Формула чуда

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно... Эти слова из песни волшебника в «Обыкновенном чуде» как нельзя лучше характеризуют весь стиль и фильмографию Марка Захарова, хотя и ознакомился я с ней только частично. «Обыкновенно чудо» – это, и правда, чудо, эффектное и красочное представление, необычайный полет воображения. Сказку Шварца я не читал, но первоисточник явно сыграл режиссеру на руку, так как от уморительнейших и абсурдных диалогов не можешь прийти в себя ни на минуту. Наверное, для кого-то это – прежде всего, романтическая и веселая история, но меня восхитило и обратило на себя внимание другое. А именно – чисто эстетическая сторона дела. Никогда бы не подумал, что в конце 70-ых у нас умели снимать так неожиданно сложно и смело – так что и на Западе, мне кажется, вполне могли бы оценить. Хотя сначала почти не можешь выносить всей этой молниеносной смены кадров и фантазий, песен и реплик, накладывающихся и вытесняющих друг друга с какой-то почти издевательской и настырной небрежностью – но, на самом деле, никакой дисгармоничности и случайности здесь нет.

Напротив, у Захарова просто потрясающее чутье на то, как воплощать на экране безумный и бурлескный дух, складывающийся и из сложных мизансцен и переходов, и из отдельных фразочек и странных взглядов, производящих совершенное особое впечатление при нужных ракурсах и при нужном музыкальном сопровождении. Хотя, в принципе, главная фишка и прием режиссера – это просто не давать нам никакого продыху. Каким бы диким и сумбурным ни казалось все происходящее на экране, сама динамика событий увлекает и будоражит вне зависимости от слов и сюжета – с которым благодаря Шварцу, опять же, проблем нет. Как нет их и в отношении характеров и актеров, которыми ты или постоянно любуешься – как, например, крупными планами Евгении Симоновой – или помираешь со смеху от самого их присутствия (особенно в случае с Леоновым и Мироновым). А уже упомянутая песня волшебника звучит у меня с тех пор в голове беспрерывно.

Чуть меньше, но примерно за то же понравилась мне и «Формула любви». После этого я еще больше увидел в Захарове нашего персонального советского Феллини, сходство с которым наблюдается здесь не только в общей карнавальной и клоунской атмосфере – но даже и в некоторых элементах финала, будто бы отсылающего нас к «Восьми с половиной». Снова и романтично, и очень весело (дуэт Абдулов-Фарада это нечто), немного бредово и чудно, и целый ансамбль актеров, и вспышки фантазий, и музыкальных номеров. Но главное, что присутствует эта трогательная, наивная и все-таки положенная сказочная доброта, квинтэссенция которой – эпизод с маленькой девочкой, обращающейся к «дедушке Калиостро». Внезапные улыбки, радость и всеобщее примирение, только вместо феллиниевского хоровода – коллективный деревенский портрет. И да, основной мотив, а также неподражаемое «uno momento» тоже теперь долго не выветрятся.