Ностальгия или Квасу осталось по колено

В Интернете часто выставляют фото старого Ростова и не только самого города, а той, «счастливой» советской жизни. И я сразу вспоминаю, как наш областной центр «отличился» в юмористической телепередаче Александра Иванова «Вокруг смеха». Был там конкурс: вышлет кто-нибудь весёлую, нелепую фотографию, а остальные подписи к ней придумывают. Иванов потом зачитывает эти подписи, с демонстрацией фото на всю страну.
До сих пор перед глазами та фотография: Стоит на углу Станиславского и Ворошиловского, как по лестнице с Набережной поднимаешься, бочка с квасом. (Кажется, она целую вечность там стояла. И стояла бы ещё, если б не Горбачёвская ПЕРЕСТРОЙКА). А на бочке тётка в белом халате сидит на краю люка и ноги в бочку свесила. Лучшей была признана подпись под фото: «Квасу осталось по колено...».
Для нынешнего поколения оговорюсь: бочка — это прицеп на колёсном ходу с алюминиевым термосом литров на 500. Внизу, как у самовара, краник и местечко для мытья стаканов, вверху — плотно закрывающийся люк большого диаметра. Продавали из таких молоко и квас. Едет по ночным улицам длинный молочный поезд и в определённых местах отцепляет по бочке. И так по всему городу. Бочки с квасом не собирали для заправки и не везли на хлебозавод. Подъезжала такая же машина-термос и через шланг наполняла каждую бочку, иногда по несколько раз в день. А мыли её старым, дедовским, способом: продавщицы залазили через люк внутрь бочки и терли стенки тряпками,. Потом ополоснут водой, подъедет машина, нальет квасу и — всё сначала.
 Приходила утром продавщица, отмыкала дверку, где заветный краник и начинала торговать. Молоком — с пяти утра. Квасом попозже, чтоб народ был. У этих бочек всегда, хоть за молоком, хоть за квасом, в очереди толпы народа стояли.
Умели в те времена организовывать торговлю...
Возвращаясь домой с городского пляжа, дойдут люди до перевозного речного катерка — "галоша", выстоят очередь на переправе, подымутся по бесконечной Ворошиловской лестнице, — жажда, сковывала им не только горло — всё тело. Одна была в те минуты мечта: добраться до вожделенной бочки с квасом...
Около неё, как всегда: толпа, вода от мойки для стаканов по тротуару рекой на километр, вокруг мухи, тощие, голодные осы... Хнычут уставшие и поджаренные до болезненной красноты дети... А народ, измождённый солнцем на пляже стоит под этим же солнцем на асфальте и терпеливо ждёт своего "счастья". Продавщица — обязательно бандурша, сидит на табуреточке в какой-нибудь умопомрачительной шляпе и только успевает сдачи давать. А если пикнешь, что обсчитали или не долили она так рявкнет: глянь, мол, сколько сзади народу, все пить хотят, а ты тут кочевряжишься! Что если не отступишь вовремя, очередь тебя разорвёт...
И не беда, что недодала и недолила — лишь бы дождаться этой кружки, маленькой, за ? коп., большой, пивной, 0,5 литра, ?? за. Есть и стаканы, но разве сейчас стаканом напьешься?
И вдруг ропот: квас заканчивается... Тут же находятся помощники, желающие наклонить бочку, чтоб лучше текло — им без очереди. Потом начинаются крики:
- Дайте хоть детям....
Очередь ломается, кто стоял сзади оказывается впереди, но и им уже нечего налить. И измученный народ, не солоно хлебавши, тащится со всеми пляжными оклунками дальше, к общественному транспорту.
В автоматах вода стоила за стакан — 3 коп., но там никогда не было стаканов или в кармане трёшки для автомата, и сиропа — ну бесстыдно мало! Запасливые носили с собой складные телескопические стаканчики. Обладатели такого счастья гордо бросали 3 копейки и... ничего не текло. Врежут по автомату кулаком или пинком, он проснётся, заурчит, зашипит и со всего маху выплеснет в стаканчик обидчику его порцию. В стакан попадало меньше половины, остальное на тротуар и автоматного драчуна. Пить нечего. Так, губы помочить... Только наберут эту воду в рот — тут же и выплюнут прямо под ноги — тёплая, до противного.
Уж лучше в гастроном...
В центре города продавали газированную воду и в гастрономах или около них из большущих конусных колб, встроенных в прилавок.
В гастрономе вода стоила аж 4 копейки(!) — с сиропом, и копейку — чистая. С двойным сиропом — 7 коп. А сиропы искрятся, отсвечивая на свету: вишнёвый, абрикосовый, малиновый... На колбах (со стороны продавца) мелкие деления, порции отмерять. Около таких колб и осы какие-то барские летали: сонно, лениво, медленно, как полупьяные. Рядом с колбами этакая мойка-вертушка для стаканов. И кран, из которого газированная вода текла. Ловко перевернёт тетка грязный стакан на эту вертушку, крутнёт туда-сюда, край стакана ещё в губной помаде, а она уже сироп отмеряет краником, а вы ей:
— Мне с двойным...
И шипит пузырьками вода в гранёный семикопеечный стакан...
Не только жажду утолить — полакомиться приятно, если «не заметишь», что сдачи с 10 копеек тебе не дали и не тронешь продавщицу.
И тут продавщица – бандурша и обязательно крашеная блондинка с пышным начесом и напомаженными губами:
— Давайте под расчёт, сдачи нет, где я на вас по 3 коп. наберусь, они все в автоматах! (А у самой под прилавком тарелочка с мокрой мелочью, для проверяющих)...
После двойного хорошо ещё стаканчик чистой, такой холодной, с пузырьками...
Те, кто жаднее тётки, что сдачи не даёт, назло ей пили чистой на всю сдачу и наслаждались: «отомстил!».
Продавщица тоже не лыком шита, и эти последние — на сдачу — два стакана наливала до самых краёв. Вот тебе! Лопни от жадности!
А через полчаса чувство, что последние два стакана ну совсем лишними были, настигали мстителя и не покидали остальную часть дня. Лучше уж пусть бы подавилась она этой двушкой!
На прилавках магазинов в стеклянных бутылках стоял лимонад «Грушевый», «Яблочный», «Лимонный» и самый детский: «Буратино». Но вода в бутылке была сладкой и тёплой. Никому в голову не приходило ставить лимонад в холодильник для охлаждения. И сама бутылка стоила аж 12 копеек!!! (Возвратная тара, потому и дорого, чтоб не выбрасывали, а сдавали). Не бросать же такое богатство на улице! В то время и молоко в магазинах продавалось в обменной стеклянной таре, стеклянной бутылке за 15 копеек. А вот сдать пустые бутылки назад в магазин было целым искусством. Каждый день те, кто не успел купить молока из бочки или любил полакомиться ряженкой, простоквашей, кефиром, ацидофилином (звучит-то как!), несли домой одну — две бутылки молочных изделий. А вот утром, когда шли на работу пустые бутылки не брали: не таскаться же с ними целый день! И зависало это «хрустальное» счастье на балконах десятками. И, интересная штука с этой стеклянной тарой происходила: сдать безболезненно можно было только одну - две бутылки «на обмен» — пустую на полную. Все остальные ячейки в металлических ящиках были уже заняты и — горой сверху — лежала ещё стеклотара. Принимали бутылки только у своих, «по блату», за определённую мзду. Молзавод стоял без тары, а магазины и балконы были ей переполнены. Выкинуть бутылку никому в голову не приходило. Её содержимое часто стоило дешевле её самой. А уличные ханыги собирали бутылки от лимонада, вина, водки и сдавали с хорошей скидкой (по 10 коп. за штуку, а то и дешевле) на приёмных пунктах стеклотары, (были тогда такие ларьки, одним видом своим отталкивающие приличный народ). На бутылку яблочного вина, дешевого портвейна, а то и «Солнцедара» им хватало. И всем хорошо: приёмщику — навар, этим — деньги на очередную выпивку и все счастливы. Предприимчивые люди состояние на стеклотаре делали.
… Далеко забралась я в воспоминаниях. А начала-то с чего?
А, фотография – ретро!
Та, что навела на воспоминания, тоже достойна конкурса Александра Иванова: надпись над полками в хлебном отделе: «ХЛЕБ РУКАМИ НЕ БРАТЬ!». Обычно писали: «Хлеб руками НЕ трогать!» и на стеллаже с хлебом была специальная металлическая вилка, привязанная на верёвочке подозрительной чистоты… (О целлофановых пакетах тогда ещё и не знали…). А тут: «НЕ брать»…А чем же его брать, ногами, что ли?
Ох уж эта ностальгия...
Ольга ТарАсенко