Галька Ромашкова. Окончание

 К концу октября наконец-то закончилась тягомотина с  оформлением  документов, устранены все формальности и препоны, возникающие в процессе    усыновления, имелось решение суда  и органов опеки и Галина смогла вздохнуть спокойно: теперь они  законно считались её детьми. Но сразу же возникла более приземлённая, прозаическая проблема. На её зарплату предстояло теперь жить втроём, а зарплата эта не была столь большой. Но всё это были мелочи по сравнению с самым трудным, самым деликатным вопросом- как сообщить ребятам, что родителей больше нет. Оттягивать время и врать, что мама в больнице, а папа в командировке, было совершенно бессмысленно и Галина, собравшись с духом, всё же решилась сказать правду. Но не обычную правду, а сказочную правду о том, что родители это теперь  две яркие звёздочки на небе и светят им, и наблюдают оттуда за ними, и всегда будут помогать своим любимым детям во всём. Пока Галина всё это говорила, Витя очень  внимательно слушал, ни разу не перебив, а Женя удивлённо  и растерянно. Но потом оба мальчика расплакались и успокоить их было более чем сложно. Когда она укладывала их спать, Витя очень тихо на ухо ей  прошипел:
-- Вы всё врёте, врёте! Это Женьке можно лапшу на уши вешать, а я знаю, знаю, что мама умерла, а папа себя убил, он повесился. И никакие они ни звёздочки. Они предатели, они бросили нас! Мы им не нужны!- и он отвернувшись к стене накрылся с головой одеялом. Он рыдал так сильно, что одеяло ходило ходуном, а Галина растерянно сидела на краю кровати и не знала, что делать. Её сердце разрывалось от жалости, а как облегчить детские страдания, она не знала. На долю ребят выпало огромное, недетское горе, родителей невозможно заменить, как бы она не старалась. Она осторожно гладила  это колышущееся одеяло и плакала сама, приговаривая :
--И всё равно, Витенька, мой хороший, они там в небе звёздочки и они вас очень -очень любят. Просто так вышло. Это называется судьба. Я вот своего отца вообще никогда не видела и мать редко. Я потом тебе, Витенька, всё расскажу. Успокойся и спи, всё наладится...
Она проговорила почти до утра, пока Витя не заснул.

         Пришлось взять отпуск, когда начались осенние каникулы, чтобы побыть с ними дома, ещё накупила билетов  в театр и цирк. Теперь она жила с ними в их квартире. С помощью Олега они вместе сделали небольшую перестановку, она потихоньку убрала все портреты Ларисы, которые по всем стенам развесил Алексей. Оставили только одну её фотографию в гостиной, вместе с детьми выбрали фото отца и повесили его рядом. Называть себя разрешила как проще: тётей Галей, Галей или как им захочется, как удобнее. Все эти нюансы надо было предвидеть, преодолеть и пережить, а времени на это требовалось очень много. Постепенно оба мальчика перестали плакать по ночам, но оба стали как-то молчаливее и почти не озорничали. Это тоже настораживало и беспокоило. Не имея никогда своих детей ( опыт был только с младенцами-несмышлёнышами) Галина постоянно боялась чем-то оттолкнуть или обидеть. Надо было приспосабливаться к каждой конкретной ситуации,  в этом возрасте строгость в воспитании тоже должна присутствовать. Началась вторая четверть, она регулярно проверяла уроки, ходила на родительские собрания и уже подумывала, как они будут готовиться к Новому году.

    Зима началась совершенно неожиданно обильным снегопадом как раз на День Конституции 5 декабря. Снег крупными хлопьями сыпал дня три без перерыва и похоже лёг основательно и до весны таять не собирался. Декабрь всегда немного угнетает короткими, всё убывающими  днями и длинными, тёмными ночами, поэтому белоснежный покров улиц и тротуаров, который не успевали убирать дворники, придавал весёлость и праздничность этому последнему месяцу года. В воскресенье Галина разрешала поваляться в постели подольше и завтракали они обычно часов в десять. Ребята уплетали сырники и бутерброды с докторской колбасой, запивая какао с молоком. По тому, какой был аппетит, Галина судила, как врач, об их здоровье и настроении. В один из воскресных дней утром, когда они втроём только начали завтракать, неожиданно раздался звонок в дверь. Она, отодвинув чашку и дожёвывая сырник, встала из-за стола и прошла в коридор, удивляясь кто бы это мог быть так рано. Висящие на стене  часы с кукушкой   только что громко пробили десять раз. В двери глазка не было и она опять укорила себя, что до сих пор не  собралась и не пригласила плотника. Если дети остаются одни дома, то глазок был бы кстати, чтобы не открывали дверь кому попало.
      Настойчиво позвонили ещё раз и, открыв дверь, Галина увидела совершенно незнакомого мужчину. Мужчина выглядел довольно респектабельно в тёмно-коричневой дублёнке, на голове ондатровая шапка, клетчатый, мохеровый шарф на шее, среднего роста, лет сорока или сорока пяти. Она удивлённо смотрела на него:
--Вы к кому? - задала дежурный вопрос, продолжая внимательно разглядывать .
--Если вы Ромашкова Галина Васильевна, то к вам,-  утвердительно произнёс он и её обдало резким запахом табака. Очевидно  он только что курил и, по-видимому, не одну сигарету или папиросу. Она поморщилась.
--Кравченко Сергей Борисович. -представился он,-я к вам по делу, важному делу.
         В голове молниеносно пронеслось « это тот самый Кравченко, отец детей, интересно знает ли об этом и зачем пришёл?». Она старалась не показать внезапно охватившую её панику.
--Я вас слушаю,- произнесла она и не сдвинулась с места, не пригласила его войти.
--Я планировал поговорить не на лестничной площадке. Вам же не нужно, чтобы наш разговор слышали соседи?
--Пожалуй, вы правы. Только я не хотела бы, чтобы его и дети слышали,- Галина вдруг обрела  свойственную ей уверенность, немного поразмыслив, предложила,- приходите часа через два, я отправлю детей погулять с моей сестрой.
Кравченко немного помялся, потом  выразил согласие односложным «угу» и направился к лифту. Когда она закрыла дверь, вспомнила, что предстала пред этим элегантным субъектом в простом ситцевом халатике и  с наспех заколотыми волосами и ей стало неловко.
        Лена немного растерялась, когда позвонила Галина и очень-очень попросила приехать и сводить мальчиков куда-нибудь часика на два-три. У неё на выходной были свои планы, да и обычно они  договаривались о приезде заранее. Ехать из  Черёмушек не ближний свет. Но раз сестре надо, значит надо. Она даже не стала выяснять причину- сама расскажет, если посчитает нужным.
--Витюш, Женечка, сейчас приедет тётя Лена и поведёт вас в кино. Совсем новый фильм, называется «Судьба барабанщика», очень интересный!
--У нас почти все смотрели! Здоровский фильм, Женька!- обрадовался Витя.
--А ты с нами тоже пойдёшь?- спросил Женя, вставая из-за стола и доедая на ходу бутерброд, но встретив строгий взгляд Галины, сел обратно.
--Нет, меня, к сожалению, на работу вызвали.
«Опять вру, -вздохнула Галина.- Вру уже в который раз. И выхода другого не вижу.»
     Они хорошо воспринимали Елену, и она с удовольствием иногда помогала посидеть с ребятами или забирала их к себе, когда  Галина была очень занята  на работе. К приезду Елены ребята успели собраться. Объяснив сестре , в каком кинотеатре поблизости идёт этот фильм, она, дав той чуть-чуть передохнуть с долгой дороги, поспешила закрыть за ними дверь- надо ведь и самой хоть  переодеться да причесаться. «Пусть посмотрит в какие руки попали дети, пусть убедится, что всё у нас нормально и я ни какая-нибудь тётка!» - почему-то хотелось убедить  в этом прежде всего саму себя.
     Кравченко пришёл ровно через два часа. Галина предложила ему раздеться и провела в большую комнату. Он довольно таки свободно ориентировался в квартире и она догадалась, что по -другому и быть не могло: он , и это бросалось в глаза, бывал тут раньше и, возможно, не один раз. Войдя в комнату, огляделся, увидел на стене портреты Ларисы и Алексея, остановился и долго смотрел. И она заметила в его взгляде нескрываемую, неподдельную, глубочайшую печаль.
--Я ничего до последнего не знал ни про Лару, ни про Алексея,- начал он без всякого вступления, продолжая смотреть на портреты.- я почти год работал в Чехословакии... они свою Татру модернизировали и меня  туда по обмену опытом направили от нашего завода. Я вернулся неделю назад... Это немыслимо, до сих пор в голове не укладывается,- он сказал это  как бы себе и Галине показалось, что ему абсолютно безразлично её присутствие, и никакого разговора не последует, ему просто надо было попасть в этот дом, в её , Ларисин, дом.
--Пойдёмте на кухню, я закурю.- и он по-хозяйски вышел из комнаты. Галина ничего не успела ответить, только поняла, что и курил он здесь не раз и, очевидно, всегда на кухне.
--Мы любили друг друга, понимаете , Галина Васильевна? Любили... и дети это мои. Витя и Женя... мы вместе с Ларисой имена им давали. Витю назвали  в честь моего деда, а Женю в честь её . Я  больше десяти лет ношу это в себе и даже сейчас, после того как ни Ларисы, ни Лёши не стало, я не могу моим сыновьям в этом признаться.
--А почему же Лариса не развелась с мужем? Почему какие-то тайны? Я не понимаю вас, не понимаю её. Столько лет жить во вранье! Конечно, я ничего не знала,- Галина попыталась ещё что-то сказать, но он прервал.
--Вот именно, вы ничего не знали и не знаете. Закурите?- он протянул ей пачку «CAMEL»,- все врачи курят. Вы ведь врач, если меня правильно информировали?
Она покачала головой.
--Да, я врач, но я не курю.
Он, казалось, её не расслышал, положил перед ней пачку сигарет  на стол и достал с верхней полки шкафчика возле плиты овальную, керамическую пепельницу.
--Одиннадцать лет назад меня направили сюда на завод работать и я стал замом Алёши. Мы с ним сразу сработались, он классный специалист оказался и начальник толковый. С ним легко было, никаких трений. Перед Новым годом , как обычно, остались после работы всем отделом и отмечать начали. Отмечали с жёнами, кто был женат. И тут она пришла.- Кравченко изменился в лице, будто просветлел и  продолжил,- она , Лариса, вошла и все поблекли! Вошла королева! Красивая, весёлая, бесшабашная, необыкновенная женщина! Я влюбился сразу, мне наплевать было, что она замужем, что она жена Алексея, я совершенно потерял голову! Они к тому времени уже лет пять жили вместе и детей не было. Когда она узнала, что беременна от меня, была счастлива, мы оба были счастливы! На седьмом небе от счастья, понимаете?! Лариса решила, что всё скажет ему сама и подаст на развод. Подумаешь, какое дело большое развестись?! Это же не пятидесятые-шестидесятые, когда всё на работе , на карьере отражалось. Но тут другое. Она сказала Алексею, а он ничего не ответил, а только ночью грохот раздался страшный, она  его хватилась, а он на кухне лежит. Вот на этой самой кухне. С верёвкой на шее лежит бледный, несчастный и плачет. Вешался на люстре и люстра не выдержала, он упал, ногу сломал. Она мне позвонила, мы его кое-как дотащили до кровати. А утром он ей сказал, что если она от него уйдёт, он жить не будет. Вот так. А потом Женя родился и мы опять оба молчали и терпели. Нет, Лёша не шантажировал её. Просто он так бы и сделал. Я его очень понимал и тогда, и сейчас. Он любил её до беспамятства и детей моих любил, потому, что это Ларисины дети и ему не важно было от кого  они. А может сомневался, надеялся, что всё таки его.
    Кравченко закурил очередную сигарету, а Галина, совершенно потрясённая тем, что узнала , не могла ни говорить, ни пошевелиться. Она сидела и молчала, а он продолжил:
--И вот почему я пришёл и всё это вам рассказал, Галина, да потому, что вы теперь живёте с моими детьми, воспитываете их и от вас многое зависит,- он в упор посмотрел на неё,- я и сейчас не могу быть с моими сыновьями, никак не могу. Никто же не знает того, что я вам сейчас рассказал, как я докажу, что они мои? Свидетелей в этом деле нет! Может быть когда-нибудь учёные придумают, как по крови, по другим признакам доказать родство, но пока ведь это никак невозможно. Если бы я не был в это время в Чехословакии, попытался бы как вы, усыновить моих родных детей. Но я узнал только по приезде, что Ларисы больше нет и Алексея тоже. К тому же, я не хочу их травмировать, объяснять, что я их настоящий отец. Пока этого не надо делать, они и так много перенесли. У меня к вам единственная просьба - можно мне приходить к вам иногда и общаться с ними?- он смотрел на неё молящими глазами этот красивый, успешный и очень несчастный человек и она уже собралась ответить ему « да, да, конечно, приходите», но тут он, посмотрев на неё в упор, добавил:
--А чтобы не возникло никаких толков, почему я хожу к вам и занимаюсь с «вашими» детьми, давайте представим перед всеми друзьями и знакомыми, что я ухаживаю за вами. Я так понимаю, что вы одна и другого претендента на это место  пока не предвидеться. Я всё про вас узнал, простите меня. Итак, вы согласны?
    Галина взяла пачку сигарет, вытащила дрожащими пальцами одну и закурила первый раз в жизни. Нет, он ничем не унизил её, не обидел, он просто сказал то, что ей довольно часто говорили другие люди - что она одна. И говорили ведь они правду.
--Я подумаю, - ей почему-то захотелось разреветься и выгнать его. Но вместо этого , она спокойно предложила:
--Давайте, я вас чаем напою, вы ведь долго ждали меня, я поняла по тому, какой вы заснеженный пришли. А сегодня ещё и мороз градусов десять.
 Когда она пошла его провожать, то в коридоре пристально посмотрела и успокоила, сказав:
--Всё , что вы мне рассказали, Сергей Борисович, останется между нами, а о причине ваших визитов в наш дом говорите, что угодно и кому угодно, мне всё равно. Главное, чтобы дети были спокойны.
        С этого дня он стал приходить регулярно по субботам или воскресеньям, иногда забегал среди недели. Обязательно приносил разные продукты, интересовался не нужны ли деньги на покупку одежды для детей и, независимо от надобности, раз в месяц обязательно она обнаруживала после его ухода под пепельницей на кухонном столе приличную сумму. Сначала её это порядком коробило, напрягало и она сердилась, ворчала, придумывала всякие отговорки, чтобы не попасть в зависимость. Но со временем, ощутив реальную поддержку, перестала вообще комментировать его поведение. Выказывать свою собственную гордыню в ущерб детям ( кстати, его собственным детям) она посчитала мелочностью. Она не могла его сдерживать ещё и потому, что невооружённым глазом было видно, как мальчики тянутся к нему, спрашивают, когда придёт дядя Серёжа. Если погода позволяла, он водил детей в парк или в кино, а если нет, то они втроём сидели в детской и клеили различные модели самолётов и кораблей. Такое общение с отцом она бы не смогла ничем заменить. Кроме всего , она начала замечать, как они похожи на него. Витя был левшой таким же, как и отец, а Женя так же терпеть не мог зелень в супе.
     Она не интересовалась, как он объясняет своим друзьям эти посещения, а когда о нём спрашивали её знакомые и даже Лена, родная сестра, то Галина односложно отвечала: он просто хороший знакомый Самойловых и переводила разговор на другую тему. Пожалуй, единственно кто, так это Ирина догадывалась, что Кравченко ходит к Галине из-за своих собственных детей, но ни разу вопрос этот ей не задала. Иногда он задерживался допоздна и, уложив детей, они час-другой сидели на кухне, пили чай, он курил и они разговаривали. В основном он рассказывал про своё детство, про какие-то события на своей  работе, вспоминал про поездку в Чехословакию. Никогда не перебивал, если она возбуждённо описывала интересный случай или прошедший день в её роддоме. Пару раз он оставался ночевать, когда ребята оба заболели ветрянкой, а у неё никак не получалось взять больничный.
       Через полгода Галина вдруг почувствовала, что ждёт его прихода не только из-за детей, что ей не хочется выглядеть при нём распустёхой и неухоженной старой девой, плюнувшей на себя окончательно и бесповоротно. И это стало её пугать, она злилась и пыталась внушить себе, что такой интересный мужчина наверняка имеет где-то на стороне непременно красивую, очень яркую, такую же, как Лариса, любовницу и возможно эта идиллия с сыновьями скоро закончится. Она решила прекратить все эти чаепития по вечерам и вести себя строго в рамках  живущей в этом доме хозяйки и воспитательницы ( назвать себя матерью  у неё не поворачивался пока язык) детей своей подруги.
       Заканчивался май месяц и приближалось время каникул. Витя успешно оканчивал четвёртый класс, а Женя первый.  В июне Галина планировала отправить их в лагерь, и уже были заказаны путёвки. А вот с июлем никак не могла определиться, боялась, что две смены подряд они не осилят, всё же  в лагере своеобразный отдых пополам с дисциплиной и не очень хорошим питанием. Как быть с собственным отпуском тоже ещё не решила, распоряжаться своим рабочим временем зав.отделения могла весьма условно. В первую очередь нужно было обеспечить полноценную работу всех  специалистов, составить график отпусков, учитывая все мелочи и требования персонала и т. п. и .т. д., а уж потом свой отпуск. В голове настойчиво трендела песня : «Прежде думай о Родине, а потом о себе...».
     Сергей Борисович позвонил  и предупредил, что зайдёт после работы.  Пришлось спешно готовить ужин  и , когда осталось только накрыть на стол, пошла переодеться в новый, только что пошитый у Лидии Ивановны брючный костюм. Она не очень любила облачаться в брюки по весьма понятной причине, но Аллочка принесла продавать симпатичный отрез французского шёлка тёмно-синего цвета с крупными сиреневыми цветами. Вроде нарядно и не ярко. Она немного поразмыслив, решила рискнуть. Лидия Ивановна, как всегда, придумала такой фасон, который позволял скрыть все недостатки- широкие брюки и струящаяся длинная туника, получилось вполне симпатично. Галина сегодня заезжала к Егору Петровичу посоветоваться насчёт одной больной и оказалось, что костюм уже готов, заодно можно  и забрать. Она вынула его из пакета и надела, по привычке критически осматривая себя в зеркале, раздумывала остаться в нём или одеться попроще, но не успела решить, как раздался звонок в дверь, очевидно пришёл Кравченко.
 Она его так рано не ждала, дети ещё гуляли во дворе. «Вырядилась, как дура, ещё что-то подумает» - ругала она сама себя, пока шла открывать дверь. Но на пороге стояла чета Плоткиных.
--Ой, Галина! Да ты просто красавица, такой костюмчик!! Тебе идёт о-о-чень,- принялась Ирина рассматривать подругу, смущая тем самым её . - Кого-то  ждёшь? Куда-то собралась?- засыпала она её вопросами.
--Нет, Ирин, я просто примерила. Только что от Лидии забрала, пойду переоденусь, а вы заходите, заходите.
Но переодеться она не успела, раздался снова звонок и на этот раз действительно  пришёл Кравченко. Он-то никак не выразил подобного восхищения, видно было, что взволнован и чем-то озабочен, и Галина даже была этому рада: «хорошо, что вообще не заметил, да и на что я ему сдалась хоть в костюме, хоть в халате!», а настроение от этого почему-то стало озорным .
--Здрасьте, Сергей Борисович! Прошу на кухню- кушать подано, сейчас ребята придут. А у меня гости, уж извините.
--Здрасьте,- в тон ей ответил Кравченко.- А я знаю, мы договорились с Ириной.- и он поставил, как всегда, свой кейс на тумбочку в коридоре,-  я руки пойду помою с вашего разрешения , - и он прошёл в ванную.
 Галина немного растерялась, он вёл себя немного непривычно. Впрочем, как и она. На кухне за столом уже расположилась Ирина с Олегом, посреди стояла бутылка коньяка и торт. Галина удивилась, что не заметила ничего этого, когда они зашли, но было  неожиданно приятно и она начала накрывать на стол, пришлось сходить в комнату за рюмками.
--Что за праздник? Я чего -то пропустила?- спросила она улыбаясь..
--Да нет, пока ничего не пропустила.
 Ирина обменялась с Олегом взглядом и как-то хитро ему подмигнула. В это время в кухню вошёл Кравченко с букетом красных гвоздик и бутылкой « Советского шампанского». За спиной его жались друг к дружке Витя и Женя. Она удивилась, что даже не заметила, когда ребята возвратились с улицы. Кравченко поставил бутылку на стол, стал на одно колено и протянул Галине гвоздики:
--Галина Васильевна, перед нашими друзьями и детьми, я прошу вашей руки!- произнёс он весьма пафосно. Она это совершенно не восприняла серьёзно, решила, что он просто пошутил. Но в душе  что-то обидно ёкнуло. А он продолжил,- я люблю тебя, Галя, будь моей женой! - и добавил тут же,- вот сам от себя не ожидал, что решусь. Выходи за меня, очень прошу.
 Ирина затараторила, напустилась на Галину:
--Что ты молчишь, ну что ты как вкопанная стоишь, он же сказал , что любит, что хочет жениться на тебе.
--Этого не может быть, он пошутил. Вы , что не поняли?- Галина посмотрела на Олега, потом на Ирину. На Кравченко она боялась смотреть. Ей отчего-то стало неловко, почти стыдно.- Этого не может быть потому, что не может быть никогда.-автоматически произнесла избитую фразу. Сергей смущённый, что для него вообще не было характерно, встал и подошёл к ней, взял  за плечи:
--Галя, ты что совсем меня не любишь? Совсем? Ну тогда ради детей, прошу. У нас хорошая семья получится, собственно она ведь уже есть,- и он как бы для поддержки огляделся на друзей. Она всё молчала и не знала верить или нет, но, когда всё же решилась посмотреть ему в глаза, вдруг до неё дошло, что всё происходящее серьёзно и он совершенно не шутит, и сама  она  уже давно не может  жить без него.
--Я согласна, Серёжа, потому что я люблю тебя и, конечно, ради детей, ради всего.
«Ура!» закричала Ирина, потом Витя и Женя, которые толком ничего не  поняли, но всем стало весело, а значит произошло что-то хорошее.
--Да, совсем забыл. Я ведь путёвки взял на нашу базу отдыха в Очамчире на июль месяц,-и  Кравченко веером выложил на стол четыре листочка. Это наше свадебное путешествие. - и он обнял счастливую Галину.
--Значит, теперь не будет у нас Галины Васильевны Ромашковой, а будет Галина Васильевна Кравченко.-принялась рассуждать Ирина,- А что? Тоже неплохо звучит. Только все подумают , что в нашем роддоме опять новый зав.отделения!