Прощай! Агнейта Унгер и Хайнрих Классен

Агнейта, береги детей, я не вернусь к вам. Что ты говоришь, мы едим с тобой в госпиталь. Агнейта понимала, что Хайнрих её не слушает, ему очень плохо, но она разговаривала с ним всю дорогу. Посмотри весна уже во всю наступает, да так сильно, что дорога стала очень тяжёлой для твоего коня Ворона. Я попросила именно твоего Ворона, он самый сильный, да и я к нему привыкла. Мы здесь с тобой часто ездили, я подумала, что твой конь дорогу знает. Она опять посмотрела на лежащего рядом мужа. Может он подаст хоть какой-то знак что слышит её. Но Хайнрих или не слышал или просто не мог. Посмотри уже весна, март, видишь, как солнышко пригревает. А помнишь мы здесь ехали, только тогда уже была настоящая весна, мы остановились, и ты распряг коня и пустил его пастись по зелёной ещё степи, а мы пошли смотреть красивые цветы. Я таких не видела, я редко выезжала из дома. Да и цветы в степи бывают только весной, а потом колючки да перекати поле. Агнейта снова наклонилась к мужу, послушала его дыхание. Да что слушать, его слышно и так. Вот эти тёплые мартовские дни и сделали с тобой своё дело. Ты работал на сквозняках и не поберегся и простыл. Я думаю, у тебя воспаление лёгких. Это я настояла отвезти тебя в госпиталь. Хайнрих, я верю нам помогут, и ты вернёшься к нам. У нас с тобой шесть детей. Я оставила их с моей тётей Вильгельминой.
Агнейта, ты что здесь делаешь, почему ты стоишь по среди коридора. Агнейта, ты меня слышишь. Я Иоганн, твой кузен, я здесь в госпитале на альтернативной службе санитаром. Агнейта не реагировала на говорившего с ней кузена и даже не смотря, на то, что он говорил с ней на немецком. Что случилось, я, кажется, понимаю, у тебя что-то произошло, и ты в горе. Агнейта протянула Иоганну листок, он только сейчас понял, что она держит этот листок так как видно ей его подали там в кабинете, из которого она вышла и стояла в коридоре. И сколько она уже так стоит. Иоганн взял листок и сам онемел. Хайнрих Классен умер 29.03.1936. Это же свидетельство о смерти. Теперь он понял, что с Агнейтой. У неё умер муж. Агнейта, пойдём на воздух, тебе надо подышать. Я только что пришёл на дежурство и ничего ещё не знал, я даже не знал, что Хайнрих здесь. А с кем ты приехала. Я одна, а приехала с мужем и только сейчас у неё по лицу ручьём потекли слёзы. Агнейта, ты поплачь, тебе станет легче, а потом возьми себя в руки, ты должна теперь быть сильной. Ты должна поднимать детей. Я тебе здесь помогу. Я сейчас пойду к врачу, всё ему объясню, он понятливый и быстренько сбегаю к нашим поищу мне замену и приду к тебе сюда. Ты только никуда не уходи, будь здесь на территории госпиталя, я скоро.
Агнейта это я Иоганн, я тебя звал, ты меня не слышала, пойдём. Я договорился, видишь вон стоят мои друзья, они пришли помочь. А где твой конь. Вон тот дом на против госпиталя, там хозяева разрешили мне оставить коня и повозку у них на поляне. Я привязала коня на свободном поводке к телеге. Ты всё правильно сделала, подожди нас здесь, мы возьмём коня и погрузим Хайнриха на повозку. От слово погрузим Агнейта застыла. Свидетельство о смерти её отключило, а вот теперь она поняла, что муж не сядет в повозку, не возьмёт в руки вожжи, не понукнёт коня, а его погрузят. Вот и всё!
А как же ты поедешь, ты успеешь до темна, да и вообще одна. Спасибо тебе Иоганн и твоим друзьям спасибо за помощь. Я же не одна, мы поедем с мужем. Это будет наша последняя в жизни поездка.
Хайнрих, а ты помнишь, как мы путались в обращении к нашим родителям. Ты сейчас молчишь, но ты, конечно, помнишь. Мой папа Яков Унгер и твоя мама Елизавета Унгер родные брат с сестрой. Дедушка Яков и бабушка Катерина Унгер у нас с тобой одни и те же. А мы с тобой не только муж с женой, но и кузены. Помнишь, я говорю тётя, а твоя мама мне, я мама твоего мужа.
Мне всегда казалось, что твоя мама Елизавета обижалась на своего старшего брата Якова, то есть на моего отца. Вот сейчас ты бы спросил меня почему. Это только моё предположение, пожалуйста учти это. Когда умер наш дедушка Яков Унгер. Мой отец тоже Яков Унгер перенял хозяйство родителей и ко всему 13 несовершеннолетних детей. Мой отец женился на моей маме Агнейте Квиринг и у них родились мы, и плюс братья и сёстры отца. В то время, когда дети стали подрастать, большая часть населения Ам Тракт эмигрировала в Азию. Большой проблемой стало на ком и женить и за кого выдавать подрастающих детей. Эта проблема не только нашей семьи, но и всей колонии. И вот твою маму выдали за твоего отца Иоганна Классен. А он был на двадцать пять лет старше и к тому же у него в первом браке было десять детей, правда не все были живы. И вот надо было такому случиться, что мы с тобой поженились. А помнишь, когда рождались наши дети, моя мама Агнейта Квиринг всё время порывалась чтобы я дала её и моё имя Агнейта нашим дочкам. Однажды она принесла детское одеяло и подаёт мне со словами. Ну я надеюсь в это одеяло ты завернёшь мою внучку Агнейту. Но я так и не назвала ни одну из наших дочерей Агнейтой. А знаешь почему, я не люблю моё имя. А вот имя твоей мамы Елизаветы носит наша дочь. Может моя мама тоже хотела, и я её обидела.
Хайнрих, ты молчишь, но ты всё слышишь, иначе не может быть. Это наш с тобой последний вечер. Там в госпитале я встретила девочку ей пятнадцать лет, она в семье старшая, у них ещё много дома маленьких. Отец раньше умер, а в госпитале была её мать и тоже никакой надежды на выздоровление. Девочка плакала и говорила, почему я ещё не совершеннолетняя, я бы вышла замуж, и мы взяли бы моих младших братьев и сестёр. А так если что, нас отдадут в детский дом, но я попрошусь там работать хоть бесплатно и буду видеть моих младших. Мне было очень жаль девочку. А теперь я думаю, если со мной что, то и нашим детям может быть тоже детский дом. Ты же знаешь, теперь и наша колония присоединилась к этому вопросу о детских домах. В Варенбурге их уже два, и у нас тоже есть, но у нашего ещё не все права оформлены. Да что там права детдома, когда у самой колонии уже нет прав, и у нас тоже. Ой что это я, так нельзя не только говорить, но и думать. Но ты можешь знать мои мысли. Если честно, то мне всё очень страшно. Какое будущее нас с детьми ждёт.
Вот скажи мне, как я сейчас приеду домой, как сказать детям, как мне начать одной дальше жить.
Уже давно стемнело, сколько она так сидит, наверно давно, когда она остановилась, были ещё видны дома их посёлка Остенфельд. Неожиданный голос из темноты прервал её диалог с мужем. Кто на повозке. У вас проблемы. Агнейта вздрогнула, она не слышала, как подъехал на коне мужчина. Я вижу это Ворон и повозка Хайнриха Классен, но не вижу кто на повозке. Это я Агнейта Классен. Вы почему здесь стоите, у вас проблемы, я могу помочь. Мужчина уже слез с коня и шёл к Агнейте. Она узнала по голосу это был сосед Паульс. А я сегодня утром спрашивал у вашего сына Якова как там в госпитале дела. Но он ничего не знал. Корнелиус подошёл ближе, ой, я громко говорю, я не мешаю Хайнриху. Нет, не мешаешь, ему уже никто не мешает. Что случилось, почему Хайнрих молчит. Хайнриха больше нет, есть только его тело, которое я везу хоронить. Ну и дела, как же так. Агнейта, соберись, не льзя тебе здесь одной, я сейчас привяжу моего коня к повозке, и мы вместе поедим. Ты сиди, я всё сделаю. У тебя дети одни дома. Нет, должна быть с ними моя тётя. Это хорошо. Мы сейчас подъедим, ты зайдёшь одна, а я побуду на улице. Ты старших детей подготовь, а младших пока не буди. А Пётр брат Хайнриха дома. Да, он должен быть дома, я его просила помочь детям если что. Тогда я стукну, позову его на улицу, и здесь скажу. Я думаю, он будет руководить процессом похорон.
Девочка моя, Вильгельмина нежно обняла племянницу. Дети уже спят, ложись и ты. Завтра предстоит много работы, а ты теперь сама всё должна решать. Тётя, я не могу заходить в спальню, я не знаю как мне к этому привыкнуть. Агнейта, сейчас сменилось время и наши законы. А я хорошо всё помню, женщин в твоём положение ждало не простое испытание. Они не только хоронили мужа, но и себя. Я не была замужем, у меня не было семьи, но всякий раз я говорила себе, как хорошо, что я одна, и у меня не будет вот такой ситуации. Тётя, а я ведь тоже про это знаю и не подумала, всё так быстро случилось с Хайнрихом, что мне некогда было ни о чём думать. По нашим законам считалось, что женщина одна не сможет вытянуть хозяйство и поднять детей, вот и наше руководство помогало такой семье справиться. Получается, что мне сейчас надо было срочно выйти за кого ни будь замуж. Ну как скажи это сделать, как я могу сейчас думать о другом муже, когда я только что похоронила моего. У нас не принято говорить о чувствах, всё упирается как видишь в хозяйство. Ты никому не говори о нашем разговоре, не все могут правильно нас понять. На моём веку прошло столько событий, что и законы наши не всегда стали выполняться. Особенно в последнее время все эти раскулачивания, да обвинения на нас немцев, оставили многие семьи сиротами, и попечительская комиссия не в состоянии всё делать в прежнем объёме. Тётя и что меня ждёт. Моя дорогая племянница, сейчас трудно сказать. Нашу администрацию заставляют придерживаться государственным законам. Да и администрация у нас теперь только признаётся нами. Посмотри сколько раз и куда только не перекидывали нашу колонию то вместе то разделив посёлки. А с каждым новшеством мы что-то теряем и не приобретаем. Тётя, я никогда от тебя такого не слышала. Мне казалось ты вообще не учувствуешь в подобной теме. Агнейта, я говорю сейчас с тобою потому, чтобы ты поняла реальность ситуации, верить во что-то что само собой разрешиться не приходиться. Тётя, может мне не ждать, когда и кого нам назначат опекуном, может мне поговорить с Петром, братом Хайнриха, может нам разрешат его взять, как основного опекуна. Да, должно быть двое. Я наверно, поговорю с Петром, и он посоветует, как поступить лучше. Ты молодец, это хорошее решение. Попросим Петра сходить по нашему вопросу в Сиротское управление и там всё узнать. А сейчас иди спать. Тебе завтра надо встать по раньше и успеть зайти к Петру, перед тем как пойдёшь в Администрацию. Да, тётя, ты права. Тётя, если ты останешься с нами, я могу остаться на моей работе, это хоть что-то чтобы получать деньги. Хебама сейчас тоже не такая востребованная профессия как раньше, но всё же. Конечно, моя дорогая, я вас не оставлю. Тётя Вильгельмина, спасибо вам, мы теперь одна семья, и вы член нашей семьи.
Агнейта не могла уснуть. Не думала она, что смерть мужа затмит вопрос, что будет с ними дальше. Она представила как придут опекуны и как они будут ходить у неё по дому хозяйничать, решать, что и как сделать. Разделят их имущество пополам, одна её половина вторая не прикосновенная на детей. Но и своей она не сможет свободно распорядиться, разве только если выйдет замуж. Вот это больше всего пугало её. Она знала немало примеров, когда женщины попадали в такие ситуации, и они были вынуждены выходить неважно за кого. Господи, почему так, почему ею и её детьми будут распоряжаться чужие люди. Конечно, этот закон был принят и как бы в нашу защиту, но они лишают меня правом распоряжаться моей и моих детей жизнью. Хайнрих, почему ты нас оставил, что нас ждёт, какие перемены. Господи! За что ты с нами так, за что должны страдать наши дети! Хайнрих, защити нас, помоги нам!
Наконец то Пётр пришёл, Агнейта ждала его как никогда. Да, Агнейта, меня приняли в Сиротском управлении, они даже приветствовали моё добровольное желание опекать вашу семью. Даже если меня не утвердят, как опекуна для всей твоей семьи, ты можешь, до раздела вашего имущества, выбрать меня попечителем для себя или кого-то из детей. У тебя есть четыре месяца, нам, надо не торопясь всё обдумать. Ты сейчас немного отойди, успокойся и тогда надо серьёзно всё продумать. Мне сказали, что ситуация такая, что законы не все можно сейчас решать.
Агнейта, теперь ты должна вникать в жизнь колонии. Времена настали такие, что можно ждать лихое ежеминутно. Может так случиться, что и делить будет нечего. Как так, что ты говоришь, Пётр. Да,это реальная наша теперь жизнь, женщины из-за домашних хлопот иногда не вникают. Ты же слышала, как приходят домой сотрудники под разным видом, а сами уходя уносят из дома жильцов всё что им нравиться. Вот и получается, что делить потом будет нечего. Ещё, Агнейта, ты должна поговорить с детьми, я имею ввиду старших. Сейчас очень опасны какие-либо высказывания, или связи с разными группами.
Тётя, как много всего на меня свалилось, мне даже некогда думать о чём-то. Держись, моя девочка, это только начало. Вильгельмина обняла племянницу, и они ещё долго вот так простояли посреди комнаты. Это была минута переосмысления.
Знойная, душная степь... Солнце нещадно палит землю. По пути на кладбище вдоль дороги растут высокие деревья, как хорошо, что наши колонисты их посадили. Здесь хоть как-то можно спрятаться в тени, а там за деревьями поля. Зерно поспело к уборке, а на полях никого. Нет, мне надо торопиться. Почти бегом Агнейта подбежала к могиле мужа. Здравствуй Хайнрих. Вот пришла к тебе теперь уже точно в последний раз. Помнишь тот вечер,пять лет назад, когда я везла тебя с госпиталя, я говорила тебе, что это наш последний вечер. А сейчас наступило реально последний раз. Теперь уже ничего не изменить. Я говорила тебе, что началась война и опять с немцами. Война приближается к нам, и нам зачитали указ, что нас депортируют. Куда и на сколько я не знаю. Я не взяла с собой детей, потому лишь, что у нас совсем нет времени. Вот я тебе сказала и должна бежать обратно. Хайнрих, я помню твой наказ беречь детей, но не всё зависит от меня. Мы пережили страшное время голод, репрессии, коллективизацию, а как переживём депортацию я не знаю. Но мне кажется, что сюда мы больше не вернёмся.
Прощай!
Это реальная история о моих бабушке и дедушке. Бабушка действительно одна привезла на телеге умершего в госпитале дедушку. На фото мои бабушка и дедушка. Агнейта/Унгер/ и Хайнрих Классен.

Катарина