Жизнь, похожая на мою. Отрочество. Хопер

Волга великая и могучая река России. Полноводная и широкая. Но не может человек к ней подойти и умыться её водой. Просто подойти, без сложностей, особенно в районе города Саратова. Берега застроены заводами, дачами, промышленными базами, крутыми склонами и бетонными парапетами набережных. Если есть лодка, на островах можно притронуться к реке, и это незабываемое чувство общения, обогащения и очищения.
Раньше, настолько раньше, что и говорить уже боязно, лет 60-50 назад, был в городе свой порт и свое пароходство и речной вокзал, и пристани- дебаркадеры в волжских городах и сёлах, и ходили по расписанию большие теплоходы и пароходы, и речные трамвайчики, и баржи, и скоростные катера «Метеоры» и «Ракеты».
За совсем маленькие деньги можно было купить билет, и по расписанию, каждый час, за полчаса ты на острове, где не только дикая природа и пахнет грибами, но можно купить пирожок за 5 копеек и выпить стакан ситро ещё за 5 копеек. Пахло водой, травой, мокрыми чалками, дымом и машинным маслом, и варенными раками с укропом и ухой конечно. Как далеко и безвозвратно это ушло!
А вот малые реки — это совсем другое дело, они далеко, но, если живёшь рядом с ними, они доступны и так хороши.
Люблю реки Медведицу и Хопер, два притока реки Дон, впадающей в Азовское море, соединённое с Чёрным и, соответственно, Средиземным морем и Мировым океаном. У этих рек своя энергетика, особенная.
Во вторую неделю сентября 2001 года проводил я совещание с работниками энергосбытов в городе Балашове. Предупредил начальника Прихопёрского межрайонного отделения, никаких обедов не устраивать, так как есть у меня желание заехать на Турковский участок и, возможно, переночевать в доме отдыха «Хопёр», а утром следующего дня уехать в Саратов.
Больше 30 лет назад я бывал в этих краях, мы с родителями и братом ездили сюда отдыхать, и самые хорошие, теплые воспоминания остались в памяти об этих поездках.
Обычно мы выезжали утром из Саратова на машине «ГАЗ-69», восьмиместном. Маму укачивало, и её сажали вперед, а сзади папа, я и Витя и ещё кто-то ехал за компанию, папины сотрудники, наши знакомые или родственники. Первая остановка была в Баланде, теперь город Калининск. Обедали в ресторане. Хлеб - высокий, белый, душистый. Щи – горячие, с большим куском мяса и пиво холодное, с горчинкой, с шапкой пены и неповторимым запахом дубовой пивной бочки. Мне разрешали попробовать пару глотков. Теперь уж такого пива не попьёшь. Ещё один перекус в Балашове, в ресторане гостиницы Хопер, и мы ближе к вечеру в Турках, еще несколько километров, и вот дом отдыха Хопер.
Я ехал вдвоем с водителем на заднем сидении автомашины Волга представительского класса. Смотрел в окно, думал, зачем я еду, что я хочу увидеть, сколько раз я уже разочаровывался и расстраивался увиденным. Три машины сопровождают меня, так заведено, оказывают уважение, хотят устроить приём, заодно и самим отдохнуть на природе. Я не против, хотя и просил не затеваться. Вот и кладбище с мемориалом погибшим на войне и умершим от ран, стоит среди кукурузного поля. Здесь и раньше сажали кукурузу.
Напротив въезд на территорию дома отдыха. Когда-то здесь была усадьба, её не сожгли, потом сделали санаторий, потом госпиталь, фронт проходил в 100 километрах, а потом дом отдыха.
Во дворе у столовой с новой пристройкой нас встречал директор, крупный мужчина лет 50-ти. За столовой в глубине парка стояла раньше усадьба с огромной верандой и флигелями. Камень и дерево, всё красивое, резное, с большими окнами и высокими четырёхметровыми потолками. Перед верандой был фонтан, а в фонтане плавали рыбы золотые и красные. Вокруг фонтана и до флигелей высажены розы и пахли они так чудесно и сильно, как никогда и нигде я больше не встречал.
Но ничего больше не было. Ничего, ни роз, ни фонтана, ни усадьбы с флигелями. Столовая, здание сталинского неоклассицизма с широким крыльцом, с колоннами, превращена пристройкой на первый взгляд в зерновой склад. На месте усадьбы, друг за другом, стояло два трехэтажных дома из силикатного кирпича, плохой кладки с маленькими оконцами, это были жилые корпуса. Вокруг по-прежнему был яблоневый сад, и в нем сохранилось несколько старых корпусов, маленьких домиков и блочных летних домов, объединенных одной верандой.
Для меня подготовили резиденцию, ранее принадлежавшую первому секретарю обкома партии Шибаеву Алексею Ивановичу. «Зачем я сюда приехал», - подумал и посмотрел из окна на ребят и девчат, накрывающих стол под навесом. В мангале горели брёвна, быка можно зажарить. «Наверное, как всегда, или пережарят, или пересолят. Сейчас был бы на полдороге к дому. Уехать сейчас, значит обидеть людей, испортить им отдых, ладно останусь, пойду погуляю». Переоделся и вышел. Накрапывал мелкий дождик.
«Сергей Владимирович, давайте пока суть да дело, выпьем по рюмочке», - предложил здоровяк, директор дома отдыха, выходя из-под навеса с двумя граненными стаканчиками граммов по 100. «Наташа», - позвал он свою работницу, наверное, сердечную подружку, - « Дай-ка нам закусить икорки».
Выпили, закусили, лицо его показалось мне знакомым.
«Пойду прогуляюсь, до Хопра дойду».
«Минут через 40 все будет готово», - сказал начальник отделения, глаза у него блестели.
Пошел по дорожке, и вот мои друзья, на которых я залазил верхом в отроческие годы: олень и лев из бетона, с гипсовыми вставками вместо утерянных за многие годы частей оригинала. Деревья парка, казавшимися мне великанами в три обхвата, выглядели не так внушительно. Деревянного кегельбана, где всегда стояла очередь, больше не было и открытого кинотеатра с эстрадой тоже не было. На его месте стоял новый кирпичный, с провалившейся крышей из бетонных плит. Дождик был мелкий - мелкий и то ослабевал, то снова частил. Забор был как в стародавние времена, для защиты от скотины, три поперечных жердины, прибитые к деревянным столбам. Пролез между жердями и оказался на широкой улице. С другой от ограды стороне улицы, стоял ряд домов, сады и огороды, которые спускались к Хопру.
Дом, в котором мы снимали комнаты, должен стоять левее, напротив колодца. А дома не было. Черемуха стояла в палисаднике, а дом сгорел. Прошел во двор, ворот не было, сарай, курятник, погреб стояли, пристройка, где мы жили, была, а дом сожгли до тла.
Спущусь через огород до Хопра и вернусь. На ботинки налипала земля. Огород кто-то сажал и перекопал в зиму. Пнул ногой кочку перекопанной земли и вдруг из-под земли мне в нос ударила упругая струя запахов, целый букет. Укроп, лук, картошка, чеснок и подсолнечник. Все запахи лета, и тут я все вспомнил, как это было. Как было хорошо, когда деревья были большими, родители молодыми, жизнь бесконечной, и можно было бежать, как лететь, и дышать небом.
«ГАЗ-69» проехал мимо ворот дома отдыха, свернул налево, проехал мимо сада и забора, свернул ещё раз налево и подъехал к домику с резными наличниками и верандой. В палисаднике большая черемуха и цветы высокие желтые, как подсолнухи, маленькие мальвы, малинового цвета. От домика вниз ведет тропинка наискосок и змейкой вдоль склона к Хопру. Через сад, огород, заросли дикого лесного ореха, душистых кустов неизвестной ягоды к дороге вдоль реки. На берегу ветлы, а внизу заводи с кувшинками и лилиями в прозрачной воде. Видны водоросли до центра реки, они наклонены в сторону течения и колышутся, а дальше глубина.
Берег напротив круче, и река там глубокая. На берегу лес, а в лесу растет хвощ и папоротник. В лощинках и овражках сыро и растут грибы. На берегу и в заводях утки и гуси. Собаки их не трогают. Меня всегда это удивляло: в деревнях собаки и кошки не трогают друг друга и пернатых, ни своих ни чужих.
С другой стороны дома, и вдоль всего порядка домов широкая поляна травы, гусиной капустки, и тут гуси, но больше кур. Каждая стая со своим петухом. Петухи смотрят друг на друга одним глазом и кричат во все горло, иногда наскакивая друг на друга и на своих кур. Прямо за лужком дорога, колодец с воротом и забор дома отдыха из жердей. Машин на улице нет, кое где у дворов мотоциклы. Все ездили на велосипедах. На дороге коровьи лепешки и шарики от коз и овец.
Если стоять спиной к домам и Хопру, справа дорога ведёт к реке, там водопой, брод и нижняя дорога в деревню Трубечено. Через брод, при низкой воде, можно перебраться на другой берег и выйти к домику лесника и дальше сосновый бор, а ещё дальше сырой лес с малиной, а на опушках и полянках полно земляники. Если пойдёшь налево в центр села, то через семь дворов начинается широкая и длинная лестница вниз, на пляж. 115 ступеней, через каждые 10 ступеней широкая площадка со скамеечками для отдыха. Тут же сидят женщины из деревни и продают вишню или смородину. Белую и черную или красную. Продают стаканами и насыпают в кулечки.
Тут же продают и лимонад с Турковского завода безалкогольных напитков. Сырье закупают в деревне вёдрами. Идет вишнёвое ситро, клубничное, смородиновое и малиновое, потом яблочное. Вкусное и холодное.
Внизу пляж песчаный и пологий спуск к воде. Грибки от солнца, их много, топчаны и лежаки. Чуть дальше на глубокой воде купальни с раздевалками, мужская и женская, их объединяет общая открытая веранда на сваях и две лестницы для спуска в воду. С веранды можно прыгать в воду с высоты. Молодые мужчины прыгают умело, чтобы поразить дам. Молодые дамы в стиле фильма 3+2 с формами и в красивых закрытых купальниках, подчеркивающих их стать. Более степенные отдыхающие загорают под грибочками в кругу семьи или группами по интересам. Играют в карты в кинга и преферанс или в дурака. Дальше купален лодочная станция, и романтические пары, катаются на лодках. На опушке леса волейбольная площадка и там бесконечный и бессмысленный волейбол, через сетку с криками и громкими ударами по мячу.