Молнии во лбу

 На небо путь был закрыт. 
Мама сказала, если я только подумаю, то она меня
отлупит. Можно предположить, что я такой глупый ребёнок, не
сообразила, что мама не увидит мысли, они ведь не видимы!
Это кому как! Для меня мысли были очень даже видимы. Я
их видела как молнии в области лба. Не каждый день, не по
каждому поводу, но так часто, что забыть о таком свойстве
не представляется возможным.
 Когда мама грозила меня
отлупить, я была уверена, что все видят мысли. Я даже качать
права не стала, настолько естественным казалось видеть
мысли. Сначала я их видела, а потом они оказывались в моей
голове. Внутри я это не называла «мысль», «подумать», это
было прямое знание без обозначения, что это такое.
 Просто я знала, что тётка Явдошка, угощая пряником, желает мне
подавиться им. Зачем же мне давиться, я ведь уже знаю, что
это очень неприятно! Или тётка Ганна, которая с улыбкой
протягивает мне гостинец, думает, как это такой кацапской
сволочи, как моя мама, удалось добиться, чтоб у этой шкоды
всегда были чистые руки, а ей не удаётся научить своего
Петрика мыть их хотя бы раз в день? Мысли тётки Ганны были
противны, потому что я никакая не «шкода», а послушная
девочка.
Очень часто я ставила маму в неловкое положение, но
объяснить ничего не могла. Я же была уверена, что мама
тоже видит эти мысли! Меня немного озадачивало, что после
«этого» мама заставляет брать угощение, «а то как дикая коза»
позорю её.
 Гостинец я вынуждена была брать в подобной
ситуации. Но фигу кто смог бы меня заставить его съесть!
Я клала его в мамину кошёлку, а дома говорила, что не хочу
конфет, чем страшно удивляла маму. Как все дети, я любила
сладкое. Конфеты мне покупали на базаре. Мама показывала
кулёк и говорила: «Только по одной конфетке, а то на завтра
не будет, ясно»? Мне было ясно.
Она меня так воспитывала, что выпрашивать сладости
было стыдно. Когда была потребность, исходящая из
середины груди, я твёрдо говорила, что мне надо. Мама
как-то чувствовала это. Очень редко она такие моменты
не просекала, тогда приходилось впадать в истерику. Это
помогало моментально, но, опять же, не припомню случая,
чтобы мама исполнила хоть раз мой каприз! Это случаи,
когда душа молчала, а на глаза попадался фантик, например.
Как уж она отличала капризы от потребностей, не знаю.
 Сама
я со своими детьми в подобных обстоятельствах разбиралась
чисто интуитивно.
Истерика с моей стороны больше относилась не к тому,
что мне не дали что-то, а именно к тому, что мама не видит, а
видеть должна. Капризы пресекались в один момент строгим
голосом: «Ты не моя дочка, моя дочка так не делает». И
никаких сентиментальных жалелок.
Когда я начала заниматься йогой, надо было привести в
порядок свои мысли. Увидев во время медитации маленькие
разряды молнии, я и вспомнила, что, оказывается, утратила
прекрасный дар читать мысли других. А теперь предстояло
отслеживать свои мысли. Воспоминания помогли мне с
лёгкостью справиться с этой работой. Заняло это примерно
трое суток.
 (Не путать с молчанием разума!)