Статус бога глава 5

                Глава 5. Закон Талиона

       Мы с Энн снова находились в помещении поста «управления» Рэзин. На обзорной полусфере мелькала подборка  сообщений и репортажей с ведущих новостных телеканалов о недавней трагедии с самолетом. Я специально выждал несколько дней, чтобы проанализировать не новостные факты, а  предположения, версии, а может быть уже и обвинения. Как я и думал в обвинениях недостатка не было. Конфликтующие стороны Востока Европы обвиняли друг друга в агрессии против воздушного суда третьей страны, вообще не имевшей отношения к военному спору на окраине континента. Мы с омерзением смотрели отрывок политической дискуссии, а скорее просто шоу клоунов, где фигляры от политики грозили друг другу военными действиями в ответ на взаимные же обвинения и упреки.
- Никто не замечает необыкновенного спасения практически всех пассажиров рейса, - задумчиво резюмировал я по окончанию просмотра, - может быть, еще не расшифровали записи приборов. Хотя, полагаю, что вряд ли в этом запале им будет дело до того, как сбитый самолет благополучно приземлился без крыла и двигателей, да еще и с разгерметизированным салоном. На это, конечно, обратят внимание специалисты, но все эти «чудеса» или отнесут  к благоприятному стечению обстоятельств, или похоронят в пыльных папках под грифом «top secret».Однако ж обстоятельства того, что самолет сбит, а не просто развалился в воздухе, сомнений ни у кого не вызывают. Еще бы, почти триста очевидцев!
-  А разве пилоты не могут свидетельствовать о чудесном избавлении от смертельного удара о землю? – задумалась Энн.
-  Извини, не успел тебе рассказать, те трое погибших и были как раз пилотами, - объяснил я,- Рэзин выдала мне отчет  о всех погибших и раненых. Поражающие элементы боеголовки частью попали в двигатель, частью ушли мимо, часть попала в крыло и кабину пилотов.
-  Но те, кому Рэзин помощь оказывала,  могут же рассказать о своем исцелении?
- Нет. В момент эвакуации из точки взрыва ракеты все находящиеся на борту были погружены в анабиозное состояние, для избежания паники. Их привели в чувство уже прибывшие на место «посадки» представители медицинских и пожарных служб. Я такой команды Рэзин не давал, но у нее есть и определенная самостоятельность в принятии решений, когда опасность грозит разумным на борту или получено от них указание на спасение других разумных. Рэзин мне об этом сообщила, когда я разбирал с ней информацию о случившемся. Так что чудесное спасение пассажиров так и останется благоприятным стечением обстоятельств. Не хотелось бы, чтобы о нас знали. Мы прекрасно помним, чем наша известность закончилась в прошлый раз.
-  Но тогда как ты собираешься наказать убийц? – тихо спросила Энн, было видно, что этот вопрос дался ей нелегко.
-  Для того, чтобы наказывать не обязательно устраивать показной суд или расправу. Главное, чтобы о наказании узнали окружающие. Платформа, выпустившая убийственный снаряд до сих пор под контролем Рэзин, и все участники убийства установлены. Уточняю, установлены непосредственные исполнители, которые поведают и о заказчиках.
-  А какое наказание? – еще тише спросила Энн.
-  Мы имеем дело с хладнокровным  и жестоким расчетом, если бы люди погибли в военном конфликте, в котором они участвовали осознанно и за какие-то свои интересы, то я бы даже внимания не обратил на смертельные исходы таковых. Но здесь хотели убить невинных людей, я пока не знаю, конечно, всех обстоятельств, но предполагаю, что триста с лишним человек должны были стать элементом какой-то грязной и гнусной политической игры. Поэтому к таким субъектам применим только один принцип – закон Талиона, он же закон равного возмездия, или, переводя уже на простой русский язык – «око за око, зуб за зуб», так нам его преподавали в Университете, чтобы легче запоминалось.
-  Да, это справедливо, но ты считаешь, что имеешь право судить и наказывать? Когда в прошлый раз мы спасали твоего друга, нас хотели уничтожить, и мы оборонялись, а сейчас какое обоснование твоей правоты?
-  Где Вы теперь и с кем, кто хочет быть Судьей? – пробормотал я слова песни В. Цоя, - Ну, а чтобы ты сказала, если бы ракета была нацелена в нас, и Рэзин бы ее сбила? Тогда имели бы мы право на возмездие? Если сейчас заниматься морализаторством с точки зрения защиты, всегда можно найти зацепки в пользу преступников. В моем предположении, если бы целью были мы, можно не мудрствуя лукаво, говорить о том, что нас приняли за врага, вторгшегося в воздушное пространство какого-то суверена и представлявшего непосредственную ему угрозу. Мы с тобой это преступление видели своими глазами, Рэзин фиксирует все, начиная от пеленгации ракеты-убийцы и это уже не предположения, а факты или, иными словами, цепь событий зафиксированная техническими средствами, а не установленная со слов свидетелей и так далее. Да, не хочется выполнять «грязную» работу судьи, да еще и палача. Но кругом все только и делают, что прячут голову в песок, а от этого череда убийств только множится. Поэтому мы и одиноки во Вселенной, кому мы нужны, если сами в своем же планетарном доме не может утвердить Справедливость!

    Я смотрел на трех достаточно еще молодых мужчин, одетых в военную форму с опознавательными знаками одного из псевдогосударств, ведущих сейчас непонятную войну «против всех», но под тщательно подобранными лозунгами защиты Родины, суверенности, прав и иной псевдопатриотической лабуды. Рэзин подготовила мне досье на каждого из них, и по прочтении материалов мне стало ясно, что защитники своего дома от окружающих их агрессоров не более чем, как обыкновенные «дикие гуси», «солдаты удачи», а проще говоря, наемные убийцы, готовые за соответствующее вознаграждение убивать кого угодно и где угодно. Место, страна, политические мотивы были им совершенно безразличны. Для их содержания пришлось «сконструировать» помещение тюремного типа. Сейчас они, пребывая в моем заключении, обсуждали между собой свою участь и необыкновенные обстоятельства своего пленения. Накануне они были мягко  изъяты силовым полем Рэзин и доставлены к нам на борт после чудовищной попойки, когда уже валялись в палатке своего военного лагеря без признаков сознания. Соответственно, не помня ничего после своего безобразного и похабного застолья, задержанные строили различные версии своего пленения, начиная от драки и кончая предположениями о случившейся разборке с какими-то своими недругами. Передо мной были их клички, вымышленные фамилии, имена, позывные и прочая военная чепуха. Но я решил называть их «первый», «второй» и «третий», никаких иных обозначений эти существа в человеческом обличье не заслуживали.
    Судить так судить, но сначала будет беседа или допрос, не важно. Послушаем и зафиксируем все, что они будут мне врать, а то, что они будут врать, я не сомневался.
- Рэзин, изоляция всех задержанных друг от друга с полной звуко- и видео- непроницаемостью! Можно не особо не деликатничать, - дал я команду.
   На экране обзора,  было видно как всех моих «пронумерованных» подследственных разметало по разным частям изоляционного пространства. Теперь между ними надежные, невидимые им стенки, ибо работать с группой нужно индивидуально. Иду к номеру первому, на ходу отдавая распоряжение Рэзин:
-  Визуальное восприятие моей внешности  измени. Номер первый должен быть лишен возможности движения силовым полем.
-  Исполнено, - откликается Рэзин.
   На память приходит допрос некоего вояки из прошлого этапа наших приключений.
 « Never say never» ( никогда не говори никогда- прим.авт.), - бормочу я про себя, заходя в «камеру».
    Завидев меня, номер первый пытается подняться, но тщетно, его конвульсивные движения не дают эффекта физического перемещения в пространстве. Направляюсь к нему и останавливаюсь в полутора метрах от лежащего на полу тела. Меня мало что интересует, так как вся подноготная преступной жизни изучена, последнее преступление произошло у меня на глазах, но вбитые с университетской скамьи юридические каноны о том, что другая сторона должна быть выслушана, диктуют необходимость диалога. Связь с Рэзин у меня на данный момент ментальная.
-  Зачем? – безэмоционально спрашиваю я, заложив руки себе за спину.
- Что? Кто ты? – опять забарахтался на полу допрашиваемый, пытаясь освободиться от невидимых пут, - Сообщите командиру бригады, или что…Где я вообще?
- На первый раз прощаю тебе обилие вопросов. Поясняю, что ты здесь для того, чтобы отвечать на мои вопросы. Перед тобой судья и тот, кто приведет твой приговор в исполнение. Еще раз спрашиваю, зачем ты сбил самолет?
- Какой еще самолет? - номер первый все-таки отвел глаза, - Откуда ты? ЦРУ, ФСБ, МОССАД?
«Краткий разряд 220 вольт, полюса пах и язык», - мысленно командую Рэзин и наблюдаю, как номер первый затрясся на полу в конвульсиях.
- Напряжение будет больше, если ты опять нарушишь правила,- стараюсь, чтобы голос звучал не заинтересованно, а безразлично.
  Первый трясет головой, давая понять, что готов сотрудничать.
- Слушаю,- говорю я и снова спрашиваю, - Зачем?
- Я не виноват, это был приказ! Мы только подогнали установку, а указания по цели нам передавали по рации и по мобильному. Я не знал, что это пассажирский, нам сказали, что военный идет на бомбометание…- зачастил первый.
   В общем-то, ничего иного я и не ожидал, обыкновенная защита, как и у любого подследственного в расчете на неинформированность допрашивающего. 
   По моему запросу Рэзин выводит на повисший перед допрашиваемым экран  запись пьяного разговора всех троих подследственных, где они в алкогольном кураже сожалели, что «летающий гроб» так удачно спланировал, что почти все «ублюдки» выжили. Ноу комментс, как говорится.
 - Давай кайся в этот экран, мне некогда. - говорю я полностью раздавленному первому. – Выкладывай, что знаешь и не проси о снисхождении.
    Последующие допросы второго и третьего прошли по той же схеме, как и первый, запирались они только до видеоряда. Всю видеофиксацию этих признаний Рэзин отправила в крупнейшие интернет-издания и просто на сайты видео-хабов, где они уже начали самостоятельное размножение по всей Сети.
   Практически месяц у меня ушел на выявление цепочки преступников, именно тех, кто конкретно хотел убить людей в самолете. Те, кто касался злодеяния опосредованно, предоставляя технику, финансируя военных преступников, не зная конкретной цели, после интимной беседы со мной дали такие же видео признания о своих грехах, которые также стали достоянием Сети, но наказание их я оставил правосудию государств, если таковое свершиться может, я не утрачу окончательно веру в человечество.

- Итак, их осталось десять, тех, кто хотел совершить убийство многих, но убил по счастливому избавлению от неминуемой смерти большинства, только троих, - резюмировала Энн в нашей вечерней беседе.
-  Да, - подтвердил я, задумчиво вертя в пальцах бокал с небольшим количеством вина.
-  И ты их…- Энн не договорила, судорожно сглотнув.
-  Нет, - я устало отвалился на спинку стула, - Рэзин, картинку сюда выведи!
   На появившемся перед нами большом прямоугольном экране появилась внутренность салона самолета, в котором сидели, бегали и что-то кричали все десять моих подследственных.
   По второй команде Рэзин дала общий вид «летающей тюрьмы», которая просто летела в никуда. Вид несколько раз менялся. Земной поверхности под самолетом  не было.
-  То есть, ты не смог, - облегченно выдохнула Энн.
-  Не я им давал жизнь, не мне ее и отнимать, - повторил я чью-то мудрость, - Посадка этого самолета в программу полета не входит, только питание и Библия в свободном доступе. Я даже не знаю где это, параллельный мир, иная Вселенная, или что-то иное. Так Рэзин исполнила мое видение наказания.
    Я закрыл глаза, за этот месяц я чертовки вымотался. Энн подошла ко мне. И мы, обнявшись, просто стали сидеть молча, смотря вместо исчезнувшего с экрана последнего приюта преступников на стелящиеся под нами виды Земли. Мы опять были в пути и пока тоже не знали пункта назначения.