Яркие строчки А. Боднарук

               
        ЯРКИЕ  СТРОЧКИ из книг АННЫ  БОДНАРУК
         выписала  ЛЮДМИЛА  АНДРЕЕВНА  ПРОЗОРОВА

     (Я очень благодарна Людмиле Андреевне за многолетнюю дружбу, за внимательное прочтение моих работ и за выписанные строчки, которые Она мне любезно предоставила).  А.В. Боднарук       
         

              Книга:    НАРИСОВАНО  СЛОВОМ - 1

     - От Создателя к каждой душе тянется нить золотая. Пока жив человек – на неё уповает. А умолкнут его уста, душа по нитке этой взойдёт на Небеса.
               
     На повороте, где дорога ныряет под железнодорожный мост, на пригорке расцвёл роскошный куст пижмы. В окружении тоскующей полыни благоухающий куст выглядит царицей в парчовом наряде. Золотая корона, завершающая каждую веточку, сама собрана из маленьких солнышек. Резная листва кружевной оторочкой украшает пышный подол праздничного убранства.

               
     Зимой лес чёрно-бурой лисой поглядывает на село, слушает крики петухов, мычание коров и собачий лай. Летом, когда к ночи затихает село, в лесу поют соловьи. Днём же на мелководье раздувают пузыри лягушки-певуньи. И только река Мурафа, много повидавшая на своём пути, равнодушно несёт свои воды, чтоб потом соединиться со старшим братом – рекой Днестр.

               
     По-моему губы, пусть даже самого сурового человека, тронет улыбка, когда он  глядит на купающихся птиц. А уж меня, как говорится: хлебом не корми, дай только полюбоваться птичьей потехой.
     Сперва, пара скворцов осторожно забрела в мелкую, но довольно широкую лужу, на обочине асфальтовой дороги. К купающимся скворцам присоединились другие их собратья. Пугливые воробьи, позабыв о страхе, с лёту, садились прямо в воду. Но особенно занятно было смотреть на купающихся трясогузок. Это, прямо вам скажу, виртуозы. Изысканные балерины среди веселящейся толпы. Лужа превратилась в кипящий котёл. Птицы так увлеклись купанием, что и проносящиеся по дороге легковушки их не пугают.
     Те, которые вволю накупались, тяжело взлетали и садились на провода. Сразу начинали чистить и сушить пёрышки. И опять же – все вперемешку сидят. Вот уж верно говорят: в бане все равны.

               
     «С тех пор много воды утекло», - пишу в толстой тетради в клеточку, а по оконному стеклу течёт торопливая слеза, рождённая осенней непогодой. Русло текущей влаги кривенькое, словно ручей у родительских ворот. Я вглядываюсь в него, и кажется мне, что вновь за спиной появились две девчоночьи косы с вплетёнными атласными лентами. Чудится запах цветущей акации… и пионы.
     - Ах, Боже мой! Сколько ж воды с тех пор утекло…

               
     … Выплесну думы свои на белый лист чернильными закорючками, словно на исповедь схожу, и дальше живу…

               
     Яблочный Спас – начало осени. Молочные туманы треть дня воруют у солнышка. Зато, когда иссякнет угнетающая власть его, каким радостным кажется дневное светило. И всё же стареет лето. Травы будто на корточки присели, а подняться в полный рост уже не хватает сил. И только самые смелые открывают свои цветики-пустоцветики. Дескать, мы просто так, понарошку, побаловаться в погожий денёк решили.

               
     Творческий порыв.
     Неизвестно, как и откуда появилось, и с каждой минутой возрастает желание писать. Ещё не знаю о чём, но уже чувствую, что в душу мою проник вирус творчества. И она воспарила над будничностью быта, а главное в ней собрались воедино все компоненты для творческого роста. Эта богатая живительными силами почва взрастит и выпестует любое попавшее в неё зерно пока ещё смутно проглядываемой идеи. Её просто распирает от неистраченной энергии. Это жгучее желание просит, умоляет, наконец – требует взяться за перо. К чёрту чай и весь ритуал утреннего туалета… Некогда!

               
     До чего же листья деревьев на людей похожи. И хоть друг дружке они не корчат рожи, на тонких черешках полощут язычки.
     Растут, крепчают, умирают, вытягивая ветку вверх. А в пазухах, как в чреве матери, почки вызревают, как надежда на будущий успех. Отжив, листья ложатся дереву под ноги, свой век и силу – в предание сложив. Ведь дерево и женщину – лепили Боги и пели один и тот же Святой мотив.


                НАРИСОВАНО  СЛОВОМ  - 2

     Над озером тишина. Это там, в березняке птички щебечут, кукушка голос подаёт. А тут -  только сорока и то, молча, перелетела озеро. Наверно не заметила меня, а может гнездо у неё где-то рядом. Не в пример людям, даже самые неугомонные сплетницы-сороки, возле своего гнезда не сквернословят.

               
     Пригорки, поросшие лесом – это далеко не новость в наших краях. Однако у каждого пригорка своё лицо и своя природная особенность. И всё же случай мне подарил счастье увидеть пригорки, этак - километра по полтора, взбегающие вверх аж до самого горизонта, поросшие редколесьем. Там каждое дерево, словно напоказ выставлено. Что за деревья? Мне издали не распознать. Ветвистые, с округлыми кронами, познавшие волю вольную. Люди на них смотрели только издали. Им Создатель выбрал место век свой прожить подальше от загребущих рук человеческих.
     Вокруг деревьев травы некошеные и небо в таких же реденьких белесых облаках. Покоем веет от таких пригорков, простором – вечностью.

  В воде отразились раскалённые предзакатные облака и… виновник торжественного действа – Солнце, большое, кровавое. Нет, не одно, а два Солнца, казалось – протяни руки и словно братья соединили бы ладони в рукопожатии. Но, нет. Между ними растянулась вдоль берега тёмная полоса притихших, словно виноватых в чём-то камышей.
     А Солнце всё ниже-ниже. Вот оно уже краем коснулось камышей и зеркальное Солнце тоже  краем поднырнуло под тень. И этот «край» всё меньше-меньше, вот и совсем иссяк.
     Лёгкий вздох вырвался из груди.
     «Встретились братья! Теперь до самого утра будут делиться новостями минувшего дня и ничто, и никто им не сможет помешать…»

               
     Старая плакучая берёза росла, даже не «росла» а доживала свой век у края, образовавшейся от ночного дождя лужи. Вершина дерева усохшая, изломанная ветрами, кора, обшарпанная непогодой, пугала своей запущенностью, как пустой людьми покинутый дом. Лишь только одна нижняя ветка, как зелёное крыло раненой птицы развёрнуто над водой. Висячие тоненькие ветки, самым крайним листиком едва-едва, но всё же не доставали до воды.

               
     Зима обычно скупится на краски: белые с голубым оттенком, вечером – с синим, сверкающий серебристый цвет и серый придорожный налёт на снегу. Но есть в зимнем дневном графике минуты, когда природа даже в лютые морозы расцветает тёплыми красками. Это в прощальные короткие минуты захода солнца. За последнюю неделю мне дважды посчастливилось присутствовать при таком значимом событии.

      Любой закон можно заново переписать, только не Закон Природы. Ему подчиняются все живущие на Земле и не только…

     Туманы зимние – деревьям одежду ткут. На какое дерево не погляди, а берёзки – всех краше. Поди, поищи в мире края, где бы даже бесплотный туман душу человеческую веселил? Туман сырой да холодный, а коснётся засохшей полыни, обмилует каждую веточку – на утро сказка оживёт. Вот оно как бывает!


                НАРИСОВАНО  СЛОВОМ  - 3

     Время унесло с собою Лето. Осень и теперь сухой травяной «скелет» осота, наклонённый до самой земли, «не имеет покою», а мотает его ветер по кругу и то, что когда-то было цветами, вычерчивает в снегу полукружья, не раз и не два, а сотни раз, проделав в стылом снегу канавку, как циркуль вращающийся в пол-оборота. А травы, которые завидовали ему, теперь спокойно «спят» себе под толстым слоем снега.

     Ночь швырнула в небо блестящие кристаллики звёзд и они, озорницы, перемигиваются, такие же холодные и загадочные, как земные снежинки, сотканные из воды руками холодного, отнимающего надежду мороза.

               
      Эта река так покойна и ласкова, что я, не зная её истинного имени, пожелала назвать речку – Доченька. Не ропща и всё принимая, река несла свои размеренные воды мимо растрескавшихся красных камней, мимо высокого и плавно переходившего в равнинный берег, мимо верб и осин, упавших от старости деревьев, лаская молодую поросль лозняка. В её водах отражались белесые облака и тёмные хмурые ели, весёлый папоротник и цветущая черёмуха. Река то подмигивала солнечным лучам, то уходила в тень, пробегая мимо каменной крутизны, то журчала между камней, вспоминая своё далёкое рождение и шелест камышей, лягушечьи песни и фырканье лошадей на водопое.
     Всё было записано на ленте памяти речки Доченьки. Надо было только прислушаться к ровному неторопливому бегу воды, слившихся в один просторный рукав ручьёв.
     Добрая, мудрая река, неиссякаемая дорога жизни, дорога памяти, дорога надежды…

               Красивым кажется всё, на что смотришь с любовью.

     Эх, вечно нам хочется отведать той красоты, которая нам недоступна и в недопонимании обесцениваем то, что нам сама Судьба подарила…


                НАРИСОВАНО  СЛОВОМ  -  4


     Сижу, смотрю. Мне спросить вроде бы как-то неудобно. А тут незадача, воробушек прямо над нашими головами летает. Чирик-чирик! Собачка залаяла на него, бабочка и взлетела. Далеко сердешная не успела улететь. Этот самый воробушек её и склевал. Только крылышки кружась, подобно падающим снежинкам, упали в траву. Я даже опешила от такого поворота событий. И старушка расстроилась, засобиралась уходить. И я пошла к своему подъезду, размышляя про себя: «Кто кого обманул…»

     Судьба мне подарила счастливый случай: я видела целое поле дикорастущих пионов, которые местные жители называют – Марьин корень. У меня в саду всего два куста, а тут их – тысячи! Пышно цветущие кусты просто радовались жизни, не кичились красотой, они жили, цвели светло-розовым цветом, были и насыщенно-розового цвета лепестки ближе к вишнёвому оттенку. А листья у них крупные, сочные. Мне всё казалось, что это здоровенькие, сытые, отдохнувшие детишки разбежались по полю.

     Ещё вчера я шла тропинкой через пустырь и любовалась живым осенним краснолистым букетом черёмухи. Красавице черёмухе видимо очень не хотелось расставаться со своим нарядом. Осенний наряд, как вторая её молодость после цветения. Разноцветные листья купались в лучах заходящего солнца. И хоть в воздухе уже чувствовалось холодное дыхание Ночи, всё же верилось, что это ещё не край. Но видать у Ночи своё понимание красоты. Утром я опять шла по той же тропинке и смотрела уже на обиженный куст черёмухи. Хоть стелющиеся лучи только что родившегося солнца касались инея на ветках и обрамлённых холодным серебром полусвернувшихся листиков, в них уже не было той яркости, какая бывает в живом теле листочка. Вымученные улыбки на лице страдающего от холода живого существа.

     Осторожно ступая, к родничку подходит светло-рыжая кошка. Нет, с ручейка пить она не пожелала. Пошла испить самую свежую водичку, из недр земных. Оперлась передними лапками о камушек, вытянула шейку и, зажмурясь, стала лакать саму голубизну. Еле заметные круги пошли по водной поверхности. От того, что кошка низко склонила голову, за плечами остро выделились лопатки. Шерсть на обтягивающей их коже поднялась и я явно увидела, что мех на её шубке только сверху рыжий, а подшёрсток – белый.

     «У каждой красоты своё время и надо иметь терпение дождаться её наступления», - подумала я и бодро зашагала по дороге.

     Я всегда себя сдерживаю, неустанно повторяю: «Не торопись! Подаришь какому-то предмету лишнюю минутку внимания, он отплатит тебе откровением. Приоткроет свою тайну. Конечно же, не всю тайну расскажет, но бывает и одного лучика достаточно, чтобы в пасмурный день мир повеселел и стал для тебя более понятным.
     Особенно я люблю во время осенних прогулок с внуком, Сашей, рассматривать осенние листья. Летом листья на каждом дереве имеют свой цвет.  Пусть листочки чуточку отличаются друг от друга по форме, но по цвету они одинаковые. Осень же, как бы изнутри листа проявляет его характер, его внутреннюю наполненность.

               
     Я видела РЕЧКУ, очень похожую на дорогу, по которой мела позёмка. Река равнинная, каменистая, шириной – двухполосная дорога.
     Я стояла на большом плоском камне, слегка припорошенном снежком. На других камнях тоже был снег, который я сперва приняла за гранитные осколки или за мрамор. Теперь я смотрела вслед торопящейся реке. Белые всплески воды, шальные брызги были так похожи на шалости зимнего ветра в непогоду, но деревья вдоль обоих берегов стояли тихие, задумчивые. Только река пенилась злобой и так громко ссорилась с камнями, что слова рядом стоящего человека трудно было расслышать. Несмотря на излишнюю эмоциональность, река мне показалась интересной. Но если до конца быть честной в своих суждениях: на берегу такой шумной реки жить бы мне не хотелось.

     Я видела необычайно разбухшее в вечернем тумане СОЛНЦЕ, запутавшееся в еле угадывающейся безлистой зимней берёзовой роще, там, за замёрзшим притихшим болотом. А тут, маленькие деревянные домики садоводов, огородики, реденький штакетник, невысокие заборы и огромная, царственная ель, притихшая на фоне тёплого светло- оранжевого неба. Каждая веточка, каждая иголочка внимает вечернему светилу. Большая мудрая ель, повидавшая так много, что дорожит даже минуте и скудному зимнему теплу заходящего солнца … и ещё светлая дорожка на снегу между серо-синих теней, как прощальная убегающая за солнцем лента, уходящего во «вчера» дня.

     А уж ветер-баловник как рад приходу Весны! Ему хочется везде успеть, всё потрогать, погладить, раскачать, разбудить, донести счастливую весть: - Весна пришла!
     Ивушка и сама готова полететь вслед за неугомонным непоседой. Ветки её выпрямились в ровные линии, которые указывают, в какую сторону мчится Ветер. Она вся тянется вслед за ним, вот только корни, эти непослушные корни, которые не желают расстаться с обжитым местом…

… Потом подумала и пристыдила себя: «Природе видней, каким образом мир обустроить… Раз есть Он и Она, то должен родиться кто-то третий, а может сразу – тройняшки.

     Я видела красу земную!
     У красавицы Осени появился могущественный поклонник – Мороз. Необычайно красивы его подарки, жаль только, что они холодные. Цепенеет всё живое от его дыхания.  К чему прикоснётся его цепкий взгляд -  стекленеет и уже никогда не раскроется бутон осеннего цветка, хоть и усыпан он блестящими стразами. Да ещё божья коровка, как дорогая брошь, вся в бугорках капелек-ледышек. Жаль, очень жаль тех, в кого влюбляются Великие. В жертву любовной страсти приносят тех, кто не в силах сопротивляться коварному волшебнику.


                НАРИСОВАНО СЛОВОМ – 5

     Вот, я стою на одном месте уже продолжительное время и мне всё ещё есть что рассматривать. Особенно мне нравится ручей, который течёт шёлковыми прядями струй, тоненькими, белесыми, между мхом покрытых камней. Водные нити переплетаются, разделяются, обтекают препятствия и… поют. Поют, как женщины в поле, на прополке свеклы, на все голоса, неторопливо, для души.
     Где зародился тот ручей, куда бегут его воды, кого напоят живительной влагой, кого умоют, кому о чём-то  напомнят. Это их маленькая тайна. И мне захотелось быть причастной к этой тайне. Я подставила руку под маленький водопад, а ощутила обжигающий холодок, только вступающей в свои права осени. Вода первая вобрала в себя её непреклонный характер. Что ж, не буду её корить, она всего лишь дочь всесильной Природы-матушки.

     Однажды, поздним вечером, под зонтиком, шла я домой. Моросил дождь, но в безветренную погоду дорога к дому казалась приятной прогулкой. Вот, иду себе, вдруг в траве сверкнули два «глаза», странные какие-то, словно нарисованные, величиной – как капроновые крышки, коими я банки с огурцами закрываю. Сверкнули и исчезли. Ну, не-е-ет! Со мной такой номер не пройдёт. Стала я потихоньку пятиться назад. Вот они! Иду прямо на них. Лампы на столбах ярко горят, но на дороге есть такие зоны, где свет не достаёт, хотя и в рассеянном свете что-то блеснуло. Подхожу к увядшему кусту и что я вижу: две паутинки, словно стёкла в очках. На их тоненьких ниточках маленькие капельки висят, как жемчужное ожерелье. Конечно же, у меня нет и никогда уже не будет денег, на подобного рода украшение, но увидеть то, как природа творит чудеса мне всё же посчастливилось. А то, что домой пришла на пять минут позже, невелика беда. Зато принесла с собой хорошее настроение.

     - О, здрасте вам! – это я здороваюсь с воробушком, севшим передохнуть на сливу. Не сидится крылатому разбойнику. Туда-сюда повернулся, склевал какую-то поживу, чирикнул, взъерошил пёрышки и заново аккуратненько уложил их без морщинки на своём будничном костюме. И вдруг, видимо от полноты чувств, запел, да так, что я даже не ожидала такого разнообразия коленец от простого, всем привычного воробья. – Надо же! Мы тут певчих птиц из-за моря дожидаемся, а тут, вот он – русский воробей…
     Сказала так и сама себе удивилась. А впрочем, «вот она русскость! Синее небо, расцветающая слива и наш, до последнего пёрышка, знакомый воробей: битый и пуганный, выстоявший все напасти в лютые морозы, не раз оклеветан и проклят, а всё ещё живой, весёлый, купающийся в солнечных лучах, не посягающий на громкую славу, обычный, добродушный воробей. Он не просит, чтоб его любили, строили ему золочёные клетки, он просто живёт, сегодня, сейчас, особо не загадывая на будущее…
     И так мне легко стало на душе, так светло, словно одарили меня подарком, которому и цены нет. А всего-то душой прикоснулась к тому, чем богат нынешний день…

     А я подумала: «Нет и не может быть в природе той причины, чтобы напрочь зачерствела душа горожанина… Через поколения, красной нитью тянется неистребимая связь с землёй, с даже до конца неосознанным чувством Родины, братанием с полем, тополями, облаками, ветром, у которого - наш, особенный запах цветущего донника, полыни и ещё чего-то родного, без чего человек не почувствует себя сыном, своим среди своих, равным перед Небом и Миром… Не хватит слов, чтоб высказать, озвучить чувства человеческие, да и не нужно пытаться это сделать. Главное, что они есть, ими наполняется душа, даёт силы и смысл, направление движения… для дней завтрашних. И пусть будничность, как масло на хлебе, тонким слоем покрывает поверхность текущего времени, главным остаётся Хлеб, который взрастил и взрастит новые поколения…»

     Большой отрезок времени из моей жизни занимала мысль, когда я была уверена в том, что самое постоянное в природе – это река. В любое время года и даже суток, великая труженица река несёт свои воды от истока к устью. Конечно, как и в жизни любого человека, в силу разных причин у реки меняется «настроение», даже нескончаемая песня её перекатов, каждый день звучит по-разному. И всё же, спустившись с пригорка к берегу реки, среди тенистых роскошных верб ожидала нас живительная прохлада.

   Как-то так сложилось, что именно в тот день река не принесла мне желанного облегчения. Разочаровала меня? Нет, пожалуй. Просто у реки есть своя судьба, свои бурные праздники и тоскливое одиночество под палящими лучами разъярившегося Солнца. Сегодня мне не повезло. Но я всего лишь на её берегу гость непрошенный. Видать – не ко времени пришла, вот и уходи не поплескавшись.

     Нам иной раз кажется, что промелькнула в голове мысль и… забылась. Да нет же, не забылась, а легла на отведённую ей полочку, и будет там лежать до поры до времени, когда особый случай не окликнет её.

     А солнышко, будто услышало, что его на земле ждут, раздвинуло мокрую вату низкой тучи и пошло ласкать тёплыми лучами всё, до чего дотянуться смогло. Заиграли серебром росинки, а лесной туман расстелил над землёй белесую кисею. Но, что это? Вдруг туманная кисея обрела геометрическую форму, пологим, тупым углом легла, острым концом упёрлась в тропинку. Я, как завороженная пошла туда. Когда дошла, пристыдила себя: «Двоечница! На тропинке большая лужа. Солнечные лучи, отражаясь в водном зеркале, отклонились, устремили свой взгляд в сторону кустов калины. В туманной кисее, освещённые красные гроздочки… о-ой, да это ж сказка! Во, какая красота!.. На своём диване ты бы такого не увидела…»

     А рядом, словно старуха в тулупе – ель. И она отяжелела от инея, и у неё есть своя красота, но как же они рознятся между собой… Деревья, как разновозрастные женщины стоят толпой у дороги. Которые молодые, весёлые, а которые с грустной думой на челе. Но у всех одна мечта: скорей бы весна пришла…


                НАРИСОВАНО  СЛОВОМ – 6

     Я ещё и ещё раз читаю строки мудрого человека, Даниила Прозоровского. Он, как будто перо обмакнул в самую душу мою. Это же я иду со своей мамой по дороге, самой прекрасной дороге на земле – по полевой дороге. Куда ни глянь, до самого горизонта свитые из солнечных лучей копны пшеничной соломы. Золото - в небе, золото – в копнах, золотом усыпана полевая дорога. А я, маленький человечек, ступаю своими разношенными сандаликами по вырастившим Хлеб Насущный, упругим стеблям, безропотно отдавшим зерно, всё своё самое лучшее, своих детушек – человеку, и покорно теперь, именуясь соломой, лежат в копнах. А, иные стебли, словно потерявшиеся солнечные лучики, лежат теперь соломинки на дороге. Вот оно – Великое Смирение, до которого человеку ещё века нужно расти и расти, ведь не так-то просто подняться до того уровня, чтобы понять, как слабым стеблем Гордыне голову снести…

     Вот, был в моей жизни один случай. Я уже в 9-тый класс в соседнее село через поле ходила. Приснился мне сон, будто бы я шла по какой-то дороге, неизвестной мне до той поры. По одну сторону дороги вспаханное поле, а по другую – высокая полынь растёт, за нею лесок. Стояла поздняя осень. То ли снежком, то ли крупным инеем покрыты кусты полыни. Этакое белое непорочное царство, где, кроме снега и инея ничто не привлекает к себе внимания. И, вдруг, в белых, пушистых зарослях происходит какое-то движение. Никого не видно, только лёгкое облачко слетает с заснеженных веток. Ближе к дороге - полынь немного ниже. Именно там появляется белая лошадь. Из-за кустов только видна шея и голова лошади. И что интересно, её грива не больше четверти длиной. Лошадь вышла именно к тому месту, где я стояла, изумлённая прямо-таки сказочной красотой. Белая-белая, только ноздри немного розоватые и глаза, как две крупные сливы. Ресницы тоже белые, длинные. У меня никакого страха и даже никакой мысли в голове. Просто мы стояли друг против друга и смотрели обалделыми глазами.

     Вот оно, тихое озеро. А за ним, совсем недалеко, песчаный пологий берег, а дальше – берёзовая роща жёлто-оранжевого цвета. Видимо сама Осень, в пышном своём наряде вышла на берег понежиться в лучах остывающего солнца. Подруги её, берёзы, одна другой краше. Но самая красивая выросла на пятачке суши на довольно таки большом расстоянии от своих сестриц. Ничто не стесняло её росту. От того она такая раскидистая, пышная, в золочёном платье, как Клеопатра перед своим последним уходом. Вот потому её отражение в воде не такое яркое, а с заметной грустинкой. Видимо дерево тоже чувствует, что за золотоволосой Осенью идёт седоволосая Зима…

     Две полевых мышки на склонённом колоске сидели. Маленькие такие, как мелкосортные сливы. Сидят рядком, а их хвостики жгутиком между собой переплелись. Ветерок стебелёк покачивает, а они, каждый в свою сторону глядит, а хвостиками, как за руки держатся. Долго я на них смотрела. Домой пришла, рассказала, а меня же ещё и отругали. Дескать, если есть мыши, то в то место придут те, кто их ловит…А уж с этими тварями (змеями и ужами) маленькой девочке лучше не встречаться.

     Эх, судьбы людские! До чего же острым пером вы писаны. Да всё по живому сердцу до крови, до глубоких шрамов, до последнего часу не зарастут борозды. И рад бы человек забыть, да память рукой не загладишь.

     Наши воспоминания так надёжно спрятаны в кладовых нашего подсознания, что даже сам хозяин не вдруг откроет их волшебные замки. А волшебство тут особенное, всего лишь нужно, чтоб господин Случай нечаянно подвёл к очень похожей ситуации, которая произошла десятки лет тому назад. Надо чтоб сомкнулась цепь времён, и забылись все те прожитые годы между двумя событиями, чтобы нестареющая душа захотела, хотя бы мысленно пробежаться по «Золотым тропинкам» своего детства. «Золотым» от опавшей листвы…

     Каким узким нам бы показался мир, если бы Создатель не подарил человеку память. Стоит только подумать о чём-то и ты мысленно можешь оказаться в другой части города или даже страны. Что и говорить, память согревает человека изнутри и в то же время – рвёт его на части. Тут уже, что верно, то верно. Вспомнишь что-то одно, а оно потянет за собой целую вереницу воспоминаний.

     Дубы, они разными бывают. Особенно мне запоминаются именно те, кряжистые, раскидистые дубы, что растут на краю поля чистого. Словно былинные богатыри с лёгкой позолотой в роскошных кудрях, расчёсанных ветрами, омытых дождями, пуганных громами и обожжённые молниями, и чего только не повидавших за лето-леточко.
     Поле, с ещё различимыми жёлтыми рядками пшеничной стерни, сливающиеся в одну изношенную шаль аж до самого горизонта. И там, на самом краю, стеной встаёт белесая вздыбленная даль. И чем выше она, тем голубее, до сочной синевы. Именно к этой синеве и тянутся вершинами дубы, претендующие на бессмертие. Куда мне, слабому человеку, соревноваться с ними, вековыми дубами! Спасибо хотя бы за то, что бросили к моим ногам листики-письма, с подробным описанием прожитого лета.
     Я осторожно, как маленького ребёнка, поднимаю листик за листиком и прячу среди страниц заветной тетради. Может быть осенний ветер раскидает дубовые письма по всему полю, а это, только мне адресованное, останется мне, на добрую память.


                НАРИСОВАНО  СЛОВОМ  - 7

     Я так засмотрелась, что даже надкушенный пирожок в моей руке стал подсыхать. А за рекою, за горою, в синей дымке, всё вверх и вверх, ещё выше гора, со своей растительностью, своей причудливой особенностью. Ощупываю взглядом всё и вся. В некоторых местах хочется самой там постоять, и в то же время радуюсь недоступности этого места. «Если я туда доберусь, то и другим горе-путешественникам, вроде меня, тоже захочется там побывать, а о том, что это мир растений, и мешать его росту своим присутствием, это, как бы без спроса войти в чей-то дом, мы редко задумываемся… Лучше уж так, издали посмотреть и дать волю воображению.
     Наконец, догадалась посмотреть на то, что совсем рядом. А рядом – широкая полноводная река. А что такое река? Река – это текучая вода. Из школьной программы помню, что вода: чистая, прозрачная жидкость, без запаха и вкуса. На вкус речную воду что-то пробовать не хочется. Запах? Запах чувствуется, даже слов не подберёшь, речной, неповторимый, с целым букетом оттенков запахов. Мне так думается, что у каждой реки своя особенность и свой запах. Но что интересно, в данном случае – вода зеленоватая. Конечно же вода в горсти прозрачная, а вся эта зеленоватость – это зеркальное отражение гор… Но, как же красиво сложился этот живой пейзаж! Не выдумка расчётливого художника, не понарошку, а сама по себе. Природа – красавица. Не для праздника нарядилась, а всего лишь на деревьях мятые листочки навстречу солнечным лучам выпустила. И радуется, каждой клеточкой живого естества радуется…

     Земля ещё не остыла, но через двойную подстилку чувствуется лесная влага. Стараюсь долго не сидеть, а только дать ногам отдых, но мысли уводят в глубину размышлений, которые на самом стыке, между природой и опытом прожитых лет. Смотрю на лес, с тучной потемневшей зеленью, на задумчивые сосны и островерхие ели, которые наверно и сами уже сожалеют о том, что дали волю необузданному характеру, дерзкому, колючему. Свои принципы выстроили угрожая небу острыми пиками… Ну и что с того, кому что доказали?.. Вот они, редким гребнем царапают горизонт. Что называется – ни тепла, ни славы. До неба далеко, тучки высоко, больше похожие на плесневеющий продукт в банках. Так, лёгкий намёк на испорченность. А эта «испорченность» с каждым днём перейдёт в пасмурность и польют дожди.

     Так, с мыслью о прекрасном, я шла мимо берёз. Эти берёзы были особенными: высокие, стройные и только у самых вершин кудрявились белой изморозью на ветках. Я остановилась и стала смотреть вверх, где верхушки берёз на фоне мутно-серого неба казались очаровательно-красивыми. Тонкие стволы, с тёмными продолговатыми поперечными отметинами, как бы акцентировали эту непорочно-белую красоту. Вроде бы сами берёзы только затем и тянулись вверх, чтоб порадовать Небо самым лучшим, что у них есть. Вершины слегка покачивались и от этого покачивания у меня закружилась голова, словно  я с большой высоты посмотрела вниз. В следующую секунду я оказалась на снегу. Я даже не почувствовала своего падения. Мне помогли подняться шедшие позади люди. Я поблагодарила их за заботу, а о причине своего падения умолчала. Мне подумалось: «Только чудак-человек будет рассуждать о красоте в такой мороз…» И всё же я порадовалась тому, что даже в такую погоду сумела насладиться красотой. А красоту сотворил художник – серый туман, который смущённо отошёл в сторону и стал только мутно-серым фоном своего творения. «А ведь среди множества народа, находятся люди, которые не выпячивают свои добрые дела, а как бы стыдливо отступают в тень. Лишь бы мир хоть на чуть-чуть стал лучше…»

     … Вот и я в тот раз закупила всё, что вспомнила из набора продуктов, так, чтоб на неделю мне хватило. «Может к тому времени распогодится…», - думалось мне. Сама иду с двумя пакетами, против ветра. Мелкий дождь слепит глаза, скорей бы до своего подъезда дошагать… А тут, как нарочно, порывами ветра капли наотмашь бьют по лицу. Каждый шаг с трудом преодолеваю. Ветер навстречу, а в груди воздуху не хватает. Пришлось повернуться спиной к ветру. Остановилась, пытаюсь отдышаться и мокрое лицо платком вытереть. Вытирая лицо, как-то случайно взглянула на липу, что под самыми окнами растёт. Высокая, роскошная, до самого четвёртого этажа дотянулась. Сибирская липа с тёмной, чуть ли ни чёрной корой, а почки на ветках большие уже с зеленцой, как молодые фасолины. И такой мне красивой показалась эта липа, на чёрных ветках почки, словно гирлянды лампочек, к которым ещё не подключили электричество. Ветер хлещет меня по спине, норовит пакеты из рук вырвать, а я на липу смотрю.

                -----------------------

             Книга «Души моей живые краски»

     Не в лесу, а на открытом месте росли жарки в пояс высотой. Цветы,  точно - с кулак. Листья крупные, как у дельфиниума. Мне даже обидно стало. Свои жарки в саду подкармливаю и то они меньше, а тут сами такие вымахали.
     Люди смотрели в окно, удивлялись, а мне совестно было. Я в своё время не поверила незнакомой женщине. Ладно, хоть недоверием её не обидела. И ещё поняла, что дикая природа живёт по своим законам, и мы ещё долго у неё будем учиться…

                2014 г.

Матушка Деревня, родоначальница вольной русской души, самая благоприятная для отдыха уставшего, измотанного делами горожанина. Деревня – не пустошь, не пустыня, а мир наполненный жизнью во всех его проявлениях.

                2014 г.

     С возрастом я на небушко поглядываю довольно часто, но вот незадача. Подобрать слова, чтоб описать лицо небесное, необычайно трудно. С детских лет в уме впечаталось, что «небо синее» и вроде бы и других красок быть не может. Однажды даже поставила себе задачу: в один из дней, через каждый час – небо осматривать и описывать. К стыду своему, за делами и заботами – попросту забывала свой взор к небу поднимать. И всё же, если перетряхнуть впечатления, накопленные за мою жизнь, то оказывается – повидала я немало. Видела небо синим и голубым, бирюзовым и серым, белесым и грозовым, затянутое осенними тяжёлыми тучами. Гораздо реже, и это уже как подарок, небо с розовым оттенком, сиренево-розовым, где смешались пастельные краски, бледно голубые, телесно-розовое небо и мутно-серое…


     Ох, не умеем, не научились мы созерцать то, что нам при рождении Богом даровано. Ворчим, негодуем, по разным бытовым вопросам, а осознать тот факт, что мы на самой красивой, на самой богатой из планет живём, нам недосуг. Даже небо над нашими головами неописуемой красоты, с постоянно меняющимся сюжетом, как бы отдельно от нас живёт.
     Живи человек, радуйся счастью видеть земную красоту, тянись душой к высокому, прекрасному… оно не где-то там, далеко, а рядом с нами…

                2014 г.

     «Всё, что с человеком случается – всё принимай с благодарностью, ибо это Богом уготовано, чтоб чему-то научить тебя. А как только поймёшь Божий замысел, тут тебе Отец Небесный и руку помощи протянет».

У Природы, что ни день праздник, а мы гости в её зелёном дворце.

     Закат в аккурат пришёлся за обсаженной высокими тополями дорогой. Небо над головой сине-фиолетовое и только, как за бабушкиной деревянной гребёнкой, за тополями небо в жёлто-оранжевых разводах. А у самого горизонта, как в устье печи – догорают поленья. Тут тебе и язычки золотистые, и угли красновато жаркие, и присыпанные золой облака. «Тихо так, ни ветерка, ни птичьего крика…» И только я так подумала, где-то сзади, откуда наступала ночь, послышался вопль совы. Как-то даже не по себе стало. В следующую минуту ветка хрустнула за моей спиной. Я испуганно оглянулась…

     … А как бережно несут букетики жарков домой из сада пожилые женщины! Разительный контраст: цветы в натруженных руках. Как при этом разглаживаются морщинки на лицах… Не-ет, молодые по-иному держат в руках цветы. Небрежно так, будто свысока глядят на земную красоту. Видать, нужно жизнь прожить, чтоб понять и восхититься возвышенностью и изысканностью Жар-цветка…

                ----------------

               СОЛНЕЧНЫЕ  ЗАЙЧИКИ  МОИХ  ВОСПОМИНАНИЙ

     Только много лет спустя наше поколение понемногу начало понимать от веку стариками повторяемую истину: Природа – великий учитель! Она, конечно же, научит, но только того, кто сам учиться пожелает. А пожелать можно лишь то, к чему душой потянешься. Природу надо ещё суметь полюбить, сердцем принять её неброскую простоту. Потом окажется, что под кажущейся простотой ещё столько загадок – жизни мало хоть малую толику разгадать, да по верному пути сделать хоть несколько шагов.
               
     Не сразу, далеко не сразу красота находит дорожку к сердцу человеческому. Да и то сказать, о цветущих яблонях, о вишнёвых садах да под соловьиные трели, Боже ж ты мой, какие только стихи не слагали и не певали люди о любви да о разлуке. А вот про зимний сад – что-то ни одного припомнить не могу. Даже стыдно стало, ведь я выросла среди Винницких садов. На нашем огороде – чего только не росло! Одно знаю: мне бы и на ум бы не пришло бродить по заснеженному саду.
               
     Душа человеческая – это сосуд, и чем наполнишь его с первой минуты жизни, таким и человеком будешь перед Богом и людьми. Вот только детская память избирательная. Всё нам кажется, будто только то запоминается, что своими глазами пришлось увидеть. Ан, нет. Звуки и запахи на особой полочке память хранит. В какую-то минуту нечто похожее всколыхнёт дремавшее воспоминание и вернёт всё, как было, словно и не было за плечами прожитых лет.
               
     Время размывает краски и рассказанное удаляется, нет, не забывается, а всего лишь становится тоньше под грузом новых впечатлений. Но одну песню мне, видать до веку не забыть. Иной раз начну петь, но уже на третьем слове комок к горлу подкатит и голос пропадёт. И только мысль рисует горестную картину о женской долюшке, бесправной и беспросветной… Кому теперь споёшь такую песню?.. Другая жизнь, другие нравы, а песню жаль. Надо бы хоть слова записать, может, найдётся добрый человек, прочитает и вздохнёт украдкой. Вот она:

Посию, щэй вию, я в Святу Ныдилю.
Чогось мэни Бог ны годы, що вия ны всходы.
О-ох!
А хоть вона зийды, вид витру зивяны.
Идэ мылый з корчмы пьяный, на мэны ны гляны.
О-ох!
А хоть вин и гляны, я його боюся.
Бидна ж моя голивонько, дэ я подиюся?
О-ох!
Двырыма – ны вспию, а викном – ны смию.
Розступыся сыра зэмлэ, най я йду пид тэбы.
О-ох!
Зымля розступылась, мыла сопятылась:
Просты-просты сыра землэ, що я согришыла!
О-ох!

Бабушка допела до конца, тяжело вздохнула и, не промолвив больше ни слова, углубилась в свои мысли.