Жизнь, похожая на мою. Отрочество. Хопер. 09. 2001

Не доезжая до поворота на Самойловку появилась сотовая связь. Позвонил жене, Лора взяла трубку домашнего телефона и спросила: «Ты где, когда будешь дома? Тут такое творится. В Нью-Йорке самолеты в башни торгового центра врезались, жуть сейчас в прямом эфире показывают».
Я тоже говорю: «Сейчас, как связь появилась, и радио заработало, об этом узнал».
«Тут страх такой, люди прыгают, одна башня упала; показывают арабов в Палестине, а там тетки толстые в платках скачут, радуются, дети чумазые орут, мужики бородатые автоматами трясут.
Наверное, война начнётся, накрылся наш отпуск».
Что возразить?
«Буду дома через два часа, все обсудим».
Связь опять пропала до Калининска.
Сидел и думал: с начала 2001-го года начался новый очередной 7-ми летний цикл моей жизни, новой жизни, с новыми возможностями, и трудностями, и опасностями. Предыдущий начался в 93-м году и окончился в 2000-м, исчерпав себя.
Помпезно отмечали новый 2000-й, Миллениум, в лучшем ресторане города, ресторане «Москва». Потолки 10-ть метров, двухсветный, купеческий, с двумя огромными залами. Колонны, мрамор, чугунное литьё, золото и бархат. Симфонический оркестр и прекрасная кухня. Встречали с друзьями, с Виктором и Надей, с ними мы собираемся сейчас ехать в Испанию и с детьми соответственно.
Пригласительные в ресторан были жутко дорогие, на двоих примерно месячная зарплата инженера на тепловой станции или немного поменьше.
Идти я не хотел, не из-за денег, меня не обделяли зарплатой, да и ценными бумагами я занимался: векселя, акции, всего понемногу, просто хотел быть дома, есть оливье и смотреть телевизор.
Но жена меня при помощи друзей заставила. Ей хотелось одеть драгоценности, новое платье, шубу, и чтобы я её сопровождал, тоже хорошо одетый.
Чтобы все видели: вот я, блондинка, красавица и умница, с двумя детьми, мальчиком и девочкой, с разницей в возрасте в 18 лет, и вот мой муж, брюнет с сединой после 25 лет брака, сделанный моими собственными руками из студента, прохладно относившегося к учёбе, не амбициозного и без особых планов на будущее.
На четверых нам накрыли большой стол, из напитков было две бутылки шампанского в ведерке со льдом, две бутылки вина, две бутылки коньяка и две бутылки водки. Даже для меня это было через чур.
Нескончаемые закуски, салаты и горячие блюда, которые не только съесть, но и попробовать было уже сложно.
Танцы, призы, игры и так далее.
Часа в три утра провели всеобщее тайное голосование и избрали меня Мистером Миллениумом ресторана и Мисс Миллениум избрали с волнующими формами.
Легкомысленную Мисс сразу забрал её муж, она очень артистично изображала секс бомбу, уже без излишней скромности, и когда я вернулся за стол, жена сказала: «Ты без своих манер обойтись не можешь».
Так празднично начался один из самых трудных последний год 7-ми летия.
В январе 2001 года меня назначали начальником межрайонного отделения, и я стал самостоятельным, уйдя из сетевого предприятия, где проработал почти 20-ть лет, и где мне было хорошо.
Но уйти надо было раньше, и предложения были.
В июне 2001 года меня назначали заместителем директора Энергосбыта.
Пришла новая управляющая компания.
В начале июня трагически погиб мой троюродный брат Андрей, на год моложе меня, мы были очень дружны с детства.
Новая 7-ми летка начиналась не просто, с потерь и приобретений.
Всё указывало на то, что старой весёлой, молодой жизни, где всё через край, больше не будет, надвигалась тьма.
Я чувствовал это интуитивно.
Мы проехали город Калининск.
Водитель молчал. Хороший парень, надёжный.
Мне везло с водителями.
Раньше тоже был замечательный парень и тоже Сергей, он один раз спас нам жизнь, когда нас (меня) должны были убить.
Мы узнали об этом только утром следующего дня.
Это известное убийство 13-ти человек в малом предприятии Гроза, владельцем которого был мой бывший начальник Мехколонны № 77, Борис Александрович.
Он пригласил поиграть в шахматы и выпить шампанского.
Не доезжая метров 800 до Грозы, Серёжа напомнил, что ему звонили мои родители, и просили их встретить поездом из Кисловодска. Получалась накладка и мы развернулись, а Борису я позвонил, извинился и сказал, что заеду на следующей неделе.
Но увидел его уже через два дня на похоронах. Хоронили всех 13 на кладбище Водник на Увеке, бывшем средневековым городе на Волге.
У каждого было по два пулевых отверстия, контрольный выстрел.
Никто и оружия достать не успел.
Отбросил тяжелые раздумья, вернулся к светлым дням на Хопре.
(Июнь 1966 года)
На следующий день после приезда, рано утром, пока все ещё спали, папа с водителем ехали на базар в Турки и покупали половину барана или задок. Вешали его на крюк в погребе, для того, чтобы охладить.
Завтракали, кто в доме, кто в столовую дома отдыха ходил, потом все вместе шли на пляж. Брали лодку вёсельную. Были ялики с рулем, небольшие, но тяжелые, и серьёзные лодки, и весла были длинные, без уключин, уключины были в бортах яликов. Требовалось умение грести и весло в воду не упустить.
Но в моду уже входили фанерные шлюпки с унифицированными вёслами. Эти шлюпки вёрткие, быстрые, я грёб с таким удовольствием, мне казалось, что я сам и есть мотор и могу быстро и ещё быстрее.
После обеда опять на пляж.
Перед ужином отгоняю лодку вниз по реке, напротив нашего дома, и привязываем её цепью к ветле, так, чтобы цепь захватила и весла через уключины, и центральную лавку.
Идем на ужин, а папа достает барана и начинает его разделывать для шашлыка. Папа делал шашлык только из баранины. Он любил баранину.
Только ножом. Всегда говорил: барана рубят только один раз.
Я был рядом с ним и смотрел, как находят и вырезают сальные железы, вырезают сухожилия и разделяют ножом кости. Как надо точить и править нож.
На шашлык шла только мякоть, ее нарезали размером со спичечную коробку. Нарезали очень много лука полукольцами. На килограмм мякоти - не менее килограмма лука. Получалось два эмалированных ведра. Заливали слабым раствором лимонной кислоты. Ведра ставили в погреб и под гнёт.
Виктор, водитель отца, нарезал ветки ивы и делал из них шампуры. Очищенные и подготовленные шампуры тоже замачивали в воде.
На следующий день папа будил меня в четыре утра, и мы шли с корзинами к реке, переплывали на другой берег, привязывали лодку и шли в лес.
Земля дышала, густой пар поднимался над травой и смешивался с туманом. Пахло коровьими лепёшками, луговыми опятами и земляникой. Лес был не густой, из больших деревьев, и кое-где стояли озерца, залитые в половодье.
На нас вышел огромный лось с рогами, как на картинке рисуют.
Папа сказал: «Не привлекай его внимание. Зайди за дерево. Если пойдёт на нас, то подсажу тебя, и лезь на верх, и не спускайся». Но лось попил воды из озерца и ушел от нас вдоль опушки.
Папа грибы находил часто, а я редко. Вышли на заросли малины, поели с куста и пошли обратно.
Лодка на месте, переправились и сразу искупались. Пришли домой, позавтракали, и к нам начали сходится и съезжаться гости.
От дома все идут мимо пляжа вверх по течению к роднику «Алёнушкины слезки». Женщины раскладывают одеяла для пикника и закуску: редиска, шпроты, лук, хлеб, сыр, тарелки, стаканы, а также бутылки с вином. В сельском магазине было полно Массандровского Кокура.
Пока костер горел для углей, варилась шурпа из того, что для шашлыка не сгодилось.
Шашлык нанизывали на шампуры, а лук жарили на большой сковороде с маслом сливочным. Запах стоял как от половины шашлыка.
Было хорошо?  Да было очень хорошо!
Время проходило незаметно.
Пьяных и сильно выпивших не было.
Все хвалили родителей за такой пикник и приём.
А матерые мужики, от ректора мединститута Николая Романовича до бригадира отделочников дяди Петра Дмитриевича, выпив изрядно водочки с шурпой и закусочкой, говорили папе: «Владимир ты прав, что шашлык с сухим вином хорошо идет, даже лучше, чем с водкой, напрасно мы спорили».
(Сентябрь 2001)
Мы въезжали в Саратов.
Воспоминания, как фотографии легли на свое место в душе или в голове.
А впереди маячило неясное будущее.