Папа, я и озеро

    Папы никогда не было дома, он постоянно пропадал на работе. Командировки сыпались на него одна за другой в течение года. Недостаток общения со мной он пытался компенсировать подарками, безделушками, привезёнными издалека, краткими наставлениями по вечерам и редкими кусочками выходных, проведённых вместе. Если  у папы, каким-то чудом, выпадал отпуск, наша семья обычно отправлялась к берегам Чёрного моря.
    Как Вы поняли, папины выходные в нашей семье ценились, как мощи святых, поэтому, когда однажды ему выпало аж три нерабочих дня подряд, и он объявил, что собирается воплотить в жизнь давнее желание - съездить на рыбалку - никто не поверил. Конечно, папа решил взять меня с собой, дабы упрочить связь отца с сыном.
    Со слов мамы, а в этой истории много её слов и воспоминаний, в пятницу вечером папа объехал магазины, прикупив необходимые снасти и детский спасательный жилет; надувная лодка была подарена ему много лет назад вместе с многочисленными удочками, вручаемыми на дни рождения (всё это хранилось на залитом большую часть дня солнцем балконе), так что к рыбалке мы были полностью готовы.
    В субботу утром, неспешно позавтракав, мы оделись, загрузили вещи в машину и отправились в такое манящее, с тех самых пор, как я узнал о нём, приключение. Осознание прохлады за бортом, солнце, по-весеннему приятно жгущее лицо сквозь закрытые окна, и специфический запах папиной машины рождали внутри меня чувство уюта. По дороге я наблюдал, как только что вспаханные  чернозёмные поля сменяются зелёными с едва проросшими всходами, разделяли же их бесконечные полосы просек, частенько струящихся вдоль дороги и создающих эффект тоннеля с небом над головой вместо крыши. Папа поставил свою любимую музыку, мне она совсем не нравилась, но было всё равно, я просто наслаждался его присутствием.
    В середине пути он сделал потише и начал учить меня всему, что когда-то в разных источниках вычитал и узнал о рыбалке. Тогда мне показалось, что он - светоч, но на практике  всё было совсем по-другому. Папа и на рыбалке был всего пару раз, да и то один - в детстве с отцом, а второй - когда встретил маму. И мы ехали как раз на место их встречи.
    Съезжая к лесу у озера, машина немного забуксовала в огромной луже, которую было просто не объехать, только мастерство папы помогло нам в ней не увязнуть. Мне тогда почему-то показалось, что даже если пересохнет само озеро, которого я ещё не видел – эта вековая лужа всё равно останется на том же самом месте.
Мы доехали и запарковали машину в наезженную предыдущими рыбаками колею. Это место должно было стать нашим лагерем на целых два дня.
    - Всё поменялось, - многозначительно произнёс папа, вылезая из машины, а потом добавил, – да и сколько лет прошло?
     Наверное, в тот момент на него накатили воспоминания дня встречи с мамой. Конечно, тем вечером папа не рыбачил, как и все в их слившейся из двух в одну компании, их скорее занимало ещё не такое наскучившее  действие алкоголя и такие манящие новые знакомства.  Но на другой день, когда мама уехала, предварительно обменявшись с папой контактами, они с друзьями, найдя идеальное место для клёва, закинули поплавки и наловили много мелочи, которую впоследствии спихнули одному на таранку. Видимо, тот азарт от пойманной мелкой рыбёшки сильно запал в его память увлекательным отпечатком.
    Я немного подустал в дороге, поэтому с радостью открыл дверь и выпрыгнул из машины, когда мы остановились. Получалось, что наш лагерь находился в лесу, а невдалеке справа кусты с  деревьями, немного расступаясь, образовывали идеальный вход в воду, чем ближе, тем отчётливее к которому вели тропинки, вытоптанные множеством резиновых сапог. Я устремился к этой маленькой гавани.
    Вид открывался, словно ты смотрел на гигантское полотно с изображением большого озера, со всех сторон окружённого сплошной стеной деревьев, только на противоположном берегу виднелись домики, и те, казалось, будто врублены в сам лес; ветер на поверхности озера создавал барашки, которые, докатываясь до моих ног, превращались в мелкие всплески воды о берег; и завершали картину, подсвеченные лучами солнца, плывущие над нами, невероятных объёмов и форм кучерявые облака.
    Папа позвал меня ставить палатку и раскладывать вещи. Затем мы надули лодку, которая по мере наполнения воздухом потрескивала всё сильнее. Ею никто не пользовался, но вид у неё был побывавшего в сражениях пиратского судна (я тогда очень увлекался пиратской темой).
    Папа ртом надул мой жилет, я одел его, и мы отчалили от пристани в надежде наловить кучу огромной рыбы. Папа попытался набрать ход, но небольшие волны, встречный ветер и пластиковые ложки вместо вёсел затрудняли наше продвижение, поэтому ему достаточно быстро надоело грести, он отбросил вёсла и начал готовить удочки. Насадив червей на крючки, папа отдал мне одну удочку, закинув свою не далеко от лодки. Я последовал его примеру - ничего не получилось. Во второй раз мы вместе коряво закинули мою наживку - поплавок остался совсем рядом с лодкой. Папа не выдержал, сам намотал катушку и забросил - вышло куда лучше, поплавок очутился достаточно далеко от нас. Он велел мне смотреть во все глаза, смотал леску на своей удочке и закинул её ещё раз - вышло впечатляюще. Так, не произнося ни единого слова, мы сидели, наблюдая за красными мишенями на неспокойной воде. Ветер дул всё сильнее, проникая сквозь одежду, а волны направляли наше судёнышко обратно к берегу. Поплавок так далеко качался на барашках, что создавал иллюзию постоянного клёва, я дёргал удочку в бок, как учил отец, мотал катушку, но червь всё так же покорно-захлебнувшийся висел на крючке. Лишь раз я почувствовал мгновенное напряжение в своих руках, поняв – вот оно, но когда поднял удочку, ни рыбы, ни червя на крючке не было. Папа, за время наших посиделок, поймал одну плотвичку.
    Нашу лодку относило обратно к гавани, и поплавки уже качались в зарослях аира, где, по заверениям папы, и был тот самый знаменитый клёв. Обернувшись, я увидел, как безобидные белые облака уносятся вперёд, и на смену им приходит огромная тёмная туча.
    Поняв, что сейчас грянет что-то грандиозное, мы устремились к лагерю, где папа и выпустил единственную пойманную рыбку, которая, если постараться, вместилась бы в майонезную баночку. Она, по его заверениям, завтра должна была привлечь удачу. С неба всё чаще падали крупные капли, а едва мы заскочили в машину - начался настоящий ливень.
    Дико изголодавшись, мы накинулись на приготовленные мамой бутерброды, папа  достал свою походную флягу. По крыше тысячей крохотных барабанчиков стучали капли дождя. Темнота, уже принесённая тучами, сгущалась по мере того, как солнце клонилось к горизонту.
    Задирая флягу всё  выше, папа становился всё болтливее. Он рассказывал истории из своего детства, и мне даже показалось, что теперь я знаю его чуть лучше. Мы откинули сидения, и папа выключил свет. Лежать было неудобно, папа сразу захрапел, дождь непрерывно стучал так, что моему сознанию понадобилось время, чтобы привыкнуть и уснуть.
    Ночью, встав из-за желания сходить в туалет, надев сапоги и как можно аккуратнее открыв дверь, я только понял, что дождя больше нет, более того, ощущалось, что он давно закончился. На смену пришёл туман в сочетании с непроглядной темнотой – вид на улице стоял зловещий. Я поскорее справил нужду возле машины и отправился обратно спать.
    Папа разбудил меня ранним утром. Замок двери характерно щёлкнул, он назвал меня по имени, говорил, чтобы я вставал и, схватив за колено, помотал его вперёд-назад, чтобы я окончательно проснулся. Одевшись, только теперь под пронизывающими лучами взошедшего солнца, я смог рассмотреть туман во всей его силе. Папа готовил лодку.
    - Иди чистить зубы,- скомандовал он.
    - Мы сейчас поплывём?
    - Ты почистишь зубы, позавтракаем и поплывём. А что, думаешь, заблудимся? У меня на часах компас, забыл? Я тебе их надену, будешь за рулевого, – затем, сказав, что в туман самый клёв, он окончательно отправил меня умываться. На завтрак мы ели, опять же, отваренные мамой яйца, хлеб и сырые сосиски. Костёр было не разжечь из-за высокой влажности, поэтому мы пили простую воду, вместо горячего чая.
    Поев, папа подтащил лодку к озеру. Он снял свои часы и вместе с жилетом подал их мне. Застёгнутые, они всё время стремились сорваться, так приятно оттягивая руку вниз.
     Отплыв, папа налёг на вёсла, совсем к ним приноровившись, быстро набирая ход по идеально гладкой поверхности. Наш причал на юго-востоке становился всё менее различим по мере приближения к центру озера.
Неожиданно лодка на что-то накололась, произведя небольшой хлопок. Папа грёб спиной вперёд и закрывал мне весь обзор, поэтому для нас стало почти откровением, что мы могли нарваться на какую-то корягу. Лодка быстро спускала. Папа начал грести в обратном направлении. Я видел волнение на его лице, от этого мне становилось страшнее. Лодка, затем сапоги, и вот, наконец, мы сами погрузились в холодную воду.
    - Куда плыть? – спросил папа, как будто для уверенности. Только сейчас я понял, что часов со мной нет - они утонули. Это стало точкой срыва, мои глазные трубы прорвало, будто было мало воды вокруг. Папа всё понял. Он схватил меня правой рукой и попытался тащить за собой, подгребая левой и ногами, но быстро понял, что не справляется, поэтому я переместился вперед,  а папа, подталкивая меня впереди себя, постоянно твердил:
    - Плыви, Илюша, плыви, работай руками и ногами, – и я работал, как мог. Холодные нисходящие слои сводили мышцы, моё состояние от боли близилось к истерике.
    - Не реви, сынок, плыви, ты должен добраться до берега,- эти слова он произнёс с большим усилием и даже попытался схватиться за мой жилет, но видя, что мы сразу же идём ко дну, отпустил его. Берег был совсем близко.
    Мои икры сводило так, будто между ними и берцовыми костьми пытаются вбить огромные колья. Подкатывая глаза от боли, с не слушающимися ногами, не замечая ничего вокруг, я продолжал грести руками, берег был всё ближе. Судорога отпускала, остановившись, только теперь я понял, что сзади ничего не слышно. Я обернулся, увидев ровную гладь воды.
    - Папа, папа, папа!!! – я долго орал, как спятивший, плакал и даже уверовал, что умру, как отец, или уже мёртв.
    По словам мамы, через полтора дня меня нашли голым под двумя одеялами местные рыбаки. Что я делал всё это время – не знаю, может быть, просто спал? Как меня доставляли в больницу - не помню. Помню долгое время, проведённое в ней. Дело в том, что я подхватил пневмонию и чуть не умер.
    Тело папы нашли и захоронили рядом с его родителями. Меня выписали. Вернувшись домой, я понял, что всё сильно изменилось: зарплаты отца больше не было, мама долгие годы имела статус домохозяйки, поэтому не рассчитывала на высокие доходы – тогда-то для нас и настали такие тягучие бедные времена.