Голубое дежурство

 (отрывок из романа "Нескучная жизнь опера Чапаева А.В.)

    Поздний вечер. На площадке возле «конторы» стоят всего три машины. Мой «барсик», дежурка с торчащей задницей водителя из-под капота, и «калина» кого-то из дежурной смены. Сегодня я «на сутках». Когда работал на районе, иногда удавалось даже поспать, пристроившись на кабинетном диванчике, предварительно предупредив «Дежурную часть», чтобы не волновали дежурного опера по пустякам. А вот будучи дежурным по Управлению МВД поспать хрен удастся, несмотря на то, что, вроде, и диванчик поуютней и звёзд на погонах побольше. Но всё же… Звоню в «дежурку»:
           - Селиванов, ты? – спрашиваю у дежурного и, не давая ответить, загружаю ему под фуражку информацию, - я пошёл к себе, с документами поработаю. И не дёргайте меня за все места по мелочам, Селиванов…
           - Есть, не дёргать, тащ подполковник… - отвечает кто-то вместо Селиванова.
   Можно подумать никто не знает, что означает фраза «… поработаю с документами». Спускаюсь к себе в «Отдел оперативного розыска». По пути попались только пара оперов из ОБЭПа, спешащих в сторону выхода. Кивнув, прошли мимо, подозрительно затаив дыхание, и отвернув свои розовые счастливые рожи, к длиннющему инудному стенду «Судебно-медицинская экспертиза».
    Диван в моём кабинете не раскладывался, поэтому «с документами пришлось работать» почти в позе эмбриона. Очень хотелось спать, но чувство долга победило. Позвонил домой:
             - Привет, народ! Как вы там без меня?
             - Не ори, Чапаев, Женька спит! – тихо смеясь, ответила Ксюха. – А Сашка не спит, хороводы хороводит. Хочешь посмотреть?
             - Давай, - отвечаю, приподнимаясь на локтях и переключаясь на видео.
      Сначала ничего не могу разобрать в прыгающем изображении. То Женькины пятки из-под одеяла, то хвост Боцмана… Но потом, почти воткнув нос в экран смартфона, начинаю понимать сюжет домашнего документального видео. Вот Ксюша медленно поднимает подол длинной ночнушки, и на первый план выходит кругленький гладенький животик с дерзко торчащим пупком.
               - Вот-вот смотри, смотри… Видел? Это он, бандит, головой бодается! Видел, Андрюш? – восторженно шепчет беременная Ксения, тыкая себя в живот пальчиком.
               - Ух, ты! – восторгаюсь я, на самом деле ни фига не замечая. – А я, думаю, это он попой упирается!
               - Сам ты попой, Чапаев! Я же тебе… У нашего Сашки продольная позиция. Называется – головное предлежание. Голова у него внизу. Вот тут у него лобик, вот тут затылочек, а попа твоя аж вот где… - водила по своему розовому пузику пальчиком с красным ноготком моя пока ещё «гражданская», но уже беременная жена. – Понял, наконец?
               - Да понял я всё… ты мне уже в сотый раз…
               - Так, Чапаев, теперь уже я не поняла! Тебе что, не интересно знать про твоего Сашку? – начала заводиться кругленькая Ксюша.
                - Тише, Ксюнь… Женьку разбудишь, - попробовал остановить анатомический конфликт я, увидев, как задёргала во сне ногами Женька, лежащая на моей половине кровати.
                - Ты утром то придёшь домой, Андрей? Учти, у меня с утра тренировка. Чапаев, а ты бы мог мне как-то в машине сидение отрегулировать? Руль уже об живот трётся, а Сашке это не нравится. Толкается, негодяй.
                - Это он рулит, Ксюш… Извини, «дежурка» вызывает. Пока, милая. Слушаю, Чапаев… - переключаюсь на вторую линию.
                - Товарищ подполковник, у нас вызов…
                - Давай догадаюсь, Селиванов. Опять бомжы растворителя надышались, и подъезд загадили кто, чем мог? – грустно зевнув, спросил я у дежурного. 
                - Труп у нас, - коротко ответил Селиванов.
                - Конкретней!
                - Труп молодого мужчины обнаружен в номере гостиницы «Мишель» по адресу: Кирпичный проезд, строение восемь. Участковый уже там, ближайший наряд ППС выехал в адрес, - доложил старший дежурной смены.
                - Принял, поднимаюсь к вам. Готовьте следственную группу на выезд, - отдал команду я, понимая, что «работу с документами» придётся отложить.
        Немного удивило, что не увидел привычной суеты в «Дежурной части». Как правило, на такие вызовы формировалась следственная бригада в полном составе. А тут тебе ни заспанного следака, ни судмедэксперта с затёртым чемоданом в руках, ни сурово матерящихся оперов, на ходу что-то заедающих.
                - Товарищ подполковник, а у нас все группы на выезде… никого. Хоть шаром… - оправдываясь, нервно чесался майор Селиванов. – Что за сутки? Ни часу покоя. Вроде и не полнолуние ещё.
                - Преступный элемент, сука, не дремлет, - ругнулся прапорщик Ивлев, по ходу вызывая экипаж ППС. – Ноль шестьдесят второй? Вы уже в Кирпичном? Как нет участкового? Он только что отзвонился, что… Пусть администратор пока номер на ключ закроет. Правильно, Андрей Васильич?
                - Правильно, Ивлев. А кто у тебя сейчас есть, Селиванов? – спрашиваю ошалевшего от такого бешенного дежурства майора.
                - Да кто… Прапорщик Сомова в комнате отдыха личного состава и Степан… - как-то странно переглянувшись с прапорщиком Ивлевым, доложил майор. - Их наш дежурный следак на крайний вызов в машину не взял. Васильич, я на Кирпичный эксперта с квартирной кражи отправлю, он свою работу на Красном Текстильщике заканчивает. А вот следак и опера со «свистком» поквартирный обход делают. Им там работы до утра, - отвечает Селиванов.
                - Понял. Я сам поеду в эту самую «Мишель», а ты мне этих Сомову и Степана в машину пришли. И чтоб бегом! – быстрым шагом направляясь к выходу, кричу дежурному.
       Показалось, что левое переднее колесо на моём «барсике» чуть приспущено. Достал из багажника монометр и присел возле колеса проверить давление. За спиной услышал быстрые приближающиеся шаги. «Прапорщик Сомова со Степаном», - понял я. Неожиданно что-то жаркое и влажное дохнуло мне в правое ухо. Я резко обернулся…
                - Степан, фу! – негромко сказал низкий женский голос.
        Передо мной, широко расставив сильные лапы, стоял огромный пёс волчьей масти. Его пасть была полуоткрыта и в свете яркого уличного фонаря очень хорошо были видны его идеально белые огромные клыки. Умные глазищи с рыжего цвета зрачками с интересом, но без агрессии наблюдали за мной, ловя каждое моё движение. Справа от него, держа пса за широкий ошейник, стояла молодая женщина среднего роста в сером комбинезоне и чёрном берете.
                - А кто… - вырвалось у меня.
                - Я инструктор-кинолог прапорщик Сомова, а это Степан, - почти весело пояснила сотрудник МВД. - Вы не бойтесь, товарищ подполковник. Стёпа без команды не тронет.
                - Да я собственно… у меня у самого собака есть. Боцман. В смысле, Тимофей. Боцман это кот, - сбивчиво объяснил я, медленно вставая с корточек.
                - Товарищ подполковник, а разрешите Степану на заднем сидении. А то он в багажнике нервничает очень. У нас и подстилочка есть, - обратилась ко мне инструктор-кинолог.
                - Ну, давай, - как-то нерешительно пожав плечами, ответил я под пристальным взглядом Степана, - только намордник ему надень.
                - А можно без намордника…
                - Что, тоже нервничает? – заводя «барсика», спросил я. – Садитесь. Только пусть в ухо мне не дышит.
        Всю дорогу Степан вел себя можно сказать прилично. Внимательно смотрел в боковое окно и елозил мокрым носом по стеклу, реагируя, на проезжающие мимо машины. Правда, только один раз за моей спиной что-то подозрительно хрустнуло…
                - Сомова, это чего у вас там? Степан твой дверь грызёт, что ли? – пытаясь в зеркало рассмотреть, что у меня творится сзади, спросил я.
                - Сухарик… Я Стёпе сухарик дала. Он их любит… Да, Стёпик? – ответила прапорщик.
                - У-у-у-у… - ответил Степан, лизнув подголовник моего кресла.
          Надо сказать, что Кирпичный проезд мы нашли не сразу. Дома постройки прошлого века и, правда, преимущественно были кирпичными. Отдельно стоящее двухэтажно здание с тусклой вывеской  ОТЕЛЬ «МИ ШЕЛЬ» оригинальностью конструктива не отличалось. У центрального входа с зеркальными широкими дверями стоял «рено» ППС, значит «пепсы» уже здесь. Мы с Сомовой и Степаном решительно толкнули створки двери и тут же услышали:
                - Извините, а к нам с собачками нельзя…
              Фразу сказал старичок лет семидесяти в чёрном костюме с бейджиком на лацкане. «Охрана» было написано красивым шрифтом.
                - Это, батя, не собачка, это сотрудник МВД Степан… Как по отчеству, Сомова? – спросил я.
                - Блек… Блекович, товарищ подполковник, - немного замешкавшись, ответила прапорщик, пристёгивая к ошейнику Степана Блековича поводок.
                - Слыхал? Степан Блекович значит. Тут где-то наши должны быть и администратора покличь сюда, - попросил я строгого охранника, осматриваясь.
                - Так, а чё звать… Они все на втором этаже топчутся. Вон лестница… поднимитесь и сразу направо, - бодро пояснил нам дедок, уважительно поглядывая на Степана.
       Видно услышав мой голос, через перила лестничного марша перевесился старший «пепс» и крикнул:
                - Мы здеся, товарищ подполковник, и администраторша тут.
                - Понял, поднимаемся. Пошли, Сомова.
                - Витька, атас… Степан приехал, - вдруг услышал я голос второго «пепса».
                - Это что ещё… - повернувшись к Сомовой, поинтересовался я.
                - Да… было дело. Стёпа мудаков не любит, - пояснила Сомова, укорачивая поводок Степана.
                - А… -  пожал плечами я.
                - Чапаев, стоять! – неожиданно услышал я за спиной знакомый голос.
      Зло пнув ногой зеркальную дверь, к нам приближался полковник Воронин, начальник криминальной полиции нашего Управления, а значит и мой непосредственный начальник. Я первый раз его таким видел… Одет он был в шикарный новенький смокинг, лакированные туфли и белоснежную рубашку с воротником стоечкой. Правда, великолепная чёрно-белая бабочка была как-то несолидно перекошена и замята, и портила всю картину. Создавалось такое впечатление, что по ней со всей дури треснули мухобойкой…
                - Это хорошо, что ты… Бог есть… А я уже было хотел… - тяжело дыша, выговаривал Воронин. – Представляешь, у жены юбилей… я тост говорю, а тут этот… Вот суки!
                - Да, что случилось то, Николай Петрович? Сомова, поднимайтесь… я сейчас, - отводя Воронина в сторону уголка для отдыха, сказал я.
                - Фамилию такую Жидков, слышал? – отказываясь садиться, спросил меня Воронин.
                - Ну… вроде чиновник какой-то, фамилия на слуху.
                - Чиновник… это один из центровых депутатов Мосгордумы, Чапаев. Соображаешь? Их комитет силовые структуры курирует.
                - Так это его? – попытался догадаться я.
                - Да хрен там… если бы, - зажав себе рот, ответил полковник. – Сыночка! Пошли…
         Мы оба обернулись на стук входной двери гостиницы. В вестибюль входил наш эксперт-криминалист Жора Гагуа со своим знаменитым «волшебным чемоданчиком».
                - Гагуа? Вот и хорошо, веди, Чапаев, - сказал Воронин, здороваясь с экспертом.
          На втором этаже, возле номера двадцать восемь, стояла прапорщик Сомова. У её ног сидел Степан и нехорошо посматривал в конец коридора. Там, почти по стойке «смирно», стояли два «пепса», прячась за спиной растерянного вида женщины. «Администратор» - догадался я.
                - Ко мне подошли… все, - махнул рукой я, подходя к двери номера двадцать восемь.
           Увидев меня, Степан Блекович, чуть наклонил свою огромную башку и пару раз вильнул кончиком хвоста. Признал.
                - Это правильно… это ты правильно сделал, что кинолога с собой взял, Чапай, - одобрительно кивнул Воронин.
           К нам, с опаской поглядывая на Сомову, подошли патрульные и администратор гостиницы.
                - Ткачук Маргарита Ивановна, дежурный администратор, - представилась женщина лет сорока.
                - Отлично. Маргарита Ивановна, а кто обнаружил труп? – первое, что спросил я у администратора.
                - Так, а официант ресторана, Вячеслав…
                - А где он, Маргарита Ивановна?
                - Так, а ресторан работу закончил, он и ушёл. Час назад где-то, - растеряно ответила женщина.
                - Жаль. Вы сейчас спуститесь вниз, попросите своего охранника сюда подняться. Понятыми будите, - объяснил я. – Сержант, давай ко входу. Всех впускать и задерживать и никого не выпускать. И, что, сержант?
                - Тоже задерживать, - ответил сообразительный парень.
       Дождавшись администратора и охранника, мы вошли. Номер обозначался, как «люкс». Большая, обставленная приличной мебелью гостиная тускло освещалась включённым торшером. На столе стояли две открытые бутылки шампанского, два бокала и большая ваза с фруктами. А вот спальня напротив, была ярко освещена и, казалось, её распирало от обилия света. В центре помещения стояла огромная полукруглая кровать… Вокруг неё были разбросаны разного размера подушки и мужская одежда. Спиной к спинке кровати сидел голый мужчина. Его руки были разведены в стороны и  привязаны белыми гостиничными полотенцами к кованой арматуре спинки кровати.
                - Можно я… можно я…. Меня сейчас… – затопталась на месте Маргарита Ивановна, обеими руками закрывая себе рот.
                - Идите… но не далеко, - сказал я, не оборачиваясь.
       Низ живота и ноги по колено были в крови, хотя видимых ран и повреждений туловища трупа видно не было. На нижнюю часть тела и ноги убитого была наброшена, насквозь пропитанная кровью, шёлковая голубая простынь. Но больше всего привлекала внимание голова покойника. Она была запрокинута назад, глаза широко распахнуты, а рот пулуоткрыт… Во рту явно что-то было. Что-то непонятное мешало красным от крови зубам сомкнуться. Кровь, загустев, тянулась по подбородку и красными кляксами капала на грудь убиенного. Но это было ещё не всё. За спинкой кровати, на шикарных светлого тона обоях, предположительно кровью трупа, было написано: «КОБЕЛЬ».
                - Всем оставаться на своих местах, руками ничего не трогаем. Работают эксперт и я, - громко всех предупредил я, одевая одноразовые перчатки, - Жорик, начинай.
                - Товарищ подполковник, участковый инспектор старший лейтенант Зайцев, - услышал я сзади.
                - Опаньки! А ничего, Зайцев, что мы на твоей земле без тебя уже битый час? А? Ладно, об этом позже. Берёшь вон того сержанта и поквартирный опрос по всему этажу. Кто, чего, когда заехали, что видели, что слышали… В общем по всей форме. Пошли, не топчитесь тут, - приказал я.
                - А чего тут ходить, мужики? У нас на втором этаже только три номера заняты. Двадцать второй, двадцать девятый и вот этот – двадцать восьмой, - авторитетно заявил охранник.
                - Тем лучше. Но вскроешь все номера и все номера лично проверишь. Понял, Зайцев?
                - Так точно, - тяжело вздохнув, ответил «свисток» и потопал с сержантом за ключами к администратору.
          Жорик работал. Его «Nikon» стрекотал, как пулемёт «Максим». Дождавшись, когда эксперт сфотографирует хаотично разбросанные шмутки убиенного, я собрал их, и мы с Ворониным вышли в гостиную номера. В карманах одежды нашли портмоне, три «пулемётные» ленты презервативов, пачку сигарет, зажигалку и связку ключей с брелоком от автомобиля «Мерседес». На удивление, в шикарном портмоне наличных и кредитных карточек не было. Только пропуск в ночной клуб «Голуби» и водительское удостоверение на имя…
                - Бл… я же говрил… Честно… думал, может быть не он? А он… он! Жидков Виталий Сергеевич, мать его за ногу… Девяносто девятого года рождения… - сокрушался, трезвея, полковник Воронин.
                - Да пошёл ты! – услышали мы через открытую дверь номера. - Где все, сержант?
                - Гав – гав!!! – грозно подал голос служебный пёс.
                - А-а-а! Бл… Уберите эту суку! – донёсся резкий противный женский голос.
                - Фу, Степан! Это не сука, это кабель, - обиженно отозвалась Сомова.
                - Петрович, ты что, Виолетту вызвал? – обратился я к Воронину за объяснениями.
                - Ага… сейчас. Генерал приказал! Тебя и её… Виолетта Юрьевна, мы здесь, заходите, - повысил голос полковник, поправляя бабочку.
      В номер без стука и приветствия, зато в традиционно хреновом настроении вошла она… старший следователь по особо важным делам Следственного комитета РФ в городе Москве подполковник юстиции Корниенко Виолетта Юрьевна. 
          - Ба! На работу, как на праздник? – с удивлением осматривая смокинг Воронина, решила поиздеваться следователь Корниенко. – А я вам судмедэксперта правильного привезла. Вам же правильный нужен… Да, Воронин? Наташенька, проходи… тебя клиент заждался.
      В комнату вошла женщина лет сорока пяти – пятидесяти, с небольшим чемоданчиком в руках. Кивнув нам с Ворониным, она, молча, прошла в спальную комнату номера. «Важнячка» покрутила в руках вещички Жидкова, упаковала в целлофан предметы, имеющие отношение к убитому, и спросила:
             - Я так понимаю, господа сыщики, нас тут всех собрали не просто так. Чапаев, обеспечь, пожалуйста, максимальную конфедициальность. Всех свидетелей и членов следственной группы предупредить об ответственности. Лично, Чапаев. Ну, а теперь, как говорится, - к столу!
         Мы с Ворониным остались у входа в спальню, а Корниенко решительно зашла и остановилась, подбоченясь, у кровати с окровавленным телом, изучая детали с высоты своего роста. Так она простояла минуту, потом, как бы про себя, сказала:
              - Значит, кобель… а на первый взгляд не скажешь. Честно говоря, думала, что он – сучка.
              - Ты о чём, Виола? – спросил Воронин.
              - Да так… о своём, о девичьем. Наташенька, а что у него во рту? Позволь узнать, - спросила она у судмедэксперта, раскладывающего свои блестящие нержавеющие инструменты на прикроватной тумбочке.
         Наташа медленно и аккуратно потянула на себя окровавленную голубую простынь и, поправив очки, тихо сказала:
              - Виолетта Юрьевна, судя по тому, что у молодого человека отсутствует собственно половой орган, во рту он его и держит. Иными словами, во рту трупа его член.
              - О как! Гурман, - не к месту хмыкнула следачка. – Полагаю, убийца этим самым членом и написал вот это словечко. Ты смотри, какая ревнивая сучка!
         Мы с Ворониным, молча, стояли и с интересом наблюдали, как следователь по особо важным делам, не стесняясь в выражениях, издевается над бедолагой без мужского достоинства. Увидев наши кривые рожи, Корниенко махнула рукой на выход. Увидев в коридоре участкового и администратора гостиницы с ключами от номеров, Виолетта Юрьевна попросила открыть нам любой свободный номер рядом с местом преступления. Проходя мимо Степана и Сомовой, я не удержался и погладил Блековича по его лобастой башке. Стёпа наклонил в бок голову и сказал басом:
                -У-у-а!
           А Сомова улыбнулась и тихо спросила:
                - Товарищ подполковник, сухарик хотите?
            Мы вошли в совершенно пустой номер и Корниенко, закрыв дверь на ключ, предложила сесть.
                - Как говорится, буду краток, но… не обещаю. Пока смотрю на вас, пинкертоны, и понимаю, что ни хрена вы, мужики, не рубите фишку, как говорит мой младший, - грустно улыбнувшись, начала «важнячка».
                - Ну, конечно… Что тут понимать? Убийство на почве ревности. Сначала задушили, потом отрезали член, написали на стене: «Кобель» и засунули пенис в рот жертвы. Что-то ещё? – мило улыбнувшись, спросил я.
                - Понятное дело не наоборот! Было бы наоборот он бы так орал… - подключился полковник Воронин.
                - Так, ну ладно, мальчики, слушайте умную тётю. Сейчас у нас, что? Правильно, май. А выборы в Думу когда? Правильно, в сентябре. И кто у нас кандидат? Правильно Жидков Сергей Ильич.
А наследник у Сергея Ильича у нас кто? – посмотрев на Воронина, спросила Виолетта Юрьевна.
                - А наследник – убиенный Виталий Сергеевич Жидков, - кивнув, ответил полковник.
                - И кто он? – настаивала следачка. – Гей он, Воронин! Гей! И этот пидор с собственным членом во рту сидит сейчас в соседнем номере мёртвый.  Ну?
                - Как гей? – ошарашено спросил Воронин.
                - А ты карточку клубную у него видел? «Голуби»! Самый модный сейчас в столице тусняк голубых и розовых там. Не слышал? А интересоваться нужно модными современными течениями… Ладно. Я, собственно, и без карточки знала, что Жидков-младший – голубой. И это при таком отце! Представляете? А скоро выборы? Ну?
                - Ясно. Убили сына такого известного человека это, конечно, трагедия и большое личное горе. Но, если на всеобщее обозрение выкатят информацию о том, что у кандидата в депутаты в Гос. Думу убит сын – пидор… - начал развивать мысль я, понимая, к чему клонит Виолетта.
                - Да ещё с собственным членом во рту! – красноречиво добавил Воронин.
                - Наконец-то! Скандал будет такой… А партийные ряды, Чапаев, должны быть, что? Стерильными… Ой, сейчас что-то не то сказала… Поэтому никакой прессы, никакой утечки информации… Это я вам сейчас распоряжение Генерального довожу… Личная ответственность! – процедила сквозь зубы «важнячка» высверливая на нас с Ворониным воронки от полученной информации.
         Негромко тренькнул айфон у Корниенко.
                - Да, Дмитрий Борисович. Поняла, Дмитрий Борисович. Есть… - и посмотрев на нас диким взглядом, зло процедила:
                - Что смотрим? Жидков-старший у подъезда. Пацана отвязать, уложить и простынёй закрыть. Кстати, и протокол опознания заодно подпишем, - срываясь с места, приказала Корниенко.
           Мы с Ворониным выбежали в коридор и рванули на место преступления. Но там уже всё было, как надо. Наши эксперты заканчивали работу и приготовили тело к приезду «спецперсонала». В ходе работы Наташа и Жорик познакомились поближе и теперь весело о чём-то друг с другом делились. В коридоре предупреждающе рыкнул Степан и мы услышали строгое предупреждение Сомовой:
                - Закрытая зона. Проход запрещён, работает следственная бригада МВД.
         В ответ раздалось:
                - Кто старший? Пусть выйдет.
                - Давай, Чапаев, - подтолкнул меня полковник Воронин, - ты единственный из нас по форме.
        Я одёрнул китель, вышел в коридор и встал рядом с Сомовой и Степаном. В начале коридора стояли четыре человека в костюмах. Правда, даже с такого расстояния была заметна разница в качестве и цене этих самых костюмов. У одного из мужчин правая рука была заведена внутрь пиджака. «Охранник» - понял я.
                - Подполковник Чапаев Андрей Васильевич, оперативный дежурный по Управлению… С кем имею… - спросил я, доставая из внутреннего кармана кителя удостоверение.
                - Я отец… - не поднимая головы, сказал стоящий впереди, мужчина лет сорока пяти (правильно, в дорогом костюме).
                - Сергей Ильич Жидков? Я понял… Проходите, пожалуйста. С вами может пройти один человек, остальные на месте. Уважаемый, руку опусти… - как мог спокойно попросил я.
       Сомова со Степаном сделали три шага назад и Жидков и один из телохранителей вошли в номер  двадцать восемь. В спальне судмедэксперт и эксперт-криминалист собирали подушки в огромный целлофановый мешок. На мой вопросительный взгляд, Гагуа ответил:
                - Хочу определить какой из них именно была произведена асфиксия.
                - Это получается, что его подушкой задушили? – негромко спросил Жидков, ни на кого не глядя.
                - От чего наступила смерть, точнее мы скажем после вскрытия, но по результатам предварительного обследования смерть наступила примерно два с половиной часа назад в результате асфиксии, - также негромко ответила Наташа, - то есть от удушья, сопровождающегося критическим падением уровня кислорода и избытком углекислого газа в крови и тканях потерпевшего. 
                - А почему в крови весь? – спросил отец убитого, мрачно глядя на огромное кровавое пятно на простыни.
                - Раны нанесены уже после убийства, Сергей Ильич. Думаю, убийца был в состоянии аффекта, - объяснил я. – Так бывает…
                - Так бывает… Виталька… Виталька…
                - Сергей Ильич, я следователь по особо важным делам Корниенко Виолетта Юрьевна. Мне поручено вести дело об убийстве вашего сына. Примите мои соболезнования. Посмотрите? – кивнув на тело закрытое простынёй, спросила следователь.
                - Давайте…
         Судмедэксперт аккуратно приподняла простынь с головы убитого, и депутат ближе подошел к кровати. Реакция была неожиданной. Мужика будто током ударило. Он резко отшатнулся, схватившись за голову… Охранник вовремя подставил плечо… Подбежала Наташа с ваткой, пропитанной нашатырём.
             - Не нужно… - отмахнулся Жидков, прислонившись к стене, - может быть не к месту… хорошо, что мать его не дожила до этого дня. Виталька… Виталька…
             - Извините, Сергей Ильич, вот тут подпишите… это протокол опознания, - попросила Корниенко, протягивая мужчине ручку.
              - Уже что-то выяснили? Версии рабочие есть? Мотив? Подозреваемые… - подписывая протокол, задавал вопросы Жидков.
              - Работаем, Сергей Ильич. Пока в приоритете версия убийства на почве ревности, - ответила следачка.
              - А, вы имеете ввиду эту надпись… Да уж… кобелём он был ещё каким. У меня к вам просьба… Держите меня в курсе вашего расследования. Хочу посмотреть в глаза этому душителю. Чапаев, говоришь? С тебя лично спрошу, Чапаев, - ткнув в мою сторону пальцем, строго сказал кандидат в депутаты. - Виктор, раздай товарищам мои визитки, - обратился он к охраннику.
         И тут неожиданно его взгляд упал на стоящего в стороне Воронина в безукоризненно  торжественном черном смокинге и бабочке. Жидков нахмурился, медленно подошёл к стоящему по стойке «смирно» Воронину и жёстко сказал:
                - Налетели вороны… Не успело тело моего мальчика остыть, а они уже тут, как тут. Ладно… Если у вас фирма солидная, похороны у вас будем заказывать. Виктор, этому тоже визитку дай… Свяжешься с моим помощником.
        Я краем глаза следил за реакцией Корниенко. После слов Жидкова её лицо побагровело, глаза выпучились, она как-то присела, держась обеими руками за низ живота, и эдаким крабиком боком – боком вышла из номера в коридор.
                - Что это с ней? – подозрительно спросил Жидков, почему то, глядя на меня.
                - Женщина… до сих пор к виду крови привыкнуть не может, - глубоко вздохнув, ответил я.
                - Бывает… Я там, у входа, видел машину сына. Мы можем её домой забрать? – уже спокойным голосом поинтересовался Сергей Ильич.
                - Пока нет. С ней ещё будут проводиться следственные мероприятия, - ответил я.
                - Я вас понял, - кивнул головой Жидков, - держите меня в курсе. До свиданья, товарищи, - попрощался он со всеми, но пожал руку только мне.
          Откуда-то вынырнула Виолетта Юрьевна с размазанной тушью под глазами и по-деловому начала раздавать поручения:
                - Николай Петрович, ну чего ты тут такой торжественный? Ехал бы ты… к похоронам готовился, что ли…
                - Знаешь, что, Корниенко… - попробовал возмутится полковник Воронин, снимая с шеи бабочку.
                - Ну, серьёзно, Коль… Мы тут с Чапаевым сами. Всё нормально будет… Давай! У тебя ж торжество сегодня, – хлопнув по плечу Воронина, сказала Виола.
                - Да какое… два часа ночи. Ладно. Чапаев, завтра после смены зайди ко мне, расскажешь, чем тут всё закончилось, - согласился, наконец, полковник и не спеша пошёл на выход из гостиницы.
                - Чапаев, пошли наряд ППС по месту проживания официанта ресторана Вячеслава… Как его?
                - Кривошеев Вячеслав, - подсказала администратор гостиницы.
                - Во-во, Кривошеева. Похоже, он последний, кто видел Жидкова-младшего живым. А где наш участковый? Смелей давай, тётя не кусается. Номера осмотрел? Что выяснил?
                - Так точно. На этаже из десяти номеров заняты были только три. Остальные проверил – пусто. В двадцать втором проживает Князев Сергей Петрович. Заехал три дня назад. Командированный из Нижнего. Провели опрос. Слышал, как собака в коридоре гавкала и всё. В двадцать девятом поинтересней. Пара. Мужчина и женщина. Местные. Паспорт только у мужчины. Стелькин Максим Анатольевич, частный предприниматель, восемьдесят первого года рождения, женат. Но в номере был не с женой, - загадочно улыбнулся участковый Зайцев.
                - А где двадцать девятый? Через стенку? – поинтересовалась В.Ю.
                - Нет, в аккурат напротив! – уточнил «свисток».
                - И чем они пользуются? «Тайдом» или «Ариэлем»?
                - Не понял…
                - Тогда мы идём к ним, Зайцев! - уже давно привыкший к необычному юмору «важнячки», ответил я.
      Вежливо постучав в дверь номера двадцать девять, мы вошли, оставив участкового в «тылу».
                - Здравствуйте, господа. Меня зовут Виолетта Юрьевна, я следователь. Это Чапаев. Вы, наверное, уже знаете, что произошло в соседнем номере, и нам бы хотелось от вас услышать, что вы знаете по существу этого происшествия.
                - Вы знаете, мы тут совершенно случайно… - первым начал петь арию «Заблудшего странника» частный предприниматель Стелькин Максим Анатольевич (имеющий паспорт).
                - И я… и я тоже случайно, - пискнуло прелестное создание лет двадцати пяти в короткой юбочке (без документа, удостоверяющего личность).
                - Так, стоп! Пока без протокола. Я даже фамилии твоей спрашивать пока не буду. Рассказываете, что видели, что слышали, а дальше… А дальше, как пойдёт. Да, Чапаев? – с жизнерадостной улыбкой спросила меня В.Ю.
                - Да, - ответил я, на всякий случай приветливо улыбнувшись.
                - Вопросы самые простые. Когда вы сюда вошли? Что слышали из двадцать восьмого номера? Может быть, видели, кто приходил или уходил из номера? Какие звуки доносились? Не показалось ли что-нибудь странным? Давайте, ребята, напрягитесь… - ободряюще посмотрев на парочку, приготовилась слушать В.Ю.
                - Извините, я не прислушивался. Да, собственно, мы сюда не за этим пришли, чтобы прислушиваться к звукам в соседнем номере, - пожал плечами гражданин Стелькин М.А.
                - Макс, а я слышала… - виновато ответила девушка.
                - Да, что ты там… - недовольно буркнул партнёр.
                - Так! Вы мне тут не сбивайте свидетельницу! – грозно стукнула по столу ладонью старший следователь по особо важным. – Да, Чапаев? Рассказывай, милая, рассказывай.
                - Ты Макс тогда в душе плескался, а я видела… а потом слышала, - начала девушка, доверительно придвигая свой стул ближе к В.Ю. (глупыха). – В двадцать восьмой официант заходил, я в глазок видела. Худенький такой с длинными волосиками. Меня, что удивило… не стучался он в номер, а открыл его своим ключом и тележку с бутылками и тарелками туда закатил. А ещё я слышала, как он дверь номера изнутри закрыл. Мы не первый раз с Максом в гостинице… и ужины заказывали. Но, чтобы официант вот так сам… Это же странно, правда?
                - Безусловно… - посмотрев на меня, ответила Корниенко. – Ну, а дальше, что было?
                - Дальше… дальше Макс из душа вышел, ну и… - тихо ответила девушка, скромно кивнув в сторону широкой кровати.
                - Что ж ты, Макс? Подождать не мог? – широко улыбнулась следачка, испепеляя взглядом нетерпеливого Максима Анатольевича Стелькина.
                - Вы обещали… - отвернувшись в сторону, промямлил Стелькин.
                - Обещала… обещала… И всё, что ли? Как тебя, милочка?
                - Маша. Нет, я ещё слышала, как официант уходил. У него тележка эта… что-то там с колёсиком. Тарахтит, как ткацкий станок. Я, кстати, на «Большевичке» работаю. Макс на балкон покурить вышел, а я в ванную побежала. И тут слышу… щёлк, щёлк… замок двери напротив. А потом тресь-тресь-тресь… тележка с поломанным колёсиком.
                - Это он ещё раз пришёл или уезжал? – спросил я, поглядывая на Виолу.
                - Это он уходил из двадцать восьмого, - ответила Маша. – Точно уходил. Телега скрипела в сторону лестницы. Так он больше и не приходил.
                - И сколько он в номере в этом, получается, был? – как бы про себя спросила следачка.
                - Ну я не знаю… Пока Макс в душе… потом мы это… но, правда, сегодня Макс как то быстро… - закатывая глаза, в слух вспоминала Маша. – Потом мы немного поругались, и Макс пошёл курить, а я в туалет… Минут двадцать, двадцать пять точно!
          В дверь номера настойчиво постучали. Я выглянул… Передо мной стояла судмедэксперт Наташа. Поправив очки, она негромко попросила:
                - Извините, передайте, пожалуйста, Виолетте Юрьевне, что мы закончили и труповозка приехала. Тело отдавать?
         Услышав её, важнячка крикнула:
                - Никому ничего не отдавать, пусть лежит себе. И эти пусть ждут. Официанта привезли?
                - Привезли. У администратора в кабинете сидит, - ответил участковый Зайцев из-за двери.
                - Ну и какого хрена молчите, партизаны? – возмутилась Корниенко. – Значит так! Вот тебе девочка, Маша, бланк, ручка… сиди, пиши всё, что мне сейчас наговорила. С подробностями и время везде указывай.
                - Ну, вы же обещали! – возмутился кавалер.
                - Обещала. Обещала, Чапаев? Так и быть, про интим не пиши, а остальное всё сюда! Оба! Обещала я им… Зайцев, не отпускать этих… И крикни «пепсам», пусть официанта нежно так прямо сюда ведут. В двадцать восьмой…
           Мы с Виолеттой Юрьевной зашли в гостиную номера «люкс» и сели в глубокие кожаные кресла у круглого журнального столика. Зашёл старший сержант и положил перед нами паспорт задержанного. Я взял паспорт, раскрыл его на первой странице и прочитал вслух:
                - Кривошеев Вячеслав Иннокентьевич.
                - Это я… - тихо сказал вошедший в номер худенький невысокий парень с длинными вьющимися светлыми волосами. – Здравствуйте.
                - Здравствуйте, Вячеслав. Вам объяснили для чего, собственно, вас привезли? – спокойным, я бы даже сказал вкрадчивым, голосом задала вопрос следователь.
                - Да. У нас в этом номере человека убили. А я сюда заказ привозил. А когда пришёл чтобы посуду забрать и рассчитаться, то увидел… короче, зверски его кто-то убил, - глядя в глаза Виолетте Юрьевне, без запинки выдал Кривошеев. – Я тут же всё администратору рассказал.
                - Кривошеев, а расскажи нам всё с самого начала. Кто передал заказ? Кто тебя послал в двадцать восьмой? О чем вы говорили с убитым? Когда пришёл за посудой? Что увидел? – перечислил вопросы я, стараясь подстроиться под индивидуальный стиль допроса следователя Корниенко.
                - И, Слава… не торопитесь, - полуприкрыв глаза, попросила Виола, вытянув ноги.
                - Да ничего такого… - начал вещать Кривошеев. – Поступил заказ из «люкса». Две бутылки шампанского французского, корзину с фруктами, два чизкейка и мороженное.
                - А мороженного сколько? – облизнув губы, поинтересовалась Виолетта Юрьевна.
                - Два… Ну вот… Я привёз всё это в номер и поставил вот на этот столик. Предупредил клиента, что ресторан у нас работает до двадцати трёх. Он сказал, типа, ну тогда в двадцать три и расчёт получишь, и посуду заберёшь. Я сказал, что ладно, мол, и ушёл, - замолчал вдруг Вячеслав.
                - Ну? А дальше, что? – сонно спросила следователь.
                - Дальше? Дальше я в двадцать три поднимаюсь, стучу в двери, а мне никто не открывает. Стучу ещё раз… потом на ручку нажал, а дверь не запертой оказалась. Ну, я тележку в номер загнал и хотел со стола убирать, но потом, думаю, пусть клиент сначала рассчитается. Кричу, а мне никто не отвечает…
                - А что кричал? – спрашиваю.
                - Слава, где ты?
                - Так вы знакомы были? – неожиданно встрепенулась Виолетта Юрьевна. – А ну-ка всё на стол из карманов!
                - Не понял… Зачем? Слава наш постоянный клиент… был, – попробовал возмутиться Кривошеев.
          Но я был рядом и пришёл нерешительному парню на помощь. На столе оказались ключи от квартиры, какие-то квитанции, приличная сумма рублей и всевозможные скидочные карточки. В.Ю. тут же начала активно всё это рассматривать.
                - Слава, у вас сегодня зарплата была? Откуда столько рубасов, Вячеслав? Или это только чаевые за сервис и хорошее поведение? О! Чапаев, смотри! Вот, что я искала! – радостным голосом выкрикнула следачка и протянула мне карточку-пропуск в столичный ночной клуб «Голуби».
                - Так ты из этой стаи, Кривошеев? – засмеявшись, поинтересовался я.
                - Я не понял… причём здесь… вы не имеете права, - плаксиво заныл официант, пятясь назад.
        Неожиданно в дверь гостиной протиснулась голова в белой медицинской шапочке:
            - Господа! Имейте совесть, господа. Два ночи. Мы трупешник забираем?
            - Сомова! Почему… - дальше никто не слышал, о чём я спрашивал Сомову. Даже я сам. Почему? В разговор вступил Степан Блекович…
           - Уафф! Уафф!!!! – как-то так разносилось по коридорам гостиницы «Ми шель».
           - С собакой ты придумал, Чапаев? – улыбаясь, спросила Виолетта.
           - Ну не то, что бы я…
           - Ты бери их с собой по возможности… Как то защищённей себя чувствуешь!
           - Так он ещё и след берёт…
           - Та ладно…
           - Зуб даю…
           - Зуб потом, Чапаев. А сейчас пройдёмте к покойничку. Проходите, Кривошеев, проходите, - подталкивая официанта, настаивала Корниенко.
            - Я покойников боюсь… - упирался парень.
            - А чего их бояться? Лежат себе тихонько, никого не трогают. Ты, гадёныш, зачем своему любовнику писюн отрезал? – неожиданно для всех задала вопрос официанту следователь по особо важным, резко сдёргивая с трупа окровавленную простынь.
             - Ничего я… мне домой нужно…
             - А чем ты резал, живодёр? Медэксперт говорит, что чем-то не очень острым. Ножичек с собой у тебя, Славик? – подключился и я к психической атаке.
              - Смотри, Чапаев! А член то где? Во рту же был… Ты не брал случайно? – в сердцах всплеснула руками Виолетта Юрьевна.
               - Нет! Может, проглотил? У покойников такое бывает, я слышал. Это когда последний вздох… В кино видел, Славик? А тут он у тебя вроде вздохнуть напоследок хотел, а рот забит чёрти чем… Вот и сглотнул! – продолжил развивать тему я, надеясь, что душевный «фурункул» у мальца вот-вот рванёт.
         И рванул! Кривошеев как-то позеленел лицом, коленки подкосились, и его благополучно вывернуло… Прямо недалеко от холодного любовника. Шампанским, фруктами, чизкейками…


                *   *   *   *   *

         Тело Жикова младшего увезли, и мы отпустили всех свидетелей, взяв с них подписки о невыезде. Судмедэксперта повезли домой ППСники, а администратор гостиницы пошла плакать к себе в кабинет. Сомова со Степаном пристроились на большом диване в вестибюле и слушали историю жизни разговорчивого пенсионра-охранника. Жорик Гагуа настроил видеокамеру и мы со старшим следователем Корниенко решили провести первый допрос подозреваемого Кривошеева в рамках предварительного следствия по делу.
                - С этим… с Жидковым мы в клубе «Голуби» познакомились полгода назад. Ну и закрутилось. Я его сразу предупредил, что против беспорядочных связей. Что, если встречаемся, то больше никаких… Ну, сами понимаете, СПИД и всё такое… Сначала всё так и было. У меня встречаться негде. Квартира маленькая… мама, бабушка больная… А он крутыш… Машину его видели? Ну, вот… помогал мне. Подарки там, деньги, когда попрошу. Но вы не думайте, я не наглел. Я не проститутка какая нибудь. А тут чувствую, что-то мой Виталик про меня забывать стал. Приезжал редко, «чирик» на столе оставит и всё, как бы… Прихожу в «Голуби», а мне мои… подруги, в общем, и говорят, мол… Типа, твой Виталька сучек меняет, как перчатки. Смотри, типа, без презика не давай! Ах ты, думаю, кобель… Ну я всё и придумал. Скажите, а в тюрьме такие же, как я, есть?
                - Есть, Слава, есть… - печально ответила следачка, - дальше, что? Привязал руки к спинке кровати, задушил подушкой, а потом член отрезал?
                - Ну да. Вы и без меня всё знаете, - уже ничему не удивляясь, ответил Кривошеев, с жалостью в глазах рассматривая свои руки в наручниках.
                - Резал чем? – спросил я, понимая, что даже при таком признании, нож это железная улика.
                - Десертным ножом, - просто ответил Славик. – Еле отрезал. Тупой зараза…
                - А дел его куда?
                - Так я его сразу в мусорный бак выбросил. Он и сейчас там. Мусор только утром вывезут. Честно, - уже безразличным голосом признался Славик.
                - Зайцев!!! – почти хором крикнули мы с Виолеттой Юрьевной.

                *   *   *   *   *

       Душегуба увез в СИЗО вызванный экипаж ППС. Корниенко приняла волевое решение – на допрос подозреваемого в убийстве вызвать ближе к обеду. Нет, ну надо же и «важнякам» иногда отдыхать, пёрышки оставшиеся после борьбы с преступным элементом почистить, бельишко сменить. Оставшиеся члены следственной группы разместились в моём «барсике». Ехали весело.
               - Нет, ну надо же пса с собой в гостиницу притащить, - веселилась Виолета Юрьевна. – Как тебя?
               - Сомова.
               - А его?
               - Степан. Степан Блекович.
               - Ой! Ну, я не могу! Эта орёт: «Стой, бл… работает следственный комитет!» А этот, как зарычит… Как его?
                - Он Степан, а я Сомова, - переглядываясь с Гагуа, начала смеяться и прапорщик-кинолог.
                - Я и говорю, пацаны депутатские, наверное, штанишки то замочили! – заливалась следачка. – Чапаев, ты бери их с собой чаще!
                - А с этим похоронным бюро… - напомнил я о проколе Воронина.
                - Ох, ёб… напомнил! Меня чуть на куски не разнесло! – вспомнила Виолетта Юрьевна, вытирая под очками навернувшиеся слёзы. – И такой каламбурчик получился… Жидков: «…налетели вороны…» А перед ним полковник Воронин собственной персоной… Нет, ну определённо ему смокинг идёт…  Это ж анекдот какой то!
                - Слушай, Виолет, давай договоримся… Не напоминай ты ему этот позор… На мне зло срывать будет, ты ж его знаешь, - попросил я на всякий случай.
                - Ладно, Чапаев, я ж понимаю… авторитет. Слушайте… Сомова, а чем вы там сзади всё время хрустите? – поинтересовалась В.Ю., в очередной раз, услышав смачный хруст за своей спиной.
                - Это они сухарики едят. Стёпа любит, - ответил за Сомову я.
                - Вкусные, между прочим, подсоленные, - согласился Гагуа, отправляя сухарик в рот.
                - Да? А нам можно попробовать? Жрать хочется, мочи нет, - сложив ладошки лодочкой, попросила старший следователь Следственного комитета.
      До самой Управы в салоне моего «барсика» так хрустело, что аж в ушах звенело. Сухариков хватило всем. Потому как карманы в комбинезоне прапорщика Сомовой были бездонными.