме) он доведен до состояния некоего объекта-фабриката (симулякра), чтобы быть легко прослеживаем, фиксируем, контролируем. В том числе нейро сетями, облачными технологиями. Иначе, — живи он полнокровно, всем миром, с бытием, подлинно свободно, осваивающе, — вряд ли по оставляемым следам, Big Data просчитают, и («по заслугам», соответствующим критериям) зададут ему судьбу, каждый шаг наперед. Вряд ли такого человека можно будет вписать «штифтиком» в какую-то там нейро систему.
Как предмет потребления нейро сети, искусственного интеллекта, куда, сведенный к аватару, он встраиваем, тем самым, превращаем в мутанта, киборга, «штифтика» цельной информационно-кибернетической системы, симулякр подлинного человека может быть приобщен даже к «вечной жизни», «свободе». Однако, заполучив эти механико-электронные суррогаты свободы и жизни, он окончательно распрощается с остатками былой человечности и жизненности в себе, возможности быть подлинно овечненным.
Исчезая как человек, Перестав быть смертным, он лишается и бессмертия. Причем, — вдвойне: в подлинном смысле (как нормальный человек) и в смысле общедиалектическом. Ведь, лишенное смерти, не имеет бессмертия. Если даже ему придет конец, исчезнет, — это ведь вовсе не будет означать, что оно умерло, претерпело смерть. Как мы уже знаем, Бессмертен только тот, кто испытывает смерть, умирает.
И еще одно. Средствами облачных технологий и Big Data аватарно воссоздаваем («воскрешаем») не только «великий», можно и без хлопот вызвать к жизни далеко не такового... В принципе, о любом человеке (из прошлого ли, настоящего, кто бы он ни был) можно собрать огромное множество данных, «следов». Ибо каждый из нас слишком «следит», живя. Каждый, стало быть, так либо иначе, доступен мониторингу, аватаризации.
Однако, следы «следам» рознь. Есть следы, сразу видные, приметные, но есть и такие, которые и под «микроскопом» (особенно производящим) не узреть. Как знать, способны ли наличные технологии мониторинга их распознать, выследить, высчитать, даже узреть. В этом смысле, видимо, далеко не просто будет бигдатировать тех, кто, так сказать, «прожил неприметно», кто и следов-то по-настоящему человеческих не оставил, уходя. Тем более, — намеренно путал «ищущих», или оставлял следы, принципиально недоступные технической (по крайней мере, располагаемой пока) «раскодировке»... Вряд ли тогда стар тапы с Big Data (по крайней мере, теперешние и ближайшей перспективы) смогут их разыскать в «скопище исторического вороха». Вряд ли способны «обработать», фабриковать (саватарить). Верно, правда, и другое. Если «следы» даже «под микроскопом» не приметить, резонно усомниться, так ли уж существовали «наследившие», или стоит ли их «выслеживать»...
А с еще одной стороны, ведь, коль скоро утерянные следы не столь и существенны, А то и не доступны фиксации, мы же подходим к воссозданию копий как бы художественно, — почему, спрашивается, нам не домыслить, чего недостает? Почему, наконец, не воссоздать нового человека? К тому же, отталкиваясь от актуальности, привязываясь к ней, домышляя, даже «украшая» неприглядное. Почему, в конце концов, не быть нам создателями новых жизней, «новых людей»?.. Почему нам не научиться копировать, пересоздавать (симулировать) самих себя? Коль скоро же мы на это будем способны, смертно-бессмертная диалектика нашего существования, надо надеяться, окажется постигнутой, доступной.
На данном пути, собственно, и порождения собственного ума и рук несложно привести на свет. Можно, короче, окончательно «отодвинуть Бога», став на его место!.. Впрочем, подобных самонадеянных претензий с амбициями всегда хватало в истории. Правда, в наше время их развелось беспрецедентное число. Беда лишь, мерзавцы сии, вместо того, чтобы себя самих убивать для подтверждения собственной божественности (Кириллов из «Бесов»), предпочитают других, к тому же, заведомо слабых...
В таком ключе весьма не лишне удостовериться: что наша искусственно-интеллектная, мониторящая техника являет из себя? Какой образ («аватар») способна составить? В куда большей степени важно знать того, «кто смотрит», стоя за всей этой технологией, насколько он человечен, «божествен», как далеко зашел в своей симулякризации?..
Несомненно, мы всегда по следам (особенно «плодам») узнаем данного «смотрящего». Точно также, у каждого из нас имеется свой, так сказать, «Big Data». Вот только каков он, наш «аппарат» видения и отношения к другому человеку, какова его разрешительная способность? Не начинен ли он «кривыми зеркалами», к тому же, производящести?..
Это, следует повторить, прямо зависит от понимания человека, мировоззренческой позиции, главное, способа существования смотрящего: его целей, устремлений, движущих оснований. Если наши «Big Data», аппарат мониторинга нацелены на заведомо ложное, страдают волей к смерти, способны иметь дело лишь с симулякрами человека, — разве способны будут они усмотреть бессмертное начало в человеке по истине, разве смогут составить подлинную картину (образ, аватар), прослеживаемого?.. Так ли уж «бессмертным» окажется воссозданный или даже, созданный заново, «собрат»? И, вообще, дотягивает ли он до данного качества?..
Одним словом, мы вновь и вновь, о том же. Да, бессмертие нужно усмотреть по истине. Главное — заслужить, заработать, причем, — весьма серьезным человеческим трудом, воздвигающим все те же «памятники». Повторим приведенное: «Лишь тот достоин счастья и свободы, кто в бой за них идет всегда».
Но для этого с самого начала нужно быть, оставаться человеком, по человечески (не как-либо оскопленно симулякрально) видеть мир, других людей, самого себя. Собственно, в «бой» и идут, чтобы отвоевывать, множить, ширить все это. Иначе, можно воевать за что угодно и как угодно. Больше, не будучи человеком даже, ничтожа человеческое. И от таких «войн» лишь разор, пустота, падение. Нет здесь бессмертия, даже смерти.
Относительно же «обожествления человека», приятия им божественной мантии, надо не забывать довольно старое открытие: «Богом быть слишком трудно», если невозможно конечному сущему, пусть и претендующему на бесконечность. И, уж коль скоро Бог есть, его устранить, заместить (даже внутри себя) невозможно. Двух Юпитеров тоже не может быть. А если, все же, кто-то намерен сместить Бога, занять его место, то просто на просто не понимает, чем занят, на что замахнулся. И, тем самым, уже бесовски обрекает себя на исчезновение, подобно упомянутому Кириллову...
Так что нет иного пути обрести бессмертие, нежели заслуживать, зарабатывать его, единственно возвышающим человечность в человеке трудом, подвигами. И не важно здесь, на каком поприще. Важно лишь чтобы труд возводил «нерукотворное», осветляющее мир, утверждающее человека с бытием. Иначе, даже заполучивший его (в виде «вечной жизни») невзначай, — не сумеет, не заслуживший означенно, сладить с ним...
Стало быть, «нашествующее» со всех сторон средствами виртуальности и информационной техники, «бессмертие» не так-то доступно. Не так ли, в конечном счете, дела здесь обстоят, как всегда в человеческой истории? Ведь и в прежние времена были свои (достаточно «надежные» и даже демократичные) средства и пути обессмерчивания. Например, на религиозном (формирующем своеобразную виртуальность компенсаторного типа) поприще. Как знать, не были ли они куда ближе и проще для людей! Ведь бессмертие, согласно христианству, в «царстве небесном» ожидало души всех, кто был елее помазан, соборован, отпет, кому служат панихиду, кому «отпущены грехи». Правда, душам отводились в мире бессмертия различные места, роли в зависимости от «земных заслуг» и «благоволения свыше». Нечто подобное встречается и в других традиционных религиях, в том числе кармических. Вместе с тем, везде имелись «препоны» для («грешников», «отступников», «иноверцев», «нечистых» и проч.), кто бессмертия не заслужил. В «загробный мир» в потустороннее «царство света» далеко не каждому открыты двери...
Собственно, также обстоит и сегодня (да и впредь, надо думать) в сложившихся информационно-технологических религиях, мироотношениях. Так что, хоть традиционные религии сегодня сильно секуляризованы, — оказались потесненными гуманистическими, техническими религиями, больше, умы людей захватил стихийный атеизм, наряду с компенсаторной виртуальностью растет и множится виртуальность от ноосферы, — перспективы на подлинное бессмертие у людей, не заслуживших его, ничтожные. Даже куда меньшие, нежели в религиозно-компенсаторной виртуальности.
Там безусловное бессмертие гарантировалось каждому благоверному, поскольку, Бог своей всеохватывающей любовью и милостью никого не обделял... Больше, христиане, (впрочем, и приверженцы других религий) представляют дело так, что именно в посмертном мире, пройдя «испытания в земной юдоли», люди обретают настоящую жизнь. Существование в земной жизни, телом конкретного человека расценивается всего лишь подготовкой к вечной жизни...
Не иначе обстоит с современным массовым человеком, уверовавшим и отчуждаемым другими «Богами» из виртуально-технократической субстанции, в том числе конструктивного порядка. Бессмертия («вечной жизни») ему после смерти в потусторонности уже никто не гарантирует (правда, кроме трансгуманистических верований и практик) с их хомосуперами. Традиционно-религиозные верования на этот счет изрядно дискредитированы. Сам образ вечной жизни («бессмертия») в «мире ином» изрядно поблек. О действительном бессмертии нет и речи. Что, вроде, могут дать наличные и даже возможные технические средства, с несомой ими виртуальностью, — весьма прозаично, «бледно», не нуждается в вере. Зато «бессмертие» предоставляется человеку здесь же, считай, посюсторонней действительностью, поскольку «потусторонность» (виртуальность) низводится в посюсторонность. Только, правда, технократически виртуализованную, до невозможности опризрачненную. Подобно, увы, и бессмертие, зияющее своей ужасающей безжизненностью.
К тому же, «вечность» и «бессмертие» ранжируются по довольно жесткому сословно-кастовому меню из темени «нового Средневековья» («цифрового концлагеря»), насаждаемой теперешними «перестройщиками» наличного мира для самовыживания и возвышения.
Да, для приобщения к ожидаемому «бессмертию» тоже придется «очиститься». То есть, выбраться из «суеты», призрачности, «никчемности» (мирской, человеческой, социальной) актуальной реальности. И, «исчезнув» таким образом из нее, высвободившись (во всяком случае, ничего не знача), — погрузиться, вжиться в ноосферный разум, виртуальность. Последние всецело захвачены (вернее, суть принадлежностью) «единой универсальной нейро сетью», сингулярным искусственным интеллектом.
Как понятно, здесь, обретя «бессмертие», я не прекращаюсь абсолютно, не перестаю даже жить (есть пить, дышать, отправлять другие физиологические нужды, общие у меня с животными). Лишь еще дальше расчеловечен (превращаемый из симулякра в аватар). Больше, как таковой я актуализован, ибо сингулярной реальности, поглотившей меня, уже принадлежит все: не только виртуал, но также актуал. Иначе, между прочим, он не мог бы слыть сингулярным.
На самом деле. «Покидать» актуальность особенно не приходится. Виртуальность так близка к ней, так ее вымещает, растворяясь в ней, сама актуализуясь настолько, что «потустороннее» и «посюстороннее», тяготевшие прежде к различным сферам общественной жизни, сливаются.
При этом не важно, даже замечательно, что мы «покидаем», «очищаясь», как бы сказали либерасты, «разрывая скрепы наличных порядков», удерживающих, «ограничивающих мою свободу», вроде, под предлогом «сохранения в человечности». Ведь именно последняя и, вытекающие из нее, обязанности, формы поведения, связи и зависимости, усугубляют меня как человека, отнимают мою «настоящую свободу». Избавиться от всего этого «хлама, делающего меня зависимым», для либерастически настроенного, атомизированного симулякра «человека» наших дней — самое главное.
«Избавиться» («сбросить»), стало быть, предстоит «от самой малости». А именно: распроститься, с бытием, своим социально-мировым соприсутствием, государством, господствующей моралью, — тем же полом, семьей... Был личностью, того хуже, экзистенцией, человеческим бытием, — отвяжись! Точно также, от какой-то там, «диктуемой метафизикой», свободы, выдаваемой за «подлинную». Соответственно, предстоит отринуть, связанные со всем этим, обязанности, ответственности, долженствования. Не нужна она, «суетная» личностно-экзистенциальная самореализация, — короче, то, что традиционно выдается за «подлинно человеческое в человеке». Настоящая свобода ведь — это отказ от всего, включая самого себя, «независимость». Ведь кто есть «Я» до сих пор, как не набор каких-либо желаний, стремлений, долженствований, отношений, зависимостей и проч., которые вяжут, «сковывают», т.е., лишают свободы?..
Понятное дело: никчемны и разум, сознание, светящиеся каким-то там бытием, человечностью. На что оно все, коль скоро предстоит вжиться в сингулярный всеохватный интеллект, — не важно, что искусственный. Перед ним сознание человека, со всем содержимым, «просто блекнет», скажет Курцвейл. Мое «Я» здесь будет подобно свету лампочки, свидетельствующему работу соответствующего звена в универсальной искусственной нейронной системе. Но, с другой стороны, я, хоть и «лампочка», «батарея», какая-либо другая часть, но ведь часть этой, столь могущественной целостности! Разве это не переполняет значимостью, гордостью и величием! Да, грустной патетики с риторикой хватает в таком восклицании для еще остающегося человеком. Но для ставшего симулякром, аватаром — это самый благополучный исход дел...
Кстати, не только сегодня, давно уже подмечено: человек, такой, как есть, — тем более, как мы о нем говорим, как его знает Возрождение, Просвещение (Модерн), производящее сознание, — просто не нужен. Он есть то, что следует «превозмочь», очистившись. Тем самым, — восходя в постчеловеческую (сверхчеловеческую) реальность. Ведь вся, сложившаяся с приходом Нового времени, система жизни, основанная на производящем способе человеческого бытия, шаг за шагом ведет к преодолению человеческого в человеке, к тому, что давно названо «смерть человека». Разве не везде, где царит производство, дух смерти человека сквозит изо всех щелей существования? И особенно изгнание человека и человечности из жизни с предельной силой проявляется на закатных этапах производящего мира. Здесь преодоление человека выступает уже не просто как следствие, даже побочный результат отчуждающей, неуемной, самообеспечивающейся производящей гонки, но как некая положительная, «спасительная» цель. Перерождение современного человека в симулякр — не есть ли он последним шагом на пути преодоления человека. Ведь именно симулякры человека суть тем ресурсом, коим в качестве аватар подпитывается новейшая сверхинтеллектуальная технология.
Что важно понимать, человек «очищается», превращаем в симулякр не только собственными силами, сам, но главным образом, средствами господствующих порядков, духом. Все здесь ведет его к новой (от виртуальности и, плодимой ею, техники) «вечной жизни». Он «вырываем» из-под всевозможных актуально-реальных скрепов, «привязок» (бытийных, мировых, социальных, вплоть до государственных, национальных, семейных, половых). Полностью «раскрепощенный», обезличенный, объективированный, атомизированный, несущий лишь фабрикуемые качества, доступные мониторингу, лишь имитирующий уже человека, он «прозрачен» со всех сторон. Так виртуализуемого, его легко включить в господствующую и всепоглощающую нейро сеть, облачные технологии, вплоть до сингулярного искусственного сверхразума, облекаемых соответствующей виртуалкой.
И именно по отношению к так препарированному, одномерно уплощенному подобию человека, симулякру вполне применима и достаточна стимул-реактивная психология, проросшая из вульгарно-материалистического, технократически-натуралистического видения вещей. Собственно, к сущему, симулирующему то ли «вещь», то ли какое-то примитивное живое существо, а то просто являющемуся «ресурсом» производяще-кибернетической системы, — никакая другая психология-идеология не подходит. Никак иначе его не понять, мониторить, рекрутировать в постчеловеческую реальность, уготавливаемую трансгуманистами или какими другими технократами от производства.
Выше мы обнажили социально-психологические корни симулякризации человека. Нетрудно показать, что корни эти уходят еще глубже, в почву современного (постиндустриального) производства. На самом деле. Производяще фабрикуемые люди доступны полнейшему контролю и управлению, будучи изначально поставкой производства. Ведь учет, контроль, управление, главное, потребление (утилизация) человека — важнейшие отправления любого производства. Все упирается лишь в то, какую стадию в своем становлении претерпевает производство и, соответственно, в каких ресурсах, включая человеческие, нуждается, подпитываясь.
Между тем, постиндустриальное производство, соответственно, общество, как мы знаем, характеризуется выходом на передний план человекообразующего аспекта производства. Здесь потребление довлеет над производством. Воцаряется финансово-спекулятивная (монетаристская) модель экономики, где спекуляции, хрематистические, аферные, грязно-торгашеские моменты выдвигаются на передний план. Все упрощается, сводясь к монетарным цифрам, счету и расчету. Прибыль растет не столько из реальной экономики, сколько из экономики виртуальной, где «деньги делают деньги из воздуха». Все упирается в «игру в фантики», на котировки, ставки. «Пирамиды», махинации на бирже, банковские операции (ссуда, кредит, инвестиции, проценты, маржа и проч.), — все это, как и многое другое, инструменты гонки наваров. Товары перестают продаваться-покупаться по своей стоимости. Они реализуются посредством реклам, брендов, имиджей, из соображений «рентабельности», «конвенции». Каждый товар предстает, ценится, стало быть не тем, что есть по своей сути, но тем, как имиджирован, как преподносим, за что себя выдает. Он не столько выражает то, что есть, сколько имитирует то, за что его должны принять.
Человек в данных условиях тоже выступает «вещью», которая покупается-продается, приобретая характер «рыночного человека», дивидуума (пакета как-либо скомбинированных свойств, способных оказать услуги). И от того, как они преподносимы, как упакованы, какой образ создают, — зависит весьма многое от успешности продвижения данного человека в сфере услуг, в обществе, мире. Отсюда, огромное значение приобретает умение преподнести себя, изобразиться, прикинуться, фриковать, симулировать, имитировать тот либо иной образ, характер, персону.
Результат данной имитации, симуляции, фрика, как указывалось, означает симулякр. И что важно здесь, симулякр — не просто фриковый результат симуляции и имитации. Это такой результат, который отрывается от своего оригинала, приобретает самостоятельное, самодовлеющее существование, подменяя, вытесняя свой, скажем так, «оригинал», как и процесс симуляции. Так, на место человека, полностью вытесняя его, приходит повсюдный симулякр. Общество полонится симулякрами, да и само оно, тоже ведь симулякрует...
Между прочим, означенную трансформацию человека и мира подметили, зафиксировали проникновенные наблюдатели (Ж. Батай, Ж. Бодрияр, Ж. Делез и др.) еще в 70-е годы ушедшего столетия. Общество, мир, видели они, превращен в «спектакль», а человек стал «симулякром», почти полностью утратив связь со своей натурой. Данная трансформация сегодня стала повсеместной, очевиднейшей, даже принуждающей явью. Причем, трудно размежевать, — то ли это результат влияния социально-экономических факторов, то ли виртуализации современной действительности от постиндустриализма и НТП, то ли дополненной реальности, дальнейшей технизации жизни, от вхождения в мир, набирающих мощь и повсюдность, гаджетов, особенно нейро сетей, облачных технологий, ИИ. А то все это, вместе взятое, — просто следствие и процесс целенаправленной политики известных кругов мировой корпоратократии, тщетно пытающихся выкарабкаться из всеохватного глобального кризиса и устроить на планете «новый мировой порядок» ради собственного «спасения».
В конечном же итоге, повторяем, это прямое продолжение, следствие способа существования, называемого производством, коим человек живет с приходом Нового времени. Оно уже давно, гонит и гонит мир, человека к все большему отпадению от бытия и самих себя. Не находя больше средств и «вещества» вовне, не способное существовать, как прежде, экспансией, — оно для самосохранения, « подпитки», дабы не прекратиться, в пору постиндустриализма обращается вовнутрь себя. И, понятное дело, прежде всего и главным образом предметом утилизации (пожирания, «поддержания огня» в «ресурсной топке» производящего «молоха») отыскиваем человек. Ведь, ко всему прочему, его так много расплодилось, «человеческое стало слишком человеческим». Да и ничто другое, помимо человека, внутренние источники производства не представляют...
И, опять же, производство (прежде и сегодня) способно «пожирать» не существующего по подлинности, человека, а только превращенного в фабрикат: предмет труда, средство производства, производительную силу (специалистов, «рабочую силу, «кадры», «рыночного человека», «человеческий капитал» и проч.). Причем, как понятно, на каждом конкретном этапе своего развития оно пользуется по-разному данным «богатством», да и последнее выступает, тоже видоизменяясь. До прихода постиндустриальности, особенно в индустриальном обществе, где царит техника и «вещепроизводство», скажем, о человеческом капитале» («человеческом факторе») могла идти речь лишь постольку, поскольку. Человек здесь подгоняется, подстраивается под технику, ребования рынка, индустриально-производственные нужды. К нему относятся как к придатку машины и проч. Да и главной производительной силой, снова-таки, считается вещественный фактор производительных сил, техника.
Лишь постиндустриализм меняет такое положение дел. Здесь «человеческий капитал» («человеческий фактор»), говорили мы, выдвигается на первый план. Однако, поскольку постиндустриализм утверждается на капиталистической основе, постольку человеческий фактор никак не может быть взят в полную силу, по своей подлинности. Господствующее производящее присвоение, капиталистическая частная собственность, утилитарно-потребительский, манипулятивный, технико-инструментальный, прибыльный подход к человеку никто не отменяет. К человеку, человеческому капиталу относятся потому как к результату действия означенных и иных факторов, совершенно отчуждающих, изживающих человеческое в человеке. Так он предстает «рыночным человеком», наконец, симулякром, которого, собственно, и следует принимать за постчеловека.
Отпавший от подлинной человечности и бытия, «овеществленный», атомизированный, технизированный, безмерно уплощенный, человек, таким образом, превращаем в симулякральную (постчеловеческую) поставку производства. Лишь доведенный до такой кондиции, он пригоден для постиндустриального производства. Еще точней, — информационного этапа развития последнего, где утверждается третья и даже четвертая волна НТП.
Здесь следует заметить, что понятия «симулякр» и «рыночный человек» во многом совпадающие. Понятие «рыночный человек», разрабатываемое на Американской почве, преимущественно Э. Фроммом [См. об этом: Фромм Э. ИМЕТЬ ИЛИ БЫТЬ? Перевод с английского. — М., 1985. — С. 167-173], как мы считаем, не совсем отрывает ходящий под таким названием предмет от человека. Это человек, наиболее приспособленный, угодный, «спакетированный» для успешного и оптимального вращения в пространстве рынка, фирмы. Между тем, «симулякр» — это действительно, некто, уже исключающий человека, оторванный от последнего, в таком смысле предстающий постчеловеком.
Кстати, с весьма многими последствиями. В том числе такими бесовско-мерзкими, которые не только не мешают, но стимулируют античеловечное обхождение с ним (как нечеловеком). Ведь, коль скоро перед нами нечеловек, — неважно, постчеловек, сверхчеловек, недочеловек (untermensh) он или какое другое сущее, — к нему можно относиться всяко, «не церемонясь». В частности, — делать из него «самые крепкие в мире гвозди», абажуры, кошельки, варить мыло, проводить разного рода изуверские «эксперименты»... А ведь все это уже имело место в истории, когда людей лишали статуса «человек»! Что еще ждет, коль скоро не остановиться, не прервать этот беспредельно ужасный курс расчеловечивания человека? Несомненно, это риторический вопрос...
Так что, «постчеловек», которого преуготовляют нам трансгуманисты, уже сложился симулякризацией человека. Современное капиталистическое производство вполне устраиваемо симулякром человека как постчеловеком. Кстати, и сам себя последний тоже устраивает. Симулякр (постчеловека) дальше нет особой нужды «обогащать»: нет нужды в специальных обогатительных фабриках для этого, в коих так нуждается индустриально-промышленное производство.Да, постчеловек (симулякр) вполне готов для «подпитки» современных производящих информационно-технических средств (нейро систем, Ии и других кибернетических безлюдных сооружений). Достаточно только по ходу «подпитки» превратить его в аватар...
Итак, люди (и не только) отныне начинают существовать симулякрами. В прежние эпохи они тоже часто пользовались симуляцией, имитациями, тоже фриковали. Однако они не доходили до полного разрыва результата этих форм самореализации с их «исходниками». Играя образ, роль, даже выступая рыночным человеком, люди знают, что имитируют, и рано или поздно возвращаются к себе, «натуральным». Своеобразие же симуляций сегодня в том, что симулянты застревают в несомых ролях, масках, не могут отказаться от них, от своей постчеловечности. Наконец, маски, личины, обретаемые ими, совершенно искусственны, оторваны от реально-жизненных корней, становятся самодостаточными, саморепрезентативными. Человек всецело погружен в симулякр, слит с ним, не есть что-либо другое. Напрочь забывается, кто он на самом деле есть, был.
И, конечно, — поскольку сами люди, будучи отчужденными продуктами производящего существования, которые при этом еще и перевоплощаются в симулякры, — настолько далеко уходят от подлинной реальности, от естественности, подлинной человечности и бытия, что установить какие-либо связующие линии тут просто невозможно. Симулякр как результат, по сути, многократного отчуждения человека, уже совершенно отпадает от последнего., потому и должен приниматься за постчеловека.
И вот, этот-то результат, как раз, и выступает той «тесиной», из которой авторы, в частности трансгуманисты и технократы, стремящиеся спасти и сохранить производяще-буржуазный миропорядок, готовят подпитку для своих сингулярных нейро систем и ИИ. Симулякрованный материал в этом смысле всего более удобен: легко манипулируем, переформатируем, управляем как угодно и, главное, эффективно. Это самый благодарный предмет для успешной работы облачных технологий и Big Data.
Так или иначе, по многим причинам, современный массовый человек, сплошь выступающий симулякральной данностью, утилизацией чего постиндустриальное производство только и возможно, легко программируем, мониторируем средствами облачных технологий, Big Data. Другими словами, аватаризуется, виртуализуется, поглощается системой глобальной техносферы. Причем, — в качестве некоего «штифтика», «батарейки», «детали» той либо иной значимости.
И, тем не менее, представ таким образом, по сути, прекратив человека (обеспечив ему смерть), наш «штифтик», не теряет тяги к «бессмертию», воли к жизни. Больше. Он, как никогда прежде, исполнен жаждой бессмертия именно в данном своем качестве, когда не только в виртуале (превращенный в аватар), но и в актуале (будучи симулякром) он совершенно отпал от бытия и человечности, исчез как человек. И, что интересно, «бессмертие» ему, — ставшему безродным атомом, какой-то там «деталью», только и пригодной для успешной утилизации искусственными нейро системами, в том числе со стороны Big Data, облачных технологий, — «даруется». Однако, какова цена такому «бессмертию», «вечной жизни» светящейся лампочки внутри некоего постчеловеческого агрегата, пусть даже настроенного на вечную работу?...
В «повести, написанной гусиным пером» у Е.И. Блаватской говорится, что в посмертии можно «заслужить» вечность, например, просто в виде скрипа несмазанных дверных петель. Собственно, нечто подобное мы находим в «бессмертии» наших постхуманных аватар, подпитывающих мощные искусственные производяще-технические сооружения. Не веселая (хоть и не «скрипучая») участь, прямо скажем!.. Тем более, — приняв во внимание, что ведь в этих симулякрах-аватарах (если не в потреблястах) хранители и продолжатели производяще-буржуазных порядков усматривают «человеческий капитал»: стремятся опорой на него вызволить современный мир из всеобъемлющего планетарного кризиса, вдохнуть в экономику, жизнь интенсивную энергетику, движение вперед. Воистину, «блажен, кто верует»!..
А тем временем, сложившаяся система современной жизни сплошь да рядом различно и успешно обеспечивает симукляризацию и оцифровку (аватаризацию) человека. Повсюдно от людей требуется (им буквально навязывают) стать именно этими самыми симулякрами, дабы, оцифрованные в аватары «хомодигиталы» (термин И.К. Мухиной), , функционируя некоторой «частичкой», «единицей», внутри системы глобальной нейро сети, поглощенные последней, распрощавшись с человечностью, они обрели «сверхчеловеческий» (вернее постчеловеческий) статус. Уж на что оптимистически настроенный и пытавшийся противостоять им, — почему не раз выше упоминался нами, — Игорь Шнуренко в последних своих выступлениях на «День тв», буквально беспомощно разводит руками от бессилия что делать, как осилить всеохватный натиск глобалистской армии под руководством «цифровых генералов» [См.: Тайные цели «цифровых генералов» // https://www.youtube.com/watch?v=j8_RMKdk1Oc]. Но вот, довольно просто, без особых сложностей и, как говорится, заумий» выводит на «чистую воду» замыслы и цели данных «генералов», главное, показывает и зовет как нужно реально бороться с их армиями в своих выступлениях И.К. Мухина. Особенно примечательно в данном отношении ее последнее выступление [См.: Запад победил незаметно. На наших глазах создаётся Человек Унифицированный. Ирина Мухина // https://www.youtube.com/watch?v=ENGfXUhs9iM]. Не мешало бы Серьезно разобратьься с предлагаемыми ею средствами и путями, которые, все же, еще недостаточны. Надеюсь, сделать это в другом месте.
Как бы там ни было и, возвращаясь к нашему предмету, легко видеть: будучи симулякром своей подлинности в актуальной жизни, современный производящий человек, по сути, не просто стоит лицом к смерти, смерть не просто нечто, ждущее его. Нет, он, будучи симулякром, есть, вроде, пародии на человека (даже производящего), что-то вроде, «живого трупа», ходячей безжизненности человека. То есть, он по сути, уже не человек, превзошедший человека при жизни. Тем более — человека в его подлинности. Между подлинным человеком, живущим полнотой мира, общественно, с бытием, и симулякром (к тому же, производящего человека) дистанция, уже отделяющая постчеловека от человека. Даже соседние виды животных так не различаются, как они. А просветительская модель робинзонатического человека не сопоставима с этой, совершенно расчеловеченной «выжимкой».
Кстати, на такое разобщение человека с самим собой, жизнью, традиционные религии не способны. Они-таки, сохраняют за своими приверженцами, верующим человеком немало привязок с естественностью, подлинностью. Ведь человек (особенно традиционный) поклоняющийся данным религиям, как бы существует не отпавши от бытия, прибытийно, по большей части непроизводяще. Потому, как правило, свое «бессмертие» он обретает не в посюсторонней, а в потусторонней жизни, в посмертии. В посюсторонности он живет, хоть и отчужденно, но не прекращая являть человеческое начало, не растративши его. Он даже свободен, обладает свободой воли. Христос, как известно, потому в мир и пришел, чтобы «освободить человека» из безоговорочной опутанности его «законом», как верно подмечает Н.А. Бердяев.
Собственно, и в других восточных религиях человеку принадлежит свобода. Иначе, например, в буддизме или, скажем, джайнизме ни о какой кармической судьбе не может быть и речи. Ведь человек сам строит свою жизнь. Заслугами и ошибками, Добрыми или «греховными делами» умащивается путь его кармических перерождений...
Совершенно иначе обстоит с нашим, подпавшим под каток производяще-технических религий, устраивающих бесчеловечное будущее,
симулякрованным человеком. Смерть, (вернее, конец) ему уже пришла, есть очевидной реальностью (хоть часто и не распознается). И, снова-таки, речь идет не о буквальном конце, но именно о конце как человека, человеческом конце. Ибо, в остающейся по изживлении человека, человечности, ничего человеческого уже не найти, помимо ходячих аватар. А последние, вообще-то, вечны. По крайней мере, — как долго будет существовать явь, в них нуждающаяся, умеющая с ними ладить, «подпитываться». Правда, рано или поздно, приходит момент, когда и в этом искусственно-разумная «явь» перестанет нуждаться. Но тогда и сама она исчезнет...
Вот, таким образом современными производяще-техническими средствами и виртуальностью от последних человек «обессмерчивается». По-другому, средства виртуализации и вписания людей в сверхсильный искусственный разум, не работают. Если быть точным, они, скорей, не столько обессмерчивают человека, сколько присваивают ему надежную, долговечную работоспособность как некоторой детали, «батарейке». Так, отнимая у человека (означенным образом) подлинную жизнь и свободу, используя, «подпитываясь» его творческой энергией, пока без этого не обойдутся, производяще-технологические средства и, облекающая их, виртуальность превращают и представляют его (особенно в собственных глазах) не только в качестве подлинного человека, но также чем он явлен как результат деструкции, «самой ненужной вещью». Если эта «вещь» что-либо и может значить, по крайней мере, пока что, то лишь, будучи вписана служебной частью в систему сингулярно-универсального постхуманного «разума», бессмертного по определению.
Так «бессмертие» наступает с исчезновением человека. Ведь умирать-то теперь будет некому, некому испытывать смерть. Нет смерти, остается только бессмертие, если, правда, остается.
А для симулякров, обретающихся в виртуале и аватаризованных глобальной нейро сетью, такого бессмертия и не нужно. Достаточно «бессмертия» (эрзацного), предоставляемого технократическим виртуалом, сингулярным сверхразумом как цельности, куда они встроены. К тому же, и в таком искусственном (эрзацном) «бессмертии» можно устроить нечто от соответствующих «табелей о рангах», — как же без них! По «заслугам», значимости для «системы» и соответствующим критериям, люди могут получать полагающиеся им статусы в «бессмертном» существовании. По последним они будут различно распределяться в кастово-сословной иерархии нового мирового порядка, смахивающего, по признанию многих, на «цифровой концлагерь»..
Итак, человеку, ставшему симулякром и аватаризованным, вечность («бессмертие») гарантирована. Причем, — не столько как самоцель, человеческое стремление заполучить его, сколько как побочный результат «пожирающей» подгонки фабриката («детали»), за которым можно оставить название «человек», к бесперебойной и безостановочной работе сверхразумной технологической системы. Пока существует «ноосфера» в виде сингулярного всепоглощающего разума, бессмертие такой, — обезличенной, безмирной, разбытийвленной, безродной, мультикультурной, вырванной из всевозможных скреп (удерживающих в человечности), совершенно атомизированной, «вещефицированной», — детали гарантировано. По крайней мере, до поры до времени: когда «система» решит «избавиться» от нее, покуда сама не исчезнет...
Повторяем, подлинное бессмертие, которое заслуживается, достигаемо умиранием (в не раз оговоренном смысле), — о нем вести речь просто бессмысленно. Ладно, когда оно «великим» дается. Но ведь сегодня каждый человек «не умереть» домогается, причем, без всяких на то заслуг. Даже совершенно обесчеловеченный. В том числе самой виртуализацией, поскольку влезает-втягиваем в нее потребительски, «вещно», манипулятивно, технически, симулируя, — одним словом, обыкновенным, отчужденным, расчеловеченно симулякрированным. Он же все человеческое по сути в себе «растранжирил», Все это у него отнято! Кому тогда бессмертие давать, кто его вынесет!..
И, вот, положим, в отстраиваемом мировом порядке с достижениями современной науки и техники, утверждающими новую виртуальность, даже ноосферу, сверхразумный глобальный искусственный интеллект, — использующими человека лишь в означенной обесчеловеченной данности, а в будущем вовсе не нуждаться ни в чем, что бы напоминало человека, — будут соединены идеи Федорова, космистов. Кого и что тогда станут «воскрешать»? Какого человека будут искать? Разве нужен будет он производству? К чему еще кого-то воскрешать, коль скоро «своих» некуда девать, нечего с ними делать? Ведь и без того, сколько лишних, ненужных ни для чего, людей («ртов»). К тому же, «портящих экологию»...
Не забудем, они живут, творят, по-прежнему: производяще, присваивающе, потреблятски, технократически относясь к действительности. Сегодня огромные массы людей уже буквально выбрасываемы за пределы производства в силу ненадобности. Разве способны будут «воскресители» отсюда усмотреть в воскрешаемом прахе человека и нормально человечески? «Воскрешенным» окажется тот же, «никчема» (по их меркам), непригодный даже в качестве сырья для «подпитки» нейронных сетей, не идущий в сравнение с тем оскопленным человеком, который еще находим. Ведь последний хоть что-то от натуральности сохраняет в себе, что-то значит в их обществе, не аватаризован вконец. Одним словом, если и будут «воскрешены» (восстановлены, воспроизведены) некогда усопшие, или, скажем, кто из «избранников», то лишь в той самой симулякральной данности, которая не будет даже дотягивать до, господствующих в наличности, мер «человека».
Допустим, нам снова нужно, но уже вооруженным кой-каким опытом из вышесказанного, воссоздать означенными информационно-технологическими средствами образ (аватар), того же Леонардо. Последний, разумеется, не будет восстановлен в той первозданности, со всеми проявлениями человечности (а также не таковыми), коими обладал. Не сможет современный (тем более, не столь далеко будущий) «восстановитель» со своими производящими программами-технологиями видеть в этих чертах, свойствах, отобранных Big Data, что-либо подлинное, выражающее, так сказать, «вещь-в-себе» (И. Кант), неповторимое, исключительно личное, своеобразное, чем, несомненно, обладал Великий разносторонний ученый и художник. Мы, пользуясь нашими (производящими) технологиями, — или они без нас, но запрограммированные, настроенные как только мы способны, можем, — станем восстанавливать Леонардо по образу и подобию своему. А то и другое у нас, вкупе с облачными технологиями — как бы, увы, слишком уже «сверхчеловечно»! И выйдет из-под нашего «пера» лишь все тот же симулякр, аватар великого мыслителя, ученого и художника...
Выходит, отнюдь не обо всем этом пророчествовал, предполагал Николай Федорович в своих светлых мечтах. Вряд ли идеи замечательного мыслителя найдут подобающий отклик в условиях, где царит новый мировой порядок, сверхсильный производяще-сингулярный разум. Последнему, этому «сверхбогу», вообще-то, нет нужды воскрешать кого-либо: он сам способен создать кого угодно!.. Человек ведь преодолен. Незачем тогда его воскрешать, возвращать к жизни. Стало быть, и удерживать в ней. Разве что, содержать забавы ради, экзотики, как «Жужуток», даже музейный экспонат.
Относительно уже существующих людей, — образующих «лишние рты», «отработанный материал», «отвалы производства» и проч., — не окажется ли самым лучшим оставить их где-то «на обочине», чтоб, предоставленные себе, они «самотеком» вымерли, исчезли? Такой вариант решения проблемы, между прочим, далеко не редко обговаривается и на слуху... Можно, конечно, просто утилизовать, «зачиститься» от никчемного хлама: оно ведь и для экологии полезно...
А между тем, нельзя не заметить, представления человека Н.Ф. Федорова, вообще, русских космистов весьма развиты, очень сродни диалектическому материализму. Пожалуй, нет в домарксовской философии ни одного течения, которое столь близко подошло к разгадке тайны человека, как они. И, тем не менее, их опыт, установки, — все должно быть с порога отметено за бесполезностью, непригодностью для реализации либерально-трансгуманистических целей и проектов человеко-и мироустройства в будущем.
Для действительного воскрешения, возвращения людей прежних поколений к жизни, приобщения их к современным достижениям, для обретения подлинного бессмертия и смерти, для придания ноосфере и виртуальности подобающего статуса, — для всего этого нужны совершенно другие условия, другой человек, общественный строй, порядки. Они идут лишь от событийного человеческого бытия, основанного на осваивающе-произведенческом существовании человека в мире. Стало быть, прежде всего и главным образом, для решения означенных задач следует устроить мир, жизнь людей на этих, осваивающе-произведенческих, событийных основаниях.
Мы установили, производящий человек не может вынести подлинного бессмертия, последнее его лишь раздавит вконец. Буржуазный человек-обыватель и бессмертие — вещи совершенно несовместимые. А потому, каких бы успехов ни достигал производяще-технический прогресс, какие бы облачные технологии ни изобретались, как бы виртуальная реальность ни служила увековечению, что бы трансгуманисты ни предлагали на этот счет, — все это ни в коем случае не позволит нашему обыкновенному современнику приобщиться к бессмертию, помимо уничтожительных эрзацев. Подлинное бессмертие нужно заслуживать, так просто не выпадает. И, опять же, само «заслуживание», поход за бессмертием принципиально не осуществимы, что бы ни делал человек, пребывая и трудясь производяще.
Достаточно здесь, в дополнение к вышесказанному, заметить, что, если даже кто из так осуществляющихся людей исхитрится создать себе «бессмертный» виртуальный аватар, то, кроме него самого, последний, — оставив в стороне производственные нужды, — никому не окажется нужен, никто его не востребует, никогда. Даже современники, не говоря уже о людях будущего, не обратятся к нему. А все потому, что никому данная «вещь» (созданный чудом аватар) не будет способна послужить, никого не вдохновит, восполнит, обогатит в человеческом смысле, помимо, разве что, удовлетворения краткосрочных вещно-потребительских запросов. Ни для чего другого, вообще-то, в данных условиях люди не нужны, — даже самим себе. Чисто человеческое отношение человека к человеку здесь излишне, невозможно. Точно также — чисто человеческое потребление человека человеком.
Верно, и самому человеку не нужен этот сфабрикованный «двойник», пусть и «бессмертный» (вернее, вечный). В производящих условиях ведь мы трудимся всегда на кого-то, кому-то оказываем свою трудовую услугу. Выходящая из-под наших рук «вещь», не принадлежит нам. Она заведомо создается так, чтобы быть вынесенной на рынок. Не можем мы работать прямо и непосредственно на себя. Разве что, в форме платы (другими) за него (труд) он возвращается к нам. Работая на себя, просто не прожить: неоткуда иметь средства существования. Труд кормит лишь, когда он чужой, на кого-то осуществляется. Да и невозможен он, по большому счету, как труд на себя (работа над собой, с самим собой, самообразование, самотворчество) вне обращенности на других, без их посредства. Причем, как чего-то безразличного, внешнего, «чужого» тебе... Вот, до чего доходит производящий человек!
Даже исчезнув за ненадобностью, наш вечный аватар не оказался бы, в силу только что сказанного, тем самым прахом, во что превращается обыкновенный реальный человек по смерти и что, хоть опосредствовано, но присутствует, служит подпиткой материального движения. Ибо он не будет использован развитием, историей для дальнейшего восхождения.
Собственно, уже при жизни своей современный массовый человек чувствует себя (часто безотчетно) «атомарным прахом», которому нет ни до кого (таких же как он, «пустышек») дела, равно им до него. Ощущение же «общности», «единения», сопричастности, которые он поначалу испытывает в виртуальной реальности, быстро испаряемо, предстает не более чем просто фикцией, иллюзией, самообманом. По сути, и в виртуале люди продолжают относиться друг к другу также, как научены в актуале: вещно-потребительски, манипулятивно, технически, бездуховно и бездушно. А отсюда неминуемо Крыловское: «Видит око, да зуб неймет» относительно бессмертия и подлинного бытия...
Так что, Вроде, приходит, «демократизируется» бессмертие: вот оно, — да не возьмешь. Ибо, с другой стороны, не справишься, будешь раздавлен им. Точно также — исчезаешь в погоне за эрзацным (от Big Data, производяще-сингулярного ИИ) «бессмертием». Потому, если и не безвременный уход из жизни, то бессмертие прекращает. Если не последним, то, его эрзацами-ловушками, расставляемыми производящей виртуальностью от производящих же супертехнологий, человеческую жизнь приходится покидать.
В дополнение к сказанному, становится все более мудреным и с тем, чтобы определиться, где пребываешь: в виртуальной или актуальной реальности, симулякр ты, или еще нет. С этим, помимо прочего, с надеждой на «вечную жизнь» в виртуальности, — а то и просто, сознанием бессмысленности любого (виртуального или актуального) существования, — в последнее время множатся банально бессмысленные уходы из жизни, особенно среди подростковой молодежи. А сколько людей, играющих «в рулетку» со смертью! Сколько, все решающих, когда им «покинуть жизнь»? Люди массово захвачены волей к смерти, «уходят из жизни при жизни» без всяких там «виртуализаций»!..
Захваченность современной буржуазной культуры комплексом смерти кричит сегодня отовсюду, из любой «щели». «Воля к смерти» здесь — ведущая целевая ориентация даже, порой, без ведома самих людей. Буквально днями наткнулся на сообщение, что в сегодняшнем Петербурге с начала 2020 года количество самоубийств возросло в четыре раза. На Украине за 4 месяца 2021 г. Из жизни суицидом ушло 126 подростков, тогда как двадцатый год в целом унес всего 123 самоубийств [См.: В УПЦ обеспокоены ростом подростковых суицидов на Украине // naspravdi.info О(31.5.2021)]. Как авторитетно заявляект А.А. Афанасьев в своем выступлении, ссылка на которое дано выше, «наша страна обогнала японию по количеству самоубийств. Мы на втором месте в мире по суициду, а по детским — первые в Европе...
В условиях господства тотального отчуждения и глобально-планетарного кризиса, полнейшей абсурдности жизни, где, вдобавок, засвирепствовал корона-вирусный психоз («коронабесие» между прочим, в качестве неизбежного спутника современной крупноурбанистической культуры [Пандемия навсегда // https://forum-msk.org/material/news/17118577.html]), А страна не ведает что делать, куда идти, как налаживать жизнь, — как понятно, иначе и не может быть. Что уже говорить, если само «бессмертие» (эрзац подлинного бессмертия) предстает смертью человека!..
Итак, где человек живет производяще, буржуазно-ограниченно, частнособственнически, отпавши не только от человечности, но также бытия, к тому же, общественная система погрязла в непреодолимой кризисности, буквально «дышит на ладан», — если и достигают что-то (элементы) от бессмертия, то они носят крайне ограниченный, даже обманчивый, противоположный видимости, характер. Вообще, у людей с царством неразвитых форм практики жизнь отчуждена, потому и смерть, бессмертие выступают, предстают тоже в отчужденной данности.
Мы видим, виртуализовавшись, современный человек, вроде, заполучает беспрецедентные возможности, способности, качества, коими в актуальности, не говоря о прошлых эпохах, даже помечтать не дано. Отдельный человек уже способен как бы универсализовать себя. Причем, — и в плане приобщения к накопленному богатству культуры, человеческого опыта, и по части вхождения в жизнь окружения, мира своими способностями быть нужным, «пригодиться», послужить. Пользуясь современными средствами коммуникации, интернет, каждый из нас, вроде, может позволить себе общение, связь не с какой-то узколокальной микросредой, где актуально протекала наша жизнь. Нам «в помощь» сообщники (единомышленники, диалоганты), пускающиеся с нами искать истину. Можно сказать, целое человечество, вся история сотворчествует с каждым.
Но все это и многое еще, возводящее нас на уровень непреходящести, вечного, даже событийного, открывается, коль скоро мы способны совладать с предстающими перспективами. Тем временем, кто из бесчисленного множества современных людей (не считая, как всегда, случайных «одиночек») возвышается на такой уровень освоения виртуальной реальности? Кто, способен выйти за пределы своего, уже отлитого актуальной реальностью, присваивающего буржуазного миропорядка? К тому же, — пребывающего на последней стадии полнейшего изживания. Разве в силах носитель и представитель последнего — «вещный», потреблятствующий, одномерный, дивидуализованный, всемерно отчужденный индивид, устремленный к «атомарной пыли», симулякр, — возвыситься, чтобы адекватно справляться с открывающимися возможностями событийного (только так!) самоутверждения в мире, подлинного несения бремени бессмертия?
Нет, такой человек никак не способен совладать с представшими возможностями-перспективами, в том числе обессмерчивания себя. Каков он в реальности актуальной, таков и в данности виртуальной. Он и здесь будет вести себя столь же примитивно, кнопкодавно, одномерно, полностью отпавши от человечности и бытия. Потому, сколько б техника ни развивалась, какие б перспективы по самоутверждению, самореализации человека, включая самообессмерчивание, ни предоставляла, — с таким человеком актуальной вечности не достичь, нормального мира не построить, до событийности не дорасти. Уготована одна инфернальная дорога в погибель. Оно и понятно. Ведь техника данная столь же одномерна, бесчеловечна, безбытийна по своим настроям, нацеленностям, несомым смыслам, которые вложены в нее создателями. Кстати, об этом очень хорошо пишет и сам Клаус Шваб, являющийся при этом одним из активных устроителей нового мирового порядка [См.: Клаус Шваб, Николас Дэвис. Технологии Четвертой промышленной революции // М.: ООО Издательство Эксмо. — 2018].
Современный массовый человек с создаваемой техникой, — в какой бы форме она ни выступала, стар тапами ли, нейро сетями, облачными технологиями, MBIC-техникой, — и в актуале, и в виртуале несет себе самому и миру лишь смерть. Своим неуемным стремлением не исчезнуть, «овечниться» он сегодня лишь сокращает сроки существования себе и окружению. Вот уж действительно: «хочется как можно лучше, а выходит — как всегда!», сказал бы один, не дотянувший до великости... Человек, таким образом, всецело захвачен погибелью, исчезновением. И, как должно быть, на заключительных этапах становления частнособственнических, особенно производящих обществ, смерть (вернее, погибель), воля к концу пронизывает всю культуру, любые дела и формы активности людей. Для них, на самом деле, вопрос о самоубийстве возвышается на уровень мировоззренческой значимости (А. Камю).
Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек 9
© Copyright: Шамсутдин Алиев, 2021
Свидетельство о публикации №221071201024
Свидетельство о публикации №221071201024
Рецензии