Выписки из романа Чума Альбера Камю

Роман «Чума» Альбера Камю я прочитал еще в прошлом году с началом пандемии коронавируса, поскольку ожидал в нем найти аналогии, ответы, мнения…, и я не ошибся. Блестящий роман, интересные мысли, которые можно воспринимать и в прямом смысле, по отношении к болезням медицинским, и в переносном смысле – к болезням социальным, которые также разносятся людьми, как и вирусы. Дается в романе и оценка позиции каждого человека в чумовом бедствии, смертельном для многих. Кто ты? Помощник бедствия намеренный или случайный, оправдывающийся разными теориями убийства, или борец с бедствием? Не удержался от подчеркивания наиболее понравившихся мыслей, которые поначалу не собирался публиковать, а сейчас спустя год после прочтения романа, когда пандемия не утихает, а наоборот грозит еще более опасными взлетами, ощутил, что мысли, высказанные Камю, могут быть интересны многим в таком виде сжатом, срезанном мною именно в отношении этого набившего, как говорится, оскомину – COVID-19. Кстати, если ответить на вопросы, которые я сам выше задал, подражая Камю, то я бы ответил, что подавляющее обозримое большинство людей, конечно, на стороне ковидного бедствия, и совершают действия, которые уголовным кодексом расценивается, как покушение на убийство, конечно, непреднамеренное. Появляются в общественных местах без средств защиты, или с таковыми, но неверно одетыми, сами заражаются и заражают других людей, некоторые из которых умирают. Это покушение настолько, правда, привычное, что даже таковым и не считается, поскольку вирус незрим, в отличие от ножа или пули, и естественен, как дыхание, что, вроде бы, и говорить не о чем. Тем более, что свое участие в распространении заразы, можно всегда отрицать, ссылаясь на множество иных возможностей. Но люди умирают от вируса, а виновники живут, как ни в чем не бывало, не только без наказания, не только без душевных волнений, но даже с убежденностью, что именно так и надо поступать. Второй удивительный момент, что с этими потенциальными убийцами общество (все от низов до верхов) заигрывает, либеральничает и попустительствует. Но, не буду чрезмерно строгим, это исключительно мое мнение, возможно, ошибочное, а ниже представлено мнение Альбера Камю.
Альбер Камю, Чума: роман-притча. Перевод с французского Н. Жарковой. Москва: издательство АСТ, 2020. 382 стр.
Стр. 48-49 «…наши сограждане вели себя, как и все люди, – они думали о себе, то есть были в этом смысле гуманистами: они не верили в бич Божий. Стихийное бедствие не по мерке человеку, потому-то и считается, что бедствие – это нечто ирреальное, что оно-де дурной сон, который скоро пройдет. Но не сон кончается, а от одного дурного сна к другому кончаются люди, и в первую очередь гуманисты, потому что они пренебрегают мерами предосторожности. В этом отношении наши сограждане были повинны не больше других людей, просто они забыли о скромности и полагали, что для них еще все возможно, тем самым предполагая, что стихийные бедствия невозможны. Они по-прежнему делали дела, готовились к путешествиям и имели свои собственные мнения. Как же могли они поверить в чуму, которая разом отменяет будущее, все поездки и споры? Они считали себя свободными, но никто никогда не будет свободен, пока существуют бедствия».
Стр. 51 «Да, в конце концов все мы висим на ниточке, и три четверти людей – это уж точная цифра – спешат сделать то самое незначительное движение, которое их и сразит».
Стр. 53 «Да, вот что дает уверенность – повседневный труд. Все прочее держится на ниточке, все зависит от того самого незначительного движения. К этому не прилепишься. Главное – это хорошо делать свое дело».
Стр. 62 «…Чума. Но ежели признать этот факт официально, то придется принимать драконовские меры. В сущности, он уверен, что именно это пугает его уважаемых коллег, а раз так, он ради их спокойствия охотно готов согласиться, что это не чума» (из заседания санитарной комиссии).
Стр. 66 «Предлагаемые меры были отнюдь не драконовскими, и создавалось впечатление, будто власти готовы пожертвовать многим, лишь бы не встревожить общественное мнение».
Стр. 97-98 «Фактически никто еще не принимал эпидемии. Большинство страдало, в сущности, от нарушения своих привычек или от ущемления своих деловых интересов. Это раздражало или злило, а раздражение и злость не те чувства, которые можно противопоставить чуме. Так, первая их реакция была – во всем винить городские власти».
Стр. 98 «когда на третью неделю появилось сообщение о том, что эпидемия унесла триста два человека, эти цифры ничего не сказали нашему воображению. С одной стороны, может, вовсе не все они умерли от чумы. И с другой – никто в городе не знал толком, сколько человек умирает за неделю в обычное время. В городе насчитывалось двести тысяч жителей. А может, этот процент смертности вполне нормален?»
Стр. 99 «пятая неделя эпидемии дала уже триста двадцать один смертный случай, а шестая – триста сорок пять. Вот этот скачок оказался весьма красноречивым. Однако он был еще недостаточно резок, и наши сограждане, хоть и встревожились, все же считали, что речь идет о довольно досадном, но в конце концов преходящем эпизоде.
По-прежнему они бродили по улицам, по-прежнему часами просиживали на террасах кафе. На людях они не праздновали труса, не жаловались, а прибегали к шутке и делали вид, будто все эти неудобства, явно временного порядка, не могут лишить их хорошего настроения. Приличия были, таким образом, соблюдены».
Стр. 100-101 «Откровенно сказать, пили крепко. Одно кафе извещало публику, что "чем больше пьешь, тем скорее микроба убьешь", и вера в то, что спиртное предохраняет от инфекционных заболеваний – мысль, впрочем, вполне естественная, – окончательно окрепла в наших умах».
Стр. 116 «К концу первого месяца церковные власти города решили бороться против чумы собственными методами, объявив наступающую неделю неделей общих молений».
Стр. 140 «недовольство не переставало расти, и, предвидя худшее, наши власти всерьез начали подумывать о мерах, которые придется принять в том случае, если население города, смирившееся было под бичом, вдруг взбунтуется. Газеты печатали приказы, где вновь и вновь говорилось о категорическом запрещении покидать пределы города, нарушителям грозила тюрьма. Город прочесывали патрули».
Стр. 142 «Солнце чумы приглушало все краски, гнало прочь все радости.
Вот в этом-то и сказался один из великих переворотов, произведенных чумой. Обычно наши сограждане весело приветствовали приход лета. Тогда город весь раскрывался навстречу морю и выплескивал все, что было в нем молодого, на пляжи. А нынешним летом море, лежавшее совсем рядом, было под запретом, и тело лишалось права на свою долю радости. Как жить в таких условиях?
Стр. 149 «Все магазины еще закрыты. Но объявления, выставленные кое-где в витринах: "Закрыто по случаю чумы", свидетельствуют, что эти магазины не откроются в положенное время…Еще минута-другая, и разбуженные звоном первых трамваев газетчики рассыплются по всему городу, держа в вытянутой руке газетный лист, где чернеет только одно слово: "Чума". "Продолжится ли чума до осени? Профессор Б. отвечает: "Нет!"
Стр. 151 «Создается впечатление, будто многие во что бы то ни стало хотят заклясть чуму с помощью выставленной напоказ роскоши. Каждый день, часам к одиннадцати, на главных улицах города происходит как бы парад молодых людей и молодых дам, и, глядя на них, понимаешь, что в лоне великих катастроф зреет страстное желание жить».
Стр. 155 «– Санитарная служба организована из рук вон плохо. Вам не хватает ни людей, ни времени.
Риэ подтвердил и это.
– Я узнал, префектура подумывает об организации службы из гражданского населения с целью побудить всех годных мужчин принять участие в общей борьбе по спасению людей».
Стр. 160 «Когда я только еще начинал, я действовал в известном смысле отвлеченно, потому что так мне было нужно, потому что профессия врача не хуже прочих, потому что многие юноши к ней стремятся. Возможно, еще и потому, что мне, сыну рабочего, она далась исключительно трудно. А потом пришлось видеть, как умирают. Знаете ли вы, что существуют люди, не желающие умирать? Надеюсь, вы не слышали, как кричит умирающая женщина: "Нет, нет, никогда!" А я слышал» (высказывание от имени врача).
Стр. 161 «раз порядок вещей определяется смертью, может быть, для Господа Бога вообще лучше, чтобы в него не верили и всеми силами боролись против смерти, не обращая взоры к небесам, где царит молчание.
– Да, – подтвердил Тарру (врач), – понимаю. Но любые ваши победы всегда были и будут только преходящими, вот в чем дело».
Стр. 164-165 «придавая непомерно огромное значение добрым поступкам, мы в конце концов возносим косвенную, но неумеренную хвалу самому злу. Ибо в таком случае легко предположить, что добрые поступки имеют цену лишь потому, что они явление редкое, а злоба и равнодушие куда более распространенные двигатели людских поступков… Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена. Люди – они скорее хорошие, чем плохие, и, в сущности, не в этом дело. Но они в той или иной степени пребывают в неведении, и это-то зовется добродетелью или пороком, причем самым страшным пороком является неведение, считающее, что ему все ведомо, и разрешающее себе посему убивать. Душа убийцы слепа, и не существует ни подлинной доброты, ни самой прекрасной любви без абсолютной ясности видения».
Стр. 174 «не может человек по-настоящему разделить чужое горе, которое не видит собственными глазами».
Стр. 175 «– Да разве можно рассчитывать на чиновников? Не затем они сидят в канцеляриях, чтобы понимать людей».
Стр. 212 «эпидемия, которая, казалось бы, должна была сплотить жителей города, как сплачиваются они во время осады, разрушала традиционные сообщества и вновь обрекала людей на одиночество».
Стр. 217 «Нас настолько поглощало многочасовое стояние в очередях, различные хлопоты и различные формальности, которые приходилось выполнять, ежели ты хочешь кушать, что у людей просто не оставалось времени размышлять о том, как умирают вокруг них и как сам ты умрешь, когда наступит твой час. Таким образом, материальные трудности, которые вообще-то сами по себе зло, обернулись, как это ни странно, благом. И все было бы к лучшему, если бы, как мы уже видели, эпидемия не распространилась столь широко».
Стр. 224 «Знал он также, что если число смертных случаев будет расти, любая, даже самая безупречная организация окажется бессильной, люди станут умирать кучно, а трупы вопреки всем ухищрениям префектуры будут разлагаться прямо на улицах, и город увидит еще, как на площадях и бульварах умирающие будут цепляться за живых, движимые вполне объяснимой ненавистью и глупейшей надеждой».
Стр. 229 «Они (сограждане) до такой степени предали себя в руки чумы, что подчас, случалось, надеялись только на даруемый ею сон и ловили себя на мысли: "Пусть бубоны, только бы все кончилось".
Стр. 234 «Что касается других, отдававших работе и дни и ночи, то они уже не читали газет, не включали радио. И если им сообщали очередные статистические данные, они притворялись, что слушают с интересом, на самом же деле принимали эти сведения с рассеянным безразличием, какое мы обычно числим за участниками великих войн, изнуренных бранными трудами, старающихся только не ослабеть духом при выполнении своего ежедневного долга и уже не надеющихся ни на решающую операцию, ни на скорое перемирие».
Стр. 239 «Им (родным больного) хотелось бы его (больного чумой), да и все человечество, утащить с собой в могилу. Ох! Совершенно верно, не могут люди обходиться без людей».
Стр. 239 «Ибо все они в равной степени старались не делать ничего лишнего, а только самое необходимое и считали, что даже это выше их сил. Поэтому-то борцы с чумой все чаще и чаще пренебрегали правилами гигиены, которую сами же ввели, по забывчивости манкировали дезинфицирующими средствами, подчас мчались, не приняв мер предосторожности против инфекции, к больным легочной чумой, только потому, что их предупредили в последнюю минуту, а им казалось утомительным заворачивать по дороге еще и на медицинский пункт, где бы им сделали необходимое вливание. Именно здесь таилась подлинная опасность, так как сама борьба с чумой делала борцов особенно уязвимыми для заражения. В сущности, они ставили ставку на случай, а случай он и есть случай».
Стр. 243 «…девятый вал во всех увеселительных заведениях; боязнь любых контактов и жажда человеческого тепла, толкающая людей друг к другу, локоть к локтю, один пол к другому».
Стр. 256-257 «Он открыл шкаф, вынул из стерилизатора две гигроскопические маски, протянул одну Рамберу и посоветовал ее надеть. Журналист спросил, предохраняет ли маска хоть от чего-нибудь, и Тарру ответил: нет, зато действует на других успокоительно».
Стр. 276-277 «…в речи (в речи священника) его было и зерно истины: из всего и всегда можно извлечь поучение. Самое жестокое испытание – и оно благо для христианина. А христианин как раз в данном случае и должен стремиться к этому благу, искать его, понимать, в чем оно и как его найти».
Стр. 285 «– Если священнослужитель обращается за помощью к врачу, тут явное противоречие».
Стр. 313 «Вы никогда не видели, как расстреливают человека? Да нет, конечно, без особого приглашения туда не попадешь, да и публику подбирают заранее… Нет, ничего вы этого не знаете, потому что о таких вот деталях не принято говорить. Сон человека куда более священная вещь, чем жизнь для зачумленных. Не следует портить сон честным людям. Это было бы дурным вкусом…»
Стр. 315-316 «…я, хотя бы косвенно, хотя бы из самых лучших побуждений, тоже был убийцей. Со временем я не мог не заметить, что даже самые лучшие не способны нынче воздержаться от убийства своими или чужими руками, потому что такова логика их жизни, и в этом мире мы не можем сделать ни одного жеста, не рискуя принести смерть…
Мне доподлинно известно (а вы сами видите, Риэ, что я знаю жизнь во всех ее проявлениях), что каждый носит ее, чуму, в себе, ибо не существует такого человека в мире, да-да, не существует, которого бы она не коснулась. И надо поэтому безостановочно следить за собой, чтобы, случайно забывшись, не дохнуть в лицо другому и не передать ему заразы. Потому что микроб – это нечто естественное. Все прочее: здоровье, неподкупность, если хотите даже чистота, – все это уже продукт воли, и воли, которая не должна давать себе передышки. Человек честный, никому не передающий заразы, – это как раз тот, который ни на миг не смеет расслабиться. А сколько требуется воли и напряжения, Риэ, чтобы не забыться! Да, Риэ, быть зачумленным весьма утомительно. Но еще более утомительно не желать им быть. Вот почему все явно устали, ведь нынче все немножко зачумленные. Но именно поэтому те немногие, что не хотят жить в состоянии зачумленности, доходят до крайних пределов усталости, освободить от коей может их только смерть».
Стр. 317 «Я только считаю, что на нашей планете существуют бедствия и жертвы и что надо по возможности стараться не встать на сторону бедствия…Я столько наслушался разных рассуждений, что у меня самого чуть было не пошла голова кругом, а сколько эти рассуждения вскружили вообще голов, склоняя их принять убийство (имеется в виде заражение окружающих чумой и самозаражение), так что в конце концов я понял одно – вся беда людей происходит оттого, что они не умеют пользоваться ясным языком».
Стр. 361-362 «как должно быть тяжело жить только тем, что знаешь, и тем, что помнишь, и не иметь впереди надежды. Так, очевидно, жил Тарру (этот герой романа умер от чумы), он-то понимал, как бесплодна жизнь, лишенная иллюзий. Не существует покоя без надежды».