крик

Когда кто-то умирает, крик слышен в соседнем доме. В доме тоже однажды умрут. Крик расползается витиевато. Подцепляя на крючок неравнодушные души. А к смерти большинство нас с рельефом. Крик поднимается диссонансом, как неумелая игра на фортепиано, и хочется скалиться и делать Уже глаза. Когда кто-то умирает, изо рта миллионы раз выпрыгивает одно и тоже слово или имя, и оно долбится во все двери, которых не видно, оно надеется, что оттуда знакомый голос скажет " кто там" или "что вам" и перевернется в своем гробу дверной замок, и сглотнет ручка, а дверь облегченно зевнет. Когда кто-то умирает, в помещении бродит животный страх, будто в стаде антилоп одну в центре комнаты пожирают, и вы осознаете, что чем-то таким и должна закончиться ваша антилопья жизнь. Когда кто-то умирает, кто-то облегченно вздыхает, чувствуя, что коса прошлась совсем рядом, но не задела своих. Крик, поднимаясь на стон, на вой, на детский спрыгнувший с качелей визг ползет по рукам, двигаясь к шейной артерии, а внутри чей-то кулак комкает лист бумаги, а бумага - ты. Когда кто умирает, умирает не твой, а рядом, летят бумажными самолетами вопросы: " а как умер/ а отчего/ давно ли;

Кто он ей будет, и что же дальше?"

И крик немного успокаивается, крик переходит на угоду человеческого любопытства, чтобы после, опомнившись, снова сорваться в неизданную оперу Шенберга. И от этого авангарда у рядом стоящих будет поперек горла, в районе солнышка и по вискам.