Кресло Партизана

Давний любитель домашнего янтарного самогона Иоанн, как величал он себя, стоило только пригубить, по паспорту Иван Жорчик, подобно всем закидывающим за воротник, честно потакал своей антипатии к богатеньким представителям породы человеческой. Скрывая своё отношение, он изредка портил дорогое имущество обеспеченной породы.

«На дело» ходил строго трезвым. Шатаясь по городу и окрестностям, выискивал очередную жертву. Никто его не воспринимал за угрозу. Не пойман — не вор. Похожих подозреваемых становилось всё больше. Страна уверенно шагала в направлении широкомасштабной деградации.

Свой арсенал Иван неизменно носил в кармане: хорошо заточенный перочинный нож легко нарезал хлеб, помидоры и покрышки стоящих без присмотра авто, да тонкое полированное шило из калёной стали. Царапины на кузове и стекле выходили изящные и глубокие. В расход шли зеркала, брызговики, фонари, дворники — любое внешнее оборудование. Стоило беспечной жертве попасть на глаза и оставить открытым транспорт, считай, пропал салон. Рваная кожа, резаный велюр, деревянные вставки с гадкими надписями обеспечены.

Преступника разыскивали и прозвали Партизаном. Часть элиты жаждала его закопать, а один местный авторитет назначил вознаграждение за поимку вредителя. Но Иоанн, будучи в поле чьего-либо зрения, только царствовал и порчей дорогостоящего транспорта не грешил. Царство его состояло из громоздкого домашнего кресла, которое он торжественно таскал с собой на городской пляж, выносил в парк или буднично во двор своей девятиэтажки. Он презрительно косился на владельцев переносных складных шезлонгов и стульев, какими изобиловало пространство народного отдыха. Но спирт делал своё дело, ненадолго утихомиривая несчастного завистника, в то же время крепче хватая за горло.

Он ни с кем не делился мыслями, иначе его давно бы уже продали ненасытным владельцам авто, домов, заводов, пароходов и прочих причин его головной боли. Дружков при себе не имел и собутыльников гнал прочь.

Слезы застилали его краснеющие глазки, когда по реке против течения плыла моторная лодка или что покрупнее. В душе моряк, Иоанн представлял флот Петра Первого на широких просторах морей, сколько хватает глаз, парусники с пушками, — и всё это твоё, капитаны ждут царский приказ...

Вода была святыней, и все плавательные средства находились под её протекцией. Слезливый взгляд Иоанна становился туманным, заглядывая в далёкое прошлое. Он видел бои и победы, захват вражеских суден, торжественные возвращения из морских походов... Зависть смывалась слезами и водой с души Ивана, когда он бывал у реки...

Иоанн не стал ни Грозным, ни здравым Иваном, продолжал упиваться горячительной водой, устремляя показатель промилле к отметке «вышел вон», а потом его и вовсе след простыл.


/Фотография Максима Короткова/