По-деревенски

   Всяк волочится по-своему. Парни за девками  под гармонь да шутейно, волк к волчице на гнутых ногах, с лаской и подношением. Ухаживание по-деревенски - это лихо раскрутить барабан колодца так, чтобы дно ведёрка хлёстко, без всплеска ударилось о воду, или обмахнуть пенёк, прежде чем усадить на него даму, иль ещё, взвалив на обже бОльшую котомку с грибами, взять себе ту, что поменьше, дабы девица не волновалась про то, что сможет насушить их меньше, чем товарка. Но самый смак и скус, это ежели кавалер, не умея сказать ни единого слова нежно, стоя подле двора любезной, повздыхает в ночи, и, согнув грубые от мозолей ладони полугорстью, да, наложив их одна на другую, примется кричать филином на всю округу. Томно так, да сладко. Тут уж делается всё, как в вёдро, ясно без единого вздоха - парень пропал, и либо засылать сватов, коли люб, али бежать топиться в омут от неразделённой любви.

   Ну, оно и понятно, мы-то люди, скажет иной, а не подумает про то, что вон та степная полёвка была любимой женой и мамой. И лежит теперь на пороге в красно-рыжей, влажной от кошачьей слюны шубейке, со вмятинами зубов, словно лишённые тесьмы дитячьи тапоточки. То кот, не со зла, но платой за постой и плошку сливок у печи. Осиротил мохнатый хищник отныне и довеку малых деток, да безутешного супруга.
   Не токмо люди подолгу бродят по свету в поисках своей половинки, не только двуногие знают цену любви и верности. Та известна и пернатым, и ластоногим, с красной либо другой какой цветной кровью, как прочим иным. Шестилапые, бабочки, трепетны друг с другом не менее, чем мы, двуногие, а иной раз, - куда более нежны.
   Птицы, звери и насекомые так же сильны в кокетстве и вероломстве, щедры дарами, в них же корыстны, но уж коли впрягутся в семейную лямку, то верности требуют не меньшей, чем сами отдают. Ну и не делят, кому нынче кормить, кому разбирать детские неприятности, - кто ближе, потребнее, то и занят. А беспарому только и остаётся, что глядеть, греться подле чужого счастия.

   Идёт детина по лугу к стылому берегу реки, мечется, мочит портки в прозрачной до дна воде, ожидает своей участи. Ему теперя одно из двух, - на берег ли выйти, в омут ли шагнуть.  Кому охота постылым-то быть? Никому.