Федя портит технику и за это порицаем коллективом

Дело было в Иваново, в начале апреля, днём вполне себе солнечным, натурально весенним. Прямо так и хотелось жить и припевать, жить и припевать.
Сел, значит, днём солнечным, Федя в «Хаукер Харрикейн», чтобы культурно вырулить, и как дал газья, так «Харрикейн» и резанул винтом землю-матушку: фюзеляж-то «ферма» - хвост-то лёгкий.
Подбежал комэск и говорит:
- Е.. твою мать! Федя! Ну е.. твою мать! Ну как так?! Чему тебя в школе учили?! Ой б..дь… Нет, ну вот куда?.. Нет слов.
- И винтов запасных нет, - продолжил мысль подошедший инженер эскадрильи, - а ты, Федя, самолёты портишь. Ещё и двигатель, наверняка, гидроудар получил.
У Феди на душе паскудно совсем. Ну прямо совсем. Надо же так обосраться… Кто ж знал, что этот чёртов «Харрикейн» такой нежный на рулении. Винт деревянный - в щепу по самые комли, двигатель - гидроудар... А запчасти англичане не поставляют. Нехорошее настроение у Феди. Прямо скажем, нехорошее совсем.
- О, горе мне, горе! Застрелюсь сегодня вечером, - говорит Федя.
- Ну, ладно, ладно, - говорит комэск и похлопывает Федю по спине, - успокойся, сначала рапорт напиши, а потом стреляйся.
Тут Федя видит, что комэск, вроде, отошёл малость, он и оправдывается - сапогом в землю тычет:
- Видите, товарищ капитан, грунт-то мягкий, нельзя по такому грунту быстро рулить.
Капитан на Федю смотрит и охреневает: то ли Федя придурок совсем, то ли вконец уже оборзел - издевается.
- Нельзя! Это каждый дурак знает! Я вам каждый вечер об этом талдычу! А ты за каким хером тогда РУДом как веслом работаешь? Совсем башка не варит?! Энергию некуда девать? Одним словом - в трибунал!
Ну, тут у Феди совсем отлегло. Раз комэск начал Чапаева цитировать, то может и обойдётся. Но все же он, на всякий случай, делал виноватое лицо. Он, как бы, сокрушался и сожалел о содеянном. Нет, он и вправду сожалел. Родина в опасности, истребители наперечёт, а он портит драгоценную технику. Но всё же, откровенно сказать, опыт со вспарыванием земли винтом был интересный.