Тургенев, Чехов и другие entre nous - 2

   Визит к детям без очередного душевного расстройства по поводу Насти не получается… Умная же девчоночка, в младших классах отличница была, в олимпиадах участвовала! И все забросила, стала пляшущей в мечтах, во сне, наяву звездой танцпола. Народ восхищается, зять и дочь двуглавым могучим Эльбрусом против, не сдвинешь с согласованной точки зрения. Запретили Настюше после девятого класса пойти в колледж искусств: одни, мол, слабоумные бросают элитный лицей! Вот она и учится через пень колоду…
   Сегодня, зайдя в комнату внучки, Александра Юрьевна чувствует, -впрочем, как и всегда, - что беспомощна… Оттого беспощадна, как никогда! Тихонько эдак усаживается в кресло под огромным, сонно-страстным ликом немолодой испанки на плакате, легенды фламенко. Тихо вздыхает. Тихим отстраненным голосом вещает и стращает:
   - Знаешь, родители правы, на твои двойки просто невозможно смотреть сквозь пальцы! Оставили б тебя, плясунья, на второй год в классе, как раньше практиковалось, ты бы по-другому запела да заплясала! Сидела бы жалким переростком с младшими детьми, а они бы пальцем на тебя показывали, дурой обзывали!
   Кошмарная, на взгляд бабушки, картинка Анастасию, однако, не трогает. Косится смеющимся голубым глазом, ноги завела куда-то за уши, разлеглась на полу – «оттачивает талию», объяснила! Где только ее у себя выискала, худоба?!
   - Да брось ты свою физкультуру, слышишь? Вот куда эти ваши выверты, раскрасивые дорожки шагов ведут, а?! Выпускной класс у тебя… а у тебя в дневнике, мама говорит…
   - Это в твоем любимом фигурном катании дорожки шагов! А ты шаг сделаешь и охаешь, все сидишь, телик смотришь! Лучше скажи такое: кого из русских писателей два раза оставляли на второй год в гимназии? За неуспеваемость! Кто это, интересно, не успевал, а?
   - Кто не успевал?! - Александра Юрьевна хмурится и морщится. Порицая неведомого нерадивого писателя, а больше хитромудрую внучку – что еще такое выдумала? Ох, Настя… Мне семьдесят, ей идет семнадцатый – зубы заговаривать дохленькой бабушке, склеротику-диабетику, научилась… Успела!
   - Кто-то из малоизвестных, какой-нибудь Потапенко, дамский угодник, приятель Чехова? Да, помню, фильм был когда-то с Мариной Влади - «Насмешливое мое счастье»… Не об этом речь! Читать надо Чехова, классиков, к сочинениям готовиться, математику подтянуть!
   У Насти если и было в мыслях поинтриговать бабулю – не получилось! Так и взвизгивает с торжеством, брыкнув в воздухе длинными ногами:
   - Да сам Чехов не успевал! Точняк, прочитала недавно! Абсолютно проверенный факт! Не афишируемый, понятное дело.
   - На второй год дважды оставили??
   - Не выставили же! Не вышибли! Проявили такую «божескую милость», как ты выражаешься, к парню. И к мировой литературе, так сказать. Представь себе, если считать вместе с приготовительным классом, учился бедненький гимназист аж одиннадцать лет. Совсем как я в моем дурацком лицее! Зачем только? Зачем?! Математику мы с Чеховым так и не полюбили!
   Александра Юрьевна нервно, неуклюже поднимается с кресла. Подходит к окну, к тучкам на небе вроде присматривается. Одну, другую фразу примеривает внучке в ответ - и ни та, ни другая не годится… Смотри-ка, что выискала про Чехова, вечно эти молодые «шарят», по их выражению, в интернете, в гаджетах этих своих! Они что, много кому ума прибавляют?! Вот ведь советовала зятю отдать ее в колледж, раз так увлеклась танцами! Бедная Настя… И бедный Чехов! Счастье, что Пушкина задачками хоть не насиловали… А я внучке невесть что наговорила… И что теперь ей отвечать?
   Ответ, однако, имеется у самой Насти. Жесткий и отчужденный, как отповедь чемпиона горе-наставнику:
   - Ученье такое – мученье, садизм-мазохизм, вот что! Переучился, перетрудился человек в детстве-юности, здоровье потерял, и даже слава не в радость! Правильно, самое настоящее «насмешливое счастье»! Зачем мне, например, физика, если я люблю физкультуру - как ты ор-рр-игинально называешь мой пилатес!!
    Настя принимает совсем уж витиеватую позу на своем коврике, не забывая улыбаться бабушке тоже очень насмешливо. Убила, убила ее второгодником Чеховым, понятно, и сказать-то нечего… Да нет, бабуля классная, не нудная, пошутить, посмеяться обожает, просто мама всегда поддакивает папе, а она папе с мамой… Это у них называется «поддержанием родительского авторитета». А вот бы стукнула кулачком по столу да крикнула: «Оставьте мою любимую внучку в покое!»
   - Что еще за пилатес? Что за слова такие? Что ты такое вечно сочиняешь, балаболка, балерина?! – вскрикивает вдруг Александра Юрьевна. Совсем другое кричит… Совсем не по делу! Еще, глядишь, за лекарства схватится, старушечка моя… И Настя, поспешно обращая грозу в ласковое солнышко, горизонталь в вертикаль, вскакивает с пола. Крепко обнимает бабушку, такую одышливую, неповоротливую толстушку - куда ей с командным мускулатурным папочкой тягаться?!
   - Да знаю, знаю, очень не повезло Чехову с папашей! Дома теснота, беднота, холод, крысы бегают, а он его все время колошматит, реально бьет Антона Павловича, заставляет у них в шопе… в магазинчике торговать, в церкви петь… Когда там было классику уроки учить?
   Бабуля с облегчением подхватывает:
   - Вот! А у тебя – отдельная комната, карманные деньги, то, сё, пятое, десятое. Отец ни в чем тебе не отказывает, а ты все убегаешь в свой клуб… Поступишь в институт культуры - еще нарепетируешь, натанцуешься, а пока надо прилично закончить лицей! И я, ты знаешь, занималась танцами в доме пионеров, но когда выросла - нашла себя в музее, в краеведческой работе…
   - Ага, танцовщица-музейщица моя! Вот не бросила бы танцы – здоровенькая была б, серьезно, бабуль! И зарядку утром так и не делаешь… Слушай, ба, ты когда мне довяжешь свитер тот, ажурный, беленький? А, принесла?! Спасибо огромное… А идет мне все-таки такой широкий рукав, да?
   Разговор бабушки и внучки зажурчал уже спокойно, без всплесков, потом примолкли обе. Настя замерла у зеркала: обалденный свитер, супер! Да и сама красотка… Здорово! А лицей ненавижу, ненавижу - теряю два года! И старею, а танцы - дело молодых, как говорят… Вообще-то с этой бедой, с папочкой упертым вроде уже свыклась. Но все равно обидно! Ай, да ладно… Какое у бабушки грустное лицо, задумалась о чем-то таком...!
   - …все вырезала фотографии балерин отовсюду… Хотя были же у меня и какие-то другие увлечения? Так с ума не сходила, как Настюшка, по-моему. Или уже забыла?! - Александра Юрьевна силится вспомнить...