Гена - шахтёр

Гена-шахтер.

Солнце плазмою выжигало близлежащие леса.
Мы подъезжали в белорусской столице горняков.
Это сразу чувствуется, сразу. Шахтеры. Зажиточный народ. Не доезжая до Солигорска свернули на проселок. Пригород. Шикарные коттеджи на десятки километров. У ворот припаркованные исключительно "Иксы" и иже.
И за заборами Pseudotsuga (Лжетсуга) menziesii var. caesia (SCHWER.) FRANCO, мензиса серая, тиссолистная серая, Дугласова пихта серая.

И ещё сотни наименований  декаративных деревьев. Которые очень любят высаживать шахтерский жены.
Открытые бассейны.
Счасливые лица.
По периметру Солигорска, а мы объехали ради интереса, множественные храмы православные.  Опасная работа у шахтеров.
Кто-то должен заботиться об их душах.

Стали невольными свидетелями казуса.
Остановились сфотографировать скромный храм, уж очень хорош. Прямо сказочный. И прихрамовые постройки. Да и дом самого настоятеля вызывал неподдельное уважение. Заморские материалы. Пруд понятно тут же.
И шикарный Мерседес выруливающий из тупичка.
И случайно попавший прямо в кадр. Храм и Мерседес. Красивый ракурс.
На ближайшем перекрестке нас тормознул экипаж ГАИ.
Проверка документов. Вроде ничего. Никакого криминала. Мы люди солидные.  Двое. 300 кг живого веса на двоих. При росте метр девяносто пять.
Отдавая документы майор спросил , а зачем вы храм и Мерседес батюшки фотографировали?
Помилуйте, исключительно на память. Мы же люди православные. А Мерседес , он так попал, в кадр. Мы думали вообще ,  Саша Пристенок едет.

На том и порешили.
Улыбаясь мило в лица. Солнце становилось в зенит.
Где-то среди многочисленных девятиэтаж монополиста калинойного мира нас ждал старинный приятель.
Жара жарою.
А дело делать надо.

Мы сидели на открытой веранде, пили холодный лидский квас. Говорили о делах. Хорошо в теньке. На небольшом расстояни , под южными акациями ходили стада многочисленных галок и ворон. Старый авторитет. Ворон трехсотлетний.
Жара допекала его.
Распушив крылья и отрыв рот, черный ворон зашёл медленно в огромную металлическую балею, наполненную живительное водою. И сказал хриплое  кра.
Солнцем в зените выжжена трава. Как в Крыму , в августе.

Мы пили квас и обсуждали логистику.
Замутить в наше время что-то не просто.
Вирус жрет все подъездные и объездные пути.
Жарко всем. Середина июля.
Бизнес с ускорением выгорает.

К столу , с достоинством подходит человек. Не обращаем на него внимание.
Попрошайки стали ныне обыденностью.
Коллега говорит , дайте ему тридцать копеек.
Не более. Он свою норму и дозу знает.

Гена - шахтер.
Последний из могикан.
Смотрим на него. Худое загорелое лицо.
Чисто одет.  Чисто выбрит. Белый льняной пиджак. Рукава чисто заправлены в чистые карманы.

Молчит. Чистые невидящие глаза смотрят в вверх , в чистое небо.

Кладем в карман нагрудный пиджака пятерку.
Гена стоит. Ждёт.
Наш коллега говорит. Тридцать копеек. Ему больше не надо. Иначе не уйдет. Скребем по карманам мелочь. Набирается единичкми, двушками, пятаками.
Опускаем в карман. Гене.
Шахтер медленно отходит.
Что с ним?- спрашиваем местного товарища.
Когда-то был начальником смены.
Крутой дядька. Был. Картежник по жизни.

В советские времена
Отдыхал в Крыму. На спор нырнул под "Метеор".
С тех пор молчит.
Спор выиграл. Рук нет.

Солнце выжигает город и терриконы.

Гена-шахтер медленной походкой спешит в местную наливайку.
Тридцать копеек.
Ему и за так нальют.
Но тридцать копеек. На спор. Вот увидишь. Дадут. Без вопросов.