Чернота прошлого. Дельцы

81-летней бабке специалисты из фирмы «Аквалок» установили водоочиститель. Этот три бандуры плюсом одна на них под мойкой на кухне. Сначала она обильно дала течь… Устранили. Через полгода объявились вновь. Старуха их пустила. Что они там делали под мойкой не поняла, но бумажки отдала. Положено. За работу.
Через полгода опять пришли. У старой совсем стала теряться память, не то, что не помнила вчерашний день. На яву-то всё забывала. Но надо платить, она помнила. А пенсию не принесли. Не пустила. Два мужика пришли во второй раз, наведались в третий и сказали, что она топит нижних соседей. И старушенция их пустила. Они отдали ей три старых шланга. Она им протянула три бумажки. Они сказали, что мало, и заставили на какой-то бумажке расписаться, другую ей продиктовали.
Очухалась, когда слесари ушли. Чего подписала, что написала… Квартира-то не её. Жила-то она в квартире племянницы. Так как свой сын погиб, муж умер ещё раньше. Вот она одинёхонькой свой век и ковыляла. Позвонила племяннице, жившей далеко от родных мест. Кое-как объяснила. «Я же говорила тебе, дверь никому не открывай. Лариске позвоню. Пусть на месте разберётся».
И Лариска, тоже пенсионерка, пришлёпала через несколько часов.
- Что стряслось-то? – спросила. И услышав ответ, удивилась: – Так я же приходила. Что вы толком-то не сказали, кто до вас домогается.
- Так слесари, говорили. Стиральная машина плохо работала. Но я уже постирала. Сейчас хорошо. И вода ушла. Я тогда, видимо, не на ту кнопку нажала.
Лариска кивнула: да, стиральная тоже много хлопот доставила, но мастер при ней приходил, и это было месяц назад. А это совсем иное. Лариска осмотрела шланги. Не поняла: эту огромную конструкцию она проверяла всякий раз, когда приходила проведать старушку, они не текли. И теперь она тоже ничего не понимала.
- Я же просила, что если кто будет приходить, вначале дозвониться до меня. Я приду, и будем разбираться. Ладно, что случилось, то случилось. Есть какие-нибудь бумаги?
- Ничего не оставили. С собой мою расписку унесли.
- Что хоть делали-то?
- Не знаю.
- Где делали?
- На кухне, вот здесь, – и старуха посеменила на кухню и указала рукой в угол под раковиной.
Лариска подошла, открыла дверцу – там стояла бандура из четырёх блоков.
- И что они тут делали?
- Не знаю. Мне вот эти, – бабка указала на шланги, – отдали. Сказали, что течь может, соседей затоплю.
Лариска вдохнула и выдохнула. Она поняла наконец, о ком шла речь. «Чёртово семя. Ведь просила же не приходить к ней без звонка мне. Сколько раз в прошлом году к ним ходила, с этим шкафом говорила. Как от стенки горох. Одни деньги на уме. Племя рогатое…», – подумала, но вслух спросила: – Обедали? Сейчас чай поставлю. К чаю что-нибудь есть?
- Нет. Можно сделать… как это, – подопечная полезла в холодильник, достала яйца, булку, сливочное масло.
- Гренки, – подсказала Лариска. – Доброе дело. Давайте помогу.
- А как же моя расписка, – не унималась старушенция.
- А сколько там?
- Не знаю. У меня не хватило, – она наморщила лоб, попыталась вспомнить. – Много, – только и ответила.
- Так вам только что пенсию принесли. Как нет денег?
- Нет бумажек.
- Ладно, уважаемая, давайте приготовим, покушаем, и я пойду к ним. Разберёмся.
«Разберёмся», – это только легко сказать было. Женщина ещё в прошлом году поняла, что эта молодёжь вцеплялась в таких клиентов, как эта доживавшая век старуха. Мёртвой хваткой и доила их, доила. Так за её «разберёмся» последует слишком много хлопот, и весьма неприятных хлопот. Лариска набрала номер телефона хозяйки квартиры.
Когда та ответила, отчиталась (или отчитала, сама не поняла):
- Сейчас схожу на эту фирму, узнаю, что да как. А ты, если у тебя сохранились с прошлого года записи по этому водоочистителю, пиши заявление как собственник на отказ от услуги и высылай мне вайбером. Говорила же я тебе в прошлом году, что с ними все отношения надо разрывать было сразу. Клещи это, клопы это. Дурят старух.
Но всё получилось не так легко и просто.
Через месяц приехала хозяйка квартиры. Кузины встретились. К этому времени подошли письма из полиции, юриста. Даже компании, которая наотрез отказывалась расторгать договор сервисного обслуживания. Правда, оно пришло на имя престарелой тётушки, которая запустила лиходеев. При встрече с руководителем дочернего предприятия сети им сказали, что бабушка ведь не лишена дееспособности. Сестры переглянулись. Какие наглецы! На каком основании стареющего человека они должны лишать дееспособности. Но, поняв, куда гонит ветер, решили обратиться за помощью к врачу. Вызвали участкового.
Пришла тоже пожилая женщина. Выслушав сестер и, наверное, проникнувшись, она посоветовала:
- Просто это возраст. Дополнительные лекарства я вам выписала. Не забывайте про витамины. И прежнее, что от невралгии, подавайте. Прогулки. Посильный труд. Но, если у вас такое дело, вам всё равно потребуется психиатр. Сделайте.
Лариска покачала головою: заварила тётка кашу.
Участковая сказала, что можно вызвать доктора на дом. С этой целью кузины и поплелись с утра в больничку.
Эта клиника, точнее Республиканский психо-неврологический диспансер, у нас, в Ижевске, находится, хотя уже и в черте города, но в сосновом лесу. Запущенном, сером. За ним никто не ухаживает. Поэтому и заболачивается, и затеневается, и зарастает всякой муровой. Пенсионерки, хотя и шли, переговариваясь, Лариска почувствовала, что что-то стало мешать дышать ей. Но утром порция таблеток была принята, и сейчас вторую рановато. И здания, и территория ей не понравились. Внешний вид, вроде бы и понятен: какая может быть красота, гармония в надломленных, треснувших душах. Но всё-таки это относится к системе здравоохранения; хоть какую-то, пусть малюсенькую, надежду на жизнь, должно учреждение давать, думала Лариска.
При входе в регистратуру охрана. Но это везде. Но форма чистая, отутюженная.
Что не скажешь о халатах сотрудников. Серые, запущенные.
Взгляды сотрудников таковы, что они по твоему внешнему виду сразу ставят диагноз. И, как правило, средней, а то и полной степени шизофрения. Хмурые, какие-то забывшие улыбку и радость лица. Хоть косметика нанесена ровно.
Оформив карточку, поднялись на третий этаж, чтобы вызвать врача. Не тащить же в этот мухомор старуху!
Но – оказалось, что быстрее привезти на такси и проконсультировать на месте.
Поэтому возвратились после обеда. И застряли на час: нет врача.
У Лариски восстановились проблемы с дыханием. Хотя – ни болей в области сердца, ни покачивания, которые у неё бывают при резком повышении давления. Не раздумывая, она проглотила комплекс препаратов, которые держала на экстренную помощь. Кузина сходила в больничную аптеку, купила обезболивающее, подала  порцию тётке: купировать надо боль герпеса, поедавшего внутренние органы, хоть на короткое время. Поднялись на третий этаж.
Длинный тусклый коридор. Чисто. Но не жилой. И не потому, что давно бы здесь требуется косметический ремонт, что нет цветов или картин… Нет искорки жизни. Лариска, увидев газету, валявшуюся на столе, стоявшего около чисто вымытого окна, направилась к ней.  «Нить Ариадны», вестник психологов. Забавно. Взяла и стала её читать. В ней статьи и стихи. Чтение всегда отвлекало её от недуга. В такие периоды ей было глубоко безразлично, что поглощать. Прессу, музыку, художественное чтиво или еду. Точнее – уже жратву. Месилось всё подряд.
Но не бананов, не конфет не было. Только длиннущие тяжеловесные статьи.
Её увлечение прервала женщина, телом мощная, шире в бёдрах и талии:
- Не могли бы вы уступить нам место за столом. Нам надо заявление писать.
Лариска встала, извинилась, пересела в кресло и углубилась в статьи. Так пишут начинающие или… Так раньше, в советское время, писали отчёты с партийных съездов и конференций. Кто и что сказал, и весьма подробно. От скучного изложения зевнула. Перевернула страницу. Стишки. Только стишки. Детское, наивное передача действительности, образа, описания. Где-то даже отсутствие рифма. Лариска настроилась выловить из стихов музыкальный ряд. Увы, только шум, который издают вершки, ветви, листва древ при раскачивании их ветром. Хотя даже в этих движениях тоже присутствует гармония силы и освобождения от всего отмершего… Сучьев, стволов…  Лариска вновь свалила  на особую энергетику места и на свою восприимчивость… Вспомнила этих тупых мужиков-специалистов, по чьей причине они здесь оказались, и пожелала им всяких «благ», душевных, телесных, материальных…
Вздохнула. Подумала: «Не зарекайся ни от тюрьмы, ни от сумы». Здесь же ни то, ни другое – а дышать нечем.

Медсестра побеспокоилась, записала к другому врачу. В другой кабинет. Все втроем переместились к другой двери. Тоже давно не видевшей краски. Дверь, что ли, была неплотно закрыта, но из-за неё слышались звуки чаепития.
И на самом деле, когда их пригласили, доктор, что постарше возрастом и сидевшая за ближним столом, пила чай из большой, со сколотым краем кружки. Лариске показалась, что эту женщину где-то видела. Не на литературном вечере? Но задать уточняющий вопрос постеснялась: не одни в кабинете. К чему чужие уши? И та поэтесса-врач из клиники, которую представлял их общий знакомый, была в ярком красном, удлинённом, в талию платье… А сейчас – несвежий халат, шкаф тридцатых годов, дверцы которого оклеены коричневыми в полоску обоями, остатки еды, неровные стопки бумаг…  Может быть, и не она…
Помоложе, лет за тридцать, доктор сидела за ближним к окну столом. Пациента попросили присесть к ней, а две горемычные кузины уселись рядышком около стены. Хотя ведущая приём врач недовольно и сразу выразила своё мнение:
- Что вас так много! Мне одной достаточно.
У Лариски в очередной раз перехватило дыхание, поэтому отдувалась кузина:
- А мы вместе. Если одна не сможет объяснить, другая скажет.
И им обеим со стороны врачей пришлось выдержать напор:
- Бабушка уже старая. И так видно… Оформляйте недееспособность и опекунство над ней…
Такого обе не ожидали. И им обеим это было не надо. Они желали только защититься от настырных деляг-молодцов. Поэтому, когда им предложили для успокоения собственной совести проконсультироваться в отделении судебно-медицинской экспертизы, они, трое, прошли в другое здание через двор.
Здесь было тоже чисто. Даже через чур блестело: белейшие большие кафельные плиты на половину стены от пола, выбелены потолок и верхняя половина стены, белый цвет дверей.
Их принял заведующий отделением, приятный молодой человек. Спокойный и грамотный. Понятно объяснил ситуацию.
- Но вы серьёзно подумайте. Сосчитайте расходы. Стоят ли затраты?...
Тётка разрумянилась. Две её племянницы пенсионного возраста  переглядывались и не могли принять решение. И наказать бы следует прохиндеев, чтобы впредь было неповадно. Но материально племянница-хозяйка комбинацию не протащит, не вытащит.
Троица доплелась до ворот, вызвали такси.
Оно приехало быстро. Старушка сидела на заднем сиденье, как королева, смотрела то в одну сторону, то в другую.  Городской пейзаж так изменчив. Новые высотки. Рекламные щиты на старых хрущовках. И дороги словно стали шире. Раньше по этой дороге три на силу умещались, теперь четыре в ряд…И пожилая пассажирка вертела головой и то и дело приговорила:
- Как давно я здесь не была… Как всё изменилось…
- Да, изменилось, – согласилась Лариска и добавила, только не понятно для кого: – Устроили  бабушке экскурсию по городу.

20-30 июня 2018 года.