Начальник уголовного розыска

                ПЕРВАЯ  ГЛАВА

Кулешов вошёл к себе в кабинет, повесил на спинку стула пиджак и расстегнул все пуговицы на рубашке. Пока он дошёл сюда, то весь испарился.  Уже целый месяц такая погода – днём дышать нечем, а вечером дождь.
На стене ровно и неторопливо стучали ходики с кукушкой, которые Кулешов выменял у своей соседки на новенькие ручные часы.  Конечно, его ручные часы были намного дороже, но он давно уже мечтал о ходиках, а потому не стал скупиться и даже посулил в придачу к ним ещё мешок картошки со своего огорода.  Кстати сказать, из-за картошки он явился сегодня на работу позже – полковник разрешил ему сегодняшнее утро посвятить огороду.  Отец у Кулешова два года назад умер, мать была уже в возрасте, так что всё хозяйство лежало на нём.
Новых часов он ещё не успел приобрести, а потому тайком от полковника носил в кармане небольшой будильник.  Он вынул его, сверил с ходиками, которые в этот момент как раз «закуковали», и в который уже раз убедился, что «кукушка» запаздывает часа на два в сутки.  Кулешов поглядел в безнадёжно-безоблачное небо, на котором не было ничего, кроме солнца, и подумал, что неплохо было бы поменять эти ходики на вентилятор.  У них в отделении три вентилятора – у самого Комарова, у начальника паспортного стола и у отдела кадров.  Первых двух, конечно, не уговоришь.  Эти люди, приобретя однажды вещь, не расстаются с ней до конца жизни.  А вот отдел кадров, молоденькую девушку, склонную к необдуманным поступкам, пожалуй, можно и уговорить…
Размышления Кулешова прервало переговорное устройство, которое стояло на письменном столе и соединяло его напрямую с полковником Комаровым.
         - Пришёл, Кулешов? – раздался в коробочке хрипловатый бас полковника.
   - Пришёл, Юрий Петрович.
- Давай быстрей ко мне
.
Уже по одному тому, что Комаров назвал его не по имени, как обычно, а по фамилии, Кулешов сразу догадался, что произошло какое-то ЧП.  Он быстро привёл себя в порядок и побежал на второй этаж, где находилась резиденция полковника.





В небольшом кабинете, кроме самого хозяина, он застал ещё двоих – новоиспечённого лейтенанта Крапиву из ОБХСС и какую-то незнакомую девушку.  Она сидела на диване, заложив ногу за ногу, и обе ноги показались Кулешову стройными и красивыми. А по гордой посадке её головы он сразу определил, что незнакомка приехала к ним из большого города, который на картах обозначается кружочком «от 500 000 до 1 000 000».
- Такое дело, Сергей, - сказал полковник, подвигая Кулешову стул, - Сегодня ночью убили Крутова, мастера с «Трикотажки».
- Крутова? Это который на рыжих «жигулях» ездит? – изумился Кулешов, придвигая свой стул поближе к вентилятору, - А за что же его, Юрий Петрович?
Незнакомка посмотрела на Кулешова и насмешливо улыбнулась. Полковник перехватил её взгляд и поспешил сказать, как бы защищая честь фирмы:
         - Только вы, пожалуйста, не подумайте, чего такого: вот, мол, старший лейтенант милиции, начальник уголовного розыска, а задаёт такие наивные вопросы. Это он так, дурачком прикидывается, а дело он своё знает, будь здоров! Его в особо сложных случаях даже в областное управление вызывают для консультаций.  Вон в том месяце аж вертолёт за ним прислали…
Полковник с любовью посмотрел на старшего лейтенанта и добавил, вздохнув:
- Я даже опасаюсь, что рано или поздно они его совсем переманят.
- Ну, это вы зря, Юрий Петрович, - сказал Кулешов, очень польщённый его комплементами, которые показались ему особенно уместными и своевременными в присутствии этой незнакомой симпатичной молодой девушки, - Я в Подснежниках родился, я в нашу почву, можно сказать, всеми корнями врос.                - Ну, ну, не зарекайся, поживём, увидим, - улыбнулся Комаров, но тут же озабоченно нахмурился и перешёл к делу: - Селиванов с Басмачёвым уже успели там побывать, пока ты свою картошку копал.  А сейчас там Акулов дежурит…
        Кулешов некстати улыбнулся, подумав об Акулове.  Парень только что пришёл из армии, всего второй месяц работает в милиции, а уже пристаёт к нему, чтобы Кулешов взял его к себе в уголовный розыск – это, видите ли, мечта всей его жизни.
        - Ну и что они говорят? – спросил старший лейтенант, продолжая думать об Акулове.
        Полковник недовольно махнул рукой:
        - Да что они скажут!  Селиванов думает, что Крутова убили во сне.  А Басмачёв вообще пока ничего не говорит.  Составил свой протокол и сразу на нас дело скинул.
        Кулешова это не удивило.  Следователь прокуратуры Басмачёв являлся к месту преступления всегда первым, а высказывал своё мнение последним, целиком и полностью уповая на угрозосыск.
        - Уже доказано, что убили во сне? – спросил старший лейтенант, уловив в словах Комарова какое-то ему одному ведомое противоречие и от этого                приходя в обычный для себя профессиональный азарт, который очень помогал ему в работе.                - Но не совсем, - пожал тяжёлыми плечами полковник, - это уж твоё дело доказывать, а мы только предполагать можем…  Селиванов говорит, что его стукнули по голове чем-то тяжёлым, в черепе даже вмятина осталась. В квартире никого не было? – спросил Кулешов, покосившись на незнакомую девушку, которая сидела в прежней позе на диване, совершенно не обращая внимания на их разговор и, время от времени, поглядывая в окно
      – Никого не было, - подтвердил полковник, - Жена в эту ночь дежурила, она в больнице санитаркой работает.  Живут одни.
       - Кто первым обнаружил труп?
       - Жена и обнаружила, когда утром с работы пришла.
       - Как проникли в квартиру?
       - Ну, таких подробностей я не знаю, - развёл руками Комаров, - Я же тебе говорю, что там только Басмачёв с Селивановым успели побывать.  Басмачёв своего мнения пока не соизволил высказать, а Селиванов врач, а не следователь… Вот Крапива тебе ещё кое-чего добавит.
       Лейтенант Крапива из ОБХСС, грузный мужчина на исходе средних лет, только вчера получил вторую звёздочку на погоны, а потому чувство собственного достоинства, которое до этого неслышно дремало в нём, теперь вдруг проснулось и стало его душить.  Крапива сделался каким-то вдруг молчаливым и многозначительным, как будто каждое его слово и каждый жест ценились на вес золота на мировом рынке.  С величайшей неохотой, только из личного уважения к начальству, расстегнул он свой пухлый портфель, достал какие-то бумаги и принялся читать:
      - Семнадцатого июля сего года в адрес ОБХСС города Подснежники поступило групповое заявление от членов парткома с трикотажной фабрики…  Юрий Петрович, а само заявление зачитывать
       - Это уж у него спрашивай, ему вести дело, - ответил полковник, кивая на Кулешова.
       - Читай, - мотнул тот головой.
         Крапива кашлянул, незаметно покосился на свои звёздочки и начал:
         - Уважаемые товарищи, обращаемся к вам с официальной просьбой расследовать безобразия, которые творятся на нашей фабрике, поскольку сами мы разобраться не можем.  А началось всё с того,  что тридцатого июня этого года группа народного контроля с нашей фабрики в составе Серова А. П.,  Мозжухина П. А.,  Пьяных А.А. обнаружила на складе неоприходованную партию женских шерстяных костюмов артикула 318-Б по цене 98 рублей 74 коп. за штуку в количестве 11 экземпляров…
         - Федя, - перебил его полковник,- Что это ты сегодня какой-то смурной?  Не выспался что ли?  Или может… того?
         - Да вы что, Юрий Петрович! – обиделся Крапива, - Мне как язву вырезали, я с тех пор грамма в рот не беру. Полный, так сказать, девственник. Ха-ха-ха!
         - Ну, ясно, - улыбнулся Комаров, - Пока была язва, можно было пить, а как язвы не стало, нельзя пить.
         - Да нет, Юрий Петрович, не в том смысле, - пустился было тот в объяснения, но полковник перебил его:
         - Ладно, ладно, Федя, продолжай.
         - Юрий Петрович, вмешался Кулешов, - Дальше-то, наверное, и не обязательно читать, и так всё ясно: кто-то ворует на фабрике готовую продукцию.  Меня интересует здесь только одно: причастен к этому жульничеству убитый или не причастен?
         Полковник вопросительно посмотрел на Крапиву, и тот, забыв на мгновение о своих погонах, задумчиво почесал не слишком густую поросль на своём затылке и простодушно развёл руками:
         - Крутов - то?  Пока мы ещё не установили, но не исключено, что причастен. Он часто ездил в командировки, а следовательно, имел все возможности для установления преступных связей с торговыми точками в других городах для сбыта левого товара…   
        - Федя, да что это тебя понесло? – снова улыбнулся полковник, - Прямо, как по книге, шпаришь…
        - А что же по-вашему, если у меня нет диплома, я не могу культурно выразиться? – обидчиво возразил Крапива.
        - Кто посылал его в командировки? – спросил Кулешов.
        Крапива снова развёл руками:
        - До этого пункта мы ещё не дошли.
        - Ну так прежде всего надо именно это и выяснить, - сказал Кулешов., - Узнайте, кто его посылал, выявите маршруты и адреса всех его командировок…  Остальные версии я беру на себя.
        - Это какие же остальные версии? – поинтересовался Комаров.
        - Ну, во-первых, это может быть убийство из ревности, во-вторых, с целью грабежа.  Хищения на фабрике – это уже третья версия.  Ну, и наконец, есть ещё одна – четвёртая.
        - Это какая же, если не секрет? – пряча усмешку осведомился полковник.
        - Запасная, так сказать, объяснил старший лейтенант, - Если три первые лопнут, то будем её разрабатывать.  Но в чём конкретно состоит эта версия, я пока ещё и сам не знаю.
        Полковник сердито махнул рукой:
        - Брось ты, Сергей ерунду говорить» Ясно, как день, что убийство связано с хищениями на фабрике. Как только обнаружили излишки товара, произошло убийство. Испугались, что Крутов расколется и решили его убрать.
        Кулешов укоризненно посмотрел на полковника и покачал головой:
        - Он тоже надеется, что мы будем рассуждать именно так.
        - Кто «он»? – не понял Комаров
        - Убийца.
        - Ну ладно, действуй, как знаешь, - примирительно махнул рукой полковник, - Кто у тебя сейчас остался?
        - Да почти никого, Юрий Петрович, - ответил Кулешов, озабоченно вздыхая, - Баландин в отпуске, уже из Сочи открыточку прислал. Петрову только вчера аппендицит вырезали.  У Зиночки тётка умерла…  Между прочем, тоже от аппендицита, от гнойного…   
        - А, у Петрова, какой? – встревожено спросил Комаров.
        - У Петрова-то простой, - успокоил его старший лейтенант, но всё равно неделю он проваляется.  Так что остаются только Паршин и я.
        - Да, не густо, - согласился полковник, - Ну, Паршина пока не трогай, пусть он то дело с магазином пока раскрутит. А тебе в помощники я дам вот эту девушку, - Комаров повернулся к незнакомке, - Это студентка из Москвы, учится в юридическом институте,  к нам приехала на практику.
        Кулешова несколько удивило, что её послали не практику из столицы в такой далёкий и маленький городишко, как их Подснежники., но он промолчал и только кивнул головой в знак согласия.
        - Одним словом, бери её и дуйте вместе на место преступления, - продолжал полковник, - А ты, Крапива, тем временем подготовь все материалы по фабрике. Ясно?
        - Ясно, товарищ полковник! – ответил лейтенант и добавил: - А насчёт этого дела вы зря подумали, Юрий Петрович.  Мне как язву вырезали, я ни-ни. Ни грамма. Уж не что вчера по случаю…
      - Ну всё, можете идти, - перебил его полковник.
      Гости встали и направились к двери, но Комаров неожиданно остановил их и посмотрел на девушку:
      - Погодите-ка, как вас?  Забыл.
      - Лида, - напомнила она.
      - Лида, вы, где остановились?
      - Да пока нигде, - ответила она, беспечно улыбнувшись
      - А где же ваши вещи?
      - Чемодан в камере хранения.
      Полковник задумчиво потёр крутой подбородок и принялся крутить телефонный диск:
      - Гостиница? А, Марья Тихоновна!  Ну, здравствуйте, здравствуйте! Не узнали?  Комаров из милиции.  Тут к нам один товарищ прибыл из Москвы, надо разместить…   Неужели ни одного местечка? Да, я понимаю, танцевальный ансамбль, конечно, важнее.  Ну что ж, на нет и суда нет.  Прошу извинить за беспокойство… Ой, Марья Тихоновна, чуть не забыл! Ваш Алексей вам ничего вам не рассказывал? Скрыл, выходит.  Ну ясно, не хотел мать волновать. Да вы не беспокойтесь, ничего особенного, мелочь. Вчера он на своей «Яве» превысил скорость на оживлённой городской магистрали, так что собираемся у него права отбирать…  Что, что, не понял?..  А, понял, сейчас спрошу у неё, - полковник повернулся к Лиде, - Вы бы как хотели?  Отдельный номер?  Или одна скучать будете?
        - Если можно, то отдельный, - ответила девушка, - Я страшная индивидуалистка.
        Комаров снова уткнулся в трубку.
        - Марья Тихоновна, пожалуйста, отдельный…  Ну есть, спасибо!  Сейчас она к вам подойдёт, - полковник расстался, наконец, с телефоном и снова посмотрел на гостью: - Берите свой чемодан и идите в гостиницу, это тут рядом.
Кулешов вас проводит.  А оттуда сразу на место преступления.
       Кулешов со своей новой помощницей и пешком отправились на вокзал за её чемоданом.  Над низенькими крышами города нависло полуденное солнце. Но прохладный ветерок, пахнущий тайгой, несколько смягчил жару, как бы умиротворял её гнев.
       Некоторое время они шли молча.  Кулешов незаметно косился на свою спутницу и открывал в ней всё новые и новые достоинства, среди которых он по обычной своей следовательской привычке выделил главное: стройную фигурку, какую-то особую столичную элегантность и, наконец, длинные чёрные глаза с монгольским разрезом, неведомо каким образом очутившиеся на этом совершенно русском лице.
       Кулешов вдруг подумал, что при определённых условиях – правда, он ещё и сам не знал точно, каких именно – у них могло бы что-нибудь выйти.  Старший лейтенант стал развивать эту мысль дальше и представил себе Лиду чуть ли не своей невестой, а то и женой, но вдруг с ужасом обнаружил, что она намного выше его.
       Это уже была катастрофа, тем более, что в его практике имелся печальный прецедент.  Года три назад он познакомился с одной девчонкой, и они стали встречаться, и до поры до времени всё у них шло гладко и хорошо. Но в один прекрасный вечер, когда они гуляли, обнявшись, по тайге, прислушиваясь к разговору двух свиристелей, его спутница вдруг сказала, мечтательно поглядывая на луну:
       - Вот увидишь, умру, а заведу себе высокого парня!
       Так что это неожиданное открытие привело старшего лейтенанта в весьма и весьма мрачное состояние духа.  Он тяжело и безнадёжно вздохнул, решив окончательно, что эта девушка не для него, и переключил свои мысли на убийство, которое ему предстояло раскрыть.
       С покойным Крутовым он был знаком уже два года.  Вернее, знакомы-то они вовсе и не были.  Просто Кулешов зашёл как-то по своим делам в ГАИ и застал там этого Крутова.  Тот накануне проехал под знак на своей машине, был уличён на месте и теперь пришёл улаживать это недоразумение.  Он клялся и божился, что его «бес попутал», что это больше никогда не повториться, и в подтверждение своих слов вынул из портфеля пару бутылок дорогого коньяка.  В этот момент Кулешова куда-то позвали, и дальнейшая судьба этих двух бутылок, как, впрочем, и судьба самого Крутова, так и остались для него неизвестны…
        - А где же у вас центр города? – неожиданно вывела его из размышлений его спутница. 
        - Так это и есть центр, - удивлённо ответил Кулешов.
        Она презрительно фыркнула, подтверждая этим его худшие предположения: будь он повыше ростом, она бы относилась и к нему самому и к его родному городу с большим уважением.
        Ещё немного они прошли молча, а потом она снова начала разговор:
        - Вас, кажется, Сергеем зовут?  А по отчеству?
        - Отчество необязательно, так и зовите меня Сергеем.
        - А меня Лидией зовут.  Или просто Лидой.
        - Спасибо!  Отозвался он невпопад, продолжая думать о Крутове.  Если свою жизненную дорогу пролагать с помощью коньяка, то рано или поздно она обязательно где-то свернёт в сторону. 
        - За что спасибо? – удивилась Лида.
        Ну, то есть не спасибо, а очень приятно, - смущённо поправился старший лейтенант.
        Она внимательно посмотрела на него и улыбнулась:
        - Смешной вы!  Ни за что бы не подумала, что вы начальник угрозыска, да ещё такой знаменитый.



        - Однако, Комаров вам наговорит! – махнул рукой Кулешов, притворяясь смущённым, а на самом деле очень довольный её словами.  Ведь в конце концов, эти его заслуги, о которых она говорит, могут компенсировать недостающие ему три сантиметра роста. 
        Старший лейтенант вдруг подозрительно покосился на свою спутницу, озарённый одной неожиданной мыслью. А что, если она никакая не студентка, а приехала сюда специально ради него?  В Москве, наверное, прослышали, что есть в Сибири такой талантливый следователь, Кулешов Сергей Иванович, и решили переманить в центр.  Только сперва послали на разведку эту девушку – проверить, действительно ли он таков, как о нём говорят? Только напрасно всё это: всё равно никуда он не уедет из своих Подснежников.  Почему это талантливые люди должны жить обязательно в Москве?
       - А вообще-то у вас милый городишко, - снова вторглась в его мысли Лида, - И воздух такой хороший, и название поэтичное – Подснежники!  Только как вас именовать?  Дорогие подснежники и подснежницы…  Нет, так нехорошо.  Что за подснежницы?  Уж лучше: дорогие подснежники и фиалки!
       Они оба засмеялись, и Кулешов почувствовал, что между ними начинает зарождаться что-то интимное, чему даже и не сразу подберёшь название.
       - Лида, а вы на каком курсе? – спросил он и, впервые за всё время их знакомства, посмотрел ей прямо в глаза и почувствовал, что тонет.
       - На третий перешла, - ответила она и поинтересовалась в свою очередь: - А вы давно работаете начальником угрозыска?
       - Однако, первый месяц только, - ответил Кулешов и подумал, что начинаются наводящие вопросы.  Как будто там в Москве не могли заранее узнать его анкетные данные, если уж он их так заинтересовал.
       - А вы тоже юридический закончили? – спросила она снова.
       - Да нет, пока только мечтаю, думаю на будущий год на заочный поступать.  А пока только школу милиции окончил. 
       - Значит, у вас всё ещё впереди, - сказала она и почему-то грустно вздохнула, - А я вот через три года закончу, и начнутся нудные трудовые будни.

       
         - Почему нудные? – удивился Кулешов, - Вам, что же, не нравится наша работа?
         Она поморщилась и отрицательно замотала головой:
         - Я люблю искусство, литературу, но, увы, сама никакими талантами не обладаю. Вот и пришлось поступать, куда попало.
         - А почему именно в юридический? – поинтересовался Кулешов и подумал, что она, наверное не врёт, что она действительно студентка, но на практику в подснежники её послали именно из-за него – присмотреться к восходящей звезде уголовного розыска.
         - Я после школы проработала два года машинисткой в суде, вот они меня и уговорили насчёт юридического, - ответила Лида.
         - Однако, я бы вам советовал, пока не поздно, перейти куда-нибудь на литературный или исторический, сказал Кулешов.
         - Уже поздно, - беззаботно махнула рукой Лида, - Ладно уж, диплом получу, а там видно будет.
         Они забрали в камере хранения её чемодан, отнесли его в гостиницу, а уже оттуда отправились к месту преступления.
          Крутов жил на тихой зелёной улочке, застроенной по обеим сторонам маленькими одноэтажными домишками.  Возле одного из них стоял красный «Москвич».  Кулешов ещё издали заметил его и сказал своей спутнице:
          - Видите вон тот «Москвич»? Наш дом - следующий…  Внимательно следите за окнами, перед которыми стоит машина.  За нами должен наблюдать один человек.  Только, если заметите его, не подавайте виду.
           Лида удивлённо посмотрела на него, но ничего не сказала, видимо не совсем поверив в его способность к «ясновидению». Но, когда они проходили мимо машины, она всё-таки соизволила покоситься незаметно на окна дома и, к своему изумлению, действительно заметила в одном окне мужское лицо, которое тут же скрылось за занавеской.
            - А как вы догадались, что за нами кто-то будет следить из этих окон? – очень удивилась она.
            Польщённый Кулешов снисходительно улыбнулся и объяснил:
            - Когда мы выходили из гостиницы, мимо проехала какая-то машина, и её владелец как-то очень пристально посмотрел на нас, и я подумал, что он меня знает, и уму есть, что сказать мне.  А поскольку я сейчас расследую убийство Крутова, то скорее всего это должно быть связано с убийством.  А раз так, то он, наверное, сосед убитого и что-то знает или видел.  Так что на всякий случай я запомнил номер машины и, как видите, не ошибся: это тот самый «Москвич», а его владелец действительно сосед Крутова…  Попозже мы обязательно к нему заглянем.
           Лида восхищённо покачала головой:
           - Ну, вы даёте, Серёжа!  Теперь я начинаю понимать, что такое настоящий следователь!




ВТОРАЯ  ГЛАВА
         Они подошли к калитке крутовского дома, и Кулешов, перекинув руку через забор, сам откинул щеколду.  Послышался грозный, басистый лай, и Лида в испуге отскочила.
          - Не бойтесь, собака привязана, - сказал он и открыл калитку.
          - Откуда вы знаете? – удивилась она, - Вы же её не видели.
          - Один ещё урок на наблюдательность, сказал Кулешов и самодовольно улыбнулся, - Ведь лай не приближается, а доносится с одного и того же места, значит, собака привязана.
          Они вошли во двор и увидели большую лохматую дворнягу, которая действительно рвалась на цепи.  На высоком крыльце стоял дежурный милиционер, сержант Акулов, и неторопливо покуривал.  Едва завидев Кулешова, он быстро сбежал по ступенькам и протянул ему руку.
          - Наконец-то!  А я тут со скуки чуть сам не умер.
          - Ну что, Боря, есть какая-нибудь версия? – весело спросил старший лейтенант.
          Акулов развёл руками и смущённо улыбнулся.
          - Версий много, но они какие-то ненадёжные…  Да, видать, не созрел я ещё для угрозыска.
          - Ну, так сейчас ещё середина лета, вот к осени как раз и дозреешь, - пошутил Кулешов и покосился на свою помощницу: оценила ли она его юмор?
          - Мы так и будем стоять на порожках? – спросила она насмешливо.
          - А ну да, пошли! – спохватился Кулешов и первым стал подниматься на крыльцо, - А вот, как раз познакомьтесь.  Это Боря Акулов, следователь – любитель, вроде Шерлок Холмса…  А это Лида, прокурор из Москвы.
          - Скорее уж адвокат, - усмехнулась девушка, проходя за Кулешовым в дверь, - Мне больше по душе защищать, а не обвинять, я альтруистка.
          - Это в каком смысле? – не понял Акулов, - Вы что в оркестре на альте играете?
          - Нет, на нервах, - презрительно ухмыльнулась она в ответ.
          Кулешов подумал при этом, что он тоже не знает этого импортного словечка «альтруистка», так что её насмешливый тон относится в равной мере и к нему.  Он хотел было промолчать, скрыть этот позорный факт, но тут же справедливо рассудил, что ничего скрывать не надо, а надо быть таким, какой ты есть. Если же она в нём после этого разочаруется, то это уж её дело – пусть в таком разе ищет себе более грамотного!  А он ещё найдёт себе девушку, которая полюбит его таким какой он есть…  С этими мрачными мыслями старший лейтенант Кулешов насупился и проговорил глухим и обречённым голосом:
           - А я, между прочим, тоже не знаю вашего словечка.
           - С чем и поздравляю! – усмехнулась Лида и шутливо ему поклонилась.

         
           Убитый лежал на широкой двуспальной кровати под простынёй, а возле него рыдала средних лет женщина, жена Крутова.  Старший лейтенант приблизился к ней, слегка кивнул головой и негромко сказал:
           - Антонина Васильевна, моя фамилия Кулешов, звать Сергей Иванович.  Я из уголовного розыска, и мне поручено вести расследование.
           Крутова, даже не взглянув на него, качнула головой, как бы соглашаясь. Потом, догадавшись, что ему требуется осмотреть труп, скромно отошла в уголок, села на стул, отвернувшись к стене и стараясь приглушить рыдания.  Это ей отчасти удалось, и теперь только беспрерывно поддёргивающиеся плечи выдавали её состояние.
           Кулешов осторожно приоткрыл простыню.  Убитый лежал лицом вверх, и на лбу у него выделялась небольшая круглая вмятина, от которой по всему лицу расползся огромный синяк.  Никаких царапин или ссадин не было видно. В первый момент Кулешов подумал, что орудие убийства предварительно обернули какой-то тряпкой, но,  посмотрев внимательнее, он понял, что врач криминалист прав. Крутов спал,  накрывшись с головой одеялом – некоторые чудаки любят так спать – и убийца подкрался к нему и стукнул по голове чем-то тяжёлым.  Отсюда такое спокойствие и безмятежность во всей его позе, и полное отсутствие следов борьбы.
           Старший лейтенант снова прикрыл труп простынёй и повернулся к хозяйке:
           - Антонина Васильевна, я понимаю, вам сейчас не до нас, но всё-таки мне надо задать вам пару вопросов:
           - Ну, я чего ж, супротив что ли? – ответила она, шмыгая носом.
           - Когда вы пришли домой и застали это, он был накрыт простынёй?
           - Да вроде бы так, - ответила она неопределённо.
           - А может быть одеялом?
           - Может, что и так, - согласилась она.
           - Вы точно не помните?
           - Да кто её знает?
           Кулешов понял, что сейчас от неё многого не добиться и попросил разрешения осмотреть дом.  Она молча кивнула и Кулешов, в сопровождении Акулова, стал переходить из комнаты в комнату, пытаясь отыскать возможные следы преступника.  Лида же, заметив в соседней комнате шкаф с книгами, направилась прямо туда и принялась рассматривать книги.  Кулешова это несколько удивило: если прислали её специально для того, чтобы она проверила его в работе, то она должна наблюдать за ним, а не рыться в чужих книгах.  Впрочем, она видимо уже поверила в него и теперь считает совершенно излишними дальнейшие наблюдения.
            Весь дом был заставлен современной мебелью, а стены завешаны многочисленными коврами.
            - Вот живут люди! – качал головой сержант, то ли возмущаясь, то ли восхищаясь богатством обстановки.
            При этом он заглядывал за каждый ковёр, пытаясь отыскать там следы преступления, что вызывало неизменную улыбку у старшего лейтенанта.  Но Акулов не сдавался, и в конце концов его усилия увенчались успехом.  За одним из ковров он что-то нащупал и с торжествующим видом извлёк оттуда пачку денег, в которой оказалось 84 рубля.
            - Ну? – сказал он и с видом победителя посмотрел на своего старшего товарища.
            - Боря, ты сначала понюхай их, - улыбнулся в ответ Кулешов
            - Зачем это? – удивился парень, но всё-таки послушался, поднёс пачку к носу и сказал непонимающе: - Пахнут какой-то селёдкой…  Только какое это имеет значение, чем они пахнут?
            - Не селёдкой, а таранкой, - уточнил Кулешов, не переставая добродушно улыбаться, - Эти деньги убитый прятал от жены и брал их только в тех случаях, когда ему хотелось выпить, а жена не разрешала.
            Акулов посмотрел на старшего лейтенанта и тяжело вздохнул:
            - Эх, Серёжа, мне бы твой талант!
            - Ничего, Боря, поработаешь с годок, научишься, - успокоил его Кулешов.
            - А что теперь с ними делать?
            - Положи, откуда взял.
            - Лучше отдадим их Крутовой, а то никогда их не найдёт.
            - Нет, Боря, это будет как бы вмешательство в их личную жизнь.  Может она считает своего мужа честнейшим человеком, уверена, что он от неё никогда ничего не скрывал, а после этого совсем уже изменит к нему отношение.  Мы не имеем права так делать.
            Акулов послушался и с сожалением засунул деньги обратно за ковёр.
            Лида, видимо совершенно забыв о цели их прихода сюда, продолжала рыться в книгах, в которые, судя по всему, ещё не заглядывал глаз человека.
            - Есть что-нибудь интересненькое? – поинтересовался Акулов, и вдруг вскричал восторженно: - Серёжа, ты только посмотри!  Полное собрание сочинений Александра Дюмы!
            - Не Дюмы, а Дюма, - сухим тоном поправила Лида, и потом, это всего лишь четырнадцатитомник.  А полное собрание сочинений Дюма составляет несколько сот томов.
            Сержант Акулов, потрясённый плодовитостью французского романиста, испуганно икнул и замолчал.  Кулешов же подозрительно покосился на девушку и ревниво подумал, что она не просто так придирается к Борису, а, наверное, он ей нравится…  Да это и не удивительно.  Парню двадцать лет против двадцати пяти его, кулешовских.  И ростом он вышел, в отличие от него, Кулешова.  И симпатичный, не то, что его козья морда…
            Старший лейтенант вздохнул и подошёл к хозяйке:
            - Антонина Васильевна, у вас в доме топор имеется? 
            - Должон быть.  В сарае.  А на что он тебе? – удивилась она.
            Кулешов подумал, что убийца скорее всего орудовал обухом топора, но ему не хотелось при ней произносить эти страшные слова «убийство», «убийца», и он замялся, как бы поделикатнее выразиться.
            - Да в общем…  Ну я думаю, что преступник воспользовался обухом топора.
            - Да какой там топор! – насмешливо махнула она в ответ рукой и кивнула в угол, где стояла двухпудовая гиря, - вот той гирей и шибанули его.
            - Почему вы так думаете? – удивился Кулешов.
            Она неопределённо пожала плечами:
            - Просто думаю так и всё.
            Кулешов подошёл к гире, наклонился над ней.
            - Однако, теперь мы хотя бы можем быть уверены, что преступник мужчина,  женщине такую гирю не поднять.
            Услышав это, Крутова встрепенулась и посмотрела на старшего лейтенанта с нескрываемой насмешкой:
            - Уж больно ты быстрый, как я погляжу.  Я и то её подниму, только, конечно, двумя руками.
            С этими словами Крутова неожиданно подскочила к гире и довольно легко взметнула её над головой.
            - Ну, что ж, беру свои слова обратно, - развёл руками Кулешов и спросил: - Антонина Васильевна, вы не припомните, когда вы вернулись домой, дверь была закрыта?
            - Да, заперта, - подтвердила она.
            - А окна?
            - И окна тоже.
            - Тогда каким же образом преступник проник в дом?
            - А я почём знаю! – ответила она сердито и снова посмотрела на старшего лейтенанта с усмешкой, видимо удивляясь его бестолковости, - Это уж ты у него самого спроси, у твоего преступника.
            - Вы ведь одни живёте? – спросил опять Кулешов.
            - Одни.
            - Детей у вас нет?
            - Бог не дал, - вздохнула она и снова принялась плакать, - Были бы дети, всё может и по-другому пошло бы, совсем другая жизнь была бы…
            Акулов, который в продолжении этого разговора молча стоял за спиной у старшего лейтенанта, решил, что пора, наконец, и ему высказать своё мнение.  Он выдвинулся на передний план и сказал уверенно:
            - Выходит, что убийца был знаком с вашим мужем, и тот сам его впустил.
            В ответ она насмешливо махнула рукой: 
            - Пётр Иванович знал, кого впускать.  Он кого не надо не впустил бы.
            - Да, - поддержал её Кулешов, - Как же он мог его впустить, если он…  так и не проснулся…  Лида! – крикнул он своей помощнице, которая всё ещё стояла возле книжного шкафа, - Подойдите на минуточку.
            Девушка погладила на прощанье пятый том Симонова, который как раз держала в руках, и с явной неохотой приблизилась к ним.
            - Лида, - сказал старший лейтенант, - Нам с Борисом надо будет ещё поработать здесь, а вы сходите к нам и передайте к Комарову, чтобы подослал кого-нибудь из технического отдела.  Надо будет поискать отпечатки пальцев и снять замок – проверить, брали с него оттиск или нет.
            - Слушаюсь и повинуюсь! – шутливо поклонилась она и направилась к двери.
            - Погоди-ка, девушка, - вдруг остановила её хозяйка, - Я гляжу ты книжками интересуешься, так возьми себе, чего хочешь.
            - Спасибо! – поблагодарила Лида, - Только я ведь не здесь живу, скоро уеду, а за это время вряд ли сумею прочитать.
            - Да ты совсем бери, - сказала Крутова, - Мне-то эти книжки без надобности.  Это всё мой Пётр Иванович покупал.  мы стенку купили, а при ней книжный шкаф.  Вот он и говорит, что его надо заполнить, а то некрасиво выходит, ежели он пустой…   А мне-то теперь уже ничего не нужно.
            - У меня таких денег нет, - сказала Лида, - У вас всё дорогие издания.
            - Обратно ты меня не поняла, - досадливо поморщилась Крутова, - Я тебе их задарма отдам, потому как мне теперь не нужны ни деньги, ни книги…  Ничего не нужно.
            Лида, услышав это, заколебалась и неопределённо пожала плечами, не зная, как поступить.
            - А мне чего-нибудь не дадите? – робко поинтересовался Акулов, - Вот хотя бы Дюму…  Дюма.
            Кулешов строго взглянул на него и сказал, обращаясь к Крутовой: 
            - Антонина Васильевна, согласно закону, до окончания следствия мы не имеем права принимать у вас никаких подарков.
           - Вот видите, - сказала Лида и, виновато разводя руками, направилась к двери.
           Кулешов с Акуловым немного подождали и пошли на крыльцо покурить.
           По двору бегали куры, а среди них, похрюкивая, неторопливо прохаживался поросёнок.  За сараем виднелся сад, и тем заманчиво краснели кусты спелой клубники.
           - Эх, клубнички бы сейчас! – мечтательно вздохнул Акулов и вопросительно покосился на старшего лейтенанта.
           - Этого ещё не хватало! – возмущённо отозвался Кулешов и строго посмотрел на своего младшего товарища, - Я смотрю, больно ты горазд зариться на чужое добро.  Ты не забывай, где работаешь.
           - Да ладно тебе, Серёга, сказать ничего нельзя, - смутился Акулов и поспешил перевести разговор на другую тему: - Сегодня же Футбол!
           - «Спартак» - «Динамо».
           - И за кого ты?
           - Естественно за «Спартак», - улыбнулся сержант.
           - Пора уже на «Динамо» переключаться, - улыбнулся в ответ Кулешов, - Надо за своих болеть.
           - Да нет уж, скорее я из милиции уйду, а «Спартачку» никогда не изменю, - горячо возразил Акулов, принимая его слова всерьёз.
           Они докурили и пошли вокруг дома – посмотреть, нет ли следов – но ничего не обнаружили, - за исключением одного-единственного окурка, который валялся возле кустов и привлёк внимание сержанта.  Он поднял его и с торжествующим видом протянул Кулешову.
           - Посмотри-ка получше, нет ли там ещё чего? – серьёзным тоном проговорил Кулешов, пряча улыбку.
           Акулов опустился на четвереньки и, немного поползав вокруг куста, нашёл ещё две водочные пробки.
           - Будем отправлять на анализ? – спросил он, очень довольный своей находкой.
           - Выброси, - усмехнулся в ответ старший лейтенант, - Это только в детективах такие находки наводят на след.  А в жизни из тысячи преступлений только одно раскрывается с помощью окурка или бутылочной пробки, да к тому ещё, если они побывали под дождём.
          Да дождь, прошедший этой ночью, очень затруднил расследование.  Из-за этого пришлось даже отказаться от собаки ищейки.
          Кулешов рассеянно посмотрел на своего товарища, который продолжал зачем-то рассматривать свою находку, и принялся за постройку своей первой версии.  Итак, у убийцы должен быть свой ключ.  Он неслышно открыл дверь, вошёл в квартиру, увидел, что Крутов спит, и стукнул его гирей по голове…  Но зачем он запер дверь, когда уходил?  Может быть, он хотел, чтобы об убийстве узнали не сразу?  Но всё равно о нём бы сразу не узнали.  Жена в эту ночь дежурила, а из посторонних вряд ли кому-нибудь придти в голову наносить ночные визиты.   Скорее всего, он сделал это инстинктивно: очень перепугался и запер дверь, считая, что так будет надёжнее…Правда, не исключено,  что он просто хотел запутать следствие этим плохо объяснимым поступком,  навести его на ложный след…
          Из раздумий старшего лейтенанта вывел Акулов.
          - Пойду проветрюсь, - сказал он вдруг и направился в сторону деревянной уборной, которая виднелась в глубине сада.
          Едва он ушёл, в калитку заглянул молодой парень в милицейской форме с маленьким чемоданчиком, сержант Талеев из научно-технического отдела.
          - Заходи, заходи, не бойся, - улыбнулся Кулешов, первым заметивший его.
          - А, Сергей, здорово! – обрадовался тот, подходя к старшему лейтенанту и энергично пожимая ему руку.
          - Ну, ты знаешь, что делать?
          - Знаю, мне эта студентка сказала.  Отпечатки снять и замок разобрать.
          - Ну да, в общем-то так, - согласился Кулешов, - Посмотри отпечатки на дверных ручках и замок посмотри: не брали ли с него оттиск…   А она где же?
          - Студентка-то?
          - Ну да.
          - Говорит: устала очень, пойду в кино схожу…  На «Гамлета».
          Старший лейтенант удивлённо покачал головой.  Странно получается!  Приехала учиться, а сама куда-то исчезает.  Может быть, ей надоело его общество?  Но ведь здесь ещё и Акулов, молодой, красивый.  А может она это сделала нарочно, чтобы своим мнимым равнодушием подзадорить Акулова?
          Из мрачных размышлений Кулешова вывел его счастливый соперник.
          - Ты чего так долго? – спросил старший лейтенант.
          Сержант смущённо улыбнулся:
          - Отравился вчера чем-то…  Наверное, котлеты в столовой были несвежие…
          - Котлеты? – строго спросил Кулешов и провёл пальцем по его щеке, на которой виднелись свежие следы клубники, - А это что?
          - Да это я по дороге одну ягодку сорвал…
          - Ну вот что, друг! – разозлился Кулешов, - Если ты ещё раз что-нибудь такое отмочишь, то ты не только из моего отдела полетишь, а вообще из милиции…   То тебе задаром Дюму захотелось, то клубнику обираешь в чужом саду.  Ты кто такой?  Милиционер или крохобор?  Иди сейчас в отдел и скажи, чтобы вместо тебя прислали другого дежурного.
          - Сергей…  Сергей Иванович, - оторопело проговорил парень, всё ещё не в силах уразуметь своей вины.
          Кулешов вдруг подумал, что его строгость, возможна, вызвана тайным чувством ревности к Лиде и завистью к молодости и красоте Акулова.  А если так, то он не имеет право обходиться с ним так сурово.
         - Ладно, Боря, оставайся, - сказал он, смягчившись, - Но только помни, что я тебя предупредил.
         Кулешов вернулся в дом и снова обратился к хозяйке, которая в прежней позе сидела на краешке кровати возле покойного и что-то неслышно шептала сквозь слёзы.
         - Антонина Васильевна, а у вас ничего не пропало?
         Вместо ответа она только отрицательно замотала головой.
         - А вы всё посмотрели? – всё-таки спросил Кулешов.
         - А чего мне смотреть! - равнодушно махнула она рукой, - И так знаю, что всё на месте.
         - В гараже тоже ничего не пропало?
         - А чему там пропадать?  Машина на месте.
         - Значит, вы туда заходили?
         - За веником зашла.  Пётр Иванович намедни снёс его туда и забыл… 
         Она уже почти успокоилась, но, произнося вслух имя покойного, снова разразилась рыданиями.  Старший лейтенант решил не тревожить её больше своими вопросами и подумал, что она, пожалуй, права.  Во время осмотра квартиры он не обнаружил ни малейших следов грабежа, никакого беспорядка, всё как будто бы лежало на месте.  Конечно, версию ограбления нельзя исключать полностью.  У Крутова могло иметься что-то такое, о чём жена даже не подозревала, а кто-то посторонний пронюхал об этой вещи и решил завладеть ею.  Но эта версия на данном этапе, скорее всего, ни к чему не приведёт, так что лучше всего оставить её про запас.
          Кулешов вспомнил про убийство старика в соседнем городке, которое случилось этой зимой.  Местный угрозыск как раз на этом и «сгорел» - они уцепились за одну версию и никак не могли сдвинуться с места.  Если бы не он, Кулешов, которого областное управление послало им на подмогу, то это дело до сих пор оставалось бы не раскрытым.  Старший лейтенант с удовольствием подумал при этом, что именно с этого дела и началась его слава.  Прошло всего
несколько месяцев, а о нём уже знают в Москве!
          - Ну, что ж, я пойду, - сказал он, обращаясь к Крутовой, которая всё ещё продолжала плакать, - До свидания!
          Она ничего не ответила, наверное, даже, не раслышав его слов, и он повторил ещё раз:
          - До свидания, Антонина Петровна!
          Она повернулась к нему и раздражённо махнула рукой:
          - Иди, иди!

          Красный «Москвич» стоял на прежнем месте, а возле него, заглядывая в открытый капот, возился мужчина лет тридцати пяти.  Кулешов догадался, что тот специально не отходит от машины, боясь пропустить его.  Он неторопливо прошёл мимо, надеясь, что владелец машины сам его остановит, но тот только покосился нерешительно в его сторону.  Кулешов прошёл немного и остановился, делая вид, что у него расшнуровался ботинок.  Мужчина, наконец-то решившись, подошёл к нему и спросил:
          - Извините, вы не из милиции?
          - Из милиции, - подтвердил старший лейтенант.
          - Я так и подумал, когда увидел, что вы от Крутова вышли…  А кто вы будете?
          - Начальник уголовного розыска.
          - Да??? – обрадовался тот, - Тогда у меня есть для вас одно сообщение…
Зайдёмте ко мне, я сейчас один дома.
          Он провёл Кулешова в дом и представился:
          - Поздняков.  Володя.
          - Кулешов.  Сергей Иванович, - сказал в свою очередь старший лейтенант.
          - Сергей Иванович, я видел убийцу, - таинственным шёпотом проговорил Поздняков, подставляя Кулешову стул.
          - Ну?! – изумился тот.
          - Точно, Сергей Иванович, - уверенно подтвердил Поздняков, - Этой ночью я вышел по нужде во двор и вдруг слышу – ихний кобель брешет.  Да так заливается, что даже осип, бедняга.  А я как раз мимо забора проходил, ну и заглянул в щёлку, хотел его утихомирить.  Меня он признаёт, соседи всё-таки… Посмотрел в щёлку и увидел его…
          - Кобеля?
          - Да нет, причём здесь кобель? – усмехнулся Поздняков бестолковости гостя, - Убийцу увидел, который Петьку, ну то есть, Крутова пришил.
          - А как вы узнали, что это убийца? – удивился старший лейтенант, - Он что, с топором стоял?
          Поздняков снова насмешливо улыбнулся, и старший лейтенант обратил внимание,  что первоначальный страх и неуверенность,  которые он заметил у того,  когда он стоял у машины,  наблюдая за ним,  теперь совершенно исчезли.
          - Ну, зачем же он будет тебе с топором стоять?  Он просто стоял возле калитки, а Полкан на него и кидался и брехал.
          - А топор где был?
          - Да при чём здесь топор?  Откуда я знаю, где топор был?  Может его не топором убили, пол-литрой.
          - Да нет, я уверен, что его стукнули обухом топора.
          - Но я никакого топора у него не видел.  Я сперва решил, что это просто алкаш какой-нибудь забрёл по ошибке в их двор, и не стал с ним связываться, пусть, думаю, до утра на травке где-нибудь проспится…А как сегодня утром жена мне сказала, что Петьку Крутова убили, то я сразу понял, что этот мужик и есть убийца.
          - А как он выглядел? – спросил Кулешов. 
          - Да как тебе сказать, - неопределённо развёл руками Поздняков, - Темно ведь было, так что я его хорошо не разглядел…  Вроде такой высокий, чёрный, с длинными волосами…  Ещё заметил, что у него пиджак в клеточку.
          - Володя, у вас листочка бумаги не найдётся? – спросил Кулешов, - Я запишу всё это.
          Хозяин пошёл в другую комнату и принёс ученическую тетрадь.  Кулешов попросил его повторить приметы и всё это записал.
          - А клеточки на пиджаке крупные или мелкие? – спросил он, что снова вызвало насмешливаю улыбку у Позднякова.
          - Ну, это уж я не разглядел, я же вам говорю, что темно было.
          - А сколько ему на вид было?
          - Ну точно я, конечно, не разглядел, но вроде молодой парень.
          Кулешов обратил внимание, что в первый раз он его назвал мужиком, а теперь парнем.  Впрочем, это мелочь, которая, скорее всего, ни о чём не говорит.  Но может и говорить.
          - Ну что ж, Володя, спасибо вам.  Возможно, я к вам ещё загляну, сказал Кулешов на прощание и пошёл к двери.  На стуле лежала рогатка, и он, заметя её, спросил, улыбнувшись: - А это холодное оружиё кому принадлежит?
         - Да это мой лоботряс балуется, - смущённо махнул рукой Поздняков, - Учиться не желает, только бы гонять целыми днями…  Вот, правда, рисовать любит…  Сейчас я тебе покажу.  Посиди ещё минутку.
        Поздняков торопливо выбежал из комнаты и вернулся с объёмистым альбомом, на котором крупными и слегка корявыми буквами было тщательно выведено: «Рисунки Андрюши Позднякова».  Кулешов перевернул несколько страниц и удивлённо покачал головой: рисовал этот «лоботряс» явно неплохо.  Один рисунок показался старшему лейтенанту чем-то знакомым.  На нём был изображён мужчина, перелезший через забор.  А сзади ему в брюки вцепилась собака.  Где он уже мог видеть этот забор, эту собаку?  Так и вспомнив, он перевернул страницу.
        - А сколько же лет вашему мальчику? – поинтересовался Кулешов.
        - Недавно двенадцать стукнуло, в шестой класс пойдёт осенью, - ответил Поздняков,  и старший лейтенант уловил в его словах какую-то неожиданную теплоту и нежность,  которые от него вряд ли можно было ожидать.
        - По-моему, у него способности к этому делу, надо бы ему поступить в художественную школу, - сказал Кулешов
        Поздняков в ответ огорчённо махнул рукой:
        - Разве его заставишь!..  Сергей Иванович, вот может вы бы как раз и повлияли на него в этом смысле?  Вас он послушается.  Он как узнает, что вы начальник уголовного розыска, он для вас всё сделает.  Когда фильмы про вас показывают, он готов по сто раз  на один и тот же фильм ходить…
        - Ладно, попробую, - согласился Кулешов, - Вот закончим с этим делом, и я приду к вам, попытаюсь с ним поговорить.
        - Только желательно, чтобы вы с пистолетом пришли, - смущённо улыбнулся Поздняков.
        - Для солидности что ли?   
        - Во-во! – обрадовался Поздняков, - А то ещё он не поверить может, что вы из угрозыска.
        - Я могу удостоверение предъявить.
        - А с пистолетом ещё лучше.
        - Ну, ладно, приду с пистолетом, - согласился старший лейтенант и спросил ещё: - А, кстати, в каких отношениях вы были с убитым?
        Поздняков неопределённо дёрнул плечами.
        - Ну, как вам сказать, Сергей Иванович?..  Друзья, не друзья, но всё же соседи.  Бывало, что и выпивали вместе…
        - А вы тоже на трикотажной фабрике работаете?
        - Зачем? – удивился Поздняков, Я шофёром в кинопрокате.
        Кулешов продолжал держать в руках альбом с рисунками и неожиданно обратил внимание, что на каждом листе в уголке юный художник ставил дату.  Он перевернул в обратном порядке несколько страниц и дошёл до того рисунка, где был изображён мужчина с напавшей на него собакой.  В уголке мелким почерком было написано: «10 июля такого-то года».
        - Ну, что ж, пойду, - сказал старший лейтенант, вставая, и протянул хозяину руку, - На днях обязательно загляну к вам.
       Они распрощались, и Кулешов вышел на улицу.  К сожалению, ничего интересного этот Поздняков ему не сообщил.  Во-первых, этот человек, которого он видел ночью в саду у Крутовых, возможно, не имеет к убийству никакого отношения.  Скорее всего, это действительно какой-то пьяница, который по ошибке зашёл в чужой двор.  Но если это даже и убийца, пойди-ка разыщи его по таким зыбким приметам: высокий, чёрный, с длинными волосами, в клетчатом пиджаке.  Старший лейтенант вспомнил, что в конце прошлого месяца в магазины города как раз поступили в продажу импортные клетчатые пиджаки, и он уже многих встречал в таких пиджаках…
        Мимо Кулешова прошёл какой-то мальчишка с растрёпанными волосами и порванной штаниной и завернул в калитку к Поздняковым.  Конечно же, это был Андрюша Поздняков, и старший лейтенант с интересом посмотрел ему вслед.  Мальчик заметил это и, видимо, очень польщённый вниманием незнакомого дяди, показал ему язык.  Кулешов погрозил ему пальцем и, незаметно улыбнувшись, направился в отделение.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА
         Кулешов сидел на стуле в кабинете полковника, а хозяин ходил из угла в угол, нервно покуривал и говорил:
         - Идёт уже второй день расследования, что мы имеем?..  Сергей, я тебя спрашиваю, что мы имеем?
         - Позднякова имеем, - невесело отшутился старший лейтенант.
         - Вот именно, Позднякова, который видел то ли парня, то ли мужика с длинными волосами…  Что там ещё?
         - Ещё он высокий и чёрный.  Но это не точно, потому что было темно.
         Комаров с досадой щёлкнул языком и покачал головой:
         - Ни отпечатков пальцев, ни следов оттиска на замке…   Прямо невидимка, а не человек…  И всё-таки меня интересует, каким образом, он смог раздобыть ключ?  У него же был ключ?
         - Был, - вздохнул в ответ старший лейтенант.
         - Это-то и странно.  Заявление в ОБХСС поступило семнадцатого, а убийство произошло девятнадцатого.  Как мог убийца за такой короткий срок заметить этот проклятый ключ?  Тем более, что жена утверждает, что Крутов никому не мог дать своего ключа.
         - Ключ у него в кармане, - подтвердил Кулешов.
         - А второй у жены.  То есть ни один из ключей никуда не пропадал…  И, вообще, зачем ему понадобился ключ?  Только для того, чтобы войти в дом к Крутову и стукнуть его гирей по голове?  Если он пришёл убивать, то у него должно было иметься с собой более надёжное орудие, чем гиря.
         - Однако, он может быть сначала и не хотел убивать, - вставил Кулешов, - Он пришёл просто поговорить с Крутовым, но застав его спящим, решил убить…
         - Тогда тем более непонятно, зачем ему понадобился ключ?  Чтобы просто поговорить, не стоило подделывать ключ…  А ключ у него обязательно должен был иметься – иначе бы он не мог закрыть за собой дверь…
         В дверь постучали,  и тут же,  не дожидаясь ответа,  в кабинет вошла Лида.  Старший лейтенант сразу же обратил внимание, что на ней новое платье, которое скорее подходит для танцев, чем для работы.  Может быть, вчера в кино она с кем-нибудь познакомилась и собралась на свидание?  А, может, она так вырядилась ради Акулова?  Хочет поразить его…
         - Здравствуйте! – весело проговорила она, - Я не помешала?
         Полковник молча указал ей на стул и снова обратился к Кулешову:
         - Ну, вот что, Сергей, надо тебе самому идти на фабрику.  А то пока там Крапива раскачается, мы упустим главное.
         - Вы его отозвать хотите? – удивился Кулешов.
         - Да нет.  Он пусть по своей линии работает, а ты по своей.  Его дело бумаги – ведомости, накладные и прочая мура.  А ты занимайся убийством, понял?  Убийством!..  Походи по фабрике, поговори с людьми, авось и наберёшь там на этого высокого чёрного…   Какой он там ещё?
         - С длинными волосами, в клетчатом пиджаке, - подсказал Кулешов.
         - Да, да, именно!  В клетчатом пиджаке! – невесело ухмыльнулся Комаров.
         Кулешов с Лидой вышли из отделения и направились было к автобусной остановке, чтобы ехать на фабрику, но старший лейтенант вдруг остановился и направился и, окинув свою спутницу критическим взглядом сказал:
         - Лида, вы, конечно, извините, но в таком виде вам не стоит там появляться.  Лучше вам сходить переодеться.
         - Это ещё с какой стати? – возмутилась она.
         - Вы идёте со мной, как представитель милиции, а это ваше платье…
         - А, вон оно что!  В вашей деревне не принято хорошо одеваться, и вы опасаетесь, что я могу вам подмочить репутацию?
         - Я вас не заставляю идти со мной.
         - Ну, хорошо, ради вашего благополучия я готова облачиться в мешковину.  Вы меня подождёте?
         - Нет, я поеду на фабрику, а вам я хочу дать одно задание.
         Она удивлённо посмотрела на него, и он объяснил:
         - Надо вам сходить в кинопрокат и выписать все рейсы, которые выполнил за последние две недели шофёр Володя Поздняков.
         - А кто это? – спросила непонимающе девушка.
         - Сосед Крутова.
         - У которого красный «Москвич».
         - Во-во!
         - Вы подозреваете его в убийстве? – изумилась она.
         - Пока я ещё никого не подозреваю.  Но проверить надо всех.  Видите вон тот красный домик? – показал рукой Кулешов.
         - Ну, вижу.
         - Там находиться кинопрокат…  Особенно обратите внимание на девятое число.  Не было ли у него в тот день ночного рейса?
         - Ладно, сейчас исполню ваш каприз, схожу переоденусь, а потом займусь Владимиром Поздняковым…   Так ведь его зовут?
         - Совершенно точно, - подтвердил Кулешов.
         - А где же мы потом с вами встретимся? – растерянно спросила Лида.
         - В кино…  На «Гамлете», - язвительно усмехнулся старший лейтенант и побежал к автобусу, который в этот момент как раз подруливал прямо к остановке.
         Когда автобус уже тронулся, Кулешов посмотрел в окно и увидел, как из отделения вышел Акулов и, заметив Лиду, подошёл к ней и многозначительно улыбнулся.  Она ответила ему тем же.

         Директор фабрики лежал в больнице с воспалением лёгких, и его замещал главный инженер.  Кулешов решил начать прямо с него, тем более, что парторг куда-то отлучился.
         Главный инженер оказался пожилым, пижонистым и в очках.
         - Семёнов, - представился он и вяло пожал руку и вяло пожал руку старшему лейтенанту, - Садитесь, пожалуйста.
         Кулешов опустился в мягкое кресло напротив него и с любопытством покосился по сторонам – очень уж шикарно выглядел кабинет главного инженера.  На полу лежал ковёр, по стенам стояли полки с книгами, с потолка низко свисала дорогая люстра.
         - Даже не знаю, что вам сказать, - начал хозяин, хотя старший лейтенант ни о чём его пока не спрашивал, - Вы уже, конечно, составили версию, согласно которой убийство Крутова связано с предполагаемыми хищениями на фабрике…
         - Почему предполагаемыми? – удивился старший лейтенант.
         - Потому что это отнюдь не доказано.  Из-за чего собственно разгорелся сыр-бор?  Из-за небольшой партии женских костюмов на складе, которые оказались неоприходованными.  Но ведь может быть, что их просто забыли оприходовать.  Тогда это скорее халатность, чем преступление…  Впрочем, я могу, конечно, и ошибаться…  Разрешите? – главный инженер вытащил из ящика письменного стола пачку дорогих импортных сигарет и вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта.
         - Пожалуйста! – развёл руками Кулешов и подумал, что таких сигарет он ещё никогда не видел в продаже.  Значит одно из двух: или ему откуда-то привезли эти сигареты, или у него связи в торговом мире, что более вероятно.
         - Семёнов протянул пачку гостю, но старший лейтенант энергично замотал головой:
         - Не, не, не!  Уже неделю, как не курю.
         - Дело хозяйское, - слегка улыбнулся Семёнов и стал прикуривать от какой-то диковинной зажигалки в виде дракона, извергающего пламя, которая своим шикарным видом полностью соответствовала всей обстановке кабинета, - значит, о чём я?
         Он не успел продолжить свою мысль, потому что в этот момент дверь кабинета настежь распахнулась, как бывает во время сильного сквозняка, когда в доме раскрыты все окна, и вошла девушка в синем рабочем халате. 
         - Здравствуйте! – поздоровалась она и, подойдя к Кулешову, энергично тряхнула его руку, - И. о. секретаря комсомольской организации Галкина.
         - Кулешов, - несколько растерянно ответил старший лейтенант.
         - Товарищ Кулешов, - тем же решительным тоном продолжала девушка, - Когда вы закончите с товарищем Семёновым, пожалуйста, зайдите в комитет комсомола – вторая комната справа по коридору.  Я собрала наше бюро, мы вас ждём.
         - Я обязательно зайду, - согласно кивнул головой старший лейтенант.
         Галкина круто повернулась и, ничего больше не добавив, вышла.  Главный инженер с явным неодобрением посмотрел ей вслед и повернулся к гостю, продолжая начатый разговор:
         - Итак, на чём мы остановились?..  Ах, да!  На предполагаемой утечке продукции.  Хорошо, я допускаю, что такая утечка – можно лаже назвать это хищением – действительно имела место, весь мир состоит из жуликов.  Я даже допускаю, что Крутов был в этом замешан.  Но я твёрдо убеждён, что убийство Крутова не имеет никакого отношения к этим хищениям…  Мы всё-таки не в Америке, и не в Сицилии, и у нас, слава Богу, нет мафии.  Во всяком случае
даю голову на отсечение, что на нашей фабрике мафии нет.
         - Если Крутов действительно был замешан в хищениях, то он был связан с кем-то на стороне, - высказал своё мнение Кулешов, - Ведь ворованную продукцию где-то надо сбывать, так что он, возможно, имел связи с торговой сетью, и кто-то из них решил его убрать, опасаясь разоблачений.
         - Ну, это другое дело! – развёл руками главный инженер, - За торговую сеть я, конечно, не могу ручаться, я к ней никакого отношения не имею…  Там вообще одно сплошное жульё!
         Кулешов подумал о дефицитных книгах, которые стояли на полках в этом кабинете, об удивительной зажигалке, о редкостных сигаретах, но до поры до времени оставил свои мысли при себе, опасаясь своими преждевременными подозрениями насторожить Семёнова.
         - В дверь постучали, и на пороге появился лейтенант Крапива.  Он молча пожал присутствующим руки и сразу перешёл к делу.
         - Значит, ты уже и сюда втёрся? – сказал он, возмущённо посмотрев на коллегу.
         - Как это втёрся? – не понял Кулешов.
         - А так, что нечего тебе совать свой нос, куда тебя не просят, - со всей решительностью объяснил Крапива, - Я тут, понимаешь, работаю в поте лица, а он пришёл на всё готовенькое и строит наивные глазки: я не я, и хата не моя!
         - Федя, да что ты! – удивился Кулешов, - Меня послал сюда Комаров по делу об убийстве.  А ты занимайся своими хищениями.
         - Слушай, Сергей, ты дурачком не прикидывайся! Если бы ты не интересовался хищениями, ты бы сюда не пришёл…   Я уже,  можно сказать,   почти у цели,  мошенники у меня вот здесь, - и он крепко сжал увесистый кулак и угрожающе потряс им, - А вся слава тебе достанется.  Как же!  Начальник уголовного розыска!  А Крапива что?  Так с боку припёку…
         Зазвонил телефон и главный инженер взял трубку:
         - Что такое?  Немедленно разгружайте!..  Да вы в своём уме?!  Хотите остановить производство?  Ну хорошо, я сейчас же звоню в горком…Какое там завтра!  Разгружайте немедленно!..  Нас это совершенно не касается.  Чтобы сегодня же сырьё было у нас на складе!
        Крапива, не дождавшись, пока главный инженер кончит, рассержено махнул рукой и вышел, хлопнув дверью.   
        Семёнов удивлённо посмотрел ему вслед и, опустив трубку, сказал по поводу своего телефонного разговора:
        - Вечная история.  Рабочих рук у них не хватает.  А стоит на них прикрикнуть как следует, так сразу же находятся и руки и ноги…
        - Прости, Захар Кузьмич, - мягко перебил его старший лейтенант, - Насколько нам известно, Крутов часто бывал в командировках…
        - Да, - согласился главный инженер, - Работник он был знающий и вообще мужик пробивной, так что мы нередко посылали его в командировки.
        - А кто именно его посылал в командировки?
        Семёнов взволнованно поправил очки и возбуждённо вскочил со стула:
        - Я вас понял.  Я вас прекрасно понял!  Вы подозреваете, что тот, кто посылал Крутова в командировки, состоял с ним в сговоре или, выражаясь языком милиции, они на пару сбывали левый товар.  Так ведь? 
        Кулешов смущённо опустил глаза:
        - Вы прямо угадываете мои мысли.  Я бы с удовольствием взял вас к себе в угрозыск…   Но, всё-таки, кто же посылал его в командировки?
        - Я посылал, - ответил главный инженер и с вызовом посмотрел на гостя, - Только, если вы собираетесь меня арестовывать, вам придётся предварительно выписать из больницы директора, потому что кроме нас двоих никто не сможет руководить фабрикой.  А если по вашей милости фабрика не выполнит плана, то ТАМ вам этого не простят.
        Семёнов торжествующе вскинул вверх костлявую руку и многозначительным жестом указал пальцем на потолок.
        Кулешов, ничего не ответив, встал и подошёл к полкам с книгами. 
        - Хорошие у вас книги.  Это ваши личные или библиотечные?
        - Мои собственные, - с прежним вызовом в голосе проговорил главный инженер, - В квартире для них не хватает места, и я часть библиотеки перенёс сюда.  Если вам вдруг захочется взять у меня что-нибудь почитать, то я вам не дам.  Вот если вы меня арестуете с конфискацией имущества, тогда, конечно, вся моя библиотека перейдёт к вам на законном основании…  Как обычно бывает в таких случаях.
        Кулешов возмущённо вскинулся, собираясь ответить что-то резкое, но в этот момент дверь кабинета снова широко распахнулась, и вошла Галкина.
        - В чём дело, товарищ Кулешов? – недовольным тоном обратилась она к старшему лейтенанту, - Долго нам ещё ждать?  Я специально сняла товарищей с работы… 
        - Послушайте, Галкина, - начал было главный инженер, возмущённо тряхнув головой, и стёкла его очков зловеще блеснули на солнце.  Но девушка не дала ему договорить:
        - Оставьте свой тон, товарищ Семёнов!  Комсомольская организация вам непосредственно не подчиняется.  Вы можете приказывать мне по производственной линии, а не по комсомольской.
        - Иду, иду, - поспешно проговорил Кулешов и посмотрел на главного инженера, - Захар Кузьмич, возможно, я к вам ещё подойду сегодня…
        - Милости просим! – сухим и негостеприимным голосом ответил главный инженер и на прощанье бросил уничтожающий взгляд на них обоих.
        Старший лейтенант вышел вслед за Галкиной из кабинета и, к своему удивлению увидел Лиду, которая ждала его в коридоре, прислонившись к подоконнику напротив кабинета главного инженера.
        - Вы уже здесь?  Однако, быстро, - удивился Кулешов.
        Галкина вопросительно посмотрела на Лиду и спросила, обращаясь к старшему лейтенанту:
        - Это с вами товарищ?
        - Да,  эта девушка тоже из милиции, - подтвердил Кулешов.
        Услышав это,  Галкина протянула Лиде руку и представилась:
        - И. о.  секретаря комсомольской организации Галкина.
        При этом она с такой силой стиснула Лиде пальцы, что та не удержалась и вскрикнула:
        - Ой!..   Какая вы сильная!
        - Самая обыкновенная, пожала плечами Галкина и слегка покраснела от удовольствия, принимая её слова за комплимент, - А вам я советую немедленно заняться спортом, работникам милиции это необходимо.  Начните с ГТО…  Ну, пойдёмте, пойдёмте, нас ждут.
        В небольшой комнате, где размещался комитет комсомола, уже находилось человек пять, все девушки и все, подобно Галкиной, в синих рабочих халатах.  При виде гостей они вскочили, было, со стульев, но Галкина повелительным жестом остановила их:
        - Всем оставаться на своих местах!  Не будем терять время на всякие там церемонии и сразу приступим к делу.  Не забывайте, что у нас рабочий день, и мы не имеем права простаивать…  Докладывай, Гулько.
        - Ну, я хочу сказать насчёт этих костюмов, которые мы обнаружили на складе, - начала одна из девушек и поднялась со стула.
       - Сидеть! – оборвала её Галкина, - Я же уже сказала…
       - Извините, девушки, - вмешался старший лейтенант, - Относительно этих костюмов и вообще, по поводу этих хищений, вам лучше побеседовать с другим нашим товарищем, который этим занимается непосредственно.
       Это с этим лысым, который в бухгалтерии торчит? – весело спросила одна из девушек, а все остальные засмеялись.
       - Лизюкова! – строгим голосом проговорила Галкина, но неожиданно сама рассмеялась, - Он и правда из бухгалтерии не вылезает, даже обед из столовой ему специально туда приносят.
       - Да, - подтвердил Кулешов, огромным усилием воли подавив улыбку, - Это лейтенант Крапива из ОБХСС, и костюмы как раз по его части.  А мы из уголовного розыска, и нас интересует убийство Крутова…  Разрешите, я задам вам несколько вопросов?
       - Говорите, товарищ Кулешов, - разрешила Галкина.
       - Факт причастности убитого к хищениям ещё не установлен, - заговорил старший лейтенант, - Так что давайте на время забудем про эти неоприходованные костюмы.  А меня интересует вот что.  С кем дружил Крутов?  С кем ссорился или враждовал…  Ну и, возможно, он проявлял к кому-то из женщин особую симпатию?
        - Да он ко всем нашим девчатам проявлял особую симпатию, - сказала Лизюкова и, забывая, что речь идёт о человеке, которого уже нет в живых, озорно улыбнулась.
        - Лизюкова! – осадила её Галкина и, задумчиво потерев пальцем подбородок, сказала: - Насчёт врагов я ничего не могу сказать, Крутов со всеми умел ладить.  Друзей его я не знаю.  А вот насчёт женской части…  Есть тут у нас одна девушка, которой он особенно симпатизировал…
        - Это ты Анжелику имеешь в виду? – спросила одна из присутствующих.
        - А то кого же! – подтвердила Галкина и, озабоченно нахмурившись, продолжала: - Мы со своей стороны пытались, конечно, принять меры, воздействовать на них.  Всё-таки он человек семейный и старше её в два раза.  Но дело осложнялось тем, что Анжелика не состоит в комсомоле.  Ну, а Крутов тем более…  Вообще, если вас интересуют его личные характеристики, то с уверенностью можно сказать, что Крутов был человеком не принципиальным и где-то морально разложившимся.
        - Вы имеете в виду его отношение к женщинам? – спросил Кулешов.
        - Не только, - ответила Галкина и энергично потрясла головой, - Он, например, мог явиться на работу небритым или в ненаглаженных брюках… 
        - Ну, ты тоже скажешь, Верка! – засмеялась Лизюкова, - По-твоему, если человек не успел побриться, то он уже морально разлагается?
        - По-моему Вера совершенно права, - робко заметила Гулько, - Неопрятность – это первая стадия морального разложения.
        Одна из присутствующих, совсем уже молоденькая девочка с бантиком в волосах,  вдруг дико покраснела и заплакала.
        - Ленка, ты чего? – испуганно метнулась к ней Галкина.
        - А…  у…  А у меня папа тоже часто небритым ходит, мама его даже ругает за это, - ответила Ленка сквозь слёзы, - А он замечательный человек…  Честное комсомольское, замечательный!
        - Глупенькая, ну что ты! – смущённо проговорила Галкина, ласково обнимая пострадавшую, и вдруг сама плаксиво шмыгнула носом, - Это же моё личное мнение,  это же ещё не доказано…   Вот я почитаю соответствующую литературу, тогда мы сможем поговорить на эту тему на более профессиональном уровне…  Можем даже устроим общефабричный диспут…
        - Я вам даже могу порекомендовать одну очень интересную книгу на эту тему, - впервые за всё это время вступила в разговор Лида.
        - Да?  Какую? – с интересом спросила Галкина и вынула из своего кармана карандаш и листок бумаги, собираясь записать название.
        - «Учебник парикмахера» - ответила Лида, - Недавно вышел.
        - А это причём здесь? – растерянно развела руками Галкина, пряча назад карандаш и бумагу.
        - Так ведь проблемы бритья непосредственно касаются парикмахерского дела,  объяснила Лида.
        - Нет, это уже совсем другое, - решительно сказала Галкина, - Нас эта проблема интересует с моральной точки зрения, а не с профессиональной.
       Кулешов посмотрел на часы и сказал, обращаясь сразу ко всем:
       - Ну что ж, девушки, не будем вас больше задерживать…  Давайте так договоримся.  Сперва я повидаюсь с этой Анжеликой, а если возникнут какие-то вопросы, то мы с вами ещё побеседуем после работы…
       - Вы уже покидаете нас? – разочарованно протянула Лизюкова, а мы то думали, что у нас на целый день разговоров хватит.
       - Лизюкова! – строго посмотрела на неё Галкина.  Но все остальные засмеялись, и даже Ленка сразу перестала плакать и заулыбалась.
      Когда Кулешов с Лидой остались одни, он её спросил:
      - Ну как, узнали про Позднякова?
      Она вынула из сумочки и протянула ему листок:
      - График дежурств Позднякова за последние две недели…   Вы угадали – 19-го у него был ночной рейс в дальний район, и он вернулся только на следующий день…  И как это удаётся вам всё угадывать?
      - Практика большая, - удовлетворённо улыбнулся старший лейтенант.
      - У вашего начальника ещё больше практика, но он же не обладает таким умением.
       - Комаров-то? – Каждому своё.  Зато он хороший администратор… И вообще,  мужик отличный. 
       - Правда? – удивилась Лида, - Я как-то этого не заметила.  Мне он каким-то букой показался.
       - Да что вы! – горячо возразил старший лейтенант, - Это вы его просто не знаете.  Он очень общительный, остроумный…
       - Ну, может быть, может быть, не буду спорить, - согласилась Лида, и как показалось Кулешову, незаметно и хитро улыбнулась при этом.  Может быть, она считает, что он,  Кулешов, хороший и талантливый следователь,  но такие понятия,  как остроумие,  выше его понимания?  И это сейчас вызвало у неё усмешку?
      Старший лейтенант подозрительно покосился на свою спутницу и обиженно замолчал.
 
ЧЕТВЁРТАЯ  ГЛАВА

       В цехе работали одни женщины, и Кулешов даже слегка растерялся и в нерешительности замер у входа.
       - Ну, что же мы встали? – удивлённо проговорила Лида, - А понимаю, мы стесняемся!  Ну что ж, в таком случае, придётся мне взять руководство операцией в свои руки.
       С этими словами девушка с вызовом посмотрела на своего спутника и решительно шагнула вперёд.  Кулешов последовал за ней. 
       Стук нескольких десятков трикотажных машин сливался в единый гул, который разливался по всему цеху, так что разговаривать приходилось на высоких тонах.
        Лида уверенно приблизилась к пышнотелой девушке с волосами цвета морской волны, которая работала недалеко от входа.  Кулешов подошёл вместе с ней.
        - Здравствуйте, Анжелика! – поздоровалась Лида, - Мы из милиции, расследуем убийство Крутова…
        - А я здесь причём? – ответила та и с вызовом посмотрела на гостью.
        - Ну, как вам сказать…   Вы же с ним, кажется, дружили?   
        Анжелика ненавидящим взглядом окинула ряды станков и покачала головой:
        - Уже доложили, паскуды!..  Хотите знать, что у нас было с Крутовым?..   А вы краснеть не будете?  Ха-ха-ха!..  А всё у нас было.  Понимаете?  Всё!..  Да вы всё равно это не поймёте! – безнадёжно махнула она рукой и посмотрела на свою собеседницу с явным презрением, - Вы ведь знаете мужчин только выше пояса…
        Лида возмущённо вскинулась и отошла в сторону, показывая своим видом, что не желает её больше слушать. Анжелика презрительно усмехнулась и повернулась к Кулешову:
         - Цаца какая!  Стесняется!
         Она на мгновение замолчала, видимо подыскивая оптимальную форму для выражения своего презрения.  Но старший лейтенант, нарочно сбивая её с намеченного курса, поспешил перевести разговор на другие рельсы и спросил:
         - Анжелика, скажите, если не секрет: кроме Крутова вы с кем-нибудь ещё встречались?
         - Со многими, - ответила она с явной гордостью в голосе.
         - Ну, а в последнее время?
         - В последнее время вон с тем красавчиком, - усмехнулась она и кивнула головой на другой конец зала, где стоял возле станка единственный в цехе мужчина, которого старший лейтенант сначала и не заметил.
         Кулешов поблагодарил её и пошёл поговорить с парнем, на которого она указала.
        - Какая вульгарная особа! – возмущённо сказала Лида, когда они отошли на некоторое расстояние, и Анжелика не могла их уже слышать, - Не могу понять, что мужчины в таких находят?
        - Смотря, какие мужчины, - возразил Кулешов.
        Лида одарила своего спутника многозначительным взглядом и сказала язвительно: 
         - Мне показалось, что вы тоже не сумели избежать чар этой кокотки.
         - Кто?  Я?! – смутился Кулешов.
         - Да, да, именно.  ВЫ с таким вожделением взирали на её фламандские формы… 
         - Какие такие фламандские? – простодушно удивился старший лейтенант, не поняв, что она имеет в виду.
         - Вам этого не уразуметь! – грустно вздохнула Лида, - Для этого предварительно надо побывать в Эрмиаже или хотя бы в музее изобразительных искусств имени Пушкина…  Вы ведь в Москве никогда не бывали?
         - Нет, не бывал, - глухим голосом ответил старший лейтенант, подавленный её превосходством.
         - Приезжайте, - вдруг улыбнулась Лида, почувствовав его обиду и желая смягчить его суровость, - остановиться у нас можно, у нас квартира большая.  Побродим с вами по музеям… 
         - А бабушка ругаться не будет?
         - Что вы, она у нас такая добрая!..   А откуда вы узнали, что у нас бабушка живёт? – удивлённо спохватилась девушка, - Ведь я вам про неё ничего не говорила.
         Кулешов взял её за руку и указал на еле заметную штопку на рукаве платья.
         - Это многорядная мережка, которая давно уже вышла из моды.  Отсюда я сделал вывод, что это дело рук бабушки, которая не изменила своей привязанности даже, чтобы заштуковать эту крошечную дырочку.
         Лида посмотрела на своего спутника с явным восхищением.
         - Ну, вы даёте!  Я даже сама не догадывалась о существовании этой штопки.  А вы не только обнаружили эту улику, но и сделали такие далеко идущие выводы…  Гениально!

         Парень, на которого указала Анжелика, работал на фабрике слесарем-наладчиком и как раз возился с какой-то неисправностью в станке.  Стоя на корточках, он держал замасленными руками разводной ключ и ворчал что-то себе под нос.  Кулешов никогда не упускал случая познать для себя что-то новое, считая, что при его профессии могут пригодиться любые знания.  Поэтому, к удивлению своей спутницы, он опустился на корточки рядом с парнем и поинтересовался:
         - Чего там?
          - Платина сработалась, - равнодушно ответил тот, даже не взглянув на Кулешова и принимая его, очевидно, за новенького.
          - Менять будешь? – опять спросил старший лейтенант, с интересом заглядывая в утробу трикотажной машины.  Ну да, поменяешь тут!  Запасных деталей уже полгода не завозили, - раздражённо отозвался слесарь и сочно выругался, что вынудило Лиду отойти на безопасное расстояние.  Кулешов заметил это и поспешил перейти к делу.
          - Тебя как зовут? – спросил он.
          - Жора.
          - А фамилия?
         Слесарь впервые за время их разговора посмотрел на своего собеседника и спросил удивлённо:
         - А зачем тебе моя фамилия?
         - Мы из уголовного розыска, ответил старший лейтенант.
         Они одновременно поднялись с корточек, и Кулешов вдруг обнаружил, что он в клетчатом пиджаке и высокий.
         - Так,  так, - недоброжелательно проговорил Жора и с вызовом поглядел на Кулешова, - И что же тебе от меня понадобилось?
         - Мы расследуем дело об убийстве Крутова, - объясни Кулешов, - Ты бы нам о нём не рассказал?
         - Я о нём ничего не знаю, - ответил Жора и добавил: - А фамилия моя Кривоносов, если тебя интересует.  Григорий Васильевич Кривоносов.  Слесарь-наладчик пятого разряда.  Двадцать пять лет.  Судимостей не имею…
         - Значит,  сказать ты о нём ничего не можешь? – перебил его Кулешов.
         - А что я могу сказать?  Друзьями мы никогда не были.
         - Но ведь вы ежедневно встречались,  разговаривали,  может быть,  даже выпивали иногда…
         - Ещё чего! – возмущённо перебил его Жора, - Я с такими подонками никогда ничего общего не имел!
         - Однако, что это вы так строго? – удивился Кулешов, - Девушку что ли не поделили?
         - А хотя бы и так! – с вызовом проговорил парень, - А что хорошего можно сказать о человеке, если он уже старик, а лезет к молоденьким девчонкам?
         - Ему ещё и сорока не было.
         - А что же это -   молодой, что ли?
         Жора тряхнул головой, откидывая со лба волосы, и Кулешов обратил внимание, какие они у него длинные…   Высокий, чёрный, с длинными волосами, в клетчатом пиджаке.  Не его ли видел Поздняков в ночь убийства в саду у Крутовых?  Если его, то удивительно, как смог он так хорошо разглядеть его в темноте?
         - Жора, а тебе не приходилось бывать у Крутова дома? – спросил Кулешов.
         - Знаешь что, друг! – вдруг неожиданно рассердился парень, - Если тебе требуется меня допросить, то вызывай меня к себе в отделение.  А здесь я на рабочем месте, мне некогда тратить время на пустые разговоры.  Алфидер зейн!
          - Уж если на то пошло, вмешалась Лида, насмешливо посмотрев на парня, - То не  «Алфидер», а  «ауф видер».
          - Много ты знаешь! – ответил тот, отвечая ей насмешкой на насмешку, - Ты что с немцами воевала?
          - Чтобы знать немецкий язык, совсем необязательно воевать с немцами, - опять усмехнулась она.
          Он презрительно махнул рукой, отвернулся и снова занялся своим станком.  Кулешов понял, что в данный момент от него больше ничего не добиться и, попрощавшись, отошёл.  Лида молча последовала за ним, а когда они немного отошли, сказала тихо:
           - Подозрительный какой-то.
           - Да, возможно, - неопределённо сказал Кулешов.
           - Не возможно, а наверняка! – чуть ли не вскричала девушка, пытаясь заразить своей убеждённостью старшего лейтенанта, - Я заметила, как он вздрогнул, когда вы его спросили, бывал ли он дома у Крутова.
           - Кулешов удивлённо посмотрел на неё и покачал головой:
           - Лида, я смотрю, вы уже можете вести расследование не хуже меня.  В вас таятся способности Шерлока Холмса.
            В ответ девушка кисло поморщилась и сказала, тяжело вздохнув:
            - Серёжа, вы уже второй раз упоминаете при мне Шерлока Холмса, значит, вы ничего больше не читали?  А ведь мировая детективная литература знает ещё и Питера Брауна, и Дюпена, и Эркюля Пуаро…  Надо больше читать.  Нельзя ограничиваться только узким кругом профессиональных интересов.
           - Спасибо!  Постараюсь последовать вашему совету, - ответил старший лейтенант и обидчиво нахмурился.
           - Но это ещё не всё, - продолжала Лида, с упоением развивая свою любимую тему, - Литература не ограничивается только детективами.  Ещё есть так называемая классика, которую надлежит знать каждому культурному человеку…  Лучше всего начать с антиков – Гомер, Софокл…  Потом Возрождение во главе с Данте и Шекспиром…  Только после этого можно браться за девятнадцатый век...
           Она на мгновенье замолчала, видимо выбирая из обширной литературы девятнадцатого века наиболее значимые имена.  Кулешов поспешил воспользоваться этой паузой и быстро проговорил:
           - Ну вот, раз вы такая грамотная, то я дам вам одно задание, связанное с литературой.
           - Интересно? – удивилась она.
           - Когда мы были на квартире у убитого, вас очень заинтересовали его книги.  Вы бы не могли сейчас вспомнить, какие там собрания сочинений?
           Лида растерянно пожала плечами:
           - Ну, кое-что я помню, только, конечно, не всё…  Бальзак, Дюма, Дикенс.
           Она наморщила лоб, пытаясь припомнить остальных, и назвала ещё Джека Лондона.  Кулешов вырвал у себя из блокнота листочек и без запинки написал в нём всех до единого авторов собраний сочинений, которые они видели у Крутовых.  Он протянул этот список своей изумлённой помощнице и сказал:
          - Пожалуйста, сходите с этим списком в книжный магазин, скажите, что вы из милиции, и выпишите фамилии всех подписчиков, которые получают эти книги.
          - Так некоторые подписки давно прошли – ответила она с удивлением, - Диккенс, например, ещё в шестидесятых годах.  Откуда же они знают, кто на него был тогда подписан?
          - Разве? – удивился старший лейтенант, - Ну, вы там сами посмотрите, на кого из этого списка продолжается подписка.
          Она удивлённо пожала плечами, аккуратно сложила листочек и убрала в свою сумочку.
          - Серёжа, - сказала она, посмотрев на него недоверчиво, - Мне кажется, вы просто решили отомстить мне за мои дурацкие нравоучения и даёте заведомо не нужное и бесполезное задание…
           - Ладно, я сам это сделаю, - рассердился он и, вырвав у неё из рук сумочку, достал свой листок, - Вы свободны.  Скажите Комарову, пусть приставит вас к кому-нибудь другому, у нас с вами ничего не получится.
            Сказав это, он резко повернулся и пошёл к выходу.
            - Серёжа, подождите, - жалобным голосом остановила его Лида.
            - Ну, что ещё?
            Она догнала его, виновато на него поглядела и неожиданно взяла нежно за руку:
            - Серёжа, я никого не знаю у вас в городе…  Вчера весь вечер я буквально умирала со скуки…  Может быть, сходим сегодня вечером куда-нибудь вместе?
            - Ладно, я зайду за вами в гостиницу, - сказал он, не совсем ещё понимая, чтобы это могло значить…  Конечно, если бы он был ей абсолютно безразличен, она не стала бы назначать ему это свидание.  Но с другой стороны, когда умираешь со скуки в незнакомом городе, то будешь рад любому, даже если любой меньше тебя ростом на целых три сантиметра…   Но почему она так сейчас так хорошо смотрит на него и держит за руку?  Значит, он ей всё-таки нравится?
             - Серёжа, - перебила она его мысли, - Верните мне, пожалуйста, этот список книг, я прямо отсюда пойду выполнять ваше задание.
              Кулешову вдруг показалось, что она произнесла эти слова как-то очень сухо, по-деловому и при этом отпустила, наконец, его руку.  Наверное, она уже жалеет, что назначила ему свидание.  Возможно, она только сейчас заметила, что он ниже его ростом…   Ну и пусть!  Всё равно между ними ничего не может быть, они такие разные…
              Кулешов протянул ей злополучный список книг и вдруг, неожиданно вспомнив о чём-то, побежал назад в цех.
              - До вечера, - крикнула она ему вслед.
              - Ага! – ответил он, торопливо обернувшись на ходу.
              Жора Кривоносов всё ещё возился со станком.  Кулешов подошёл к нему и спросил:
              - Жора, извини, конечно, что отвлекаю тебя от дела, но только один вопрос можно тебе задать?
              - Ну, задавай, - ответил тот с явной неохотой.
              - Где ты был позавчера вечером?..  А точнее ночью?
              - Позавчера ночью?..  Работал во вторую.  До двенадцати.  Потом пошёл домой.
              - И всю ночь был дома?
              - Да, примерно, с половины первого.
              - А кто-нибудь может это подтвердить?
              Жора задумчиво поглядел в пустоту, припоминая.
              - Я сейчас один, родители к сестре уехали…А, вспомнил!  Я когда к дому подходил, то соседа встретил из другого подъезда, закурить у него стрельнул.  Он откуда-то с гулянки шёл поддатый. 
              - Как его зовут?
              - Володя Жуков…  Из двенадцатой квартиры…  Ну, а ты меня что, правда что ли подозреваешь, что я Крутова пришил?
               - Ты же сам говоришь, что вы с ним не поделили женщину.
               - Значит, за это убивать надо?..  Морду при случае я бы ему, конечно, с удовольствием набил.  Царствие ему небесное!  Но чтобы из-за бабы убивать…
               - А дома ты у него значит никогда не бывал?
               - Нет, не бывал, - ответил парень и снова повернулся к станку, давая этим понять, что разговор окончен.
               - А 10-го числа ты к нему не заходил? – спросил всё-таки старший лейтенант.
              - Я же тебе уже сказал, - не поворачиваясь, ответил парень, - Я работаю и мне некогда лясы точить.  Нужно если, вызывай на допрос.
              Кулешов отошёл от него, размышляя над его словами.  Пожалуй, надо немедленно заняться проверкой его алиби и разыскать этого Володю Жукова из двенадцатой квартиры.  Дело в том, что согласно экспертизе, убийство произошло как раз в эти часы – где-то между половиной первого и половиной второго ночи.  Жора, судя по всему, человек явно неуправляемый, вспыльчивый.  Он узнаёт, что его любимая девушка изменяет ему с Крутовым, достаёт каким-то образом ключ от его квартиры и приходит к нему, когда жены нет дома.  Возможно, в его первоначальные планы и не входило убивать.  Но когда он увидел, что его соперник безмятежно спит, а поблизости стоит двухпудовая гиря…  Но, если тот не виноват и не имеет к убийству ни малейшего основания.  А он, Кулешов, начнёт проверять его алиби, станет расспрашивать соседей,  по двору пойдут разговоры…  Нет, пожалуй, стоит с этим подождать.  И на допрос его пока вызывать не имеет смысла, ничего это не даст.
              Покончив таким образом с Жорой Кривоносовым, старший лейтенант переключил свои мысли на Лиду.  Она ему крикнула на прощанье «До вечера» - значит, действительно, хочет с ним встретиться.  А насчет литературы и искусства она права: он мало читал, мало знает…  Кулешов отошёл в сторонку, где никого не было, достал из кармана свой блокнот, авторучку и, облокотившись о подоконник, стал торопливо писать: «Заняться самообразованием.  По части искусства: 1. Эрмитаж, 2. Музей изобразительных искусств имени Пушкина.  По части литературы: Патер Браун, Дюпен, Эркюль Пуаро, Гомер, Софокл, Данте, Шекспир…».
              - Ну, наконец-то, разыскал тебя! – услышал он вдруг над собой голос лейтенанта Крапивы и торопливо прикрыл ладонью свои записи.
              - Да ты не хоронись, я и так всё знаю, чем ты занимаешься, - насмешливо проговорил Крапива, - Что же ты так делаешь?
              - Как делаю? – не понял Кулешов.
              - Зачем к Анжелике к этой полез?  Она, можно сказать, у меня уже на крючке.  А теперь ты её на себя взял.  Ты же убийством занимаешься, зачем он тебе сдалась?
              Старший лейтенант невольно улыбнулся и покачал головой:
              - Федя, ну что ты, как маленький!  Я же пока не знаю, кто убил, вот и пытаюсь нащупать почву.
              - Но на этой почве я стою, понимаешь?  А ты её у меня из-под ног вырываешь…
              Он хотел ещё что-то добавить, но в этот момент к ним подошла девушка в белом халате, официантка из фабричной столовой, и почти обратилась к Крапиве:
              - Фёдор Павлович, я вам уже принесла обед в бухгалтерию…
              На первое борщ на мясном бульоне со сметаной, на второе - яичница с ветчиной и зелёным горошком, на третье компот – всё как приказывали…
              - Спасибо, сейчас иду, - поблагодарил он девушку и, подождав, пока она отошла, снова повернулся к Кулешову, - Видишь, даже в столовую некогда сходить, мне всё приносят на рабочее место.  Тружусь без передыху, а пожинать плоды будет другой…  Обидно, Сергей, очень обидно!
              Крапива с укоризной посмотрел на своего коллегу и, ничего больше не добавив,  быстро зашагал по коридору.


ПЯТАЯ  ГЛАВА
 
              Когда Кулешов вошёл, следователь прокуратуры сидел за своим столом и с хрустом жевал сухари, запивая их, чаем.
             - А, Сергей Иванович! – радушно встретил его Басмачёв, - Ну, заходите,  заходите!  А я, грешным делом, подумал, что вы ещё вчера ко мне заглянете.
            Следователь прокураторы был, кажется, единственным человеком в городе, который величал Кулешова по имени отчеству.
            - Сейчас я вас чайком угощу, - улыбнулся он, доставая из своего стола вторую чашку, и стал наливать в неё из цветастого пузатого чайника, - Только вы уж извините,  кроме сухарей ничего не могу предложить.  У меня колит обострился, так что я сейчас на диете.
            Босмачёв придвинул гостю чашку и завёл длинный разговор о состоянии своего здоровья и о состоянии современной медицины вообще.  При этом он так красочно описывал симптомы всевозможных заболеваний, что Кулешов как-то невольно стал себя ощупывать со всех сторон и прислушиваться к своему дыханию, пытаясь определить, к какому типу оно относится – к грудному или брюшному.
            Наконец, следователь прокуратуры тяжело вздохнул и, безнадежно махнув пухлой рукой, сказал, подводя итоги: 
            - Одним словом, со времён Авиценны медицина не продвинулась ни на шаг…  Ну  как,  удалось что-нибудь на щупать?
            Кулешов неуверенно пожал плечами:
            - Здесь немного покалывает, но, может, я просто мышцу потянул?
            - Да я не о том! – весело махнул рукой Басмачёв, - Я имею в виду наше убийство.
            - А-а-а! – смущённо улыбнулся Кулешов, - Как вам сказать…  В общем-то я как раз пришёл с вами посоветоваться.  Мне нужна санкция прокурора на обыск…У, чёрт, прямо повернуться больно, колет как!
           - Понимаю, - улыбнулся Басмачёв, - Вам нужно уломать Шерешёва, и вы хотите, чтобы я вам в этом посодействовал.
           - Ну, в общем-то да, - согласился гость и, снова взявшись за бок, спросил с испугом: - А если потянешь мышцу, то как - покалывает или ноет?
          - Вот уж не знаю, - развёл руками Басмачёв, - Я больше разбираюсь во внутренних болезнях…  И кого же вы хотите обыскивать?
          - Семёнова, главного инженера с Трикотажки.
          Услышав это, Басмачёв даже присвистнул от удивления.
          - Куда вас, однако, занесло!  Я уверен, что стань мы перед Шерешевым на колени, и то он не даст ордера на обыск у Семёнова.  Это же всё-таки фигура!  Таких надо брать с пистолетом в руках.
          - Ну, пистолета у него, скорее всего, нет, - ухмыльнулся в ответ старший лейтенант, - И к убийству Крутова он, возможно, прямого отношения не имеет.  Но вот с хищениями на фабрике он, наверное, связан.  У него и у Крутова даже одни и те же собрания сочинений, значит кто-то кому-то доставал.  Отсюда вывод – они близки.  Я подозреваю, что именно Семёнов является руководителем всей этой шайки.
          - А если он не виновен?  Ведь прямых улик у вас нет?
          - Прямых-то улик, конечно, нет, - с неохотой согласился Кулешов, но очень уж он мне не нравится.  Вы бы посмотрели, какой у него кабинет!  Шик и блеск!..  Ух, ты, покалывает!  А вот при злокачественных опухолях как обычно – покалывает или нет?
          - Ну, Сергей Иванович, вам ещё рано думать о злокачественных опухолях, - снова улыбнулся Басмачёв, - Шикарный кабинет, это ещё не доказательство его вины.  Шерешев просто прогонит нас с такими уликами…  Нет, с Семёновым надо подождать.  Легко и ошибиться.
          - Да, наверное, вы правы, согласился Кулешов и снова схватился озабоченно за свой бок, - А как вы думаете?  Может, всё-таки стоит на всякий случай сделать флюорографию?  Я уже год не делал.
          - Ну.  Это можно, - согласился Басмачёв, - Только обязательно попросите снимок на руки и с этим снимком приходите прямо ко мне, мы его здесь исследуем детально.  А то ведь они там вечно спешат, могут что-то пропустить…  Довольно загадочное убийство…  Ну, а кроме Семёнова, вы ещё кого-нибудь подозреваете?
          - Есть ещё кое-кто, - уклончиво ответил старший лейтенант, но они все, по-моему, пешки.  А, прежде всего, эту шайку следует обезглавить – найти главаря…

          Когда Кулешов вышел из прокуратуры, день был уже на исходе.  Он вспомнил о своём свидании с Лидой и поспешил домой – надо переодеться и предупредить мать, что он может поздно придти…   А куда они с Лидой пойдут?  «Гамлета» она уже вчера успела посмотреть и, конечно, уже не в первый раз, а новый фильм уже пойдёт только с завтрашнего дня.  Может быть, просто погулять по городу?  Или сходить к кому-нибудь в гости?  У Кулешова было множество друзей, и он стал перебирать возможные варианты…  Можно сходить к Саньке Голубеву, послушать музыку, у него отличные записи.  Только ведь он не удержится от своих обычных пошлых шуточек и может этим всё испортить…  А можно взять бутылочку «сухого» и нагрянуть к Стасу?  Правда, туда неудобно приходить из-за Милки, сестры Стаса.  Ведь она неравнодушна к нему, к Кулешову, даже сам Стас ему говорил об этом, и вдруг он нагрянет к ним с девушкой!
           Кулешов дошёл до дома, так и ничего и не придумав.  Матери дома не оказалось.  Старший лейтенант написал ему записочку и, подойдя к шкафу, стал перебирать свой небогатый набор рубашек и галстуков, не зная на чём остановиться, потому что все они показались ему немодными и некрасивыми.  Вот у Семёнова галстук – закачаешься!  А какие запонки на рубашке!  А сама рубашка!  Откуда он всё это достаёт?
          Кулешов случайно посмотрел на окно и заметил, что оно разбито – в правом нижнем углу виднелась небольшая дырочка от камня.  Когда в прошлом году им давали квартиру, то мать всё сетовала, что мальчишки будут разбивать окна.  Но он тайком от матери сам просил их поселить на первом этаже, потому что у неё больное сердце.  Лучше уж когда-нибудь вставить стекло, чем по нескольку раз в день таскаться с больным сердцем по ступенькам.  И потом он был уверен, что все эти опасения ерунда, что не будет никаких разбитых окон.  И действительно, за целый год, что они прожили в новой квартире, это был первый случай. 
           Кулешов подобрал, наконец, рубашку и галстук, переоделся и стал искать камень, который разбил стекло…  Он лежал на полу недалеко от окна.  Кулешов нагнулся и увидел, что это не камешек, а…   пуля.  Самая обыкновенная пистолетная пуля.
           За пять с половиной лет работы в милиции старшему лейтенанту Кулешову пару раз приходилось участвовать в задержке вооружённых преступников, ещё раз пьяные хулиганы бросались на него с ножом.  Но с таким загадочным выстрелом он сталкивался впервые.  Как-то совершенно инстинктивно он отскочил подавно от окна – а вдруг будут стрелять ещё раз! – но тут же сообразил, что ведь стреляли в его отсутствие, а значит совсем не в него.  Скорее всего его решили попугать – пусть знает, что у кого-то есть огнестрельное оружие, которое при необходимости могут пустить в ход.  Этот вывод его совершенно успокоил, и он уже совершенно безбоязненно подошёл к окну и ещё раз осмотрел пробоину в стекле.  Она не была такой аккуратной и безупречно круглой, как обычно бывает при выстрелах из винтовки или пистолета.  Кулешов понял, что стреляли издалека, и пуля была уже на излёте.
           Их дом стоял на самом конце улицы, и окна выходили на пустырь.  Скорее всего стрелявший находился вон в тех кустах метрах ста от дома.  Кулешов принялся задумчиво рассматривать пульку, не зная, что предпринять.  Позвонить немедленно полковнику и вызвать проводника с собакой?  Вряд ли это что даст.  Эти кусты откуда стреляли, служат своего рода летним «рестораном» для пьяниц всего округи, так что и туда и оттуда ведёт столько следов!  Кулешов снова посмотрел в окно и улыбнулся: как бы в подтверждение его мыслей из кустов вышли двое ребят и, пошатываясь, направились в сторону ближайшего магазина.
            Самое странное, что ведь он ещё ничего не знает, у него нет никаких улик против кого бы то ни было.  Кому же понадобилось в него стрелять?
            Кулешов посмотрел на часы и вспомнил о Лиде, которая, наверное, уже ждёт его…  Он представил себе, как они с Лидой пойдут сейчас по городу, и в него будут стрелять ещё раз.  Возможно, снова с целью попугать его.  Но ведь будет уже темно, и стрелок может промахнуться, и его выстрел обернётся не испугом, а смертью.  Да, причём, могут вместо него случайно попасть в Лиду.  Кулешов горестно вздохнул и стал набирать номер гостиницы:
            - Лида?  Здравствуйте!  Кулешов говорит…  Знаете, Лида, я сегодня не смогу придти…  Да нет, совсем другое.  По телефону это трудно объяснить, завтра я вам всё расскажу…  Лида, ну что вы мне не верите, ну честное слово!..  Какая женщина?  Нет у меня никакой женщины, я же неженатый…  Лида!  Алло, алло!..
            Он подумал, что их случайно прервали, и хотел снова набрать номер, но потом сообразил, что просто она повесила трубку.
            Ну, вот и всё.  Конечно, завтра он ей всё объяснит, но только вряд ли это что изменит.  Пожалуй, можно считать, что на этом их роман закончен, если только это можно назвать романом…
            Из дырки в стекле немного дуло, и Кулешов вырезал из картона аккуратненький кружочек и лейкопластырем стал прикреплять его к окну…  Но ведь можно же никуда не ходить, провести вечер у неё в гостинице.  Просто посидеть вдвоём, поговорить о том, о сём.  Её номер на четвёртом этаже, так что пока они будут там, в него никто стрелять не будет.  С этими мыслями старший лейтенант снова снял телефонную трубку, набрал её номер и радостно проговорил:
            - Лида?  Здравствуйте ещё раз, опять я…  Лида, давайте я к вам сейчас приду, и мы проведём вечер у вас в номере.  Вы сухое вино любите?… Почему это мне стыдно?…  Подождите!  Алло!…
            Ну уж теперь-то между ними наверняка всё кончено…  И ничего он ей не будет завтра объяснять.  Вот ещё!  Он хотел, как лучше, заботится о её же безопасности, а она… 
            Кулешов вынул из кармана злополучную пульку и принялся рассеяно разглядывать.  Как глупо может иногда получиться в жизни!  Всё равно он найдёт этого стрелка, но будет уже поздно – она к нему никогда не вернётся.  Мало того, что он ниже её ростом и хуже разбирается в искусстве и литературе, он ещё в её глазах выглядит повесой,  чуть ли не развратником.  Зачем же он ей нужен?
           А, может быть, это и к лучшему?  Всё равно между ними ничего не может быть серьёзного.  Она из Москвы, а он из Подснежников…  Впрочем, это как раз ерунда!  Взять хотя бы Комарова.  Сам он из Курска, жена из Ленинграда, познакомились они в Сочи, а живут в Подснежниках.  И как дружно живут!  Позавидуешь!
           Кулешов с ненавистью посмотрел на пулю, которую продолжал машинально держать в руках и в сердцах запустил её в стену, но промахнулся и нечаянно попал в окно, при этом едва не разбив его в новом месте.  Тревожно зазвенело стекло, и этот звон вдруг навёл старшего лейтенанта на совершенно неожиданную мысль.  Он бросился к телефону, нетерпеливо схватил трубку и в третий раз набрал номер гостиницы:
          - Лида?  Здравствуйте ещё раз, опять я…  Лида, всё изменилось, я всё понял…  По телефону это не расскажешь.  Сейчас я за вами зайду, и мы пойдём к одному человеку, ага?… Ну ага, бегу, пока!
          Он положил трубку, подобрал с пола пулю и, поспешно сунув её в карман пиджака, выскочил из дома.

          Лида уже ждала его, и едва стукнул в дверь номера, как она сразу открылась.  На девушке было то самое красивое платье, которое сегодня утром он попросил заменить другим.
           - Я надеюсь, что хотя бы вечером могу позволить себе этот наряд? – спросила она насмешливо.
          
           Он неопределённо пожал плечами:
           - Да ничего, годится…  Только мы ведь не развлекаться идём, а на работу.
           - На какую работу? – изумилась она.
           - Ну, то есть не то, чтобы на работу, - смущённо поправился он, - Но всё по этому делу насчёт Крутова.
           Она театрально схватилась руками за голову:
           - Серёжа, ты меня сегодня уморишь.  Ну разве можно быть таким нудным, - произнесла она капризно, впервые обратившись к нему на «ты».
           - Однако, не бойся, мы туда ненадолго зайдём, а потом сходим куда-нибудь в гости, хочешь? – ответил он с радостью принимая это «ты», как некий залог их будущей любви.
           - Ну, что ж, тогда я в твоём распоряжении.
           Они вышли из гостиницы, и она сразу взяла его под-руку, что в сочетании с этим  «ты» ещё больше укрепило его в мысли,  что он любим,  не смотря ни на что!
            - Ну, а как моё задание? – спросил он.
            Она вынула из сумочки листок со списком фамилий подписчиков.  Кулешов быстро пробежал глазами и удовлетворённо улыбнулся – Семёнов и Крутов получали по подписке одни и те же книги, как он и предполагал.
            - Тебе это что-то может дать? – удивилась Лида. 
            - Это подтвердило мою догадку.
            - Может быть, ты и со мной поделишься?
            - Однако, это всё одни предположения, - ответил он уклончиво.
            - Ну да, я ведь ещё дилетантка, а ты уже прославленный сыщик! – произнесла она с некоторой обидой.
            - Да нет, - смутился он, - Просто ещё рано об этом говорить.
            Они прошли немного от гостиницы и свернули в боковую улицу.  И хотя Лида не имела понятия, куда они идут, Кулешову вдруг показалось, что она даже раньше повернула в эту сторону, и его поразила страшная догадка.  Как раз на этой улице живёт Акулов, и она об этом знает.  Конечно, вряд ли она бывала у него дома – Акулов не позволил себе этого.  Скорее всего, она просто выследила, где он живёт, и теперь надеется встретить его на этой улице.  А, может ему, Кулешову, она назначила свидание именно в надежде встретить Акулова?  Решила пощекотать ему нервы, вызвать в нём ревность.  А он, Кулешов, в данном случае является всего-навсего жалкой подсадной уткой…
              Из мрачных размышлений его вывел голос Акулова, который, улыбаясь, шёл им навстречу.
              - Привет! – проговорил он радостно, - А я из окна увидел вас…  Сергей, ну, ты ничего не знаешь?
              - Чего ничего? – мрачным голосом спросил старший лейтенант, теперь уже не сомневаясь, что является просто игрушкой в руках этой коварной девушки.
               - Комаров меня к тебе прикрепил, - тем же радостным голосом объяснил Акулов, - Еле уговорил.  Он меня хотел в колхоз послать.  Еле отговорился.  Говорю, если не придадите меня к Кулешову, то вообще уйду из милиции.  Я, говорю, два года на границе прослужил, так кое-что кумекаю в уголовном розыске…
               - Ну, ну, ты молоток! – кисло улыбнулся Кулешов, - Ну что ж, значит с завтрашнего дня будем с тобой в паре работать?
               - А с сегодняшнего нельзя? – робко спросил парень.
               Лида посмотрела на Кулешова:
                - Серёжа, а давай его возьмём с собой.  Ты же говоришь, что мы идём по делу…  Пошли с нами, Боря.
               И, не дожидаясь согласия старшего лейтенанта, она взяла под руку ещё и Акулова и уверенно повела за собой обоих мужчин.
               - Да нет уж, гуляйте без меня, - обиженно проговорил Кулешов и, высвободив свою руку, быстро зашагал прочь.
               - Сергей, Серёжа! – крикнула ему вслед Лида, но он даже не обернулся, а только прибавил шагу.

               Когда Кулешов подходил к дому Позднякова, всё небо горело закатом, и было необыкновенно красиво…  Он, вдруг, подумал, что они с Лидой могли бы погулять по парку.  Можно было покачаться на качелях, потом посидеть вдвоём на уединённой скамейке в глубине парка, куда доносится еле слышная музыка с танцплощадки.
               - Здравствуйте, Сергей Иванович! – удивился Поздняков, - Опять ко мне?
               - Здравствуйте, Володя!  Пришёл поговорить с вашим пацаном, как обещал…  Он дома?
               - Только заявился, - улыбнулся Поздняков, приглашая гостя войти, - Андрюша, пойди сюда!  К тебе пришли.
               Мальчик вышел из другой комнаты и с удивлением уставился на старшего лейтенанта.
               - Будем знакомы, - представился Кулешов и протянул руку: - Старший лейтенант милиции Кулешов.
               - Ты не бойся, - успокоил Андрюшу отец, - Дядя Серёжа пришёл поговорить с тобой насчёт рисования, очень ему нравится, как ты рисуешь.
               Старший лейтенант незаметно подмигнул Позднякову, чтобы тот оставил их одних, и попросил мальчика ещё раз показать ему рисунки.  Тот достал уже знакомый ему альбом и охотно стал давать пояснения:
               - Это наша машина…  Это папа…  Это мама…  А это война с немцами.
               Постепенно они дошли до рисунка, помеченным десятым июля, который в прошлый раз так заинтересовал старшего лейтенанта.
               - А это что такое? – поинтересовался Кулешов.
               - А это какой-то дядька к нашему соседу Крутову хотел в дом зайти, а Полкан его не пустил.  Тому даже через забор пришлось лезть.
               - Ты не помнишь, это вечером было?
               - Да, уж темно было, - ответил мальчик.
               -  А не помнишь, какой он из себя, этот дядька? – опять спросил Кулешов.
               - Да такой старичок…  Маленький и злой.
               - А почему злой? – удивился старший лейтенант.
               - Потому что он потом через забор в Полкана всё камнями кидался и даже попал один раз.
               - Хорошо ты рисуешь, - похвалил старший лейтенант, переменив тему разговора, - Надо тебе обязательно учиться.
               - Да ну! – равнодушно махнул рукой Андрюша, - Зачем это нужно?…Вот следователем,  как вы например,  я бы хотел стать.  Или лётчиком.   
               Кулешов улыбнулся:
               - Если хочешь стать следователем, тебе очень может пригодиться умение хорошо рисовать.
               - Зачем это? – не поверил Андрюша.
                - Ну вот представь себе такую вещь, - и стал объяснять Кулешов, - Ты встретил преступника, застал его на месте преступления, но ему удалось бежать.  Как его разыскать?  Если ты знаешь, кто это, то всем милиционерам в городе сразу раздадут его фотографию для опознания, и его быстро поймают.  Но если ты не знаешь, кто это, что тогда делать?  Вот тут-то и может пригодиться умение рисовать.  Ты нарисуешь его портрет, этот портрет размножат на специальной печатной машине и тоже раздадут всем милиционерам…   А вот если ты не умеешь рисовать, то этого преступника могут никогда и не найти.
               Мальчик задумчиво почесал затылок:
               - Да-а-а!… А вы умеете рисовать?
               - Я-то как раз не умею, - признался Кулешов, - И это мне очень мешает в работе…  Так что давай-ка, дружок, с будущего года поступай в художественную школу.
               Мальчик тяжело вздохнул:
               - Меня туда не примут, у меня троек много.
               - А если я поговорю, чтобы тебя приняли? – вопросительно посмотрел на него старший лейтенант, - Только давай договоримся, что с нового учебного года ты будешь учиться без троек, ладно?
               - Ладно, попробую, - не совсем уверенно ответил Андрюша.
               Вошёл отец.
               - Ну, как?  Договорились до чего-нибудь?
               - Всё нормально, - улыбнулся Кулешов и похлопал Андрюшу по плечу, - Мы с ним твёрдо договорились, что с нового учебного года он будет хорошо учиться, а я поговорю в художественной школе, чтобы его приняли.
               - Договорились, но ещё не твёрдо, - возразил мальчик.
              - Ну ладно, Андрюша, ты сейчас иди, мы с тобой ещё встретимся, а сейчас мне надо с твоим папой поговорить об одном деле, - сказал Кулешов, и когда мальчик вышел, повернулся к Позднякову: - Хороший у вас сын, Володя…  Очень будет жаль,  если вы окажетесь за решёткой.  Ему это очень повредит в жизни.
              - Что это вы болтаете?! – изумился Поздняков, - За какой решёткой? 

              - Расскажите честно, что у вас было с Крутовым? – спросил старший лейтенант, строго на него поглядев.
              - Да вы что, Сергей Иванович! – воскликнул тот, пытаясь изобразить удивление, но Кулешов заметил, что он явно напуган.
              - Ну вот что, Володя, не будем валять дурака.  Я вам помогу начать, а вы уж продолжите…  Я не знаю точно, но чем-то вы были связаны с убитым.  Думаю, что вы помогали ему сбывать левый товар, вы ведь шофёр, ездите по району…
              - Сергей Иванович…
              - Подождите, не перебивайте.  Я же сказал, что начну, а вы продолжите.  Так что пока слушайте и не перебивайте.  Итак, вы были связаны с Крутовым.  Кто-то убивает Крутова, и вы очень боитесь, что могут подумать на вас.  Вы думаете, как бы отвести от себя подозрение и начинаете делать глупости.  Девятого числа, когда вы отсутствовали, кто-то пытался проникнуть к Крутову, но собака помешала.  Ваш сын наблюдал эту сцену и даже запечатлел её в своём альбоме.  Когда он рассказал вам об этом, у вас мелькнула мысль воспользоваться этим.  Вы рассказали мне об этом случае, соврав при этом, что сами видели этого человека.  И ещё вы наврали, что видели его в ночь убийства, хотя это произошло за неделю до этого.  И, наконец, вы приписали этому ночному посетителю внешность Жоры Кривоносова, который иногда заходил к Крутову,  а потому его довольно легко заподозрить в убийстве.  Вы не подумали о том, что наводите напраслину на совершенно невинного человека…
             Андрюшку жалко, - сказал вместо ответа Поздняков и вдруг заплакал.
             Но вам показалось этого мало, и вы решили ещё больше запутать следствие, - продолжал Кулешов, не обращая внимание на его слёзы, - Случайно вам на глаза попалась пулька, которую где-то нашёл ваш сын.  Вы берёте его пулю, его рогатку и запускаете этой пулей из рогатки в моё окно…
             - Андрюшку жалко, - снова проговорил сквозь слёзы Поздняков, - Что с ним будет, когда меня посадят?
             - Сколько раз вы возили левый товар? – строго спросил старший лейтенант.
             - Один раз.  Мне Петька в том месяце дал два шерстяных костюма со своей фабрики и говорит: «Володя, ты по району ездишь, у тебя знакомства.  Зайди, говорит, в сельпо, договорись насчёт этих костюмов.  В другом месте не получится, в другое зайди»…
             - Ну и где они? – спросил Кулешов.
             - Кто? – не понял Поздняков.
             - Костюмы.
             - Назад отдал – Крутову.  Никто их у меня не взял, все честными оказались.
             - Это, правда? – усомнился, было, Кулешов.
             - Хоть у них у самих спросите, - вскинулся Поздняков, - У этих продавцов, которым я эти костюмы всучить пытался…  Аня Боброва из Анпиловки и Иван Иваныч,  зав складом из колхоза  «Ударник»…   А Иван Иваныч даже пригрозил на меня в милицию заявить, еле его уговорил.  Хоть спросите у него, если не верите…
             Кулешов не отвечал, обдумывая план дальнейших действий.  Поздняков продолжал всхлипывать, и всё повторял одно и тоже:
             - Андрюшку жалко…  Он когда узнает, никогда мне этого не простит…  На всю жизнь… 
             - Ладно, Володя, - сказал, наконец, Кулешов, поднимаясь, - Будем считать, что этих костюмов ты никуда не возил и, вообще, никогда их в глаза не видел, тем более, что у тебя всё равно из этого ничего не вышло.  Я верю, что ради сына ты больше не пойдёшь на такое.  Мне тоже было бы очень жаль твоего Андрюшку, если бы тебя посадили…
             Поздняков поднял на гостя изумлённо-счастливые глаза:
             - Товарищ старший лейтенант! Сергей Иванович!  Да я хоть чем поклянусь, что больше ни в жизнь на такое не пойду!
             - Ладно, ладно, я и так верю, - остановил его Кулешов и на прощание протянул руку: - А насчёт Андрея, я обязательно договорюсь в художественной школе.  Из него может толк выйти.
            Он пошёл уже к двери, но Поздняков вдруг остановил его:
            - Сергей Иванович, вы уж извините, а не скажете, как вы про пульку догадались?
            Старший лейтенант довольно улыбнулся:
            - Я по дырочке догадался.  Когда пуля из пистолета летит, дырочка в стекле образуется маленькая, аккуратная, без трещин.  А здесь, хотя и небольшая дырочка, но с трещинами и не такая круглая, как должна быть.  Я подумал, что пуля уже на излёте была, а потом про рогатку вспомнил, которую у тебя видел в тот раз, ну и догадался.
            - Надо же, - с каким-то благоговением произнёс Поздняков и восхищённо посмотрел на гостя, - А я-то в тот раз подумал, что вы такой…
            - Какой? – с интересом спросил Кулешов.
            - Ну, как бы сказать, вроде лопух, какой.  Как только думаю, таких в милиции держат?  Потому я и решил задурить вас…  А вы вон какой!… Суворов!
            - А почему Суворов? – удивился Кулешов.
            - Да я о нём как раз книжку читаю, - ответил Поздняков, - Он тоже росточком небольшой был и дурачком любил прикинуться, петухом кукарекал, а какие дела проворачивал!  Великий человек!

            Старший лейтенант, очень польщённый этим разговором, неторопливо брёл по улице и улыбался сам себе.  Дело Позднякова настолько заняло его мысли, что на некоторое время он совершенно выкинул из головы свою коварную помощницу.  Но проходя мимо парка, он вдруг услышал знакомый смех, и взглянув через низенький забор, увидел Лиду с Акуловым, которые качались на качелях и чему-то радостно смеялись.  Его они не заметили, и он поспешил пройти мимо…
            А в общем-то, если разобраться хорошенько, нет в этом никакого коварства, что она предпочла ему более молодого и более красивого Акулова.  Ведь он, Кулешов, и сам любит красивых девушек.  И на Лиду он обратил внимание прежде всего за её красивые глазки, а не за какие-то там особые душевные качества.  Ведь он знает, например, что Милка, сестра его друга Стаса, явно ему симпатизирует.  Почему же он не отвечает ей взаимностью?  Только потому, что она, на его взгляд, некрасивая.  А так-то она ведь очень хорошая девчонка…
            Но тогда, что же получается?  Выходит, что только красивые имеют право на любовь.  Но ведь это же жуткая несправедливость!  А он, Кулешов, своим поведением только подчёркивает эту несправедливость, принимает её.  Он, старший лейтенант милиции, начальник уголовного розыска – защитник несправедливости! 
            Потрясённый этим неожиданным выводом, Кулешов даже остановился, не зная, что делать и как жить дальше.  Впрочем, эти раздумья продолжались очень недолго, всего каких-нибудь пять минут, не больше.  Спустя эти пять минут, Кулешов сдвинул брови к переносице и решительно зашагал в противоположную сторону - туда, где жила Милка.
            Со Стасом они учились в одном классе, и его сестра, насколько Кулешов помнит, всегда была к нему неравнодушна.  Он стал сейчас припоминать её разговор, улыбку, жесты, и ему вдруг стало непонятно, как это он мог до сих пор обходиться без неё?
            
             Дверь ему открыл его старый друг Стас.
             - Серёжка!  Сколько лет! – радостно воскликнул он и принялся трясти его руку.
             - Ну, каких там лет! – смущённо отозвался Кулешов, - Всего полгода у вас не был, а ты говоришь лет. 
             Они прошли в квартиру, и старший лейтенант деликатно осведомился:
             - А где же, Милка?
             - Вспомнил! – весело отозвался Стас, - Раньше надо было интересоваться.  Уже три месяца, как замужем.  Познакомилась в доме отдыха с лётчиком и укатила с ним на Дальний Восток.
             - Поздравляю! – уныло проговорил Кулешов и подумал, что справедливость всё-таки восторжествовала.

ШЕСТАЯ  ГЛАВА

              Кулешов первым заметил Жору Криваносова.  Тот стоял недалеко от их отделения, явно кого-то, поджидая, и старший лейтенант сразу догадался, что он пришёл к нему.  Но чтобы не спугнуть парня своей проницательностью, он осведомился:
              - Ты к кому?
              - К тебе, - сказал Жора и, виновато вздохнув, объяснил: - Я вчера наврал, что никогда не бывал у Крутова, боялся, что меня в убийстве заподозрят.  А как-то мы выпивали, и дома я у него бывал.
               
            

             - А в последний раз, когда ты у него был? – спросил Кулешов.
             - В последний раз? – Жора задумчиво наморщил лоб, - Да дней десять тому назад.  Поддал слегка, и ревность взяла, хотел с ним насчёт Анжелики потолковать.  Заявился вечером, а он дверь мне не открыл.  А тут ещё кобель ихний в этот раз чего-то взъелся на меня, может, от того, что я поддатый??
             - Всё может быть, - уклончиво ответил старший лейтенант, - А с тех пор ты у него, значит, не был?
             - Ни ногой, уверенно ответил парень и добавил озабоченно: - Только ты уж не забудь доложить обо мне своему начальнику, чтобы с меня сняли подозрение.  Я ведь сам во всём признался…  Кто у вас начальник уголовного розыска?  Может, я его знаю?
             - Я.
             - Ты? – не поверил Жора и с явным пренебрежением оглядел своего собеседника с ног до головы.
             Кулешов показал ему своё удостоверение, и тот долго качал головой, а потом спросил:
             - Выходит, и меня могут взять в угрозыск, если я захочу?
             Кулешов неопределённо пожал плечами:
             - Однако, надо сперва рядовым милиционером поработать, опыту набраться. И потом, ведь не каждый сможет работать в угрозыске…
             - Да брось ты! – рассердился вдруг Жора, - Ты вот можешь, а я почему-то не могу?  Чем я хуже тебя, если на то пошло?  Вот захочу и пойду работать к вам, и ты мне не помешаешь!
             Кулешов подумал, что он нарочно затеял этот разговор, хочет этаким простачком прикинуться.  Уж, наверное, он вчера ещё догадался, что Кулешов начальник уголовного розыска.  А вот зачем он теперь утверждает, что был в тот раз во дворе у Крутова, когда его собака прогнала?  Ведь это был не он.  Андрюша Поздняков описал приметы совсем другого человека.  Значит тот, другой, опасается, что его заметили, и решил подставить под удар Жору…
             - Нет, смогу! – продолжал между тем Жора, с явным удовольствием входя в роль, - Что я, глупее тебя что ли?  Я десять классов окончил, да ещё профтехучилище.  И силёнка у меня есть – двухпудовку двадцать раз выжимаю.
             - А собаки испугался, когда к Крутову пришёл, - усмехнулся старший лейтенант.
            - Так это почему я её испугался?  На мне новый пиджак был, импортный, я вот и побоялся, что она порвать может.
            Он ещё несколько минут молол подобную чепуху, а Кулешов слушал, делая вид,  что верит ему,  а сам думал с некоторой тревогой,  что тот старичок,  которого видел Андрюша Поздняков в саду у Крутова,  видимо,  хитрющий мужик,  а потому особенно опасен.  Сам Жора без его помощи никогда не додумался до таких разговоров.  Потому-то он в прошлый раз так боялся лишнее слово вымолвить, что ждал на этот счёт инструкций от своего шефа.  Но против Жоры нет пока никаких весомых улик, а допрос тоже ничего не даст.  Соседский мальчик видел в саду у Крутовых не его, не Жору, а совсем другого?  Ерунда!  Все мальчишки любят приврать.  Он, Жора, не знает никакого старичка, мальчик всё выдумывает…  Нет, лучше пока оставить Жору в покое и делать вид, что он, Кулешов, ему верит.
              Не без труда распрощавшись со своим не в меру болтливым собеседником, старший лейтенант сразу поднялся к Комарову.
              - Ну, чем пришёл порадовать? – горько ухмыльнулся полковник, протягивая ему руку. 
              - Да есть кое-какие новости, - уклончиво ответил Кулешов, - Ну, во-первых, уже установлено, что Крутов был причастен к хищениям.
              - Это из каких же источников? – удивился полковник.
              - Мне сказал один человек, - загадочно ответил старший лейтенант.
              - А можно полюбопытствовать, что это за человек? – с язвительной усмешкой поинтересовался Комаров.
              - Вот этого-то я как раз и не могу вам сказать, - тихо ответил старший лейтенант, виновато опуская глаза, - Я обещал ему.
              - Он что, сообщник Крутова?
              - Нет.  Крутов пытался завербовать его, но из этого ничего не вышло.
              - Ну, тогда ладно, оставим его, раз ты уже обещал, - вздохнул Комаров, - начальник угрозыска должен выполнять свои обещания…  Кто ещё у тебя на примете?
              Кулешов развёл руками:
              - Трудно пока сказать…  Главный инженер «Трикотажки» мне что-то не нравится.  Я даже ходил советоваться к Басмачёву…
              - Семёнов-то?
              - Да, Семёнов. А вы его знаете, Юрий Петрович?
              - Его все знают, у него в городе обширнейшие связи.  А что ты ему инкриминируешь?
              - Ну, он тоже, некоторым образом, был связан с Крутовым.  У них одни и те же книги, значит кто-то кому-то помогал в этом деле, потому что книги редкие, на которые без блата не подпишешься
              - Ну, я тебе с уверенностью могу сказать, что в данном деле Семёнов помогал Крутову, у Семёнова всюду блат…  Но, увы, Сергей, за блат пока не судят, нет такой статьи в Уголовном Кодексе.
              - Не исключено, что он замешан в хищениях, а возможно даже является главарём, - продолжал Кулешов.
              - Ну, это уж ты загнул! – улыбнулся полковник, - Я Семёнова неплохо знаю, даже пару раз были в одной компании.  Он, конечно, пройдоха, блатной, любит всякие редкие вещички.  Но он чтит закон.  Понимаешь, Сергей, это человек, который ни шагу не сделает против закона.  Его можно пробрать по партийной линии, но мы в данном случае бессильны.
             - Семёнов посылал Крутова в командировки, - упрямо пытался стоять на своём старший лейтенант.
              - Значит этого требовали интересы дела, - сказал Комаров, - Я уверен, что он даже не подозревал, чем занимается Крутов.  Я тебе ещё раз повторяю, что при всех своих недостатках, это всё же не преступник…  Да, Сергей, чуть было не забыл!  Акулов меня вчера просил, чтобы я включил его в твою группу, ты не против?
             - Нет, конечно, вы же сами знаете, Юрий Петрович, как мне нужны люди.  Конечно, у него опыта ещё маловато, но зато желания хоть отбавляй.
             - Вот и я так подумал, - обрадовался Комаров, - Парень-то он стойкий, на границе всё-таки служил…  Он, как раз, сейчас должен подойти.
             - Уже идёт, - улыбнулся в ответ Кулешов, заслышав в коридоре чёткие шаги сержанта.
             И, действительно, в ту же минуту в кабинет вошёл Акулов и, наверное догадавшись, что говорят о нём, посмотрел на присутствующих с некоторой тревогой – а вдруг ему решили отказать!
            - Ну, что ж, Боря, - весело проговорил полковник, - с этой минуты ты поступаешь в распоряжение Сергея Ивановича.  Доволен?
            - Ну, ещё бы, Юрий Петрович!  Да я, можно сказать, всю свою сознательную жизнь мечтаю об уголовном розыске. Я ещё, когда в погранвойсках служил и первого нарушителя поймал, то подумал, что из меня толк выйдет.
            - Первого?  - удивился Комаров, - А сколько же всего ты их поймал?
            - Полтора.
            - Как это полтора? – улыбнулся полковник.
            - Ну, одного я сам поймал, второго мы вдвоём со старшиной поймали, вот я и считаю, что на моём личном счету полтора нарушителя.
            Полковник снова улыбнулся и хотел что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон, и он снял трубку.
            - Пропусти…  Сколько их там?…  Всё равно пропусти.
            Он положил трубку и удивлённо посмотрел на Кулешова:
            - Вот как раз и делегация с фабрики пожаловала.
            - А кто именно? – не понял тот.
            - Я и сам ещё не знаю, сейчас увидим.
            Раздался решительный стук в дверь, и в кабинет вошла Галкина, а за ней остальные члены комсомольского бюро, а с ними заплаканная Анжелика.
            - Здравствуйте, товарищи! – уверенно проговорила Галкина и, подойдя к полковнику, протянула руку: - И. о. секретаря комсомольской организации Галкина…  А это члены нашего бюро – Лизюкова,  Гулько,  Прянишникова…
            Полковник поднялся со стула и смущённо развёл руками, поглядев на своих гостей:
            - Куда же вас посадить?  У меня и стульев не хватит…  Боря, принеси-ка троечку стульев… 
           - Не стоит беспокоиться, товарищ полковник, - остановила его Галкина, - Мы не надолго. Анжелика вам сама всё расскажет.  Просто она постеснялась сама идти, вот мы её и привели…
           Галкина достала из своей сумочки какую-то бумагу и протянула Комарову.




           - А это что такое? – не понял он.
           - Ходатайство нашей комсомольской организации, - объяснила Галкина, - Мы просим по возможности смягчить наказание Анжелике Коровиной.  Наша комсомольская организация согласна взять её на поруки.
           - Кого на поруки?  Ничего не понимаю! – удивился полковник.
           Анжелика, до этого кое-как крепившаяся, вдруг громко заплакала и рванулась к двери, но повелительный окрик Галкиной остановил её на полпути:
           - Коровина, на место!
           Полковник проворно подскочил к Анжелике и заботливо подставил ей стул.
           - Ну всё, уходим, девочки, - сказала Галкина, обращаясь к членам своего бюро, - До свидания, товарищи!
           Уже, находясь в дверях, она вдруг обернулась и сказала, обращаясь к Анжелике:
           - А ты, Коровина, ничего не бойся и держись с достоинством.   Помни, что ты не одна – за тобой стоят твои товарищи, пятьдесят четыре комсомольца нашей фабрики.
           Полковник проводил её удивлённым взглядом и повернулся к Анжелике:
           - Ну, рассказывайте, что с вами стряслось?
           Девушка перестала плакать, немного успокоилась и стала рассказывать.  Оказывается, она была связана с Крутовым – по его поручению шила левую продукцию, а он закрывал ей фиктивные наряды.
           - А вы не знаете, кто ещё был связан с Крутовым? – спросил Комаров, дав ей возможность выговориться.
           - Больше никого не знаю, - ответила она и виновато посмотрела на присутствующих.
           - А ваш друг Жора Кривоносов? – спросил Кулешов, что вызвало некоторое удивление у полковника, который впервые услышал это имя.
           - Жорка? – пренебрежительно переспросила Анжелика, - Да что вы!  Он такой трус!  Разве он пошёл бы на такой риск?  Он всё боялся, что Крутов ему за меня морду набьёт, хотя он и первый со мной закрутил.
           - И долго вы шили левую продукцию? – спросил полковник.
           - Два года.
           - А почему решились вдруг сознаться?
           Анжелика махнула рукой и неожиданно улыбнулась, впервые за всё время их разговора:
           - Да всё Галкина!  Она все своим девчонкам задание дала, чтобы искали подозрительных.  Ну, вот меня сразу и взяли на заметку.  Она поговорила со мной по душам, посоветовала во всём признаться.  Ты, говорит, иди в милицию и обо всём расскажи, а уж мы тебя в обиду не дадим.  Если нужно, говорит, то до Генерального прокурора дойдём…  Хорошая она, - заключила Анжелика и вдруг добавила, сожалеюще вздохнув: - Эх, встреться она на моём пути немного раньше!

            У неё вдруг задрожали губы, и она заплакала.         
            - Дура!  Дура! – закричала она сквозь слёзы, - Всё красивой жизни хотелось, а мимо красоты-то как раз и прошла…  А всё имя моё виновато…
            - Какое имя? – удивился полковник.
            - Ну, моё имя.  У всех обычные имена, и ничего, живут нормально.  А моя мамочка всё выпендривалась, решила меня Анжеликой назвать…  Анжелика Коровина!…  Ну я с детства считала себя выше других: как же, всё-таки Анжелика!  А что Коровина, я об этом не думала.  Всё равно замуж выйду и фамилию сменю.  А имя при мне всегда останется.  С этого имени и началось, можно сказать, моё как бы презрение к другим людям.  Ни у кого, думаю, нет такого красивого имени, а значит и жить я должна лучше, чем другие…  Дура!  Какая же дура была!  Правда, что Корова!
            Ни полковник, ни Кулешов не перебивали её, давая ей возможность высказаться и понимая, что, возможно, эта девушка впервые в жизни с такой откровенностью рассказывает о себе.  Правда, Акулов один раз было улыбнулся, но тут же и погасил свою улыбку, наткнувшись на строгий взгляд полковника.
            - Ну, а как вы всё-таки думаете, - осторожно заговорил Комаров, когда Анжелика замолчала, - Кроме вас ещё кто-нибудь работал на Крутова?
            - Конечно, работал, - уверенно ответила девушка, - На мне одной много не заработаешь, а у него денег было…   уйма!  Да вы не беспокойтесь, Галкина всех их выявит, она такая!
            - А Крутов никогда не называл никаких имён? – спросил Кулешов.
            - Нет, он насчёт этого скрытный был, слова лишнего не скажет.
            - А кто был руководителем? - спросил опять Кулешов, - Крутов?  Или кто-то ещё?
            Анжелика неопределённо пожала плечами:
            - Я точно не знаю.  Может, кто-то и был над ним, потому что он иногда очень боялся, если я задерживала свою работу.
            Старший лейтенант задумчиво посмотрел на девушку и спросил ещё:
            - А с женой Крутова вы не были знакомы?
            - Лично не была, только видела пару раз.
            - А он вам о ней ничего не рассказывал?
            Коровина с некоторым удивлением посмотрела на Кулешова, не понимая, зачем ему это нужно знать, но всё-таки сказала:
            - Да почти не рассказывал…  Говорил только, что она очень скупая, копейки у неё не выпросишь.
            - Скупая?! – с живостью переспросил старший лейтенант, - Это уже интересно!  А интересно, она знала, чем он занимается?
            - Ясное дело знала, на то она и жена, - улыбнулась Анжелика и вдруг снова заплакала: - Дура я!  Какая дура!…  Вот отсижу свой срок, выйду замуж за хорошего парня и дам своим детям самые простые русские имена.  Я уже придумала.  Мальчика Иваном назову, а девочку Машей…  Иван да Марья!…
            - Знаете что, Анжелика,  - ласково проговорил полковник, - Вы пройдёте сейчас в другую комнату  и всё подробно напишите.

            - А что писать?
            - Всё, что вы знаете, что вы сейчас нам рассказали.
            Девушка согласно кивнула головой и, утерев слёзы, встала и направилась к двери.  Но, вдруг, вспомнив что-то, снова повернулась к Комарову:
            - Вспомнила!  Он один раз кого-то назвал «полковником».
            - «Полковником»? – удивился Кулешов и, пряча улыбку, покосился на Комарова, - А вы не помните, при каких обстоятельствах?
             - Не помню, - виновато проговорила девушка, - Ну, вроде того, чтобы я быстрее заканчивала работу, а то «полковник» ждёт.
             - Вот у меня и коллега объявился! – улыбнулся Комаров и спросил: - А как его зовут, не говорил?
             - Нет, этого не говорил, - уверенно она замотала головой.
             - Анжелика, - снова обратился к ней Кулешов, - А вот такую вещь не припомните: после этого разговора, когда он упомянул про «полковника», он уехал в командировку или не уехал?
             - В командировку? – переспросила она задумчиво, - Вроде бы уехал…  Ну да, уехал!
             - А куда, не помните?
             Она снова задумалась и вдруг радостно проговорила:
             - Помню, в Астрахань!  Я ещё пошутила: привези, говорю, оттуда рыбки.
             Когда Анжелика вышла, полковник вопросительно посмотрел на Кулешова:
             - Ну, что думаешь делать дальше?
             - В Астрахань надо лететь, - уверенно ответил старший лейтенант.
             - А здесь как же?
             - Здесь подождать может, я думаю, ничего страшного за это время ничего не случиться…  А там может случиться.
             Полковник развёл руками:
             - Пожалуй, ты прав.  По себе знаю, что с полковниками шутки плохи…  Только как ты его там разыщешь?  По одной кличке?
             - На месте что-нибудь придумаю, - не совсем уверенно ответил старший лейтенант.
             - Ну, что ж, будем оформлять тебе командировку, - согласился Комаров и вдруг спросил, вспомнив: - Да, а где же твоя помощница?  Что-то я её сегодня не видел?
             - Не знаю, - с явной неохотой проговорил Кулешов, всем своим видом давая понять, что не хочет разговаривать на эту тему.
             - Она немного приболела, товарищ полковник, - сказал Акулов и с некоторым смущением покосился на Кулешова, - Кашель, насморк…
             - А ты-то откуда знаешь? – удивился Комаров.
             - Я ей звонил сегодня утром.
            



              - Ну, ну! – покачал головой полковник и многозначительно улыбнулся, - Ну что ж, передавай ей привет от нас, скажи, пусть не болеет.
              - Спасибо, товарищ полковник, обязательно передам! – радостно ответил Акулов и снова виновато посмотрел на Кулешова.
              - Да, Сергей! – вспомнил Комаров, - Что это за Жора Кривоносов, которого ты упомянул?
              - Дружок этой Анжелики, - ответил Кулешов.
              - И ты думаешь, он тоже связан с Крутовым?
              - Трудно сказать, Юрий Петрович, - уклончиво отозвался старший лейтенант, - Я о нём ещё очень мало знаю.

               Когда Кулешов с Акуловым вышли от полковника, солнце было уже в зените.  По двору суматошно кудахча, бегали соседские куры, с которыми полковник вёл беспощадную войну.  Они перелезали через дырку в заборе и совершали набеги на клумбу, где Комаров разводил пионы.  Кулешов вспомнил об этом, посмотрел на кур и весело заулыбался.  Но в тот же момент из раскрытого окна на втором этаже раздался встревоженный бас полковника:
               - Ребята, ну что же вы смотрите?  А ну-ка, попросите отсюда этих гражданок.
               Кулешов с Акуловым устрашающе захлопали в ладоши и погнали кут к дырке в заборе, где их уже поджидала хозяйка.
               - Сколько вам твердить, не бегайте туда! – набросилась она на кур и проворчала, недружелюбно покосившись на Кулешова с Акуловым: - Совсем житья не стало от этой милиции!  Уж и за скотину принялись, мало им людей!
               Она была настроена явно агрессивно, и Кулешов с Акуловым, во избежания конфликта, поспешно ретировались.
               - Сергей, а чего же ты вчера ушёл? – решился, наконец, Акулов заговорить на эту щекотливую тему, которая, видимо, его очень мучила.
               - Я подумал, что вам без меня будет лучше, - сказал старший лейтенант и грустно улыбнулся, - Я был третьим лишним.
               - Да ты что! – возмущённо вскинулся Акулов, - У нас с ней ничего и не было, мы почти весь вечер о тебе проговорили.
              - Ну? – удивился Кулешов, - И что же вы обо мне говорили?
              Акулов смущённо улыбнулся и неопределённо пожал плечами:
              - Ну, я же вижу, что ты к ней со всей душой, а она от тебя нос воротит – вот я её насчёт тебя и уговаривал.
              - И как же ты её уговаривал? – насмешливо спросил Кулешов.
              Акулов ещё больше смутился и даже слегка покраснел:
              - Ну, она говорит, что ты вроде не в её вкусе, и всё такое прочее.  А с ней из-за этого поругался, даже дурой обозвал…  При чём здесь, говорю, что он ростом невысокий?  Зато какой умница!  Во мне, например, метр восемьдесят шесть и морда ничего, а что толку?  Я же самая заурядная личность.  А Кулешов, говорю, это Кулешов!


               - А она что? – с надеждой в голосе спросил взволнованно старший лейтенант
               - Ну, она, вроде, послушалась меня.  Под конец вечера, я её почти уговорил.  Она так задумчиво посмотрела на меня и спрашивает на полном серьёзе: «А ты,  Боря,  точно знаешь,  что он такой умный?»  А я говорю:  «Да я тебе хоть чем могу поклясться,  что Кулешов – выдающаяся личность.
               - А она что? – срывающимся и нетвёрдым голосом спросил Кулешов и вдруг почувствовал, как у него колотится сердце.
               Акулов снова покраснел и смущённо отвернулся
               - Да как тебе сказать? – проговорил он тихо и неуверенно, - До конца я её ещё не уговорил, придётся с ней ещё поработать, выбить дурь из головы…
               - Какую дурь? – насторожился Кулешов.
               Акулов окончательно смутился и, махнув рукой, проговорил еле слышно:
               - Ну, она, видишь, под конец чего ляпнула…  «Я, говорит, вообще-то не люблю умных мужчин.  Я люблю высоких и красивых, как ты»…  Ну то есть она меня имела в виду…
               - Ну, а ты что же? – уже спокойно, с абсолютной безнадежностью в голосе спросил старший лейтенант.
               - Я-то? – переспросил Акулов и гордо поднял голову, - Я ей как надо ответил.  Как Базаров.  Я, говорю, скорее под самосвал брошусь, чем тебе позволю завладеть хоть кончиком своего пальца!… За кого, говорю, ты меня принимаешь? За подлеца? Я,  говорю, на границе служил,  а ты хочешь,  чтобы я друга предал?
               Кулешов, окончательно успокоившись, улыбнулся и ласково похлопал сержанта по плечу:
               - Ну, спасибо тебе, Боря!  Хороший ты парень…  Только насильно мил не будешь, как там ни уговаривай…
               - Брось ты, Сергей! – горячо возразил Акулов, - Вот только плохо, что ты уезжаешь…  Ну ничего, я за эти дни как раз подготовлю её, так что к твоему приезду она совсем другим человеком станет.
 
СЕДЬМАЯ  ГЛАВА

               Кулешов собирался уехать в этот же день, но потом подумал и решил, что и завтра будет не поздно.  А что если он всё-таки ошибается, и этого таинственного  «полковника» следует искать не в Астрахани, а здесь, в родных и знакомых Подснежниках?  Вполне может статься, что это именно тот старичок, которого в ту ночь видел Андрюша Поздняков в саду у Крутовых.
               Он позвонил Комарову, чтобы ему оформили командировку на завтра, а сам вдвоём с Акуловым засел в архиве: не исключено, что среди многочисленных досье, которые хранятся у них, всплывёт эта кличка «полковник».  Но, проработав часа два и так ничего и не обнаружив, Кулешов подумал вдруг о Крутовой: Может быть она что-нибудь знает об этом полковнике?               
               - Боря, - обратился он к сидящему рядом сержанту, который никак не мог выплыть из очередной папки, по несколько раз читая и перечитывая наиболее интересные места, - Боря, мне в одно место надо сходить, а ты тут поработай за меня.
               - Ага, - рассеянно качнул головой Акулов и сказал, весело улыбаясь: - Ты смотри, что написали: «Любит женщин, особенно худеньких брюнеток с высшим образованием». Кто же это написал такую чепуху?
               - Я написал, - улыбнулся старший лейтенант, - Но это не чепуха.  В деле может пригодиться каждая мелочь.  Может быть, я, конечно, не так выразился, и эта фраза звучит глупо, но она соответствует действительности…  Кстати сказать, этот Дмитрий Чуркин по кличке «Фараон», о котором ты сейчас читаешь, убил стражника, бежал из лагеря и целый год скрывался…  Удалось его разыскать только благодаря этой его слабости к худеньким брюнеткам с высшим образованием…  Ну, ладно, Боря, я пошёл,  а ты тут читай, развивайся.

              Крутова вчера похоронили, и его жена уже вышла на работу.  Когда явился Кулешов, она как раз только пришла на перерыв из своей больницы.  Она уже не плакала и как будто бы пришла в себя, но Кулешова поразили её глаза совершенно пустые и безразличные.  Ей ещё не было и сорока лет, но со смертью мужа для неё, казалось, всё уже закончилось в этом мире.  Отныне она уже будет не жить, а только доживать, как доживают свой трудный век одинокие старики.
              - Антонина Васильевна, можно мне задать вам несколько вопросов? – осторожно начал Кулешов.
              - Говорите, - равнодушно пожала она плечами.
              Кулешов немного замялся, подбирая слова, и она его поторопила:
              - Только ты поживее, а то ведь я на перерыве, пришла чего-нибудь перехватить, а меня работа ждёт.  В третьей палате бабулю переменить надо, она парализованная.
              Кулешов хотел её сообщить неприятную новость об её покойном муже, который,  как установило предварительное следствие, оказался причастным к хищениям на фабрике.  Но такая тоска и безнадёжность были во всём её облике, что он не решился затрагивать сейчас эту тему.  Её ещё будут вызывать на допрос, обстоятельно обо всё говорить, так что пока с этим можно повременить.  Если же сейчас выложить перед ней все карты, то она может замкнуться и вообще ничего не сказать.
              - Антонина Васильевна, - сказал он, - Ваш покойный супруг никогда не упоминал при вас о каком-нибудь полковнике?
              - Говорил, - с прежним безразличием пожала она плечами.
              - А вы знаете, кто это? – быстро спросил старший лейтенант и впился в собеседницу нетерпеливым взглядом.
              - Нет, чего не знаю, того не знаю, - сказала она, подходя к холодильнику и доставая оттуда холодную картошку и солёный огурец, он к нам никогда не приходил.


              - И как его зовут, не знаете? – опять спросил Кулешов.
              - Тоже не знаю, - ответила она, принимаясь за трапезу, - Со мной не пообедаете?
              - Спасибо, я только что поел, - поблагодарил старший лейтенант и с досадой покачал головой, поняв, что и от неё ничего интересного об этом «полковнике» он не узнает.
              Он рассеянно посмотрел по сторонам и вдруг обратил внимание, что в книжном шкафу, который в прошлый раз с таким интересом разглядывала его помощница не хватает нескольких книг, только он никак не мог припомнить, каких именно.  Впрочем,  это сейчас не имеет никакого значения и никак не относится к делу.
              - Антонина Васильевна, - снова заговорил Кулешов, - Ну, а что всё-таки говорил ваш муж об этом «полковнике»?
              - Она неопределённо пожала плечами и слегка задумалась:
              - Да вроде и ничего особенного…  Ну, к примеру, говорит: «Сегодня, мол,  приду поздно,  надо с  «полковником»  повидаться».
              - А неужели вы ни разу не поинтересовались, что это за человек? – удивился старший лейтенант.
              - А какое моё дело? – равнодушно отозвалась она, похрустывая солёным огурцом, - Полковник и полковник…  Мало их что ли на белом свете?
              - Выходит, что он живёт с Подснежниках? – спросил Кулешов и снова покосился на книжный шкаф: чего же всё-таки не хватает?
              - Полковник-то? – не совсем поняла она.
              - Ну да.
              - А то где же! – даже удивилась она этому наивному вопросу, - Пётр Иванович бывало к нему и по два раза на дню бегал.
              - И вы ничего про него не знаете?
              - Я же тебе говорю, что я в его дела не лезла, он этого не терпел…   А тебе-то он на что понадобился, этот «полковник»?
              - Есть основания предполагать, что он и является убийцей, - ответил Кулешов и внимательно посмотрел на свою собеседницу, ожидая её реакции.
              - Вон оно что! – с каким-то непонятным раздражением и недовольством ухмыльнулась Крутова, - Выдумываете Бог знает что!  Как же он мог пролезть в наш дом, если дверь была заперта?  А Пётр Иванович, как спал, так и остался спать…
              - Значит, у него имелся ключ, высказал предположение Кулешов.
              - Ну, ещё чего! – окончательно возмутилась она, - Может, ты ещё скажешь, что и у тебя есть наш ключ?
              Старший лейтенант хотел что-то ответить, но Крутова, сердито махнув рукой,  поднялась из-за стола и сказала: 
              Пойду, однако.  Некогда мне тут с тобой попусту лясы точить…  Тебе бы только кур ловить!
             


              Кулешов вспомнил кур, которых они с Акуловым сегодня утром прогоняли с милицейского двора, и улыбнулся.
              Крутова побежала в больницу, а старший лейтенант неторопливо побрёл в обратную сторону, размышляя над их разговором.  Выходит, что «полковник» живет здесь в Подснежниках, а, значит, ему совсем незачем ехать за ним в Астрахань.  А, собственно, с чего он взял, что тот живёт в Астрахани?  Анжелика сказала, что как-то раз Крутов упомянул какого-то «полковника», а на следующий день укатил в Астрахань.  Но ведь совершенно не обязательно, что он собирался там встретиться с ним.  Скорее, перед поездкой в Астрахань, он собирался увидеться с «полковником», чтобы получить у того инструкции по этой поездке…
              Кулешов вдруг припомнил, что как раз в тот момент, когда Анжелика сказала об этом «полковнике», он, Кулешов подумал о Лиде, что, мол, как было бы хорошо уехать сейчас куда-нибудь, даже не попрощавшись с ней.  Вот он и ухватился за Астрахань, хотя никаких объективных показаний для этой поездки не было с самого начала…
             Какое же он после этого следователь, а тем более начальник уголовного розыска,  если он ставит служебные интересы в зависимость от своих отношений с девушками!  Старший лейтенант с досадой прищёлкнул языком и принялся ругать самого себя (разумеется, неслышно для окружающих) самыми последними словами, какие только знал.  А поскольку по долгу службы ему постоянно приходилось иметь дело с носителями «славного» тюремного фольклора, то знал он этих слов достаточно…  Но вскоре он сообразил, что подобное самобичевание только усугубляет его вину, поскольку даже и мысленно он не имеет права употреблять подобные слова.  Так что старший лейтенант ещё раз цокнул языком, раздражённо тряхнул кулаком и, обозвав себя напоследок «идиотом», вернул свои невесёлые мысли к таинственному «полковнику».
             Итак, если допустить, что именно его видел в тот вечер Андрюша Поздняков – а это вполне вероятно – то он, по словам Андрюши, «маленький, злой старичок».  Но как его найти по таким ничего не значащим признакам?
             Начинать надо, конечно, с клички.  Почему именно «полковник»?  С чем это связано?…Конечно, исключено, чтобы бандит мог оказаться действительно полковником Советской Армии или хотя бы отставником.  И в то же время, эта кличка каким-то образом может быть связана с армией.  Хотя, конечно, совсем и не обязательно.  Может быть, он просто обладает властным характером, любит покомандовать, и тюремные острословы прозвали его «полковником»…
             Кулешов купил мороженое, зашёл в парк, мимо которого как раз проходил, и задумчиво побрёл вдоль по аллее.  А вот и злополучные качели, на которых вчера качались Акулов с Лидой.  Да не просто качались, а с «ветерком»,
Так что она даже схватила насморк и кашель…  Изменница!  Предательница!  Дезертирка!…  Впрочем, это последнее слово относится скорее к нему самому, ведь это он вчера дезертировал, приревновав её к Акулову.

              Дезертир…  Дезертир…  Старший лейтенант как-то машинально повторял сейчас это слово и вдруг, потрясённый одной неожиданной догадкой, остановился…  А что, если этот «маленький старичок» был на фронте и дезертировал?  А потом его в насмешку прозвали «полковником»! «Дезертир» и «Полковник»! Эти два понятия взаимно исключают одно другое,  и именно в силу этого его могли так прозвать… 
               К Кулешову подошла маленькая собачонка и принялась заискивающе вилять хвостом.  Он отдал ей своё мороженое, а сам побежал в военкомат, который находился недалеко от их управления.

               Кулешов пошёл сразу к военкому, майору Голованову, с которым был хорошо знаком.  В последний раз они виделись весной, когда Голованов зашёл к ним в милицию поговорить об Акулове: тот боялся, что его могут не взять к ним на работу, и попросил военкома похлопотать за него.
               - А, Серёжа!  - обрадовался майор, поднимаясь ему навстречу, - А я как раз о тебе подумал.  Сегодня ко мне Акулов забегал: поделиться своей радостью, что он к тебе в угрозыск перешёл.
               - Пока не насовсем, - уклончиво ответил Кулешов, пожимая протянутую руку, - У нас сейчас людей не хватает, вот Комаров и подключил его к нашему отделу.
               - Ну, это ты брось! – шутливо погрозил пальцем военком, - Парень он надёжный, на границе служил.  Я за своих ребят отвечаю.
               - Ну, посмотрим, - улыбнулся старший лейтенант, - Если проявит себя хорошо, то оставлю насовсем
               - Будем надеяться, - улыбнулся в свою очередь военком, - А то ведь я в свою очередь за него в ответе, он же у меня призывался…  Ну, что там у тебя, Серёжа?  Выкладывай.
               - Николай Кузьмич, мне нужны сведения обо всех дизертирах, которые только водились в нашем городе.
               - О дезертирах? – весело ухмыльнулся Голованов, - Я что-то таких и не припомню.  На моём веку здесь никто не дезертировал.
               - Да нет, я имею в виду тех, кто с фронта дезертировал во время войны, - объяснил Кулешов.
               - С фронта? – ещё больше удивился майор, - Эка, чего ты вспомнил!  Если кто и был, так тем уже давно вышку дали, ты же знаешь, как поступали с дезертирами во время войны…  А вообще-то это же больше не ко мне относится, а к госбезопасности…  Но вообще-то я пороюсь в архиве.  Тебе это срочно?
               - Да, хотелось бы побыстрее, - сказал Кулешов и задумчиво посмотрел на своего собеседника, - Вы же у нас сторожил, а в госбезопасности молодые ребята, они ничего не помнят, только по документам могут посмотреть.  А в документах не всегда всё есть.
               - Ладно, Серёжа, подумаю, - согласился военком, - Ты сегодня у себя будешь?  Я тебе попозже позвоню.
               
               - Могу, конечно, отойти, - пожал плечами Кулешов, - Но, в случае чего, вы Комарову передайте.
               Услышав,  что Кулешов не едет,  полковник очень удивился:
               - Вот те раз!  А я уже два билета заказал.
               - Зачем два? – удивился в свою очередь Кулешов.
               Комаров хитро прищурился:
               - Да тут твоя помощница прибегала.  Узнала, что ты в командировку едешь, и пристала ко мне, чтобы я её тоже послал. «Я, говорит, за свои деньги поеду, только разрешите вместе с ним»… 
               - Лида?! – изумился Кулешов.
               - А то кто же!…Только я что-то не пойму,  какая у вас,  так сказать, расстановка сил?  И Акулов на неё претендует, и ты…
               Кулешов, радостно улыбаясь этой неожиданной новости, весело махнул рукой:
              - Я ещё и сам ничего не понял, Юрий Петрович… А где она сейчас?
              - Вот как раз и пошла за билетами.
              - Юрий Петрович, - смущённо порозовев, - сказал Кулешов, - А что она прямо так и сказала «разрешите мне вместе с ним?»…
              - Ну, а что же я врать буду?  Так и сказала…  Ох, Сергей, Сергей!…  Правильно поступают некоторые товарищи, когда не хотят назначать на ответственные должности холостых…
              В этот момент на столе зазвонил телефон, и полковник снял трубку:
              - Комаров слушает…
              - Она? – нетерпеливо спросил старший лейтенант, весь вытягиваясь вперёд.
              - А, Николай! – ответил в трубку полковник, и Кулешов разочарованно вздохнул, - Ну, здравствуй, здравствуй!…  Ещё точно не решили.  Я-то хотел бы куда-нибудь с палаткой, порыбачить.  А Юля в дом отдыха уговаривает.  Придётся бросать на  «орла»  и  «решку»…  Кулешова?  Можно.  Он как раз у меня, передаю ему трубку…  Из министерства, - таинственно шепнул Кулешову полковник, передавая ему трубку.
              В первое мгновение старший лейтенант не поверил в это – слишком уж обыденным показался ему этот разговор. И потом, откуда у полковника могут быть друзья в министерстве?  Но тут же он вспомнил, что ведь Комаров кончал Академию в Москве, а значит это вполне вероятно…  А он, Кулешов, понадобился им, конечно, всё по тому же делу – хотят переманить его к себе.  Видно, не стали дожидаться, пока вернётся Лида и выскажет о нём свои впечатления.  А, может быть, просто не очень ей доверяют – молодая всё-таки, неопытная, плохо ещё разбирается в людях – и решили сами с ним переговорить.
              - Нет, нет, спасибо, я никуда из Подснежников не уеду, - мысленно произнёс Кулешов и приложил трубку к уху.



             - Сергей, я вспомнил, - раздался в трубке знакомый голос военкома Голованова, - Есть тут один старичок, Кутыков Макар Макарович.  В сорок втором он дезертировал из части, скрывался, жил под чужими документами.  После войны его разоблачили и дали срок.  А потом он у нас в городе поселился, здесь у него сестра жила.
             - Где он работает? – спросил Кулешов, недоброжелательно покосившись на улыбающегося полковника, который так ловко сумел разыграть его.
             - Скорее всего, уже на пенсии, - ответил военком, - А раньше работал на Трикотажке помощником мастера.
             - На Трикотажке?! – радостно взвился Кулешов и, забывая свои обиды, повернул к полковнику сияющие глаза: - На Трикотажке, Юрий Петрович!… Ну, спасибо, Николай Кузьмич!  Спасибо!
             - Подожди, не вешай, - сказал Комаров и протянул руку к телефонной трубке.  Но Кулешов, опьянённый этой потрясающей новостью, как будто бы даже не расслышал его слов и с весёлым грохотом положил трубку.
             - Ох, и пацан же ты ещё, товарищ начальник уголовного розыска! – покачал головой полковник, - Прямо самый настоящий пацан…   Ну, так что, ты не едешь?  Можно сдавать билеты?
             - Да что вы, Юрий Петрович! – удивился Кулешов его наивности, - Куда ехать, если все главные герои проживают у нас в Подснежниках…  Акулов ещё в архиве, вы не знаете, Юрий Петрович?
             - Как будто бы был там, - неопределённо пожал плечами Комаров.
             - Ну, побегу, Юрий Петрович…
             - Погоди-ка, - остановил его полковник, - Ты что же не хочешь поделиться со мной своими планами?  О ком вы говорили с Головановым?
             - Юрий Петрович, - смущённо улыбнулся старший лейтенант, - Можно я вам всё потом объясню?  Тут в двух словах не расскажешь…  И потом, это всё пока одни предположения, вся эта версия висит в воздухе.
             - Какая версия?
             - Юрий Петрович, - умоляюще произнёс старший лейтенант, - Ну можно потом?
             - Ладно уж, голова, делай, как знаешь, - махнул рукой полковник, - Только смотри: Если у тебя что-нибудь сорвётся, я тебя переведу в участковые инспекторы…  Я не шучу, Серёжа.
              - Согласен, Юрий Петрович! – радостно проговорил старший лейтенант, = Всю ответственность беру на себя и готов понести заслуженное наказание, если мой план не удастся.

              Кулешов зашёл в архив и застал Акулова за странным занятием: обложившись многочисленными досье, тот выписывал что-то к себе в блокнот.
              - Боря, что это ты делаешь? – удивился старший лейтенант.
              - Да тут столько интересного! – несколько смутившись, ответил сержант, - Я кое-что решил выписать, может пригодиться.
 
              - Дай-ка я посмотрю, - сказал Кулешов, взял у него из рук блокнот и порвал все его записи, - Все эти данные секретные, и выносить их отсюда ни в коем случае нельзя.
              - Да, я же… - начал было в своё оправдание Акулов, но потом, видимо, согласившись, только покачал головой и тяжело вздохнул.
              - Боря, пойдёшь сейчас со мной на Трикотажку.   Кажется, приближаемся к финишу.
              Когда они вышли на улицу, Акулов проговорил виновато:
              - Сергей, ты извини, я тут закопался в этом чёртовом архиве и не успел с ней поговорить.
              - С кем? – не сразу понял Кулешов, продолжая думать о предстоящем деле.
              - Ну, с Лидой, - объяснил Акулов, - Я же с ней намечал крупный разговор  насчёт тебя,  а тут этот архив…  Я выходил пару раз, искал её, а она куда-то задевалась,  и в гостинице её нет…
              - Она пошла за билетами, хочет со мной в Астрахань ехать, - сказал Кулешов.
              - А чего ей там делать? – удивился сержант.
              - Я и сам не знаю.  Полковник мне сейчас сказал, что она попросилась туда поехать за свой счёт.
              - Сумасбродная какая-то особа! – непонимающе покачал головой Акулов, -  немотивированная…  А когда вы едете?
               - Уже не едем.  Отпала необходимость.
               - Из-за неё что ли? – не понял Акулов.
               - Да причём здесь она! – ухмыльнулся Кулешов, - Я же тебе говорю, что отпала необходимость в этой поездке. У меня теперь другие планы…
               - Так она тебе что, разонравилась? – опять не понял Акулов.
               - Ладно, Боря, потом объясню, - раздражённо махнул рукой Кулешов и добавил,  улыбнувшись, - А это ты правильно заметил:  НЕМОТИВИРОВАННАЯ!
               Польщённый Акулов снисходительно улыбнулся и погладил пальцами место для усов, которое со вчерашнего дня решил больше не брить.
               - Ну уж в чём, в чём, а в женской психологии я как-нибудь разбираюсь…  Только, к сожалению, в нашей работе это не так важно, среди преступников почти нет женщин.
               - Ну, это как сказать, - ответил Кулешов и, видимо, подумав о чём-то своём, тяжело вздохнул.

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ

                Парторг фабрики Мосолов сидел в своём кабинете за письменным столом, а напротив него восседали Кулешов с Акуловым.
                - Вон как повернулось дело! – сокрушённо качал головой парторг и нервно покуривал, - Конечно, у нас с вами общие цели: обнаружить расхитителей народного добра,  найти убийц Крутова.  Но взгляд на вещи у нас с вами при этом разный.. 
                - То есть как это? – не понял Акулов.
                - А так, - печально развёл руками парторг, - Вот мы обнаружили на складе неоприходованную партию костюмов, сделали отсюда вывод, что у нас на фабрике окопались жулики, попросили вас помочь нам, разобраться в этом деле. То есть в том, что у нас есть жулики, я не сомневался, но конкретно я ни на кого не мог подумать.  О ком не подумаю, всё мне кажется: нет, этот не мог воровать…  Вот к примеру, теперь мы знаем что Анжелика Коровина шила левый товар.  Это, конечно, хорошо, что удалось разоблачить преступника, и надо только радоваться…   А я из-за этого ночь не спал.  Я же её хорошо знал.  Пусть она там легкомысленная, тряпки любит, но чтобы воровать у государства – такого я о ней никогда не мог подумать…  Теперь вас заинтересовал наш Катыков.  Я понимаю, что этот человек уже с червоточиной.  Он дезертировал с фронта, жил под чужим именем, сидел.  Но ведь с тех пор за ним не замечалось ничего такого.  Он у меня был под особым контролем, я с ним не раз беседовал.  Когда он на пенсию ушёл, я же за него хлопотал, чтобы ему разрешили остатья у нас сторожем с сохранением пенсии.  Я в него верил.  А теперь вы утверждаете, что он главарь шайки…
                - Ну, это ещё не доказано, - неуверенно проговорил Кулешов, - Но проверить на всякий случай нужно.
                - Ну, что ж, раз надо, так надо.  Что от меня требуется?
                - Где находится Кутыков в данный момент? – спросил в свою очередь старший лейтенант.
                - Наверное дома.  Он утром сменился, так что, скорее всего, спит сейчас, – ответил парторг, - Вам нужен его адрес?
                Кулешов немного подумал, потом сказал:
                - Нет, мы сделаем по-другому…  Галкина сейчас работает?
                - Да, она в цехе, - ответил Мосолов.
                - Можно её пригласить сюда?
                - Конечно, - парторг снял трубку телефона, набрал какой-то номер и сказал: - Анна Васильевна, пригласите, пожалуйста, ко мне Веру Галкину… - он повесил трубку и повернул к гостям грустное лицо, - Видно, я очень плохой секретарь парткома, если проглядел, что творится у меня под носом.  Я обязан воспитывать людей, прививать им всё хорошее…  а воспитал преступников…
                Через несколько минут Галкина обычной своей уверенной походкой вошла в комнату, поздоровалась и с ходу обратилась к Кулешову:
                - Очень хорошо, что вы сами явились.  Дело в том, что в поле зрения нашей комсомольской организации попал ещё один подозрительный товарищ.
                - Кто?! – чуть ли не с испугом вскрикнул Мосолов.
                - Аня Власова.
                - Власова?! – изумился парторг, - Не может быть!… А твои подозрения обоснованы?
                Галкина негодующе вскинула голову:
               

                - Это не мои подозрения, а наши.  Мы уже поднимали этот вопрос на бюро и пришли к выводу, что Власова ведёт себя в последнее время крайне подозрительно.  Власова…
                Она не успела договорить, потому что в этот момент в кабинет без стука ворвался лейтенант Крапива и, ни с кем не здороваясь, заговорил возмущённо:
                - Что же вы со мной делаете, товарищи!  Кто вам дал такое право?
                - А, собственно, в чём дело, Фёдор Павлович?  О чём вы говорите? – не понял парторг, удивлённо на него посмотрев.
                - Кто здесь занимается расследованием хищений государственного имущества?  ОБХСС или ваша комсомолия? – ответил вопросом на вопрос Крапива и строго посмотрел на парторга, - Ну, я ещё понимаю, Кулешов.  Он хотя тоже превышает свои полномочия, но он всё-таки сотрудник милиции, начальник уголовного розыска.  Но причём здесь Галкина и её компания?
                - Что вы хотите этим сказать? – проговорила Галкина, угрожающе надвигаясь на лейтенанта.
                - Хочу сказать, что вы лезете не в свои дела, - ответил Крапива тем же возмущённым тоном, - Анжелику Коровину увели у меня из-под носа, теперь за эту Власову взялись.  Да вы знаете, что Власова у меня уже на крючке?…Я только жду,  когда она дозреет…  Короче говоря, я официально требую от вашей комсомольской организации немедленно оставить свои происки и не мешать мне работать!
                Лейтенант Крапива ещё раз обвёл присутствующих возмущённым взглядом и ушёл так же внезапно, как и пришёл.  Парторг уныло поглядел ему вслед, сожалеюще покачал головой и поднял глаза на Галкину:
                - Вера, а что же ты мне сразу не доложила о Власовой?
                - Ну, надо было проверить, уточнить.  Сейчас появились как раз новые факты…  И потом, товарищ Мосолов, вы чересчур либеральны.  Ваша мягкотелость хороша при обычных условиях.  В случае же возникновения экстремальной ситуации…
                - Да будет тебе известно, товарищ Галкина, что в экстремальной ситуации я был комиссаром полка, и наш полк заслужил звание «гвардейского», - с обидой проговорил парторг.
                - Да-а-а??? – изумилась Галкина, - А почему же вы до сих пор не оповестили об этом факте комсомольскую организацию?
                Мосолов с улыбкой посмотрел на девушку и, не зная, что сказать, растерянно развёл руками. Кулешов, воспользовавшись возникшей паузой, подал свой голос:
                - Давайте, мы пока отложим этот вопрос и вернёмся к нашему делу…  Вера, вы не знаете, где сейчас Жора Кривоносов?
                - Знаю, - ответила Галкина, - Налаживает станок Гале Лихонос.
                - Отлично! – почему-то обрадовался старший лейтенант, но тут же проговорил озабоченно: - Дело в том, что я задумал одну очень сложную операцию, и мне нужна ваша помощь, - он посмотрел при этом как-то одновременно на Галкину и Мосолова, - Но всё это пока должно остаться между нами…  Вера, а где сама Галя Лихонос?
                - Там же в цехе крутиться, - ответила Галкина.
                - Тогда сделаем так, - продолжал Кулешов, обращаясь к ней, Вы сейчас подойдёте к Жоре, поинтересуетесь, как продвигается починка.  Потом подзовёте Галю Лихонос и в присутствии Жоры, чтобы он обязательно слышал, скажете ей, чтобы она сбегала домой к вашему сторожу Кутыкову и привела его сюда: его, мол, здесь ждут из милиции.  Ведь её станок сейчас в починке, так что она сейчас свободна, а потому вы решили послать именно её.  Но, главное, чтобы ваш разговор слышал Жора.  И не забудьте упомянуть про милицию: пришли из милиции и хотят поговорить с Катуковым…  Всё поняли?
                - Всё, товарищ Кулешов, - ответила Галкина и озабоченно нахмурила брови, - Если нужно, я могу сейчас собрать наш актив.
                - Нет, нет! – испуганно проговорил старший лейтенант, - Пока больше никто не должен об этом знать…
                - Всё ясно, товарищ Кулешов, разрешите идти? – спросила Галкина.
                - Да, идите, Вера, - сказал старший лейтенант и, дождавшись, пока она выйдет,  повернулся к Акулову: - Боря,  ты ведь не знаешь в лицо этого Жору Кривоносова?
                - Нет, - покачал тот головой.
                - Он такой высокий, чернявый, с длинными волосами.  Двадцать пять лет.  Впрочем, здесь у них мужчин почти нет, так что ты его сразу узнаешь…  Сейчас он выйдет с фабрики и куда-то пойдёт.  Ты должен проследить за ним.  Но только, разумеется, так, чтобы он не заметил.  Всё ясно?
                - Всё ясно, Серёжа, - радостно ответил Акулов, направляясь к двери.
                - Ну, иди, иди, - улыбнулся на прощанье Кулешов, - Жди его на проходной и следуй за ним.
                Как только Акулов вышел, парторг вопросительно посмотрел на Кулешова:
                - Неужели ещё и Кривоносов?
                - Да, почти наверняка, что он причастен, - ответил старший лейтенант и сочувственно посмотрел на Мосолова, который весь даже как-то сжался от этого известия.
                - Ай-яй-яй! – проговорил он, горестно вздыхая, - Куда же мы смотрели?  Как могли допустить такое?… Для меня прямо мир перевернулся… Крутов, Анжелика,  Кутыков.  Теперь Жора…  Да!  Ведь ещё и Аня Власова!… Как же мы их проглядели!…  Всё насмарку!  Вся наша работа впустую!… Вся моя жизнь насмарку!
                Парторг до того расстроился, что чуть не плакал.  Кулешов хотел его успокоить, но в этот момент вошла Галкина и, тщательно прикрыв за собой дверь, прошептала таинственно:
                - Всё в порядке, товарищ Кулешов.  Галя стояла как раз возле Жоры, ждала, когда тот починит станок.  Я ей всё сказала, как вы говорили.

                - Значит, Жора слышал, что вы её послали за Кутыковым, и что его ждут из милиции?
                - Ну да, всё слышал.
                - И как он повёл себя, когда услышал?
                Галкина растерянно пожала плечами:
                - Я этого что-то не заметила. Я на него старалась не смотреть, чтобы не вызвать подозрений.
                - Ну, правильно, молодец! – похвалил её Кулешов.
                Парторг в этот момент случайно посмотрел в окно и возбуждённо повернулся к старшему лейтенанту:
                - Смотрите, смотрите!
                Кулешов проворно вскочил со стула, бросился к окну и увидел Жору Кривоносова, который стоял невдалеке от проходной и заводил мотоцикл.
                - Ч-чёрт! – взволнованно проговорил Кулешов и обернулся к парторгу: - Это его мотоцикл?
                - Да, он всегда ездит на работу на своём «Иже».
                - Как же я это не учёл!  Акулов упустит его, он не сможет проследить, куда он поехал…
                Но в этот самый момент на другой стороне улицы на некотором отдалении он заметил Акулова, который остановил попутную «Волгу» и, поговорив о чём-то с водителем, открыл дверцу.
                - Молодец!  Умница! – радостно вскричал Кулешов, - Догадался остановить попутку…  Ну что ж, Вера, спасибо вам большое!  Не буду вас больше задерживать.  Если заметите что-нибудь подозрительное, то сразу сообщайте. 
                - А как быть с Аней Власовой? – спросила она.
                - Продолжайте наблюдения…  Можете даже поговорить с ней, попытаться вызвать её на откровенность.  С Анжеликой же это сработало.
                - Постараюсь, товарищ Кулешов, - пообещала Галкина и вдруг сказала,  поглядев на старшего лейтенанта уже с некоторым вызовом: - Товарищ Кулешов,  а что будет с Анжеликой?  Я вам уже заявляла, что мы не дадим её в обиду.  Мы будем за неё бороться!
                - Никто не собирается её обижать, - улыбнулся Кулешов, - Суд, конечно,  учтёт её добровольное признание и смягчит наказание.
                Галкина ушла, и старший лейтенант стал звонить в оперативный отдел:
                - Семён?  Кулешов говорит.  Надо срочно послать машину с рацией по адресу:  Пушкинская,  22.  Там проживает один старичок,  Кутыков Макар Макарович.  Туда сейчас поехал на попутке Акулов, но не исключены всякие неожиданности, так что пусть последят за домом…  Если что случится, звоните мне по телефону 33 – 80.  Это телефон парторга Трикотажной фабрики,  я буду здесь.


 
                Кулешов распрощался с дежурным и вопросительно посмотрел на Мосолова:
                - Павел Васильевич, вы сейчас никуда не уходите?
                - Нет, пока никуда.  У меня ещё дел много, - ответил парторг и горестно вздохнул, - Пять человек жуликов!  А, может, и больше, мы же ещё не всех знаем…
                - Павел Васильевич, я пока схожу в вашу столовую закушу, - сказал Кулешов, - А если мне будут звонить..
                - Не беспокойтесь, я вас сразу позову, - успокоил его Мосолов и снова вернулся к этой же теме: - Ну, ещё можно понять Анжелику: у неё семья неблагополучная.  Но что толкнуло на путь преступления Аню Власову?  Такая вежливая,  скромная!… 
                Оставив парторга наедине со своими мыслями, старший лейтенант вышел из комнаты и направился в столовую.  Как раз начался обеденный перерыв, и пока он неторопливо спускался на первый этаж,  столовая наполнилась людьми и голосами.  Кулешов взял поднос и встал в очередь.
                Успеет ли Акулов за Жорой?  Успеет ли вовремя дежурная машина?  Не ошибся ли он,  отпустив Акулова одного?…  Кулешов так задумался, погрузившись в эти нелёгкие вопросы,  что совсем перестал двигаться,  а это задерживало очередь.  Девушка,  стоящая позади него,  молча подтолкнула его вперёд.
                - Извините! – проговорил он рассеянно и, слегка обернувшись, узнал свою помощницу: - Лида?!  Откуда вы…  ты здесь?
                - Ты уже, наверное, забыл, что я здесь на практике, и ваш полковник прикрепил меня к тебе стажёром…
                - А,  ну да! – смущённо улыбнулся Кулешов, - Но ты ведь куда-то исчезла…
                - Наоборот, это ты куда-то исчезаешь.
                - Ты имеешь в виду вчерашний вечер? – окончательно смутился старший лейтенант.
                - Да, я имею в виду вчерашний вечер, - проговорила она с явно язвительными интонациями и снова подвинула его вперёд, потому что он опять перестал двигаться, вызывая глухой ропот у сзади стоящих.
                Кулешов слегка задумался, не зная, что на это возразить, и вдруг увидел парторга, который с очень озабоченным видом направлялся в их сторону.  Увидев, что Кулешов его заметил, он стал знаками подзывать его к себе.
                - Там вам звонят из милиции, говорят, очень срочно, - взволнованно проговорил Мосолов, когда старший лейтенант подбежал к нему.
                Предчувствуя недоброе, Кулешов стремглав побежал к лестнице.  Лида, заметив эту поспешность и догадавшись, что что-то случилось, побежала за ним…
 
               

                Прошло минут пятнадцать, и Кулешов вдвоём с Лидой сидели уже в травматологическом отделении городской больницы возле постели Акулова.  Сержант сидел на кровати с перевязанным плечом и, время от времени, морщась от боли, рассказывал:
                - У этого парня мотоцикл стоял возле проходной, и он сразу к нему кинулся.  А я попутку остановил и за ним.  Ну, он, наверное, заметил меня…
                - Почему ты так думаешь? – удивился Кулешов.
                - Потому что он всё время оборачивался на нашу машину и гнал вовсю,  оторваться хотел.  Спасибо ещё, что «Волга» попалась новенькая, мотор не изношенный…  Ну подъехал он к одному домику на Пушкинской и сразу в калитку нырнул, даже мотор глушить не стал.
                - А ты, конечно, остановил машину возле самого дома? – усмехнулся старший лейтенант.
                - А чего же было делать? – удивился Акулов и снова поморщился от боли.
                - Надо было проехать немного дальше, а потом вернуться пешком, чтобы тебя не засекли.
                - Ну да, а я не догадался, - согласился Акулов и сокрушённо покачал головой, - Ну,  в общем,  я вышел,  машину отпустил,  а сам подошёл к калитке и в щелку стал смотреть…
                - И что ты там увидел? – с прежней усмешкой в голосе поинтересовался Кулешов.
                - Ничего не успел увидеть, - смущённо ответил Акулов, - Он каким-то образом позади меня оказался и ножом в спину.  Спасибо ещё, что я в этот момент повернулся, так что он в плечо попал.  А то бы всё.  Кранты!
                Акулов гордо улыбнулся и снова сморщился от боли.
                - Ну, а дальше? – спросила Лида, сочувственно на него поглядывая.
                - А что дальше? – развёл он руками, - Схватился я с ним.  Только я уже раненый, а он с ножом.  А тут и его сообщник-старик выскочил из калитки и тоже на меня.  А на улице, как назло, ни души…
                Акулов на мгновение замолчал, чтобы перевести дыхание, и Лида опять спросила с нетерпением:
                - А дальше?
                - Ну, этот старичок повис у меня на шее…  Одним словом, каюк бы мне, если бы наша машина не подоспела…  Это ты вызвал? – спросил Акулов, вопросительно посмотрев на старшего лейтенанта. 
                - Я, - подтвердил Кулешов, - Я ведь так и знал, что ты какую-нибудь глупость сморозишь.
                Акулов виновато опустил глаза.  Лида возмущённо посмотрела на Кулешова и сказала:
                - Серёжа, как тебе не стыдно!  Боря, можно сказать, совершил героический поступок, жизнью рисковал, а ты его ругаешь!
                - Это я любя, - улыбнулся старший лейтенант и действительно с явной нежностью посмотрел на парня.


                - Ладно, в следующий раз умнее буду, - сказал Акулов и, посмотрев на Лиду, неожиданно заговорил на другую тему: - Лидуха, вот ты думаешь, я не знаю, о чём ты сейчас думаешь?  А я вашу женскую психологию, как свои пять пальцев знаю…
                - Интересно! – покачала головой девушка, пряча улыбку. – И о чём же я сейчас думаю?
                - А ты не обидишься за откровенность? – усомнился Акулов.
                - Попробую, - улыбнулась Лида.
                - Вот ты сейчас смотришь на меня и думаешь: «Вот бы мне такого парня.  И симпатичный, и герой!»…  А ведь, если разобраться, то возможно, я в первый и в последний раз в своей жизни совершил героический поступок, может больше мне никогда не представится такая возможность…
                - Александр Матросов тоже совершил в своей жизни первый и последний героический поступок, - вставил Кулешов
                - Да это-то да, - согласился Акулов. – Это, конечно, при мне останется.  Но вот внешность моя временное явление.  Пройдёт лет двадцать, и что от неё останется?  Ничего, пустое место.  А вот талант всегда остаётся с человеком, усекла?
                Он посмотрел на Лиду, и та непонимающе пожала плечами:
                - Да нет, пока не совсем усекла.
                - Ну, я имею в виду его, Сергея, - пояснил свою мысль Акулов. – Вот ты его не замечаешь, он тебе не нравится.  А ты в него глубже вникни, всмотрись, так сказать…
                - Боря, - мягко перебила его Лида, - мне, кажется, у тебя поднялась температура.
                - У меня?! – изумился Акулов и встревожено приложил ладонь ко лбу: - Да ну, ерунда!
                - Нет, нет, надо обязательно измерить температуру и срочно принять меры, - решительно проговорила девушка и, выйдя в коридор, громко позвала сестру: - Сестра,  подойдите, пожалуйста,  к больному,  у него высокая температура.
                Медсестра, молодая девушка с модным выражением лица, испуганно схватила градусник и побежала в палату.  Лида, постояв пару секунд в нерешительности,  направилась к выходу.  Кулешов,  выйдя за дверь и,  проводив её грустным взглядом,  вернулся к раненому.
               - Больной, ты, почему встал? – строго проговорила сестра, подходя к сержанту.
               - Где же я встал?  Я сижу.  Скажи, Серёжа? – усмехнулся в ответ Акулов.
               - Нужно лежать, а не сидеть.  Сейчас же в постель, - тем же тоном продолжала медсестра и протянула ему градусник. – Вот лежи и держи градусник…  А эта девушка кем же тебе доводиться?  Сестра что ли?
-
               

               - С чего это ты взяла? – удивился Акулов.
               - Ну, я подумала, - смущённо пожала плечами медсестра. – Она тоже такая высокая, симпатичная…  Жаль!
               - Что жаль, - не понял Акулов.
               - Жаль, что не сестра, - вздохнула в ответ девушка и, томно покосившись на сержанта, вышла.
               Кулешов некоторое время задумчиво смотрел на Акулова, так что тот даже удивился:
               - Сергей, чего это ты на меня так смотришь?
               - Да я всё думаю, сейчас с тобой поговорить или отложить этот разговор на после?
               - Какой разговор? – насторожился сержант.
               Кулешов тяжело вздохнул и положил ему руку на здоровое плечо:
               - Ты понимаешь, Боря, даже не знаю, как лучше тебе объяснить…  Хороший ты парень и смелый…  Только вот для работы в милиции ты не подходишь…  Да и зачем тебе это?  Разве мало на свете других хороших специальностей?…Хочешь,  я помогу тебе в техникум подготовиться?
                - Серёжа, да ты что! – изумлённо проговорил Акулов, чуть не плача. – За что?  За то, что я немного не так повёл себя в этом деле?
                - Да нет, Боря, не за это, - вздохнул Кулешов, - в этом деле ты повёл себя хорошо.  А что маленько ошибся, так это с опытом приходит.  Дело не в этом…  Ты выпросил у Крутовой собрание сочинений Дюма…
                - Не выпросил, а она сама дала, - ответил Акулов, смутившись. – Встретила меня на улице, подошла сама и сказала, чтобы я взял.
                - Но я же тебя предупреждал, что этого нельзя делать, - сказал Кулешов с какой-то прямо болью в голосе. – Вот из-за этого ты и не подходишь для работы в милиции…
                - Всё ясно, товарищ старший лейтенант, - обидчиво ответил Акулов.
                - Ну, я пойду? – нерешительно проговорил Кулешов, поднимаясь.
                - Я вас не задерживаю, - сухо ответил Акулов.
                - Я ещё забегу вечерком…
                - Не обязательно, - тем же тоном ответил Акулов, но Кулешов вдруг уловил в его глазах какую-то затаённую хитринку, которой никак не смог дать подходящего объяснения.  Он хотел попрощаться с ним за руку, но подумал, что в данной ситуации его рука может повиснуть в воздухе, а потому ограничился кивком головы и ушёл, окончательно расстроенный.
 
ДЕВЯТАЯ  ГЛАВА

                Следователь прокуратуры Босмачёв ворвался в кабинет к Комарову и радостно протянул руку ему и Кулешову, который тоже находился в это время.
                - Ну, дети мои, Макар Макарович Кутыков у меня в кармане! – проговорил он, весь сияя.
 
                - Признался в убийстве Крутова? – удивился полковник.
                - Ну, это он ещё пытается отрицать, - с неохотой признался Басмачёв, - но во всём остальном сознался.  И то, что он завербовал Крутова и Кривоносова.  Кстати сказать, Кривоносов являлся связным между Крутовым и Кутыковым.  Ну, я из вашего Макар Макаровича все соки выжал.  Но, конечно, есть ещё, что дожать…  Одним словом, если Басмачёв берётся за дело, то можете быть уверены!
                - А связи? – поинтересовался Комаров.
                - Выложил, как на ладони.  Все до одной, - продолжая сиять, ответил следователь прокуратуры. – Басмачёв - это Басмачёв!  А насчёт убийства можете не сомневаться.  Ну, ещё день, ещё два – больше не протянет.  Не будь я Басмачёв!
                Следователь прокуратуры шутливо поклонился своим собеседникам и скрылся с той же поспешностью, как и появился.  Комаров с Кулешовым весело переглянулись, и полковник спросил:
                - Ну, так что, Сергей, выходит, мы выбываем из игры?
                - Однако, рановато ещё, Юрий Петрович.
                - Извини, не понял.
                - Мы ещё не взяли убийцу Крутова.
                - Как! – удивился полковник. – А разве его убил не Кутыков?
                - Нет, Юрий Петрович, - с какой-то с грустью в голосе ответил Кулешов.
                - И ты знаешь, кто?
                - Знаю, Юрий Петрович.
                - А что же ты сидишь, сложа руки?  Почему не действуешь?
                - Я жду, пока убийца явиться с повинной, - сказал Кулешов.
                - И долго ещё ты намерен ждать? – спросил Комаров.
                Старший лейтенант неопределённо пожал плечами:
.                - Я думаю, самое большее, ещё дня два, три…
                Полковник поднялся со стула и принялся нервно ходить по кабинету.
                - Что же получается, Сергей?  Ты знаешь, кто убийца, и даже не считаешь нужным сообщить мне.  И оставляешь его на свободе, уповая на какую-то мифическую явку с повинной…  А если он сбежит?
                - Да куда он сбежит! – грустно вздохнул Кулешов, махнув рукой. – Юрий Петрович, это особый убийца с особой психологией…  Если мы дадим ему возможность явиться с повинной, суд учтёт это обстоятельство, вы же сами знаете.  Насколько в наших силах, мы должны помогать людям встать на путь истинный…  Даже убийцам…
                Полковник задумчиво прошёлся по комнате и остановился возле окна.
                - Да, Серёжа, может быть ты и прав, гуманность надо проявлять ко всем, даже по мере сил и к убийцам, тем более, если у них особая психология!… Да вот, кажется, и он сам…
                - Кто? – не понял Кулешов.
                - Убийца, кто же ещё!  Идёт к нам с повинной.
                Кулешов, не сомневаясь, что полковник его разыгрывает, усмехнулся:
                - А откуда вы его знаете?  Я же вам ещё не назвал имени.
                - А что же делать, если мой начальник уголовного розыска такой скрытный! – улыбнувшись, развёл руками полковник. – Приходиться самому обо всём догадываться, - видя, что Кулешов ему всё ещё не верит, полковник добавил, хитро улыбнувшись: - Да ты подойди к окну, посмотри на своего убийцу.   
                Старший лейтенант, продолжая недоверчиво ухмыляться, всё-таки соизволил встать со стула и неторопливо подошёл к окну.  В подъезд их управления входила Крутова.
                - Юрий Петрович, - вскрикнул Кулешов вне себя от изумления. – Вы тоже знали, что это она?
                - Конечно! – улыбнулся полковник.
                - А как же вы догадались?  Вы же там даже не были?
                - С твоей лёгкой руки я тоже решил держать в тайне свои производственные секреты…
                В дверь постучали, и в комнату несмелой походкой вошла Крутова.
                - Это я убила своего мужа, Петра Ивановича Крутова, - сказала она спокойно, но вдруг не выдержала и громко заплакала.
                Кулешов вместе с полковником бросились к ней и усадили на стул.
                - Успокойтесь, Антонина Васильевна, - сказал Комаров. – Успокойтесь и расскажите всё по порядку.
                - Да что тут рассказывать! – проговорила она тихо, продолжая всхлипывать. – Я всё ждала, что вы сами до всего дознаетесь и арестуете меня.  Вот не поверите?  Как манну небесную ждала своей кары.  Бога молила, чтобы вы до всего дознались.  А самой заявиться к вам, и признаться, стыдно было.  Этот вот лупоглазый, - она пренебрежительно кивнула на Кулешова, - не единожды заявлялся ко мне, а всё одно ничего не понял, хотя я ему уж и так и сяк намекала на свою виновность.  И как вы только, товарищ начальник, держите в милиции таких бестолковых!… Одним словом,  вижу я,  что без меня вам никак не обойтись,  вот и решилась к вам сама заявиться и теперь прошу вас только об одном:  приговорите меня к высшей мере наказания,  то есть к расстрелу,  потому что жить больше не хочу,  а само на себя руки наложить характеры не хватает…
                Она выговорилась и облегчённо вздохнула.
                - Антонина Васильевна, - сказал Комаров, - вы бы нам всё-таки рассказали поподробнее, за что же вы его?  По какой причине пошли на такое?
             
       
                - Причина-то одна, - сказала она, тяжело вздыхая. – Как сказал мне Пётр Иванович, что за них ОБХСС взялась, так я себе прямо место не находила.  Сколько лет наживали добро – и машина у нас, и хрусталь, и ковры, и деньги, а теперь всё это у нас отнимут.  Посадят его и конфискуют имущество.  Я даже больше не о том думала, что его посадят, а об этой самой конфискации имущества.  Подойду к вазе какой-нибудь или к ковру, глажу рукой, а сама плачу и говорю: скоро мне придётся с этим расстаться.  Спать перестала, всё об своём добре думаю…
                Она нагнулась, вытерла слёзы подолом платья и продолжала:
                - А тут, значит, забежала я в ту ночь домой с дежурства – больница-то моя прямо рядом с домом находится – смотрю, Пётр Иванович спит.  Ну, я недолго думая, схватила гирьку и прямо его по голове…  Поначалу обрадовалась, думаю: ну всё, теперь никто у меня не заберёт моё добро!  Чуть ли прямо не заплясала от радости…  А потом, как пришла в больницу, тут меня вдруг и вдарило: да что же я такое наделала!  Как же я теперь жить-то буду без Петра Ивановича?  И так мне сразу свет белый не мил сделался, что ничего, думаю, мне теперь не надо.  Пропади оно пропадом, всё моё добро!
                Когда Крутову уводили, она вдруг, вспомнив о чём-то важном, вернулась, достала из кармана сберегательную книжку и протянула полковнику:
                - Товарищ начальник, последняя просьба у меня к вам будет.  Там у меня деньжат немного на этой книжке.  Только вы не подумайте, что это ворованные, это мои собственные деньги, которые я честным трудом заработала. Половину из них я на памятник Петру Ивановичу завещаю, а другую половину одной старушке парализованной из третьей палаты.  Фамилия её Серова Прасковья Андреевна.  Родных у неё никого, а деньжата эти ей пригодятся, пусть на эти деньги её питают лучше и всё такое прочее…
                - Хорошо, Антонина Васильевна, сделаю всё, как вы просите, - пообещал Комаров и, вынув блокнот, записал всё, что она сказала.

                Несколько минут после её ухода в комнате царило тягостное молчание.
                - Да, удивили вы меня, Юрий Петрович! – покачал головой старший лейтенант.
                - Ну, я тебя, пожалуй, ещё удивлю, - усмехнулся Комаров. – Акулов был у Крутовой по моему заданию.  Мне надо было знать, как она себя ведёт, вот я его и послал.  А до этого он мне рассказывал, как ты его ругал за клубнику и за книги, которые он хотел у неё взять, вот я и подумал, чтобы он пришёл к ней под этим предлогом – якобы за собранием сочинений Дюма, которые она хотела ему дать…  Так что ты, Сергей, пока уж не выгоняй его из органов.
                - Юрий Петрович! – радостно вскрикнул Кулешов. – Да он…  Да я же Борьку…  Да вы знаете, какой он отличный парень! – Кулешов покачал головой и смущённо улыбнулся: - Надо же!  И ведь ни слова не сказал, что это вы ему дали такое задание!…  Пойду сейчас прямо к нему.


                - Погоди-ка, это ещё не всё, - остановил его полковник. – Ты мне ещё не рассказал, как ты вышел на этого Кутукова.
                - А-а-а! – улыбнулся Кулешов и стал рассказывать о цепочке своих логических рассуждений, которые навели его на Кутыкова.
                - Понимаю, - сказал полковник, выслушав его. – Это, конечно, гениальная догадка: раз кличка «полковник», значит он обязательно должен быть бывшим дезертиром.
                - Нет, конечно, не обязательно, но наиболее вероятно, - ответил Кулешов,  скромно потупившись.
                - Ну, так считай, что тебе необыкновенно повезло.  Прямо-таки невероятно повезло, что он действительно оказался дезертиром, и по этому признаку ты его отыскал, - насмешливо проговорил Кулешов. – Я после твоего ухода позвонил военкому, и он мне передал содержание вашего разговора.  Я разузнал, где следует, и выяснил, что кличка Катукова была вовсе не «полковник», а «упырь»…
                - А кто же тогда «полковник»? – изумился Кулешов. – Ведь Крутов называл какого-то «полковника», это и Коровина подтверждает и жена его…
                - «Полковником» звали Семёнова, которого ты так усиленно подозревал.  Он когда-то в молодости безуспешно пытался поступить в военное училище, и с тех пор его прозвали «полковником».  Но он, повторяю, ни в чём не замешан.  Просто он с Крутовым был в близких отношениях, не зная, что тот жулик, и Крутов иногда упоминал его имя.
                Кулешов пристыжено замолчал и опустил голову.
                - Но и это ещё не всё, - невозмутимо продолжал Комаров. – Придётся мне ещё раз удивить тебя…  Твоя помощница Лида просила передать, чтобы ты ей обязательно позвонил вечерком…  Я, конечно, не могу ручаться, но она мне призналась, что ты ей очень нравишься…
                - Вам?…Призналась? – спросил Кулешов,  не совсем ему веря.  А почему это она с вами так разоткровенничалась?  Ведь вы почти что и не знакомы…
                - Ну, это как сказать! – ухмыльнулся полковник. – Знакомы мы с ней неплохо…  Когда я бываю в Москве, я всегда у них останавливаюсь, и Лида делится со мной всеми своими секретами.  В отличии от моих подчинённых…
                - С вами?! – тихим от изумления голосом проговорил Кулешов. – А вы у них в Москве?…
                - Если разобраться, то ничего в этом нет удивительного, - спокойным голосом объяснил полковник, - Лида моя племянница, дочь моей сестры.  Поэтому она и попросила, чтобы её послали к нам на практику…  А вот и она сама!
               Кулешов стремглав бросился к окну и увидел Лиду.
               - Юрий Петрович, - проговорил он растерянно, - а что же мне ей сейчас сказать?…  Можно я ей прямо скажу, что я её люблю?
               
               - Ну, уж этого я не знаю, - развёл руками Комаров. - Между нами говоря, скажу тебе по секрету, что я давно уже вышел из этого нежного возраста.
               Вошла Лида, и Кулешов, собрав всё своё мужество, сказал очень громко, как бы заглушая собственным голосом свой страх:
               - Лида, Юрий Петрович разрешил мне сказать тебе, что я тебя люблю!
               С минуту она постояла растерянно, не зная, как на это реагировать.  А потом произнесла, вся сияя счастьем:
               - Серёжка!   Милый!
               И бросилась в объятия…  своему дяде.

Следователь прокуратуры Босмачёв ворвался в кабинет к Комарову и радостно протянул руку ему и Кулешову, который тоже находился в это время.
                - Ну, дети мои, Макар Макарович Кутыков у меня в кармане! – проговорил он, весь сияя.
 
                - Признался в убийстве Крутова? – удивился полковник.
                - Ну, это он ещё пытается отрицать, - с неохотой признался Басмачёв, - но во всём остальном сознался.  И то, что он завербовал Крутова и Кривоносова.  Кстати сказать, Кривоносов являлся связным между Крутовым и Кутыковым.  Ну, я из вашего Макар Макаровича все соки выжал.  Но, конечно, есть ещё, что дожать…  Одним словом, если Басмачёв берётся за дело, то можете быть уверены!
                - А связи? – поинтересовался Комаров.
                - Выложил, как на ладони.  Все до одной, - продолжая сиять, ответил следователь прокуратуры. – Басмачёв - это Басмачёв!  А насчёт убийства можете не сомневаться.  Ну, ещё день, ещё два – больше не протянет.  Не будь я Басмачёв!
                Следователь прокуратуры шутливо поклонился своим собеседникам и скрылся с той же поспешностью, как и появился.  Комаров с Кулешовым весело переглянулись, и полковник спросил:
                - Ну, так что, Сергей, выходит, мы выбываем из игры?
                - Однако, рановато ещё, Юрий Петрович.
                - Извини, не понял.
                - Мы ещё не взяли убийцу Крутова.
                - Как! – удивился полковник. – А разве его убил не Кутыков?
                - Нет, Юрий Петрович, - с какой-то с грустью в голосе ответил Кулешов.
                - И ты знаешь, кто?
                - Знаю, Юрий Петрович.
                - А что же ты сидишь, сложа руки?  Почему не действуешь?
                - Я жду, пока убийца явиться с повинной, - сказал Кулешов.
                - И долго ещё ты намерен ждать? – спросил Комаров.
                Старший лейтенант неопределённо пожал плечами:
.                - Я думаю, самое большее, ещё дня два, три…
                Полковник поднялся со стула и принялся нервно ходить по кабинету.
                - Что же получается, Сергей?  Ты знаешь, кто убийца, и даже не считаешь нужным сообщить мне.  И оставляешь его на свободе, уповая на какую-то мифическую явку с повинной…  А если он сбежит?
                - Да куда он сбежит! – грустно вздохнул Кулешов, махнув рукой. – Юрий Петрович, это особый убийца с особой психологией…  Если мы дадим ему возможность явиться с повинной, суд учтёт это обстоятельство, вы же сами знаете.  Насколько в наших силах, мы должны помогать людям встать на путь истинный…  Даже убийцам…
                Полковник задумчиво прошёлся по комнате и остановился возле окна.
                - Да, Серёжа, может быть ты и прав, гуманность надо проявлять ко всем, даже по мере сил и к убийцам, тем более, если у них особая психология!… Да вот, кажется, и он сам…
                - Кто? – не понял Кулешов.
                - Убийца, кто же ещё!  Идёт к нам с повинной.
                Кулешов, не сомневаясь, что полковник его разыгрывает, усмехнулся:
                - А откуда вы его знаете?  Я же вам ещё не назвал имени.
                - А что же делать, если мой начальник уголовного розыска такой скрытный! – улыбнувшись, развёл руками полковник. – Приходиться самому обо всём догадываться, - видя, что Кулешов ему всё ещё не верит, полковник добавил, хитро улыбнувшись: - Да ты подойди к окну, посмотри на своего убийцу.   
                Старший лейтенант, продолжая недоверчиво ухмыляться, всё-таки соизволил встать со стула и неторопливо подошёл к окну.  В подъезд их управления входила Крутова.
                - Юрий Петрович, - вскрикнул Кулешов вне себя от изумления. – Вы тоже знали, что это она?
                - Конечно! – улыбнулся полковник.
                - А как же вы догадались?  Вы же там даже не были?
                - С твоей лёгкой руки я тоже решил держать в тайне свои производственные секреты…
                В дверь постучали, и в комнату несмелой походкой вошла Крутова.
                - Это я убила своего мужа, Петра Ивановича Крутова, - сказала она спокойно, но вдруг не выдержала и громко заплакала.
                Кулешов вместе с полковником бросились к ней и усадили на стул.
                - Успокойтесь, Антонина Васильевна, - сказал Комаров. – Успокойтесь и расскажите всё по порядку.
                - Да что тут рассказывать! – проговорила она тихо, продолжая всхлипывать. – Я всё ждала, что вы сами до всего дознаетесь и арестуете меня.  Вот не поверите?  Как манну небесную ждала своей кары.  Бога молила, чтобы вы до всего дознались.  А самой заявиться к вам, и признаться, стыдно было.  Этот вот лупоглазый, - она пренебрежительно кивнула на Кулешова, - не единожды заявлялся ко мне, а всё одно ничего не понял, хотя я ему уж и так и сяк намекала на свою виновность.  И как вы только, товарищ начальник, держите в милиции таких бестолковых!… Одним словом,  вижу я,  что без меня вам никак не обойтись,  вот и решилась к вам сама заявиться и теперь прошу вас только об одном:  приговорите меня к высшей мере наказания,  то есть к расстрелу,  потому что жить больше не хочу,  а само на себя руки наложить характеры не хватает…
                Она выговорилась и облегчённо вздохнула.
                - Антонина Васильевна, - сказал Комаров, - вы бы нам всё-таки рассказали поподробнее, за что же вы его?  По какой причине пошли на такое?
             
       
                - Причина-то одна, - сказала она, тяжело вздыхая. – Как сказал мне Пётр Иванович, что за них ОБХСС взялась, так я себе прямо место не находила.  Сколько лет наживали добро – и машина у нас, и хрусталь, и ковры, и деньги, а теперь всё это у нас отнимут.  Посадят его и конфискуют имущество.  Я даже больше не о том думала, что его посадят, а об этой самой конфискации имущества.  Подойду к вазе какой-нибудь или к ковру, глажу рукой, а сама плачу и говорю: скоро мне придётся с этим расстаться.  Спать перестала, всё об своём добре думаю…
                Она нагнулась, вытерла слёзы подолом платья и продолжала:
                - А тут, значит, забежала я в ту ночь домой с дежурства – больница-то моя прямо рядом с домом находится – смотрю, Пётр Иванович спит.  Ну, я недолго думая, схватила гирьку и прямо его по голове…  Поначалу обрадовалась, думаю: ну всё, теперь никто у меня не заберёт моё добро!  Чуть ли прямо не заплясала от радости…  А потом, как пришла в больницу, тут меня вдруг и вдарило: да что же я такое наделала!  Как же я теперь жить-то буду без Петра Ивановича?  И так мне сразу свет белый не мил сделался, что ничего, думаю, мне теперь не надо.  Пропади оно пропадом, всё моё добро!
                Когда Крутову уводили, она вдруг, вспомнив о чём-то важном, вернулась, достала из кармана сберегательную книжку и протянула полковнику:
                - Товарищ начальник, последняя просьба у меня к вам будет.  Там у меня деньжат немного на этой книжке.  Только вы не подумайте, что это ворованные, это мои собственные деньги, которые я честным трудом заработала. Половину из них я на памятник Петру Ивановичу завещаю, а другую половину одной старушке парализованной из третьей палаты.  Фамилия её Серова Прасковья Андреевна.  Родных у неё никого, а деньжата эти ей пригодятся, пусть на эти деньги её питают лучше и всё такое прочее…
                - Хорошо, Антонина Васильевна, сделаю всё, как вы просите, - пообещал Комаров и, вынув блокнот, записал всё, что она сказала.

                Несколько минут после её ухода в комнате царило тягостное молчание.
                - Да, удивили вы меня, Юрий Петрович! – покачал головой старший лейтенант.
                - Ну, я тебя, пожалуй, ещё удивлю, - усмехнулся Комаров. – Акулов был у Крутовой по моему заданию.  Мне надо было знать, как она себя ведёт, вот я его и послал.  А до этого он мне рассказывал, как ты его ругал за клубнику и за книги, которые он хотел у неё взять, вот я и подумал, чтобы он пришёл к ней под этим предлогом – якобы за собранием сочинений Дюма, которые она хотела ему дать…  Так что ты, Сергей, пока уж не выгоняй его из органов.
                - Юрий Петрович! – радостно вскрикнул Кулешов. – Да он…  Да я же Борьку…  Да вы знаете, какой он отличный парень! – Кулешов покачал головой и смущённо улыбнулся: - Надо же!  И ведь ни слова не сказал, что это вы ему дали такое задание!…  Пойду сейчас прямо к нему.


                - Погоди-ка, это ещё не всё, - остановил его полковник. – Ты мне ещё не рассказал, как ты вышел на этого Кутукова.
                - А-а-а! – улыбнулся Кулешов и стал рассказывать о цепочке своих логических рассуждений, которые навели его на Кутыкова.
                - Понимаю, - сказал полковник, выслушав его. – Это, конечно, гениальная догадка: раз кличка «полковник», значит он обязательно должен быть бывшим дезертиром.
                - Нет, конечно, не обязательно, но наиболее вероятно, - ответил Кулешов,  скромно потупившись.
                - Ну, так считай, что тебе необыкновенно повезло.  Прямо-таки невероятно повезло, что он действительно оказался дезертиром, и по этому признаку ты его отыскал, - насмешливо проговорил Кулешов. – Я после твоего ухода позвонил военкому, и он мне передал содержание вашего разговора.  Я разузнал, где следует, и выяснил, что кличка Катукова была вовсе не «полковник», а «упырь»…
                - А кто же тогда «полковник»? – изумился Кулешов. – Ведь Крутов называл какого-то «полковника», это и Коровина подтверждает и жена его…
                - «Полковником» звали Семёнова, которого ты так усиленно подозревал.  Он когда-то в молодости безуспешно пытался поступить в военное училище, и с тех пор его прозвали «полковником».  Но он, повторяю, ни в чём не замешан.  Просто он с Крутовым был в близких отношениях, не зная, что тот жулик, и Крутов иногда упоминал его имя.
                Кулешов пристыжено замолчал и опустил голову.
                - Но и это ещё не всё, - невозмутимо продолжал Комаров. – Придётся мне ещё раз удивить тебя…  Твоя помощница Лида просила передать, чтобы ты ей обязательно позвонил вечерком…  Я, конечно, не могу ручаться, но она мне призналась, что ты ей очень нравишься…
                - Вам?…Призналась? – спросил Кулешов,  не совсем ему веря.  А почему это она с вами так разоткровенничалась?  Ведь вы почти что и не знакомы…
                - Ну, это как сказать! – ухмыльнулся полковник. – Знакомы мы с ней неплохо…  Когда я бываю в Москве, я всегда у них останавливаюсь, и Лида делится со мной всеми своими секретами.  В отличии от моих подчинённых…
                - С вами?! – тихим от изумления голосом проговорил Кулешов. – А вы у них в Москве?…
                - Если разобраться, то ничего в этом нет удивительного, - спокойным голосом объяснил полковник, - Лида моя племянница, дочь моей сестры.  Поэтому она и попросила, чтобы её послали к нам на практику…  А вот и она сама!
               Кулешов стремглав бросился к окну и увидел Лиду.
               - Юрий Петрович, - проговорил он растерянно, - а что же мне ей сейчас сказать?…  Можно я ей прямо скажу, что я её люблю?
               
               - Ну, уж этого я не знаю, - развёл руками Комаров. - Между нами говоря, скажу тебе по секрету, что я давно уже вышел из этого нежного возраста.
               Вошла Лида, и Кулешов, собрав всё своё мужество, сказал очень громко, как бы заглушая собственным голосом свой страх:
               - Лида, Юрий Петрович разрешил мне сказать тебе, что я тебя люблю!
               С минуту она постояла растерянно, не зная, как на это реагировать.  А потом произнесла, вся сияя счастьем:
               - Серёжка!   Милый!
               И бросилась в объятия…  своему дяде.